Неужели должен гром грянуть, чтобы человек призадумался, как паршиво он относится к своему собственному здоровью? Не знаю, как для Вас, а вот лично для меня персональное здоровье так же важно, как и для большинства остальных граждан нашего необъятного Царства. А здоровье, как пишут в научной периодике, — это, прежде всего, гармония и баланс центральной нервной системы.

«Все болезни от нервов» — уже веками гласит мудрость, изречённая прародителем медицины, старейшим врачом мира, дедушкой Авиценной, поэтому и надо беречь именно нервную систему. Никоим образом не хотелось бы её родимую расшатывать, чего и Вам не желаю. Представляю на Ваш суд реальный пример того, как я пытался сберечь свою вышеупомянутую систему, дабы в подобной ситуации Вы находились во всеоружии.

В один из благих дней на Северном море состоялся «День Донора». Не вдаваясь в полезность донорского мероприятия, могу заметить, что депутаты из Думы последнего созыва не только гарантировали Вам (и Нам) отсутствие помех со стороны начальства на предмет Вашего (и Нашего) участия в этом самом деле, но и дали один выходной после него. Сразу спешу предупредить, что в девяносто девяти и девяти десятых процентах случаев найдётся какой-нибудь «умник», который обязательно попытается помешать Вам сдать драгоценную кровушку. И в ста процентах случаев данный нашедшийся умник обязательно будет из банды командиров и начальников.

Итак, состоялся, как я сказал, «День Донора». Зная свою редкую и незаменимую группу крови — «Четвёртая положительная», я устремился поделиться ею в количестве регламентированных четырёхсот сорока миллилитров. Естественно, что не просто так я устремился на сдачу, как оно мне моментально вздумалось: у моряков всё всегда продумано и за целый месяц (или полтора) до данного мероприятия я, как начмед части, составил списки добровольцев, включив в них себя, и утвердил у самого товарища командира. Само собой разумеется, что на ежедневном подведении итогов у зама (всем известного Хавченко) я оглашал данный список (три человека, включая меня) и акцентировал особое внимание на времени проведения этого самого дня того самого донора.

В тот самый день, когда я пришёл в организованный пункт сдачи биоматериалов, случилось очевидно непонятное и существенно непоправимое. В помещении для выкачивания крови было на удивление тепло. На окнах висели клетчатые шторы, а вокруг стопками лежали стерильные простыни. Я удобно расположился в кресле: вытянул ноги и оголил левую руку, на которой отчётливо пульсировала дорогая мне локтевая вена. Расслабив спину и закрыв уставшие от службы на Севере веки, я терпеливо готовился стерпеть те неприятные ощущения, которые просто неминуемы, когда холодный металл пронзает кожный покров и эластичную сосудистую стенку. Моментально возникшая мысль, что данные ощущения ничто в сравнении с ценностью донорской крови, привели к тому, что я окончательно успокоился, а моё тело, местами, даже начало дремать.

В тот самый момент, как мне вот-вот пытались ввести иглу и скачать частичку тёплой кровушки, в кармане завибрировал мой мобильный телефон. Можно было не ходить к хироманту — звонил Хамченко.

— Доктор, почему не на службе? — с первых же слов он включил любимую «дурку».

Если я ещё не писал (а если писал, повторюсь), то «дурка» — это любимая игра военных. В неё играют все, от мала до велика. Суть военной игры проста: задавать абсолютно тупые вопросы, изображая при этом полное недоумение на все возражения оппонента. Кроме того, необходимо всем видом показывать, что обсуждаемый вопрос ты слышишь впервые в жизни. Самые асы в «дурке», разумеется, начальники (служили много). Кроме того, им и играть в неё легче, поскольку подчинённого всегда можно прервать в середине игры, сказав: «Лишу премии» или что-нибудь в подобном духе. А начальство же не запугаешь разными лишениями. Тем не менее, я знаю способ держаться наравне с начальством в столь интересной игре, под стратегическим названием «дурка».

Итак, зам задал контрольный вопрос, который по своей форме сразу дал мне понять, что играем в любимую игру начальства.

— Сдаю кровь. Вся сила в гемоглобине, — честно признался я, вспомнив реплику из классики. — Командир утвердил списки, да и Закон «О донорстве» разрешает, — разъясняю заместителю подноготную, точно младенцу.

— Ничего не знаю, приказываю прибыть на службу! — продолжает он по телефону изображать идиота.

В этот момент игла впилась в вену, пронзив мою нежную докторскую кожу. Как итог, я потерял контакт с сотовым телефоном и разговор с Тюфяком окончился. На службу, весьма очевидно, врач части в тот час не прибыл. Правда, меня вынудили-таки объявиться на следующий день. Обескровленный, вместо положенных драгоценных суток отдыха я поплёлся в базу, тяжело волоча обескровленные ноги. Встречал меня всё тот же кретиноид — Хавченко.

— Доктор, почему вчера не прибыли на службу? — опять начал он вчерашнюю игру.

— Командир списки утвердил, Закон сдачу разрешил, — подробно объясняю я ему то же самое, что и днём раньше.

— Никаких списков я не видел и Закона не знаю! Почему не прибыл? — продолжает Харя тренироваться в безумии.

— Товарищ капитан второго ранга. Я Вам уже рассказал почему, а посему второй, а ровно и третий раз повторять не буду, — отвечаю спокойно. С кретиноидами нужно только так, иначе весь день можете в пустых разговорах потерять.

— А-а-а, что за фигня-а-а! — переходит он на омерзительный крик. — Почему не прибыл?!

— Руслан Иванович, — обращаюсь, как можно вежливее, к заму. — Не кричите на меня, пожалуйста. Понятно? — ещё спокойнее парирую я: чем выше оппонент берёт тональности, когда кричит, тем расслабленнее становится моя система «винтиков и болтиков».

Зам, который тренировался спорить исключительно на жене и перед зеркалом, не ожидал такого крутого поворота событий.

— Не надо мне говорить «понятно». ПА-ЧЕ-МУ отсутствовал вчера? — голос Тюфяка уже пытался выпрыгнуть из его вонючей глотки (зубы, наверное, не чистил).

— Не орите так, а то у меня уже на Вас хроническая идиосинкразия развилась, — ударил обидным словом я собеседника, пытаясь выказать своё отношение к нему.

— Идио… чего? — хлопает ушами зам.

— Идиосинкразия — это непереносимость чего-либо, — поясняю заму банальные значения простого русского слова.

Не зная, что на это сказать, Хамченко мнётся несколько секунд, но, дабы не потерять темп, продолжает орать:

— Почему вас вчера не было в расположении!?

— Не кричите, пожалуйста, — перехожу я на полушёпот. — У меня от Вашего крика стресс, — продолжаю непринуждённо бить по его нервной системе своим равнодушием и спокойствием. Как ни странно, но от моего безразличия его просто трясёт, словно при истерическом припадке. Он вновь и вновь задаёт свои тупые вопросы, на которые получает не менее тупые ответы. Беседа явно не клеилась. Наконец, после нескольких повторенных мной фраз: «Не кричите на меня, понятно?», Руслан Иванович официально меняет тактику:

— Всё, идите, пишите объяснительную, почему Вы вчера отсутствовали?

Даже не шелохнувшись, продолжаю стоять.

— Я не могу написать, у меня стресс. Вы на меня накричали, у меня все руки в тремор впали, — с полностью миролюбивым лицом отвечаю я.

Данная многозначительная фраза имела свой успех — Хавченко взорвался:

— Я сказал: И-ДИ-ТЕ, пишите!!! — чуть не надорвался зам. В его пляшущем голосе чувствовался вызов, но не было уверенности.

— Если у Вас проблемы с психикой, товарищ капитан второго ранга, то у меня есть приличный знакомый психиатр, могу рекомендовать, — хочу помочь ему с расшатавшимся здоровьем, одновременно и Лёлику подкинув столь редкий экземпляр. Почему-то предложение помощи принесло полностью противоположный эффект:

— Психиатр?! Идите отсюда, ждите командира! — отказался он от восстановления душевного статуса, запачкав слюной свой китель. Я молча вышел.

Да, ещё чуть-чуть и его хватил бы удар. Будьте покойны: я бы постарался. Нельзя так со своей нервной системой обходиться. Ведь все болезни….

Конечно, я потом написал требуемую бумажку, но она обзывалась не объяснительная, а рапортец. В нём я, обученный в таких делах, указал, что «в то время, когда Морской Краснознамённый (в прошлом) Северный Флот остро нуждается в дефицитной донорской крови, которой катастрофически не хватает, товарищ Хамченко активно пытается этому помешать, чем не только вносит дисбаланс в Сооружённые Силы, но и лишает возможности спасти чью-то человеческую жизнь»…

Уже по привычке дублировал данный рапорт в эскадру…

И на флот…

И ещё куда-то…

Лично перед Хавченко отчётливо замаячила крупная свежая шишечка.