В то время, когда у нас протекал третий курс, Царство наше имело статус более низкого мошенника, нежели сейчас. Именно поэтому так называемой автогражданки или, другими словами, страхования автогражданской ответственности для автомобилистов в проекте определённо не наблюдалось. Какое это жульничество в наших условиях, мы даже разбирать не станем. Сейчас Государство жулит более крупно, да и написать хочется совсем не об этом.

В ту пору моя семья приобрела свой первый автомобиль. Железного коня. Сто двадцать три механические лошади. И, как и положено, сделали на него добровольную страховку от угона и ущерба. Так как наш опыт в подобных делах напрочь отсутствовал, то страховались мы в одной всем известной компании. Называлась она то ли «Рострах», то ли «Гострах», то ли всё вместе, в общем, какой-то трах сплошной. Всё, что вспоминается мне, это коронная фраза из их рекламного ролика: «Чего стоим, кого ждём?» Да, и ещё. Там, в рекламе, мужику, который у них (по сценарию рекламы) застраховался, втирали, что он всё правильно сделал. Вот и мы тоже всё правильно сделали, как нам показалось. До первого страхового случая, разумеется.

В один не прекрасный летний день этот самый случай и обнаружился. Стоит наша красавица железная на светофоре, никого не трогает. Мы слушаем музыку, ждём зелёного сигнала и никого не трогаем. Вдруг — визг тормозов и сильный удар, потрясший наш багажник. Повернув головы, наблюдаем какого-то чудака на букву «М», явно не похожего на Шумахера, да ещё и с кривыми руками, умудрившегося въехать нам прямо в машинные ягодицы. А куда, впрочем, ему оставалось деваться, если он просто гнал, как бешеный, и не успел оттормозиться. В итоге перед ним выпал непростой выбор: либо трамвай, либо наш кузов. Можно к гадалке не ходить, чтобы угадать, в каком направлении проследует горе-водитель. Вдоволь наоравшись на такого имбицила («имбицил» здесь использован как медицинский термин. — Авт.) и отвесив ему пару словесных тумаков, мы отправились в страховую компанию.

Страховая, не любившая платить деньги, предложила нам отремонтировать машину на своей автосервисной мастерской. Ну, нам-то какая разница. Лишь бы поставили новые детали кузова, как положено по договору. Берите, пожалуйста. Лечите. На том и попрощались.

В установленный срок пришли мы в автосервис.

В больнице для автопрома думали, что напали на ЛОХов и никак не ожидали, что мы приведём с собой знающего толк в автомобилях товарища. А товарищ данный посмотрел и сразу диагностировал, что никаких новых деталей нам не поставили, а лишь выправили старые.

С ором и криком (другой интонации там не понимают) автосервис лишился шестисот долларов. После сервиса мы направились в страховую компанию и под угрозой судопроизводства сняли всю стоимость страховки — пять тысяч бакинских, или, иными словами, зелёных американских долларов. После такой санпросветработы мы сели в отремонтированную машину и решили больше никогда не связываться со столь «чудесной» и «порядочной» компанией. По крайней мере, по доброй воле. О злой стороне воли нам как-то и не вспомнилось.

Прошли годы. Одним не шибко прекрасным вечером наш безаварийный период внезапно оборвался. Какая-то шальная бабка на «Жигулях-копейке» не уступила нам дорогу, и мы её тут же за это наказали, протаранив, словно вражеского диссидента. На счастье, у старушки оказалось крепкое здоровье и действующая страховка перед третьими лицами, именуемая в простонародье ОСАГО. На наше горе, подобную страховку выдала печально известная вам компания «Росгострах». Делать нечего, с бумажками о дорожно-транспортном происшествии мы направились туда.

— Как фамилия застрахованной? — спросила нас девушка, у которой по глазам читалось не больше десяти классов образования.

— Арефьева, — сказали мы, подсовывая ей протокол.

Девушка пошерудила в компьютере и выдала:

— А у нас такая не застрахована.

— Не может быть! — удивились мы.

— А номер полиса не знаете? — спросила сотрудница вновь.

— Нет, конечно, — испугались мы, подумав, что у бабки поддельный полис. Однако на всякий случай попробовали ещё попытать счастья: — А вы фамилию правильно ввели?

— Да, Орефьева, — убеждённо сказала девушка.

— Только не О, а А-рефьева, — уточнили мы.

Такая персона всё же оказалась в базе. Оформив справку, мы отправились к специалисту. Тоже «опытному», как и девушка за компьютером.

— Так, так, — посмотрел он бумажки. — Справка о дэ-тэ-пэ есть. Протокол есть. Схема есть. Копия водительского есть. И даже оценка ущерба есть. Отлично! — заключил специалист. — Звоните недели через две-три, будет выплата.

Через две недели сказали «Завтра». Ещё через неделю опять сказали «Завтра». В итоге прошёл месяц. Наконец подтвердили. За долгожданными денежками мы опять поехали в страховую. Навстречу вышел знакомый специалист.

— У вас оценка была на девяносто три тысячи, но наши эксперты сказали, что данные завышены, и вот… — Он протянул нам какие-то бумажки.

При ближайшем рассмотрении вручённого нам послания мы обнаружили отчёт, в котором говорилось, что стоимость в экспертной оценке номер такой-то завышена, и с учётом калькуляции сумма выплаты снижена на двадцать одну тысячу рублей. Ни ссылки на нормативные акты, ни одного ГОСТа — просто так. Я уже молчу, что данный отчётик просто мерк по сравнению с нашей оценкой, выполненной специалистом высшей категории, съевшим собаку на оценке транспортных средств.

Глядя на документацию, мы воскликнули:

— Вот вроде бы вы презервативами не занимаетесь, однако похоже, у вас их тут очень много работает.

Затем, вдоволь высказавшись в кабинетах страховой (и даже досталось охраннику), мы побежали прямиком в суд. От руки набросанное заявление, документы и сам себе адвокат — вот три главные составляющие будущего успеха. После непродолжительной тяжбы недра нашего кармана взыскали с «Госростраха» и недостающую сумму, и компенсацию, и моральный вред, и ещё что-то, но это уже совсем другая история.