Разумеется, не только в нашем Царстве мало кто отвечает за свои слова и поступки. Уже многие Государства с их чрезмерной борьбой за права человека создают осуждённым поистине райские условия пребывания. Ну а при помощи адвокатов, умело жонглирующих Указами, некоторые нетоварищи вообще могут избежать справедливого правосудия. Это вам не прежние времена. Однако на Земле ещё есть места, где грань ответственности за те или иные поступки контролируется весьма строго. Даже, можно сказать, чересчур строго. С перегибом.

Нижеуказанную историю поведал нам один из преподавателей кафедры эпидемиологии. В те далёкие юные годы он ещё не являлся сотрудником Акамедии, а лишь недавно надел лейтенантские погоны. Как любого военного медика сразу после окончания родной медицинской школы преподавателя отправили куда подальше, то бишь на службу. В воинскую часть. Часть, базирующуюся в зарубежном государстве.

В данном месте стоит непременно написать, что в стародавние времена русские батальоны базировались почти во всех уголках планеты. Происходило подобное потому, как между ЦВР (Царство Всея Руси) и США (Соединённые Штаты Амурреки) шла война на букву «Х», то есть голодная. Так и здесь, преподавателя направили служить в одну из африканских стран, где шла гражданская война и наши войска пытались урегулировать конфликт.

В назначенную должность начмеда препод вступил легко. Стандартная рутина, которую обещали на кафедре ОТМС, не принесла ничего нового. Бумаги, документация, амбулаторный приём военнослужащих. Преподаватель служил гладко и уже через полтора года принимал африканскую жару как нечто родное и милое сердцу явление.

Грозовые тучи над ясным околоэкваторным небом объявились на пятьсот сороковой день службы. Они низко опустились и ударили шаровой молнией. Если кто верит в древнегреческую мифологию и богов, тот запросто мог подумать, что сам Зевс разгневался на крошечных людишек. И гнев заключался в следующем.

К преподавателю привели местную женщину и, не тратя времени на прелюдии, кратко обрисовали ситуацию:

— Александр Викторович, посмотрите, пожалуйста, дамочку, — обратился к нему командир части. — Это родственница одного из наших братьев по оружию. Будьте добры, я вам и переводчика приложил.

— Хорошо, товарищ командир, — ответил преподаватель. — Я посмотрю. Пусть проходят.

В кабинет вошли две женщины: одна в чёрном балахоне и, похоже, беременная; вторая в более демократичной одежде, которая всем видом давала понять, что пациентка точно не она.

— Ну, на что жалуемся? — задал любимый вопрос всех медиков Александр Викторович.

— У меня шестой месяц беременности, — подтвердила догадки преподавателя клиентка, — но вот уже несколько дней я не чувствую шевеления плода, да и боли появились, тянущие.

— Беременность первая? — краткий анамнез лишним не бывает.

— Первая, — закивала девушка, и это уже не требовало перевода.

— Давайте посмотрим, — предложил Викторович и проводил пациентку за ширму.

Осмотр лишь формально подтвердил уже на жалобах созревший, страшный диагноз преподавателя. Внутри у «дамочки» находился мёртвый плод. Александр Викторович не один год занимался в кружке кафедры «Акушерства и гинекологии» и мог хоть спросонья рассказать все признаки наличия в утробе мёртвого плода. И столь же легко он мог сказать, что тактика квалифицированной помощи однозначна: плодоразрушающая операция в самые кратчайшие сроки. А ещё мог сказать, что без данной процедуры гибель матери быстра и скоротечна. И сказал. Пусть и с трудом.

Ну а дальше выползла куда более серьёзная проблема. Дело в том, что основная (и, пожалуй, единственная) религия в обсуждаемой стране было мусульманство. Хоть давно всем известно, что религия и вера — две вещи разные, тем не менее большинство слепо идёт в религию, невзирая на здоровые человеческие аспекты. И чем дольше существует религия, тем больше в ней всякого рода амбиций, комплексов, запретов и бесчеловечности. Именно посему в стране, куда попал служить Александр Викторович, по религиозным мотивам оказались запрещены любые виды абортов, в том числе и по медицинским и жизненным показаниям. Да что там абортов! Я скажу вам больше. Если женщина не могла разродиться, то и выполнение кесарева сечения никак и никому не дозволялось. Тёмные нравы какие-то.

Из всего вышесказанного понятно, что решение оказалось сложным и опасным. Однако Александр Викторович, как настоящий врач и настоящий человек, не мог допустить медленной и мучительной гибели местной жительницы. Обезболив несчастную (несчастную дважды: мёртвый плод и жестокая религия) мусульманку, он сделал ей плодоразрушающую операцию и тем самым спас хоть одну жизнь.

Однако, сохранив жизнь своей пациентки, наш педагог поставил под угрозу свою собственную. Ведь аборигены никак не могли поверить в самопроизвольный выкидыш и требовали показать плод. Целый плод. А где ты возьмёшь целый плод, когда сам недавно плодоразрушающую операцию произвёл (название говорит само за себя)? Страсти кипели как в хорошем бразильском сериале.

— В итоге меня всё же спрятали на всякий пожарный, — закончил свой рассказ преподаватель. — А то эти африканские парни уж очень горячи на всевозможные поступки. Даже шутить с ними по данному поводу не стоит. А лучше совсем ничего общего не иметь. Себе дешевле.