Несмотря на наряды и тяжёлые дисциплинарные увечья, скажем смело: лимузин — это прелестно. Это чудесно. А главное, безопасно. На таком и убиться сложно и вообще хоть как-то пострадать мало реально. Если только в пропасть сигануть или под КамАЗ со всей дури влететь. Но идиотов так поступать нет. Посему лимузин всё же безопасное средство передвижения. А вот мотоцикл, например, подобным свойством похвастаться не может. Некоторые особенности конструкции слегка отличают езду на нём. Как сейчас помню, когда мне впервые удалось с мотоциклом встретиться. Не на перекрёстке, слава богу, встретиться, а в смысле встретиться с последствиями поездок на этом далеко не общественном виде транспорта.

Одним майским днём джип мчался по окраинам Петровичбурга с рекордной для данного места скоростью — сто сорок километров в час. В машине сидела важная персона, о чём свидетельствовала висящая на хвосте охрана. Однако, похоже, персона в джипе оказалась и не такой уж и важной, поскольку здорово экономила на собственной безопасности. И экономию видно было невооружённым глазом: телохранители персоны ехали на самом обыкновенном, я не побоюсь этого слова, двухколёсном мотоцикле. И всё бы было ничего, и доехали бы наверняка до нужного им дома, но на повороте водитель «железного коня» не справился с управлением и на полном скаку влетел во встречно движущийся столб, на котором по воле случая размещалась социальная реклама. Реклама изображала мотоциклиста в зеркале заднего вида впереди идущего автомобиля, и была надпись. Надпись гласила:

ВКЛЮЧИ ПОВОРОТНИК СОХРАНИ ЕМУ ЖИЗНЬ

К сожалению, у столба, на котором висела реклама, поворотников не было. А если бы даже и были, то это никоим образом не изменило бы ситуацию. Столб при всём желании не мог спасти летящих в него мотоциклистов. Даже если бы умел ходить. Ведь мотоцикл нёсся как ураган. В подобных случаях обычно говорят: «летел дальше, чем видел» или «писец подкрался неожиданно». Одним словом, приехавшая карета «скорой помощи» не замедлила констатировать смерть у одного, так сказать, байкера и множество переломов и сотрясений у второго. Дыхание, правда, отдалённо прослеживалось.

— Может, сразу в морг? — глядя на тело, прямо в глаз, спросил врача опытный фельдшер.

— Пока поедем, а там посмотрим, — ответил не менее компетентный доктор, хотя, глядя на покорёженное железо, он мысленно похоронил всех участников сего происшествия ещё до выхода из машины.

Пока везли, пока пробки — определились. Одного в морг, другого на травматологию. Морг оказался ближе, поэтому патологоанатом долго махал секционным ножом, утверждая, что нужно ему было обоих оставлять. «Чего они там в травме над трупом измываться будут, — аргументировал он. — Вы хоть посмотрите на это чудо! Оно же к праотцам готовится».

Однако «скорики» остались непреклонны, и это чудо притащили к нам. Живое. Пока.

— Возьмёте? — с опаской поинтересовался у нас фельдшер.

— Конечно! — радостно согласились мы, обожающие критических пациентов. — Если есть хоть одно сердцебиение в минуту — забираем.

Таким образом, проверив работу сердечной мышцы, мы оформили клиента себе. Описывать его тебе, дорогой читатель, это всё равно, что переписать половину травматологии. Короче говоря, у мужчины нога в колене сгибалась во все стороны, а руки представляли головоломку шестого уровня, выпущенную в одной из последних серий.

Единственная удача — это почти целый позвоночник и вроде не повреждённая черепушка. Спросить нас про своё ближайшее будущее пострадавший не мог. Челюсть его оказалась сломана в трёх местах, да и сам он далеко не походил на доброго молодца. Сразу при поступлении анестезиологи не замедлили ввести пациента в лекарственную кому. Для притупления болевых ощущений.

Чуть позже сделали не одну репозицию. И даже не две. Наложили несколько аппаратов Илизарова и истратили пару литров медикаментов. Пациент медленно, но уверенно пошёл на поправку. Через два месяца он уже ходил на костылях, а через три ему вручили выписку. Спустя полгода он пришёл с палочкой нас поблагодарить. Крепко поблагодарить. По-взрослому. На мотоцикл он больше не садился и улицу переходил весьма осторожно. А порой и совсем отказывался от подобной идеи.

Наша учёба продолжалась, и в клинику поступали свежие пациенты. ДТП, укусы, вывихи, падения. Казалось, что за окном происходят какие-то боевые действия. Чаще, правда, люди воевали сами с собой. Последний факт как раз и подтвердил наш недавний мотоциклетный клиент.

Я уже покидал кафедру, как в дверях столкнулся со старшим ординатором Максимом Павловичем.

— Мишаня, постой, — окликнул он меня.

— Да, Максим Павлович, — притормозил я.

— Помнишь того мотоциклиста, что вернули с того света?

— Помню.

— Прикинь, он после выписки закурил. Много закурил и года через два попал в онкоклинику с раком лёгких.

— Слушай, а сколько ему было? Молодой вроде.

— Молодой, почти сорок два. Но суть не в этом. Суть в том, что ни химиотерапия, ни облучения не принесли желаемых результатов. В скором времени наш мотоциклист отбыл. Отбыл, так сказать, к праотцам. Досрочно. Представляешь?

— Представляю, — вздохнул я. — Когда человек сам себе яму роет, медицина бессильна.

— Бессильна, — констатировал Максим Павлович и, махнув рукой, пошёл помогать другим вредителям своей собственной жизни.