Уже хлебнув опыта практики и немного свежего гноя, мы вовсю старались увязнуть в недрах медицины. Плюс появилось рвение к работе. Ещё хотелось максимально плотно обследовать каждого поступившего пациента. Провести лабораторную диагностику. Заглянуть инструментально. Выписать лучшие лекарства. Хотелось многое, и даже было не лень оставаться на ночные дежурства. И не только с симпатичными медсёстрами.

В ту благую пору интернатуры нам активно хотелось работать. Мы, будто наивные дети, ещё не задумывались о размерах благотворительности родимой медицины. Хотя именно там, в интернатуре, нам и пришлось столкнуться с проблемой смехотворной оплаты медицинского труда. Кошмары нищеты медперсонала бросались в глаза моментально. Они вылезали из углов и сыпались с потолка. Ими оказались пропитаны койки отделения и халаты сотрудников. Именно тогда обнаружилось, что нормальные доктора практически скопом побросали рабочие места и разошлись кто куда. Некоторая часть ушла в торговлю, некоторая в рабочие, а меньшинство — на пенсию. Несмотря на подобное массовое бегство из стана Здравоохренения, ниша медицинского состава не опустела, словно банка с огурцами на праздничном столе.

Нет. В столь ушлом Царстве подобное не могло случиться. Где угодно могло, а у нас фиг. Не на тех напали.

Радужный читатель уже, наверное, возрадовался. Дескать, вот мы молодцы. Быстро и чётко готовим медкадры. Столько молодых перспективных врачей, медсестёр, санитарок. Широка страна моя родная!.. Однако хитрый автор ворвётся в ваше ликование и не разделит оптимистичный настрой дорогого читателя. Нет, нет, нет. Только не в этом случае. То есть я хочу сказать, что насчёт кадров всё выглядит немного иначе.

Итак, медицинские работники дружно разбежались. Разом. Скопом. Галопом. Ещё вчера стояли здесь, и всё. Нет никого. Подразделение медицинского персонала распущено. Как говорится: «Целуем крепко. Пишите письма. Шлите бандероли. Будут деньги — высылайте». И вдруг, смотрите. Спустя короткую толику времени опустевшая ниша медицинского братства быстренько заполнилась. Заполнилась она всего двумя категориями медработников. Но это не врачи общей практики с гинекологами. Нет. Это другие. Чужие. И не совсем добрые. Первая категория: докторишки, придумывающие несуществующие диагнозы и лечащие от несуществующих заболеваний. Они оказались падкими на деньги и клятве врача России предпочли клятву Бенджамину Франклину, розовому Вантовому мосту и Хабаровску. Для тех, кто не в курсе, о чём я, могу с лёгкостью пояснить. Дело в том, что в начале XXI века вышеперечисленные символы олицетворяли основные денежные купюры максимального значения, имеющие ход в нашем Государстве. Это сто долларов, пятьсот евро и пять тысяч рублей соответственно (пояснение для читателей следующих столетий. — Авт.). Именно к ним и тянулись данные обсуждаемые алчные граждане. И вторая категория: врачишки, купившие свои драгоценные дипломы в переходах метрополитена и иже с ними подобных структурах. Эти негодяи оказались более коварны и опасны, нежели первые. Да и логично всё. С купленным-то дипломом по-другому никак. Вот мне как раз с подобным псевдодоктором и пришлось столкнуться, когда по наивности своей я безоговорочно поверил в любимых коллег.

В один не самый ненастный день случилась беда. Моего старого хорошего знакомого, пятидесяти лет от роду, побили разбойники. В роли разбойников выступали не хулиганы, как многим подумалось, а опасные люди из Органов МВД (Министерство Высших Дубин, об этом отдельная книга!), которые оказались страшнее любой мафии. Когда-то им было позволено легально носить оружие для защиты гражданского населения. В наше время задумку несколько изменили, и Органы Дубин могли избить любого гражданина прямо посреди белого дня.

Просто так. От скуки ради. Да хоть на центральной улице. Не приведи Авиценна.

Однако вернёмся вновь к знакомому. Николая Фёдоровича (именно так его и звали) с тупой травмой спины, головы и души госпитализировали в больницу № 003. В приёмном покое знакомому оперативно (часа через четыре, максимум шесть) сделали УЗИ, обнаружили подоболочечное (да простят меня доктора за жаргонную терминологию) кровоизлияние на почке и благополучно отправили на урологическое отделение. На урологии Фёдоровича тоже не обошли вниманием и поспешили назначить лечащего врача. Лечащий врач, бросив беглый взгляд на очередного пациента, взял перо и сделал в истории болезни нужные отметки. Отметки гласили о необходимости лекарственного лечения и контрольном дневнике осмотра. Так называемый минимум миниморум. С той долгожданной (для нас) минуты врач и стал поправлять Фёдоровичу его здоровье.

Так всем нам казалось поначалу. На самом же деле, данный медработник чуть не загнал моего знакомого в глубокую и безвозвратную инвалидность. Тяжёлую инвалидность. А что? Долго ли, умеючи?

Итак, Фёдорович лежал. Он пил прописанные пилюли и потихоньку предъявлял жалобы на спину. Мол, побаливает, окаянная. Да и ворочаться тяжеловато. Доктор смотрел в глаза и говорил: «Хондроз» и ничего значимого не делал. По окончании второй недели госпитализации у Николая Фёдоровича разом отказали ноги и тазовые органы. Налицо вся клиника перелома поясничных позвонков. Я иду с челобитной к лечащему врачу. Последним оказывается врач высшей категории по сложной фамилии Ара…тюнян. Ничего не имея против данной национальности (и вообще, против любой национальности) и заприметив в ординаторской цитату Вовы Маяковского:

Антисемиту

            не место у нас —

все должны

            работой сравняться.

У нас один

            рабочий класс,

и нет

            никаких наций,

— я представился сам. Затем расспросил про знакомого. Прослушав в ответ краткое резюме по Фёдоровичу, я аккуратненько поинтересовался:

— Извините, коллега, а не перелом ли у него поясничных позвонков?

На что мне «врач высшей категории» ответил:

— Да ну. Какой перелом, слушай? Нет перелома. Это дегенеративно-дистрофический синдром. — Его палец многозначительно поднялся вверх. — Типа вроде, пьёт много. Вот он у нас и неврологом консультирован.

Ну, думаю, может, и взаправду так. От Змея Зелёного ножки-то отказали. Сам видел подобных клиентов (правда, квасили они раз в десять больше). А я про перелом подумал. Уж больно клиническая картина на него похожа. Да и анамнез соответствующий. Скорее всего, ошибся я. Ведь рентген-то они наверняка сделали, к бабке не ходи. А Коля действительно периодически крепенько за воротник закладывал. Пускай и не часто. Кто же тогда мог знать, что невролог от уролога тоже недалеко ушёл. И категорию у себя имел весьма с ним схожую. За ту же цену, стоит полагать.

Наступил день выписки знакомого. Волоча Фёдоровича под мышки, я получил выписной эпикриз на руки. Пробежал по нему дважды и даже прочитал между строк. Я нашёл все анализы, УЗИ и лечение. Я нашёл там даже фамилию заведующего, кривую печать и опечатку в типографском шаблоне. Единственное, что никак не хотелось находиться, так это злополучное исследование. Именно нужное мне исследование. Рентгеновское исследование.

— А где..? — хотел было спросить я про недостающее исследование. С этой целью я даже открыл рот и поднял вопросительно свои глаза. Я только сейчас заметил, что как-то случайно их обронил. — Дак, где..?

— Не нарывайся на рифму, — холодно ответил мне коридор отделения, и всё стало ясно не только потому, что я поднял глаза, но и потому, что рентгена не существовало и в помине. Врача, вручившего выписку, уже тоже след простыл.

Возмутившись от обиды и укусив Фёдоровича за локоть (свой локоть не достать, а ситуация, как говорится, «кусай локти»), я поехал в другую городскую больничку сдавать необлучённого Николая-инвалида настоящим коллегам. В качестве настоящего коллеги выступил мой славный однокашник Серёга Бранников, уже третий год работавший в стезе нейрохирурга.

Недоверчивый читатель здесь может восторженно воскликнуть: «Ага! Попался-таки к концу повести! Тоже мне, правдивые мемуары! Как можно третий год работать врачом, если он ещё в интернатуре?» А я отвечу: «Можно, и ещё как». Если у нас диплом о высшем медицинском образовании не проблема приобрести, то уж имея рвение к работе, в клинику ты всегда сможешь устроиться. Просто по трудовой оформлялся один человек, а работал наш Сергей (кстати, отличнейший доктор, могу сказать). Первому — стаж, второму практика. Так что товарищ мой действительно выполнял обязанности нейрохирурга и в день своего суточного дежурства встретил нас в приёмном покое. Запихав Фёдоровича под установку старого доброго дедушки Рентгена, мы, конечно же, сразу увидели очевидное: перелом первого поясничного позвонка со смещением.

После этого случая я всегда и везде пользуюсь поговоркой: «Доверяй, да проверяй», вследствие чего хожу только к проверенным врачам.

К самым проверенным.

Например, к однокашникам.

Или к себе.:-)