Глава 37

Я резко отстранилась.

– Дождь? Ты хочешь сказать, в твоих снах? Когда тебе снилось, как ты меня целуешь?

– А что? Тебе это неприятно?

Нет, это было не неприятно. Потенциально опасно, но не неприятно. Переведя дыхание, я снова поцеловала Саймона, стараясь сделать вид, будто сказанное им не перевернуло с ног на голову все, что только что происходило между нами.

– Расскажи мне подробнее о своих снах.

– Ишь какая! А казалась такой хорошей, добропорядочной девушкой.

– Внешность бывает обманчивой.

– Ну, вообще-то мои сны не порнографического свойства, если ты об этом. Я не какой-нибудь извращенец.

– Расскажи про наши поцелуи. И про дождь.

– Ну, это не похоже на кино. Это как смотреть телевизор, который плохо показывает. – Саймон откинулся на спинку скамьи и, обнимая меня одной рукой, другой стал гладить меня по волосам, распутывая растрепавшиеся пряди. – В моих снах всегда присутствуешь ты. Сверху каплет дождь, а ты… там, рядом со мной. Вроде я жду тебя, но не знаю, придешь ты или нет. А потом ты вдруг появляешься, и мы целуемся. А когда я просыпаюсь, я чувствую на губах вкус твоих губ – клянусь, это правда. Но это – только сны. Наяву все гораздо лучше.

– Потому что нет дождя?

– Потому что это реальность.

Взяв мое лицо в ладони, Саймон опять поцеловал меня, нежно, но в то же время требовательно, и я ответила на его поцелуй. Но когда мы отстранились друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, я снова отодвинулась – мне нужно было видеть лицо Саймона.

– И что, в эти моменты в твоих снах действительно всегда идет дождь?

– Не всегда. Помнишь, как нас на днях водили в библиотеку? Я там в какой-то момент размечтался, а потом нам помешала Пауэлл. Так вот, в тот момент, когда я находился в сомнамбулическом состоянии, никакого дождя не было.

Итак, дождь мог быть совпадением. Но все остальное – нет. То, о чем рассказывал Саймон, не являлось снами. Его видения, в том числе во время странного состояния в помещении библиотеки, свидетельствовали о том, что его сознание каким-то образом контактировало с сознанием его отражений в параллельных мирах. СРП Саймона был гораздо сильнее, чем все подобные явления, о которых мне приходилось слышать.

Я вынула из кармана листок с домашней работой по английскому языку и, стараясь успокоиться, принялась сворачивать из него звездочку.

– Что это ты делаешь? – поинтересовался Саймон.

– Оригами.

– Это я понимаю. Почему ты ее делаешь?

– Привычка. Некоторые люди, размышляя над чем-нибудь, хрустят пальцами. Ты часто постукиваешь карандашом по столу.

– А ты сворачиваешь оригами?

– Меня этому научил дедушка. Он часто говорил, что, сворачивая такую звездочку, я в любой момент могу выбрать любое продолжение. То есть могу делать все что угодно, если буду внимательной и аккуратной.

– Можно мне посмотреть?

Хотя пальцы мои дрожали, закончила я очень быстро и положила звездочку в протянутую ладонь Саймона.

– Зачем ты их везде оставляешь?

– Я не думала, что кто-то это заметит.

Сказав это, я сразу же подумала о том, что оставляла бумажные звездочки только в параллельных мирах.

– Не помню, когда я в первый раз обратил на это внимание.

Саймон протянул мне звездочку, держа ее большим и указательным пальцами. Жест был таким знакомым, что я едва не расплакалась.

– Наверное, тогда, когда ты обратил внимание на меня, – с трудом выдавила я.

Недостающие фрагменты головоломки встали на место. Итак, отражения Саймона всякий раз замечали меня. Я вспомнила, как настоящий Саймон на какое-то время словно выпал из реальности, замерев на одном месте и глядя в никуда. Он начал обращать на меня внимание в Главном Мире после того, как между нами возникли особые отношения в одной из параллельных реальностей. Нити последствий в отраженных мирах, где существовал Саймон, переплелись, будто голоса дуэта, трио или квартета, исполняющего музыкальное произведение. Каждый ведет свою партию, время от времени беря на себя основную тему мелодии, а затем передавая ее другому.

Полифония.

Саймон поочередно коснулся губами моего лба, век, кончика носа.

– Я очень долго смотрел не туда, куда надо, – сказал он. – Но я рад, что все встало на свои места.

Он снова поцеловал меня долгим, нежным поцелуем. От нахлынувших чувств у меня на глазах выступили слезы. Я вдруг поняла, в чем главная разница между тем Саймоном, который был сейчас рядом со мной, и остальными. Он знал меня. А я – его. И теперь я любила именно его. Не его внешность, не его руки, не его чувства ко мне, а его самого.

Мне очень хотелось верить, что то, что произошло сейчас, было неизбежно. И чувство Саймона ко мне было настолько сильным, что он полюбил меня в двух мирах – по той причине, что сама Мультивселенная хотела, чтобы мы были вместе.

Но только это не так. Какие бы чувства по отношению ко мне Саймон ни испытывал, они возникли не оттого, что он наконец «разглядел» меня. Они были остаточными. Наши воспоминания друг о друге переплелись в одном из параллельных миров. Мультивселенная копировала сама себя – и насмехалась надо мной.

В противном случае этот Саймон никогда бы не взглянул в мою сторону.

 

Глава 38

Лить слезы – пустое занятие. Оно не дает вам ровным счетом ничего – вы лишь напрасно расходуете энергию и время, которые лучше потратить на изучение ситуации и решение возникшей проблемы.

Поэтому я не стала плакать, когда Саймон высадил меня у дома и поцеловал на прощание, не сознавая, что его чувства по отношению ко мне были чувствами кого-то другого. Не заплакала я и тогда, когда отец вышел из своей спальни, чтобы узнать, как прошел вечер. Даже после того, как я поднялась в свою комнату, мне удалось сдержаться и не разрыдаться от понимания того, что мои одиночные Путешествия привели к гораздо большей беде, чем пророчила Адди.

Вместо этого я стиснула зубы и в конце концов заставила себя заснуть. Проснувшись на следующий день, обнаружила, что у меня болят нижняя челюсть и голова, и я по-прежнему не знаю, как быть с возникшей проблемой.

Но конечно, улеглась в постель я не сразу. До самого рассвета я прокручивала в памяти разные эпизоды общения с Саймоном, снова и снова приходя к одному и тому же выводу. Следовало признать очевидное – подлинный Саймон находился под влиянием своих отражений в других мирах. Более того, они определяли его поведение. Между тем он не являлся тем же Саймоном, что и они – он был другим человеком и никогда не сделал бы тот же выбор, что и они. В общем, сам он никогда не обратил бы на меня внимания. Основой для его поступков служили чужие воспоминания.

И все же настоящий Саймон понимал меня так, как никто другой, и видел во мне то, что другие не замечали. Поэтому я не была уверена, что смогу порвать с ним, даже зная правду. Да, конечно, скорее всего рано или поздно у него зародятся какие-то сомнения, которые разрушат все, что возникло между нами, но сейчас… я просто не могла все обрубить.

Но может быть, все же существовал шанс разделить Саймона и его отражения, избавить его от их влияния? Если да, то в этом случае можно было надеяться, что чувства Саймона ко мне окажутся достаточно сильными, чтобы наши отношения продолжились.

В глубине души я отчетливо понимала: Саймон связан с проблемами, возникшими в Главном Мире, причем гораздо теснее, чем я изначально предполагала. Очевидно, что если я хочу попробовать освободить его, мне одной это не под силу.

Элиот всегда вставал раньше меня. Но поскольку я почти не ложилась, подремав час после восхода солнца, мне удалось застать его спящим. В дверь дома, держа в руке чашку с кофе, я постучала в начале восьмого.

– Дэл! – воскликнула миссис Митчелл, обнимая меня. – Мои часы, наверное, отстают?

– Нет. Просто я сегодня ранняя пташка. А где Элиот?

Она покачала головой:

– Боюсь, он еще спит.

– Пойду его разбужу, – сказала я, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Дойдя до двери комнаты Элиота, я с ходу распахнула ее. – Эй, вундеркинд, вставай! У нас проблема.

Элиот зашевелился под одеялом.

– Эй! – Я пересекла комнату и несколько раз ткнула его кулаком. – Поднимайся!

– Еще пять минут, – сонно пробормотал он и натянул одеяло на голову.

– Я не твоя мама, – сказала я, ставя чашку на прикроватную тумбочку. – Так что надеюсь, что ты в пижаме.

С этими словами я одним движением сорвала с Элиота одеяло и бросила его на пол.

– О, черт… Господи, как холодно, – заныл он.

– Рада, что ты спишь не голышом. Я так и думала, что ты будешь в трусах-боксерах.

На Элиоте в самом деле были темно-синие трусы в виде шортов, резинка которых сползла так низко, что мне пришлось отвернуться.

– Дэл! – воскликнул Элиот, который только сейчас по-настоящему проснулся. – Ты что здесь делаешь?

– Жду, пока ты наденешь какие-нибудь штаны, – ответила я, продолжая смотреть в сторону, пока Элиот рылся в платяном шкафу. – Ну что, я могу повернуться?

– Сейчас всего десять минут восьмого. Почему ты уже на ногах? – Он натянул спортивные штаны, но все еще оставался без рубашки или футболки.

– У нас возникла проблема.

Взяв мою чашку с кофе, Элиот одним глотком опустошил ее до половины.

– Ну, говори, что ты на этот раз натворила. Хотя погоди. – Элиот плотно закрыл дверь комнаты и сел на стул, стоявший около письменного стола. – Так. Рассказывай.

– Что тебе известно про СРП?

– Синаптический резонансный перенос? – Элиот откинул голову назад и, глядя в потолок, пробубнил, словно цитируя учебник: – Часто встречающееся явление. Безвредное. Затрагивает как обитателей Главного Мира, так и их отражения в параллельных мирах.

– А как насчет особых случаев? По-настоящему экстремальных? Может ли человек-Оригинал обмениваться со своим отражением мыслями, воспоминаниями? В реальном времени переживать те же ощущения, что и его эхо?

– СРП такой силы возможен при серьезных психических заболеваниях. Например, шизофрении или каком-нибудь остром психозе. Но поскольку отражений бесчисленное множество, от такого обилия воспоминаний у Оригинала предохранители в мозгу сгорят.

Память Саймона, однако, впитывала воспоминания не всех отражений, а лишь тех, которые встречались со мной.

– Теоретически это может быть интересно, но я никогда ни с чем подобным не сталкивался, – заметил Элиот.

Разумеется, если бы что-нибудь подобное было зафиксировано, Элиот знал бы об этом.

– А что, ты обнаружила у кого-то СРП такой интенсивности? – с явным интересом спросил он и вскочил со стула. – Но это же просто потрясающе, Дэл. Совет будет в восторге!

Я прекрасно понимала, что Совет вряд ли одобрит мои действия. Взяв с тумбочки старенький плеер Элиота, я нажала кнопку пуска. Из динамика зазвучала знаменитая английская фольклорная песня «Зеленые рукава».

– Судя по твоему виду, все не так потрясающе, как я полагал. – Элиот скрестил руки на голой груди. – Так что же ты натворила?

– Почему обязательно я?

– Потому что ты явилась ко мне домой на рассвете, бледная как смерть, и вот-вот сломаешь мой плеер. Ну, давай, выкладывай.

Я присела на край кровати. Элиот расположился рядом и обнял меня за плечи.

– Помнишь, я говорила тебе, что с Саймоном что-то не так?

Он сразу посерьезнел:

– Ну да, помню. Я проверил его частоту, но не обнаружил ничего особенного.

– Он обменивается со своими отражениями эмоциями и воспоминаниями о конкретных событиях. Ну что, можно сказать, что это экстремальный случай?

От изумления Элиот даже присвистнул.

– Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал?

– Вроде того.

– Вроде того? Значит, он взял и сказал ни с того ни с сего: «Слушай, со мной происходит смешная вещь. У меня постоянно возникают какие-то очень подробные дежавю». Так, что ли?

– Это выяснилось в процессе наших с ним разговоров.

– К черту разговоры. Ладно, пусть так. У него мощнейший СРП. Почему это является проблемой для нас?

– Понимаешь, когда я в параллельном мире общаюсь с одним из отражений Саймона, настоящий Саймон впадает в некое подобие транса. Ему кажется, будто он спит, но на самом деле он видит то, что видит его эхо.

Пока Элиот размышлял над моими словами, его лицо приобрело отстраненное, рассеянное выражение. Затем он произнес:

– А видит он тебя.

Я оттянула пальцами воротник свитера.

– Это отражения видят меня. И помнят. Когда я отсутствую, а потом возвращаюсь, они интересуются, где я находилась.

– А зачем ты возвращаешься? – удивился Элиот, но уже в следующую секунду все понял. Последовала долгая, крайне неприятная для меня пауза. – Вот оно что. Ты флиртуешь с его отражением.

Взгляд Элиота заставил меня сжаться.

– Знаю, знаю, я ужасная. Давай все-таки сосредоточимся на более важных проблемах.

– Это и есть важная проблема. Ты ведь обещала, что не будешь Путешествовать в одиночку. Ты дала мне слово.

Я закрыла лицо ладонями.

– Не понимаю. – Элиот вскочил и заходил по комнате. – Они ведь даже не настоящие. Зачем ты это делала?

Как я могла объяснить ему, что то счастье, какое я испытала, находясь рядом с Саймоном, почти не уступало тому, которое я получала от Путешествий? Нет, оно было даже больше. Во время Путешествий я чувствовала себя свободной, но Совет в любой момент может лишить меня этой радости. С Саймоном же я была самой собой, и это давало мне ощущение такой свободы, какой я не знала раньше.

– Рядом с ним я счастлива.

– Счастлива? – Элиот скривил губы, словно ему в рот попало что-то горькое. – Из-за него ты рисковала всем своим будущим. Нашим будущим!

– Нашим будущим?

По выражению лица Элиота я без труда поняла, что он чувствует себя преданным.

– О, Элиот… – Я приложила к сердцу сжатый кулак. – Я не…

С моих губ едва не сорвались слова «я не знала», но это была бы ложь. Дело в том, что я не хотела знать.

– Дэл, ты не можешь не знать – мы с тобой отличная команда. Все это говорят, даже ты.

– Мы лучшие, это правда, – кивнула я, боясь, что Элиот вот-вот произнесет роковые слова, которые – я точно знала – раз и навсегда изменят отношения между нами, оттолкнут нас друг от друга. Я этого не хотела. – Но, Элиот, это не означает…

– Когда тебе нужна помощь, ты приходишь ко мне. Когда необходимо решить какую-то проблему или прикрыть тебя, это делаю я. Выходит, я достаточно хорош, чтобы использовать меня, но недостаточно хорош, чтобы меня любить! – выкрикнул Элиот.

– Я тебя люблю, – сказала я, стараясь не солгать ему и в то же время не обидеть его. – Но… по-другому.

– Нет уж, прибереги эту чушь для Саймона. Что еще ты для него приберегаешь? Или ты уже отдала ему все, что могла?

– Прекрати! – крикнула я и изо всех сил влепила Элиоту пощечину.

От изумления он широко раскрыл рот. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. В груди у меня пульсировала боль.

– Все эти девицы – игрушки для него, – проговорил наконец Элиот охрипшим голосом. – Он их просто коллекционирует. Теперь ты – одна из них. Надеюсь, ты получила удовольствие.

– Он не такой, – возразила я. – И если я в самом деле с ним переспала, что это меняет? Это не делает меня хуже.

– Я любил тебя с первого класса. С тех самых пор, как ты накинулась на Томми Брэдшо, когда он украл мои деньги, которые мама дала мне, чтобы я купил завтрак. Я полжизни души в тебе не чаял. Мне казалось, если я наберусь терпения и подожду… но ты не дала мне ни единого шанса, потому что Саймон Лэйн обладает какой-то непонятной властью над тобой.

– Я вовсе не хотела, чтобы так случилось.

– Ты никогда не хочешь. Но все плохое случается. Он сделает тебя несчастной. Будет обращаться с тобой так же, как со всеми этими девицами. Но я не стану тебе помогать. Не в этот раз.

– Я вовсе не просила тебя о помощи, – сказала я и, понимая, что сейчас нам не следует ссориться, попыталась взять Элиота за руку, но он стряхнул мои пальцы. – Мне очень жаль. Я должна была рассказать тебе про Саймона, но боялась.

– Ты боялась, что я тебя остановлю. Наверное, я попытался бы это сделать. Но ты ведь никого не слушаешь. И ни о ком не думаешь, кроме себя. Как и о последствиях своих поступков. Да, ты думаешь только о себе, и в этом все дело.

Я уже привыкла к тому, что в семье мною все разочарованы. Мне было наплевать, что думали обо мне преподаватели. Но сейчас передо мной стоял и говорил мне горькие слова Элиот, которого я знала с детства. Я разбила ему сердце, и теперь мое собственное сердце готово было разорваться от боли. Плакать бесполезно, напомнила я себе и провела ладонью по глазам, чтобы стереть выступившие слезы.

– Ладно, хорошо. Пусть я буду стерва. Но кое в чем я права. Аномалия, которую пытаются найти мои родители, так или иначе связана с Саймоном. И мы должны по этому поводу что-то предпринять.

Элиот взглянул на меня так, словно перед ним стоял незнакомый человек.

– Единственное, что ты можешь сейчас, – это уйти. Прошу тебя, сделай это.

– Пожалуйста, Элиот, давай не будем ссориться. Нам надо попытаться решить проблему.

– Проблема в тебе, Дэл. Как и всегда. Но я не собираюсь больше помогать тебе. Отныне ты мне безразлична. – Он засмеялся, но смех его напоминал стон. – Что ж, теперь и ты узнаешь, каково это.

 

Глава 39

В школе Элиот все утро избегал встречи со мной. Поэтому я нисколько не удивилась, не увидев его во время обеда в кафе. Тем не менее я села за наш обычный столик, теребя металлический язычок банки с кока-колой. Элиот сказал, что я эгоистка и думаю только о себе. Много лет он намекал мне на свои чувства, но я либо игнорировала их, либо поднимала его на смех, потому что чувствовала себя неловко. И еще потому, что он был моим лучшим другом – но не более того. Сказав об этом Элиоту прямо, я, скорее всего, разрушила бы нашу дружбу.

И вот теперь это произошло. Я не знала, как мне поступить, как достучаться до Элиота. Мне было не под силу дать ему то единственное, чего он хотел.

Я наблюдала, как посетители кафе принимают решения, делая тот или иной выбор и совершенно не представляя, что тем самым они создают множество параллельных миров. Я не знала, сочувствовать им или завидовать. Могла ли я повести себя иначе в разговоре с Элиотом? Мы с ним действительно были великолепной командой, но я никогда не воспринимала его как мужчину. В его присутствии мое сердце никогда не билось учащенно, а голова не кружилась. С Саймоном все было иначе.

Я прижала ладони к глазам, пытаясь унять тупую боль, гнездившуюся где-то за глазными яблоками.

– Я тебя все утро не видел и соскучился, – раздался надо мной голос Саймона. – Подумал, вдруг ты опять исчезла.

Открыв глаза, я улыбнулась – появление Саймона заставило меня разом забыть обо всем, что меня тяготило.

– Как видишь, я здесь.

Пододвинув к столику стул, Саймон развернул его и сел, обхватив руками спинку.

– У нас все хорошо? – спросил он.

Дождавшись моего кивка, он окинул многозначительным взглядом столик, на котором, кроме банки с кока-колой, ничего не было.

– Это не завтрак.

– Я не голодна.

– Ясно. А где Элиот?

Я промолчала, но Саймон, похоже, догадался, в чем дело, потому что встал и взял меня за руку.

– Пойдем, – сказал он.

– Ты хочешь, чтобы мы сели рядом со спортсменами?

– В другой раз. Тебе нужно немного отдохнуть от этого места.

Не успели мы сделать несколько шагов, как нам преградила дорогу Бри.

– Привет, незнакомец, – пропела она и шутливо толкнула Саймона плечом. Ее улыбка, однако, показалась мне натянутой. – Дункан хочет поговорить с тобой по поводу какого-то парня, который хорошо умеет собирать деньги в какой-то фонд. У тебя найдется минутка?

Пальцы Саймона крепче сжались на моем запястье.

– Только не сейчас. Извини.

– Но я заняла для тебя место.

– Пусти на него кого-нибудь другого, – мягко сказал Саймон и двинулся дальше, увлекая меня за собой.

– Ты вовсе не обязан… – начала я.

– Обязан, обязан.

Пока мы шли, держась за руки, по проходу между столиками, я заметила несколько удивленных взглядов, но Саймону, похоже, было на это наплевать. Раньше я считала, что мне не занимать уверенности в себе, но несколько недель назад у меня на сей счет появились сомнения.

– Куда мы идем?

– В кладовую для спортинвентаря. В это время там никого нет.

Я остановилась и с сомнением посмотрела на Саймона.

– Это единственное место во всем здании, куда мы можем попасть без разрешения на выход из класса, – пояснил он. – Поскольку я капитан баскетбольной команды, я часто туда захожу. Парням нужно то одно, то другое. В общем, у меня есть ключ.

У Саймона был такой довольный вид, что я решила не говорить, что могу открыть любую дверь и без ключа – чтобы не портить ему удовольствие.

– Как тебя сделали капитаном, если ты еще юниор? – поинтересовалась я. – По-моему, капитана могут назначать только из учеников выпускных классов.

– В выпускном классе учится наш второй капитан – у нас их два. Но в прошлом году я выступил за команду колледжа, и мы выиграли чемпионат штата, так что…

Саймон продолжал говорить, но я перестала его слушать. Что-то привлекло мое внимание на стенде с призами. Присмотревшись, я поняла, что один из больших кубков отсутствует, а на его месте стоит другой, гораздо меньших размеров. Внезапно что-то мигнуло, и все стало как раньше.

Еще одна инверсия в Главном Мире – и снова она была связана с Саймоном.

Я хлопнула себя по лбу:

– Совсем забыла! Мне же нужно вернуть книгу в библиотеку.

– Прямо сейчас?

– Ну да. Я и так очень сильно ее задержала. Там уже набежал большой штраф, и библиотекарша грозит мне всякими карами. Слушай, ты иди. А я тебя догоню.

Лицо Саймона, который поначалу нахмурился, прояснилось.

– Дэл, успокойся. Я вовсе не собирался к тебе клеиться. Ну, разве что самую малость.

– Буду с нетерпением ждать момента, когда ты начнешь ко мне клеиться, как ты выражаешься. Встретимся через несколько минут.

Всегда можно было сказать, что меня поймали в коридоре без разрешения на выход из класса, или библиотекарша в качестве наказания заставила меня расставлять по полкам книги. В общем, я решила, что смогу сочинить какую-нибудь историю. Но сейчас мне нужно было избавиться от Саймона.

Он неохотно отпустил мою руку.

– Иди, – кивнула я и подтолкнула его в спину. Затем я, поглядывая через плечо, сделала вид, будто двинулась в противоположном направлении, туда, где находились ящички с личными вещами учеников.

Дождавшись, когда Саймон исчез из виду, я понеслась обратно и остановилась у стенда, закрыв собой кубок от случайных взглядов. Кровь буквально гремела у меня в ушах. Потом, дождавшись, пока все разойдутся, я вынула набор отмычек и принялась за дело, надеясь, что в крайнем случае какой-нибудь случайный свидетель решит, что я внезапно сделалась страстной болельщицей нашей баскетбольной команды.

Оглянувшись по сторонам, я открыла стеклянную дверцу стенда и протянула руки к кубку, который привлек мое внимание. Мне удалось уловить его частоту со второй попытки. Легкими, осторожными движениями я расширила пространство портала и, еще раз оглядевшись, проскользнула внутрь.

Когда я выбралась из портала по другую сторону, уже в параллельном мире, оказалось, что все кубки по размеру уступают тем, которые я видела в Главном Мире. Вокруг находились люди, но никто меня не заметил. Мне хватило одного взгляда на содержимое стенда, чтобы понять: здесь Саймон никогда не выступал за команду колледжа, а сама команда ни разу не побеждала в первенстве штата.

Если инверсия коренилась в Главном Мире, почему мой Саймон перестал быть капитаном команды? Восхищались ли им люди так же, как настоящим Саймоном? Вспомнит ли он меня и на сей раз, если увидит? Всего этого я не знала.

Я потрогала кубок и принялась искать пораженные инверсией цепочки. Вскоре от их перебирания у меня заболели руки, а в голове застучало. Дрожащими пальцами я нащупала очередную нить и почувствовала, что она вот-вот лопнет. Я в ужасе застыла на месте, боясь шевельнуться. Если бы хоть одна нить разорвалась, это могло вызвать разделение еще одного параллельного мира. Мне стало ясно, что я должна немедленно освободить свой мозг от всех мыслей – о Саймоне, о том, что случилось с моим отцом, об аномалии, угрожавшей Главному Миру. Необходимо было сосредоточиться лишь на одном – поиске поврежденных нитей.

Вскоре я их нашла. Труднее всего было обнаружить первую, дальше дело пошло полегче. Я все распутала и расправила, с горечью сознавая, что тем самым, вероятно, воздействую на Саймона, живущего в этом новом для меня параллельном мире. Как подобное вмешательство изменит его? Этого я сказать не могла.

Поврежденная частота наконец стабилизировалась. Я посмотрела на часы – прошло всего пятнадцать минут. Неплохая работа.

Снова оказавшись в опустевшем холле, я вздохнула с облегчением. Трофей, изначально привлекший мое внимание, был на месте и излучал частоту, полностью гармонировавшую с частотой Главного Мира. Закрыв стеклянную дверь стенда, я полезла в рюкзак за отмычкой, с помощью которой собиралась запереть вскрытый мной замок.

– Если ты хотела как следует рассмотреть его, – произнес Саймон, выходя из-за автомата с бутербродами, – надо было просто сказать мне об этом.

 

Глава 40

Есть три причины, по которым Путешественники никогда не попадаются.

Они мастера своего дела.

Они осторожны.

Люди их не видят или не обращают на них внимания.

Имея хотя бы два преимущества из перечисленных трех, избежать поимки было бы не так трудно. Но у меня имелось только одно. Я неплохо владела навыками Путешественника. Однако про осторожность я забыла, а Саймон меня и видел, и – что неизбежно – обращал на меня внимание.

В общем, я попалась.

– Разве мы не должны встретиться на складе спортинвентаря? – спросила я, стараясь выиграть хоть немного времени и надеясь, что Саймон не заметил моих манипуляций.

Однако одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять – мои надежды напрасны.

– Никто из тех, кто пропускает занятия так часто, как ты, не переживает по поводу библиотечных штрафов. Неужели ты думала, будто я поверю в то, что ты мне наплела?

– Даже если я отвечу утвердительно, в данном случае мы с тобой оба хороши.

– Нет, Дэл, это не так. Говори. Я жду объяснений.

– Все слишком сложно.

На секунду у меня мелькнула мысль о том, чтобы рассказать Саймону все как есть, но как только я представила возможные последствия, у меня похолодело в животе от страха.

– А ты говори медленно. Используй короткие слова и фразы. Но поскорее начинай говорить, поскольку то, что я видел, – это нечто невозможное.

– Ничего невозможного, – тихо пробормотала я.

Скрестив руки на груди, Саймон многозначительно уставился на меня и сверлил взглядом до тех пор, пока я наконец не сдалась.

– Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?

– На складе спортинвентаря! – мрачно бросил Саймон. – Только учти, я хочу знать правду. Всю правду.

«Ты не думаешь ни о ком, кроме себя». Так сказал Элиот. И еще. «Ты не думаешь о последствиях своих поступков». Наверное, он был прав. Для меня всегда важнее всего была возможность Путешествовать, а не миры, которые я для себя открывала. И вот теперь я встретила Саймона. Неотразимого, непостижимого, таившего серьезные проблемы Саймона Лэйна.

Для Путешественников основной ценностью являлся Главный Мир. Вторым по важности приоритетом была секретность. Мы впитывали с молоком матери понимание необходимости хранить наши способности в тайне от остальных людей. Неужели я могла нарушить одну из наших главных заповедей ради молодого человека? Пока мы шли на склад спортивного снаряжения, я перебрала в уме, наверное, тысячу более или менее правдоподобных вариантов объяснения случившемуся. Наверное, среди них можно было бы даже отыскать один или два более-менее правдоподобных. И более безопасных. Я прекрасно понимала, что если Совету станет известно о том, что я нарушила режим секретности, гнев его обратится на нас обоих – и на меня, и на Саймона.

В большинстве случаев ложь предназначается не для того, чтобы что-то разрушить. Чаще люди прибегают к обману, желая защитить что-то или кого-то, кто им дорог, – это может быть другой человек, какая-то идея или образ жизни. Но даже ложь во спасение неизбежно разрушает правду, и в результате то, что человек хочет защитить и сохранить, в конце концов неизбежно рассыпается в пыль.

Да, я могла солгать Саймону, сохранить все тайны Путешественников, а заодно вывести из-под удара и себя, и его.

Но я знала, что, сделав это, я его потеряю.

Когда мы добрались до места, Саймон кивнул на запиравший двери помещения навесной замок.

– Хочешь вскрыть и этот тоже или все-таки я отопру его ключом?

– Лучше ты, – ответила я.

Руки у меня так тряслись, что я вряд ли смогла бы открыть дверь, даже если бы она не была заперта.

Склад спортивного инвентаря представлял собой просторное помещение с высоким потолком, но без окон. Внутри витал запах резины и пыли. Склад был загроможден корзинами с баскетбольными и волейбольными мячами, кипами пластмассовых щитков разных форм и размеров. В углу стояла объемистая урна, плотно набитая стоящими вертикально хоккейными клюшками и оттого отдаленно напоминающая огромную метлу. Единственная тусклая лампа дневного освещения, висевшая под потолком, громко гудела.

Закрыв изнутри дверь, Саймон прислонился к ней спиной, ясно давая понять: до того как он получит ответы на все вопросы, мы отсюда не уйдем.

– Приятное местечко, – произнесла я и уселась на стопку матов, по высоте доходившую мне до пояса. – Ты многих девушек приводил сюда?

– Никогда этого не делал. Если что-нибудь случится, отсюда никуда не деться.

– Что ж, разумно.

– Ладно, хватит заговаривать мне зубы.

– Расскажи мне, что ты видел.

Лицо Саймона потемнело.

– Зачем? Чтобы ты могла на ходу сочинить подходящую историю?

– Саймон, пожалуйста. Я расскажу тебе правду и отвечу на все вопросы. Но мне будет легче, если я буду знать, чтó ты успел заметить.

– Я вовсе не хочу, чтобы тебе было легче. – Саймон устало потер шею. – Ты наврала мне насчет библиотечной книги. Я решил, это потому, что ты нервничала – ну, из-за того, что мы собрались сюда. В общем, я пошел следом за тобой, чтобы догнать тебя и сказать – мы можем пойти куда-нибудь в другое, людное место. Когда ты развернулась, я спрятался за торговым автоматом – мне было интересно, куда ты собралась и что собираешься делать. Кстати, ты ловко орудуешь отмычками. Ты что, какая-нибудь юная супершпионка?

– Конечно, нет, – заверила я Саймона. – И что было дальше?

– Знаешь, иногда в пустыне воздух так нагревается, что кажется, будто он дрожит. Так вот, ты открыла стенд. А потом он и все, что было в нем… вдруг словно покрылось рябью. Ты шагнула внутрь, но вместо того, чтобы удариться о противоположную стеклянную стенку, вдруг словно растворилась, растаяла в воздухе. Как мираж.

Вероятно, Саймону при виде всего этого показалось, что он сходит с ума. Тем не менее для человека, который недавно вынужден был усомниться в своем душевном здоровье, он выглядел на удивление спокойным.

– Ну и что ты сделал?

– Ничего. Пошатался немного вокруг, но все выглядело совершенно нормально, как всегда. Единственное, что говорило о том, что мне все это не приснилось, была открытая дверца стенда со спортивными трофеями.

– А какие там трофеи?

– Я же тебе говорил. Кубки, в том числе за победы в чемпионате штата.

– Ты уверен? Ты видел их все или просто вспоминаешь, что стояло на стенде раньше?

– Уверен.

Значит, инверсия не вызвала серьезного и долговременного ущерба. По крайней мере, часть дня я потратила с пользой.

– Когда воздух опять задрожал, – снова заговорил Саймон, – я спрятался. Прошло секунд тридцать, и появилась ты.

– Ты кому-нибудь про это рассказывал?

– Кто, интересно, в это поверит?

Я вынуждена была признать, что Саймон прав. Вопрос, однако, заключался в том, поверит ли он мне. Меня удивило то, насколько большое значение я этому придавала. По идее, в этот момент я должна была бы испытывать страх, но мне почему-то было хорошо от ожидания того, что совсем скоро я наконец облегчу душу.

– Все, что я тебе сообщу, должно остаться в тайне. Ты даже не представляешь, в каком положении мы окажемся и какие неприятности на нас обрушатся, если им станет известно, что я тебе все рассказала.

В отличие от Саймона я представляла это очень четко. Для меня это означало бы полное отстранение от занятий, запрет на Путешествия и заключение в тюрьму – нашу тюрьму. Это означало как минимум то, что Саймона я больше не увижу никогда. Впрочем, перспектива возвращения в прежние времена, когда он проходил мимо, не обращая на меня ни малейшего внимания, словно я являлась неодушевленным предметом, была для меня не менее страшной.

– Им? – не понял Саймон. – О ком ты?

Я сглотнула комок в горле.

– О моей семье. Моем… народе, если хочешь. Наверное, тебе правильнее всего будет употреблять именно это слово. Обещаешь, что будешь молчать?

– Что я никому не расскажу про то, что у меня, оказывается, бывают галлюцинации? Договорились.

Я вытерла о джинсы вспотевшие ладони и, сделав глубокий вдох, начала:

– Когда ты играешь в баскетбол, ты не задумываешься, что матч мог бы сложиться иначе? Например, если бы твоя команда изменила тактику? Или если бы кто-нибудь взял тайм-аут вместо того, чтобы продолжать игру? Если бы ты не бросил по кольцу, а отдал пас? Вообще, размышлял ли ты когда-нибудь, что случилось бы, если бы ты в какой-то момент не принял другое решение?

– Конечно, размышлял. Как и любой человек.

– А вот я никогда об этом не думаю, потому что могу увидеть, что бы в данном случае произошло.

Поначалу каждая фраза давалась мне с трудом, в том числе из-за явного скептицизма, который я читала на лице Саймона. Но мои чувства к нему были сильнее страха, и я воспользовалась этим, чтобы голос звучал более убедительно.

– Всякий раз, когда ты принимаешь какое-то решение, неважно какое – что ты будешь есть на завтрак или с кем из девушек закрутить роман, – Вселенная разделяется на две. Одна из них – та, где происходят события, которые сохраняются в твоей памяти, то есть реальная. Иными словами, та, где учтен выбор, который ты сделал. Другая – та, которая твоего выбора не учитывает. Этот мир можно назвать «что было бы, если бы не».

– Вроде как параллельные миры, – произнес Саймон, нахмурив брови.

– Да. Тот мир, где мы на самом деле живем, для нас – самое важное на свете. Мы называем его «Главный Мир».

Саймон открыл было рот, но тут же снова его закрыл.

– Другие миры – параллельные, или отраженные. Или эхо-миры. Они населены копиями людей, живущих в Главном Мире. А эти люди-копии ведь тоже постоянно принимают решения, выбирая то или иное продолжение. И тем самым плодят отраженные миры. И так до бесконечности. Порой в отраженных мирах возникают проблемы, угрожающие Главному Миру. Тогда представители моего народа – мы называем себя Путешественниками – защищают Главный Мир.

– Ты сумасшедшая.

Про меня можно было сказать много неприятного. Но назвав меня сумасшедшей, Саймон погрешил против истины. Я соскочила со стопки матов и подошла к нему.

– Тогда что ты видел?

– Ты хочешь сказать, что сбежала с урока для того, чтобы побывать в параллельных мирах?

– Я хочу сказать, что существует множество разных миров, которые ты даже не в состоянии представить. Среди них есть такие, где мы все еще являемся гражданами Британской империи. Такие, где женщины не имеют права голосовать на выборах и где никто ничего не знает про «Битлз» – просто потому, что такой группы нет и никогда не было. При этом колоссальные изменения далеко не всегда становятся результатом какого-то серьезного решения. В шестом классе я побывала в параллельном мире, где Техас вышел из состава Соединенных Штатов, потому что кто-то забыл отправить телеграмму.

Саймон недоверчиво покачал головой:

– Это какая-то шутка. Ты меня разыгрываешь, а сама тайком все записываешь на видео? Чтобы потом выложить все это на всеобщее обозрение?

– Где же, интересно, моя камера? Вообще какие-нибудь камеры ты видишь вокруг?

Выражение лица Саймона немного смягчилось. Он взял мои руки в свои.

– Ты расстроена.

– Естественно. Я ведь не должна ничего говорить обыкновенным людям, таким, как ты. Представь теперь, где-то существует параллельный мир, в котором я ничего тебе не рассказала.

Существовали и миры, где Саймон не видел, как я перехожу из одного мира в другой. Но они не могли существовать долго, поскольку я не могла поддерживать их существование.

– А есть такой мир, где вы с Элиотом не поссорились? – вдруг спросил Саймон.

Разумеется, такой мир тоже был. Как и миры, где Саймон не выбрал меня. И даже такие, где он не представлял для меня интереса. Но мы с Элиотом жили в реальном мире, в котором я разбила ему сердце. От этой мысли на душе у меня снова заскребли кошки.

– Все не так просто.

– Похоже, из-за вашей с ним ссоры ты здорово переживаешь. Ты не пробовала с ним поговорить?

– Ты думаешь, я все это делаю из-за Элиота? Полагаешь, я сама не своя из-за того, что мы с ним поругались? Глупость. Ты потребовал, чтобы я все тебе рассказала – вот я и рассказываю. Я – Путешественник. То, что ты видел, стало началом моего похода в другой, параллельный мир. На твоих глазах я прошла через переходный портал и вернулась обратно. А там, в параллельном мире, я кое-что подправила.

– Докажи. Возьми меня с собой.

– Это невозможно.

– Нет ничего невозможного. Разве не ты это говорила? Научи меня переходить из мира в мир.

Если бы я попыталась выполнить просьбу Саймона, это было бы все равно что учить его летать.

– Пойми, моя способность проникать в отраженные миры – врожденная. Если у тебя ее нет, то ничего не получится. А у тебя ее нет, поверь.

– Откуда ты знаешь?

– Помнишь, ты говорил, что я музыкальный вундеркинд? Так же и со способностью Путешествовать.

– Да, в том, что касается музыки, я бездарь. Но это не значит, что я бездарь и во всем остальном. Почему бы не попробовать?

– Пойми, не твоя вина, что у тебя нет генетической способности к посещению отраженных миров. Что поделаешь, такова жизнь. Она несправедлива, и это едва ли не первое, чему мы учимся. Есть много миров, где человеческая раса живет более комфортно и счастливо, но выбора у нас нет – мы живем в реальном, или, как мы, Путешественники, говорим, Главном Мире. Наша задача состоит в том, чтобы защищать его. Все остальное – вторично.

– Ладно. Тогда проделай это еще раз. А я посмотрю.

Я хотела запротестовать, но у меня ничего не вышло, потому Саймон тут же жестким тоном добавил:

– Вариантов три. Либо ты ненормальная, либо врешь мне, либо говоришь правду. Из этих трех только при одном варианте мы с тобой выйдем отсюда вместе, Дэл. Выбирать тебе.

Я обреченно опустила руки.

– А когда я вернусь обратно, меня здесь будет поджидать школьный психолог?

– Я ведь обещал тебе, что ничего никому не скажу. У меня нет привычки нарушать свое слово.

– Ладно, я перейду в один из соседних миров и вернусь обратно. Если тебя тут не окажется…

Ничего более страшного я просто не в состоянии была представить, хотя, по идее, остальное должно было меркнуть в сравнении с тем, какому наказанию мог подвергнуть меня Совет.

– Я буду здесь, – твердо сказал Саймон.

Я закрыла глаза и прислушалась, отыскивая переход. Портал, образовавшийся совсем недавно, я обнаружила в футе от себя. Похоже, он возник, когда Саймон решил все же меня выслушать.

– Готов? – спросила я и, открыв глаза, увидела, что Саймон напряженно смотрит на меня.

От его взгляда мое тело обдало жаром. Затем это ощущение сменилось покалыванием. Когда я стала протискиваться в переход, края которого были словно вырезаны из картона, я вдруг почувствовала себя неловко. Даже после всего того, что я рассказала Саймону, мне было страшно представить, что творилось у него в голове в эту минуту. Его взгляд словно подтолкнул меня в спину.

В помещении, где хранился спортинвентарь, не оказалось никого. Дверь была открыта настежь. Снаружи раздался какой-то хлопок. Я выглянула наружу, туда, где располагался крытый манеж, – тоже никого. Хотя я не почувствовала в мире, где оказалась, диссонанса, мне не хотелось в нем оставаться.

Шагнув обратно через портал, я попала в объятия Саймона, от которого, будто солнечное сияние, исходило звучание Главного Мира.

– Я думал, что смогу найти эту дыру, – сказал он. Глаза его были широко раскрыты от изумления. – И решил пойти за тобой. Но ты просто… исчезла. Миг – и тебя нет.

Звучало в его голосе что-то еще, не только удивление. Какая-то озадаченность, пожалуй, и даже обида.

– Но я же вернулась.

– Да, ты вернулась. – Саймон осторожно поцеловал меня, потом еще раз. Я почувствовала, что он теснит меня к матам, на которых я до этого сидела. Я гладила его спину. – Все, что ты говорила, правда. Это невероятно, Дэл. Ты самая поразительная.

– Рада, что ты наконец это заметил, – ответила я в промежутке между поцелуями.

Если откровенность производит на людей такое впечатление, то надо почаще говорить им правду, подумала я.

Впрочем, даже теперь я не была до конца честна с Саймоном. Я ведь не сказала ему, что его чувства ко мне он позаимствовал у своих отражений, с которыми я целовалась в других мирах. Я решила, что это было бы уже чересчур, для первого раза он и так узнал достаточно. Расскажу Саймону все, о чем он еще не знал, когда пойму, в чем состоит проблема и где искать аномалию.

Впрочем, в любом случае времени для дальнейших откровений у меня не осталось. Приглушенно зазвенел звонок.

– Нам пора, – произнес Саймон, дыша мне в шею.

Я осторожно дотронулась пальцами до его губ и попыталась представить, что почувствовал Элиот, увидев, что мы с Саймоном стоим рядом и вот-вот поцелуемся. В этот момент склад спортинвентаря показался мне убежищем, особым, отдельным, самостоятельным миром, который не хотелось покидать.

– Давай не пойдем на занятия? – предложила я.

Саймон шагнул назад, продолжая одной рукой обнимать меня за талию.

– За неявку на тренировку меня посадят на скамью запасных. Давай увидимся позже, после тренировки?

Губы Саймона снова слились с моими, и в этот момент в душе у меня зашевелились сомнения. Но я отогнала их, убедив себя, что расскажу ему о его отражениях потом и в конце концов мы найдем способ освободить его от аномалии, начнем все с чистого листа и будем счастливы. Благодаря поцелую Саймона все это показалось мне возможным.

– Звучит неплохо, – сказала я.

 

Глава 41

Было легко верить в то, что я все сделала правильно, пока Саймон шептал мне на ухо ласковые слова. Однако, когда мы расстались, меня снова стали одолевать тягостные мысли. Я рассказала настоящему Саймону о существовании Путешественников. Я позволила ему наблюдать, как проникаю сквозь портал в параллельный мир. И все же кое-что я еще держала от Саймона в тайне. Элиот по-прежнему избегал меня.

Впрочем, может, это и к лучшему. Я даже представить не могла, что скажет Элиот, узнав, сколько я всего сообщила Саймону. Вероятно, он сам донесет на меня Совету. А может, он уже это сделал.

Когда я пришла домой, оказалось, что на кухне меня поджидала мама. У ног ее на полу стоял огромный кожаный чемодан. При виде меня она облегченно вздохнула:

– Где ты была, Дэл?

– В школе. Как и в любой другой день недели – за исключением выходных. А что, какие-то проблемы?

На меня нахлынуло чувство вины, и я отвернулась, делая вид, будто никак не могу развязать шарф.

– Я очень тороплюсь. Совет потребовал, чтобы я явилась немедленно. Адди все еще на занятиях, а мне не хотелось оставлять твоего дедушку одного.

– Ладно, я за ним присмотрю, – кивнула я. Сидя в гостиной, Монти смотрел какой-то документальный фильм на историческом канале и отпускал едкие замечания по поводу слов диктора, который рассказывал об исходе войны в Корее. – Как долго тебя не будет?

– Думаю, мы вернемся к ужину. Адди сказала, что сегодня она тоже будет поздно, так что тебе не придется с ней заниматься.

Что ж, по крайней мере, у нас с Саймоном появится возможность побыть наедине.

– Ладно, мне надо бежать, дорогая. Пока, папа! Я люблю вас обоих.

Я решила приготовить себе кофе.

– Как прошел день? – поинтересовался Монти, входя в кухню.

– Очень странно. – Заварив напиток, я обхватила горячую чашку замерзшими ладонями. – Попозже зайдет Саймон – мы с ним должны поработать над нашей композицией.

– Это он заставил расцвести розы на твоих щеках? – с хитроватой улыбкой спросил Монти.

– Возможно, – ответила я и потрогала лицо.

– Было бы неплохо получше разглядеть этого молодого человека, учитывая, сколько времени ты проводишь в его обществе, – сказал Монти и едва заметно подмигнул. – И с его отражениями.

Я уставилась в чашку с кофе и долго сидела молча, а потом сказала:

– Я должна была это предвидеть.

– Ха! Ради любви люди бывают готовы на все. И нельзя их в этом винить.

– Я вовсе не люблю Саймона. – Мне трудно было признаться как в своих чувствах, так и в содеянном – даже деду, который, оказывается, наблюдал за мной гораздо более внимательно, чем я предполагала. – С ним что-то не так.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – произнес Монти и похлопал меня по руке. – Не беспокойся. Я буду хранить твои секреты, а ты – мои.

Только на это мне и оставалось надеяться. Я окинула деда более внимательным взглядом. Он был аккуратно одет, застегнут на все пуговицы, причесан, и глаза у него были ясные. Похоже, сегодня один из его хороших дней.

– Ты ведь не станешь мешать нам с Саймоном, правда?

Монти скорбно посмотрел на пустую вазу, где обычно лежало печенье.

– Твоя мама ничего не пекла уже целую вечность. Ты заметила? А сейчас овсяные печеньки с шоколадом пришлись бы очень кстати.

Я, однако, была не в том настроении, чтобы заниматься стряпней.

– Хочешь мороженого?

– Для мороженого сейчас слишком холодно. Роуз всегда держала в доме овсяное печенье с шоколадом. Мы никогда без него не оставались. Кстати, твоя мама использует рецепты Роуз. Ты знаешь это? – Голос Монти звучал отстраненно, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. – Интересно, есть ли у нее такое печенье сейчас? Где бы она ни находилась, печет ли она его до сих пор?

Трудно было понять, действительно ли Монти впал в прострацию или просто пытался добиться своего. В любом случае мне бы не хотелось, чтобы он в самый неподходящий момент побеспокоил нас с Саймоном.

– Итак, значит, печенье… – сказала я.

Когда Саймон позвонил в дверь, едва ли не все вазы в кухне были заполнены печеньем. Монти сидел за столом, поедая очередную порцию и запивая ее молоком. Судя по всему, он был доволен жизнью.

– Я открою.

Встав, я откинула назад растрепавшиеся пряди. Монти кивнул и запихнул в рот очередной кусочек лакомства, и я подумала, что мама меня убьет, узнав, сколько сладкого он съел. Впрочем, открыв дверь и увидев на пороге Саймона, я сразу забыла обо всем на свете.

– Привет, – сказала я, не зная, куда деть руки. – Как тренировка?

– Я был немного рассеянным, – ответил Саймон, ставя на пол рюкзак, и слегка прищурил темно-синие глаза. – У тебя что-то белое на лице.

– Это мука, – объяснила я и провела ладонью по лбу. – Я пекла печенье.

Он принюхался и осторожно провел большим пальцем по моей щеке.

– Я не все вытерла?

– Все.

Пальцы Саймона обхватили мою шею. Он привлек меня к себе и поцеловал в губы.

Наконец я нашла применение своим рукам. Положив их на плечи Саймону, я буквально повисла на нем. Его волосы оказались слегка влажными после душа и восхитительно пахли мылом и свежестью. От него также исходил запах мяты – значит, почистить зубы он тоже не забыл. Одной рукой Саймон развязал ленту, стягивавшую мою волосы в узел на затылке, другой стал гладить полоску обнаженной кожи на спине, над поясом джинсов.

В этот момент я почувствовала, что ни о чем не жалею.

– Ты, наверное, приятель Дэл, – раздался знакомый слегка надтреснутый голос у меня за спиной.

Монти стоял в дверях кухни.

Саймон замер на месте, а затем сказал:

– Я думал, ты дома одна. – Он шагнул вперед и протянул Монти руку. – Меня зовут Саймон Лэйн, сэр.

– А меня Монтроуз Армстронг. Я давно хотел с тобой познакомиться.

Монти чуть задержал руку Саймона в своей, считывая его частоту. Я не сводила глаз с его лица, пытаясь по выражению угадать результат проверки: если бы в частоте Саймона что-то было не так, Монти наверняка бы это почувствовал.

Наконец рукопожатие закончилось, и Монти одобрительно кивнул. Я облегченно вздохнула.

– Знаешь, паренек, Дэл моя любимица.

– Моя тоже, – сказал Саймон и положил ладонь мне на спину.

– Она испекла печенье. Думаю, тебе стоит попробовать.

Не обращая внимания на мой предостерегающий взгляд, Саймон прошел в кухню. Слушая, как он восторгается печеньем, я лихорадочно придумывала подходящий предлог, под которым мы могли бы уйти из дома.

– Значит, вы вместе сочиняете песню? Такое задание вам дала преподавательница по музыке? – поинтересовался Монти.

Прежде чем ответить, Саймон прожевал и проглотил кусок печенья.

– Ну да. Знаете, мне здорово повезло, что я попал в пару к Дэл. Она просто гений.

– А у тебя разве нет музыкальных способностей? – с легким удивлением спросил Монти.

– Нет, сэр. Чего нет, того нет. А вот в вашей семье, по словам Дэл, у всех абсолютный музыкальный слух.

– Вот как? Значит, она тебе об этом рассказала?

В голосе Монти ничего не изменилось, но по глазам было заметно, что он насторожился.

– Нам пора заниматься, – произнесла я, поспешно увлекая Саймона в гостиную.

– Он что, тоже из ваших? – прошептал он. – Ну, из Путешественников?

– В нашей семье все Путешественники. И Элиот. Но Монти… Он занимался этим слишком долго, и теперь с ним не все в порядке.

– А мне он показался вполне нормальным, – сказал Саймон, садясь за пианино.

– У него бывают хорошие моменты, а бывают плохие. К тому же дед явно старался произвести на тебя хорошее впечатление.

– Разве я какой-то особенный гость?

Саймон просунул палец в одну из петель на поясе моих джинсов.

– Конечно. Еще какой, – улыбнулась я.

– Я весь день думал о тебе. Ну, о том, что я про тебя узнал. Все это кажется невероятным.

– Нет ничего невероятного.

Руки Саймона мягко сжали мои пальцы.

– А есть миры, где научились лечить рак?

Я перестала улыбаться.

– Не знаю. Наверное. Но…

– Мы могли бы взять мою маму в такой мир?

Лицо Саймона в это момент светилось такой надеждой, что я, не выдержав, отвернулась. Мне ужасно не хотелось становиться тем человеком, который вернет его с небес на землю, но выхода не было.

– Это невозможно, – ответила я. – Помнишь, что произошло, когда ты хотел пройти через портал вместе со мной? Если ты не Путешественник, то не сможешь пересечь границу между мирами.

Мне показалось, что после моего ответа тени под глазами Саймона стали гуще. Он медленно провел ладонью по лицу и предпринял новую попытку:

– А как насчет того, чтобы доставить лекарство сюда?

Я понимала, что, отвечая, мне следует тщательно подбирать слова, чтобы не ранить Саймона слишком больно. Впрочем, в любом случае мои слова стали бы для него ударом.

– Перенос объектов из отраженных миров запрещен. Это слишком опасно.

Саймон с горечью усмехнулся:

– Но ведь это всего лишь лекарство. Какую оно может представлять опасность?

Я подумала о рисунке, который вручил мне один из отраженных Саймонов, тот, кто писал этюды на кладбище. В свое время я опрометчиво сунула его в свой рюкзак. Даже сейчас, когда он был спрятан в одном из выдвижных ящиков стола, от него исходил едва заметный диссонанс. А ведь это было лишь пассивное напоминание, а не предмет, способный вызывать в окружающем мире реальные материальные изменения.

– Дело не в размере и не в свойствах объекта. Дело в тех изменениях, которые он провоцирует. А присутствие в Главном Мире человека, которого там быть не должно – одно из самых сильных изменений. Коррекции такого масштаба – против правил.

Саймон отпустил мои руки. Было видно, что мои слова не только шокировали его, но и привели в ярость.

– Значит, ты отказываешься спасти мою маму из-за того, что у тебя из-за этого могут возникнуть проблемы?

Я тоже начала закипать.

– Пойми, я не могу. Если я дам твоей маме лекарство из параллельного мира, разница в частотах может в итоге нанести ей еще больший ущерб, чем болезнь. – Я вспомнила об аномалии, о страшных инверсиях и о том, что Саймон каким-то образом связан с ними. – Лекарство может разорвать ее пополам. И учти, ущерб будет распространяться. На тебя и на всех, с кем или с чем она будет контактировать. Ты можешь просто исчезнуть. Я не хочу, чтобы это снова случилось с тобой из-за меня.

Он застыл, словно пораженный громом.

– Снова?

Я молча провела пальцем по клавишам пианино.

– Дэл!

– Я не просто наказана, а временно исключена из Путешественников. Точнее, мне запрещено посещать параллельные миры без сопровождения. Понимаешь, несколько недель назад во время планового занятия мы с Адди попали в один отраженный мир, который оказался нестабильным. В этом мире существовали и вы с Игги. Я что-то напутала с цепочками последствий и… В общем, все исчезло. Я разделила целое ответвление от Главного Мира.

– Разделила?

– Да. Это похоже на подрезание ветвей у дерева. Только отрезанная ветка… разрушается.

Я опустилась на стоящий перед пианино стул рядом с Саймоном.

– Ты хочешь сказать, что и я тоже разрушился? – уточнил Саймон с нервным смешком.

– Твое отражение. Ты – Оригинал, ты живешь в Главном Мире, поэтому на тебя это никак не повлияло. Но если мы начнем переносить в Главный Мир предметы из его параллельных ответвлений, это нанесет ему ущерб. Так и с лекарством. Оно способно разрушить ткань Главного Мира вокруг твоей мамы. И тогда ты тоже можешь исчезнуть. Вы с ней – оба.

Я уперлась лбом в плечо Саймона, почувствовав, что его мышцы напряжены. Он был как натянутая струна.

– Прости. Мне очень жаль…

– Не извиняйся. – Интонация, с которой были сказаны эти слова, заставила меня поежиться. – Тогда какой во всем этом смысл?

По телу у меня побежали мурашки. Там, на складе спортинвентаря, Саймон говорил, что Путешествия – нечто поразительное. Там он считал, что и я сама была поразительной.

«Я не могу понять, что ты за человек, а мне этого хочется». Теперь, похоже, Саймон во мне разобрался, и я перестала быть для него загадкой. И той девушкой, которую он когда-то целовал под дождем и в своих снах, тоже. Выходит, я являлась для него лишь средством для достижения определенной цели?

Но ведь и я ничем не лучше. Я использовала свой дар Путешественника, чтобы получить то, чего не могла добиться обычным путем.

– Какой смысл в этих ваших Путешествиях, если вы не можете спасать людей? Делать мир лучше?

– Путешественники верят, что целостность Главного Мира – самое важное. Это – нечто вроде ствола огромного старого дерева, а остальные миры – его ветки и молодые побеги.

– Значит, весь мир – дерево. Здорово. Очень экологично.

– Если одна из ветвей повреждена или больна, это ведет к ослаблению дерева. Если таких случаев слишком много, дерево может погибнуть. Поэтому мы стараемся компенсировать ущерб, не допускать распространения заболевания. Иногда это означает, что мы вынуждены позволять свершиться негативным событиям.

– Чушь собачья. Речь идет о моей матери. – Саймон снова взял мои руки в свои. Я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь – такое отчаяние прозвучало в его словах. – Ты сказала, что лекарство может ей навредить, даже ее убить. Значит, этого может и не случиться. Это все равно лучше, чем то, что с ней происходит сейчас. Пожалуйста, Дэл.

– Я не могу.

– Можешь. Ты ведь постоянно нарушаешь правила. Ты сделала это сегодня, когда рассказала мне о Путешественниках. Почему не сделать это еще раз, если это может принести кому-то реальную пользу?

Я почувствовала, что вот-вот сдамся, – горе, звучавшее в каждом слове Саймона, поколебало мою решимость. Мой взгляд упал на ноты написанной нами композиции. Основную ее тему Саймон позаимствовал у одного из своих отражений. Это еще раз напомнило мне об ошибках, которые я наделала, – если только это можно было назвать ошибками. Я покачала головой, поняв наконец то, что мне часто говорили родители, пытаясь меня вразумить.

– Мне правда очень жаль, Саймон. Даже если что-то возможно, это не значит, что мы должны это делать.

Если ты прямо говоришь своему парню или тому, кто почти стал твоим парнем, что не станешь спасать его смертельно больную мать, это может разом испортить ваши отношения. Саймон ушел через несколько минут после нашего разговора. Он выглядел оскорбленным, разочарованным и не смотрел мне в глаза.

Я не могла винить его за это. Но его реакция меня тоже несколько разочаровала. Я всерьез задумалась над тем, не совершила ли я ошибки, доверившись ему.

– Дэланси! – позвал Монти из кухни через несколько секунд после того, как Саймон покинул дом, довольно сильно хлопнув дверью.

– Только не говори мне, что ты опять проголодался.

Сидя у барной стойки, дед наигрывал на воображаемом пианино воображаемую мелодию.

– Ты ведь рассказала ему про нас, так?

У меня не осталось сил для того, чтобы врать и изворачиваться.

– Он видел, как я перехожу из Главного Мира в параллельный. У меня не было выбора.

Брови Монти, похожие на две мохнатые белые гусеницы, вздернулись кверху.

– Быстро он ушел. Вы что, поссорились?

– Его мать очень больна. Он хотел, чтобы я доставила из параллельного мира лекарство для нее.

– Судя по выражению твоего лица, ты ему отказала.

Я взяла печенье, но так и не положила его в рот.

– А что мне оставалось делать? Ведь неизвестно, что из этого получится. Тем более при подобной аномалии, которая вызывает столько проблем. Он просто не понимает, что мы поставили бы на карту.

– А разве кто-нибудь понимает? Ты бросаешься словом «бесконечность», будто понимаешь, что это такое, хотя на самом деле не имеешь об этом ни малейшего представления. То же самое можно сказать и обо всех нас. Что бы ты ни думала о бесконечности, ты не в состоянии понять, что это такое. Она больше, чем твои самые смелые представления о ней. А люди имеют такое же смутное представление о своих способностях – и, надо сказать, весьма ограниченное.

Я переломила печенье пополам, потом еще раз и еще. Из моих рук на барную стойку посыпались крошки.

– Он никогда со мной больше не заговорит.

– Ишь ты. А ты ему веришь?

Хотя я всего несколько минут и засомневалась в Саймоне, ответ был очевиден.

– Да, верю. В нем есть что-то такое… Не знаю что. Но оно много для меня значит.

– Понимаю. А если бы был способ спасти его мать, не подвергая риску Главный Мир, ты бы попыталась это сделать?

– Конечно.

– Так скажи ему это. А потом найди способ. – Монти подмигнул мне. – Не забывай о бесконечности, Дэл. Нет ничего невозможного.

 

Глава 42

Несмотря на разговор с Монти, я не была готова сказать что-либо Саймону. Слишком много в моей голове скопилось вопросов без ответов, а в душе – болезненных заноз. Я решила, что лучше встречусь с ним тогда, когда смогу предложить ему что-то конкретное. Не только саму себя.

За ужином все молчали, каждый был погружен в свои мысли.

– На Совете сегодня что-то было не так? – наконец спросила Адди.

– Мы продвигаемся не так быстро, как нам бы хотелось, – ответила мама.

– Сегодня я проделала кое-какую исследовательскую работу. – Сестра обвела взглядом присутствующих. – У меня возникла версия по поводу аномалии, которая всех беспокоит.

Мама отложила вилку.

– Мы ведь ясно сказали, что ты не должна вмешиваться в эту ситуацию.

– Да, верно. Но Член Совета Латтимер считает, что я могу быть полезна.

Монти брезгливо сморщился.

– Прекрасно, – ледяным тоном произнесла мама. – А Член Совета Латтимер дал тебе официальное разрешение принимать участие в ликвидации ситуации, вся информация о которой является секретной?

– Не совсем. Но я думала…

– Хорошо, что ты хочешь помочь, дорогая, – мягко проговорил папа, – но это не школьный проект. Ты должна полностью сконцентрироваться на своей практике и следить за тем, чтобы с твоей сестрой не случилось каких-нибудь неприятностей. Оставь аномалию взрослым.

– Взрослым? – тихо переспросила Адди.

Мама покачала головой:

– Я могла бы ожидать такого поведения от Дэл, Аддисон, но никак не от тебя.

Сестра покраснела, но через несколько мгновений спустя лицо ее залила бледность.

– Извините, я пойду к себе, хорошо? – едва слышно прошептала она и, встав из-за стола, вышла, не дожидаясь ответа.

Монти цокнул языком и заметил:

– Вообще-то она уже не ребенок.

– Она моя дочь, – сказала мама. – Я не хочу, чтобы она пострадала, и пытаюсь этого не допустить.

– Вопрос, по силам ли тебе это, Уинни, – тихо произнес Монти. – Уж больно сейчас времена отчаянные.

– Не такие уж отчаянные. Во всяком случае, пока. Девочки не должны иметь отношения ни к чему, что так или иначе может быть связано с аномалией. Это наше с Фостером решение, и оно окончательное. Надеюсь, это ясно?

Монти медленно кивнул. Сейчас он показался мне таким маленьким и жалким, что я одновременно испытала сочувствие к нему и раздражение по отношению к родителям. И молча встала из-за стола.

– К тебе это тоже относится, Дэл, – заметил папа. – Уж кому-кому, а тебе сейчас точно ни к чему, чтобы Совет узнал, что ты нарушаешь его решение. Понимаешь?

– Понимаю, – сказала я, глядя в пол.

Я вовсе не собиралась допускать, чтобы меня поймали.

Адди лежала на кровати в своей комнате, закрыв глаза и вставив в уши наушники. Сев рядом с сестрой, я осторожно вытащила их. Из крохотных динамиков донеслись звуки музыки – это был Рахманинов.

– Они очень обеспокоены, – заговорила я. – До такой степени, что не слышат других.

– Мне обидно, – сказала Адди. – Тебе постоянно все сходит с рук. А почему мне – нет? Хотя бы раз.

– Ты попалась потому, что сама навлекла на себя беду! – произнесла я. – Когда мы вломились в мамин кабинет, я, уходя, заперла дверь и помалкивала. Я не говорила, сидя за обеденным столом, всяких глупостей вроде: «Эй, мам, тебе надо врезать в дверь кабинета замок получше, потому что тот, на который ты запираешь ее сейчас, я вскрыла меньше чем за девяносто секунд». Если не хочешь, чтобы тебя ловили, научись быть хитрой и скрытной.

Сестра открыла глаза:

– Отлично. Преступница учит меня, как себя вести. Вот до чего я докатилась.

– Тебе повезло, потому что тебе дает советы очень умелая и успешная преступница, – усмехнулась я и ударила сестру подушкой. – Расскажи лучше мне про свою теорию.

– Нам сказали, чтобы мы держались от всего этого подальше.

– Но ты ведь должна заниматься моим обучением. Представь, что ты даешь мне урок.

Адди фыркнула, приподнялась на локтях и приняла сидячее положение.

– Ладно. Мне кажется, что все подходят к проблеме не с той стороны. Совет ищет аномалию в отраженных мирах, двигаясь от более новых к более старым и от меньших к бóльшим. Но самый старый и самый большой мир – тот, в котором мы живем, то есть наш, Главный.

– Ты думаешь, источник аномалии находится здесь? Но если бы это было так, Совет бы давно его обнаружил.

– Тебе известно, как выглядит дикая морковь? Она растет у нас на заднем дворе. Ее цветки похожи на кружева. Строго говоря, это сорняк. То есть паразит, или, выражаясь научным языком, инвазивный вид.

В детстве я любила собирать букеты из белых цветов дикой моркови. От их сока мои пальцы в самом деле пахли морковью.

– Но это же просто цветы, причем далеко не самые красивые.

– Это сорняки. Мы к ним привыкли и потому не выдергиваем их, когда мама просит нас прополоть клумбы. Но на заднем дворе много других растений, которые не дают дикой моркови слишком разрастись. То же самое и с Главным Миром. Даже если аномалия таится где-то внутри его, наш мир достаточно стабилен, чтобы не позволить ей распространиться. А отраженные миры не настолько стабильны. В них аномалия вполне способна пустить корни и начать расти вширь. Каждое ответвление, которое рождается от зараженной аномалией реальности, заражено еще больше. Получается кумулятивный эффект.

– И что? Это может повредить людям, живущим в Главном Мире, то есть Оригиналам?

– Ты, конечно же, имеешь в виду Саймона? – уточнила Адди и, когда я кивнула, с досадой закатила глаза. – Нет, скорее это может навредить его отражениям. Он ведь весьма популярная личность в школе, верно?

– Он везде популярная личность. Ты ведь его видела.

– Некоторые люди сами по себе от природы являются переходными порталами. Физики Совета еще не изучили это явление достаточно глубоко, но им удалось выяснить, что определенная часть населения, очень небольшая, создает гораздо больше отраженных миров, чем остальные люди.

Я вспомнила о картах, которые мне показывал Элиот.

– Почему же это происходит?

– Мы не знаем. Похоже, их решения вызывают более обширные последствия. Обычно подобные люди становятся политиками, выдающимися деятелями в каких-то областях – словом, оказываются на таких жизненных позициях, которые лишь усиливают их странную особенность. Что касается Саймона, то его популярность связана как раз с этой его особенностью. Другими словами, он завоевывает симпатии людей, возможно, сам того не желая, и ничего не может с этим поделать.

– С ума сойти. И что, эта особенность делает таких людей менее стабильными? Они подвержены СРП?

– Нет, на их стабильность это не влияет. Тут они не отличаются от других людей-Оригиналов. – Адди сделала паузу. – Да, у них отмечена более высокая вероятность СРП, но это легко объяснить математически – большее количество отраженных миров означает больше возможностей для наложения.

И большую вероятность возникновения эффекта барокко, подумала я. Это было неизбежно при образовании обилия Саймонов, излучающих схожие звуковые частоты – здесь все обстояло точно так же, как и с СРП. Однако чрезмерно большое количество отраженных Саймонов означало и то, что резко возрастала вероятность влияния аномалии на настоящего Саймона.

Однако я не стала этого говорить. Если я не хотела, чтобы Совет сделал из настоящего Саймона Лэйна подобие морской свинки, мне не стоило делиться своими соображениями с сестрой.

– И что дальше? Если мы хотим во всем этом разобраться, нам нужен план, – произнесла я, прекрасно зная, что ничто не может отвлечь внимания Адди лучше, чем необходимость составления плана.

Она взяла одну из карт, но тут же отложила ее в сторону.

– Первым делом нам надо выявить ответвления, на которые аномалия оказывает свое влияние. Элиот ведь может помочь нам сузить круг поиска, верно?

– Мне кажется, Элиот не станет мне больше помогать, – призналась я упавшим голосом.

– Почему?

Вместо ответа я принялась изучать цветочный узор на пододеяльнике.

– Ясно, – кивнула сестра. – Дай ему немного времени. Думаю, он скоро оттает.

Я сознавала, что дело вовсе не во времени, но не нашла ничего лучше, чем сказать:

– У меня есть копия его программы, так что мы можем воспользоваться ею.

– Отлично. – Адди заметно повеселела. – Ни одна из моих карт не работает. Дай-ка мне свой телефон.

Я испытала мгновенный прилив паники при мысли, что, когда мой телефон будет у Адди, Саймон пришлет мне какое-нибудь сообщение, и из него сестра поймет, что ему известно о Путешественниках.

Но затем я отбросила свои страхи, подумав, что в ближайшее время Саймон вряд ли станет звонить мне или писать эсэмэски.

– Эта программа просто чудо, Дэл. Думаю, тебе следовало бы дать Элиоту шанс.

– Из-за его способностей к программированию? Он всего лишь мой друг. Как мужчину я его не воспринимаю.

– Возможно, стоит попробовать.

– А ты смогла бы завязать отношения с нелюбимым человеком только потому, что это облегчило бы тебе жизнь? Если да, то найди себе какого-нибудь перспективного парня из Путешественников.

– Один – ноль в твою пользу. – Склонив голову, Адди посмотрела на меня. – Между прочим, у тебя в комнате есть переход.

Я похолодела:

– Ну и что? У нас полно порталов по всему дому.

– Но этот очень сильный. – Сестра встала и направилась к лестнице. – Должно быть, им кто-то недавно пользовался.

– Готова побиться об заклад, что это глюк. – Я последовала за ней. – Элиот что-то напутал в своей программе.

Не обращая на меня внимания, Адди распахнула дверь в мою комнату и сморщила нос при виде разбросанных повсюду бумаг и предметов одежды. Держа карту в руке, она сделала несколько шагов и обнаружила портал. Он пульсировал и гудел.

– Скажи мне, что это была не ты.

По голосу Адди я поняла, что дело плохо.

– Это не я!

Сестра впилась взглядом в мое лицо.

– Я хочу знать правду.

Не выдержав, я отвела глаза.

– О боже. Ты Путешествовала без моего ведома? Использовала переход в своей комнате, чтобы тайком… Ради чего? Чтобы просто пошататься по параллельным мирам? Ты хотела мне навредить? Хотела поставить меня в неловкое положение?

– Нет! Зачем мне это?

– Я не знаю, Дэл. Я не знаю, почему ты нарушаешь правила, рискуя своим будущим, лжешь Совету и… Ты сумасшедшая, вот почему. Ты не в своем уме. Сумасшедшим не разрешают Путешествовать, ты это знаешь. Даже если ты наберешь на экзамене сто баллов, тебе никогда не дадут лицензию.

Я переплела пальцы.

– Дадут, если ты никому не расскажешь.

– Ты предлагаешь мне солгать, чтобы помочь тебе? – Адди фыркнула. – На это можешь не рассчитывать.

– Ты не понимаешь. – Меня захлестнуло отчаяние. – Адди, пожалуйста.

– Я знаю, что ты лживая маленькая дрянь. Я напрасно тратила время, ухаживая и присматривая за тобой в детстве, вместо того чтобы помогать маме с папой. Из-за тебя я поставила на карту свою репутацию. Я попросила Латтимера, чтобы, если будет такая возможность, он рассмотрел вопрос о снятии с тебя наказания пораньше. Убеждала, что ты усвоила урок. – Адди с горечью рассмеялась. – Наверное, мы обе идиотки.

Я была поражена, узнав, что сестра пыталась хлопотать за меня перед Советом.

– Ты не рассказывала, что говорила обо мне с Латтимером.

– Не хотела, чтобы у тебя возникли напрасные надежды. В отличие от тебя я не обманываю людей. Не пытаюсь заставить их поверить в то, что никогда не было правдой. Как поверила я, думая, что ты изменилась. – Адди помахала телефоном. – Или как Элиот, который считал, что ты к нему неравнодушна.

Я выхватила из рук сестры телефон:

– Хотя бы Элиота сюда не впутывай!

– Что ты с ним сделала? Элиот бы в огонь бросился ради тебя. Наверное, ты здорово его достала. Может, тем, что Путешествовала без него? Или ему надоела твоя необъяснимая увлеченность Саймоном Лэйном?

Я заставила себя не смотреть в сторону портала.

– Наверное, тут замешано и то и другое, – тихо продолжила сестра. – И Саймон, и твои Путешествия. Ты бегала за отражениями Лэйна. Это так… нелепо.

– Ты ничего не сможешь доказать, – заявила я, чувствуя, как страх в моей душе уступает место злости. – Твои истории никому не будут интересны, Адди.

– Я найду доказательства, – сказала сестра, и на ее губах появилась ледяная улыбка. – И когда я это сделаю, я тебя уничтожу.

С этими словами Адди развернулась и направилась к лестнице.

 

Глава 43

Стоя в пустой комнате, я смотрела на портал, пульсировавший в такт с ударами моего сердца, и каждый острой болью отзывался в голове. Как давно сестра занималась поиском доказательств, которые были нужны ей, чтобы меня уничтожить? Первым моим желанием было позвонить Элиоту, но теперь это было исключено. Следующей мыслью, пришедшей мне в голову, было обратиться за помощью к Монти. Но оказалось, он сидит в гостиной, а в кухне, в каких-нибудь десяти футах от него, мои родители моют посуду.

Вариантов действий оставалось все меньше – как и времени.

– Я пойду прогуляюсь, – громко сказала я.

Мама обернулась:

– Уже девять вечера. Куда ты собралась?

– К Элиоту.

Хотя это была ложь, слова слетели у меня с языка машинально.

Монти раскашлялся и в перерывах между приступами с трудом проговорил:

– Ты что же, даже не попрощаешься перед уходом?

Я торопливо обняла его. Отстранившись, я почувствовала, как дед сунул что-то мне в ладонь и согнул мои пыльцы, чтобы родители не заметили.

– На всякий случай, – шепнул он.

Это был маленький серебряный кулон в виде вилки камертона. Такие же имелись у Адди, мамы и отца. Предполагалось, что я должна была получить такой кулон лишь после получения лицензии.

– Спасибо, дед, – тихо пробормотала я.

– Используй это с умом, – так же тихо отозвался он и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

– Уже в самом деле поздно, – подал голос отец. – Не задерживайся надолго.

Я оставляла бумажные звездочки оригами во всех отраженных мирах, в которых побывала, и они все еще испускали звуковые колебания на частоте Главного Мира. Теперь, вместо того чтобы при необходимости помочь мне вернуться домой, они могли навести Адди на доказательства, которые она хотела добыть. Я не могла даже собрать их, не оставив свежего звукового следа.

Впрочем, даже без каких-либо доказательств любого обвинения в мой адрес было бы достаточно, чтобы Совет принялся всерьез выяснять, чем я занималась последнее время. Для меня было очевидно, что, если это произойдет, Совет быстро выйдет на Саймона с его СРП и эффектами барокко.

На Саймона, которому я была нужна, чтобы вылечить его смертельно больную мать.

«Какой во всем этом смысл, если вы не можете спасать людей? Если вы не в состоянии сделать мир лучше?»

Мое будущее как Путешественника, похоже, разрушалось даже быстрее, чем разделенные миры. Что ж, если Совет лишит меня каких-либо перспектив, подумала я, следует использовать свои последние несколько Путешествий с максимальной пользой.

Когда я, оглядевшись, поняла, что стою рядом с домом Саймона, на противоположной стороне улицы, решение пришло ко мне само собой.

Игги почувствовал мое приближение еще до того, как я постучала в дверь. Из дома донесся его громкий басистый лай. В окне мелькнула тень Саймона. Дверь распахнулась, и он оказался прямо передо мной, одной рукой придерживая пса за ошейник, а ладонью другой касаясь косяка. Все фразы, которые я придумала, чтобы начать разговор, и много раз проговаривала по дороге, разом куда-то улетучились.

Свет падал на Саймона сзади, и лицо его оставалось в тени. Поэтому я не могла определить, рад он моему появлению или еще не успокоился после нашей ссоры.

– Я ничего не могу обещать, – сказала я, кутаясь в пальто. – И если это будет грозить тебе опасностью, я не стану этого делать. Но в принципе я готова попытаться.

Последовала долгая пауза, которую я, как мне казалось, не переживу. Потом Саймон протянул мне руку. Я сжала его пальцы, и он втянул меня в дом и обнял. Тугой колючий узел в моей груди разом распустился, и я наконец смогла дышать.

– Пойдем, я познакомлю тебя с мамой, – произнес Саймон.

Первая из комнат, в которой я оказалась, явно была обставлена таким образом, чтобы производить впечатление на гостей. Мебель была слишком миниатюрной и хрупкой, чтобы выдержать такого крупного молодого человека, как Саймон. Он провел меня через узкую кухню с выкрашенными в яркий зеленый цвет стенами и белыми навесными шкафчиками. Я успела заметить, что в кухне стояли круглый стол и три стула. Затем я оказалась в небольшой ярко освещенной уютной комнате – видимо, гостиной. На диване, подобрав под себя ноги, сидела женщина, укрытая красным пледом. Перед ней на столике рядом с недопитой чашкой чая лежала обложкой вверх раскрытая книга. Женщина с любопытством посмотрела на меня.

– Саймон, ты привел в гости девушку! – воскликнула она. – Почему же ты меня не предупредил?

С этими словами миссис Лэйн стала вставать с дивана. Саймон подскочил к ней, чтобы удержать, но она махнула на него рукой.

Она была выше меня, но ненамного. Вероятно, свой рост Саймон унаследовал от отца. Голова миссис Лэйн была повязана косынкой, из-под которой кое-где выбивались медового цвета волосы. Глаза у нее были такие же темно-синие, как и у сына.

– Мама, это Дэл Салливан.

– Рада познакомиться с вами, Дэл. А я – Амелия.

– И я тоже очень рада. Извините, я не хотела никого потревожить.

– Вы нас вовсе не потревожили. Я читала, а Саймон играл с этим ужасным псом. – Игги, подбежав, ткнулся носом в колени миссис Лэйн, и она ласково потрепала его по ушам. – Возьми у Дэл пальто, Саймон. Пожалуйста, садитесь.

Игги развалился на полу рядом с хозяйкой.

– Да-да, зверюга, я разговариваю с нашей гостьей. Дэл, хотите чаю?

– Нет, благодарю вас.

Саймон снял с меня пальто, коснувшись кончиками пальцев моей шеи. Я слегка нахмурилась – распускать руки на глазах у матери, как мне казалось, ему не следовало. Однако его лицо при этом сохранило совершенно невинное выражение. Он подвел меня к продавленному креслу с красно-белой полосатой обивкой, и я осторожно уселась на самый его краешек, готовая в любой момент вскочить.

– Саймон рассказывал, что вы вместе работаете над школьным музыкальным проектом, – сказал миссис Лэйн. – Надеюсь, вам не слишком с ним тяжело.

– Послушай, мам, – возразил Саймон, устраиваясь на полу у моих ног, – не такой уж я безнадежный.

Улыбка Амелии Лэйн очень напоминала улыбку ее сына.

– Ты именно безнадежный, и тебе прекрасно это известно.

Он опустил голову, демонстрируя шутливое смирение.

– Ничего, Дэл тоже извлечет пользу из наших занятий. Я научу ее игре в стенку.

– Не сомневаюсь, что Дэл это остро необходимо, – с иронией заметила миссис Лэйн. – Если, конечно, она собирается сделать карьеру в профессиональном баскетболе.

– Всегда об этом мечтала, – промолвила я, поневоле втягиваясь в шутливую пикировку.

По ней легко было понять, как любят друг друга мать и сын, и я невольно испытала укол зависти.

– Да ладно тебе, Дэланси. У меня все же есть кое-какие таланты. – Саймон попытался ухватить меня за икроножную мышцу. Я в ответ лягнула его, стараясь, чтобы пинок получился не слишком сильным.

– Он прекрасно делает жареные сандвичи с сыром, – сообщила Амелия, сделав вид, будто, прежде чем упомянуть об этом, ей пришлось долго рыться в памяти. – И его куриный суп в последнее время стал намного лучше, чем раньше.

Саймон мрачно кивнул и добавил:

– Ага, а еще я мастерски обращаюсь с консервным ножом.

– Дэланси, – произнесла Амелия, взяв в руку чашку с чаем. – У вас красивое имя. И довольно необычное.

Вообще-то это было весьма распространенное имя среди Путешественников, однако я решила не упоминать об этом.

– Я родилась в Нью-Йорке. Но мои родители знали, что рано или поздно мы вернемся сюда. И назвали меня в честь автобусной остановки рядом с тем местом, где мы жили. Хорошо еще, что мы не поселились в Нью-Йорке рядом со станцией метро «Флашинг».

– Родители назвали тебя в часть автобусной остановки? – удивился Саймон. – Погоди. А Аддисон? А Монтроуз?

– У членов моей семьи довольно странное чувство юмора, – сказала я едва слышно.

Саймон поднял брови.

– Сама твоя семья странная.

– Все семьи имеют свои особенности, – заметила Амелия, и в ее голосе послышались нотки напряжения и озабоченности. Она поставила чашку, и та звякнула о блюдце. – От ромашки, которую я добавляю в чай, меня клонит в сон. Пожалуй, сегодня я лягу пораньше. Не буду вам мешать.

– С тобой все в порядке? – встрепенулся Саймон.

– Да, все хорошо. Очень приятно было наконец-то познакомиться с вами, Дэл. Надеюсь, теперь вы станете заходить к нам почаще.

Миссис Лэйн встала с дивана и пошла к двери. Игги двинулся за ней. Саймон посмотрел матери вслед. В уголках его губ и в прищуренных глазах затаилось беспокойство.

Наконец-то, сказала миссис Лэйн. Судя по всему, Саймон не раз упоминал обо мне еще до того, как узнал правду.

– С ней в самом деле все в порядке?

– Да, насколько это возможно. Она быстро устает.

– Мне не надо было приходить.

– Наоборот. Я очень рад, что ты пришла, – сказал Саймон, садясь напротив меня на кушетку и слегка сжав мои бедра своими, а затем привлек меня к себе и быстро поцеловал. – И мама тоже рада. Она много о тебе слышала.

– Надеюсь, ты не стал ей рассказывать о…

– Конечно, нет. Как бы я все ей объяснил? К тому же после того как ты сказала, что то, чего я прошу, невозможно, это вообще потеряло смысл. Послушай, ты ведь говорила, что лекарство, доставленное из параллельного мира в наш, может принести больше вреда, чем пользы. Что изменилось?

– Я. Но если мы за это возьмемся, нам придется придерживаться кое-каких правил. Таково мое условие.

– Никогда бы не подумал, что ты можешь сказать такое.

– Я тоже. И тем не менее. Итак, первое. Если наше предприятие подвергнет опасности Главный Мир, мы остановимся. Второе. Если под угрозой окажется один из вас, мы тоже остановимся и не будем продолжать.

Челюсти Саймона крепко сжались, но он кивнул.

– И третье. Твоя мама должна быть уверена, что она этого хочет.

– В этом уверен я.

– Речь не о тебе, а о ней. Я не могу гарантировать, что отыщу лекарство, но если мне это удастся, ты должен будешь рассказать ей о рисках. Решение должна принять она.

Саймон наклонил голову в знак согласия.

– Хорошо. Если удастся найти нужное средство, как оно попадет сюда?

– Пока не знаю. Переносить предметы из Главного Мира в параллельные допустимо. Когда я Путешествую по отраженным реальностям, я оставляю там бумажные звездочки. Они маленькие, и их практически никто не замечает. Мы называем их «хлебным мякишем», потому что можем воспользоваться ими, чтобы вернуться домой, если заблудимся.

– А такое случается?

– Такое случилось с моей бабушкой. За несколько месяцев до моего рождения она отправилась в Путешествие и не вернулась. Именно тогда Монти, мой дедушка, стал терять рассудок. Вот почему мы уехали из Нью-Йорка – чтобы заботиться о нем.

Саймон прикоснулся губами к тыльной стороне моей руки.

– Я не думал, что это опасно.

– Мы ориентируемся по звуковым частотам. По отклонениям в них. Вот почему у нас хороший слух, как вообще, так и музыкальный. Но звучание отраженных миров вредно воздействует на организм. В небольших количествах это не так уж страшно. Но если человек проводит в параллельных мирах много времени, это начинает сказываться на работе мозга. Чем дольше он остается за пределами Главного Мира, тем сильнее ущерб. Вот почему мы обычно Путешествуем с напарником.

– Значит, Элиот – твой напарник?

Уже нет, подумала я, а вслух сказала:

– Моя бабушка ушла одна. Мы часто так делаем, особенно когда речь идет о коротких Путешествиях. Но она пропала.

– А она могла просто не захотеть возвращаться?

– Нет. Мы думаем, что она по каким-то причинам потеряла ориентацию. Совет – это наши лидеры и руководители – отправил людей на ее поиски, но они оказались безуспешными. Мой дедушка до сих пор ее ищет. Но она исчезла. Невозможно отыскать человека в Мультивселенной после того, как прошло столько времени.

Саймон ободряющим жестом положил мне руку на колено, и это прикосновение даже через джинсы обожгло меня, словно огнем.

– По крайней мере, она вас не бросила.

Я поняла, что Саймон намекает на своего отца.

– Как давно отец ушел от вас?

– Мне было три дня от роду. – Он поморщился. – Поскольку, как мне рассказали, я был чудесным малышом, он скорее всего не был создан для отцовства.

– Я уверена, что ты был очаровательным.

– Верно, так оно и было.

Где-то на периферии моего сознания зажегся предупреждающий красный огонек, и я попыталась понять, что он означает. Но Саймон снова поцеловал меня, и огонек погас.

– Да, что там с вредом, который лекарство из параллельного мира может причинить моей маме? – спросил он.

– Думаю, решение проблемы в том, чтобы не переносить его сюда физически. В этом случае мы не внедрим в Главный Мир новую частоту. Я могла бы выяснить формулу препарата, а потом мы… – Я замолчала. А что потом? Что мы сможем сделать? Создать нелегальную фармацевтическую лабораторию? Найти в университете какого-нибудь преподавателя или студента-химика, желающего поэкспериментировать? А если речь пойдет не о лекарстве, а о хирургической операции? Что, если я только что второй раз дала Саймону ложную надежду? – В общем, я что-нибудь придумаю.

– Мы что-нибудь придумаем, – поправил Саймон.

– Ты не сможешь пойти со мной, – напомнила я. – И если я столкнусь с наложением частот, мне придется отказаться от нашего плана. Я не смогу подвергать опасности ни тебя, ни Главный Мир, даже если ты после этого возненавидишь меня на всю оставшуюся жизнь.

– Ради спасения моей мамы ты будешь рисковать собственной жизнью. Как я смогу тебя возненавидеть?

Я пожала плечами. Саймон говорил это, не зная, сколько всего я уже натворила.

– Ладно, кажется, с этим все ясно.

– Предельно. Ясно, как день. – Саймон поцеловал меня, а затем обнял так, что я оказалась у него на коленях. Его губы коснулись мочки моего уха, ладонь гладила спину. – Возьми меня с собой.

– Ты ведь уже попробовал, помнишь? – Я выпрямилась, упираясь руками в широкую грудь Саймона. – Ты не сумел следом за мной проникнуть в параллельный мир.

– Ты бы могла мне помочь. Как гид. Ну же, Дэл. Используй меня как хлебный мякиш.

– Я вовсе не гид, а ты не хлебный мякиш, – возразила я.

Однако убедить Саймона было не так-то просто.

– Ну, послушай, что может случиться – в худшем случае? Я снова окажусь в помещении, где свален спортивный инвентарь?

– Я не знаю, что может произойти в худшем случае. Но я понятия не имею, как на тебя подействует чужеродная звуковая частота. Кстати, в этом плане склад спортинвентаря был тем еще местечком.

– Конечно, интерьер не шикарный, но мне там понравилось, – улыбнулся Саймон и провел ладонью по моему бедру.

Я ударила его по плечу.

– С точки зрения Путешественника. Гораздо легче работать, если переходные порталы уже существуют.

– Значит, мы найдем один из них.

– Когда мы ходили в «Депо», ты миновал дюжину таких – и ни одного даже не заметил. Нет, это не вариант, – сказала я, но в душу мою закрались сомнения в собственной правоте.

В свое время, когда я еще только училась проникать в параллельные миры, Монти просто протаскивал меня следом за собой, держа за руку. А моего отца члены его команды доставили обратно, когда он находился без сознания.

– Ладно, попытаемся, но только один раз. Если ничего не выйдет, второй раз я тебя с собой не потащу. Если же получится, но возникнут проблемы, мы немедленно вернемся назад. Попробуем нарушить кое-какие правила.

Через двадцать минут мы были уже на полупустой стоянке кафе «Депо», глядя сквозь лобовое стекло джипа Саймона на мемориальную табличку, напоминающую о крушении поезда.

– Ну и как это работает? – прошептал Саймон.

– Почему ты шепчешь?

– Не знаю. Просто мне показалось, что это логично. Мы ведь вроде как занимаемся чем-то незаконным.

– С тобой я то и дело занимаюсь чем-нибудь незаконным, – не без сарказма заметила я.

Я выбралась из машины, держа в руке карту Элиота. Края порталов, которые я опробовала, цеплялись за мое пальто сильнее обычного. Поэтому я искала такой переход, который удалось бы преодолеть без чрезмерной концентрации, справедливо рассудив, что не следует усложнять и без того непростую задачу.

– Ты должен крепко держаться за меня, – сказала я Саймону и, глядя на экран смартфона, направилась к дальнему концу парковки. – Не отпускай меня ни на секунду.

– Я понял. – Он несколько нервно улыбнулся и взял меня за руку.

– Повторяю, я могу все сделать одна. Ты вовсе не обязан идти со мной.

– Нет, обязан. Это ведь опасно, так? Даже для тебя.

– Это может быть опасно. Но я очень хороша в своем деле.

– Уверен, так оно и есть, – улыбнулся Саймон.

– Ты видишь портал?

Воздух вокруг перехода словно сгустился – сумерки вокруг его границ уплотнились настолько, что через них не проникал оранжевый свет уличных фонарей. Саймон послушно посмотрел в том направлении, куда я указывала пальцем.

– Неа, ничего не вижу. Но у меня странное ощущение, будто кругом все наэлектризовано. – Он взял меня за руку. – Давай, вперед, Дэл. Я в тебя верю.

Не могу сказать, что в меня верили многие люди. Даже я сама частенько в себе сомневалась. Но, когда в тебя верит кто-то другой, это здорово мобилизует. Благодаря вере в меня Саймона я на самом деле стала тем человеком, которым он меня считал.

Крепко держа Саймона за руку, я двинулась через портал, преодолевая сильное сопротивление сгустившегося воздуха. Сделав несколько рывков, медленно выдохнула и прислушалась к собственным ощущениям, настраиваясь на нужную частоту, отбросив на время мысли о Саймоне, о Совете – словом, обо всем, кроме мира, в который я пыталась проникнуть.

Что-то тянуло меня назад, и поняла, что дело в Саймоне. Его частота, застрявшая в Главном Мире, не давала ему двигаться дальше. Обернувшись, я увидела его напряженное лицо с крепко сжатыми челюстями. Чувствовалось, что сдаваться он не намерен.

Я снова стала пробиваться вперед, дюйм за дюймом, и в конце концов одна моя рука оказалась в параллельном мире, частота которого была неприятной, однако болезненных ощущений на доставляла.

Ступня, колено, локоть, плечо, голова – каждое движение требовало больших усилий. Наконец в пространстве перехода осталась только моя рука, сжимавшая руку Саймона. Упершись покрепче ногами, я потянула изо всех сил. Мне показалось, что сейчас у меня оторвется кисть. Мелькнула мысль, что мой замысел не сработал и я вот-вот потеряю Саймона. Может, даже уже потеряла, и он превратился в облачко субатомных структур, оказавшихся где-то между двумя мирами? Выругавшись сквозь зубы, я дернула еще раз в надежде, что страх придаст мне сил.

Саймон выскочил из портала, как пробка из бутылки, и мы оба повалились на гравий.

– Ты здесь, – пробормотала я, привстав. – Господи, ты здесь. Я уже думала…

– Значит, все сработало? – Он лихорадочно оглядел теперь уже совсем опустевшую стоянку. Мы находились у края одного из парковочных рядов, рядом с автоматом для оплаты. – Получилось! У нас получилось, Дэл!

От облегчения я едва не расплакалась. У нас действительно все получилось. Саймон мог Путешествовать, а значит, многое из того, чему меня учили, оказалось неправдой. Я снова легла на спину, не обращая внимания на болезненные ощущения, которые причиняли мне мелкие камешки, впивавшиеся в тело через одежду, и стала смотреть в небо, в котором звезды были сгруппированы в такие знакомые мне созвездия. Я думала о том, что мои представления о мире вдруг разом оказались перевернутыми с ног на голову.

Отдохнув немного, я прислушалась, стараясь обнаружить опасные диссонансы и разрывы, но отраженный мир казался совершенно безопасным. Как Совет мог так ошибаться?

Впрочем, у меня и раньше иногда возникали сомнения в его правоте. Я вспомнила, как Монти говорил о том, что при помощи умелой настройки можно стабилизировать целые миры. Значит, он вовсе не был неправ. Похоже, Совет говорил нам не все.

Саймон потянул меня за ногу.

– Дэл, ты в порядке? Ты говорила, что от неправильной частоты тебе может стать плохо.

– До того момента, когда частотное отравление может начать на нас сказываться, должно пройти несколько часов. Ты слышишь, что этот мир звучит по-другому?

Саймон покачал головой:

– Тут по-прежнему все здорово наэлектризовано. Где мы?

Ресторан «Депо» исчез. На его месте стояло похожее на обувную коробку здание из красного кирпича. Я увидела платформу со скамейками и предупредительными знаками.

– Похоже, рядом со станцией. Думаю, крушение поезда в этом мире тоже произошло, но здесь железнодорожную станцию не стали переносить в другое место. Впрочем, это только мое предположение.

Саймон с любопытством огляделся. Чувствовалось, что он с интересом впитывает каждую деталь того, что его окружало.

– Все выглядит таким реальным, – сказал он.

– Для людей, живущих в этом мире, это и есть реальность, – отозвалась я, думая о том, будет ли Саймон, как и другие Путешественники, невидим для обитателей отраженной реальности.

– А мой дом тут есть? Мы можем это проверить?

– Не самая лучшая идея. – Люди-эхо не должны были вступать в контакт со своими Оригиналами – этот принцип, скорее всего, действовал повсеместно. Нагрузка, которая при этом легла бы на нити последствий, могла оказаться слишком большой. – Нам следует…

– А моя мама там, как ты думаешь? – спросил Саймон, не дождавшись, пока я договорю, и, вскочив, зашагал куда-то с весьма уверенным видом.

– Подожди! – Я бросилась вслед за ним. – Ты не знаешь, что ты там обнаружишь. И вообще, торопиться в нашей ситуации – последнее дело.

Господи, я говорила те же самые слова, которые постоянно твердила Адди. Во всем нужны осторожность и здравый смысл. Сейчас, когда Саймон видел нечто такое, чего ему не приходилось видеть ни разу, и подвергался риску, оценить который не было никакой возможности, вся моя бесшабашность куда-то исчезла.

– Ты должен слушаться меня, понимаешь? Мы можем посмотреть, что происходит в доме. Но ты должен понимать, что женщина, которая там живет, не твоя мать. Она лишь отражение твоей матери. К тому же ее может не оказаться дома.

– Я хочу это проверить. Мы ведь должны найти мир, в котором она вылечилась и стала здоровой. Может, этот как раз такой.

– Ты думаешь, что мы попали, куда надо, с первой попытки?

Это в самом деле было крайне маловероятно, но Саймон был настолько полон радужных ожиданий, что спорить с ним стало трудно – как и поспевать за ним, когда он снова зашагал по тротуару.

– В городе многое изменилось, – промолвил он, когда мы миновали несколько кварталов.

В Главном Мире Саймон жил в северной части города, где обычно бывало оживленно даже после полуночи. Магазины и рестораны работали допоздна, по тротуарам двигались толпы пешеходов – даже в те дни, когда погода оставляла желать лучшего. Однако в том мире, где мы находились, деловые кварталы и торговая часть города, видимо, располагались на юге.

– И все же кое-что осталось прежним, – заметил Саймон, когда мы проходили мимо «Грандис», и остановился. – Значит, ты говоришь, важен только Главный Мир? – спросил он с тревогой в голосе.

– Отраженные миры тоже имеют значение, – мягко возразила я. – Но не такое большое. И не для всех Путешественников.

От нашего дыхания в воздух поднимались облачка пара.

– Поэтому ты ни к кому и ни к чему сильно не привязываешься? Потому что всегда можешь найти в другом мире то же самое? Или даже лучше?

– Лучше того, что существует в реальном мире, нет ничего, – тихо сказала я, думая о том, что моя жизнь как Путешественника, скорее всего, подходит к концу, но я могла бы построить свое новое будущее, в котором был бы Саймон. – И оно важнее всего.

– Правда? Но это место кажется таким реальным.

Казался ли реальным Саймон из Мира Пончиков? Мне – да. По крайней мере, я так думала на протяжении какого-то времени. Если бы мне довелось в его обществе посидеть в кофейне, если бы он учил меня бросать мяч в кольцо, я, наверное, узнала бы его лучше. Но мы с ним только целовались, сидя у него в машине. Между тем именно тот Саймон, который находился сейчас рядом со мной, рассказал о своей семье и расспрашивал о моей. Именно он пытался обучать меня баскетболу и учился у меня играть на пианино, хотя и без особого успеха. Именно этот Саймон был мне нужен, и не потому, что он из того же мира, что и я. А потому, что он был тем, кем был. Настоящим.

– Вон твой дом, – сказала я. – Возможно, отражение твоей мамы сейчас там, внутри. Не исключено, что она здорова. И что, ты бы выбрал ее? Или ту маму, которая осталась дома?

Саймон с опаской уставился на дверь:

– Нам нужно проверить, больна она или нет.

– Пойду попробую это выяснить, – кивнула я, решив, что лучше избежать контакта между матерью-отражением и сыном-Оригиналом. – Люди, живущие в параллельных мирах, меня не замечают, если я сама этого не хочу. На что мне следует обращать внимание?

– Проверь шкафчик с лекарствами рядом с раковиной. И еще календарь рядом с телефоном – там могут быть записаны предписания врача.

– Дай мне десять минут, – сказала я.

– А можно мне… Можно я посмотрю через окно?

Подумав о том, какие странные чувства испытывал в этот момент Саймон, наблюдая за жизнью, которая была так похожа на его жизнь, но на самом деле имела с ней мало общего, я решила, что лучше ему не отказывать. До сих пор меня интересовали только те люди, которые сами являлись Путешественниками. Так что за их отражениями мне наблюдать не приходилось. Они, можно сказать, были по-своему одиноки, хотя это была странная разновидность одиночества. Очень странная.

– Да, конечно.

Миры могут возникать и исчезать в одно мгновение.

Едва мы успели свернуть на подъездную аллею, ведущую к дому, как входная дверь открылась, и на улицу вышел отраженный Саймон. Мы увидели отблеск фонаря на его довольно длинных и непричесанных волосах. Подойдя к мусорному баку, он сунул в него бумажный мешок, который нес в руках.

Саймон, стоявший у меня за спиной, окаменел от изумления.

– Это же я, – прошептал он.

Я толкнула Саймона прямо в куст живой изгороди, отделявшей коттедж от соседнего, и нырнула вниз следом за ним. Остатки листьев на ветвях куста громко зашелестели. Я замерла неподвижно, моля Бога, чтобы отраженный Саймон решил, будто этот шум вызвал просто порыв ветра, и надеясь, что его способность замечать меня может проявиться, только если я окажусь на близком расстоянии от него.

Некоторое время стояла полная тишина, а затем я услышала хруст шагов по гравию. Звук явно удалялся – Саймон-эхо, видимо, решил вернуться в дом. Вздохнув с облегчением, я на какие-то секунды расслабилась. Затем до меня донесся резкий свист, металлическое позвякивание, а сразу после этого – радостный собачий лай, издавать который мог только Игги.

– Плохая собака, – тихо пробормотала я.

В следующую секунду Игги вломился в заросли, и я почувствовала, как в руку мне уткнулся холодный мокрый нос. Затем по ней прошелся большой и не менее мокрый язык.

– Ладно, вылезайте оттуда, – раздался голос отраженного Саймона.

Настоящий Саймон попытался ухватить меня за запястье, но я стряхнула его руку.

– Оставайся здесь. Не вылезай, что бы ни случилось, – прошептала я, а затем встала и шагнула вперед. – Уберите собаку.

– Объясните, зачем вы вторглись в чужие владения! – потребовал Саймон-эхо и, откинув со лба прядь иссиня-черных волос, вгляделся в мое лицо. – Эй, я вас знаю. Вы учитесь в нашей школе.

– Да, я учусь в той же школе, что и вы, – произнесла я, стараясь не смотреть в сторону кустов, в которых продолжал шнырять и громко лаять Игги.

– Игги, ко мне! – позвал отраженный Саймон, но пес проигнорировал команду. – Там что, есть еще кто-нибудь?

– Никого, – ответила я и постаралась выдать самую широкую из своих улыбок. – Клянусь.

Молодой человек самодовольно улыбнулся.

– Вы очень крутая, готов это признать. Но я верю собаке больше, чем вам.

Я впилась взглядом в очередного Саймона, пытаясь понять, что он за человек. Худой и тонкий, как хлыст, с поджатыми губами, в футболке с изображением какой-то рок-группы. Когда я заглянула молодому человеку в глаза, мне отчего-то показалось, что в его сознании частично присутствуют воспоминания реального Саймона.

Вдруг он схватил меня за руку. От неожиданности я вскрикнула. Игги зашелся сердитым лаем.

– Отпустите немедленно! – потребовала я и попыталась вырваться, но молодой человек держал меня крепко.

– Последний шанс, – сказал он. – На вид этот пес просто тюфяк, но если я подам ему команду, он на вас нападет.

– Сомневаюсь, – возразил реальный Саймон и, встав, шагнул на подъездную аллею и погладил Игги по голове. – Сидеть, мальчик.

Саймон-эхо выпустил мою руку. Пес растерянно завертел головой, глядя то на одного хозяина, то на другого, и громко заскулил.

– Господи, – пробормотала я, увидев, что параллельный мир вокруг нас дал трещину, которая дымной черной полосой протянулась через все видимое мною постранство.

– Что за черт! – с изумлением воскликнул отраженный Саймон, глядя на свой Оригинал, явившийся из Главного Мира. – Это что, какая-то дурацкая шутка?

– Гораздо хуже, – сказала я, беря настоящего Саймона под руку. – Все плохо, очень плохо.

Я увидела, как рядом с нами формируется не просто переход, а воронка, засасывающая в себя все подряд. Игги вдруг весь покрылся рябью, словно изображение в телевизоре во время помех, но ни один из Саймонов этого не заметил. Диссонанс, исходивший от воронки, был настолько сильным, что я едва не упала.

– Нам пора уходить, – пробормотала я сквозь сжатые зубы.

– А что насчет моей мамы? – поинтересовался настоящий Саймон.

– Мамы? – переспросил отраженный Саймон с озадаченным видом. – А ты откуда про нее знаешь?

– Пора сматываться! – повторила я, чувствуя, что диссонанс с каждой секундой усиливается. Вокруг нас все начало дрожать и тускнеть – это были признаки начинающегося процесса разделения. – Бежим отсюда, немедленно! – выкрикнула я.

– Она больна? – спросил Саймон, обращаясь к своему отражению. – Химиотерапия помогла? А что операция?

Отраженный Саймон покачал головой. Я увидела, как ржавая «Тойота» неподалеку от нас вдруг превратилась в «Фольксваген», а затем снова приняла свой прежний вид.

Два Саймона, две версии одного и того же человека, в которого я влюбилась, Оригинал и копия, посмотрели друг на друга. Их объединяло одно горе – такое огромное, что ему нашлось место в разных мирах.

– Саймон, – обратилась я к своему Саймону, и оба молодых человека обернулись. – Частота. Она очень опасная. Нам нужно возвращаться.

Я почувствовала, как настоящий Саймон обхватил меня за талию, не давая упасть.

– В «Депо»?

Я кивнула. Нам надо было выиграть расстояние. Трещина не могла сформироваться до конца, пока Саймоны находились близко друг от друга. Если бы мы сумели отойти на безопасное расстояние, не вызвав новых звуковых завихрений, ее образование замедлилось бы. Если же нам удалось бы незаметно покинуть параллельный мир и вернуться в Главный, все могло восстановиться без потерь и повреждений. Но главная моя задача заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность Саймона.

– Возьмите мою машину, – предложил Саймон-эхо.

– Нет! – резко бросила я. «Тойота» постоянно меняла внешний вид, превращаясь то в один автомобиль, то в другой. Это означало, что если бы мы с Саймоном оказались в ней, нас могло забросить туда, откуда мы уже не смогли бы найти дорогу обратно. – Нам необходимо обратно в портал!

Настоящий Саймон пораженно покачал головой.

– Побежали, – сказал он, и мы бросились наутек. Оглянувшись на мгновение, я увидела, как мир вокруг отраженного Саймона распадается на части.

Я оказалась права насчет фактора расстояния. Чем бóльшая дистанция отделяла нас от отраженного Саймона, тем более стабильным становилось все вокруг и тем лучше я себя чувствовала. По мере того как позади нас затухали хаотичные сокращения воронки, приходил в норму и мой пульс. Мир, где мы находились, снова начал приобретать краски, наполняться светом и тенью. Но Саймон, продолжая бежать, увлекал меня все дальше, не позволяя остановиться. Когда мы наконец оказались на железнодорожной станции, силы мои окончательно иссякли, и я все же вынуждена была прекратить бег. Чувствуя боль в груди, я прислонилась спиной к фонарному столбу и прислушалась, стараясь уловить голос Главного Мира. Саймон же почти не запыхался.

– Спасибо, – с трудом выговорила я.

– За что? За то, что из-за меня началось… не знаю, как это называется… за это? – Саймон махнул рукой в ту сторону, где находился его дом. – Но я не мог продолжать прятаться, когда он… когда он тебя схватил и начал угрожать…

– Я знаю, ты бы никогда не причинил мне вреда – ни в этом мире, ни в каком-либо ином. Ты меня спас.

Мне никак не удавалось сосредоточиться. Мой мозг предпринимал отчаянные попытки осознать случившееся и отыскать нужную частоту, но у меня не получалось ни то, ни другое. Вскоре я ощутила первые признаки подступающей паники. Все говорило о том, что я не смогу вернуть нас обратно без посторонней помощи.

Порывшись в рюкзаке, я нашла кулон в виде миниатюрного серебряного камертона, который сунул мне в ладонь Монти. Откуда он знал, что сегодня вечером эта вещица мне понадобится?

Крохотный серебряный предмет, похожий на вилку, размером не превышал трех дюймов и был превосходно сбалансирован. От времени металл потемнел. Держа кулон на ладони, я посмотрела на него под углом и увидела выгравированное на нем мелкими буквами имя: «Роузмонт Армстронг».

Выходит, Монти дал мне кулон моей бабушки, своей любимой жены. Значит, когда она пропала, кулона при ней не было. Я почувствовала, что не сумею правильно оценить этот факт немедленно, но решила, что обязательно сделаю это позже, когда у меня появится возможность.

– Что это? – спросил Саймон.

– Дорога домой, – ответила я и ударила кулоном о фонарный столб.

Раздался звук, тихий, но чистый, и рядом с нами возник портал, ведущий в Главный Мир. Схватив Саймона за руку, я втащила его внутрь, и в следующую секунду мы вернулись туда, откуда начали свое Путешествие.

 

Глава 44

То ли приобретенная Саймоном при переходе в отраженный мир практика дала нужный эффект, то ли мне помогло отчаяние, но обратный путь оказался проще. И все же он дался нам нелегко. Ноги мои дрожали, легкие горели огнем, а голова болела так, словно я переживала жестокое похмелье. Саймон выглядел гораздо лучше меня – я объяснила это выносливостью, приобретенной благодаря занятиям спортом.

Мы сидели в джипе Саймона, включив отопитель на полную мощность. Салон был полон всевозможной еды из фастфуда и собачьих игрушек. Мне ужасно не хотелось выбираться из машины на улицу.

– Ну и дебют у меня получился, – произнес Саймон. – Это всегда так бывает?

Прижавшись к его боку, я внимательно вслушивалась, пытаясь уловить малейшие признаки частотных повреждений.

– Обычно все проходит вполне гладко.

Рука Саймона гладила мои волосы, время от времени извлекая из них листья и обломки мелких веточек.

– Игги меня узнал.

– Мой дедушка говорит, что в подобных ситуациях животные намного проницательнее людей.

Саймон коснулся губами моего лба.

– А что случилось потом? Я толком не видел, но мне показалось, будто произошло что-то очень нехорошее.

Ответить на вопрос Саймона однозначно я не могла.

– То, что мы видели, не являлось порталом, – сказала я, рассуждая вслух. – Порталы образуются в результате принятых решений. И разделением это тоже не могло быть, потому что, если уж оно началось, остановить его невозможно. А в нашем случае, когда мы убежали, процесс остановился, и все стабилизировалось. Все выглядело так, словно материя того мира, в котором мы побывали, просто не могла одновременно вместить, или вынести, две частоты – твою и твоего эха – и начала рваться. А потом, когда мы убрались оттуда, разрыв ликвидировался сам собой.

Интересно, подумала я, возможно ли теоретически, что нити последствий формируются заново в прежнем виде?

Проверив карту, я увидела, что портал, через который мы прошли, сиял, как миниатюрное солнце, причем яркость этого сияния не уменьшалась.

– Любопытная штука, – сказала я. – Никогда не видела ничего подобного.

Элиот наверняка сразу бы понял, что это такое. И Адди тоже. Но я знала, что ни он, ни она больше не станут мне помогать. Монти, наверное, стал бы, но в силу его состояния на него вряд ли можно было полностью положиться. Я сжала в пальцах бабушкин кулон. Почему она не взяла его с собой, отправляясь в свое последнее Путешествие? Если бы она это сделала, ей удалось бы отыскать дорогу домой.

Я надела кулон на шею. В любом случае Монти знал многие ответы. Вероятно, все дело было в том, что я неправильно формулировала вопросы.

– Ты больше не можешь Путешествовать, Саймон, – сказала я. – Мы больше не должны рисковать. Вдруг ты снова наткнешься на свое отражение?

– Одной тебе тоже отправляться в параллельные миры нельзя.

– Я постоянно это делаю.

– Теперь с этим покончено. – Саймон поцеловал меня.

– Ты мне не начальник, – заметила я, когда наши губы разомкнулись. – Но мне приятно, что ты за меня переживаешь.

– Я тебя чуть не потерял. – Саймон коснулся цепочки, на которой висел кулон. – Представляешь, что бы было, если бы…

– Вся жизнь вертится вокруг этого вопроса – что было бы, если бы… И именно поэтому я ее люблю. Мы найдем твою маму, Саймон. В том мире, где ей удалось выздороветь. Просто поиски займут время, вот и все.

Сказав это, я подумала, что как раз времени мне может и не хватить – все зависело от того, как быстро Адди удастся собрать необходимые доказательства и выдать меня Латтимеру.

Похоже помимо врожденной способности к Путешествиям, Монти обладал еще и уникальным умением не показываться никому на глаза в ситуациях, когда ему грозили серьезные проблемы. Или если на него могли обрушить целый водопад неприятных вопросов. На следующее утро я безуспешно просидела в кухне целый час, дожидаясь его появления.

Я надеялась получить от него объяснения по поводу бабушкиного кулона, странной воронки, образовавшейся при встрече Саймона с собственным отражением, а также по поводу многого другого. Кончилось же все тем, что мама выпроводила меня в школу. Саймон поприветствовал меня сначала поклоном, а затем, опустившись на одно колено, поцеловал мне руку.

При виде столь необычного его поведения в коридоре на какое-то время наступила звенящая тишина. А затем вся школа загудела, словно огромный улей.

– Зачем ты это сделал? – недовольно спросила я, порядком смутившись.

– Не знаю. Просто захотелось.

– Наверное, потому, что я решила помочь твоей маме.

– Да, конечно, и по этой причине тоже. Но главным образом потому, что ты – такая, какая есть. Ведь все это началось еще до того, как я рассказал тебе о маминой болезни. И до того, как я узнал о том, что у тебя есть суперспособности, – объявил Саймон и указал на левую сторону своей груди.

На самом деле все началось, кода я начала бегать за его отражением. Укол вины, который я почувствовала при этой мысли, заставил меня сменить тему разговора.

– Сходишь со мной на концерт?

– Конечно. С удовольствием.

Прежде чем я успела его остановить, Саймон обнял меня за талию. Мы прошли мимо стенда с кубками. Я бросила на него взгляд, чтобы еще раз оценить результаты моей вчерашней работы, и похолодела.

– Что с тобой? – спросил Саймон, видя, что я остановилась, и поняв по моему лицу, что что-то произошло.

– Кубки, – ответила я, чувствуя, как страх ледяной рукой сжал мои внутренности. – Они другие.

– О чем ты говоришь? – Он взглянул на стенд. – Погоди. Это же кубок конференции, а не штата. А где памятная сетка с кольца после нашего победного матча?

– Наверное, они каким-то образом снова оказались в параллельном мире, – предположила я. – Вчера, когда ты меня застукал, я как раз все исправляла. Понимаешь, проблема в том, что параллельные миры стали иногда накладываться на Главный. Как я понимаю, ты играл за команду колледжа.

– Меня вообще нет на фотографии. Это из-за того, что случилось вчера вечером?

– Наверное. – Я попыталась вспомнить, как выглядел дом Саймона в параллельном мире, который мы посетили накануне. Гараж там был рассчитан на одну машину – это я помнила точно. – По-моему, во дворе твоего дома в отраженной реальности не было баскетбольного щита с кольцом.

Саймон закрыл глаза, напрягая память.

– Кажется, не было.

Сам отраженный Саймон, которого мы видели, сутулый, с плохой координацией, не был похож на баскетболиста – я уже не говорю о пирсинге, каким он себя «украсил».

– Похоже, образовалась утечка, в результате которой происходит обмен материей между Главным Миром и параллельными. Когда вчера я проводила коррекцию инверсии, перепутавшиеся цепочки последствий, видно, остались уязвимыми к любым аномалиям. Поэтому, когда ваши частоты – твоя и того Саймона – вчера встретились, ущерб проявился здесь. Часть вчерашнего параллельного мира проникла в Главный. Твой вчерашний двойник не играл в баскетбол. Баскетбольная команда, существующая в том мире, закончила прошлый сезон с другим результатом. Это ее трофеи.

– Но я точно помню, что мы победили, – растерянно сказал Саймон. – И помню, как разрезал сетку на кольце, чтобы снять ее и оставить себе на память – такая существует традиция. Интересно, другие люди тоже это заметят?

– Не знаю. – Раз маленький кубок, несмотря на мои вчерашние манипуляции, остался там, где я его впервые заметила, значит, инверсия успела укорениться в Главном Мире. – Мне нужно перейти в параллельную реальность и все поправить как следует.

– Из-за кубка? Да бог с ним.

– Это инверсия. Она начнет распространяться вширь, если я не исправлю ситуацию.

– А если ты не вернешься? – Пальцы Саймона вцепились в петли для ремня на моих джинсах. Потянув за них, он привлек меня к себе. – Не ходи никуда, не надо.

– Я вернусь, обязательно вернусь, – сказала я и достала из-под рубашки кулон. – Я ведь Путешественник. Сейчас я объясню тебе, что мы сделаем.

– Но…

Я провела пальцами по стеклянной крышке стенда, чувствуя, как остатки дисгармоничной частоты вплетаются в звучание Главного Мира. Совет обязательно обнаружит аномалию – я ясно понимала это. Стенд привлекал слишком большое внимание, и надеяться, что никто ничего не заметит, было наивно.

– Перестань со мной спорить, – мягко произнесла я. – Иди в класс. Я не хочу, чтобы ты стоял близко в порталу, когда я буду через него проходить.

– Дэл…

Я легонько поцеловала Саймона в щеку, словно то, что мне предстояло, в самом деле было ерундой.

– Скоро увидимся.

Он двинулся прочь, пятясь и не сводя с меня глаз.

Зайдя в туалет, я дождалась момента, когда начался первый урок и школьные коридоры опустели. Мне следовало торопиться – трудно было угадать, когда моя мама или подчиненные ей специалисты обнаружат возникшую инверсию.

Отыскивая нужную частоту, я обнаружила, что руки у меня дрожат. Наконец, найдя портал и пройдя сквозь него, я попала в параллельный мир, который посещала вчера. На сей раз диссонанс обрушился на меня, словно удар кувалды. Перед глазами все поплыло. Я оперлась рукой о стену, чтобы не упасть.

Материя, из которой был соткан отраженный мир, была на редкость плотной. Когда мне наконец удалось нащупать поврежденные цепочки, они оказались не просто спутанными, а стянутыми в большой твердый узел – неудивительно, что инверсия оказалась такой упрямой. Распутать клубок казалось невозможной задачей.

Не могу сказать, сколько времени я работала, выбиваясь из сил. То и дело на меня накатывала липкая волна тошноты, и я пережидала ее, дыша через нос, осторожно втягивая и выталкивая из себя небольшие порции воздуха. «Ловкие пальцы, острый ум». Наконец мне удалось расправить первый пучок. Начало было положено. Каждый следующий пучок поддавался моим усилиям чуть легче предыдущего. Приступы тошноты и головокружения перестали быть приступами – теперь эти неприятные ощущения душили меня, не опуская ни на секунду, и я старалась справиться с ними, думая о Саймоне.

И вот последний колтун нитей распутан, инверсия скорректирована.

Увы, это произошло слишком поздно.

У меня стали подгибаться колени – частотное отравление дало о себе знать во всей своей непреодолимой силе. Бабушкин кулон тянул меня книзу, словно тяжелая гиря, а пальцы настолько онемели, что я была не состоянии взять его в руку. Я успела подумать, что, наверное, когда-то так чувствовала себя бабушка, так и не сумевшая вернуться домой. Будет ли Саймон скучать по мне, как Монти тоскует по ней? Все вокруг завертелось, в глазах стало темнеть…

Я почувствовала, как кто-то схватил меня за плечи. Перед глазами возникло знакомое лицо. Элиот.

Туннель закрылся.

 

Глава 45

Иногда приятнее всего видеть перед собой то, чего не ожидаешь.

Я очнулась на полу в какой-то кладовке. Тело горело, и то же время я испытывала жуткий озноб, от которого у меня лязгали зубы.

– Мне нужно в ванную, – пробормотала я, пытаясь перевернуться на бок. – Мне сейчас будет плохо.

– Что она сказала? – услышала я голос Саймона. – На каком языке она говорит?

– У нее частотное отравление, – ответил Элиот. – Оно воздействовало на кору головного мозга.

– Меня тошнит. – Язык едва ворочался у меня во рту. – Сейчас начнется рвота.

– Принеси ей кока-колы, – произнес Элиот, с трудом высвобождая из моих стиснутых пальцев миниатюрный серебряный камертон.

Звуковой сигнал, издаваемый камертоном, заставил частоту чуть отступить.

– Элиот, ты пришел за мной?

– Старайся поменьше говорить.

– А что инверсия? Она исчезла?

После этих слов меня снова затряс приступ озноба. Кто-то подсунул мне под голову сложенную футболку.

– Она говорит какую-то ахинею, – снова послышался голос Саймона.

Я почувствовала, как Элиот приподнимает меня в сидячее положение. Где-то рядом раздались щелчок и шипение. Еще секунда – и мой рот наполнила сладкая, холодная газированная жидкость.

– Глотай, – велел Элиот.

Мой организм мгновенно усвоил порцию сахара, и мышцы немного расслабились.

– С минуты на минуту сюда кто-нибудь придет, – сказал Саймон. – Мы можем перенести ее куда-нибудь? Ей вообще можно двигаться?

– Мне уже лучше, – с трудом проговорила я и увидела, как после этих слов словно стянутые судорогой плечи Элиота чуть распрямились.

– Что ж, если так, хорошо, – кивнул он. – Добро пожаловать домой.

– Черта с два ей лучше, – пробурчал Саймон. – Дэл, ты меня слышишь?

Я постаралась еще немного приподняться. Сидеть на жестком холодном бетоне было неприятно.

– Слух у меня идеальный.

– Теперь уже нет, – мрачно заметил Элиот, отводя с моего лица потные, спутанные пряди волос. – Вообще-то он прав. Тебя надо куда-то перенести отсюда.

– Подожди. Скажи, все сработало? Эти кубки…

– К чертям кубки, – ответил Саймон. – Я отвезу тебя домой.

Элиот дотронулся до моей щеки.

– Да, все сработало. Каким-то чудом.

– Сейчас я пригоню машину. Оставайтесь здесь, – произнес Саймон.

Я снова потеряла сознание. Придя в себя, я захотела узнать, как Элиот меня нашел.

– Ты обнаружил меня на карте?

На лице Элиота появилась гримаса, которую, пожалуй, с натяжкой можно было назвать улыбкой.

– Твой приятель вытащил меня с концерта симфонического оркестра. Он сказал, что ты повела себя как сумасшедшая.

– Вот как.

– Я ему ответил, что ты бесшабашная, но не сумасшедшая.

– Не забудь, я еще и эгоистка.

– Само собой.

– Все-таки что он тебе сказал, когда вытащил с концерта?

В это время рядом с нами снова появился Саймон.

– Что либо он тебе поможет, либо я переломаю ему ноги, – сообщил он. – Я ведь не всегда белый и пушистый.

Я сделала еще несколько глотков кока-колы, чувствуя, как с каждой секундой ко мне возвращаются силы.

– И все-таки ты симпатичный.

– Чертовски симпатичный, – уточнил Саймон, помогая мне подняться. – Пойдем-ка потихоньку.

По дороге мы почти не разговаривали. Я в основном думала о том, как бы сдержать все еще накатывавшие на меня приступы рвоты. Не знаю, о чем размышлял Саймон, но компьютер в мозгу Элиота наверняка работал на полную мощность.

Дома не оказалось никого, даже Монти. Молодые люди помогли мне подняться наверх. После того как меня уложили в кровать, Саймон, оглядевшись, увидел разбросанные повсюду бумажные звездочки, нарисованные моей рукой карты, старую обшарпанную мебель и целую коллекцию музыкальных инструментов.

– Хлебный мякиш, – тихо произнес он.

– Видишь, я вернулась домой. Я ведь тебе говорила, что так и будет.

Лицо Саймона напряглось, но я не смогла прочесть его эмоции.

Элиот кашлянул.

– Ты не мог бы дать нам минутку? – обратилась я к Саймону.

Он посмотрел на меня, затем на Элиота и кивнул.

– Ей будет полезно попить еще кока-колы или чего-то сладкого, – сказал Элиот. – У нее сильно упал уровень сахара в крови.

– Понял, – кивнул Саймон и направился к лестнице.

Когда он ушел, Элиот принялся ходить по комнате.

– Ты не должна была отправляться туда одна.

– Вообще-то так получилось, что я была не одна, – тихо сказала я.

– Я бы в любом случае помог. Даже если бы этот тип не пообещал сломать мне коленные чашечки. Ты ведь это знаешь, верно?

У меня не хватило духу ответить утвердительно. Видимо, я исходила из того, что Элиот такой же эгоистичный, как я. Мои глаза наполнились слезами.

– Прости меня. За все. За то, что я была такой глупой. Такой напуганной. Ты ненавидишь меня, и совершенно в этом прав.

– Я тебя не ненавижу. – Элиот присел на кровать. – Я просто сержусь. Но мы все равно команда. Всегда были…

– …и всегда будем, – закончила я и провела рукой по глазам. – Я здорово прокололась.

– Да уж, – заметил Элиот, и по его тону я поняла, что мы говорим не только о моем частотном отравлении. – Вообще-то он не должен обладать способностями Путешественника.

Я болезненно сморщилась.

– Он тебе рассказал?

– Да. Я не в состоянии работать, когда информация ограничена. Поверить не могу, что ты ему все рассказала.

– Он меня застукал. Так что у меня не было возможности солгать. – Элиот скептически поднял одну бровь. – Ладно, я не хотела ему лгать. В общем… Я сказала тебе не всю правду.

– Об этом нетрудно было догадаться, – вздохнул он. – Ну, что еще?

– С ним что-то не так. Очень не так, Элиот. На него пришелся один из разрывов в Парковом Мире. С тех пор его отражения неизменно видели меня – даже несмотря на отсутствие моих контактов с кем-либо из обитателей миров, в которых я пересекалась с эхо-Саймонами. Я постоянно на него натыкаюсь. Каждая инверсия, которую я обнаруживала, была связана с ним. Дело тут не в СРП, не в том, что он, оказывается, может Путешествовать. Тут нечто более серьезное. Похоже, он попал в сферу действия аномалии.

– Мы должны сообщить обо всем Совету, – сказал Элиот. – Они разберутся.

– Я знаю, как они разберутся. Просто сделают так, что он исчезнет, и все. – Я схватила Элиота за руку. – Адди знает, что я Путешествовала без разрешения, чтобы с ним повидаться. Точнее, с его отражениями. Она собирается сообщить об этом Латтимеру, как только соберет доказательства. Я должна освободить Саймона от аномалии до того, как она нас сдаст.

Элиот отнял у меня руку.

– И ты хочешь, чтобы я тебе помог?

«Я достаточно хорош, чтобы меня использовать, но недостаточно хорош, чтобы любить».

– Нет, не хочу. Если ты будешь в этом замешан, тебя тоже накажут. Я сама обо всем позабочусь.

– Ясное дело. У тебя ведь все под контролем, – съязвил Элиот, сохраняя невозмутимое выражение лица, и поцеловал меня в лоб. В глазах его, однако, я заметила беспокойство. – Ладно, лежи. Я попозже еще зайду.

– Элиот…

Элиот помахал мне на прощание рукой и сбежал вниз по лестнице. Я слышала, как он сказал что-то вернувшемуся Саймону, а тот что-то ответил, но не расслышала ни слова и снова откинулась на подушку.

– Ужасно не хочется лежать взаперти, – сказала я, когда Саймон вошел в комнату.

– Я тут принес тебе кое-что. – Он протянул мне бутылку корневого пива. – На, попей.

Когда бутылка опустела, Саймон поставил ее на пол и улегся на кровать рядом со мной. Я положила голову ему на грудь – там, где сердце.

– Знаешь, я как-то иначе представлял свое появление в твоей спальне, – произнес он, поглаживая меня по руке.

– Извини, что разочаровала тебя.

– Я вовсе не разочарован. Просто я волнуюсь. Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Отравление звуковой частотой обычно проходит быстро. К завтрашнему дню я буду в норме.

Я предпочла не говорить Саймону, что это справедливо лишь по отношению к первому случаю поражения чужеродной частотой. Между тем я знала, что следующий раз все будет гораздо хуже.

– Элиот сказал, что тебе надо денек-два полежать.

– Он слишком уж за меня переживает.

– Просто он тебя любит.

В словах Саймона не было ни тени вопросительной интонации.

– Я такая идиотка, – сказала я и закрыла глаза, слушая, как бьется сердце Саймона. – А откуда ты знаешь про Элиота?

– Все признаки налицо.

– Вот как.

Последовала долгая пауза. Когда мы оба почувствовали, что она слишком затянулась, Саймон переплел свои пальцы с моими.

– Послушай, Дэл, ты не можешь больше так рисковать.

Я чуть приподнялась:

– А как еще мы найдем лекарство для твоей мамы?

– От того, что у тебя поджарится мозг, моей маме лучше не станет. Знаешь, после того, как ты вернулась, я поначалу ни слова не мог разобрать из того, что ты говорила.

– Это побочный эффект частотного отравления.

– А что будет в следующий раз? Нет, Дэл, довольно.

– Не надо указывать мне, что я должна делать! – резко сказала я. – Ты узнал о том, что на свете существуют Путешественники, сорок восемь часов назад. Я посещаю параллельные миры всю жизнь. Так что мне решать, а не тебе.

– А как же правило номер три? Ты должна получить добро от моей мамы. Разве у нее в этой ситуации нет права голоса?

– Ты не можешь рассказать ей о Путешественниках. Интересно, как ты себе это представляешь? Ну, что ты скажешь? «Эй, мам, ты не против, если моя девушка сходит в другое измерение, чтобы найти для тебя лекарство от рака? Это немного опасно и вообще может не сработать, но ты ведь не станешь возражать?» Так, что ли?

– Вообще-то я собирался поставить этот вопрос как-то завуалированно. Не так прямо.

– Мы будем придерживаться плана. Я найду лекарство, мы придумаем, как сделать так, чтобы оно сработало здесь, в Главном Мире, а уж потом введем твою маму в курс дела.

– Она будет против всего этого, Дэл, поверь мне. Она не захочет даже, чтобы ты занималась поисками.

– Ты сердишься на нее, – мягко сказала я. – Она смирилась с тем, что скоро умрет, а ты нет.

Саймон повернулся так, что наши лица оказались вплотную друг к другу.

– Не важно, какой в матче счет и сколько осталось до финальной сирены, – сказал он. – Ты играешь до самого конца. И выкладываешься полностью.

– Да, но может наступить момент, когда у человека кончаются силы. Твоя мама просто устала бороться, понимаешь?

– Тогда я буду бороться за нее. Но это уже мое дело, а не твое.

– Я не перестану Путешествовать. Даже ради тебя. Так что будет лучше, если ты не станешь отказываться от моей помощи.

Наши глаза встретились, и Саймон едва заметно кивнул.

– Хорошо, – произнесла я. – Как только я встану на ноги, мы продолжим.

Однако еще до того как мы успели осуществить свое намерение, возникла еще одна проблема, которую мне необходимо было решить.

 

Глава 46

Самое неприятное в частотном отравлении – то, что никогда точно не знаешь, сколько времени потребуется для восстановления. Если отправиться в параллельные миры слишком рано, не успев как следует прийти в себя, иммунитет может оказаться намного слабее обычного. Я была, с одной стороны, еще далека от своей лучшей формы, а с другой – мне не хотелось откладывать дела, которые я должна была сделать. Элиот сказал моим родителям, что я подхватила в школе грипп. Это на время избавило меня от занятий с Адди, но в то же время лишило возможности видеться с Саймоном. В пятницу, соскучившись по нему, я, несмотря на возражения Элиота, отправилась на уроки.

День прошел, как в тумане. Я запомнила только, как Саймон во время второго завтрака настойчиво предлагал мне сахар и всячески отбивался от настойчивых попыток Бри привлечь его внимание на занятиях по музыке. К девятому часу занятий я так устала, что даже миссис Грегори не стала возражать, когда за десять минут до конца урока я встала и попросила дать мне допуск в медицинский кабинет.

– У нее, наверное, температура поднялась, – прошептала мне вслед Бри.

Зайдя в туалет, я нашла переход и нырнула в Мир Пончиков. В последний раз, находясь в этом ответвлении, я узнала у местного Саймона расписание его занятий. Сейчас он должен был находиться на занятиях по испанскому языку. Двигаясь на автопилоте, я прошла к нужному классу. Зазвенел звонок, и коридоры наполнились шумом и смехом. Я уже ощущала знакомые грозные признаки воздействия на меня частоты отраженного мира. Медлить не стоило. Зажав в пальцах кулон, я стала пробираться сквозь толпу учеников и вскоре увидела Саймона, а он – меня.

На лице его отразилась целая гамма эмоций – шок, облегчение, радость, гнев. Наконец все они уступили место выражению, которого я никак не ожидала, – усталости.

Пожалуй, даже ненависть в данной ситуации показалась бы мне более уместной.

– Эй, привет, – сказала я и помахала Саймону рукой.

– Где тебя носило?

– Мы можем куда-нибудь пойти и поговорить?

– Чтобы ты опять исчезла под каким-нибудь дурацким предлогом? Не трудись.

Я пожалела, что пришла, однако Саймон из Мира Пончиков ждал меня, тревожился, а потому заслуживал по меньшей мере какого-то объяснения. Я видела, что случается, когда люди исчезают безо всяких объяснений – это больно ранило тех, кто к ним неравнодушен. Нечто подобное в свое время сделал отец Саймона. Так же исчезла моя бабушка – правда, не по своей воле.

– Я ведь говорила тебе, что вернусь.

Саймон захлопнул дверцу своего шкафчика и направился к двери, ведущей во двор.

– Ты надолго? Я нигде не могу найти тебя, Дэл. Ты вроде привидения. Правда, такое ощущение, что ты не реальный человек, а какой-то призрак.

– Так оно и есть, – пробормотала я, подумав, что то же самое можно сказать и о самом Саймоне из Мира Пончиков. Я потерла ладонь о ладонь, стараясь избавиться от неприятных ощущений, вызванных чужеродной звуковой частотой. – Но больше я прийти не смогу.

– Ты этого не хочешь – потому и не придешь, – процедил Саймон и пронзил меня ледяным, враждебным взглядом.

– Я не смогу, пойми. Я не принадлежу к этому миру. Всякий раз, встречаясь с тобой, я вынуждена прятаться. Так дальше невозможно.

– От чего прятаться? – В голосе Саймона наконец прозвучали теплые нотки. – У тебя что, какие-то проблемы?

– Я как раз пытаюсь их решить. – Мне было прекрасно известно, что эмоции в данной ситуации бесполезны, но у меня защемило в груди. – Я хотела с тобой попрощаться. Ты этого заслуживаешь.

Саймон с удивленным видом покачал головой.

– Погоди, не уходи. Какие бы у тебя ни были проблемы, от кого бы ты ни пряталась, я готов тебе помочь. Я могу защитить тебя.

Он осторожно прикоснулся к моей щеке, словно трогал хрупкую статуэтку, которая в любой момент могла разбиться на тысячу кусков. Впрочем, может, так оно и было.

– От кого защитить? От меня самой? – Я на секунду прикрыла ладонями глаза. – Вряд ли. Многие пытались, но ничего не вышло.

У человека всегда есть выбор. Этому нас, Путешественников, учат с детства. Выбор есть в любой ситуации – так нам говорили.

Но, оказывается, мои учителя ошибались. Если тебе не все равно, если ты испытываешь к другому человеку какие-то чувства, твой выбор сужается. Когда эти чувства сильны, бывает так, что для тебя возможен только один вариант. И ты вынужден его принимать. Потому что это единственный способ поладить с самим собой.

 

Глава 47

Вернувшись домой, я почувствовала страшную усталость. На меня снова навалилась тошнота. Я не могла сказать, вызвано ли это тем, что я начала Путешествовать, не успев восстановиться как следует, или расставанием с Саймоном. Не с моим Саймоном, напомнила я себе, садясь за стол, и выпила банку кока-колы, чтобы избежать нового приступа симптомов частотного отравления.

Я уничтожила мир, в котором обитал один из Саймонов, флиртовала с несколькими другими и одного из них всего несколько минут назад больно ранила. Однако тот Саймон, который значил для меня больше всех остальных, вместе взятых, и знал меня лучше, чем любой другой, – он находился со мной, в Главном Мире. И я готова была решить любую проблему, влияющую на него и на Главный Мир, преодолеть все препятствия ради того, чтобы мы были вместе.

Итак, решила я, больше никаких Путешествий ради встреч с многочисленными другими Саймонами. Никогда.

Это «никогда», однако, оказалось очень недолгим.

Мое внимание привлек чей-то топот. Выглянув из-за угла, я увидела школьную медсестру, бежавшую в сторону спортзала с медицинским саквояжем в руке. Ее сопровождали несколько игроков баскетбольной команды.

– …говорит, что он в порядке, – уловила я обрывок разговора. – Но тренер не хочет рисковать.

Возможно, я была не сильна в тригонометрии, но уж в арифметике-то разбиралась, так что для меня не составило труда сложить два и два.

Я бросилась следом, охваченная ужасом.

Саймон сидел на скамейке – его почти не было видно за окружившей его группой игроков. Растолкав их, медсестра с нарочито бодрым видом достала из саквояжа тонометр.

– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас, – сказала она.

– Да ладно вам, я в порядке. Это какая-то ерунда. Тренер, давайте продолжим, – сказал Саймон.

Однако, выглядел он не лучшим образом – вид у него был не просто усталый, а по-настоящему измученный.

– Нет, не ерунда, – проворчал тренер. – Все это выглядело как какой-то чертов припадок.

– Я просто всю ночь не спал, – стоял на своем Саймон. – Я в норме, правда.

– Черта с два ты в норме. У нас завтра игра. Я не могу позволить, чтобы ты, находясь на площадке, вдруг упал в обморок, как тринадцатилетняя девчонка на рок-концерте.

Я заметила, что от этих слов Саймон покраснел.

– Вам надо побольше пить и как следует выспаться, – произнесла медсестра.

Один из баскетболистов принес спортивную сумку Саймона и поставил ее на пол у его ног.

– Дуй домой, Лэйн! – рявкнул тренер тоном, не терпящим возражений. – Отдохни как следует.

– Мне вовсе ни к чему… – начал отнекиваться Саймон, но тут увидел меня и встал. – Ладно, тренер. Завтра я буду как огурчик.

– Да уж постарайся. – Тренер свистнул в свисток. – Так, остальные, займитесь делом! Здесь вам не чайная вечеринка! Побежали, побежали!

Пока Саймон шел ко мне через спортзал, его глаза ни на секунду не отрывались от моего лица. Я вдруг почувствовала, как от его взгляда мне почему-то стало холодно. Чем ближе он подходил, тем сильнее было ощущение.

– Пошли в машину, – сказал он, вскидывая на плечо сумку. До джипа мы добрались, не произнеся ни слова. Наконец, сев за руль, Саймон повернулся ко мне. – Я видел, как ты снова Путешествовала.

– Что именно ты видел? – поинтересовалась я, решив не отпираться.

– Все. Видишь ли, раньше я думал, что все это мне снится… Это трудно объяснить, но я считал, что мне снится, как ты флиртуешь со мной где-то, в каких-то местах, таких знакомых и в то же время незнакомых. А выходит, ты действительно этим занималась в других мирах, так? Разве недостаточно, что я люблю тебя в этом, нашем мире? Меня тебе недостаточно, и ты кокетничаешь с моими отражениями?

– Нет! Все было не так!

– А потом ты взяла и бросила меня. Ты что же, и здесь собираешься меня бросить, чтобы все было единообразно? – Было заметно, что Саймон глубоко оскорблен. – Ты обманывала меня со мной же.

– Я тебя не обманывала! Я там не была со времени нашего свидания. С того самого момента, как в Главном Мире между нами все изменилось.

– Все изменилось уже давно.

Я почувствовала, как в моей душе тоже закипает гнев.

– А ты никогда не задавался вопросом, почему так произошло? Ты сам говорил, что на то, чтобы меня разглядеть, у тебя ушло слишком много времени. Ты не задумывался, почему все случилось так, как случилось?

– Проект. Пауэлл затеяла свой музыкальный проект. И в тот вечер…

– Ты мечтал обо мне под дождем.

– Ну да, рядом с «Грандис». Ты дала мне бумажную звездочку.

– Когда Пауэлл поставила нас в пару, ты со мной практически не общался. Так что ты прозрел не на уроке музыки. Ты обратил на меня внимание, потому что предыдущим вечером твой двойник из другого мира меня поцеловал.

– А ты, значит, ему это позволила.

– А почему нет? Ведь в реальном мире между нами ничего не могло быть. Ты – звезда баскетбольной команды, а я – какая-то ненормальная девица, синий чулок. Так что ничего удивительного, что я, находясь в параллельном мире, позволила поцеловать себя парню, о котором давно мечтала, – даже если он был всего лишь эхом.

– Но ты снова отправилась к нему.

– Ты ведь встречался с Бри.

– Это не одно и то же, и не смей со мной спорить. Ты лгала мне все то время, пока мы были вместе.

– Ты ведь ничего не знал о Путешественниках. Как я могла тебе что-то объяснить?

– Чушь, Дэл. Ты могла мне все рассказать на складе спортинвентаря. Это был бы самый подходящий момент.

– Ты был тогда немного занят. Если ты еще не забыл, в тот момент ты думал лишь о том, как спасти жизнь матери.

– Не впутывай ее в этот разговор, – разозлился Саймон. – И вообще, не пытайся торговаться со мной. Если ты пообещала помочь ей, это не дает тебе права водить меня за нос. Не смешивай одно с другим – это разные вещи.

– Черта с два разные! Ты узнал о Путешественниках и в тот же день попросил меня помочь спасти твою маму. В тот же день! А когда я отказалась, ты ушел. Потом я все же согласилась, и у нас все снова стало хорошо. Если уж говорить о честности, признай: главная причина того, что мы вместе, – то, что я могу помочь твоей маме.

– Я был идиотом, – сказал Саймон и опустил голову. – Когда ты рассказала мне про Путешественников, я даже не подумал, что то, о чем я тебя попросил, могло быть опасно. Что это могло дорого тебе обойтись. Я думал только о маме и о том, как сделать так, чтобы она выздоровела. Ради нее ты рисковала своей жизнью, и я благодарен тебе за это. Настолько, что не нахожу подходящих слов, чтобы это выразить.

Ожидая продолжения, я стиснула кулаки, и ногти впились мне в ладони.

– Но я с тобой – вернее, я был с тобой – потому, что я был от тебя без ума. И твой дар Путешественника здесь совершенно ни при чем. По крайней мере, так мне казалось. Получается, что из-за твоих Путешествий в наши отношения закралась ложь, и это твоя вина.

– Я боялась тебя потерять.

– Послушай, ты можешь мне объяснить, как это работает? Насколько я понимаю, мой двойник из другого мира сейчас тебя не очень-то жалует. – Саймон с трудом подавил улыбку. – Похоже, в этом мы с ним в данную минуту похожи.

– Саймон…

Я вскинула голову, но его взгляд был устремлен на руль.

– Но ведь ты целовал меня, – снова заговорила я. – Ты думаешь, что мои чувства к тебе разбудил твой двойник, но что вызвало к жизни его чувства ко мне? Боюсь, теперь уже мы никогда в этом не разберемся, потому что ты мне не веришь, а я не верю тебе. И все-таки. Что разбудило его? Он ведь почему-то увидел меня, физически увидел, а не должен был.

– Выходит, тебе не позволяет быть со мной твоя уязвленная гордость, – сказал Саймон и протянул руку, чтобы помочь мне открыть дверь. – Пожалуй, тебе пора.

Я выбралась из машины, но осталась стоять рядом с ней, упираясь рукой в металлическую стойку.

– Да нет, ты меня не понял, дуралей. При чем тут гордость? Все дело в физике. Путешественники могут оставлять в параллельных мирах впечатления о себе, но отраженные люди эти впечатления не воспринимают. Они их не помнят, понимаешь? Тот Саймон, по идее, не мог меня увидеть, ведь мы с ним физически не контактировали, как и с другими обитателями его мира, – ни в какой форме, даже в форме простого прикосновения.

– Может, ты ко мне клеилась в каком-нибудь другом параллельном мире, – предположил Саймон. – Это вполне в твоем духе.

– Ничего подобного. Единственный раз, когда я пересекалась с тобой до всего этого, – это в парке. – Правда всплывала в моем сознании, как головоломка, в которой наконец все фрагменты начали становиться на свое место. – Да, ты видел меня в парке.

– В каком еще парке?

– В Парковом Мире. Так я называю мир, который разрушился – отчасти по моей вине, потому что я его разделила, – пояснила я, вспоминая пруд с плавающими в нем утками, воздушные шары… – Этот мир был нестабильным, и ты ко мне прикоснулся.

– Этого больше не повторится. Я не могу помешать тебе приставать ко мне в других мирах, но в этом между нами все кончено.

Захлопнув дверцу, Саймон нажал на газ и уехал, оставив меня на стоянке.

«Переживать будешь позднее», – сказала я себе. Мои мысли сейчас были сконцентрированы на мелькнувшей у меня догадке. Итак, парк. Закрыв глаза, я стала вспоминать, как Саймон охватил ладонью мое бедро, чтобы не дать мне упасть, и как от этого прикосновения я едва не потеряла равновесие окончательно.

Я вспомнила нестабильность его частоты и то, как сильно ощущала диссонанс, когда мы встречались в параллельных мирах – во всех параллельных мирах, где мы так или иначе пересекались.

Он обратил на меня внимание в парке, поскольку со звуковой частотой Паркового Мира что-то было не в порядке.

Он заметил меня в Мире Пончиков, потому что что-то было не так с ним самим.

Я привлекла его внимание в Главном Мире, и начались инверсии.

Кажется, я начала понимать. Частота Паркового Мира была не в порядке не потому, что сам этот мир был нестабильным. Парковый Мир был нестабильным, поскольку что-то было не так с Саймоном. Существовала связь между его отражениями – более тесная, чем при СРП. И чем больше я взаимодействовала с ними, тем крепче эта связь становилась и тем сильнее проявлялась. Более нестабильными становились излучаемые эхо-Саймонами звуковые частоты. Это, в свою очередь, делало нестабильными миры, в которых отраженные Саймоны обитали.

Мои родители искали в параллельных мирах что-то, что вызывало глобальную нестабильность. Но проблема таилась не в отраженных мирах.

Проблемой являлся сам Саймон.

 

Глава 48

Я добралась домой на автопилоте, не видя ничего вокруг, сраженная своим открытием. Саймон и есть аномалия, и я лишь усилила ее разрушающее воздействие на окружающий меня мир.

Всякий раз, когда я пересекала границу между Главным Миром и очередным параллельным – не важно, пробиралась ли я тайком в Мир Пончиков или выполняла очередное задание Адди, – я тем самым усиливала связь между настоящим Саймоном и его отражениями. Вот почему СРП Саймона был таким мощным. А когда два Саймона, настоящий и отраженный, встретились, мир вокруг них начал рушиться – их совместного сигнала было слишком много для одной реальности. Вот почему обнаруживаемые мной инверсии были связаны именно с Саймоном. И по той же причине вокруг него постоянно возникал эффект барокко.

Он был болезнью, а не симптомом.

А я – ее переносчиком.

Поэтому я должна была найти и лекарство.

Машину Адди я заметила, только когда чуть не налетела на нее.

– Садись, – сказала сестра, чуть опустив боковое стекло.

Я потянулась к ручке дверцы и замерла, увидев, что на переднем пассажирском месте сидит Элиот и лицо у него мрачное.

Вздохнув, я скользнула на заднее сиденье.

– И что же я теперь сделала?

– А ты не знаешь? – искренне удивилась Адди.

– Список возможных вариантов довольно велик. Пожалуйста, облегчи мне задачу.

Элиот зашевелился на сиденье – видимо, хотел напомнить мне, что Адди ищет доказательства моей вины и эти поиски могут привести к нему. Чтобы спасти его, я должна была отвлечь от него внимание и вызвать огонь на себя.

– Для начала, – произнесла Адди, – давай побеседуем о парне из Главного Мира, с которым ты спишь.

– Я с ним не сплю! Почему все думают… вообще-то я худо-бедно умею себя контролировать.

– Ты много раз демонстрировала полное отсутствие самоконтроля, – процедила Адди. – Так или иначе, ты встречаешься с этим типом вместо того, чтобы посещать занятия в школе. Он – проблема, Дэл, и ты должна со всем этим покончить.

– Я это уже сделала. Но есть гораздо более серьезная проблема, связанная с Саймоном.

– Он и есть та самая аномалия, которую пытались найти мама с папой, – заявила сестра.

– Откуда ты…

Сидящий рядом с Адди Элиот кашлянул. Я тронула его за плечо:

– Это ты ей рассказал?

– Она и так догадывалась, что что-то не так.

– Значит, говоришь, ты подхватила грипп? – В голосе Адди звучало презрение. – Я бы еще могла поверить, что это похмелье. Но только не грипп.

Элиот развернулся на переднем сиденье, чтобы заглянуть мне в лицо.

– Я записал частоту Саймона, когда застал его у тебя дома, – заговорил он. – Поначалу кажется, будто она звучит совершенно нормально. Даже моя карта ничего не отразила. Но если слушать долго и внимательно, начинаешь понимать, что в ней есть фальшь. Все в ней – каждый фрагмент, каждый элемент – скорректировано. Кажется, что она вот-вот отклонится от правильного диапазона, но в последний момент что-то мешает ей это сделать.

– У меня плохие отметки по физике. Что это означает?

– Он сам – портал. – Адди говорила медленно, тщательно произнося каждое слово, словно убеждала в чем-то маленького ребенка. – Решения, которые он принимает, создают более сильные миры, чем большинство параллельных. Они были бы стабильными, если бы его частота была правильной. Но она неправильная. Поэтому каждый раз, когда он создает очередной мир, возникает не просто диссонанс, а диссонанс огромной силы.

– Для того чтобы таким образом дестабилизировать Главный Мир, нужно много времени, – вставил Элиот. – Но когда диссонанс в нем накопится в большом количестве, процесс пойдет очень быстро.

– Как в Парковом Мире, – тихо произнесла я.

Элиот кивнул.

– Я ведь говорил тебе: дело было не в том, что ты сделала что-то не так.

– И ты первым делом рассказал Адди? – Предательство друга больно обожгло мне сердце. – Почему?

– Потому, что ты в последнее время неспособна рассуждать здраво, – ответила за Элиота моя сестра. – Не нападай на Элиота, Дэл. Он искренне беспокоился за тебя.

Я посмотрела на него. Он пожал плечами. Было очевидно, что времена, когда я могла вертеть им как заблагорассудится, миновали.

– И как мы можем все это исправить? – поинтересовалась я.

– Сначала мы обо всем расскажем маме и папе. Они сообщат Совету. А Совет обо всем позаботится.

Совет мог сделать только одно – разделить Саймона. То есть, выражаясь прямо, уничтожить его.

– Никакого Совета, – твердо заявила я. – Мы займемся этим сами.

Когда мы подъехали к дому, Адди так ударила по тормозам, что я едва не соскользнула с заднего сиденья.

– Есть еще одно объяснение тому, что Элиот рассказал обо всем мне, – сказала сестра. – Ты ведь видела, какой ущерб может наносить Саймон. Без посторонней помощи нам проблему не решить.

– Что ж, давайте попросим кого-нибудь нам помочь, – согласилась я, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты, но нашла всего один подходящий. – Но только не Совет.

 

Глава 49

– Да, дела-а, – протянул Монти, когда мы собрались вокруг кухонного стола, и взял еще одно печенье. – А вы уверены, что проблема именно в этом парне, в Лэйне? Я его видел, мне показалось, что он звучал нормально.

– Дефект в его частоте такой крохотный, что его невозможно обнаружить, не прибегая к компьютерному анализу, – объяснил Элиот. – Но он определенно есть и позволяет другим, чужеродным частотам проникать в Главный Мир. Поскольку Саймон Лэйн сам – природный портал, он создает огромное количество параллельных миров. И все они несут в себе тот же дефект, то есть способны очень легко и быстро дестабилизироваться.

– Каждый раз, когда Саймон контактирует с Дэл в параллельных мирах, его сигнал в этих мирах усиливается – и настоящему Саймону это передается. В те моменты, когда это происходит, здесь, в Главном Мире, Саймон погружается в некое подобие транса. А его сознание в это время путешествует по отраженной реальности, в которой Саймон и Дэл взаимодействуют.

– В этом замешана только ты, Дэланси? – уточнил Монти. – Точно нет никого другого из Путешественников?

– Я единственный Путешественник, кого Саймон знает.

Монти задумчиво пожевал губами.

– Ты уверена?

– Строго говоря, я ни в чем не уверена. Кроме одного – мы должны помочь ему, дед. Если он попадет в лапы Совета, это конец. Его мать серьезно больна, а кроме Саймона, у нее никого нет.

– Ну, и ты тоже будешь по нему скучать.

Я молча опустила голову, глядя в чашку с кофе. Я уже тосковала по Саймону, но то, о чем мы разговаривали в кухне, в данный момент было важнее всего.

– Послушайте, – заговорила Адди. – Чувства Дэл – это, конечно, важно. Но Саймон представляет собой серьезную угрозу Главному Миру. Если мы не придумаем способ остановить процесс нанесения ущерба Главному Миру, нам придется ввести Совет в курс дела. Это правило, из которого нет исключений.

– Я все еще не могу понять, что и почему не так с его частотой, – заметил Элиот. – И еще: у меня не укладывается в голове, каким образом ему удалось проникнуть в параллельный мир вместе с Дэл.

– Ну, это-то как раз я могу объяснить, – сказал Монти, встал из-за стола и потянулся за шляпой. – Пойдем поищем твоего парня, Дэл.

Через десять минут я, собрав волю в кулак, стояла на крыльце дома Саймона. Адди, Элиот и Монти наблюдали за мной из машины.

– Я не хочу продолжать ссориться с тобой, – сказал, появившись на пороге, Саймон.

– Я пришла сюда не для того, чтобы ссориться. Дело в том, что…

– То, что ты сделала, – очень плохо и неправильно.

– Я знаю.

– Я доверял тебе. Я рассказал тебе о маме, об отце. Из-за тебя я поставил себя в дурацкое положение перед командой. Все те крупицы правды, которые я от тебя слышал, мне приходилось вытаскивать из тебя чуть ли не клещами. – Саймон сделал паузу, а потом добавил: – Но я тебя не виню.

Я вскинула голову и посмотрела на него.

– Ну, разве что самую малость. У тебя ведь было маловато оснований по-настоящему доверять мне. Ты рассказала мне о Путешественниках, а я ни о чем и ни о ком не мог думать, кроме мамы. И потом, если вспомнить мое поведение в школе на протяжении последних трех лет… Я ведь в самом деле даже не смотрел в твою сторону. Так что на твоем месте я тоже не доверял бы мне.

– Но я тебе доверяю, – прошептала я.

Уголки рта Саймона чуть вздернулись. Он оперся рукой о дверной косяк.

– Что ж, начало неплохое.

Я положила ладонь на его руку.

– Есть еще кое-что, что ты должен знать, – сказала я, и улыбка, зарождавшаяся на лице Саймона, исчезла. – Мы можем войти?

– Мы?

Я указала на машину Адди, стоявшую на обочине со включенным двигателем. Саймон вздохнул, широко распахнул дверь и шагнул в сторону. Я махнула рукой сестре и остальным, а затем снова повернулась к Саймону.

– Извини, но так надо.

– Рад снова видеть тебя, Саймон, – произнес, подходя, Монти и протянул руку. Саймон пожал ее и бросил на меня удивленный взгляд, словно не верил, что в критический момент мы тратим время на общепринятые ритуалы.

– А где твоя мама? – спросила я.

– Отдыхает. Мы побудем здесь.

Я поняла намек. Саймон не хотел, чтобы мы разговаривали в кухне с ярким интерьером или уютной гостиной. Такая обстановка в самом деле не подходила для предстоящей беседы.

Первой заговорила Адди.

– Саймон, есть проблема с твоей звуковой частотой. В ней имеется некий дефект, который усиливается в каждом параллельном мире, который ты создаешь. Мы не знаем, в чем причина этого, но нам известен результат: некоторые из созданных тобой отраженных миров нестабильны и дестабилизируют все вокруг. Ущерб уже начал распространяться на Главный Мир.

Саймон перевел на Адди непонимающий взгляд.

– В твоей звуковой частоте есть нечто неправильное, – пояснила я. – И это вызывает проблемы во всей Мультивселенной. Большие проблемы.

– Ущерб вот-вот достигнет таких масштабов, что Совет установит его источник, – продолжила Адди. – И выйдет на тебя. Если мы не сумеем решить вопрос до этого момента… Дэл считает, что вы с мамой можете оказаться в опасности.

Саймон посмотрел на меня. Я нервно сглотнула и кивнула, подтверждая, что сестра говорит правду. На этот раз Саймон не рассердился, хотя я ждала от него именно такой реакции.

– Если поход за лекарством удастся, вы вполне сможете рассчитывать на блестящую карьеру как врач-онколог, – бесстрастно произнес он, глядя на Адди.

– Кто-то из нас должен мыслить реальными категориями, и мы все знаем, что Дэл этим человеком быть не может.

Я решила не реагировать на колкость сестры.

– Совет очень скоро нас вычислит. У нас мало времени, и нам нужна твоя помощь, Саймон.

– Насколько я понимаю, у вас есть какой-то план, – сказал он.

В отличие от всех остальных Саймон не сел на стул или на диван, а стоял у двери, словно собирался выпроводить членов моего семейства вон. В комнату вбежал Игги и, направившись ко мне, положил голову на мои колени.

– Какой-нибудь план есть всегда, – заметил Монти. – Только, вопреки ожиданиям, планы часто не срабатывают.

– Вам виднее, – раздался позади нас женский голос.

Мы разом обернулись и увидели мать Саймона. Она вошла в комнату, одетая в спортивные брюки и одну из старых футболок сына.

– Привет, Монтроуз, – поздоровалась она. – Думала, я больше никогда тебя не увижу.

– Привет, Амелия, – отозвался Монти. – Я не был уверен, обрадуешься ли ты мне.

 

Глава 50

– Какого черта? – изумилась я, и Элиот ткнул меня локтем в бок. – Вы что же, знакомы?

Монти опустил голову.

– И как давно? – задала я новый вопрос.

Амелия крепко взяла Саймона за руку. В уголках ее глаз была заметна краснота. Поначалу она широко улыбалась, но теперь улыбка ее несколько поблекла и стала натянутой. В комнате повисла напряженная тишина. Внезапно меня осенило.

– Семнадцать лет, – сказала я.

Теперь все повернули головы в мою сторону.

– Молодчина, девочка. Догадалась все-таки, – пробормотал Монти.

– Я не понимаю, – подал голос Саймон.

– Семнадцать лет. Именно столько времени прошло с момента исчезновения моей бабушки. – Я придвинулась поближе к Саймону, словно опасаясь, что он вскочит и убежит. – И такое же время назад твой отец ушел из семьи.

– Дэл, ты уверена? – тихо спросил Элиот.

– В чем уверена? – осведомился Саймон, чье терпение, судя по всему, подходило к концу.

– Твой отец Путешественник, – проговорила я, чувствуя, как с каждым произнесенным словом моя уверенность в справедливости догадки растет.

Саймон недоверчиво покачал головой:

– Мой отец нас просто бросил. Ушел – и дело с концом.

– Как и наша бабушка. Когда у тебя день рождения?

– Третьего января.

Я взглянула на Адди. Та пожала плечами:

– Наша бабушка исчезла девятого.

– Не совсем, – поправил Монти. – Я дал ей несколько дней, чтобы она могла как следует замести следы. Так что у нее была небольшая фора.

– Значит, я тоже Путешественник? – поинтересовался Саймон.

– Наполовину, – ответила Адди. – И наполовину – обычный человек. Может, поэтому у тебя такой сильный сигнал.

– И именно по этой причине ты сумел пробраться в параллельный мир вместе со мной, – добавила я. – Ты не можешь находить переходные порталы, потому что не унаследовал от своего отца слух. Но способность проходить через них у тебя есть.

Я видела, что Саймон очень нервничает, и не понимала, чего ему сейчас больше хочется – убежать или атаковать.

– Неужели ты не можешь просто попросить о помощи, как нормальный человек? Тебе обязательно нужно манипулировать людьми? Она лжет. Правда ведь, мам?

У Амелии задрожали губы. Она провела руками по плечам, словно пытаясь разгладить мятую футболку.

– Мама!

– Мы сделали все возможное, чтобы не оставить следов. Роуз приняла у меня роды прямо здесь, в доме. Мы никогда не упоминали имени твоего отца в документах. Мы с ним даже не были официально женаты. – Амелия потрогала золотое кольцо на пальце. – Он спрятался, как мог, чтобы не подвергать нас опасности, пока Совет не закончит расследование. Когда он не вернулся, мы решили, что это из соображений безопасности.

– Совет не одобряет отношения между Путешественниками и обычными людьми, поскольку они ослабляют нашу генетическую линию, – произнесла Адди. – Члены Совета очень внимательно изучают всех родившихся младенцев.

Монти насмешливо фыркнул.

– Если ты веришь в эту чушь, Аддисон, то я Наполеон. Такие младенцы, как Саймон, Совет не интересуют. Их берут на воспитание. А уж усыновить ребенка Свободного Путешественника Джила Брэдли – особая честь.

– Свободного Путешественника? – переспросил Элиот. – Но ведь Свободные Путешественники намерены уничтожить Главный Мир, или что-то в этом роде?

– Не похоже, – отозвался Монти. – Судя по всему, они хотят спасти отраженные миры и их обитателей. Стабилизировать ведь можно не только инверсии. Можно стабилизировать и настраивать целые отраженные миры – вместо того, чтобы их разделять и зачищать.

– Обитатели параллельных миров – не живые люди, – возразила Адди. – Так что ни к чему кого-то спасать.

– Кто тебя этому научил? Правильно, Совет. Который, между прочим, преследует свои цели. И ради их достижения он готов принести жителей отраженных миров в жертву. Совет лжет, утверждая, будто разделение и зачистка – единственный возможный путь.

– Вы считаете, что Совет систематически обманывал Путешественников на протяжении… Сколько времени это продолжалось? Двадцать лет? Но это невозможно.

– Нет ничего невозможного, – мрачно сказал Монти. – Все это продолжается не двадцать лет, а гораздо дольше. Поколение за поколением мы все больше удаляемся от правды. Кончится тем, что когда-нибудь мы вообще забудем, для чего на самом деле существуем. Именно этого и добивается Совет, а Свободные Путешественники хотят ему помешать. Они вовсе не сумасшедшие и не анархисты, как вам с детства вбивают в голову.

– Меня не интересует судьба обитателей параллельных миров, – жестко произнес Саймон. – Какие бы цели вы ни ставили, нас, обычных людей, это не касается.

– Еще как касается, – возразила Амелия, взяв руки сына в свои. – Тебя-то уж, во всяком случае, точно. Твой отец был одним из лучших навигаторов Совета, но он втайне занимался организацией группы Свободных Путешественников, которая должна была выступить против официальных властей. Если бы Совет узнал, что у него родился ребенок, они использовали бы тебя – и меня тоже – для давления на него.

– Выходит, он бросил нас, чтобы защитить? – изумился Саймон. – Мама, неужели ты в это веришь? Я знаю типов, которые называют себя Путешественниками. Они заботятся только о себе и о своем дурацком Главном Мире.

– Я думал, ты быстрее соображаешь, сынок, – сказал Монти. – Твой отец никого не бросал. По приказу Совета его схватили через три дня после твоего рождения.

– Значит, вы с ними связаны! – догадался Элиот. – Вы сами Свободный Путешественник.

– Когда-то давно я кое-что сделал для них. – Монти, поворочавшись немного, устроился на диване поудобнее. – Но когда Роуз исчезла, для меня все потеряло смысл.

Адди с трудом оторвала взгляд от Саймона и его матери и с удивлением и испугом уставилась на родного деда.

– Ты? И бабушка тоже? Вы оба?

– Они с Джилом работали вместе. Когда его схватили, мы поняли, что его начнут допрашивать. – Лицо Монти стало подчеркнуто бесстрастным. Амелия в ужасе поднесла ладонь к губам. – Велика была вероятность того, что они узнают про Роуз. Поэтому она бежала.

– Я тебе не верю, – заявила Адди. – Если бы бабушка была предательницей, мы бы об этом узнали. Совет нам наверняка сообщил бы.

– Она вовсе не была предательницей! – рассердился Монти, и лицо его исказилось от гнева. – Она боролась за счастье других. Ты знаешь Рэндольфа Латтимера. Он скорее отрежет себе язык, чем признает, что кто-то из тех, кто был близок к Совету, взбунтовался.

Адди беззвучно открыла и закрыла рот.

– Если вы с Роуз оба были замешаны в этом, почему вы не в тюрьме? – спросил Элиот, который в отличие от остальных сумел сохранить хладнокровие.

– А кто сказал, что я не в тюрьме? – тихо отозвался Монти.

– Вот почему Латтимер так хотел, чтобы мы за тобой присматривали, – догадалась Адди. – Теперь понятно и то, почему Совет буквально помешан на мерах безопасности. Члены Совета считают, что за аномалией стоят Свободные Путешественники. Видимо, Члены Совета рассчитывают, что ты приведешь их к ним!

– Латтимер идиот. Если бы я знал, как их отыскать, я бы давно уже это сделал. И нашел Роуз.

– А почему бабушка не наладила с тобой контакт, когда все более-менее утряслось и накал спал? – спросила я.

Плечи Монти опустились.

– Она заблудилась. Наверное, ей было очень страшно, и она бежала так далеко и с такой поспешностью, что потом просто не сумела отыскать дорогу обратно. – Дед ухватил меня за рукав. – Но теперь мы сможем найти ее, Дэл!

Я накрыла его руку своей. Мне ужасно не хотелось говорить Монти об этом, но пытаться найти Роуз было все равно что ловить призрак. Никто не выжил бы в параллельных мирах так долго.

– А где сейчас мой отец? – поинтересовался Саймон. – Вы сказали, что Совет схватил его. И где он теперь?

– Где-нибудь в тюрьме, – ответил Монти, немного помолчав. – У нас, Путешественников, тюрьма обычно имеет вид подземного каменного мешка, куда не проникают ни свет, ни звук.

Элиот смущенно откашлялся.

– Извините, но это не меняет того факта, что Саймон представляет собой угрозу для Главного Мира, – заметил он.

– Ты неверно на это смотришь, – возразил Монти. – Он вовсе не ослабляет Главный Мир. Он укрепляет параллельные. У парня такой сильный сигнал, что он создает эффекты барокко.

– В этом-то и проблема, – подала голос Адди. – Повторяю, в его частоте есть дефект, который делает отраженные миры нестабильными. Если взять десять нестабильных параллельных миров и соединить их вместе, получится один большой – и очень неустойчивый.

– Один отраженный мир настроить легче, чем десять, – произнес Монти. – Мы можем использовать для этого Саймона. Отправьтесь с ним в наихудший из эхо-миров, вызовите эффект барокко и проведите настройку. Если повторить эту операцию многократно, проблемы, возникшие в Главном Мире, исчезнут.

– Погоди, – не поняла я. – Ты предлагаешь взять Саймона с собой в отраженные миры?

– Ну да. Так будет быстрее всего. Совет с каждым днем подбирается все ближе.

– Но это будет лишь временная настройка, – предупредил Элиот. – Дефект в его частоте продолжит плодить проблемы. Мы должны выяснить, что его вызывает.

– Вот проведем настройку – и займемся этим, – подытожила я.

В комнате воцарилась тишина. Амелия опустилась на стул и сложила руки на коленях.

– Дэл, давай выйдем на кухню, – наконец проговорил Саймон.

На барной стойке стояла чашка с остывшим чаем. Рядом с ней лежал сборник кроссвордов.

– Я ничего не знала про твоего отца, честное слово, – сказала я, ухватившись за спинку стула. – Мне такое даже в голову не могло прийти.

– Проблема не в моем отце. – Лицо Саймона казалось усталым, тени под глазами обозначились резче обычного. Мне нестерпимо захотелось обнять его, но ситуация этого не позволяла. – Я не могу отделаться от ощущения, что ты вот-вот бросишь еще какую-то бомбу.

– Я уже рассказала тебе все, что знаю. Если выяснится еще что-то, это будет для меня таким же сюрпризом, как и для тебя.

– Нет, это будет уже перебор. Сначала история про моего отца, потом о проблемах с параллельными мирами… Для меня это чересчур. – Саймон провел ладонью по волосам. – Господи, Дэл. Мой отец… Я сейчас просто не могу обо всем этом думать.

Я сунула руки в карманы, борясь с искушением обнять Саймона.

– Ты вовсе не обязан отправляться в отраженные миры вместе с нами. Мы найдем способ сделать так, чтобы не впутывать тебя в это.

– Но ведь вы говорите, что моя частота создает проблемы. Значит, это я во всем виноват. – Саймон сгорбился, взгляд его был устремлен в пустоту. – И еще этот Совет, который бросил моего отца в тюрьму… А Свободные Путешественники, выходит, борются с ними, так?

– Вроде того. Я думала, это все сказки. Мне и в голову не приходило, что они, оказывается, организованы и пользуются каким-то влиянием.

– Значит, если мы не решим проблему, Совет скоро до меня доберется и отнимет меня у мамы, как уже отобрал отца. Так что лучший способ избежать этого – помочь тебе. Я правильно понимаю?

– Во время нашего прошлого Путешествия мы чуть не погибли. Едва не произошел разрыв материи, который повлиял бы на всю Мультивселенную. Я не хочу больше так рисковать.

– И чего же ты боишься?

– Потерять тебя, – ответила я и мысленно добавила: «Больше, чем когда бы то ни было».

– Потому, что ты ко мне неравнодушна?

Я кивнула и увидела, как складки вокруг губ Саймона разгладились.

– А ты, похоже, не веришь, что я неравнодушен к тебе, Дэл.

– Твои чувства ко мне уходят корнями в параллельные миры. – Я стала рассматривать фотографии Саймона, прикрепленные к двери холодильника. На некоторых он был еще совсем ребенком, учеником начальных классов – маленький мальчик с баскетбольным мячом в руках и с прямым, открытым взглядом. Таким же, как сейчас. – Я не та девушка, которую ты выбрал бы сам.

– Значит, чувства людей, живущих в отраженных мирах, ненастоящие, но сами люди настоящие. А вот я настоящий, но зато мои чувства ненастоящие. Удобная схема, ничего не скажешь.

Я вскинула руки:

– Послушай, сейчас не до психоанализа! У нас есть проблемы посерьезнее.

– Я вижу, ты напугана.

– Мультивселенная вот-вот начнет разрушаться. Я была бы идиоткой, если бы меня это не пугало.

– Однажды ты сказала одному из моих отражений, что находишься в бегах, прячешься. Вот от чего ты прячешься – от реальности. Существуют миллионы миров, в которые тебе открыт путь. Но по-настоящему важен для тебя только один. Ты не можешь контролировать всё, что происходит в этом мире, и это приводит тебя в ужас.

Саймон шагнул ко мне. Я стала пятиться от него, пока не уперлась спиной в стену.

– Ты так легко отказалась от нас! Почему? Потому, что то, что происходило между нами, было реальным и могло причинить боль?

– Мне уже больно, – тихо сказала я.

– И мне тоже, – кивнул Саймон. – Мы с тобой настоящие, Дэланси Салливан. И я не дам тебе спрятаться от этого факта. В каком бы мире мы ни находились. Поэтому я отправлюсь с тобой. Ты, кажется, говорила, что, принимая решения, делая тот или иной выбор, я создаю миры?

Я кивнула.

– В таком случае я выбираю тот мир, в котором мы с тобой вместе. А все проблемы мы решим. Поняла?

Саймон обхватил ладонью мой затылок и привлек меня к себе.

– Поняла, – едва успела прошептать я, и наши губы слились в поцелуе.

– Я бы посоветовала вам снять номер в гостинице, – раздался откуда-то со стороны входной двери голос Адди. – Но вы еще слишком молоды, и к тому же у нас нет времени.

– Адди, уйди, не мешай, – попросила я, оторвавшись на секунду от Саймона, но не открывая глаз.

Сестра, судя по звуку ее шагов, подошла к нам вплотную.

– Нам нужно подготовиться. И к тому же я уверена, что миссис Лэйн захочет поговорить со своим сыном. Она не сможет этого сделать, пока ты его тискаешь.

Саймон чуть отстранился и обхватил мое лицо ладонями.

– Завтра, – произнес он. – Мы поговорим обо всем завтра.

– Завтра мы займемся спасением мира, – напомнила Адди.

Саймон еще раз поцеловал меня, и мы отправились в гостиную, где Элиот внимательно изучал обои. Монти при виде меня чуть поднял брови и повернулся к матери Саймона.

– Мы пойдем, Амелия. Уверен, скоро мы снова увидимся.

Мать Саймона встала. Она была очень худенькая, но вся ее фигура выражала решимость.

– Я бы не советовала вам ждать еще семнадцать лет, Монтроуз.

– Думаю, ты права, – кивнул Монти с грустной улыбкой.

– Простите, что мы обрушили на вас все это, – извинилась я, когда все остальные вышли на улицу. Саймон, стоя позади меня, обеими руками обнимал меня за талию.

– Ничего. Нечто подобное могло случиться в любой момент. Особенно после того, как Саймон привел вас к нам домой.

– А вы знали, кто я?

– Поначалу нет. Но когда вы назвали свое имя, а Саймон упомянул о Монтроузе, я поняла: что-то должно произойти.

– Что ж, думаю, у нас все получится, – улыбнулась я. – Монтроуз настоящий мастер. Возможно, на вид он здорово сдал с тех пор, как вы видели его в последний раз, но…

– Не думаю, что он сдал. Он такой же, каким был раньше.

Мать Саймона взяла мою руку в свои и слегка сжала мою ладонь.

– Пожалуйста, будьте осторожны. Я знаю, для Путешественников важнее всего Главный Мир, но мой мир – это Саймон. Берегите его.

– Обещаю.

 

Глава 51

В субботу утром я проснулась рано и обнаружила, что мама уже сидит в своем кабинете, дверь в который широко распахнута.

– Дэл, – сказала она, едва взглянув на меня и убирая в портфель папки и свернутые в трубку карты. – Вы трое сегодня остаетесь без присмотра. Я бы предпочла, чтобы вы по возможности воздерживались от посещения параллельных миров.

– А что, возникла проблема? – спросила я, стараясь, чтобы в моем голосе звучало любопытство, а не страх. Между тем в животе у меня похолодело, а сердце тревожно забилось. – Какие-то новости, связанные с аномалией?

– Мы уже очень близки к разрешению всех трудностей. Надеюсь, что анализ, который мы проведем сегодня, поможет нам точно установить источник неприятностей. Но для этого мне необходимы компьютеры Совета. Твой отец, поскольку он все еще не вполне восстановился, займется координацией действий наших команд. – Забросив портфель, снабженный длинным ремнем, на плечо, мама отправилась на кухню. – Мы надеемся, что скоро все это закончится, дорогая. Как только мы избавимся от источника проблем, жизнь пойдет так же, как прежде.

Источником являлся Саймон. Мне было страшно подумать, что в данном случае означало слово «избавиться». К тому же после всего, что я узнала накануне, возврат к прежней жизни перестал быть для меня желанным. Мое будущее теперь тоже не казалось мне очевидным. Как я смогу работать на Совет, если то, что рассказал Монти, правда?

– Мам, а какой была бабушка? – спросила я.

– Странный вопрос. Могу я поинтересоваться, почему ты его задала?

– В последнее время Монти часто о ней говорит. Но ты ведь знаешь, какой он. Что она была за человек?

Мама налила кофе в картонный стакан с крышкой, добавила сливки и сахар.

– Она была сильной. Практичной, способной при необходимости проявить гибкость. Правда, не такой… восторженной, как Монти. Она очень любила дедушку и свою работу. Обожала пациентов и делала для них все. Они были для нее как члены семьи. Порой мне казалось, что ее больше волнуют их проблемы, чем наша работа или даже мы сами. – Мама защелкнула крышку стакана. – Мне надо бежать. Будьте сегодня осторожнее.

Еще до того, как ее машина тронулась с места, я принялась писать эсэмэску Элиоту и одновременно будить Адди. Вскоре все собрались у нас на кухне.

– Большую часть времени Саймон проводит в школе, – сказала Адди. – Находясь там, он уже создал целую ветвь параллельных миров. Поэтому лучше всего спровоцировать возникновение эффекта барокко именно в ней. Дед, ты будешь помогать Саймону. Мы с Дэл займемся настройкой. Элиот, ты отвечаешь за наше проникновение в отраженные миры и возвращение обратно. Всем все ясно?

– А что насчет Латтимера? – поинтересовалась я. – По субботам он имеет привычку приходить к нам домой с проверкой.

Сестра немного помолчала, а потом ответила:

– Днем он будет занят на большом совещании с участием наших мамы с папой. Если к вечеру мы вернемся обратно, он ничего не узнает.

– Ты исходишь из того, что мы закончим все за один день, – подал голос Элиот. – И что Совет не будет проводить мониторинг.

– Может, нам все-таки не тащить Саймона с собой? – предложила я. – Однажды на уроке музыки он вызвал эффект барокко, не покидая Главного Мира. Почему бы нам не использовать данный способ?

– Потому, что у нас мало времени, – ответил Монти и указал на лежавшую перед нами карту. Адди и Элиот обвели на ней несколько узлов из черных линий – нестабильных, но все же еще вполне прочных. Именно ими нам предстояло сегодня заняться. – Латтимер и его люди подбираются все ближе. Дэл, Адди, ваши родители вот-вот вычислят Саймона. Поврежденные ответвления с каждым днем теряют стабильность. Чем дольше мы ждем, тем больше опасность.

– Взяв Саймона с собой, мы сможем вызвать эффект барокко именно там, где нужно, – напомнила Адди.

С этими словами она вручила Монти упаковку из шести банок прохладительного напитка и пачку шоколадных батончиков – нашу защиту от частотного отравления.

– Дед, можешь положить это в машину?

Монти, не говоря ни слова, отправился на улицу.

– То, чем мы собираемся заниматься – нечто вроде пластыря, но никак не лекарство, – заметил Элиот, собирая карты в сумку. – Изменить частоту Саймона невозможно. Он так и будет вызывать инверсии и наносить ущерб Главному Миру. Мы должны сообщить Совету.

– Как ты можешь предлагать это после всего, что они сделали? Они пытали отца Саймона. Похищали и похищают младенцев, родившихся от Путешественников и обычных людей. – Я скрестила руки на груди. – Я им не доверяю.

Элиот и Адди переглянулись.

– Дэл, нет никаких доказательств того, что все на самом деле было именно так. Я вовсе не хочу сказать, будто Монти лжет… – неуверенно проговорил Элиот, не отдавая себе отчета в том, что именно это он и сказал. – Но ты ведь знаешь, что он легко может напутать. Несколько лет назад твоя мама хотела отправить его в приют для престарелых. И вот теперь он вдруг излагает историю заговора… Все в этой версии кажется какой-то нелепостью.

– Я ему верю, – твердо заявила я. – И ты в глубине души тоже – иначе тебя бы здесь не было.

– Я тут из-за тебя, – возразил Элиот.

– Даже если в словах Монти есть доля истины, необходимость сохранения Главного Мира в неприкосновенности перевешивает остальные соображения, – произнесла Адди. – Если с ним что-нибудь случится, разрушится вся Мультивселенная.

– Я знаю.

– Что ж, отлично. Если наш план не сработает, готова ли ты пожертвовать миром ради того, чтобы спасти своего парня, Дэл?

– Все сработает, – сказала я и направилась к машине. Все должно сработать.

– Надеюсь! – крикнула мне вслед Адди. – А если нет, я сама его сдам.

Я швырнула сумку на заднее сиденье автомобиля сестры. Монти ласково похлопал меня по руке.

– Не слушай ее, – тихо пробормотал он. – Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем.

– Спасибо, дед. – Я уткнулась головой в его плечо.

– Ты взяла с собой слишком много всякого барахла, – сказал Монти. Это было его обычной претензией. – Хороший Путешественник берет с собой лишь самое необходимое.

– Мне хотелось быть готовой ко всему.

– Ты отправляешься в неведомое. Невозможно все предвидеть и ко всему подготовиться. А кулон ты захватила?

Сунув руку под свитер, я вынула маленький серебряный камертон на цепочке.

– Скажи, почему бабушка его оставила?

Монти сморщенным пальцем несильно ударил по камертону, и тот издал высокий, чистый звук.

– Держи его при себе, не теряй.

Разумеется, такой ответ меня не устроил, и я собралась повторить свой вопрос, но тут к нам подошли Адди и Элиот. Сестра торопливо застегивала пальто, Элиот сворачивал в трубку целую стопку бумажных карт. Стараясь не думать, о чем они говорили между собой, я спрятала кулон под свитер.

До школы мы доехали в полном молчании. Единственной машиной, припаркованной на школьной стоянке, оказался джип Саймона. Сам он встретил нас у входа в спортзал. Было видно, что после тренировки он успел принять душ.

– Все ушли, никого не осталось? – спросила Адди.

– Да. Пока все расходились, я прятался в кладовке для спортинвентаря, – ответил Саймон, и я невольно покраснела от нахлынувших воспоминаний.

Держась плотной группой, мы принялись обследовать школьные помещения. Элиот контролировал характер и уровень частот, глядя на экран своего смартфона. Адди сверялась с картой, которую мы подготовили накануне вечером. Монти озирался по сторонам с равнодушным и небрежным видом, но я заметила, что глаза его настороженно блестят – он весь разом как-то подобрался.

Саймон обнял меня за талию.

– Что, собственно говоря, мы высматриваем? – поинтересовался он.

– Мы прислушиваемся, – поправила я. – Пытаемся отыскать портал, который нужен нам для проникновения в параллельный мир.

– Но я ничего не слышу.

– Не важно. Я помогу тебе с переходом.

– У нас проблема, – громко сказал Элиот, и эхо его голоса отразилось от стен и потолка.

Взглянув туда, куда он указывал пальцем, мы увидели, как флаг, вывешенный над трибунами, то исчезает, то появляется снова. Я тихо выругалась.

– Инверсия? – спросила Адди с озабоченным видом.

– Давайте убьем двух зайцев одним выстрелом, – предложил Монти. – Мы выведем Саймона в затронутый инверсией параллельный мир, запустим эффект барокко, а потом, пока вы будете убирать инверсию, разом настроим все ответвление.

Элиот постучал пальцем по экрану смартфона.

– В таком случае нам потребуется тщательно скоординировать свои действия. Если начать настройку слишком рано, она не затронет корневое ответвление. А если сделать это поздно, инверсия приобретет стабильный характер.

– Великолепно, – пробормотала Адди и скривилась. – Давайте не будем терять время. Члены Совета отслеживают инверсии, а эта достаточно крупна, чтобы привлечь их внимание.

– Почему мы пришли именно сюда? И вообще, почему все это как-то связано со спортом? – спросил Саймон, когда мы начали подниматься по межтрибунной лестнице. – Сначала кубки на стенде. Теперь флаг на трибунах. При чем здесь спорт?

– Во время спортивных соревнований возникают очень прочные, стабильные порталы. И ты тоже формируешь сильные порталы. Поэтому мы здесь, – пояснила Адди.

На последнем лестничном марше Монти запыхался, и нам с Саймоном пришлось помочь ему выбраться наверх. Элиот шел замыкающим, продолжая глядеть на экран смартфона и бормоча что-то о вибрации и влажности.

Поднявшись наконец на самый верх, мы остановились под привлекшим наше внимание злополучным флагом. Я притронулась ладонью к тяжелой ткани, похожей на сукно.

– Давай это сделаю я, – предложила Адди.

– У меня получится быстрее.

Мне показалось, будто сестра хотела возразить, но я закрыла глаза и вытолкнула из сознания все – за исключением того, что мне предстояло. Нырнув в переход и локализовав чужеродную звуковую частоту, я медленно двинулась вперед. До меня, словно сквозь вату, доносились голоса остальных, но я, не останавливаясь, продолжала протискиваться к противоположному выходу, тяжело дыша, словно мне не хватало воздуха.

Внезапно, выйдя наружу на противоположной стороне портала, я почувствовала у себя под ногой пустоту. Кусок трибуны, который должен был оказаться прямо передо мной, просто отсутствовал. Двигаясь по инерции, я покачнулась вперед и отчаянно замахала руками, пытаясь сохранить равновесие. К счастью, Адди, появившись из перехода, быстро среагировала и рывком предотвратила мое падение.

– Ничего себе, хорошее начало, – испуганно сказала она.

– По крайней мере, ты все сделала вовремя, – отозвалась я, обеими руками вцепившись в перила сбоку от меня с такой силой, что у меня побелели костяшки пальцев.

В следующее мгновение из портала появился Элиот, за ним Саймон, которого также пришлось придержать на краю, и Монти. Саймон посмотрел вниз и содрогнулся.

– Интересно, я когда-нибудь привыкну к таким вещам? – поинтересовался он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Будем надеяться, что тебе это не понадобится, – откликнулась Адди.

Рядом с нами оказалась гигантская неоновая вывеска, гудевшая так сильно, что я поежилась. Внизу, на баскетбольной площадке, тренировалась команда девушек, не обращая на нас ни малейшего внимания.

– Насколько я понимаю, мы невидимы, – предположил Саймон.

– Добро пожаловать в параллельные миры, – пробормотала я. – Элиот, сколько времени будет продолжаться эффект барокко?

Элиот поднес смартфон к Саймону, считывая с экрана данные.

– Меньше, чем я думал. Похоже, мы набираем разгон. У нас минуты три или четыре, не больше. Адди, начинай изолировать инвертированные цепочки последствий, но не проводи настройку, пока я не подам сигнал! Будь готова действовать быстро.

– Постараюсь. Только не надо меня торопить, – сказала Адди.

Я подумала, что она, вероятно, уже жалеет о том, что взялась помогать мне. Но тут сестра, не говоря более ни слова, закрыла глаза и взялась за работу.

– Ну, как там? – нетерпеливо спросил Элиот через минуту.

Лицо Адди было бледным и напряженным, но тень улыбки в уголке рта свидетельствовала о том, что она добилась того, чего хотела.

– Цепочки у меня. Я могу начинать?

– Пока нет. Эффект барокко еще не набрал силу.

Монти подтолкнул Саймона к Адди.

– Подойди к ней поближе, паренек, – предложил он. – Это ускорит дело.

– Сюда, ко мне, быстро! – скомандовала Адди, которой явно было не до вежливости.

Саймон протиснулся к ней, коснувшись меня, и я ощутила легкую слабость в коленях от этого прикосновения. Тем не менее меня мучили какие-то смутные сомнения по поводу происходящего. Мне казалось, будто чего-то не хватало. Что-то мы не учли.

Саймон протянул руку так, что его пальцы оказались в нескольких дюймах над головой Адди. Воздействие диссонансной частоты резко усилилось. Мы с Монти невольно поморщились и зажали ладонями уши.

– Давай! – возбужденно выдохнул Элиот. – Все происходит очень быстро. Адди, у тебя девяносто секунд.

Сестра закусила нижнюю губу. Пальцы ее зашевелились – она приступила к настройке.

– Шестьдесят секунд, – предупредил Элиот.

Вокруг нас запульсировал, словно вышедшая из строя лампа дневного освещения, весь спортзал, то появляясь, то исчезая. На лбу у Адди выступили капли пота.

– Тридцать секунд.

– Я уже почти закончила… – выдохнула сестра. – Есть!

Все помещение задрожало, будто сами молекулы менялись местами, группируясь в другом порядке. Воздействие чужой частоты еще больше усилилось, заставляя вибрировать наши тела. Монти, спотыкаясь, сделал несколько шагов и натолкнулся на Саймона. В следующее мгновение шум стих, и мы снова услышали звуки, характерные для тренировки баскетболистов – взвизги резиновых подошв на паркете, резкие возгласы и удары мяча о пол и щит. Злополучного флага нигде не было видно – он явно остался в Главном Мире, где и должен был находиться.

– Я знал, что ты справишься, девочка Адди, – похвалил Монти.

– Нам пора, – напомнил Элиот. – Даже если настройка прошла успешно, совершенно ни к чему, чтобы Саймон своим присутствием укреплял этот мир больше, чем необходимо. Чем дольше мы здесь будем оставаться, тем сильнее и стабильнее будет это ответвление.

Один за другим мы по очереди снова прошли через портал – на сей раз это оказалось гораздо легче. Крепко держа руку Саймона, я протащила его за собой. Элиот тяжело опустился на скамейку трибуны, в которой теперь не было неизвестно откуда взявшихся пустот.

– И сколько раз нам нужно это проделать? – с мрачным видом осведомился он, тяжело дыша.

– Столько, сколько потребуется, – ответила я и, взяв его за руку, рывком подняла на ноги.

Саймон ласково погладил меня по щеке:

– Ты уверена, что выдержишь?

– Без проблем.

Через полтора часа стало ясно, что мы в самом деле столкнулись с очень серьезной проблемой. Нам, как мы и планировали, удалось настроить участки, где возник эффект барокко. Но мы обнаружили несколько мощных инверсий, каждая из которых была больше и сильнее предыдущей.

– Не понимаю, – сказала я, тяжело дыша, когда мы уселись прямо на пол в одном из холлов здания. Воспользовавшись этим, Саймон обнял меня одной рукой за плечи. – Почему нам не удается добиться стабилизации?

– Похоже, мы теряем позиции, – произнесла Адди, массируя пальцами виски. – Эффекты барокко стабильны, но инверсии растут – количественно и качественно.

– Нам надо опережать процесс, а мы от него отстаем, – вставила я.

– Мы не можем, – устало возразил Элиот и откусил кусок шоколадки. – Инверсии образуются быстрее, чем мы настраиваем участки с эффектом барокко. Взгляни.

Он бросил мне смартфон. Поймав его, я посмотрела на карту на экране. Действительно, там, где, по идее, должно было находиться стабильное пространство, я увидела непонятно откуда взявшиеся замутнения, обозначающие инверсии. Одно из них появилось в правом нижнем углу экрана прямо у меня на глазах.

– И как же нам это остановить? – спросила я. – Что их вызывает?

– Понятия не имею, – огрызнулся Элиот. – Я не могу нормально думать, когда на меня давит эта проклятая частота. Мне от нее плохо.

– Нам надо обо всем сообщить Совету, – снова взялась за свое Адди. – Они займутся этим и решат все проблемы.

– Давайте не будем торопиться, – взмолилась я.

– Нам придется приступить к разделению, – сказал Элиот. – Другого пути нет.

– Ничего подобного, – заявил Монти.

Именно в этот момент в уши нам ударило пронзительное завывание. Все пространство вокруг нас замигало и запульсировало.

– Пора убираться отсюда, – проговорил Саймон, схватив меня за руку. – Доспорим, когда будем в безопасности.

Мы бросились бежать в офис администрации спорткомплекса. Когда все оказались там, Монти, тяжело дыша, опустился на деревянную скамью и сказал:

– Нам нужно разделиться. Тогда мы сможем покрывать большую площадь.

– Это предложение никуда не годится, – возразил Элиот. – Я пересмотрел множество фильмов. Когда герои разделяются и начинают действовать поодиночке, это всегда заканчивается плохо.

– И все же это лучше, чем идея заняться разделением, – произнесла я. – И вообще, это не кино. Речь идет о жизни Саймона. У нас остается мало времени.

– Дэл, нам надо все обсудить. – Адди встала. – Возможно, имеет смысл изменить наши планы.

– Можете обсуждать что хотите, а лично я займусь ликвидацией инверсии! – Я быстро направилась к выходу в коридор.

Внезапно у меня за спиной раздался страшный шум. Обернувшись, я увидела, что все пространство кабинета администрации пульсирует. Коричневые стулья и ковер примерно раз в секунду меняли цвет на синий и белый, затем снова приобретали свой обычный облик – и так раз за разом.

Прежде чем Саймон или кто-либо другой успел меня остановить, я нырнула в пораженное инверсией пространство.

Диссонанс в соседнем параллельном мире оказался еще сильнее – настолько, что мне не потребовалось выбирать какой-то отдельный объект. Закрыв глаза, я стала нащупывать скрученные, спутанные нити, чувствуя, как от дисгармонии у меня больно саднит лицо.

Нити оказались прочными, упругими и очень неподатливыми. Я представила себе оставшегося по другую сторону перехода Саймона и решила, что он наверняка будет страшно сердит на меня, когда я вернусь.

Если только я вернусь.

«Безрассудная», – подумала я о себе, чувствуя, как враждебная частота вот-вот лишит меня сознания. Да, они все мне это говорили – Адди, Саймон, Элиот, родители, Совет. Вот куда завело меня мое безрассудство. Но теперь мне нужно было собрать все свои силы, навыки и умения. Я должна была показать, на что способна, и сделать так, чтобы мир вокруг меня успокоился и вернулся к обычному порядку.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов и думая о Саймоне, я снова принялась искать дефектные нити. И в итоге обнаружила целый кусок материи Мультивселенной, который был просто чудовищно скручен и измят и звучал иначе, чем все вокруг. Взяв его в руки, я, сориентировавшись, сумела найти неподалеку огромный спутанный клубок – он был настолько велик, что я с трудом могла удержать его обеими руками. Шаг за шагом я принялась последовательно распутывать и выпрямлять нити, и в конце концов каким-то чудом мне это удалось.

Едва я успела закончить, как рев диссонанса обрушился на меня с такой силой, что я, не удержавшись, рухнула на колени. С трудом достав из-под свитера кулон, я ударила по нему пальцем раз, другой и, ориентируясь по его сигналу, отправилась домой.

Ощутив на себе сразу четыре пары рук, я открыла глаза, и все завертелось вокруг меня, будто я перед этим долго каталась на карусели.

– Ну что, я сделала это?

– Да, ты это сделала, – услышала я голос Саймона и почувствовала, как он подхватил меня на руки. – Только из-за тебя у меня чуть не случился сердечный приступ. Ну, ты как? В порядке?

– Никогда не чувствовала себя лучше, – с трудом ответила я, едва ворочая языком.

Элиот молча протянул мне шоколадный батончик. У Адди в лице не было ни кровинки, если не считать двух маленьких красных пятен на щеках.

– И что ты хотела этим доказать? – угрюмо спросила она.

– Что мы можем разделиться, как предлагает Монти. И покрыть намного бóльшую площадь.

– Это слишком опасно. Кроме того, без Саймона мы не сумеем получить нужные эффекты барокко – ни я, ни Элиот.

– Зато мы ликвидируем вдвое больше инверсий. Благодаря этому Совет возможно, не обратит внимания на нашу активность, точнее, просто не заметит, что происходит нечто неладное. Пожалуйста, Адди! Нам еще рано выходить из игры.

– Если Дэл хочет попробовать продолжить, я за ней присмотрю, – вызвался Монти.

– Мы потратили слишком много времени. – Адди посмотрела на часы. – Еще один час, Дэл. Если за час нам не удастся решить проблему, предпринимать новые попытки не стоит.

– Поняла.

Боковым зрением я заметила, как стоящие рядом со мной Саймон и Монти кивнули.

– Удачи! – сказала Адди и двинулась прочь.

Элиот, окинув хмурым взглядом Саймона, последовал за ней.

– Что дальше? – спросил Саймон, переводя взгляд с меня на Монти и обратно.

– Дальше мы начнем искать следующую инверсию. Пойдем-ка вон туда, – решила я и зашагала в сторону музыкального крыла школы.

Догнав меня, Саймон взял меня за руку и пошел рядом. Внезапно я осознала, что Монти с нами нет. Мы нашли его в кабинете администрации. Неподвижно сидя на диване, он смотрел в одну точку слезящимися глазами. Руки его заметно дрожали.

– Дед? Как ты себя чувствуешь?

– Мы не сможем опередить инверсии. Они все равно будут образовываться быстрее, чем мы их ликвидируем.

– Но ведь ты говорил…

Монти потянул меня за руку и усадил рядом с собой.

– Послушай, девочка. Каждый из эхо-миров, которые плодит твой парень, несет в себе дефект. Этот дефект ослабляет Главный Мир. Сколько бы мы ни пытались провести настройку, дефектные эхо-миры станут возникать снова и снова. Мы не можем этому помешать. Они только будут формироваться еще быстрее – вот и все, чего мы добьемся.

– Тогда почему ты предложил разделиться?

– Нам нужно увести куда-нибудь Саймона – в достаточно удаленное ответвление. Спрятать его от Совета. Как только они поймут, кто он такой и какой эффект производит, они его убьют.

– Вы хотите, чтобы я сбежал? – с оскорбленным видом спросил Саймон. – А разве я не потащу все эти инверсии с собой?

– Нам необходимо найти отраженный мир, в котором Саймона никогда не было, – продолжил Монти, не ответив на вопрос. – Какое-нибудь крупное ответвление без эха Саймона и потому относительно стабильное и устойчивое к инверсиям. Это позволит нам выиграть время, которого нам не хватает. Время – единственное, на что мы не можем влиять. Оно течет, словно река, сколько бы ни существовало миров. Но мы можем снизить темпы нанесения ущерба, и тогда Главный Мир сам все поправит и скорректирует – и себя, и параллельные реальности.

То, что говорил Монти, звучало как бред, но другого выхода, на мой взгляд, у нас не оставалось. Чтобы ликвидировать ущерб, нанесенный Главному Миру, действительно требовалось время – как и для того, чтобы исправить дефект в частоте Саймона. И этого времени у нас как раз не было.

– Дед, мне неизвестны отраженные миры, где нет Саймона.

– Речь идет о таком месте, где он никогда не появлялся на свет, – пояснил Монти. – Твои родители ведь познакомились, когда потерпел крушение поезд, верно? Где-то там, около «Депо».

– Вы хотите сказать, что в мирах, где того крушения не было… – медленно произнес Саймон. Внезапно глаза его вспыхнули – он понял. В ту же секунду он сунул руку в карман и вынул оттуда ключи от машины. – Поехали.

– Будет лучше, если мы поторопимся, – сказал Монти, с трудом поднимаясь. – Остальные скоро все поймут.

Я, похолодев, остановилась. Адди могла отследить нас.

– Кто-то должен остаться, чтобы сбить их со следа.

– Ерунда, – возразил Монти. – Нам следует ехать всем вместе. Она не сразу догадается, куда мы отправились.

– Если мы исчезнем, она просто сдаст нас Совету. Дед, нужно, чтобы ты остался и отвлек ее, заговорил ей зубы.

Монти нахмурился:

– Ты ведь знаешь, что это рискованно, Дэл. Лучше бы нам держаться вместе.

– Дед, ты ведь сам сказал, у нас нет времени. Пожалуйста!

– Как полагаете, вы сможете справиться с Адди? – спросил Саймон.

Монти, явно обиженный, вскинул подбородок:

– Она всего лишь девушка. Мне приходилось сталкиваться с ситуациями потруднее.

– Тогда поехали, – сказал Саймон, глядя на меня.

 

Глава 52

В «Депо» мы застали целую толпу народа – как-никак была суббота, и к тому же время ланча. Сквозь окно заведения я увидела официанток в черной униформе, ходящих туда-сюда по залу с подносами с латте и капучино. Они даже не подозревали о надвигающейся катастрофе.

– Отличное время и место для свидания, – пошутил Саймон.

Я улыбнулась, хотя нервы мои были на пределе.

– Ничего, скоро мы придем сюда снова.

– Ловлю тебя на слове.

Мы выбрались из машины.

– А где находится переход? – поинтересовался Саймон. – Там, где мемориал?

– Мемориал, устроенный обычными людьми, стоит на том месте, где, собственно, произошло крушение, – пояснила я. – А мемориал Путешественников – там, где машинист принял решение не притормозить, а, наоборот, увеличить скорость. Если бы он задействовал тормоза на несколько минут раньше, крушения не произошло бы.

Обойдя вокруг здания кафе, мы пересекли полосу травы, отделяющую его от путей, и прошли по ним примерно сотню ярдов, держась за руки. Я увидела небольшую пирамиду, сложенную из белого камня, и в ту же секунду передо мной возник портал.

– Вот он, мемориал. – Я дотронулась до пирамиды мыском ботинка.

– Ваш мемориал – это всего лишь кучка камней?

– Это просто символ. Каждый раз, пользуясь переходом, мы отстраиваем памятник заново. Он разрушается от вибрации проходящих мимо поездов. Энтропия.

Я обняла Саймона и прижалась к нему в надежде преодолеть подступающий страх.

– Ну что, ты готов?

Он кивнул, крепко сжав челюсти.

– Тебе не стоит подвергать себя воздействию чужеродной частоты, – сказала я. – Отравление тебе сейчас ни к чему. С тобой все будет в порядке.

– А как ты меня найдешь?

– Жди меня в школе, я за тобой приду. – Я взяла лицо Саймона в ладони и пристально посмотрела ему в глаза. – Я обязательно вернусь.

– Знаю, – кивнул он и поцеловал меня. Мне показалось, будто мое тело мгновенно утратило вес. – Чем раньше мы приступим, тем скорее я снова тебя увижу.

Я сплела свои пальцы с пальцами Саймона, продолжая вглядываться в его лицо. Нам уже приходилось вместе пересекать границу между мирами. Однако на сей раз мне предстояло оставить Саймона по одну сторону портала, а самой отправиться в Путешествие в другую реальность. От мысли о том, что придется провести какое-то время в Главном Мире без него – даже день, даже час, даже минуту, – мне едва не стало плохо.

Внезапно запищал мой телефон.

– Что еще? – спросила я, приняв вызов.

– Ты где? – услышала я свистящий шепот Элиота.

– Собираюсь пройти через портал, – ответила я. Технически это было правдой. – Почему ты говоришь шепотом?

– Адди разговаривает по телефону с твоей матерью. Совет обнаружил инверсии в школе. Они отправляют туда несколько аварийных команд, чтобы провести зачистку. Твоя мама позвонила Адди – хотела убедиться, что мы все сидим дома, как она просила.

От страха меня зазнобило.

– Нам нужно выбираться отсюда, пока нас не застукали, – заключил Элиот.

– Бери Монти, и пошли, – отозвалась я. Мимо с ревом промчался поезд, разметав мои волосы по плечам. – А я позабочусь о Саймоне, – добавила я, когда снова смогла слышать и говорить.

Элиот сделал долгую паузу.

– Дэл, – наконец раздался его голос в трубке. – Подумай хотя бы раз в жизни. Рассуди спокойно. План не сработает. Ты не можешь прятать его вечно.

– А я и не собираюсь делать это вечно, – сказала я и отключилась.

Саймон нахмурился.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил он.

– Пока нет, но скоро будет. – Я протянула ему руку.

Когда мы вышли с другой стороны портала, Саймон встряхнулся так, как делал Игги, выбравшись из воды. Частота мира, где мы оказались, была слабоватой, но стабильной. Хороший знак.

Мы направились на север, к школе. Город частично переместился ближе к железнодорожной станции. Витрины магазинов, бутиков и ресторанов были обращены в ее сторону.

– А мне что делать, пока ты отсутствуешь? – спросил Саймон.

– Что хочешь. Люди не будут замечать тебя, пока ты не прикоснешься к кому-нибудь из них. Хорошо уже то, что ты не столкнешься здесь с самим собой.

– А могу я проверить, что с мамой? Вдруг в этом мире она здорова?

– Амелия Лэйн действительно существует в данной реальности. Но здесь она не твоя мама. Она не знакома и никогда не познакомится с твоим отцом. Вполне возможно, что она и живет где-нибудь в другом месте.

Или ее вообще уже нет в живых, подумала я, но не произнесла эти слова вслух.

– По нашему следу идет Совет, – сообщила я, когда мы оказались у дверей школы. – Мне нужно добраться домой и добыть доказательства какой-нибудь истории для прикрытия.

– Поэтому звонил Элиот? Предупредить тебя?

Я кивнула и прижалась щекой к щеке Саймона.

– Вечером я вернусь и расскажу тебе последние новости – что и как. Хорошо, что у тебя такой сильный сигнал – мне будет проще тебя найти. Чтобы время прошло быстрее, займись каким-нибудь делом. – Порывшись в сумке, я достала пачку листков бумаги, которые использовала для изготовления звездочек. – Вот, научись делать оригами, такие же, какие делаю я. Теперь, когда я знаю, что ты тоже можешь Путешествовать, представляешь, как здорово будет, когда мы станем делать это вместе?

На губах Саймона расцвела улыбка, но тут же увяла.

– Если что, ты ведь позаботишься об Игги, правда? И…

– Мне не нужно будет заботиться ни об Игги, ни о ком-либо еще, – уверенно проговорила я, хотя сердце у меня сжалось. – Я тебя здесь не оставлю.

– Дэл, я просто на всякий случай…

Я поцеловала Саймона, не дав ему договорить.

– Скажешь мне все после.

– Нет, скажи ей все теперь, – раздался голос Адди, и я резко отшатнулась от Саймона. Моя сестра стояла на краю автостоянки. Она была так бледна, что напоминала мраморное изваяние. – Ты не вернешься назад, Дэл. Никогда.

 

Глава 53

– Как ты нас нашла?

Шагнув вперед, я заслонила Саймона собой, словно хотела защитить его.

– Тебя нетрудно отследить, Дэл. Твой Саймон все равно что сирена, оповещающая об опасности. – Подойдя, Адди резко оттолкнула меня в сторону. – Ты что, совсем ненормальная? Ты хоть понимаешь, что делаешь?

– Он наводил инверсии в Главный Мир. Поэтому я решила спрятать его подальше. Так как ты нас нашла?

– Элиот услышал шум поезда, когда звонил тебе. Сделать нужный вывод было нетрудно. Переместить Саймона в один из дальних миров недостаточно!

– Это стабилизирует Главный Мир и собьет Совет со следа Саймона. Вот что самое главное.

– Повторяю, его сигнал слишком силен. Находясь в Главном Мире, он притягивал параллельные именно туда. Теперь он притягивает их сюда.

– Но это же хорошо, – сказала я. – Это значит, что со временем инверсии в Главном Мире перестанут возникать.

– Он притягивает все, даже элементы Главного Мира. – Сестра, схватив меня за плечи, развернула. – Посмотри.

Перед школой стояла сделанная из литого металла копия паровоза. На наших глазах она внезапно превратилась в статую Джорджа Вашингтона.

– Ничего не понимаю, – прошептала я.

– Я объясню, – произнес Саймон и, подойдя, встал рядом со мной. – Ты знаешь, что в свое время был изменен школьный символ?

– Меня это не интересует.

– Это было двадцать лет назад, – продолжил свои пояснения Саймон. – Раньше мы были Стальными Конями. Имелись в виду как раз поезда. А после крушения школу переименовали.

– Не понимаю, какое это имеет значение?

– Символ школы в этом мире – поезд, а не президент. Но Главный Мир притягивается сюда, во всяком случае какие-то его элементы. Притягивается ко мне.

– Мы не можем выиграть в этой игре, – проговорила Адди, и в ее глазах мелькнула жалость. – Члены Совета, пока я отсутствовала, успели побывать в школе. Они уже проводят ликвидацию инверсий. Этот мир они тоже найдут. И разделят. Иными словами, уничтожат.

У меня заныло в животе. Значит, все отраженные миры, в которых я бывала в последнее время, больше не существуют. И все Саймоны, которые в них жили, тоже. Все жизни, которые мы пытались спасти, канули в небытие.

– Дыши, – сказал Саймон. – Глубже, глубже. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Давай, Дэл.

– Нет. Нет. Должен быть какой-то выход. – Я схватила Адди за руку. – Если мы вернем его в Главный Мир, Совет его убьет!

– Мы не знаем этого наверняка. Они могут выправить его частоту.

Я горько рассмеялась:

– Они не занимаются коррекциями. Это же неэффективно, ты забыла? Зачем перенастраивать отраженный мир, если можно его просто уничтожить? Зачем спасать жизнь, если ее можно раздавить?

– Они защищают Главный Мир. И ты это знаешь. Это знают даже дети. Именно этому нас всю жизнь учили.

– Именно, – сказала я. – А тебе никогда не приходило в голову, что они не говорят нам всей правды?

– Дэл, послушай меня. Ты – лучший Путешественник, которого я когда-либо встречала. Ты можешь проникнуть куда угодно. В любой мир. Получить все, чего захочешь. Но ты не можешь остаться с ним.

Никогда в жизни передо мной не стоял такой легкий выбор.

– Тогда я не хочу быть Путешественником.

– Простите, могу я тоже высказаться? – подал голос Саймон, подойдя к нам и обнимая меня за плечи.

– Только в том случае, если это поможет ее образумить, – заявила Адди.

– Если я правильно понимаю, вы хотите сдать меня Совету, – произнес Саймон, глядя на нее тем самым холодным, оценивающим взглядом, каким он смотрел на игроков команды противника.

Адди не отвела глаза.

– Ты хороший парень, Саймон. Я вижу, ты действительно любишь Дэл, хотя это бывает непросто, и в принципе мог бы сделать ее счастливой. В другой ситуации я бы не возражала. Но я не могу допустить, чтобы вся Мультивселенная разрушилась из-за одного человека, кем бы он ни был. Извини.

– Монти сказал, что мир в безопасности, – напомнил Саймон.

– Он был неправ, – сказала я.

Похоже, в последнее время Монти довольно часто допускал ошибки.

– Если инверсии не удастся поставить под контроль и Главный Мир продолжит деградировать… что будет с моей матерью? – спросил Саймон.

Я не ответила. Саймон вопросительно посмотрел на Адди. Та лишь беспомощно развела руками.

– А если я не вернусь?

– Совет разделит этот мир, – объяснила Адди. – Как только его Члены выяснят, что источник неприятностей находится здесь, они здесь все зачистят. Так проще всего. В результате твой сигнал перестанет влиять на Главный Мир. И на все отраженные миры, связанные с этим напрямую.

– То есть либо я сдамся людям, которые посадили в тюрьму моего отца, либо они меня уничтожат. Не самый приятный выбор.

– Выбор, – пробормотала я.

Это было озарение. В моем мозгу словно вспыхнула молния, осветив то, чего я не видела в темноте. Саймон, наверно, тоже что-то почувствовал. Он повернулся ко мне, удивленно подняв брови.

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Как только наши губы разомкнулись, я едва слышно спросила:

– Ты мне веришь?

– Безоговорочно, – так же тихо ответил он.

Я снова прижалась к Саймону, продлевая поцелуй, наслаждаясь вкусом его губ, запахом волос, его мощным, стабильным сигналом.

Адди, откашлявшись, промолвила:

– Дэл, нам пора.

Я повернулась к сестре, утирая слезы:

– Еще пять минут, Адди. Пожалуйста. Его схватят, как только мы пересечем границу Главного Мира. Ты это прекрасно знаешь. Это моя последняя возможность попрощаться с ним.

Адди заколебалась, но Саймон, поймав ее взгляд, коротко кивнул. В нескольких дюймах от нас возник портал.

– С глазу на глаз, без свидетелей, – твердо сказала я.

– Ладно. – Сестра посмотрела на часы. – Я подожду за углом школы. Но если через пять минут и одну секунду вы не войдете в портал, я сама втащу туда вас обоих, Дэл, ухватив тебя за волосы.

– Тебе не придется этого делать, – заверила я.

 

Глава 54

Как только Адди скрылась за углом, я повернулась к Саймону:

– Ну, ты готов?

– Что?

– У нас пять минут. И чем дольше мы будем здесь стоять, тем меньше времени из этих пяти минут у нас останется. – Я прислушалась к звуку, издаваемому только что сформировавшимся порталом. – Поцелуй меня еще раз – на случай, если она подглядывает.

– Мы не сумеем сбежать.

– Если мы станем постоянно передвигаться, нигде не задерживаясь надолго, Совету будет не так-то просто нас найти.

– Побег ничего не даст. Ты же сама сказала. Куда бы я ни отправился, Главный Мир будет следовать за мной. Пока я существую, все, кого я люблю, находятся в опасности. Моя мама. Игги. Ты.

Я прижалась лбом к груди Саймона, и из моих глаз потекли слезы.

– Я тебя не брошу.

– Скажи, а что делают те, кто разделяет миры?

– Отраженные миры связаны между собой. Разделители перерезают нити, связывающие тот или иной отраженный мир с остальной Мультивселенной.

– То есть они делают определенные миры полностью изолированными, так? И нет возможности перебраться из них в другие?

– Разделение приводит к разрушению. Когда нити перерезаются, материя отраженного мира, который изолирован, и всех, которые образовались из него, начинает разрушаться.

– Значит, все происходит не сразу. Не в одну секунду.

И тут я наконец поняла.

– Нет, – твердо заявила я. – Я тебя не покину.

Саймон запустил пальцы в мои волосы и, наклонившись, впился в мои губы жадным поцелуем. Никогда еще он не делал этого с такой страстью. Губы его имели вкус соли и солнца, от него пахло дождем, и сердце мое наполнилось уверенностью, что я не променяю его даже на миллионы миров.

– Скажи, это будет больно? – спросил Саймон, когда поцелуй закончился.

– Я не стану этого делать! – воскликнула я и попыталась обнять его за шею, но он поймал мои руки и не позволил мне этого сделать.

– Это будет больно?

– Не знаю! По идее, отраженные люди ничего не должны чувствовать, но ты-то настоящий! Ты мой.

– Ты должна помочь мне, Дэл. Я не могу найти свои собственные нити.

– Не делай этого, Саймон. Ты единственный человек в моей жизни, который понимает меня. Знает, какая я на самом деле. И ты…

– Люблю тебя, – закончил за меня Саймон. – И именно поэтому хочу тебя спасти. И всех остальных тоже.

Но ведь это была не его работа – спасать всех. А моя.

На сей раз обойти правду, скрыться от нее было невозможно. Саймон являлся сущностью аномалии, ее сердцем. И моим сердцем тоже. Поэтому для меня путь оставался только один – быть одновременно и Путешественником, и самой собой.

– Мы будем вместе, – произнесла я. – Мультивселенная велика. Чтобы она разрушилась, потребуется много времени. Мы постоянно будем в движении. Мы не сдадимся.

– С тобой все будет в порядке, – сказал Саймон.

– И с тобой тоже.

– Покажи мне нити. Если уж я собираюсь разрушить мир, хотелось бы знать, как это будет выглядеть.

– Это лишь нити. Временами они бывают похожи на кусок ткани. Но они вовсе не показывают картину мира. Зато их звучание – настоящая симфония. Самая удивительная симфония из всех, которые ты когда-либо слышал.

– Тогда дай мне послушать ее, – попросил Саймон. – Пожалуйста. Пока она еще звучит нормально.

– А потом мы убежим. Обещай мне.

Вместо ответа он поцеловал меня долгим, нежным поцелуем. Я провела пальцами по лицу Саймона, взяла его руки в свои и поцеловала ладони.

Затем я нырнула в портал и стала искать нити, связывающие Саймона с Главным Миром. Вскоре я их нашла – большой пучок, напоминающий плетеную ткань. Его звучание было необычным, но приятным – словно инопланетная музыка.

Саймон посмотрел на меня. Взгляд его темно-синих глаз был серьезным и даже скорбным. Проведя рукой по моему рукаву, он накрыл пальцами мою ладонь.

– Удивительно, – сказал он со страхом и восхищением в голосе.

– Это материя, из нее состоит Мультивселенная. Мы с тобой держим в руке бесконечность.

– И я разрушаю ее, – произнес Саймон. – Прости, Дэл. Мне очень жаль.

– Не извиняйся. Мы все поправим.

– Нет…

Прежде чем я успела спросить, что Саймон имеет ввиду, он резким движением разорвал ткань. Раздался пронзительный скрип, и звучание смолкло.

– Мне очень жаль, – повторил Саймон, и все вокруг начало рушиться.

 

Глава 55

Логично было предположить, что конец целого мира – нечто грандиозное, с чудовищными громом и молниями, гигантскими приливными волнами, обрушивающимися на сушу. Мрачное величие этого зрелища должно было соответствовать эпохальности момента.

Но все оказалось гораздо проще. Немногие не успевшие опасть листья на ветках деревьев вдруг приобрели мертвенно-коричневый цвет, а затем все вокруг стала заливать серая мгла. Оранжево-песочное здание школы превратилось в бурое. Из-за угла выскочила Адди.

– Чистильщики приступили к работе! Разделение началось! – крикнула она. – Пора уходить.

– Это не чистильщики, – сказала я, и меня замутило. – Это мы.

Сестра остановилась как вкопанная.

– Что? Как это? Почему?

– Потому что это единственный возможный путь. Иного выхода нет, – объяснил Саймон. – Оставьте меня здесь – и инверсии прекратятся.

– Оставьте нас здесь, – поправила я. – У нас еще будет время для того, чтобы все-таки найти другое решение.

– Нет! Дэл, не будет никакого решения. Ты просто погибнешь, и все. Нам нужно возвращаться домой – немедленно.

– Она права. – Саймон поднес мои руки к губам и поцеловал. – Помни, ты обещала, что позаботишься о моей маме.

– Что? Ты же обещал, что мы убежим!

– Я этого не обещал.

Саймон был прав. Он действительно не давал мне такого обещания.

– Какой же ты гад! – Я кулаками ударила Саймона в грудь. Мне хотелось кричать. Хотелось возненавидеть Саймона за то, что он сначала завоевал мое сердце, а потом разбил его. – Я все равно тебя не брошу.

– Ты вовсе не бросаешь меня. Я просто прошу тебя уйти.

С этими словами Саймон подтолкнул меня к Адди. Внезапно у нас на глазах трава на газоне около школы стала серебристой.

Стряхнув с себя руки сестры, я снова бросилась к Саймону.

– Пожалуйста, не делай этого! – взмолилась я. – Пойдем с нами.

– Дэланси Салливан, – едва слышно произнес он. – Девушка, которая Путешествует между мирами. Неудивительно, что я тебя полюбил. Не могу представить мир, в котором бы этого не случилось.

– Я люблю тебя.

По моим щекам заструились слезы.

– Рад это слышать, – сказал Саймон и шагнул назад.

Адди, громко крича, попыталась схватить меня в охапку.

Что-то оглушительно лязгнуло, и серебристый поток протянулся по земле между нами. Мир словно разделился надвое. На той стороне, где остался Саймон, небо начало сереть, словно на солнце наползали тучи. На моей стороне здания закачались и стали складываться, будто карточные домики. Земля под ногами была вязкой, как смола. Надо было бежать. Не успев добраться до железнодорожной станции, я бы навечно застряла там, где была, и Саймон тоже навсегда остался бы для меня недосягаемым.

Монти сказал, что Саймон делал миры сильнее. Что ж, вероятно, та часть, где он остался, будет разрушаться довольно долго. Быть может, достаточно долго, чтобы я могла вернуться и попытаться спасти его. Сняв с плеча рюкзак, я бросила его через заполненную кипящим серебром пропасть, расширявшуюся на глазах. Если мои предположения были верны, припасы, которые находились внутри, Саймону были нужнее, чем мне.

– Постарайся не оказаться там, где начнется процесс распада! – крикнула я, увидев, как он продел одну руку в лямки. – Не оставайся долго на одном месте! Я тебя найду.

– Дэл! – Голос Адди был почти не слышен из-за рева разрушающегося мира. – Нам нужно срочно отсюда выбираться!

– Иди! – крикнул Саймон.

И я бросилась прочь.

 

Глава 56

Мы бежали по мягкому асфальту, увязая в нем ногами. Я напрягала все силы, надеясь, что это облегчит мою душевную боль, но это не помогало. Когда я спотыкалась, Адди подгоняла меня.

Наконец мы добрались до портала. Легкие мои горели огнем, мышцы болели и дрожали от напряжения. Белая пирамидка на этой стороне оказалась разрушенной, камни были разбросаны по траве. Я хотела опуститься на колени, но сделать это мне помешала Адди.

– Нет, Дэл. Оставайся со мной. Не смей расслабляться. Расслабишься, когда мы будем дома.

Я прислушалась, надеясь уловить частоту Саймона, но это было бесполезно. Поняла, что никогда его не найду, не смогу спасти. Главный Мир был поврежден, и виновата в этом была я.

Не обращая внимания на мольбы Адди, которая пыталась убедить меня двигаться дальше, я подняла один из камней и изо всех сил швырнула его в подступающую серую пелену. Мелькнув в воздухе, он исчез. Тогда я бросила туда другой, третий, четвертый, словно надеялась таким способом остановить распад всего, что меня окружало. Когда я стала шарить по траве в поисках следующего камня, мои пальцы внезапно наткнулись на что-то пластмассовое.

Вытерев глаза полой рубашки, я взглянула на оказавшийся в моей руке предмет более внимательно. Это был маленький пластиковый диск диаметром примерно в дюйм – такого же темно-синего цвета, как глаза Саймона. В центре его было четыре крохотные дырочки. В моем мозгу тотчас возникли воспоминания.

Моя мама, вручающая дедушке его свитер. «Не знаю, каким образом ты ухитряешься терять столько пуговиц».

Монти, приложивший палец к губам и подмигивающий мне.

«Хлебный мякиш, Дэланси. Чтобы отметить дорогу домой».

Пуговица лежала у меня на ладони – доказательство того, что Монти был здесь. Пошарив в траве между камней, я нашла еще несколько пуговиц. Из черепахового панциря, полированного дерева, меди. Все они, все до единой, были мне хорошо знакомы. И каждая являлась неопровержимым свидетельством, приближающим правду еще на шаг.

Монти с самого начала знал, что Саймон – наполовину Путешественник.

Дед настоял, чтобы мы спрятались именно в этом мире.

Он был готов на что угодно, чтобы отыскать свою жену, мою бабушку.

«Не думаю, что он сдал». Озабоченный взгляд матери Саймона. И еще: «Он такой же, каким был раньше».

«Саймон должен отправиться в параллельные миры. Без него план не сработает».

Удар ладони Адди по моей щеке вернул меня к действительности.

– Прекрати швырять камни, – сказала сестра. – Надо бежать отсюда. Прямо сейчас.

– Монти, – произнесла я и показала Адди пуговицы. – Он приходил сюда много раз.

– Какая разница? Больше он здесь не появится, и мы тоже.

Она схватила меня за руку и потащила к переходу.

Но ведь Монти не знал, что этот мир будет разделен. Он послал Саймона именно в эту отраженную реальность, понимая, что он укрепит ее и расширит. Значит, он собирался вернуться. Но зачем?

Затем, что было ему нужнее всего. За Роуз.

Моя мама говорила, что Роуз была практичной женщиной. Наверное, в свое время они с Монти разработали план. Роуз должна была бежать в этот мир, достаточно стабильный, чтобы она могла в нем существовать, в то же время достаточно диссонансный, чтобы она сумела замести следы, и имеющий довольно много ответвлений, в которые при необходимости Роуз легко могла перебраться. Кулон в виде камертона она не стала брать с собой по той причине, что возвращаться обратно не собиралась.

Наверное, она оставила ложный след в надежде, что Совет пойдет по нему. Но не только его, но и какой-нибудь незаметный знак, который мог понять только Монти. Хлебный мякиш.

Монти не пытался найти ее и вернуть домой. Он мечтал присоединиться к ней.

Но план почему-то не сработал. Похоже, Совет пристально наблюдал за Монти. Не исключено, что при попытке бежать его схватили. Со временем хлебный мякиш утратил свою силу, и след потерялся.

«Тогда вы должны находиться в тюрьме».

«А кто сказал, что я не в тюрьме?»

Для моего деда любой мир без Роуз являлся тюрьмой.

Но Саймон делал миры сильнее. А вдруг после того, как он побывал здесь, пуговицы вновь обрели свойства маяка?

Вероятно, Монти надеялся, что они приведут его к Роуз.

Но это было невозможно. Слишком много времени прошло.

«Нет ничего невозможного, Дэланси».

Особенно для того, кто готов был рискнуть всей Мультивселенной.

Я подумала о Саймоне, вспомнила его синие глаза, его руки, обнимающие меня. Представила, как он становится серым и начинает мигать, то появляясь, то исчезая – Саймон, затерявшийся где-то в параллельных мирах.

Я вдруг припомнила, как моя мама, покачав головой, сказала: «Вы с Монти два сапога пара».

Скорее всего, она не представляла, до какой степени была права.

 

Глава 57

Я сунула пуговицу в задний карман и нырнула следом за Адди в портал, чувствуя, как щеки щиплет соль от подсыхающих слез.

– Дэл! – крикнул Элиот, когда мы появились с другой стороны перехода, и бегом бросился к нам. За ним последовал Монти. – Ты в порядке?

– А где Саймон? – спросил Монти, глядя в сторону перехода. – Что вы там наделали?

– Похоже, я провела разделение. Как только мир, в котором находится Саймон, разрушится, все будет… – Я на секунду запнулась и сглотнула остатки слез. – Закончено.

Адди молча крепко обняла меня.

– Разделение? Что ты имеешь в виду? – Лицо деда посерело. – Все ответвление? Вместе с Саймоном?

– А что еще она могла сделать? – Элиот сочувственно посмотрел на меня. – Совет отправил в школу несколько команд. Сейчас они там приводят все в порядок.

– Прекрасно.

Я чувствовала болезненную пустоту в груди, руки и ноги меня почти не слушались. Монти опустился на стоявшую рядом скамью и закрыл лицо руками.

– Надо позвонить маме, – сказала Адди.

Я в ответ не произнесла ни слова и даже не шевельнулась.

– Латтимер уже едет сюда, – сообщил Элиот, глядя на меня с таким видом, словно я загадала ему загадку, которую он был не в состоянии разгадать. – Как можно это исправить, Дэл?

– Никак.

– Латтимер не знает про Саймона, – произнес Элиот. – Мы сказали ему, будто вы с Адди отправились сюда, чтобы заняться ликвидацией инверсий.

– Значит, ты солгал Совету, – промолвила я, но даже слова Элиота не произвели на меня сильного впечатления. Мои тело и душа словно онемели. – Почему?

– Потому что у меня есть теория, которую ты можешь попробовать проверить.

– Подожди. – Я подошла к Монти. Он выглядел совершенно сломленным, лицо его по-прежнему оставалось серым. Я почувствовала, как где-то глубоко в груди у меня зарождается волна гнева, и это придало мне сил. – Послушай, Элиот, ты не мог бы принести мне кока-колы? Наверное, я опять получила частотное отравление.

Элиот бросил на Монти встревоженный взгляд.

– Сейчас, подожди минутку.

Я молча уселась рядом с дедом. Рядом с нами с шипением один за другим возникали порталы, и каждый представлял возможность того или иного продолжения развития событий. Мне нужно было лишь выбрать один из них.

– Я никогда не думал, что ты с этим справишься, – произнес Монти.

– А кто сказал, что я справилась?

Я достала из кармана одну из пуговиц и показала деду. Монти окаменел.

– Элиот скоро вернется, и Латтимер уже едет сюда, – быстро произнесла я, чтобы заставить его поверить в мою историю, не подвергая ее сомнению. – Тот мир, где это было, разделен. Правда, частично. Он еще существует, но процесс разрушения уже начался и усиливается. Но я обрезала достаточно нитей, чтобы остановить инверсии. Поэтому все думают, будто этот мир больше не существует.

– Разделен? Частично? – переспросил Монти, и я уловила в его словах слабый отголосок надежды. – Я не предполагал, что такое возможно.

– Нет ничего невозможного, не так ли? – Я растянула губы в подобии лукавой улыбки, похожей на ту, которую много раз видела на лице самого Монти. – Это может ввести Совет в заблуждение на несколько недель. Этого времени достаточно, чтобы отследить и найти и Саймона, и бабушку. Мы можем это сделать, но заняться этим надо прямо сейчас.

– Сейчас? – Глядя на меня, Монти недоуменно заморгал. – Но…

– Мы договорились, что Саймон не будет оставаться на одном месте. Чем дольше мы будем бездействовать, тем труднее будет его найти. Тихо, Элиот идет! – Я предостерегающе дернула Монти за рукав.

Рука деда сжала мои пальцы. Глаза его блеснули.

– Пойдем со мной, Дэланси, – сказал он.

Именно эти слова он произносил всякий раз, когда мы отправлялись в совместное Путешествие в те времена, когда я была еще ребенком.

Элиот что-то крикнул нам вслед, но я лишь махнула рукой, вместе с Монти сворачивая за угол школьного здания. В последний момент я увидела, что Элиот нахмурился, но не последовал за нами, а направился к Адди.

– Вот. – Я указала на крошечный портал неподалеку. – Для выхода я использовала другой переход.

– Умница, девочка, – улыбнулся Монти. – Ты всегда была моей любимицей.

Он шагнул в портал и исчез.

– А ты – моим, – отозвалась я, прислушиваясь к шипению воздуха.

– Это звучит по-другому, – сказал дед, когда я присоединилась к нему. На вид мир, в котором мы оказались, был совершенно идентичен нашему, вплоть до машин на автостоянке. Возраст этой реальности составлял всего несколько часов, не более, – Монти должен был сразу это понять. Но отчаяние порой заставляет людей верить в невозможное, делая из них глупцов.

– Это Саймон, – произнесла я. – Наверное, он где-то близко.

Монти почти бегом направился к фасаду здания железнодорожной станции. Таким бодрым и энергичным я не видела его уже много лет. Посреди стоянки он вдруг остановился и начал озираться вокруг.

– Ты уверена, что мы не ошиблись адресом? – уточнил дед.

– На сто процентов.

Согнув пальцы, я нащупала тонкие нити окружавшего нас отраженного мира.

– Ты ведь сказала, что провела его разделение. – Монти повернулся ко мне. – А, Дэл?

– Я ничего не проводила. Это сделал Саймон. Он попросил меня показать ему нити, а потом взял и обрезал их. И теперь он исчез.

На лице Монти проступило недоумение.

– Ты же говорила…

– Я солгала. – В груди у меня снова запульсировал гнев. – Полагаю, ты можешь больше ничего не скрывать. Как долго ты все это планировал? С тех самых пор, как я разделила Парковый Мир? С того момента, как услышал имя Саймона? Сколько времени ты нас использовал?

– Ты ничего не понимаешь, – тихо сказал Монти, глядя на мои дрожащие руки. – Роуз ждет меня.

– Как долго?

– После того, как Джила схватили, а Роуз исчезла, Совет занялся мной. Публичный суд вызвал бы слишком много вопросов, но у Членов Совета накопились их собственные вопросы ко мне. Поэтому меня отправили в отраженные миры и держали там до тех пор, пока я наполовину не оглох от частотного отравления. Я провел там несколько недель. Разумеется, я рассказывал всем, что мы пытались отыскать Роуз. Но на самом деле Совет просто хотел на моем примере продемонстрировать Свободным Путешественникам, что случается с теми, кто ему не подчиняется. Латтимер лично следил за процессом моего наказания.

– Боже мой, – выдохнула я.

Гнев в мое душе сменился сочувствием, но и оно не смогло заглушить нестерпимое ощущение моей собственной невозвратимой потери.

– В конце концов они решили, что с меня хватит. Но было уже слишком поздно. Я перестал слышать сигнал Роуз. Вот это была настоящая пытка, знаешь ли. Члены Совета хохотали надо мной, видя, что я потерял ее и бесцельно мечусь туда-сюда. – Монти усталым жестом провел ладонью по лицу. – Свободные Путешественники рассеялись по миру. Амелия прекратила общаться со мной, думая, что тем самым она защитит Саймона. Я ничего не мог сделать. А потом появилась ты, Дэл, умница Дэл, моя любимица. И я понял, что ты станешь моим спасением.

– Значит, то, чему ты меня учил… эти трюки, наши Путешествия… все это было не просто так?

– Ты была слишком хороша. Нельзя было допустить, чтобы ты работала на Совет. К тому же ты была всего на несколько месяцев младше сына Джила. Кто мог присмотреть за ним лучше тебя?

В моей голове промелькнул целый вихрь воспоминаний.

– Значит, ты выбрал Пончиковый Мир. Там он каждый четверг приходил в одну и ту же кондитерскую. И ты пустил меня по его следу. Сделал так, чтобы наши с ним пути пересеклись. Ты организовал наши с тобой Путешествия таким образом, чтобы я обязательно встретилась с Саймоном.

Выходит, нас свела не Вселенная, а Монти.

– Я рассчитал, что если парень поверит тебе в отраженной реальности, то он будет доверять тебе и в Главном Мире. Несмотря на то, что ты бываешь угрюмой и грубоватой, у тебя доброе сердце, Дэл. Когда Саймон попросил тебя помочь Амелии, все встало на свои места. И тут вдруг начались инверсии. Я до сих пор еще не смог до конца разобраться, в чем тут дело.

– Значит, ты использовал меня. Точнее, нас обоих.

– Ты бы и без меня вела себя точно так же, – улыбнулся Монти. – Ты бы наверняка захотела спрятать его, даже зная, насколько он опасен. Ты рискнула бы судьбами всего мира ради безопасности своего любимого.

– Долг Путешественника – беречь и охранять Главный Мир, – сказала я без всякого выражения. – Я бы не смогла так поступить.

– Поступила бы, можешь мне поверить. Ведь это Саймон перерезал нити, верно? Не ты. – Монти шагнул ко мне, не сводя глаз с портала. – Еще не поздно. Мы можем их спасти.

– Прекрати врать! – выкрикнула я. – Саймон исчез. И Роуз тоже. Навсегда.

– Потому что ты их бросила! – рявкнул Монти, но усилием воли взял себя в руки.

На смену вспышке гнева тотчас пришли сочувствие и раскаяние. Похоже, дед играл роль. Интересно, подумала я, а его психическое заболевание – тоже своеобразная роль?

Даже дураки опасны, если они чего-то хотят.

– Я собиралась остаться. Спасти Главный Мир. Спасти Саймона. Мы с ним собирались убежать, но он меня отговорил. – Мои пальцы сжались в кулаки. – То, что его сейчас нет с нами, – это позор. Мой позор.

– Дэланси, – нервно сказал Монти. – Подумай как следует.

– Я думаю. Вспоминаю о том, как Саймон спросил меня, больно ли ему будет, когда мир, в котором он оказался, разрушится. Я не знала, что ответить. А ты хочешь узнать ответ на этот вопрос?

Я услышала, как у меня за спиной зашипел портал, и даже разобрала какие-то звуки на другой его стороне, в Главном Мире. Меня звали туда, где Саймона не было и никогда больше не будет.

Внезапно на мое плечо легла чья-то рука.

– Дэл, остановись.

– Адди? – Я резко обернулась, но не выпустила пучок нитей из рук.

– Аддисон, она не в себе, – заявил Монти. – Похоже, она перестаралась, и частотное отравление снова дает о себе знать. Надо переправить ее домой.

– Согласна, – кивнула сестра.

– Нет, – умоляюще произнесла я. – Ты не знаешь, что он сделал!

– Он пытался использовать Саймона, чтобы найти бабушку, – сказала Адди и пожала плечами, заметив мой недоуменный взгляд. – Я же говорила тебе, Элиот решил эту головоломку. Он очень беспокоится за тебя. Пойдем.

Из портала вышли трое мужчин, но я лишь крепче сжала в пальцах нити.

– Нет, – возразила я. – Монти никуда отсюда не уйдет. Это очень маленький мир. Если я его разделю, никто этого не заметит.

– Ты будешь жалеть об этом, – сказала Адди.

– Саймон исчез. Его больше нет.

Что-то вдруг сломалось внутри меня.

– Я знаю, – мягко промолвила сестра, осторожно разгибая мои пальцы. Ее ногти, всегда с маникюром, тщательно ухоженные, теперь во многих местах были грубо обломаны. – Он сделал это, чтобы спасти тебя. Не поступай так, чтобы его жертва оказалась напрасной.

Адди повлекла меня к порталу. У выхода из него нас уже ждали Элиот и родители. Мама крепко держала отца за руку. Когда мы приблизились, они оба бегом бросились к нам. Позади них с торжественным и весьма довольным видом вышагивал Латтимер.

Пока родители суетились вокруг меня – мама поправляла мне волосы, отец стискивал меня в медвежьем объятии, – я стояла неподвижно, не говоря ни слова. Когда они наконец оставили меня в покое, Латтимер, откашлявшись, произнес:

– Ты проявила себя очень достойно, Дэланси. – Рука Латтимера легла на мое плечо, и я напрягла всю свою силу воли, чтобы не отпрянуть и не сморщиться. – Я знал, что ты поймешь, с кем и с чем тебе следует связать будущее.

Портал снова запульсировал, и из него показались трое спасателей и Монти. Лицо Латтимера приобрело хищное выражение.

– Дэл! Мы можем их вернуть! Еще не слишком поздно! – крикнул дед.

Краем глаза я увидела, как спасатели поволокли Монти к черному фургону, стоявшему неподалеку с включенным двигателем.

– Он важнее, чем ты думаешь! Гораздо важнее! – Голос Монти срывался.

Саймон и так был для меня всем. Можно ли быть важнее, чем все на свете?

– Есть другой путь! Есть люди, которые могут нам помочь! Ничего еще не закончено, Дэланси! Ничего не…

Дверь фургона захлопнулась, и голос Монти прервался. Наступила полная тишина.

 

Глава 58

Конец целого мира – еще не конец Мультивселенной. Так только кажется. Жизнь Мультивселенной продолжается, и в этом, по идее, должно быть нечто успокаивающее и оптимистичное. Жизнеутверждающее.

Но я этого не чувствовала. Я болезненно ощущала себя микроскопической песчинкой в системе мироздания, не имеющей никакого значения. Жизнь тащила меня за собой, словно горный поток щепку, но я не испытывала от этого никакой радости. Музыка Мультивселенной превратилась для меня просто в назойливый, монотонный шум.

Я ходила на прогулки, но не в параллельные миры, решив, что того, что было, с меня достаточно. Вместо этого я подолгу выгуливала Игги, после чего мы оба возвращались промерзшие и усталые. Благодаря этому мне легче было заснуть, и в моем сознании не возникали танцующие бумажные звездочки и образ высокого молодого человека с ярко-синими глазами, манящего меня к себе.

Через неделю после случившегося я второй раз предстала перед Советом. По обе стороны от меня стояли мои родители, чуть поодаль – сестра. Монти отсутствовал, и это не могло не бросаться в глаза.

Член Совета Крэйн, сцепив тонкие пальцы, произнесла речь, выдержанную, как обычно, в напыщенных и мрачных тонах:

– Ваше отстранение, Дэланси, должно было продолжаться до конца учебного года. Мы рассчитывали, что за время наказания вы не только усовершенствуете свои технические навыки, но и научитесь сдержанности и самоконтролю, которые необходимы лицензированному Путешественнику. – Крэйн с сухой улыбкой на костлявом лице взглянула на меня поверх очков. – Можете представить наше удивление, когда мы узнали о вашей причастности к аномалии.

Опустив голову, я посмотрела на балетные туфли на тонкой подошве, которые позаимствовала у Адди. Лампы дневного освещения отбрасывали на их кожаную поверхность лики, похожие на звездочки.

Следующей выступала Член Совета Болтон. Говоря, она постукивала пальцем по лежавшей перед ней на столе стопке бумаг.

– Мы установили, что причина аномалии – тайный сговор между Монтроузом Армстронгом и так называемыми Свободными Путешественниками, целью которого стала дестабилизация Главного Мира. Теперь, когда благодаря вашим действиям ответвление, где находился источник дестабилизации, разделен и уничтожен, Мультивселенной больше не грозит опасность.

Я искоса взглянула на Адди, которая в этот момент смотрела на Члена Совета Крэйн. Моя сестра и Элиот успели скоординировать наши показания до того, как нас допросили. Благодаря этому Амелия и Саймон Лэйны остались вне подозрений. Правда, это ставило под удар Монти, но ни Адди, ни Элиот, похоже, по этому поводу не испытывали ни малейшего чувства вины. Из этого я сделала вывод, что Монти, скорее всего, легко отделался.

Я ожидала, что следующим выступит Латтимер, но он продолжал неподвижно восседать на своем месте. Слово снова взяла Крэйн.

– При том, что ваше поведение было весьма необычным, вы продемонстрировали верность нашим основополагающим принципам, которыми, как известно, являются послушание, усердие и жертвенность. Ваше решение задержать Монтроуза Армстронга не позволило ему скрыться и присоединиться к другим Свободным Путешественникам, находившимся в бегах.

К другим Свободным Путешественникам. «Есть люди, которые могут нам помочь». Это была еще одна ложь Монти. Я сжала кулаки.

– В связи с этим мы восстанавливаем вас в ваших правах. Вы можете вернуться к занятиям в обычном формате. Совет благодарит вас и высоко оценивает то, что вы сделали.

Моя мама вздохнула с таким облегчением, что это, по-моему, услышали все присутствующие. Отец ободряюще сжал мой локоть, но я никак не отреагировала. Вопрос о моем будущем был решен с поразительной легкостью. Вот только я теперь не была уверена, что это то будущее, которого я хочу.

– Это не все, – подал голос Латтимер. – Мы хотели бы обратиться к вам с просьбой.

Я мгновенно насторожилась.

– По моему настоянию ваша сестра ускорила процесс вашей профессиональной подготовки. С самого начала было ясно, что вы, при всей своей недисциплинированности, обладаете незаурядными способностями, и я очень рад, что вы выдержали испытание.

Латтимер явно чего-то от меня хотел, расточая дифирамбы в мой адрес, – как и еще совсем недавно от Адди. Что же я упустила?

– Как вы уже поняли, – продолжал между тем Латтимер, – так называемые Свободные Путешественники в самом деле представляют собой угрозу нашему образу жизни. Сейчас мы предпринимаем все возможные усилия, чтобы ликвидировать ущерб, нанесенный Главному Миру. С учетом ваших способностей, которые вы так убедительно продемонстрировали, а также вашего знания конкретной ситуации, вы… идеально подходите для того, чтобы принять активное участие в преодолении негативных последствий. Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь, если она нам потребуется?

Итак, мне предложили взятку. Помоги Совету – и совершишь рывок в карьере. Это сулило мне гораздо большую свободу, чем когда бы то ни было раньше.

Но что я стану делать с этой свободой? Путешествовать в миры, где Саймона нет? Мне не нужны его отражения. Я не хотела, чтобы однажды они растаяли на моих глазах, как тот мужчина в обувном магазине.

Больше всего мне нужна была правда. О Совете, о Свободных Путешественниках, о моей бабушке. Латтимер вовсе не нуждался в моей помощи. У него имелись иные причины для привлечения меня на свою сторону, и я хотела выяснить это. Разумеется, он не сказал бы мне прямо, но в этом не было необходимости. Я понимала, что, приняв его предложение, я рано или поздно узнаю все, что мне нужно.

– Буду рада помочь, – произнесла я.

И почти не солгала при этом.

Вечером Адди постучала в дверь моей комнаты.

– Мама говорит, что завтра ты собираешься в школу.

– Я была бы рада, если бы она меня подвезла, – ответила я и хотела закрыть дверь, но сестра мне помешала.

– Перестань хандрить.

– Послушай, Адди. Существуют миллионы, миллиарды, триллионы миров. Отправляйся в один из них. Или во все сразу.

– Я беспокоюсь за тебя. Даже миссис Лэйн в лучшем состоянии, чем ты.

– Миссис Лэйн принимает много разных препаратов. И ей вовсе не становится лучше. Она обречена. Я навещаю ее каждый день.

Саймон просил меня позаботиться о его матери, но правильнее было бы сказать, что мы с ней заботились друг о друге.

– Он бы не хотел, чтобы было так, Дэл. Он спас тебе жизнь. Лучшее, что ты можешь сделать, – воспользоваться этим и начать жить.

– Пошла ты к черту, Адди! Не надо рассказывать мне о том, чего хотел Саймон. Ты его едва знала, и он тебе не нравился. Так что не тебе говорить от его имени.

– Ладно. – Адди хотела уйти, но еще немного замешкалась у двери. – Сегодня огласили приговор Монти. Его признали сумасшедшим.

Мое тело напряглось, словно струна. Совет не мог просто отпустить Монти. Только не после всего того, что он сделал.

– Его отправили в темницу. Совет счел его слишком опасным, чтобы оставить на свободе.

Мои мышцы расслабились.

– Надеюсь, он сгниет там, – сказала я.

– С ним случился припадок. Он кричал, звал тебя. Начал петь какую-то песенку, которую якобы сочинил для тебя. – Адди сунула в рот палец и откусила заусенец. – Мне очень жаль.

Я пожала плечами:

– Это была никакая не песенка, Адди. Это был просто шум. И я не хочу его слышать больше никогда.

Пришло время, когда я должна была написать свою песню.

 

Глава 59

Мама оказалась права. На следующий день я действительно пошла в школу. Она сердито ворчала и придиралась ко мне все утро – с самого рассвета и до того момента, когда мы вместе с Элиотом спустились со ступенек крыльца.

– Она требует, чтобы я отправлял ей эсэмэски после каждого урока, чтобы удостовериться, что ты не сбежишь с занятий, – сказал Элиот.

В бледно-голубом небе плавал почти бесцветный диск солнца. Я поправила затемненные очки.

– Ты ведь можешь и соврать.

– Пожалуй, я мог бы. Но не стану. Нужно, чтобы ты постоянно была чем-то занята. Кстати, тебе пора возвращаться к основным занятиям. Шоу уже про тебя спрашивал.

– Я пока не готова.

Остаток пути Элиот молчал, и это было приятно. Я словно оставалась одна, но не в одиночестве.

Весь день я против собственной воли искала взглядом Саймона. «Его здесь нет, его здесь нет, его здесь нет», – убеждала я себя. Но это не помогало. Острую душевную боль вызывали у меня разговоры окружающих о том, почему вдруг Саймон Лэйн неожиданно переехал в другой штат, не предупредив об этом даже своего тренера, хотя вскоре должен состояться важный баскетбольный турнир.

Но худшим испытанием оказался урок музыки. Сидя за столом, я смотрела на пустующий стул, который раньше занимал Саймон, не обращая внимания ни на взгляды, которые бросала на меня Бри, ни на лекцию мисс Пауэлл.

Когда наконец прозвенел звонок, ко мне подошла мисс Пауэлл.

– Дэл, я могу поговорить с тобой наедине? – спросила она.

– Я подожду за дверью, – сказал Элиот.

Мисс Пауэлл в знак одобрения подняла вверх большие пальцы и уселась на край моего стола.

– Я бы хотела, чтобы ты представила композицию завтра, если она готова. Остальные ученики сделали это, пока ты болела.

– Да, я понимаю.

Наша с Саймоном шестнадцатитактная композиция была почти готова. Я могла закончить ее вечером, после прогулки с Игги. По крайней мере, этим я могла хоть на время занять себя. Наклонившись, я подняла с пола свой новый рюкзак – он был гораздо меньше и легче того, который я оставила Саймону. Я больше не собиралась Путешествовать, а потому не жалела о лежавших в нем инструментах.

– Вчера случилась странная вещь, – произнесла мисс Пауэлл, когда я уже собралась выйти из класса. – Я готова поклясться, что видела Саймона.

– Он переехал, – отозвалась я, но мой пульс вдруг участился. – Наверное, вы видели кого-то очень на него похожего.

– Возможно. Этот парень действительно выглядел немного иначе. Ему явно не мешало подстричься. И еще – у него на запястье был металлический браслет, довольно необычный. Он словно сделан из очень большого и блестящего гвоздя.

– Наверное, это был железнодорожный костыль.

– Мне это не пришло в голову, но, пожалуй… да, пожалуй, ты права. Такие вещи обычно не надевают, выходя на баскетбольную площадку, верно?

– Где, вы сказали, это было? – спросила я внезапно севшим голосом.

– Я вовсе этого не говорила. – Мисс Пауэлл широко улыбнулась и помахала рукой кому-то из учеников, проходивших по коридору. – Но это было рядом с большой кондитерской на углу Мэйн и Эвергрин, в которой продают пончики. Знаешь это заведение?

– Кажется, да, – кивнула я.

Между тем мне было прекрасно известно, что на углу Мэйн и Эвергрин никакой кондитерской нет. Во всяком случае, в Главном Мире.

– Я с удовольствием захожу туда время от времени. Их желе со взбитыми сливками просто из какого-то другого мира. – Мисс Пауэлл заглянула мне в лицо. – Он звучал очень хорошо, Дэл. Ты понимаешь, о чем я?

Значит, мисс Пауэлл видела отражение Саймона. И это было вчера.

– Вы Свободный Путешественник, – произнесла я.

– Прежде всего я друг. Вот, держи. Возвращаю тебе это.

Мисс Пауэлл протянула руку. У нее на ладони я увидела бумажные звездочки – те самые, которые в последние несколько недель я оставляла в разных мирах. Я посмотрела более внимательно, однако темно-зеленой звездочки, какую я сделала и оставила в Мире Пончиков, не увидела.

– Ты выполнила гигантскую работу, Дэл. Тебе пришлось много вынести. Но пришло время, когда тебе надо задуматься не о том, где ты была, а о том, куда ты хочешь пойти.

В аудиторию заглянул Элиот.

– Мы вот-вот опоздаем на следующий урок! – сообщил он.

В ту же секунду раздался звонок, такой громкий и резкий, что мы поморщились.

– Что ж, скоро мы продолжим наш разговор, – пообещала мисс Пауэлл.

Она ошибалась – это произошло совсем не скоро.

– Если надеешься, что я позволю тебе отпроситься с остальных уроков под предлогом плохого самочувствия, то ты ошибаешься, – заявила Адди, ответив на мой звонок на ее сотовый.

– Почему отражения Саймона все еще здесь?

– Вообще-то ты должна быть на уроках. Давай поговорим позже.

– Просто ответь на вопрос. Почему они не разрушились?

– Так иногда бывает. Его отражения – сложные объекты, и нет ничего удивительного в том, что они еще какое-то время продолжат свое существование. Ты ведь знаешь, терминальные эхо разрушаются не сразу. С некоторыми это случается через несколько лет.

– Но ведь они перестают излучать нормальную звуковую частоту, верно? Если бы речь шла о терминальном эхе, оно звучало бы как-то странно. Точнее, вообще никак.

– Да. А ты что, ищешь терминальные отражения? – В голосе Адди прозвучали сочувственные нотки. – Не думаю, что это хорошая идея.

– Ничего подобного. Представь, что это было вовсе не терминальное отражение. Откуда оно могло взяться?

Если мисс Пауэлл являлась Свободным Путешественником, она должна была знать, что я не могу воссоединиться с Саймоном. Тогда зачем она стала рассказывать мне о его отражениях? И почему только сейчас решила открыться мне?

Я услышала в трубке, как Адди вздохнула:

– Отражения не разрушаются до тех пор, пока существует Оригинал. Но Совет все проверил. Мир, который Саймон разделил, больше не издает звукового сигнала. Он полностью исчез, распался.

– Адди, это очень важно. Пожалуйста, подумай как следует, прежде чем ответить. Есть ли какие-то иные причины, по которым отражения Саймона могут продолжать существовать, кроме той, о какой мы только что говорили?

– Других причин нет. Но он больше не существует.

И все же эхо Саймона оставалось невредимым. Это означало, что Оригинал, возможно, все еще жив.

Он мог каким-то чудом избежать гибели при разрушении мира, в котором находился, и затеряться где-то в отраженных реальностях.

Я должна была его найти.

В конце концов, я ведь это ему обещала.

От автора

Во время нашего самого первого разговора Джоанна Вольпе сказала: «Напиши эту книгу». Я так и сделала, потому что Джоанна невероятно умна, настойчива и никогда не ошибается (все это отличные качества, особенно для литературного агента), и я благодарна судьбе за возможность работать с ней. Благодарю также коллектив «Нью лиф литерари»: Кэтлин Ортис – за ее высокую квалификацию в вопросах авторских прав за рубежом; Даниэлль Бартэл – за то, что всегда подбадривала меня в нужный момент; Сьюзи Таунсенд, Джайду Темперли и Пойе Шахбазян – за теплоту, с какой они неизменно ко мне относились.

Замысел этой книги возник во многом благодаря прозорливости и креативности Зарин Джафферти. Впоследствии она помогла мне превратить его в великолепную историю, о которой можно было только мечтать. То, что мне довелось работать с ней и учиться у нее, – настоящий подарок небес. В издательстве «Саймон и Шустер» меня и мое произведение встретили с удивительным радушием – особенно Джастин Чанда, Джулия Магуайр, Дженика Насуорси, Брайан Ластер, Пол Кричтон, Кэти Гершбергер, Сиена Конксол, Александра Купер и Эми Розенбаум. Великолепная обложка, которую сделала художница Лиззи Бромли, как нельзя лучше отражает самую суть истории Дэл.

Женщины из отделения Ассоциации писателей-беллетристов Северного Чикаго стали для меня источником вдохновения, поддержки и важного профессионального опыта. Особенно я благодарна Кларе Кензи, Линн Хартцер, Рианн Мэрфи и Мелони Джонсон, невероятно талантливым и веселым. Я также очень многим обязана Пауле Форман, Лизе Маккернан, Дженевьеве О’Киф, Лекси Крэйг и Джуди Бергман – за то, что они охотно вытаскивали меня из моего кабинета всякий раз, когда я очень в этом нуждалась. Не забуду я и того, как Дженн Раш, Сьюзен Деннард, Лей Бардуго, Сара Джей Маас и Моника Вавра неизменно оказывали мне моральную поддержку и посылали ободряющие электронные письма.

Холли Макдауэлл, Томас Пернэлл и Джоэль Шарбонно оказали мне неоценимую помощь, консультируя по всем вопросам, связанным с музыкой. Моя гениальная кузина, доктор Кэти Вудхэмс, объясняла мне основы генетики, используя картинки и стараясь не употреблять сложных научных терминов. Лайза Тонкери подробно объяснила мне правила баскетбола. От Кей Эс Солано я получила исключительно важные советы, которые очень помогли мне в проработке сюжета. Не могу не оценить и терпение, с которым Ким Маккаррон, Ванесса Барнвельд, Сара Кендалл и Ханна Мартин читали мои многочисленные черновики, снабжая меня ценными комментариями. И, конечно же, спасибо Лоретте Найан, великолепной рассказчице и доброй подруге.

Конечно же, я не сочинила бы эту книгу без помощи моей дорогой Элизы Эванс. Более того, если бы не она, я была бы более раздражительным и неприятным человеком и гораздо меньше знала бы о поп-культуре. Элиза – удивительная женщина, я восхищаюсь ее проницательностью и благодарна ей за юмор и душевную щедрость.

Хочу поблагодарить своих родителей – не только за любовь и поддержку, но и за то, что они научили меня понимать: книги – это не менее важно, чем пища или воздух. Спасибо и моей чудесной сестре Крис, чья сила и храбрость служат мне источником вдохновения. Вся моя семья, включая дальних родственников, поддерживала меня, но больше всех – моя тетушка Патрисия Лэйтон, которая любила всех окружающих и обожала праздник Рождества и любовные романы. Мне ее очень, очень не хватает.

Мои дочери каждый день радуют меня своим умом, независимостью и добротой сердец. Спасибо вам, мои любимые, за то, что живо интересуетесь тем, что я пишу, и за то, что вы неизменно остаетесь самими собой.

И наконец, хочу выразить огромную благодарность Дэнни. Это ты научил меня смеяться, испытывать восторг и мечтать. Ты – моя опора. Спасибо за то, что ты вместе со мной строишь нашу жизнь. Ты – моя любовь навсегда.