Я подвела Колина к его письменному столу и помогла опуститься на стул. — Нам нужно отвезти тебя к врачу, — сказала я. — Рану надо зашить.

Он покачал головой совершенно серый.

— Где Люк?

— Ушел. Не думай сейчас о нем, — Колин отказался ехать в больницу, поэтому Люк перенес нас назад к грузовику и затем исчез.

— Ты ужасно водишь машину, — сказал Колин, крепко сжав челюсти. — Не удивительно, что у тебя нет прав.

— Я доставила нас домой, не так ли? Когда-нибудь ты сможешь научить меня, — я пыталась говорить беспечно, но, когда убрала скомканный свитер от его руки, комната начала вращаться.

— О, Боже, не переношу вид крови.

Он застонал и снова прижал свитер к ране.

— Под раковиной. Аптечка для оказания первой помощи.

Я почти перевернула стул, в спешке добираясь до аптечки.

— Пластыря будет не достаточно.

Он указал на шкаф. — Принеси мне Jameson´s, — сказал он хриплым и почти неузнаваемым голосом.

Я вытащила бутылку и низкий, тяжелый стакан, щедро наполнила его и протянула ему.

Он закрыл глаза и одним глотком опустошил стакан, чтобы затем с глухим звуком поставить его на стол.

— Еще один, — я наполнила, и он снова выпил.

— Там внутри клей-секунда, — сказал он и показал на обувную коробку, заполненную материалами.

— Также перекись. Продезинфицируй рану, нанеси немного клея, соедини края и держи, пока он не высохнет. Это достаточно на данный момент.

Когда я выдавила ему клей на рану, то внимательно следила, чтобы мои пальцы не приклеились к его бицепсам, а он смотрел на бутылку на столе. Теперь его дыхание замедлилось, и лицо снова начало обретать цвет, хотя он все еще выглядел потрепанным.

— Как ты нашел меня сегодня вечером? — спросила я. Это не был тот вопрос, который я хотела задать.

— GPS на твоем телефоне.

— А Ковальски?

— Следовал за мной по пятам с тех пор как мы покинули полицейский участок.

— Оу, — было прямо непостижимо, что это было только сегодня после полудня. Я чувствовала себя, как будто постарела на сто лет. Все мое тело было напряженным и все дрожало. Я легко подула на клей, чтобы ускорить высыхание, и затем обмотала руку Колина бинтом. Пока я крепила повязку, я посмотрела на него вверх. — Скажи что-нибудь, пожалуйста.

— Налей.

— Что-нибудь другое, — тем не менее налила. — Мне тоже что-нибудь достанется?

— Нет.

Я так и думала.

Он почесал голову рукой.

— Я даже не знаю, где мне нужно начать. Боже мой, Мо. С тобой все хорошо?

— Мне кажется да.

— Окей. Это хорошо, — Он слегка изменил позицию на стуле и с истощенным выражением лицо положил пистолет на стол. — Может ли все это теперь иметь смысл для меня? Я имею в виду, ты очевидно застряла в куче действительно особенного дерьма, который никак не связан с Билли и предприятиям, но должно ли это вообще иметь для меня смысл?

Я слегка пожала плечами и кусала губы.

— Настало время рассказать все, ребенок.

И я сделала это. Я все ему рассказала, с самого начала, о первой ночи в переходе до предательства Евангелины. Я рассказала ему о пророчестве и Люке, хотя не вдавалась в детали. Я все раскрыла перед ним, это сильно встревожило меня, как я снова полностью отказалась. Когда я закончила, мои глаза слипались от вина, истерзанное горло едва ли могло выдавить еще хоть какой-то шепот.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— По большей части, — я обхватила себя руками. Мой свитер был уничтожен, и теперь, так как на мне был только один топ, мне просто не было тепло.

— Я не знаю, как должен защищать тебя от этого, — сказал он. — Мы можем отвезти тебя в другое место? Так что ты смогла бы начать все заново? У Билли много контактов в Бостоне. Возможно в Портланд? В Портланде хорошо.

— Я не перееду в Портланд, — сказала я. — Кроме того, теперь я никак не связана с этим.

— Ты могла бы умереть сегодня ночью, Мо. Когда я вошел в комнату, ты выглядела передо мной, как проклятый римский свет, так сильно ты светилась. Я мог рассмотреть твои кости. И весь тот свет, который танцевал вокруг, и есть эти штуки…

— Бугимены.

— Именно. Она шли прямо на тебя, и я не мог думать ни о чем другом, как о том, что они прибьют тебя, прежде чем доберусь до тебя.

— Мне очень жаль, — прошептала я и начала так интенсивно дрожать, что у меня застучали зубы.

— Он встал и достал толстое, кремового цвета шерстяное одеяло со спинки дивана. — Вот.

Я накинула его себе на плечи, благодарная за тепло, и подперла руками подбородок. Он снова сел и внимательно рассматривал меня, но я не могла посмотреть ему в глаза.

— Ковальски умер, — сказала я, не способная унять дрожь в голосе.

— Да.

Вода. Стакан воды успокоил бы мое горло и спас бы меня от того, чтобы видеть выражение лица Колина. Я пошла к мойке и повернула водопроводный кран, причем я еще сильнее закуталась в одеяло. — У него дочь моего возраста. Ты знал об этом?

— Я не знал этого.

Я попыталась вспомнить, что Ковальски рассказывал мне о ней. — Дженни, — сказала я наконец. — Ее зовут Дженни.

Колин молчал некоторое время и затем объяснил. — Это чего-то стоит, что он пытался тебя защитить, Мо. Это честно.

Слабое утешение для Дженни. Я облокотилась на гранитную панель стойки и опустила голову на кухонный шкаф.

— Возможно. Большинство людей, которые говорят, что хотят меня защитить, пытаются врать из лучших побуждения. Как моя семья. Или Люк. Или даже Верити. Ты уже заметил это?

Отвечал он осторожно.

— Возможно, что твоей семье приходилось врать из-за больших интересов, чем другим.

— Происходят ужасные вещи, когда кто-то пытается меня защитить. Верити пыталась и лишилась жизни. Ковальски тоже пытался и тоже пожертвовал жизнью. Бугимены убили бы и тебя, — я подумала о Люке, который вытащил меня до того, как чистая магия смогла меня поглотить. — Ужасные вещи, — повторила я и перевела взгляд с потолка комнаты на его лицо. — И это твоя работа. Ты стрелял.

Он впервые улыбнулся за эту ночь, встал прошел через всю комнату ко мне. — Мы же уже обсудили это. Ты не можешь стрелять.

— Я уже делала это.

— Билли…

— Билли больше не может принимать за меня решение. Никогда не было заказа на мое убийство. Больше я не важна для Евангелины, итак больше нет никакой угрозы.

— В этом я не был бы так уверен, — сказал он, нахмурив лоб.

Я отмахнулась. — Тебе не нужно быть рядом со мной.

Он положил руки на кухонную плату. — Но мне нравится быть рядом с тобой, поэтому заканчивай с этим. Я никуда не уйду.

Между нами повисла тишина. Голова казалась парящей и оторванной. Колин не жаловался, когда я наклонилась вперед и устроила голову у него на плече; он только обнял меня теплой, сильной рукой. От него пахло мылом, кедром и шерстяным одеяло. Это было бы спокойно, если бы картинки прошлой ночи все еще не крутились у меня в голове.

— Итак… если этот Люк говорил о конце света, он действительно имел в виду апокалипсис.

— Под девизом «Это наша последняя ночь на земле»?

— Приблизительно так.

Я выпрямилась. — Это… неясно. Пророчество гласит, что все неподготовленные станут пылью, если никто не сможет остановить поток.

Он приподнял бровь. — Это звучит как конец времен.

— Я знаю. Для людей как мы… все зависит от того, как близко мы находимся к линиям. Для людей Люка… это хуже, совершенно неважно, где они оказались, — мой живот стянуло от этой мысли.

— И тебе нужно следовать связи?

— Нет. Это была участь Верити. Я была только временным решением.

Его интонация стала острее. — Ты не временное решение.

— Я не то имело в виду.

Он сделал шаг ближе ко мне, и ярость заставила его глаза потемнеть. — О да. Ты рассказала Люку, что ты готова сегодня умереть. Я слышал, как ты говорила это.

— Я имела в виду…

— Я совершенно точно знаю, что ты имела в виду. И я знаю, как близка ты была к этому, — он схватил меня за руку и резко встряхнул. — Никогда не делай это снова, иначе я убью тебя собственноручно. Полагаешь ли ты, что Верити хотела, чтобы ты умерла ради нее?

«Беги, Мо!»

— Нет, — мой голос звучал жалко робким.

— Ты думаешь, Люк хотел этого? Он спас твою задницу, Мо. Я не доверяю ему. Я не доверяю ему, и я также не буду размазан по земле, если этот поток, о котором ты постоянно говоришь, зажарит его как курочку в KFC, но когда у него был выбор спасти тебя или последовать за кольцом и Евангелиной, он выбрал тебя.

— Он даже не смотрит на меня, — тихо произнесла я. — Не правильно.

Колин сжал губы и отпустил меня. — Возможно. Возможно нет. Если нет, тогда что-то ускользает от него. Я знаю, что я вижу, когда смотрю на тебя.

— Что?

— Кого-то исключительного.

Я покачала головой, а он слегка улыбнулся. — Я понимаю, каково это, тосковать по спокойной жизни. Я в ее поисках с тех пор, как мне было одиннадцать, а здесь… — он показать на остальной дом. — Но никогда не приближался к ней ближе чем вот это. Поэтому я понимаю это гораздо луче, чем ты можешь себе представить. Но иногда, Мо… иногда ты просто сияешь, и это никак не связано с магией или пророчествами. Это просто ты. Я хотел бы, чтобы ты могла это увидеть.

Я прижала ладони к глазам, и он с недоверием спросил: —Ты там плачешь?

— Нет, я прижала их сильнее. Это ничего не дало.

— Заканчивай уже, ребенок. Почему ты плачешь?

— Я не плачу, — сказала я, но он убрал мои руки от лица. — И прекрати называть меня «ребенок». Я ненавижу, когда ты так делаешь.

— Да, — тихо сказала я. — Мне действительно стоит заканчивать с этим.

Он мягко провел большим пальцем у меня под ресницами, убирая слезы, до того как они упали, и медленно очертил контур моего подбородка.

Я прижала ладонь к его груди. Тепло его тело, которое проникало даже через хлопковую футболку, шокировало, и я могла почувствовать, как бьется его сердце; секунды тянулись невыносимо долго. одеяло соскользнуло на пол, и он закрыл глаза на довольно долгое время.

— Мо? — его рука опустилась, остановившись у меня на плече так, что один палец скользнул под бретельку моего топа.

Мир мог погибнуть, но Колин выглядел спокойным, уверенным и живым всего в сантиметре от меня, и внезапно мне показалось, что это самая лучшая идея.

— Это больно? — прошептала я и прикоснулась к бинту на его руке.

— Нет, — другая его рука обняла меня вокруг бедер, прижав меня к стойке.

— Хорошо, я потянулась к нему, совсем немного, и он резко втянул воздух, накручивая бретельку вокруг пальца, натянул ее и притянул меня ближе к себе.

— Мо, — предупреждающие повторил он.

— Скажи мне, что я должна прекратить.

Он покачал головой, короткое движение отрицания, и поцеловать его было самым простым в мире, поэтому мои губы слегка прижались к его. Он затих. Я немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, которые, темные и сверкающие как ночное озеро, искали что-то незнаком у меня на лице.

— Скажи мне, что я должна прекратить, — попросила я еще раз, наклоняясь вперед, и на этот раз он поступил также. Его рука переместилась мне на спину.

Это не было похоже на поцелуй с Люком. Что-то более стабильное и простое. На вкус Колин был безупречным с ноткой пряности, и я почувствовала, как полностью поддалась желанию. Он придвинулся ближе, крепче прижав меня к своей крепкой, широкой груди; жар его кожи обжигал меня даже через ткань. Я потянула край его футболки, и он перестал меня целовать лишь для того, чтобы стянуть ее через голову и бросить на журнальный столик перед диваном. Он остановился, посмотрел на меня, затем сдвинул лямку майки так, что плечо обнажилось, и медленно провел по шее кончиками пальцев. Я наклонилась вперед, чтобы поцеловать его сразу же возникло ощущение, что в крови едва ли остался кислород.

Его волосы были мягче чем выглядели, он носил такую короткую стрижку, от чего мне казалось, что они жесткие и щетинистые, но те оказались мягкими как пух, и я провела по ним рукой, затем по широкой спине, испугавшись, наткнувшись там на шрамы.

Его зубы коснулись моей ключицы, я жалобно застонала и накрыла его рот своим, упиваясь его вкусом, как концом лета, совершенный свет и жара, и медленное горение. Кончики моих пальцев сомкнулись вокруг его пряжки на ремне, и вдруг он подскочил; его руки сомкнулись вокруг меня как клетка, в то время как он быстро и тяжело дышал.

— Что?

Он прислонил свой лоб к моему и закрыл глаза.

— Нам нужно остановиться.

— Что? Почему? Я же не серьезно говорила об этом ранее.

— Я знаю. Но так нужно, — он поправил бретельку моего топа и разгладил волосы.

— Почему? — я страстно желала, чтобы одеяло снова было бы на мне, тогда я бы спряталась под ним от его слов.

— Послушай, было бы классно вместе упасть в кровать, но это не заставить исчезнуть все остальное.

Под всем остальным он имел в виду Люка. Невероятно, как этот парень смог разрушить все, даже не присутствуя в комнате. — Ты говоришь нет.

— Это сложно. Все, что касается тебя, сложно. Твой старик и твой дядя, ты и Верити и Люк и Магия. Я не уверен, что есть способ избежать всего этого.

«Я не заплачу. Я не заплачу.» Вместо этого я так сильно прикусила язык, что почувствовала металлический привкус во рту. — Отлично, что ты собираешь самый легкий способ сбежать, Колин. Это самые мерзкие причины.

Он устало кивнул.

— Возможно. Но даже, если бы их не было, я все равно сказал бы нет.

Я отвернулась.

— Вау. Спасибо за то, что сообщил это в такой деликатной манере.

Он снова подошел ко мне, взял меня за запястья и крепко сжал. Я смотрела на гранит у меня под ногами и как сумасшедшая пыталась выглядеть злой, а не униженной. Он наклонился ко мне, и его голос щекотал мне кожу.

— Я же тебе сказал. Ты сложная. Мне не нравится ничего сложного, Мо. Мне не нравятся отношения. я предпочитаю что-то простое и без обязательств, а с тобой в придачу появляется больше обязательств чем с проклятой клятвой на крови. И самое страшное, что меня это не волнует.

— Тогда в чем проблема?

— Посмотри на меня.

Прошла вечность. Сложилось ощущение, словно звезды сгорели и переродились заново, прежде чем я смогла набраться сил для этого. Когда мне, наконец, удалось повернуть голову, его рот находился всего в сантиметре от моего, глаза черные как обсидиан, и наше дыхание смешалось, когда он произнес каждое слово медленно и четко как обещание:

— Я не буду твоим козлом отпущения, — я попыталась протестовать, но он перебил меня. — Для этого тебе стоит поискать кого-то другого. Реши, что происходит между тобой и Люком. Реши, чего ты хочешь, не только от меня, а от своей жизни. Если ты сделаешь это, не раньше, мы сможем обговорить остальное, — он отпустил мои руки и отступил назад. — Поняла?

Я кивнула, так как не доверяла своем голосу.

— Между нами все в порядке?

Я снова кивнула. Возможно когда-нибудь, если я сделаю, будто бы это правда, то это и станет правдой. Когда-нибудь.

— Хорошою «Скажи мне, что я должна прекратить», — передразнил он меня и вздрогнул, когда снова одевал футболку. — Господи Боже. Я же знал, что ты стала бы искушением.

Я ждала, пока он пересечет комнату, тем самым выиграв момент, чтобы разложить мысли по полкам. — Что теперь?

— Теперь я отвезу тебя домой.

— Нет! Пожалуйста, Колин. Я не могу, не после всего, что случилось с Билли, а потом с Ковальски… Я просто не смогу быть нормальной. Не сегодня ночью.

Он вздохнул и в ожидании посмотрел на меня.

Я громко вздохнула. — Можно я останусь здесь? Только на одну ночь? Я посплю на диване, ты даже не заметишь меня.

— Только на сегодняшнюю ночь, — сказал он криво улыбаясь. — и я сплю на диване.