Ни для кого не секрет, что люди пропадают. Пропадают не только у нас в России, но и во всем мире. До сих пор не существует четких методик поиска, поэтому возникают такие бредовые идеи, как похищение людей инопланетянами или исчезновение в пространстве-времени. Не отрицаю, что эти теории, как и любые другие, имеют право на существование, но за 25 лет исследований в этой области я с подобными случаями на практике не сталкивалась. Все больше несчастные случаи, потеря памяти и убийства.

Все биологические предметы имеют излучение. Есть люди, которые могут ловить эти излучения и входить с ними в резонанс. На этом основана моя методика поиска пропавших людей, живых и даже не совсем живых.

Например, пропал пожилой мужчина в районе Тосно в Ленинградской области. Меня пригласили через две недели. Поиск происходил в лесу. Точкой отсчета был найденный велосипед. Сигнал уходил вглубь, к болоту. Пять часов мы шли рассеянной цепочкой из шести человек в направлении сигнала. Дошли до поляны. Здесь сигнал не просто резонировал с пропавшим, вся поляна была заполнена информацией о мужчине. Сигнал как бы отражался от края поляны и возвращался ко мне. Я объяснила, что здесь что-то произошло и дальше поиск продолжать нет смысла. Поляна находилась на краю болота, в болото сигнал не уходил. По-видимому, человеку стало плохо, а потом его могли потревожить звери.

Занимаясь поиском пропавших людей, я практически оказывала психологическую поддержку тем, кто ищет близких людей. Искать можно долго. Некоторые ищут всю жизнь. Люди чувствуют себя виноватыми в пропаже родственников и друзей. И это чувство вины не дает им наслаждаться полнотой жизни.

Много лет назад я задала вопрос женщине, на глазах которой похитили мужа с большой суммой денег. Она пришла ко мне через шесть лет, заплатила деньги, мужа мы не нашли. Она его очень любила, но после моего вмешательства развелась с ним, успокоилась, вышла замуж. Я ей задала вопрос: «Вы заплатили немалые деньги, но не получили результата. Вы остались довольны. Почему?»

Она сказала: «Я заплатила, вы занимались поиском, я в это время могла жить, потому что кто-то другой занимался этой работой».

Люди, потерявшие близких, теряют способность «просто жить». И когда кто-то другой занимается поиском, они получают передышку «на жизнь». Задача поисковиков состоит не только в том, чтобы искать, а также в том, чтобы поддерживать «пламя жизни» в ищущих.

Марокко. Февраль 2012 г.

История этого поиска началась давно. Несколько лет назад и не со мной. Я подключилась к нему два года назад, а соприкоснулась с ним лет пять назад. В то время я искала на побережье Черного моря трехлетнюю девочку. Ее похитили недалеко от Анапы. Тогда мне впервые и бросилось в глаза объявление на улицах города с фотографией бабушки и внука, тоже пропавших в этом городе. Через 4 года ко мне обратились за помощью в поиске этих людей. Было ясно сразу, что бабушки давно нет в живых, а мальчик жив. На момент похищения ему было 7 лет. Я занималась этим поиском 2,5 года. И след привел в пустыни Марокко. Дело это интересно тем, что я впервые столкнулась с таким явлением, как дети-комбатанты. Это люди, которых похищают и готовят из них смертников-террористов. Много лет назад я сказала, что лет через 15 терроризм будет иметь славянское лицо.

Первая информация была просто нереальной. Все утверждали, что видят мальчика в пустыне, описывали какие-то постройки. Я не поверила и стала раскручивать след постепенно. Он прошел через Украину в Турцию, через Европу в Африку. Понадобилось много времени, чтобы понять схему преступления. Везли людей через море в Турцию. Там были лаборатории, где людям, вернее, детям и подросткам «стирали» память, а потом отправляли в пустыню для физической подготовки. Оплачивали все это Объединенные Арабские Эмираты. Схема была найдена, но сколько стран пришлось проехать, пока я ни попала в пустыню. Мальчик жив, но вытащить его оттуда невозможно. Память «стерта», документы другие, возврата в прошлое пока нет. Надежды на то, что, повзрослев, он что-то вспомнит, практически не существует. Никаких операций в этих странах предпринять невозможно. Красный Крест принимает заявления по поиску родственников только в Европе. Другие страны и континенты ему неподвластны.

Когда группа выехала в Турцию, мы столкнулись с незримым противостоянием подобных нам людей. Приходилось работать или ночью, или в то время, когда совершались молитвы. В это время противоборствующая сторона ослабляла свое внимание.

Я 20 лет посещаю Турцию, но когда я увидела на картах водную гладь и побережье, на котором придется искать, я чуть не заплакала от бессилия. Но след привел все-таки в пустыню, и я поняла, что первое впечатление – самое верное, и, каким бы ирреальным оно ни казалось, не надо от него отмахиваться.

В пустыне я работала одна. Остальные были на связи. Сложность в том, что в это время года я – белая женщина – оказалась единственной на корабле, перевозившем пассажиров через Гибралтар, чем вызвала повышенное внимание полиции и пограничников к своей персоне. На Востоке женщина вообще не может путешествовать без мужчины, только в сопровождении мужа или брата. Я свалила все на то, что я писательница и ищу экзотику в этих местах. Экзотики хватило с лихвой. Арабского языка я не знала, а на французском говорят только полицейские и официальные чиновники. По счастью, моя легенда сработала. Через два дня я встретила на выезде из города того же полицейского, который вытащил меня из автобуса при въезде и долго допрашивал. В Марокко оказалась двойная охрана: гражданская и военная – при въезде и выезде из города. У них в пустыне нет границы с Тунисом. Стоят палатки с военными. И всё. Моя задача была вернуться оттуда живой. Я вернулась, хотя пережила нападение трех подростков на побережье…

Случай из практики

В конце 1997 года к нам обратился г-н Троицкий по поводу пропажи 6 декабря своего сына. Что было интересно? Он показал фотографию. Мы дали информацию. Она совпала с тем, что уже получила полиция, поэтому он предложил нам работать. В первый же день выплыла очень странная информация: у пропавшего очень легкая травма головы и очень мучительная смерть. Мы не могли понять, в чем дело, ведь травма не могла привести к смерти. Когда нашли тело в марте, то все стало ясно: его закопали практически живым. Как мы работали? Привели продавцов из магазина, куда заезжали преступники. Те видели только их спины во время погрузки в багажник машины купленных товаров. Сняли информацию с продавцов и нашли маршрут, по которому уехала машина. Сразу описали подвал, где находился похищенный и в каком он там положении находится. Было это в г. Чехове, но нам в голову не пришло, что это могла быть воинская часть.

Пожалуй, за всю мою историю поисков это был самый зверский случай расправы с похищенным. Через пять лет мне попалась эта заметка в «Московском комсомольце».

МК, 27 мая 2002 г.

Офицер-вымогатель приказал похоронить жертву живьем.

Заслуженный приговор бандитам, на совести которых похищение и зверское убийство крупного столичного бизнесмена Троицкого, сына одного из руководителей российской самолетостроительной корпорации «Миг», вынес на днях Московский городской суд. Преступники держали коммерсанта в плену на территории подмосковной воинской части, а затем похоронили в лесу заживо. Закапывали жертву… солдаты по приказу командира части! Как сообщили «МК» в суде, преступный замысел родился у рабочего одного из московских автосервисов 38-летнего Сергея Ахмедзянова, который последние месяцы фактически был личным автомехаником Троицкого. О состоятельном клиенте Ахмедзянов рассказал своим приятелям, и сообща они решили похитить предпринимателя. В преступной операции было задействовано более 10 человек, в том числе командир воинской части 51856 Виктор Бежбармаков (часть дислоцировалась в подмосковном Чехове и в тот период расформировывалась) и двое солдат.

6 декабря 1997 года похитители приехали к дому Троицкого на улицу Тихвинскую и вызвали бизнесмена якобы для того, чтобы обсудить деловое предложение. Затем они силой запихнули его в машину и увезли в воинскую часть в Чехов. Там бандиты завели пленника в оружейную комнату, пристегнули наручниками к батарее и, прежде чем запереть, потребовали самому назвать цену своей свободы. Через некоторое время навестить узника пришел лично командир части Бежбармаков и приказал солдатам охранять его, пообещав заплатить за «службу». В тот же вечер коммерсант предложил в качестве выкупа 20 тыс. долларов, но этого им оказалось мало. Негодяи избили жертву, а сами отправились в Москву обналичивать похищенную у Троицкого кредитную карту. Шайку ждал богатый улов: на счете оказалось 36 тыс. долларов. Это так обрадовало злодеев, что возможность получить выкуп потеряла для них всякий интерес, и они решили избавиться от хозяина денег.

Следующим вечером преступники избили несчастного узника до потери сознания, а затем волоком потащили в лес к заранее вырытой солдатами могиле. Те же солдаты бросили Троицкого в яму и закопали заживо! За грязную работу военнослужащие получили от командира 1000 долларов…

Задержать бандитов удалось только спустя полгода. Сначала оперативники вышли на автомеханика Ахмедзянова, вслед за ним были арестованы другие подельники. Перед судом предстало 8 человек, среди них солдаты и командир части (остальные участники преступления находятся в розыске). Самый большой срок наказания суд назначил Ахмедзянову, приговорив его к 11 годам тюрьмы. Легко отделались военнослужащие, которые признаны виновными в укрывательстве преступления и приговорены каждый к 4 годам и 2 месяцам лишения свободы в колонии-поселении. Бежбармаков проведет на поселении 3,5 года.

Швеция, Стокгольм, январь 2014 г.

Обычная встреча в ресторане «Васаби» на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Я консультирую красивую девушку лет двадцати девяти по вопросам семейной жизни. Звонок. Несколько неожиданный. Звонит юрист и просит помочь в деле поиска двух малолетних детей, подданных Великобритании. Дело находится в юрисдикции г-на Астахова, уполномоченного по делам ребенка при Президенте РФ. И вдруг… у девушки начинает идти информация по этому делу. Я изумлена. Все записываю. Через час нам высылают на почту подлинную информацию. Она полностью совпадает. Я предлагаю девушке попробовать себя на новом поприще и поработать со мной. Она соглашается.

События начинают развиваться столь стремительно, что мы с трудом успеваем их отслеживать. Мать детей – подданная США. Я связываюсь с американским консульством в Санкт-Петербурге. Мне отвечают, что лучше пусть им позвонит гражданин США. По чистой случайности в Москве находится моя знакомая из Лос-Анджелеса. Она связывается с консульством, объясняет им, кто я и чем могу помочь, на хорошем английском языке. Я этим языком владею, но в определенных пределах. Через 40 минут мне звонят из консульства и разрешают помочь в этом деле.

На другой день мы понимаем, что без меня полиция не найдет отца, который похитил собственных детей, если можно так выразиться. В это время я находилась на сеансе массажа. Выхожу, и мне предлагают вылететь в Стокгольм, где ожидается дальнейшее развитие событий: смена внешности, документов и выезд в другую страну. На данный момент времени прошло два месяца с момента исчезновения детей и отсутствия о них какой-либо информации.

По нашим предположениям, произойдет смена паспортов и вылет в США через Канаду из Норвегии. Местом проживания детей является Лондон. Пока я одеваюсь, массажист заказывает такси в аэропорт, где я должна успеть на последний рейс компании «SAS» в Стокгольм. По пути получаю на карту деньги на поездку. В аэропорту мне кто-то звонит, но говорят по-английски. Я понимаю, чего от меня хотят, но могу ответить грамотно только по-немецки (мой второй почти родной язык). Прошу прислать машину в аэропорт Стокгольма. Меня с трудом понимают. Как оказалось позже, звонили из Лондона. Машину они прислать никак не могли. Я поясняю, что тогда ничего не надо, разберусь сама. Идет уже вызов на посадку.

Прилетаю в Стокгольм. Меня не пропускают пограничники, хотят узнать, какой у меня заказан отель, ведь обратного билета у меня тоже нет. Пытаюсь объяснить, что я на пару дней. Причины объяснить не могу, иначе меня вообще не впустят. Назвать отель не могу, в Стокгольме никогда не была, а врать не приучена. В этот момент какая-то русская женщина предлагает мне помочь. Я прошу перевести, что меня встречают друзья из английского посольства (первое, что приходит в голову). Слова «инглиш амбассадор» оказались волшебными. Меня пропускают в страну.

Сажусь в автобус и еду в сторону железнодорожного вокзала, где должны развиваться последующие события. Наш подозреваемый должен появиться там. Снимаю отель, иду осмотреться и сразу же натыкаюсь на «наружку». Сто метров – стоит один мальчик, поворачиваю – сто метров – другой. Понимаю, что прогулки по ночному Стокгольму не получится. Кто за мной следит? Шведы, англичане, американцы – кто их разберет, но жить хочется, а от ножа в темном переулке можно и не увернуться. Откладываю знакомство с городом на завтра.

Возвращаюсь в отель, ужинаю и в номере связываюсь с группой сопровождения. Один человек в Москве, второй – в Санкт-Петербурге. Работаем всю ночь, чтобы понять, где дети, где отец. Вычисляем два поезда в Норвегию, на которых может ехать отец. Моя задача – его перехватить и сдать полиции. Сообщаем связным в Москве номера паромов и время выхода из Стокгольма. Сообщаем номер самолета, на котором все полетят из Норвегии в Канаду. Я поражаюсь точности видения новой знакомой, которая точно с экрана телевизора считывает номера рейсов самолетов, паромов и поездов.

11 января 2014 г.

В Стокгольме выпал снег. В этом году я вижу его впервые, возможно поэтому Стокгольм произвел на меня неизгладимое впечатление. Королевский город, засыпанный чистым, каким-то первозданным снегом. Выхожу на платформу вокзала, нахожу точку, чтобы не привлекать к себе внимания. Пассажир не явился. Он уехал вторым поездом после обеда. У меня было его фото, я его узнала сразу, но подойти к нему и что-то спросить не могла. Не имею права. Полиции рядом не оказалось. Интересно, что в этот момент мне звонят и сообщают, что я его вижу. Я и так знаю, что я его вижу. Он поедет в 9-м вагоне. «Ошибочка, – говорю я. – Он едет в 6-м вагоне». Возможно, на тонком плане что-то перевернулось и 6 превратилось в 9. Но вагонов всего шесть.

Случай уникален тем, что я столкнулась с похитителем нос к носу. Детей с ним не было. Их везла на пароме его мать. Там много людей, легко затеряться. Я передала информацию, взяла билет на первый утренний рейс и пошла по городу. Больше за мной никто не следил. Моя роль была закончена. Меня попросили сделать финансовый отчет, но его до сих пор никто не забрал. Я теперь знаю, что есть такая профессия, совершенно сказочная: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Это о поисковиках.

Я иногда работаю и не знаю на кого. Кто платит деньги, тоже неизвестно. Пересылка денег на карту позволяет заказчику оставаться неизвестным. Для меня важен результат, но он тоже не всегда известен. Я знаю только одно: нельзя отказывать никому, если можешь помочь. Интересен был ответ на мой вопрос: «Как вы на меня вышли?» – «Вы же работали с итальянскими спецслужбами!» Да, я когда-то давно искала пропавшую в Италии девочку, но информация отдавалась в полицию и не через меня. Я была за кадром. Как пошутила моя приятельница: «Ты, может, и не работала с итальянскими спецслужбами, зато они с тобой работали».

Индия, Гималаи, июль 2014 г.

10 июня 2014 г. По телевидению прошла информация о перевернувшемся и упавшем в реку автобусе с русскими туристами в Индии, в Гималаях. Два покойника, один пропавший, остальные травмированы. Мне звонок. Могу ли я помочь в этих поисках? Естественно, я соглашаюсь. Искать надо пропавшего молодого человека, унесенного рекой. Родственникам долго не разрешали выехать на место происшествия. Там работали индийские спасатели и сотрудники посольства России. Труп не нашли.

Родственники получили разрешение, приехали и поняли, что искать традиционным путем просто не получится. Условия не те. Надо предпринимать что-то другое. Обзвонили известных экстрасенсов и поисковиков. Предложили большие деньги. Никто не взялся. Я согласилась и объяснила, почему им отказали. Поиск – дело хлопотное и опасное, а деньги можно взять только по результату. И самое главное, чего опасаются знаменитые: вдруг не найдут, пострадает их репутация. А моя репутация такова, что хуже уже не будет, поэтому я всегда соглашаюсь, если вижу результат.

Поиски в Индии. Снимки автора

Нам выдали карты Гималаев, сделанные со спутников и распечатанные типографским способом. Родители юноши никак не соглашались с таким нетрадиционным видом поиска, но моя коллега их убедила нам поверить. Она вышла на связь с умершей бабушкой юноши.

Бабушка возмутилась, что кому-то из родственников не отдали завещанные ею серьги. Моя коллега дала точное описание этих серег. Информация была настолько личной, что нам поверили, и я полетела в Гималаи, а моя коллега осталась на связи в Москве. Обычно на место происшествия вылетаю я одна, где пытаюсь на местности совместить картинки в головах группы связи, карты и реальность, окружающую меня.

Предварительно на карте было отмечено место поиска и было сделано его описание. Мне оставалось его только найти на местности. Мы торопились. Начинался сезон дождей. Я рассчитывала на пару месяцев, мне дали неделю, даже меньше. Сам поиск длился три дня. Началось с жуткого невезения. Заказали два вертолета, но они подлетели к горам и не смогли пробиться через пелену дождя. Пришлось возвращаться в Дели. Добирались часть пути на самолете местной авиакомпании, часть пути – на машинах. Мне в пути стало плохо, я чем-то отравилась, но все-таки доехали. Состояние для работы было не самое прекрасное, но… выбирать не приходится.

Работа была морально очень тяжелой. Состояние юноши было на грани жизни и смерти. Это очень отравляло атмосферу поиска. В Индии работать физически было легко: мягко встраиваясь в потоки, мы получали нужную информацию. Да и деньги делали свое дело. Родственники щедро оплачивали работу индийских военных, которые нам помогали. У меня было два телохранителя: военный 35 лет шел на шаг впереди и полицейский 50 лет – на шаг позади. Кругом заросли, высота 4 км над уровнем моря, змеи, леопарды. Слава богу, нас никто не покусал.

Заказчики очень хорошо организовали и поиск, и мою охрану. Сигнал ловился легко. Один из группы сопровождения вычерчивал дорогу к месту. Сигнал идет напрямую, а ехать надо по горной дороге, которая петляет, через мосты переходит с одного берега реки на другой. Дорога узкая, между пропастью, в которой бурлит река, и отвесными стенами гор, с которых сыпятся камни. Мы ехали в двух машинах. Когда встречался завал, на помощь приходили грейдеры (машины с ковшами, разгребающие завалы). Приходилось ждать по 2–3 часа. Здесь я побывала как бы на съемках фильма ужасов. Любой камень, упавший на крышу машины, мог стереть нас с лица земли. Одну такую сплюснутую машину мы уже видели. Правда, не знаем судьбы ее пассажиров.

Нам повезло. В это же время по дороге ехал знаменитый гуру, а за ним – несколько автобусов его поклонников и учеников. Но первыми после расчистки завалов уезжали мы. Когда мы отъехали с первой военной базы, где ночевали, ее затопило. Вода шла за нами следом. Сезон дождей начался. Ехали мы вниз по правому берегу реки. И вдруг мне стало плохо в машине. Я выпадала из реальности, засыпала на ходу. Мы не могли уехать с этого места. И я поняла: это место сигналит о чем-то. Пристально вглядываясь в противоположный берег реки, я узрела тропинку и два домика выше. На память пришла картинка, которую мне описывали в Москве. Пейзаж соответствовал обоим вариантам.

Мы позвонили всем, кто был на связи. Все подтвердили, что место это. Каждый почувствовал это по-своему. Спустились вниз к плотине, но подняться по другому берегу вверх было невозможно: запрет на въезд, вода хлынула с гор. Пришлось уехать. Меня там не оставили, опасаясь за мою жизнь. Поиск пришлось прекратить. Я пыталась еще два раза возобновить поиск, но родственники меня не поддержали. Выбор всегда за ними.

По нашей информации, юноша оправился от травм, у него была полная потеря памяти, но он жив и здоров. И никто меня не переубедит в обратном.

Китай, Гуанджоу, октябрь 2014 г.

Это – самый непредсказуемый поиск в моей жизни. Здесь похищение 20-летней девушки, которую сначала оклеветали, затем обманули и похитили. Китай – это вам не Индия и не Европа. Здесь шутки плохи. Выезжая туда, мы с коллегой проконсультировались у человека, который вел переговоры о заложниках. Информация оказалась небесполезной. Здесь мы разделили работу. Девушка перед похищением два года жила в Китае, учила китайский язык и подрабатывала в магазине продавщицей. Одна из нас собирала информацию в торговом центре о ней, другая встречалась с друзьями и знакомыми в надежде ухватить ниточку истины.

Было безумно интересно наблюдать, как складываются обстоятельства, чтобы помочь расследованию. Девушка, с которой делила квартиру наша подопечная, назовем ее Дайяной, упорно не хотела с нами встречаться, ссылаясь на то, что она все рассказала полиции. Мы не настаивали, но попробовали застать ее врасплох, и у нас это получилось. Мы без предупреждения позвонили ей в дверь квартиры, сказав, что ведем независимое расследование, и попросили ее просто ответить на несколько вопросов. Она вышла в шортах и шлепанцах в холл, и мы начали беседу.

Через 5 минут спускается ее бойфренд и объясняет по-английски, что у него сломался ключ, когда он закрывал квартиру. Ей ничего не оставалось, как объяснить ему, что делать дальше и куда пойти. Это заняло два часа, в течение которых она была в нашем распоряжении. Фортуна оказалась на нашей стороне. В процессе поисков, когда мы шли по сигналу по улицам города, не зная языка и рисуя маршруты, меня обвинили в паранойе. Я сказала, что за нами следят, хотя одного китайца от другого я никогда бы не отличила. Но я чувствовала слежку. Только в Москве с меня сняли это обвинение, узнав, что за всеми иностранцами, приехавшими индивидуально (не в группе), не по туру, ведется персональная слежка. Таких моментов было много, но самое страшное было в другом.

Как только мы начинали смотреть тонкий план и искать девушку, нам «били» по голове внутри, и мы ощущали это физически, а не на тонком плане. Надо было что-то делать. Я выработала железную формулировку: «Я – китаянка. Это моя родная земля. Отстаньте!» Помогало. Каждый выкручивался в этой ситуации сам. Китай – такая полицейская страна, в которой, по-моему, потеряться просто невозможно. Если едешь на машине, на дороге висят лампы и видеокамеры, которые фиксируют номера проезжающих машин. И это несколько раз. На автовокзале полиция «прокатывает» паспорта всех ожидающих автобусы пассажиров.

Приехав в другой город, я поехала на мопеде (это такая разновидность такси) и поняла, что в сельской местности есть рисовые поля и рыбные пруды, где никого не спрячешь. Спрятать человека можно только в барже на воде или каком-либо другом виде водного транспорта. Если подъезжаешь к домам, тут же собирается толпа на тебя посмотреть. Китайцы, как муравьи, сбегаются мгновенно.

Мы определили по карте район поиска. Пробыв там дней десять, я поняла, что наш поиск опасен для жизни девушки и предложила уехать. Главное – девушка жива и здорова. Вся собранная нами информация впоследствии подтвердилась. В этой истории до сих пор много странного, и она еще не закончена. Дайяна, конечно, знала больше, чем сказала, но смертельный страх в ее глазах выдал ее с головой. Она боялась за свою жизнь. Эту ниточку нам не удалось пока потянуть.