Потихоньку ситуация нормализовалась, появилась постоянная и относительно приличная публика. В «Неву» на выступления стали приглашать стриптизерш. Естественно, в скором времени их бандиты всех перетрахали. Дело молодое, гормоны играют. С некоторыми парни Уральского задружили.

У юного бандита Перса сложились романтические отношения со стройной, миловидной брюнеткой Леночкой. Однажды в кабаке за общим столом гульбанила братва со своими девками. Уральский зависал с зеленоградской шельмой по кличке Рыжая, девицей наглой и хулиганистой. Шпрот привел с собой симпатичную жучку, которая, якобы, тесно общалась с одним известным Уркой. Ее красивое лицо пересекал инфернальный шрам.

Была пятница. В субботу в программе собирались показывать женские бои в грязи под руководством известного шоумена Сергея Князева. Артистки перепутали и приехали на день раньше. Видать, делать им было нечего, и они (артистки с администратором) остались в «Неве» посмотреть атмосферу, попить, повеселиться.

В процессе общения за бандитским столом подруга Урки решила проехаться на блат-педали. Может, просто лизнула лишнего.

— Слышь, шансонетка, ты какое право имеешь с братвой за одним столом сидеть? — наехала блатарка на стриптизершу.

Леночка, девушка легкомысленная, но не хабалистая, абсолютно беззащитная сразу потерялась. Заступился за нее не подвыпивший тормоз Перс, а хулиганка Рыжая.

— Послушай, подруга, если братва посчитает нужным, они сами скажут, сидеть ей тут или нет.

Слово за слово, бабы сцепились. Без ударов. Сначала таскали друг друга за волосы. Потом свалились на пол.

— Разнимаем? — спросил гуманист Уральский Шпрота.

— Да пусть дерутся, — махнул рукой жестокосердный Шпрот.

У девок быстро кончились силы. Высокое бандитское жюри зафиксировало боевую ничью. К босяцкому столу осторожно приблизились артистки из женских боев.

— Ни фига себе, у вас тут коррида. Нам-то зачем нужно деньги платить?

— Ну, бывает…, — обреченно вздохнули гангстеры, разводя потрепанных девиц подальше друг от друга.

Гудьбарий в Неве. Серега Толстый, автор, Шпрот, Родня, Геннадий Жаров, руководитель группы Амнистия Сергей Трофимов. 1993 год.

Иногда в ресторане случались гораздо более серьезные разборки. Шалман Уральского постепенно стал популярным среди московской братвы. Году в 1994 в «Неве» праздновал свою днюху один из Сирот. Было в Сокольниках такое образование из двенадцати человек. Структурно эта семейка входила в звено Каракуля, шумливого сокольнического блатаря. Старшими являлись трое громадных кабанов от ста тридцати до ста пятидесяти килограмм весом. Двое из них даже ходили с трудом. Кто-то остроумно подогнал им такую «погремуху» — Сироты, одну на всех.

Засиделись за полночь. Большинство гостей разъехались. Остался один из Сирот, кажется, как раз именинник. Их младший по кличке Базин и Григорий с водителем Русланом. В кабак зарулили на ночь глядя два мощных типа, таких же, как Сироты, только без жира. Одного из них, Самосвала, Уральский поверхностно знал. Здоровались пару раз. Он играл в американский футбол и, по слухам, обладал неимоверным здоровьем. Ходила по району история, что в клубе «Секстон» «Ночных Волков» на Соколе он один уложил всю охрану. Второй визитер оказался его младшим братом, но еще здоровее. Шапочного знакомства хватило, чтобы они оказались за общим столом, как принято у братвы. Долго ли коротко, у Самосвала происходит словесный конфликт с Сиротой. Рецидивист, на правах хозяина, попытался их примирить. Бухие ведь все. Ни в какую… Самосвал отвечает нарочито грубо. А Гриша пьяный значительно добрее, чем трезвый. И миролюбиво так продолжает увещевать: «Ты хоть возраст мой уважай». Каторжанину было тридцать четыре, а Сирота и Самосвал лет на десять помладше. В ответ каторжанин услышал непотребное: «Да мне по хрену, сколько тебе лет!». И конкретно посылает Уральского на три буквы. У того моментом срабатывает лагерный рефлекс — оскорбленный арестант тут же бьет наглецу в рыло. В голове Григория мелькает: «Сейчас он зарядит в обратку, и я всю мебель в «Неве» соберу!». С перепугу гангстер выхватил нож и начал шинковать грубияна, как тесто на вермишель. Уральский остановился только тогда, когда Самосвал распластался в луже крови. Потом выяснилось, что разъяренный каторжанин нанес ему девятнадцать ножевых ранений. Водила гангстера Руслан, щупленький, вообще не боец, но не растерялся — вскочил на стол, чтобы достать и, хрясь! стаканом в голову младшему брату Самосвала. Тому хватило. Душком, видно, слабоват, даром, что внешне громила. Самосвал буквально плавает в крови. Базин по ходу срывает с него золотую цепь. Григорий на бегу приказал: «Верни, мы не мародеры…», — а младший брат Самосвала вслед бросает что-то типа: «Посмотрим, что на это скажут «измайловские».

На следующий день Григорий поехал к Каленому. Сказать, что тот был разъярен, значит ничего не сказать. Ведь «измайловские» граничили с Сокольниками и, наряду с «подольскими», считались сильнейшей в Москве ОПГ. Каленый дорожил нормальными отношениями, которые сложились у него с грозными соседями. Он конкретно орал на рецидивиста. Гриша не видел своей вины, но получилось так, как получилось. Огрызнулся Уральский только раз, когда Каленый бросил ему: «То, что тебя послали на хрен, еще не повод резать человека».

— Извини, уважаемый, я арестант. Для меня это повод.

Григорий вспомнил, что коротко пересекался с одним из лидеров «измайловских» Лешей Жидом.

— Будь, что будет, — решил каторжанин: поеду, поясню, как все произошло. Раз война может из-за меня разгореться.

Номера телефона Жида у него не было, каторжанин на удачу поехал к отелю, где они регулярно собирались. Ждать пришлось не долго. На нескольких машинах подъехала большая группа парней. Среди них был Леша Жид. Подойти к нему Уральскому сначала не дали. Гриша издалека напомнил измайловскому авторитету, где они встречались. Тогда арестанту позволили приблизиться. Григорий вкратце изложил суть вчерашнего инцидента. Один из парней грозно спросил: «Ты зарезал «измайловского?»

— Он же сказал, что те назвались уже после свары, — оборвал парня Жид.

— Если ты соврал, мы тебя из-под земли достанем, — не унимался агрессивный парняга.

— Он же сам приехал, — снова вступился за каторжанина Жид.

Гриша оставил номер своего телефона и был отпущен с миром.

Самосвал оказался не «измайловским». Для чего эту чушь брякнул его брат, неизвестно. Он выжил, заявление, естественно, не написал. Один раз рецидивист пересекся со своим терпилой на «стрелке» в Лобне, куда подъехал по просьбе своего друга Котика. Самосвал извинился, поблагодарил за то, что Григорий не стал его добивать и не снял цепь. Потом сказал странную фразу, над которой мнительный арестант долго кабалил: «Я про тебя по-другому думал…». А когда разоблачили козни Шпрота, все встало на свои места. Они вместе травились, и Олег плел бедолаге Самосвалу всякую хрень, отчего тот решил, что Уральский станет для него легкой добычей. Вот громила и нарвался, став невольной жертвой подлых интриг наркомана.

К сожалению, у Самосвала начала гнить жопа. Туда свирепый арестант нанес наибольшее количество ударов. Подраненный громила часто лежал в больнице. Друзья-приятели услужливо возили ему в госпиталь отраву. И прямо там, на больничной койке он и умер от передоза. Вслед за Самосвалом сгинуло большинство участников этой истории.

Один из Сирот крякнул в Турции с перепоя. Второй попал в лагерь и представился там. Вроде как тоже — передоз. Третьего, как раз участника конфликта, Сироты сами из коллектива еще раньше выгнали, и где он, неизвестно. Базин отсидел срок за вымогательство и пропал с Гришиного горизонта.

Нет уже в живых Леши Жида, который великодушно и справедливо отнесся к ситуации Уральского.

Со своим водителем Русланом каторжанин вынужден был расстаться, когда тот начал травиться. Он разбился на мотоцикле в Индии.

Шибко блатной Каракуль с Каленым не сработался, и лидер Сокольников отправил блатаря на вольные хлеба. Большинство людей Каракуля перебежало к Каленому или вообще завязали с бандитизмом…

Позднее рецидивист узнал: хоть Каленый и орал на него, но когда местный шпанюк Картина прибегал жаловаться, что его где-то побили, то лидер Сокольников рычал на него: «Что вы жаловаться бегаете!!! Вот Уральский — берет и режет, если его касается!!».

Доставалось в «Неве» не только блатным и случайным посетителям.

Летом 1994 года в Сочи сокольнический «стремяга» Антон познакомил Уральского с двумя громилами Кнопой и Костылем. Крупные, абсолютно безбашенные парни быстро нашли общий язык с Гришей и часто поддерживали его на «стрелках». Однажды каторжанин пригласил их на концерт популярного шансонье Геннадия Жарова. Костыль предупредил, что приедет с известным авторитетом Борей Ястребом. На таких мероприятиях в «Неве» — кабак битком, дым коромыслом. Все, как всегда. Только Ястреб неожиданно привез с собой еще человек пять отборных головорезов. Ну что поделать? Каторжанин привычно вздохнул и дал указание накрывать «поляну». Согласно законам босяцкого гостеприимства. Гриша впервые увидел этого маститого преступника, непобедимого и крайне упертого на «стрелках». Свирепой внешностью и хромотой Ястреб напоминал какого-то старого пирата. Криминал был буквально написан у него на лице.

Боря Ястреб прожил бурную, полную опасностей жизнь. Смотрел за Бутыркой. Занимался боксом и был близок к легендарному боксеру Олегу Коротаеву. Получал с гостиницы «Советской» и нескольких банков. Решал вопросы по газу и нефти. К нему исключительно уважительно относился Сильвестр, и прислушивались даже Воры.

Вот такой человек в сопровождении пяти здоровых парней прибыл послушать суперхит Жарова «Ушаночку». Поклонниками творчества популярного блатного шансонье оказались и районные чехи. За столом с кавказцами сидел высокий, надменный мужчина с тонкой полоской холеных усов. В разгар концерта его опознал один из бойцов Ястреба — Димон Рыжий, прошедший Афган, мастер спорта по регби и боксу.

— Это мент с Петровки, наглый, как бульдозер, — прошептал он своему лидеру.

— Ну и поучите его за наглость, — опрометчиво брякнул Ястреб.

Бойцы старого разбойника дождались, когда опер с чехами спустились на «дальняк» и пустили их под замес. Против головорезов Ястреба у ментовско-вайнахского альянса не было никаких шансов.

Уральский виснул с телками где-то за барной стойкой и увидел только конечный результат. Чех Иса и мент плавали в луже крови. Особенно Гришу поразил вид офицера. Его лицо просто было разбито всмятку. Сильный, уверенный в себе мужчина в считанные мгновенья превратился в бесформенный кусок мяса. Хоть и изрядно поддатый, каторжанин сразу сообразил, как это ему аукнется. Банда Ястреба в спешном порядке «рвала когти».

— Ну, ништяк, — не стал сдерживать эмоций Уральский. — Наломали дров и сваливаете! А мне куда деваться?

— Я останусь с тобой, — Костыль обнял расстроенного Гришу.

Заглушая страх неминуемой расплаты, приятели напились и весь вечер плясали под залихватские песни Жарова. Костя подарил Уральскому золотой перстень. Ни менты, ни чечены в этот вечер не приехали, и друзья благополучно догуляли ночку.

Они появились только через неделю, когда разбитая физиономия опера позволила ему выходить на улицу в черных очках. На разговоре Гриша смастырил соболезнующий кисляк, а потом отморозился:

— Ничего не знаю, сам знаешь, кто тебя опознал, вот и разбирайтесь…

— Но ты можешь с ними забиться?

— Вы хотите, чтобы я их под прием подставил?

Мент грозил правоохранительными карами, а кавказцы обещали расстрелять «Неву» из гранатомета. Каторжанин угрюмо молчал. Сошлись на том, что чехи встретятся с людьми Ястреба. Кавказцы предложили поговорить в малом составе. Уральский должен был стать гарантом соблюдения этого условия.

На следующий день в «Неву» подъехали два человека, чех и невысокий, атлетически сложенный мужчина с брутальным лицом воина. Русский. В девяностых, да и позднее, всегда находилась падаль, которая выступала на стороне горцев против своих.

Костя со своим приятелем Голивцом зависал с новотроицкими бигсами на хате недалеко. Гриша повел чеха и его спутника на встречу с Костылем. Люди каторжанина проверили «хвост» — чисто. Никто из людей Ястреба встречаться с чехами не посчитал нужным, а может Костыль был настолько в себе уверен, что даже не поставил их в курс о предстоящей «стрелке». Или считал лишь себя ответственным за то, что произошло в «Неве». В укромном, тенистом дворике состоялся разговор. Голивец прятал за спиной кухонный топорик. Воин косил глазом, но был невозмутим.

— Что это было вообще? Что за беспредел? — заговорил чех.

— Поучили ребята мусора. С чем вы не согласны?

— А нашего человека зачем замесили?

— Меньше надо с ментами в кабаках сидеть, — Костыль был просто непробиваем.

— Сейчас у всех группировок есть кто-нибудь в конторе, — стушевался кавказец.

— У вас — может быть. А мы так не живем. Есть еще вопросы?

Заднего Костя не включал никогда. А Уральскому такой исход разговора не слишком понравился. Он боялся последствий. В обладании таким активом, как «Нева» таились и свои минусы. Врагу всегда было ясно, где его, Гришу, искать и куда наносить удар. Однако ничего не случилось. Избитый сотрудник даже не написал заявление. Видимо, действительно сидел у чехов на кормлении и побоялся возможной дискредитации в случае расследования. Опять пронесло!!!

Гриша Уральский любил веселье, любил бордельеро. На его торжествах неизменно гуляло не меньше ста человек. Если в «Неве» были непутевые арендаторы или не благоприятствовала оперативная обстановка, то днюху авторитет мог справить на стороне — в «Будапеште», «Советской» или «Воздухе». Но «Нева» — все-таки дом родной.

Свою очередную дату в августе 1995 года рецидивист отмечал именно там. Накануне произошла изрядная движуха по «работе». Бригадник Сэм где-то «надыбал» строителя коттеджей. Но у того остались неотрегулированные отношения с предыдущей «крышей».

Встречаться та братва наотрез отказывалась. Не хотите — не надо. «Уральские» начали получать с бизнесмена явочным порядком. В долю, чтобы не «бодаться» одному, хитрый каторжанин подтянул сокольнического стремягу Антона и Сирот.

Но «уральские» недооценили оппонентов. Красногорские бандиты во главе с неким Бабасом выкрали коммерсанта. Сделали они это технично — вызвали его, якобы, на строительный объект и там «спеленали». И тут нашла коса на камень. Гришины парни отправились в Красногорск. Им сразу подфартило.

Они с первой попытки захватили родного брата Бабаса.

В подвале «Невы» неуемный арестант по всем правилам оборудовал камеру предварительного заключения. Гордостью Уральского была, изготовленная умельцами, «кормушка», через которую пленным подавали пить — есть. Туда и водрузили невезучего родственника Бабаса.

В НЕВЕ Олимпийский чемпион по вольной борьбе Хасан Бароев. Четвертый слева — автор, далее Глыба, Леня Ачкасов, Рюкзак. Рядом с Хасаном Бороевым — Яшка. Нева. Конец 90-х.

И вот, в самый разгар днюхи гангстера в «Неве» появились нежданные гости. С рациями и оружием. Их было много. Человек сорок. Еще столько же, если не больше оставалось снаружи. Это Бабас с красногорской бригадой и союзниками прибыли отбивать брата. Вряд ли они рассчитывали застать в «Неве» больше ста человек отборной бродяжни. Сокольнические, серпуховские, уральские… Костыль, Кнопа, Каленый, Пухов, Антон, Сироты, Боря Новичок, двухметровый монстр, убивший человека ударом кулака. Гости еще те были. Стороны замерли в ожидании.

И тут, среди вошедших, именинник узнал Стрижа. Того самого парня, который так достойно вел себя на «стрелке» с «Долгопой». Григорий сделал шаг вперед и протянул Стрижу руку.

Одновременно Уральского узнал Володя Беляй, видный, рослый, сорокалетний мужчина. С ним Гриша тоже уже успел где — то пересечься и найти общий язык.

Бригада Беляя наводила движуху на Северо-Западе столицы. Этот лидер был счастливой квинтэссенцией традиционного преступного андеграунда и мира спорта. Выходец из легкой атлетики, тренер по каратэ кекусинкай, Беляй, умница и дипломат, имел три судимости. Он слыл среди братвы справедливым человеком и пользовался большим авторитетом. Они с Григорием симпатизировали друг другу. В дальнейшем вопросы между ними решались по телефону, как только они узнавали, что едут на встречу друг к другу. Взаимные претензии просто снимались.

Напряжение спало. Беляй по рации дал отбой бойцам за периметром кинотеатра. Начался общий разговор. Приехавшим представили Каленого.

Уже подвыпившего Уральского отвел в сторону очень пожилой мужчина восточной наружности.

— Гриша, я столько слышал о твоей порядочности. Как я рад, что вокруг тебя столько достойных друзей! Большая честь для меня вот так беседовать с тобой. От всей души поздравляю тебя с днем рождения, бродяга! Всех благ тебе, брат! Сделай этот день счастливым для всех нас, отпусти человека.

Что еще было нужно услышать падкому на лесть рецидивисту? Уральский с одобрения Каленого широким жестом распорядился отпустить пленника. Приехавшая воевать братва дружно поздравила Гришу с днюхой.

Брата Бабаса вывели из «кадушки». Стриж, Беляй и остальные парни тепло попрощались с Григорием и его гостями. Босяцкий кильдым продолжался до утра.

Но проблема-то не решилась. «Стрелку» Бабасу, крепкому взрослому парню со злыми глазами и торопливой сбивчивой речью, забили в «Неве». Дольщики каторжанина Сироты опоздали. Рамсили сам Гриша и Антоха. Бабас трещал так, что даже у повидавшего виды сокольнического блатаря опухли уши. Антон успокоил оппонента фразой, которая очень понравилась Уральскому:

— Послушай, мы сюда приехали разговаривать или тебя слушать?

Стороны нашли какой-то компромисс, но вообще строитель присылал денежку не долго. Не пошел у него бизнес.

Каторжанин стал настолько известен в округе, что у него появились двойники. Одно из звеньев бригады однажды «наехало» на торговый павильон. Владелец сообщил братве, что уже платит Уральскому. Парни не поленились перезвонить своему боссу.

— У меня все ходы записаны!» — удивился скрупулезный Григорий и полез в свои блокноты.

Нет такой «точки»! Стали выяснять у бизнесмена, кому он заплатил. Он описал людей, непохожих ни на кого из коллектива «уральских».

— Они мне еще пиво помогли разгрузить, — добавил перепуганный торговец.

— Наш Григорий? Пиво? — парни заржали.

Офигеть! Явление самозванца традиционное для времен смуты на Руси!

Гриша сам позвонил неизвестному наглецу по оставленному телефону:

— Здравствуйте, я партнер вашего подопечного. Мне бы тоже хотелось работать под вашей «крышей».

— Не вопрос, — вальяжно отвечал самозванец.

— Я разговариваю с Григорием Уральским? — переспросил озадаченный каторжанин.

— Да, да…

— Мне бы хотелось встретиться лично и обсудить детали, — вкрадчиво произнес Гриша.

Договорились о встрече. На «стрелке» кренделя и двух его товарищей «упаковали» в багажники и привезли в «Неву». Оказались какие-то прапорщики.

Уральский подъехал на базу чуть позже.

— Чего вы их сюда привезли? Везите в травмпункт. Не хватало, чтобы они здесь «крякнули», — бросил рецидивист, увидев, во что превратили самозванцев его мордовороты.

Издержки профессии, как говорится. Вот оно — сладкое бремя славы!

В начале двухтысячных завсегдатаем «Невы» стал популярный ныне общественный деятель Виктор Вторницкий, совсем молодой, высокий парень с наглым, смазливым, остроносым лицом. Гриша сдружился с ним на почве любви к шансону. Виктор тогда подвизался в ЛДПР и регулярно «грел» каторжанина сувенирами от Жириновского с дарственными надписями. Так в офисе авторитета появилась грамота от лидера ЛДПР, водка с его портретом, книжки и прочие сувениры. Общительный и энергичный Вторницкий привозил с собой многочисленных знакомых. Молодому политику нравилось демонстрировать перед ними свою близость к преступному миру столицы. В летний период Виктор каким-то образом оказался руководителем халявных круизов на пароходиках по Москве-реке для активистов ЛДПР. Каторжанину эти круизы, весьма кстати, подходили в плане опохмелительных процедур. Отгулявшего субботу, Гришу прямиком из «Невы» доставляли на причал «Речного вокзала» и загружали на судно. На маленьких корабликах имелось всего две каюты. Одну Вторницкий бронировал для себя, вторую для Уральского. Поспав часок другой, каторжанин поднимался на палубу, где располагался в кресле-качалке и потягивал пивко на свежем воздухе. Юный ЛДПРовец был не самым покладистым пассажиром. Приняв на грудь, он сгонял капитана с мостика и начинал рулить движением: «Лева руля! Право руля! На абордаж!!!».

Партийные «шестерки» восторженно повизгивали. Особо преданные скандировали: «Вторницкого в президенты!!!».

Так зажигали в Неве. 2010 год.

Общественный деятель Виктор Вторницкий, артист Олег Протасов, Игорь Герман, бродяга Вуди, автор, Ильдар Южный, Геннадий Жаров.

Присутствие Уральского в глазах активистов добавляло Виктору авторитета в прямом и переносном смысле. В речные круизы Вторницкий нередко брал артистов любимого жанра. Один из них, Володька Лисицын, простой парень, отнюдь не дипломат, однажды прямо на палубе на глазах партийной общественности изрядно помял молодежного вождя либеральных демократов, возомнившего себя мастером рукопашного боя.

Как всегда бывает с молодыми да ранними, молодой политик подхватил «звездную» болезнь. На него все чаще стали жаловаться сотрудники ресторана. То ему официантку поменять, то столы передвинуть… Короче, у Виктора поперла пароходная тема: «Лево руля — право руля!». Только активист ЛДПР не учел, что капитан и матросы в «Неве» немножко другие. Однажды на большом шансоном сходняке Вторницкий приревновал свою жену к спутнице малоизвестного жанрового исполнителя Сергея Парового. Девушки заперлись в женском туалете, а когда вышли, Виктор пошел в атаку на соперницу. Мадам Паровую прямо в фойе он колотил от всей души, как боксерскую грушу. Григорий этот постыдный эпизод не видел. Замечание разбушевавшемуся ЛДПРовцу сделал парняга по кличке Удар, роста небольшого и не шибко блатной. Поэтому высоченный Вторницкий его всерьез не воспринял и продолжил экзекуцию Дамы. А зря. Он имел дело с серьезным боксером. Короткий и незаметный апперкот мгновенно «успокоил» будущую звезду ток-шоу Андрея Малахова. Дюжие администраторы заботливо подняли Витю и за руки — за ноги и отнесли в гримерку, где он благополучно пребывал в глубоком нокдауне четверть часа. Его жена спряталась в офисе Уральского. Вторницкий рассказывал что-то о ее папе — высокопоставленном милицейском чине. Каторжанин вдоволь «наелся» Витиных басен из серии: «Сидим мы как-то втроем — Жирик, Грызлов и я», или «Звонит мне как-то Степашин»… Поэтому пропустил эту информацию мимо ушей, приняв за очередную брехню ЛДПРовца. Какого же было изумление персонала, когда в три часа ночи к «Неве» с сиренами подрулил роскошный милицейский «Форд», и жена Вторницкого в сопровождении наряда унеслась на нем прочь.

На следующий день, проспавшийся политик, пытался войдосить на тему: «Кто посмел поднять руку на помощника Владимира Жириновского?». Но раздраженный Григорий сразу снял его с пробега:

— А это что, дает тебе право беспределить в моем кабаке? Будешь косорезить — будем бить, как собаку!!!

После этого неприятного инцидента общение авторитета и молодежного лидера ЛДПР как-то сошло на нет. Интерес к преступному миру и шансону Виктор утратил. Через несколько лет Вторницкий не поладил с сыном Жириновского Лебедевым и покинул партию либеральных демократов. Всплыл шустрый юноша в Общественной палате, члены которой регулярно посещают тюрьмы. Поинтересоваться у Григория: не нужно ли помочь кому-то из близких авторитета, томящихся в казематах — Вторницкому не приходит в голову.

По вечерам Уральский иногда видит старого собутыльника среди участников ток-шоу на первом и втором каналах. Там повзрослевший Витя сражает пламенным глаголом Диану Шурыгину и прочую нечисть. Да и в «Новой газете», нет — нет, появляются статьи о мутных аферах общественного деятеля Виктора Вторницкого.