На самой заре деятельности коллектива Грише пришлось организовать массовый выезд в братскую Белоруссию. Кажется, это было году в девяносто четвертом. Еще вялый Дилектор обретался в бригаде. Один временный пассажир из звена Злодеев сосватал боссу джип из Белоруссии за малые деньги. Какие-то хитрости с документами, растоможкой делали цену весьма приемлемой. Продавцов предупредили, что машину хочет взять непростой человек. Дельцы клятвенно заверили, что все будет в норме. Привезли джип «гранд чероки», рассчитались честь по чести. На следующий день Уральский со своим водителем Гаражом в руле доехали ровно до первого гаишника в районе метро «Белорусская». Что символично. Бдительный служивый сразу заметил лажу в документах и под капотом. Ели откупились. Авторитет был взбешен. Позвонили продавцам в город Барановичи, те обещали вернуть деньги или поменять джип. В командировку Гриша послал наглого, горластого Гаража и серьезного, ответственного, хоть и молодого парня с погонялом Кокаколя.

Начало девяностых. Одна из первых BMW-850 в Москве. Автор и его водитель Гараж.

Шел день за днем, но известия из Белоруссии приходили неутешительные. Несмотря на напор Гаража, людей Уральского кормили «завтраками». В прямом и переносном смысле. Посланцы московского авторитета вытребовали от местных автобарыг деньги на питание и проживание, но получить всю сумму за автомобиль или новую машину им не удавалось. Каторжанин психанул и объявил общий сбор. Голому собраться — только подпоясаться.

На пяти машинах по четыре человека в каждой бригада Уральского стартовала к границе. Вид двадцати крепких парней в тачках, идущих колонной слегка напряг погранцов, но до «цветных» революций оставалось еще пара десятилетий. Поэтому проскочили без несчастья. Белоруссия и ее жители абсолютно ничем не отличались от матушки-России и россиян. Только местные правоохранители ходили без оружия и в чудных «конфедератках» на голове и были похожи на безобидных почтальонов из старых фильмов. Братву они смешили. Парни их просто не воспринимали серьезно и от машин отгоняли. Доехали быстро. Часов за семь-восемь. Даже пожрать не остановились ни разу.

В Барановичах братву встретили Гараж и Кока-коля. Обрисовали ситуацию. Григорий решил сразу ехать на фирму. Местный деляга, молодой, крупный мужчина изменился в лице, увидев столь представительную и грозную делегацию. Хотя на второй этаж в офис конторы поднялись не все. Тип оказался наглым и, быстро придя в себя, пустился в путаные объяснения, суть которых сводилась к тезисам: «Вас много, а я один» и «Придется подождать». Вокруг конторы, действительно, ошивались недовольные покупатели «левых» автомобилей. Авторитету такой прием не понравился.

— Ну-ка, сбейте с него спесь! — скомандовал он.

Плафон и Данила обрушили на барыгу град ударов по корпусу. Один из них сломал дельцу ребро.

С горе-бизнесмена сняли золото и выгребли из сейфа все деньги-«зайчики», которые казались такими же смешными и ненастоящими, как полицейские в «конфедератках».

— Надо вернуть деньги или новую машину?

— Где твоя «крыша»?

— Кто смотрящий по городу?

Делец сразу потерялся. Натурально выпал в осадок. Куда делся первоначальный гонор! В шоке пребывали и клиенты «левой» фирмы. Парни из Самары сразу начали знакомиться и предлагать действовать сообща, хотя машины свои, от греха подальше, от здания конторы перегнали. Барыге велели собирать деньги. Двоих бригадников оставили за ним смотреть, а остальные отправились в гостиницу и ресторан. За ужин и ночлег расплачивались отобранными «зайчиками».

Братва разместилась в совковой гостинице. После ужина Григорий и сотоварищи снова отправились в контору. На связь по телефону вышел смотрящий по Минску:

— Зачем вы бьете людей? Можно ведь поговорить?

— Так мы не против. Только не с кем разговаривать. Смотрящий за городом спрятался, а эти бараны слов не понимают. Их раз десять предупредили, что машина берется для нормального человека — Гриши Уральского. Так нет — подсунули левак. Приезжай, поговорим.

И тут минский блатарь выдал сакраментальную фразу:

— Мои все в отъезде, и я не могу оставить город без прикрытия.

Воображение каторжанина тут же представило батальоны вермахта, рвущиеся к столице братской республики и неведомого смотрящего, в окопе, перепоясанного пулеметной лентой и с гранатой в руке.

Из Москвы позвонил Каленый:

— Гриша, что вы делаете в Белоруссии?

— Решаем свои вопросы, уважаемый, — Уральский вкратце обрисовал ситуацию.

— Уже Ворам позвонили из Минска. Не перестарайтесь. Савося просит золото вернуть, — сообщил сокольнический лидер.

Гриша клятвенно пообещал Каленому выполнить наказ Вора. У автобарыги забрали примерно две трети стоимости машины и сам джип с исправленными документами обратно. «Рыжье» коммерсату вернули, уважив желание Вора. Переночевав, московские бандиты отправились на Родину. По возвращению деньги Гриша поделил поровну между всеми участниками карательной экспедиции.

Через несколько месяцев Григорий отправился с двумя шалавами в ресторан «Мефисофель» возле Центра Международной Торговли. Метрдотель посадил авторитета со спутницами и Гаражом за тринадцатый столик. В процессе ужина Грише что-то понадобилось достать из машины. Гараж вернулся с вытянутой рожей. Джип угнали. Как говаривал особист Плюс: «Ну, значит им нужнее».

В спортзале тоже не обходилось без приключений. В самом начале девяностых Гриша «приболтал» на Речном барыгу по кличке Акула. Человека недалекого, абсолютно бесперспективного из той породы мелких торговцев, чей предел мечтаний бутылка водки и батончик «Сникерса» в конце рабочего дня. Но был Акула довольно здоровым, в до барыжной молодости занимался борьбой. В зависимости от количества выпитого его заслуги в отечественном спорте варьировались от чемпиона Москвы до чемпиона Мира. Впрочем, кое-что Акула действительно умел. Гриша сам увидел, как в какой-то автоматный праздник торгаш эффектно с прогибом бросил и воткнул в асфальт буйного пехотинца в тельняшке и портупее. «Опекать» Акулу каторжанин поставил бандитика Дрына, паренька мелкого и нерешительного. Назначение было явно ошибочным. Барыга свою «крышу» ни в грош не ставил, а если был подшофе, то хватал Дрына и вертел его над головой. Уральский обозлился и приставил к акуле сумоиста Слона, который был еще в два раза здоровее Акулы. Тот так прижал торговца, что у того враз пропало желание соревноваться в борцовских приемах.

Барыга постоянно жаловался на отсутствие выручки и требовал снижения ежемесячной подати.

— А ты бухай поменьше, — холодно отвечал ему Григорий.

Тогда нудный торгаш стал спекулировать дружбой с грозным Зиминым. Но коптевский авторитет случайно встретился в тире на «Речном» с Гришей и от Акулы отмахнулся.

Однажды торгаш предпринял очередную попытку сорваться от Уральского. В этот день Григорий приехал в зал первым. Для каторжанина вообще была характерна исключительная пунктуальность. Так воспитал его отец. Гриша несколько раз давал себе зарок притормаживать, но гены брали свое, и он, то и дело оказывался самым ранним визитером, то на чьем-нибудь дне рождении, то на «стрелке», опровергая классическое высказывание «шеф появится в последний момент». Хлопнула входная дверь, авторитет думал, что подъехали ребята, но в зале «нарисовался», как всегда подвыпивший, Акула в компании какого-то мутного типа. По виду респектабельного, то ли коммерсанта, то ли чиновника. Гости изъявили желание побеседовать, и гангстер пригласил их в тренерскую. Там приятель Акулы бесцеремонно уселся во главе стола. Каторжанин «слизнул», согласно законам гостеприимства.

— Гриш, такие дела, — загундосил торгаш. — Это мой партнер по бизнесу. Я не знал, у него оказывается «крыша» — чечены. Мне зачем вторая «крыша»?

«Партнер» по бизнесу» закурил. Григорий медленно закипал.

— Ну, что Уральский, — спросил штымпяра, деловито затягиваясь сигаретой — по-хорошему договоримся или мне обращаться к чеченам?

В этот момент планка у рецидивиста упала, и он пошел в атаку. Интересной психологической особенностью Григория было то, что в стрессовых ситуациях его ярость вызывали какие-то второстепенные факторы. В этот раз Уральского взбесило не то, что у него пытаются увезти коммерсанта, а то, что неведомый наглец посмел закурить в его спортзале. Получив пару оплеух, борец-ветеран с приятелем оббежали стол и вырвались из кабинета в коридор.

Не надеясь на здоровье, каторжанин вооружился, попавшим под руки, грифом от штанги кинулся за ними. А навстречу ломившимся к выходу, торговцам с улицы спускались Злодеи.

— Долби их, братва!!! — завопил Гриша.

На барыг обрушился град ударов. Сзади подскочил каторжанин и со всей дури треснул Акуле тяжелым грифом по жирной спине. И тот обосрался. Приятель его позорно сбежал, бросив товарища. Непутевого торговца пустили в душ постирать штаны. Приехавшие бригадники удивились, что в зале воняет говном. А Гриша заявил, что штанга теперь его любимый спортивный снаряд.

17 января 1994 года спортзал чуть было не превратился в арену кровавого ристалища. Уральский навсегда запомнил эту дату. Он, как обычно, приехал на тренировку к 13.00. От тренажеров авторитета отвлек звонок Германа Картузова:

— Слыхал, Гриша, друга твоего убили. Бобона.

Каторжанин не хотел верить услышанному. С легендарным бауманским бандитом он встречался всего несколько раз, но глубоко ему симпатизировал.

Около года назад в районе появилась бригадка каких-то братьев-пожарников. Уральский, как правоверный арестант, возмутился и готовился с ними расправиться. Мало того, что пожарники, так они еще были культуристами и выступали по ТВ в каком-то шоу-близнецов. Но кто-то предупредил Гришу, что они двигаются от Бобона. Уральский решил лично удостовериться в этом. Его добрый знакомец и собутыльник Сережа Толстый вызвался устроить «стрелку». Тогда-то и произошел знаменитый диалог старого пройдохи Толстого и бауманского лидера:

— Я подъеду на белом линкольне.

— А я на синем троллейбусе.

Встретились на Белорусской. Из шикарной тачки вышел Владислав Виннер. Рецидивиста поразил его внешний вид. Бобон показался ему похожим на героя голливудских боевиков. Умное, насмешливое лицо. Отнюдь не короткие, как было принято у братвы, рыжеватые волосы. Элегантный клубный пиджак. Короче, красюк Европы, крем-брюле! Рядом с ним Гриша в своих китайских «слаксах», кожаной куртке и кепке восьмиклинке выглядел безнадежным неандертальцем. Через окошко линкольна Уральский впервые увидел на сиденье спутниковый телефон величиной с увесистый портфель. Но Владислав никак не демонстрировал свое превосходство. Разговаривал подчеркнуто уважительно и доброжелательно. Оказалось, что братья — пожарники в натуре работали от «бауманских».

— Пойми правильно, бродяга — пояснил Бобон — они здоровые лбы. Пусть лучше нам пользу приносят, чем в ОМОН пойдут служить.

— А мы их стрелять собрались! — буркнул каторжанин.

— Не надо никого стрелять. Лучше дружите, — рассмеялся Бобон.

Так Григорий получил наглядный пример терпимости и дипломатии. Вместо намечаемых разборок возникли нормальные отношения. Близнецы-культуристы, оказались свойскими ребятами, стали бывать в «Неве». Что, кстати сказать, вызвало некоторое недовольство Каленого. Бобон неизменно передавал через них приветы Уральскому и его банде. Как-то раз, встречая в порту дочку, бауманский лидер заехал в спортзал на «Речном». Гриша в свою очередь погулял на свадьбе у близкого друга лидера бауманской ОПГ, куда привез с собой шансонье Сергея Бурмистрова.

Бобон появился на торжестве ближе к его завершению. Берегся. Вся криминальная Москва шелестела о кровавой вражде бауманской и коптевской ОПГ. И вот Бобона, достали-таки! Но не «коптевские» и не «измайловские». Владислава «исполнил» курганский киллер-могильщик по фамилии Солоник. Беспощадный стрелок, натасканный на омоновских полигонах, не дал телохранителю Виннера Мише ни единого шанса, убийца стрелял через дыру в бетонном заборе. Но даже при таком раскладе весь забор вокруг дыры оказался изрешечен пулями охранника, убитого доли секунды назад авторитета. Бесстрашный парняга до конца сражался за жизнь своего шефа и его дочери. Дочь, кстати, не получила ни царапины.

Все эти подробности Уральский узнает позже, на похоронах. А пока он, пригорюнившись, присел на лавку, не в силах тренироваться. Неожиданно в спортзале появилось с десяток посторонних. Как позднее точно скажет Баркас в фильме «Антикиллер»: «Такие же, как мы. Только рожи незнакомые».

— Кто здесь Уральский? — рявкнул один из них.

— Я, — отозвался Григорий.

— Кто из вас «вынес» наш павильон? — орал браток с «помпухой» в руках.

К месту свары из разных концов спортзала подтянулись ребята Уральского. Рядом с Гришей встал Злодей с гантелей в руке. «Коптевских» было меньше, но в руках они держали огнестрельное оружие.

— Успокойся, землячок. Как тебя зовут? — включил лагерную дипломатию каторжанин.

— Лева меня зовут, — прорычал самый агрессивный «гость».

— Мы не трогали вашу палатку, Лева. А охранять ее не подряжались. Ты чего меня с ночным сторожем попутал?

Коптевские бандиты еще малость порычали на тему: «Если еще хоть раз…». Думается, они не ожидали застать в зале такое количество людей Уральского. В последствии выяснилось, что палатку коптевских на «Речном» с криками: «Я от Гриши Уральского! Стоять-бояться!!!» — «вынес» бывший охранник из «Невы», уволенный за пьянство. Провокатора поймали и отделали за милую душу.

Но день еще не закончился. Каторжанин малость оклемался от горестных мыслей и встал размяться за теннисный стол. Сыграть ему не дали. Со второй партией коптевских в зал прибыл Сергей Зимин.

— Нужно учиться ездить колонной, — выговаривал он по ходу своим спутникам.

То есть коптевские планировали массовую карательную операцию по подавлению бригады Уральского, но потерялись между собой по дороге и приехали частями.

Одетый в длинный, до пола, белый плащ он, молча, укоризненно смотрел на Григория. Сработало.

— Бля буду, Сережа, это не наша работа, — закиксовал каторжанин.

— Тебе пора познакомиться с Сашей Наумом. Съездим?

— А чего не съездить? — вздохнул Гриша: съездим.

Он не взял с собой никого из своих ребят и отчаянно уселся в машину Зимина. Дорога не заняла много времени. От силы пятнадцать минут. Все рядом. От «Речного» до клуба им. Петра Алексеева…

— Чего такой «убитый», — поинтересовался Зимин.

— Бобона больше нет. Жалко, — горестно отозвался Григорий.

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — раздраженно отреагировал коптевский авторитет.

Так и доехали…

В какой-то захудалой каморке Уральский впервые увидел лидера коптевской ОПТ Сашу Наума. Бывший борец со стадиона «Наука», завязавший со спортом из-за перелома позвоночника, весь покалеченный до кучи в серьезной аварии, Наум переживал не лучшие дни. Грише он разительно напомнил батьку Махно в исполнении Бориса Чиркова из незабвенного киношедевра «Александр Пархоменко». Такой же маленький, длинноволосый и… на глушняк «убитый» чем-то запретным. Сказать, что рецидивист был разочарован, значит, ничего не сказать. После элегантного Бобона и монументального Каленого лидер коптевских совершенно не смотрелся. Речь его была невнятной. Они сидели как-то в пол оборота друг к другу. Рядом стоял Зимин. Ни чая, ни кофе Уральскому не предложили, что противоречило босяцкому этикету, до которого Григорий был столь охочь.

Разговор пошел какой-то вялый. Наум зачем-то предложил Грише сделать загранпаспорт. В какой-то момент каторжанину надоело слушать бубнеж Наума, он четко зафиксировал: «Я — Сокольнический». И просто уехал.

Уральский сразу позвонил в парк. Блатарь Антон поднял нешуточный кипеш:

— Ты не в гостях был!!! Тебя вывезли!!! Надо делать обратку!!! Все поедем!!!

Но Каленый поступил проще. Он попросил Борю Бампера набрать Науму. Тот считал сокольнического бандита своим другом. Они вместе наводили движуху на заре рэкета.

— Тут достал всех ваш Гриша, — объяснил свои действия коптевский лидер — я, говорит, тут родился, вырос и буду со всех получать. Мы хотели его «шмякнуть».

— Это наш человек. Не надо его «шмякать», — попросил Бампер.

— Ладно. Только скажите, что бы особо не пуршил, — великодушно согласился Александр.

На том и порешили. Это была последняя попытка Зимина загнать Уральского в сферу своего влияния. Никогда в жизни Григорию не довелось больше встретить ни Зимина, ни Наума. 23 марта 1995 года Саша Наум был расстрелян в своем «Аудио» в районе Солнечногорска.

О Сергее Зимине ничего не слышно с 2000 года. По слухам, он убит ореховскими в Испании.