Скотт сидел за столом, уставившись на экран монитора. С чего это он решил, что в состоянии что-то написать, когда он не может думать ни о чем, кроме Эллисон? Солнце уже садилось. Интересно, она вернулась или все еще у сестры?

У Скотта все не выходили из головы слова Эйдриана — он сказал, что многие вещи она принимает к сердцу слишком близко, не так, как другие, и что если она и полюбит кого, то целиком и навсегда.

В груди Скотта пробудилась робкая надежда. Если ему удастся сделать так, что Эллисон влюбится в него до того, как правда выплывет наружу, возможно, у него появится шанс, что их отношения перерастут в нечто более прочное.

Значит, ему позарез нужно завоевать ее сердце. У Скотта похолодели руки. С чего бы такой восхитительной женщине заинтересоваться им — полным профаном что в дружбе, что в любви?!

Господи, похоже, он ударился в патетику! Да, система обороны, которой он давно уже окружил себя, стала явно сдавать. А это значит, что шансов завоевать сердце Элли у него еще меньше, чем он рассчитывал. Скотт окончательно впал в уныние. Женщины могут сколько угодно твердить, что им, мол, нравятся «ранимые» мужчины, но его же собственный опыт говорил о том, что это все сплошное лицемерие. Женщины льнут к тем, кто не обращает на них ни малейшего внимания. А тех, кто из кожи вон лезет, чтобы доставить им удовольствие, считают размазнями и слизняками.

Проблема в том, что он-то как раз хочет доставить Эллисон радость. Хочет, чтобы она любила его. Чтобы он стал ей небезразличен. И — может быть, первый раз в жизни — хочет быть достойным ее любви.

Тихий стук в дверь оторвал его от этих мыслей, заставив вернуться к реальности.

— Войдите! — вставая, крикнул Скотт.

На пороге появилась Эллисон. Лицо ее светилось счастьем.

— Я тебе не помешала?

— Вовсе нет. Я как раз надеялся, что ты придешь. Ну как там Рори?

— Замечательно! — Улыбка Элли стала еще шире. Однако подойдя ближе, он заметил, что глаза ее покраснели и припухли.

— Ты плакала?

— Не то слово! — Эллисон рассмеялась. — Знаешь, после вчерашнего, когда я едва не утопила тебя в слезах, я уж решила, что не смогу выдавить из себя ни слезинки. Оказывается, погорячилась. Но я рада, что все рассказала ей. В любом случае спасибо.

— Спасибо? За что?

— За то, что выслушал. Что ты — это ты. За эти три недели ты столько раз уже приходил мне на помощь, что я даже не заметила, как стала совсем другим человеком. Поэтому я принесла тебе кое-что… — Эллисон вытащила из-за спины сверток.

— Что это?

— Из магазина доставили книги, которые ты купил. А я добавила к ним кое-что от себя.

Открыв пакет, Скотт раскрыл одну из книг, переплетенных в кожу. И поразился — пожелтевшие от времени страницы были исписаны незнакомым ему почерком.

— Дневники Маргариты, — сияя, объяснила Эллисон. — Точнее, их перевод на английский, который сделала моя прабабушка. Я решила позволить тебе их прочитать. Только пообещай, что не станешь выносить их из дома.

— Конечно. — Теплая волна благодарности захлестнула Скотта. — Ты действительно этого хочешь?

— Да. Особенно после всего, что случилось вчера и сегодня. В моих глазах ты теперь почти что член нашей семьи. Кстати, Эйдриан просил сказать, что ты можешь пользоваться его спортзалом, если хочешь.

— Шутишь! — Скотт был сражен наповал. Придвинувшись, Эллисон ласково коснулась его щеки.

— Ты сам не понимаешь, чем стал для меня. Так приятно, что можно кому-то верить наконец. Что кто-то тебе небезразличен.

Скотт зажмурился — ему вдруг стало страшно.

— Не волнуйся, — заторопилась она. — Я ничего не жду взамен. И не хочу…

— Элли, подожди… — С горьким чувством сожаления он прижал ее ладонь к губам. Слова застряли у него в горле, и Скотт мучительно сглотнул. Он не может признаться ей сейчас. Нужно, чтобы она сначала полюбила его. Но чем дольше он станет молчать, тем ужаснее будет выглядеть в ее глазах этот обман. — У тебя есть пять минут?

— Конечно.

Положив стопку книг на стол, Скотт уселся на диван. Элли устроилась рядом. В мягком свете угасающего дня она казалась такой невинной, что у него все перевернулось внутри.

— Эллисон, я помню, как мы договаривались, что наши с тобой отношения закончатся с моим отъездом, но как ты думаешь, может… может, мы могли бы… м-м-м… продолжать встречаться и дальше?

Скотту показалось, что между ними внезапно выросла стена, о которую он с размаху ударился лбом, — так вдруг изменилось лицо Эллисон.

— Ты имеешь в виду, что вернешься к себе, в Новый Орлеан, и мы будем время от времени проводить вместе день-два? Как когда-то вы с Келли?

«Да нет же!» — хотелось крикнуть Скотту. Больше всего ему хотелось, чтобы она вошла в его жизнь навсегда. Но спрашивать об этом сейчас было еще слишком рано. «Осторожно!» — сказал себе Скотт, чувствуя, что ступает на зыбкую почву.

— Примерно так.

Эллисон резко встала, даже сделала несколько шагов, словно собираясь выбежать за дверь, потом, не оборачиваясь, бросила через плечо:

— Нет. Прости, Скотт, нет…

Ее резкий отказ был для него словно удар под дых. Ведь этот отказ касался именно его… он не мог объясняться ненавистью, которую она питала ко всей его семье. Элли отказала ему… Скотту внезапно стало нечем дышать.

— Понятно. Я просто подумал… нам ведь было хорошо вместе. По крайней мере мне с тобой. Вот я и подумал… — «Я подумал, что у меня впервые в жизни появился шанс получить нечто столь драгоценное, что я и мечтать о таком не смел». Скотт встал и, подойдя к столу, начал машинально копаться в каких-то бумажках. Все плыло у него перед глазами. — Ладно… ничего.

— Понимаешь, я не могу и дальше встречаться с тобой, потому что… — Голос Элли дрогнул. — В общем, я не уверена, что смогу и дальше соблюдать условия нашей с тобой сделки. Ты хотел, чтобы наши отношения были… удобными. А я чувствую, как меня затягивает все сильнее. Какое уж тут удобство!

Мир завертелся перед глазами Скотта… С трудом переводя дыхание, он обернулся и увидел стоявшую перед ним Эллисон — страх и надежда, сменяя друг друга, боролись в ее лице.

— Удобно? — Он откашлялся. — Впрочем… Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать. — Ноги у него вдруг начали мелко и противно дрожать, поэтому он оперся о стол. — Видишь ли, мне кажется, я… я влюбился в тебя.

Все краски разом пропали с лица Эллисон, и оно стало белым как бумага. Она покачнулась.

— Эллисон! — Скотт рванулся к ней, обхватил руками и почувствовал, что она вся дрожит.

— Этого не должно было случиться. — Она беспомощно смотрела на Скотта. — Ты же обещал, что мы сможем держать все под контролем. Чтобы никто из нас не страдал потом.

— Я солгал. Прости, я не хотел, просто так получилось… — Он взъерошил волосы, гадая, как объяснить, чтобы она поняла. — Вообще-то я всегда умел контролировать свои чувства, умел вовремя остановиться… до того, как встретил тебя.

Элли ошарашено уставилась на него.

— Да, ты не просила меня об этом, я знаю. Знаю и то, что это пугает тебя. Но и меня тоже. Поверь мне, Элли, я хочу быть с тобой. Дай мне хотя бы шанс.

Глаза Эллисон наполнились слезами.

— А если у нас ничего не получится?

—Получится, если мы постараемся. — Скотт обхватил ладонями ее лицо. — Если ты сможешь хотя бы чуть-чуть полюбить меня.

Она закрыла глаза, и из груди ее вырвалось глухое рыдание.

— Не знаю, смогу ли я. Знаешь, я пообещала Рори не думать о будущем, а наслаждаться настоящим, но мне не верится, что у меня получится…

— Не нужно бояться. Мы не станем торопиться, если ты чувствуешь, что пока еще не готова к этому. Только не отталкивай меня, хорошо? — Чувствуя, как от жалости и сострадания сердце его обливается кровью, Скотт коснулся поцелуем ее скорбно опущенных губ. — Пожалуйста, не отталкивай меня.

Руки Эллисон обвились вокруг шеи Скотта, и она спрятала голову у него на плече.

— Я бы и не смогла, даже если бы захотела. Ох, Скотт, я так боюсь полюбить тебя… но еще больше боюсь потерять. Просто не знаю, что теперь делать.

— А тут и думать нечего — выкинь мысли о будущем, просто живи тем, что у тебя есть сейчас. Неужели это так трудно?

— Да. — Элли подняла голову и умоляюще посмотрела ему в глаза. — Я столько лет держала свои чувства под замком, что сейчас мне страшно. Но я попробую. Я так устала бояться… Я попробую, обещаю.

Радость и облегчение, захлестнувшие Скотта, были так велики, что он даже зажмурился.

— Мы не станем больше прятаться от жизни, ни ты, ни я, — пообещал он. — Что бы ни уготовило нам будущее, будем жить настоящим.

— Да. — Слезы вновь полились из глаз Элли, только теперь это уже были слезы радости. Она почувствовала, как Скотт крепко прижал ее к себе, и сердце у нее затрепыхалось, едва не выпрыгивая из груди.

— Я люблю тебя, Эллисон. — Закружив Элли по комнате, Скотт расцеловал ее в обе щеки. Потом, смеясь, как дети, они упали на кровать. Скотт смотрел на Эллисон, и в глазах у него светилась любовь. Элли благоговейно коснулась его лица, обвела кончиком пальца высокие скулы, нос, губы. Неужели она всерьез когда-то считала Скотта заносчивым и надменным? Сейчас, когда его сердце было открыто для любви, он показался ей совсем беззащитным. Любовь к этому человеку вдруг мощным потоком захлестнула ее, но она почувствовала, что у нее просто нет слов, чтобы высказать то, что у нее на душе. Поэтому она припала к его губам, предоставив им сказать все за нее.

«Мы не станем больше прятаться от жизни» — эти слова крутились у Эллисон в голове, пока Скотт торопливо раздевал ее. И когда они наконец лежали рядом, когда их уже больше ничто не разделяло, она решилась.

— Я люблю тебя, — чуть слышно прошептала она в тот момент, когда Скотт вошел в нее.

Эллисон почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она думала, что уже никогда не скажет этих слов. Они давно рвались наружу, но Элли сдерживалась, и вот теперь была счастлива, что смогла наконец их произнести.

— Не нужно бояться. — Обхватив руками лицо Эллисон, Скотт сильным толчком заполнил ее… заполнил своей любовью. — Мы не станем торопиться. И я никогда не смогу причинить тебе боль.

— Знаю. — Она улыбнулась в ответ, и он задвигался, медленными, ритмичными толчками врываясь в нее все глубже. Улыбаясь, Элли закрыла глаза, упиваясь новым для нее наслаждением. Как сильно это отличалось от того, что происходило между ними раньше, думала она. Теперь ей казалось, что она чувствует его душу, его ранимость, его уязвимость. И это было странно, поскольку она никак не могла представить себе, что Скотт может тоже чего-то бояться. И то, что он открылся ей, позволил заглянуть в свою душу, возбуждало ее еще сильнее.

Скотт долгим поцелуем прижался к губам Эллисон, продвигаясь все глубже, растворяясь в ней и становясь с ней единым целым. Погружаясь в наслаждение, Элли чувствовала, как сердце ее рвется ему навстречу. Восхитительное чувство свободы овладело ею. Дыхание у нее перехватило. Затуманенным взглядом она уставилась в пространство, даже не почувствовав, как он вытянулся рядом, прижав ее к себе.

Страсть, сжигавшая его, улеглась, сменившись пронзительной нежностью. Скотт держал Элли в объятиях, покрывая ее лоб поцелуями, руки его ласкали и гладили ее спину и плечи. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько удовлетворенной. Не зная, плакать ей или смеяться, Эллисон уткнулась лицом ему в грудь и закрыла глаза.

Какая же пропасть разделяет два понятия — заниматься любовью и заниматься сексом, потрясенно подумала она. Только теперь до нее дошло, что она бы скорее согласилась умереть, чем вернуться к тому, что было. Заниматься со Скоттом сексом было изумительно приятно, но заниматься с ним любовью… о, это было все равно что оказаться в раю.

И что бы судьба ни уготовила ей в будущем, Эллисон знала, что никто не сможет отнять у нее то, что было сейчас. А сейчас у нее был Скотт. И сердце ее пело от счастья.

На следующее утро Скотт проснулся один, что, впрочем, нисколько его не удивило. Вряд ли Эллисон сочла бы возможным открыто перебраться к нему, когда в гостинице было полно постояльцев. И однако, он вдруг почувствовал себя слегка задетым тем, что после всего, что было между ними, она не сочла нужным разбудить его перед тем, как уйти к себе.

Вечер, который они провели вдвоем, был до краев наполнен нежностью. Они говорили — и не могли наговориться, прерываясь только, чтобы снова заняться любовью. Она рассказала ему о Лорен, а он ей — о своей книге. Эллисон расспрашивала Скотта о его семье, о детстве, о том, как он жил до сих пор. Отвечал он неохотно и всякий раз старался перевести разговор на другое, предпочитая слушать, как она рассказывает ему о себе.

Не будь он уже влюблен в нее, это непременно случилось бы прошлым вечером. Откровенность Элли заставила еще ярче проявиться именно те свойства ее души, которые привлекли его с первого взгляда: мягкость, прямодушие, ум и чувство юмора. И Скотт мог бы поклясться, что вчера она была буквально на волосок от того, чтобы произнести слова, которые он так жаждал услышать.

Сияя как идиот, он выбрался из постели и отправился в душ. Не нужно, однако, забывать и о практической стороне дела, что-то мурлыкая себе под нос, решил Скотт. Поскольку заниматься любовью в гостинице иногда затруднительно, ему следует подыскать для них какое-нибудь уютное гнездышко. На какую-то долю секунды Скотт подумал о пляжном домике, который достался его матери после развода с отцом, но тут же отбросил эту мысль как идиотскую. Хотя он был твердо намерен со временем откровенно признаться Элли, кто он на самом деле, что-то подсказывало ему, что вряд ли ей придется по душе его идея — в особенности учитывая тот факт, что его безмозглые кузены взяли за правило устраивать там шумные вечеринки.

Может, попросить Элли посоветовать ему что-нибудь? Или лучше устроить ей сюрприз? Нет, прежде чем сразу предлагать ей жить вместе, наверное, будет разумнее дать Элли время привыкнуть к этой мысли. В конце концов, ей вовсе не обязательно переезжать к нему сразу же.

А вот ему, тяни не тяни, все равно когда-то придется сказать ей свое настоящее имя — Скотт Лерош.

Скотт застыл, чувствуя, как струи воды упруго хлещут его по спине, и попытался на мгновение представить себе, как воспримет это Элли. А вдруг она просто рассмеется и отругает его за глупые страхи, а потом скажет, что для нее это не имеет никакого значения?

«Нуда, конечно. Держи карман шире!»

Ладно. Он подумает об этом позже, решил Скотт. А сегодня у него и так забот хватает, учитывая, что Диана объявила, что приедет, чтобы забрать Хлою. Так что сначала он займется этим, а потом уже станет ломать голову над тем, как признаться Эллисон, что его отцом является человек, поклявшийся уничтожить ее гостиницу… человек, которого она ненавидит всеми фибрами души.