Глава 1

Джеки Тейлор не жаловала сказки, а прекрасных принцев тем более. Вот почему она не на шутку рассердилась, когда он решительной походкой вновь ворвался в ее жизнь. С минуту Джеки продолжала неподвижно сидеть на верстаке, поскольку до этого занималась починкой паруса своего чартерного судна, и лишь потом подняла глаза на Эйдриана Синклера, остановившегося в дверном проеме ее эллинга. С грацией не в меру самоуверенного мужчины он двинулся по направлению к Джеки, и его фигура в шесть с лишним футов темным силуэтом вырисовывалась на фоне ослепительного солнца техасского побережья.

— Вот черт! — пробормотала Джеки Тейлор себе под нос. И так забот полон рот, а тут еще этот красавчик пожаловал пудрить ей мозги.

— Что такое? — Тайбериус, первый помощник капитана, сидевший на противоположном конце верстака, вскинул голову, и на его смуглом лице тотчас расцвела ослепительная улыбка. — Какие лю-юди! Э-эйдриан! — протянул он со своим характерным карибским акцентом. — Какими судьбами тебя занесло в Корпус-Кристи, приятель?

Джеки отлично знала, зачем Эйдриан явился, но разоблачать его не стала… пока.

— Сегодня прекрасный денек для прогулки на мотоцикле! — ответил Эйдриан. — Вот я и подумал, дай-ка поеду прокачусь по побережью от Галвестона, посмотрю, что творится в ваших краях.

Эйдриан сделал несколько шагов, покинув ярко освещенное пространство, и, когда солнце уже перестало слепить глаза, Джеки скользнула взглядом по его стройной фигуре. Она считала пустым делом тратить время на мужчин, которые сражают женщин наповал уже одним своим видом, но это вовсе не мешало ей наслаждаться великолепным зрелищем, ибо Эйдриан, одетый в красную футболку и выбеленные джинсы, действительно был великолепен. Его длинные черные волосы были собраны в хвост, а в ухе в полумраке эллинга поблескивало маленькое золотое колечко.

Пока мужчины обменивались рукопожатиями, Джеки, глядя на них, поражалась тому, насколько они разные. Тай, бритоголовый, с жилистым, крепким телом, походил на массивный, надежный фрегат, тогда как Эйдриан рождал в воображении образ клипера, этакого ладного, ухоженного красавца, созданного для участия в регатах.

Эйдриан кивком указал на видневшийся снаружи за дверью шумный док:

— Судя по туристам, щелкающим фотоаппаратами возле «Пиратского счастья», дело идет неплохо.

— Это было бы так, если б в порту за наше судно с нас не драли три шкуры, — беззлобно отозвался Тай, напомнив Джеки причину ее нынешних переживаний.

Эйдриан повернулся к ней, и его улыбка смягчилась ленивой чувственностью.

— Джеки… Давненько мы с тобой не виделись!

Она на миг утонула в синеве его ясных глаз, опушенных бесстыдно длинными ресницами. Черты Эйдриана отличались безупречностью, и его можно было бы с полной уверенностью назвать «красавчиком», если бы не его вызывающая… мужественность. Казалось бы, это должно было заставить Джеки почувствовать себя рядом с ним более женственной, но она вместо этого вдруг ощутила неловкость оттого, что у нее неухоженные, обветренные руки и короткая стрижка, которая делала ее больше похожей на парня, чем на женщину.

Раздосадованная не свойственным ей приступом неуверенности в себе, Джеки подняла голову.

— Я уже все сказала твоим сестрам по телефону. Мой ответ был «нет».

Эйдриан удивленно вскинул брови.

— Вот так, значит? Не говоря лишних слов, с места в карьер? — Тай вопросительно глянул на Джеки: о просьбе Синклера она ему ничего не говорила.

— Время дорого. — Воткнув иглу в холстину, Джеки отбросила парус в сторону и поднялась. — А теперь, если тебе больше от меня ничего не нужно, — «Кроме письма моего прадеда», — добавила она про себя, — ты свободен, можешь идти на все четыре стороны.

Эйдриан с нескрываемым интересом разглядывал Джеки, вызывая у нее внутренний трепет.

— А что, если мне от тебя все-таки что-то нужно, например, пригласить на ужин?

— Чудненько, — фыркнула Джеки.

Сознавая, что первый помощник ловит каждое ее слово, она направилась через все помещение к бачку с охлажденной питьевой водой возле двери. По залитому солнцем пирсу разгуливали туристы, которые прямо с лодок покупали свежие креветки. Их голоса тонули в шуме ритмично набегавших на берег волн и непрерывном крике морских чаек. Воздух дышал зноем.

Наполнив бумажный стаканчик ледяной водой, Джеки через плечо бросила взгляд на Эйдриана, который проследовал за ней и теперь маячил за спиной.

— У меня нет желания попусту терять время и весь вечер слушать, как ты пытаешься выпросить у меня то, чего я никогда тебе не дам.

Эйдриан медлил с ответом, но Джеки чувствовала на себе его испытующий взгляд.

— Я думаю, речь в данном случае пойдет о том, что я готов тебе дать.

Джеки повернулась к Эйдриану. Он стоял, привалившись к верстаку, скрестив ноги, обутые в обшарпанные сбитые мотоциклетные ботинки.

— Вот как?

Эйдриан игриво повел бровями.

— Я приехал, чтобы сделать тебе одно предложение. Хоть Джеки и рассмеялась ему в лицо, сердце ее неистово забилось.

— Даже не пытайся умаслить меня. Нам обоим известно, что я не в твоем вкусе.

Добродушный смешок Эйдриана привел ее в волнение.

— А кто, как ты выразилась, «в моем вкусе»?

— Высокие пляжные красотки-блондинки с фигурами куклы Барби.

— Это все наносное, радость моя. Что же касается индивидуальности и ума, то там ловить нечего.

Вывести его из себя было невозможно. Но ведь это не новость. Джеки должна была помнить об этом из опыта их непродолжительного общения год назад, когда Эйдриан с двумя своими сестрами зафрахтовал ее корабль, двухсотлетнюю балтиморскую шхуну, для ежегодного «Бала пиратов». Само же мероприятие проводилось в их частных владениях на Жемчужном острове возле Галвестона, в гостинице типа «постель и завтрак». Тогда несколько дней «Пиратское счастье» стояло на якоре в тамошней бухте. Эйдриан беззастенчиво заигрывал с Джеки. Правда, она его ухаживания не принимала всерьез — этот мужчина просто любил пофлиртовать.

— А теперь насчет ужина… — проговорил он.

— Если ты не понял, то повторяю еще раз: «Нет». — Джеки залпом выпила воду и смяла стаканчик.

— Я подумал, что где-нибудь, в тихом местечке…

— Я никуда с тобой не пойду.

— …где мы могли бы спокойно обсудить то, что мы с сестрами готовы предложить тебе в обмен на твою помощь.

— Нет.

— Или… я мог бы сделать тебе предложение прямо здесь. — Эйдриан наклонился к Джеки, и она ощутила его запах. Пахло от него тоже приятно — мылом, солнцем и свежим морским бризом. Эйдриан задержался взглядом на ее губах, затем посмотрел ей в глаза. — Хотя, по-моему, мы оба чувствовали бы себя гораздо удобнее за бутылкой хорошего вина и перед блюдом с морепродуктами.

Джеки негодующе покачала головой:

— Ты понимаешь, когда тебе говорят «нет»?

— Честно? — Эйдриан выгнул бровь. — Не уверен. Мне редко приходится слышать это слово.

— Оно и видно. — Джеки, прищурившись, подумала, что хорошо бы взвалить его на плечо, вынести на пирс бухты Корпус-Кристи и скинуть в море, но, принимая во внимание габариты Эйдриана, осуществить подобный маневр ей вряд ли бы удалось. — Ладно, черт с тобой. Я согласна на ужин. Хочешь потратить деньги и время впустую — дело твое.

— Отлично! — Глаза Эйдриана радостно заблестели. — Как насчет «У причала»? В то время, когда еще не поздно любоваться закатом. Или ты предпочитаешь другое место?

— Нет, «У причала» годится. — Сказать правду, место просто идеальное. Близко к дому, а это удобно, если вдруг Эйдриан станет слишком навязчив и ей придется его оставить.

— Заскочу за тобой около шести, — сказал Эйдриан. — Ты, как я понимаю, по-прежнему живешь на борту шхуны?

— Да.

— Ну, тогда до вечера. — Махнув на прощание рукой первому помощнику, Эйдриан снова шагнул в ослепительный свет. Джеки смотрела ему вслед, наблюдая, как он петляет между туристами, продвигаясь к своему «харлею», припаркованному в конце пристани. Там Эйдриан накинул на себя черную кожаную куртку, но застегивать ее не стал: и без того жарко. Движением, от которого у Джеки замерло сердце, он перекинул ногу через седло мотоцикла и завел мотор. Несколько поворотов руки — и машина взревела. Мотоцикл сорвался с места и вырулил на заполненное транспортом четырехполосное шоссе, протянувшееся вдоль берега.

Джеки изумленно покачала головой. Эйдриан проявил настойчивость, и она не устояла, дала слабину. Он был великолепен. Видно, феи, колдовавшие над его генами, вздумали пошалить, создавая Эйдриана Синклера, иначе никогда бы не выпустилив мир на погибель женскому роду такой совершенный образчик мужской сексапильности.

— Не хочешь объяснить, что происходит? — спросил Тай с верстака.

Джеки подняла голову.

— Эйдриан с сестрами возжелали заняться поиском сокровищ.

— А-а… — понимающе протянул Тай. — Их влечет пропавшее сокровище Лафита. Хорошо, что тебя просьбами о помощи в его поисках не донимают другие, ведь всем известно, чтосокровище затонуло вместе со шхуной твоего прапрадеда.

— В данном случае в сюжете старой сказки наметился новый поворот. — Джеки, вернувшись к верстаку, снова уселась на него верхом, взяла иглу и продолжила латать парус. — Синклеры не забивают себе головы пустыми фантазиями о затонувших сундуках с золотом, они хотят отправиться на поиски настоящего, подлинного «сокровища».

— Не такие уж и пустые эти фантазии. — Тай, театральным жестом рассекая воздух, взмахнул своей большой мозолистой рукой. — Многие богатеи оставили кое-что после себя на морском дне. Испанские дублоны, драгоценные камни, разные ценные вещицы, за которые можно немало выручить, если продать их кому надо. Или ты позабыла, какое приятное волнение охватывает, когда находишь затонувшее добро?

Джеки упрямо посмотрела на Тая.

— Ты забыл наш уговор? Больше никакой охоты за сокровищами. Никогда.

— Да я так. — Его темные глаза заблестели. — Просто вспомнил старые добрые времена и девчушку, любившую нырять за старинными монетами и золотыми колечками.

Эти слова пробудили в Джеки сладко-горькие воспоминания о прошлом. Каким интересным и увлекательным казался ей мир в те времена, когда приключения следовали одно за другим.

— Я уже не девочка.

— Да. И что касается поиска затонувших сокровищ, ты превзошла своего отца, а ведь многие и по сей день считают, чтоему в этом деле не было равных.

— И что в том хорошего? Каждый заработанный нами на погружениях грош он тратил на погоню за еще более ценным трофеем. — Джеки воткнула иголку в парусину. — С легендами и мечтами у меня покончено.

— С легендами — да. А вот помечтать никогда не вредно.

— Меня и реальность вполне устраивает.

— Ну, как скажешь. — Тай, снова принявшись за шитье, чуть слышно затянул старинную морскую песенку о сокровищах, погребенных на дне глубокого синего моря.

Джеки закатила глаза, однако тоже начала подпевать, и вскоре песня зазвучала увереннее и громче.

В шесть вечера Эйдриан позвонил в старомодный звонок, приделанный к деревянной дощечке с выведенным на ней золотыми буквами именем корабля Джеки. Он рассудил, что звонок — подходящий способ заявить о себе, поскольку высокие ворота из рабицы закрывали подход к трапу.

Звонок стих, а Эйдриан продолжал стоять, от нечего делать разглядывая деревянное судно. Даже неподвижная, находившаяся на приколе балтиморская шхуна с тремя мачтами, вздымающимися высоко в открытое небо, нашептывала о приключениях в открытом море. Под утлегарем изгибалась филигранно вырезанная со всеми мельчайшими подробностями наяда, а бак и квартердек окаймляли красно-белые поручни.

На верхней палубе появилась Джеки, заставив Эйдриана вытянуться по стойке смирно. Что-то в этой женщине волновало его всякий раз, как он ее видел. Жаль, что предложение, которое он пришел ей сделать, носило сугубо деловой характер. Если она даст свое согласие, то как-никак станет партнером по бизнесу, а потому все остальное, что ему хотелось бы ей предложить, станет немыслимым.

Джеки подошла к трапу и, остановившись, взглянула на свои черные часы для подводного плавания.

— Ты пунктуален.

— Ты тоже не опаздываешь. — Эйдриан улыбнулся.

— Тебя это, кажется, удивляет.

— Я изумлен: у меня две сестры.

Джеки, в бледно-желтой хлопчатобумажной рубашке и брюках цвета хаки, спустилась по трапу. Нежный цвет рубашки красиво оттенял ее золотистую, покрытую загаром кожу и карие глаза. Выйдя за ворота, она повернулась, чтобы их запереть, а Эйдриан посмотрел на ее волосы. Год назад у нее была толстая каштановая коса, змеившаяся по спине. Теперь Джеки коротко постриглась — очень коротко.

— Красивая прическа, — похвалил Эйдриан. Джеки застенчиво подняла руку и пригладила волосы.

— Да, такое случается, когда какой-нибудь чересчур усердный парикмахер услышит от тебя, что ты устала возиться с длинными волосами. Чик! — и готово: косы нет.

— Я хотел сказать, что мне так нравится. — Эйдриан вскинул голову. — Эта прическа выгодно подчеркивает твои глаза. — Как, впрочем, и остальные экзотические черты ее лица. Об этих густых черных бровях над кошачьими карими глазами, высоких скулах и полных губах Эйдриан фантазировал не один месяц. — Есть хочешь? — спросил он.

— Очень.

— Я тоже. Как всегда, — прибавил он игривым тоном заправского соблазнителя, надеясь получить в ответ одну из тех ее дерзких, остроумных реплик, которые обычно так его веселили.

Большинство мужчин скорее всего сочли бы его сумасшедшим из-за того, что он предпочел словесную схватку с Джеки безропотному подчинению стелющихся перед ним женщин. Никогда ни одна женщина до Джеки не отказывала ему. И этот новый опыт он находил… увлекательным. Это давало ему свободу. Заигрывая с Джеки, Эйдриан мог позволить себе немного лишнего, при этом не опасаясь, что ненароком подаст необоснованную надежду на свадебные колокола.

Пока они шли к ресторану в конце пирса, в Джеки чувствовалось какое-то внутреннее напряжение, словно его присутствие ее смущало.

— Так ты поэтому стал поваром? Из-за своего аппетита?

— Шеф-поваром, — поправил Эйдриан. — Но в целом, ты права, мой аппетит, наверное, сыграл определенную роль в моем выборе. Тетушка, что нас воспитала, работала до ночи, и нам, чтобы не питаться одними полуфабрикатами, приходилось все время что-нибудь изобретать.

— Она была официанткой или что-то в этом роде?

— Нет… — Эйдриан улыбнулся и, представив свою тетку в качестве чьей-то обслуги, подавил смешок. — Она актриса. Несравненная Вивиан. Последние несколько лет — звезда Бродвея, но тогда работала в Хьюстоне. Это была жертва, на которую она пошла ради нас. Я, в свою очередь, помогал тем, что ухаживал за своей престарелой бабушкой и двумя младшими сестрами, одновременно осваиваясь на кухне. Поскольку мне всегда нравилось баловать себя, я решил, что, даже стряпая, можно расслабиться и получить максимум удовольствия. — Эйдриан вложил в свои слова столько двусмысленности, что это заставило Джеки поднять на него глаза. — А ты?

— Когда мне хочется есть, я, как правило, хватаю то, что побыстрее и попроще готовить.

— Побыстрее и попроще? М-м… Пожалуй, меня можно на это подбить.

Джеки остановилась и посмотрела ему в лицо. В ее стриженых волосах играл ветер, за спиной звучал шум прибоя.

— Слушай, как бы мне ни нравились твои двусмысленные шуточки, давай внесем ясность: мы с тобой не на свидании. Мы идем в ресторан, где я за ужином намерена втолковать тебе, чтобы ты не рассчитывал на мою помощь.

— А я думал, мы идем в ресторан, потому что за ужином я хотел тебе кое-что предложить.

Джеки развернулась, собираясь вернуться на корабль, но Эйдриан поймал ее за локоть.

— Прости, ты права. — Он попытался изобразить робость и смирение. — Раз уж это действительно деловой ужин, я постараюсь вести себя прилично.

Прежде чем кивнуть, Джеки пристально посмотрела в его лицо.

— Хотя, не будь этот ужин деловым, я был бы вынужден просить тебя… Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя потрясающий рот?

Джеки удивленно вскинула голову.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказал.

— Глупости! — Джеки, вспыхнув, расхохоталась. Да-да, Джеки Тейлор умела краснеть, представьте себе. — Ничего особенного в нем нет, рот как рот. Просто большой.

Эйдриан подступил к ней поближе, заполнив собой все пространство.

— Твой рот — произведение искусства. Не могу вообразить себе мужчину, который, посмотрев на твои губы, не захотел бы попробовать их на вкус.

Джеки стрельнула на Эйдриана глазами, но румянец на ее щеках говорил о том, что она скорее довольна услышанным, чем разгневана.

— И это, по-твоему, «вести себя прилично»?

— «Вести себя прилично» для меня новое понятие. Мне может потребоваться какое-то время, чтобы освоиться с ним. Так что придется тебе набраться терпения. — Эйдриан мягко потянул Джеки за руку и, когда она подчинилась, зашагав с ним в ногу, улыбнулся. — Так о чем это мы говорили? Ах да! Вспомнил. О еде. — Он искоса взглянул на Джеки. — Это мое второе большое удовольствие в жизни.

Джеки закатила глаза, но на наживку не клюнула. Он мужчина, а потому она, даже не спрашивая об этом, знала, что у него в жизни на первом месте.

Они подошли к ресторану, Эйдриан придержал перед Джеки дверь, и она вошла в помещение, где на потрескавшихся деревянных панелях висели рыболовные сети и спасательные круги.

Невероятно бойкая официантка глянула на новоприбывших посетителей с бамбукового возвышения.

— Здравствуйте! — бодро приветствовала их она, поначалу не разглядев, кто пришел. Но когда увидела Эйдриана поближе, то так и застыла с открытым ртом.

— Ужин на двоих, — сказал Эйдриан, который, казалось, не замечал, как девушка во все глаза на него пялится. Джеки не осуждала ее за это. В голубой рубашке с расстегнутым воротом, распахнутом сером жилете и синих брюках, он выглядел потрясающе.

— На двоих. Да, конечно. — Бойкая девушка схватила меню. — Будьте добры… следуйте за мной.

Они отправились за официанткой, Джеки замыкала шествие. Несколько человек из местных, собравшись возле барной стойки посреди зала, обменивались разными «охотничьими» историями, но отдельно стоящие столы и кабинки оставались пусты.

— Наверное, лучше вам самим выбрать себе столик по вкусу. — Официантка одарила Эйдриана улыбкой.

— Можно тот, что в углу? Откуда открывается потрясающий вид?

— О! Хороший выбор. — Бойкая девушка восхищенно вздохнула, точно Эйдриан только что во всеуслышание объявил об открытом им лекарстве против рака.

Они уселись за стол, и официантка вручила каждому по меню.

— Сегодня вас будет обслуживать Сэнди. Могу я что-нибудь вам предложить, пока вы ждете? Может быть, воды? Или вина?

«Мое тело», — ответила за нее про себя Джеки, прочитав в глазах девушки призыв.

— Пожалуй, воды. Благодарю вас. — Эйдриан улыбнулся, и девушка, которая от его улыбки едва не растаяла, поспешила прочь.

Джеки повернула к Эйдриану голову.

— Можно полюбопытствовать?

— Разумеется. — Он небрежно раскрыл меню.

— Ты делаешь это намеренно или у тебя так само собой выходит? Ну, вроде как дыхание?

— Ты о чем? — Эйдриан непонимающе сдвинул брови. Джеки подавила в себе искушение ударить его по голове.

— Доводишь женщин до обморочного состояния.

На какое-то время Эйдриан растерялся, но затем на его лице отразилось веселье, в уголках глаз собрались морщинки, на щеках проступили ямочки.

— Ревнуешь? — спросил он.

— Размечтался! — Джеки открыла свое меню. Женщина, которая настолько глупа, чтобы влюбиться в такого мужчину, как Эйдриан, заслуживает того, чтобы ей разбили сердце. Такая женщина должна быть готова, что мужчина будет принадлежать не только ей, а Джеки была не из таких.

Наконец подошла официантка Сэнди — деловая, серьезная женщина, которая, слава Богу, обошлась без кокетливых, томных взглядов, — и приняла их заказ.

— Итак. — Джеки сложила руки на столе. — Давай перейдем к делу.

— Нет уж. Еще даже еду не принесли. Сперва поедим, побеседуем, полюбуемся закатом и только потом обсудим мое предложение.

— Если ты хочешь предложить мне долю от спасенного имущества, то не трать даром слов. Я не дура. В Техасе законом не предусмотрено право на удержание спасенного имущества, а потому, как только вы с сестрами привлечете к делу Техасскую историческую комиссию, со своими намерениями завладеть всем, что имеется на том корабле, можете распрощаться. А если вы собираетесь отправиться за сокровищами Лафита, то вы, должно быть, это уже сделали.

— Ты что, смеешься? — Эйдриан сдвинул брови. — Во-первых, это было бы противозаконно, а во-вторых, груз судна погребен под слоем ила, нанесенного ураганом тысяча девятисотого года. Представляешь, во сколько обошлись бы подъемные работы?

— Очень хорошо себе представляю, именно это меня и смущает. Отчего вдруг все так загорелись поисками бесценных сокровищ? Я объяснила тому писателю…

— Скотту Лоренсу, — подсказал Эйдриан имя известного автора приключенческих романов, который звонил Джеки несколько месяцев назад, заявив, будто собирает материал для своей новой книги.

— Он самый. Так вот я объяснила ему, что так называемое сокровище не что иное, как изготовленная из рога пороховница. Это не золото. Не драгоценные камни. Это примитивная пороховница, которую мои предки шутки ради окрестили «сокровищем Лафита». Так из-за чего сыр-бор?

— А вот и еду принесли. — Эйдриан улыбнулся официантке, которая принесла закуску — креветки и бутылку вина.

Он стал пробовать вино, а Джеки, пока совершался этот ритуал, нетерпеливо барабанила пальцами по столу. Когда женщина удалилась, Эйдриан снова повернулся к Джеки.

— Как ты себя чувствуешь в роли хозяйки чартерного судна?

Джеки прищурилась, гадая, когда же он ответит на ее вопрос. Но, поскольку говорить о сокровищах Лафита она очень не любила, то была не против сменить тему.

— Работы невпроворот, бывает, страшно надоедают туристы, а заработанного едва хватает на покрытие расходов.

— Беда, да и только, верно? — Эйдриан со знанием дела улыбнулся, словно видел Джеки насквозь: ее корабль для нее — все, и она будет до последнего сражаться, стремясь удержать свой бизнес на плаву, вот только сражение это она пока что проигрывает.

— А ты? — Джеки обмакнула креветку в соус. — Тебе нравится роль хозяина гостиницы?

— По большей части да. — Эйдриан отправил креветку в соусе в рот и поморщился. — Соус безвкусный. Не возражаешь, если я немножко его усовершенствую? — Дождавшись от Джеки согласия, выразившегося кивком, он тщательно рассмотрел все имеющиеся на столе приправы. — Само собой, вскакивать каждый божий день ни свет ни заря, не зная выходных, чтобы готовить завтрак постояльцам, — не самое большое удовольствие, однако готовить где-нибудь на чужой кухне мне совсем не хочется. — Эйдриан взял в рот еще одну креветку. — М-м, уже лучше. Попробуй-ка. — Он окунул креветку в соус и поднес ее ко рту Джеки.

Та, настороженно сдвинув брови, отпрянула.

— Ну же… — подзадоривал ее Эйдриан.

Джеки слегка сощурила глаза, а затем открыла рот и взяла креветку. Кончики пальцев Эйдриана слегка задели ее губы, и от этого прикосновения по ее телу разлилось тепло, приправленное острым привкусом соуса.

— Вкусно, правда?

Джеки кивнула, пытаясь сосредоточиться на еде, а не на мыслях о том, каков на вкус сам Эйдриан.

— А кто готовит, если ты куда-нибудь уезжаешь?

— Сестры, Рори и Элли. Неумехами на кухне их, конечно, не назовешь, но до меня им далеко.

— Ты смотри не очень-то задавайся. — Джеки махнула в его сторону креветкой. — А то, не ровен час, лопнешь от важности.

— Не лопну, я всегда был о себе высокого мнения. — Джеки покачала головой, думая, что обаянию Эйдриана было бы гораздо проще противостоять, если бы он относился к себе посерьезнее. Но сейчас его ироничное отношение к себе и легкая, непринужденная манера держаться действовали на нее успокаивающе, так же как и вино. Подали окуня и пасту в сливочном соусе. Разговор продолжался. К тому времени, когда Джеки с Эйдрианом закончили ужин, в ресторане уже появились кое-какие посетители. Зажглись свечи, сообщавшие деревенскому декору заведения легкий романтический флер. За окнами сгустились сумерки, лишь гребешки волн белели в свете, падавшем с пирса.

Джеки блаженно откинулась на спинку стула. Официантка, собрав со стола тарелки, поинтересовалась, не желают ли они десерт. Джеки отказалась, а Эйдриан заказал себе мороженое и два капуччино. Затем, взяв свой бокал, он, как и Джеки, откинулся назад и слегка развернулся к ней. У Джеки возникло какое-то странное ощущение близости, словно они отдыхали где-то в уединении, а не сидели за столом в зале наполовину заполненного ресторана.

Эйдриан посмотрел на вино в бокале.

— Что тебе известно о пороховнице?

Вопрос заставил Джеки очнуться. За последний час она успела почти забыть, зачем Эйдриан пригласил ее на ужин.

— Ну что ты на меня так ощетинилась? — протянул он лениво. — Я просто хочу выяснить, все ли ты знаешь.

Джеки скрестила на груди руки.

— Я знаю, что пороховница некогда принадлежала Жану Лафиту. Тот, прежде чем отплыть в Южную Америку, подарил ее моему предку, деду Джека Кингсли. Несколько пиратов, следовавших за Лафитом из Нового Орлеана до Галвестона, решили остаться в Техасе и начать новую жизнь. Одним из них был дед Джека. Лафит торжественно преподнес пороховницу в дар Реджиналду Кингсли в память об их совместных приключениях. Поскольку Лафит любил упоминать о пороховнице как о своей «самой драгоценной вещи», в нашей семье ее в шутку прозвали «сокровищем Лафита». К сожалению, шутка уже давно перестала быть шуткой.

— А тебе известно, почему Лафит так называл пороховницу?

— Нет. Мне известно только то, что каждый охотник за сокровищами мнит, будто где-то на дне моря покоится сундук с золотом. Я, будучи потомком Кингсли, знаю это место. Вот только никакого сундука с золотом там нет. Его попросту не существует.

— А что, если… — Эйдриан посмотрел Джеки прямо в глаза. — Я говорил тебе, что пороховница дороже золота?

 

Глава 2

Именно в этот момент их уединение нарушила официантка, которая принесла два капуччино и десерт. Джеки с нетерпением ждала, когда та оставит их. Наконец женщина ушла, и Джеки обратилась к Эйдриану:

— Что значит «пороховница дороже золота»? — Эйдриан вместо ответа, вооружившись вилкой, подцепил кусочек торта-мороженого, щедро сдобренного шоколадом и взбитыми сливками.

— М-м. Вкусно. На, попробуй.

— Я не хочу сладкого, а хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос.

— Ну же… — Эйдриан качнул вилкой, соблазняя Джеки. — Только один кусочек.

Подавив в себе досаду, Джеки открыла рот и, когда мороженое растаяло у нее на языке, с трудом удержалась, чтобы не заурчать от удовольствия.

— Давай вернемся к вашему разговору со Скоттом Лоренсом, который состоялся пару месяцев назад, — сказал Эйдриан, размешивая вилкой взбитые сливки.

Джеки хорошо запомнила тот день. Писатель начал с того, что поинтересовался, не состоит ли она, часом, в родстве с Джеком Кингсли. Джеки поначалу пыталась отпираться, зная, что, услышав правду, собеседник обязательно начнет допытываться у нее о сокровищах. В итоге так оно и вышло.

В минуту слабости она выложила ему все о полученном ею в наследство письме. Его написал первый помощник капитана «Свободы» — судна Джека Кингсли — незаконному сыну Джека. В послании описывался несчастный случай, унесший жизнь капитана. Из этого письма и рассказов, передававшихся из уст в уста на протяжении долгих лет, можно было довольно подробно представить себе трагические события той ненастной ночи времен Гражданской войны. Истории переросли в легенду о Жемчужном острове — в сказку о несчастной любви капитана Кингсли и Маргариты Бушар Лерош, красавицы жены корабельного магната из Галвестона.

Джеки подалась вперед, сцепив руки замком.

— Я уже рассказывала Скотту Лоренсу, что члены судовой команды слышали, как Джек Кингсли прокричал, что не оставит корабль без сокровища, и решили, будто это что-то поистине ценное. Они не знали, что предмет имеет ценность исключительно для него и дорог ему как память.

— Он служил Джеку напоминанием о том, чему не должно было быть места в его жизни, — продолжил Эйдриан, вызвав удивление Джеки. — О том, что заставило его стать честным человеком, а не повторять судьбу деда и отца.

Джеки потрясенно уставилась на Эйдриана.

— Да откуда тебе это известно?

— Мне это известно из дневников Маргариты, потомком которой я, к твоему сведению, являюсь. — Эйдриан пожал плечами, как будто его осведомленность относительно семейных секретов Джеки была чем-то несущественным. — Однажды Маргарита спросила Джека, правдивы ли слухи о том, будто он унаследовал от своего деда сокровище Лафита. Тот рассмеялся, точно это сокровище было постоянным объектом шуток его близких (а я думаю, так оно и было), и подтвердил, что, действительно, получил его, и теперь оно хранится в его каюте, напоминая Джеку о его решении бросить занятие контрабандой и начать новую жизнь. К сожалению, он так и не сказал ей, что представляет собой это сокровище, поэтому упоминаний о пороховнице в ее дневниках не встречается. Информация о пороховнице — это именно то звено, которого нам недостает в нашем исследовании, и причина, по которой мы нуждаемся в твоей помощи. Историческая комиссия не даст нам разрешения привлечь археолога, если мы не предоставим убедительных доказательств того, что пороховница имелась на борту судна, когда оно пошло на дно.

— Маргарита писала о Джеке Кингсли?

— Причем много.

Джеки затрепетала при мысли о том, что существует еще один источник информации о ее легендарном родственнике. О человеке, в честь которого она получила свое имя. Ведь это не какие-то там устные предания, обраставшие со временем массой дополнительных подробностей, а истина из первых уст. Каким он был на самом деле? Героем и храбрецом, как уверял первый помощник капитана? Или обаятельным лицемером, как и многие другие мужчины их рода, включая ее отца?

— Мне нужно знать одно, — сказал Эйдриан. — Что конкретно сказал помощник капитана о пороховнице?

Джеки колебалась. Слишком уж она привыкла избегать любых разговоров о письме, чтобы теперь заставить себя заговорить о нем. Но Эйдриан со своими родственниками как потомки Маргариты были причастны к этой истории и имели право все знать. К тому же у них имелись ответы на вопросы, которые всю жизнь волновали Джеки.

— Он… э-э… по его словам, Джек собирался передать сокровище Эндрю, своему сыну, чтобы тот, глядя на него, помнил о том, что человек в первую очередь должен беречь свое доброе имя, а не искать легкой добычи.

— Однако нам нужны подробности. — Эйдриан наклонился к Джеки поближе. Его лицо приняло решительное выражение. — В телефонном разговоре ты сказала Скотту, что в письмах ясно сказано: «сокровище» — это пороховница, которую Лафит подарил деду Кингсли.

— Верно.

— Прекрасно. — Напряжение Эйдриана заметно уменьшилось. — Именно это нам нужно было знать, чтобы обратиться с ходатайством в историческую комиссию.

При одном упоминании о государственном учреждении, которое истово ненавидело «мусорщиков», таких, как она и ее отец, Джеки уж было хотела прервать разговор и уйти, но соблазн узнать побольше о Джеке Кингсли удержал ее на месте.

— Ладно, теперь пришла твоя очередь объясниться. Что такого ценного в этой пороховнице?

— После разговора с тобой Скотт провел кое-какие исследования относительно пороховницы и обнаружил, что эта вещь представляет собой историческую ценность. Кроме шуток. — Эйдриан вскинул брови, стараясь собраться с мыслями. — Ты знала, что она изначально принадлежала Джорджу Вашингтону и что он вырезал на ней свои инициалы?

Джеки удивленно вытянула шею.

— Не может быть!

— Ну что, заинтересовал я тебя, наконец?

— Нет. Вовсе нет.

— Врешь. — Эйдриан протянул ей на вилке еще один кусочек торта, и на этот раз Джеки приняла его, не раздумывая.

— Итак. — Она прикрыла рукой рот. — Каким образом она оказалась у Лафита? Он что, украл ее у кого-нибудь?

— Ни в коем случае. — Эйдриан поддел вилкой кусочек для себя. — Во время Войны за независимость зеленый юнец, некий Эндрю Джексон, служил фельдъегерем в народном ополчении. Однажды Вашингтон спрятал депешу в своей личной пороховнице и передал ее Джексону с тем, чтобы тот доставил ее за линию расположения английских войск. Джексон сохранил пороховницу как реликвию, которая и находилась при нем в 1814 году в битве у Нового Орлеана. Поскольку твой предок плавал вместе с Лафитом, я предположил, что ты знаешь, как пираты из Баратарии поспособствовали победе в этой битве.

— Я много чего знаю о головорезах, скрывавшихся в болотах Луизианы. То была банда жестоких, не знавших пощады разбойников. Несмотря на то, что капитан Реджиналд Кингсли был представителем английской знати, хоть и сосланным, он удачно вписался в их ряды.

Эйдриан утвердительно кивнул.

— Из прочитанного я готов заключить, что определение «головорез» довольно точно их характеризует. Но они ведь и впрямь помогли разбить англичан.

— Понятие порядочного человека не определяется одним совершенным им добрым поступком.

— Это правда. Но как бы то ни было, а после окончания битвы был дан праздничный бал. Там-то Джексон и преподнес пороховницу в дар Лафиту. Тот произнес цветистую речь и объявил, что будет хранить пороховницу всю жизнь в память о службе такому «выдающемуся вождю народов».

— За старика Жана! — с иронией в голосе сказала Джеки, поднимая чашечку с капуччино. — Произносить речи он был мастак… хотя добрая половина того, что слетало с его уст, являлась ложью. И эта речь — прекрасный тому пример: ведь пороховницу он не сохранил. Он передарил ее моему пращуру Безжалостному Реджи.

— Вот это мы и надеемся доказать… с твоей помощью.

— Но вам-то что от этого? — удивилась Джеки. — Как я уже говорила, законы штата Техас не дают права на спасенное имущество. Все, что вы найдете, будет принадлежать властям, так что вам от этого нет ровным счетом никакой пользы.

— Вообще-то, польза есть, и большая. — Эйдриан улыбнулся. — Польза будет от притока туристов. Легенда Жемчужного острова уже сейчас привлекает в нашу гостиницу множество приезжих, особенно тех, кто хочет поплавать с аквалангом в месте затопления судна. Представь себе, как расцветет наш бизнес, когда после частичной экскавации комиссия получит дополнительную информацию о судне.

— Так, значит, речи о том, чтобы поднять корабль, не идет?

— Нет. Их интересует не само судно, а только артефакты, затонувшие со «Свободой». Плюс ко всему средства массовой информации раструбят об истории, связанной с кораблекрушением. — Улыбка Эйдриана стала еще шире. — Господи, да лучшей рекламы и представить себе невозможно!

— Это правда. Какую пользу это принесет тебе, понятно. Однако… — Джеки поставила локти на стол и сцепила пальцы. — Что-то я никак не возьму в толк, мне-то от этого какой прок?

— Да! Действительно, что от этого выигрываешь ты? — Эйдриан отодвинул в сторону десертную тарелочку и, так же, как Джеки, положив руки на столешницу, подался вперед. Его лицо приблизилось к Джеки почти вплотную, так что она видела, как в его глазах танцует пламя свечи. — Мы хотим заключить с тобой сделку, подобную той, что мы уже заключили со знакомым тебе капитаном Бобом.

При упоминании об их общем дальнем знакомом Джеки насупилась. Бобби Джонсон проживал в Корпус-Кристи, когда она только начала сдавать свой корабль внаем, но потом он переехал в Галвестон, чтобы открыть там свой собственный бизнес по организации поездок на турбоутах.

— А при чем тут Бобби?

— Помимо регулярных экскурсий на турбоутах в бухте Галвестон, капитан Боб со своей женой Пейдж каждую субботу организуют краткосрочный тур под названием «Обед в Доме с привидениями», что чрезвычайно выгодно для всех нас. Они переправляют туристов по морю из исторической части Галвестона на Жемчужный остров, где мы подаем им обед на веранде с видом на скалистую бухту. Мы даже наряжаемся в костюмы, чтобы создать им иллюзию путешествия во времени.

Туристам это нравится, и они щедро платят за еду, которой мы их потчуем.

Вспомнив костюм, в котором щеголял Эйдриан на «Балу пиратов», Джеки вскинула брови. Его наряд не шел ни в какое сравнение с теми, что были по этому случаю на ней и членах ее команды, отличаясь продуманным дизайном и тщательной проработкой мельчайших деталей. Если он обслуживает туристов в этом костюме, то не мудрено, что «Обед в Доме с привидениями» пользуется таким успехом. Ни одна из нормальных женщин из плоти и крови, увидев Эйдриана в том красном сюртуке и высоких ботфортах, не останется равнодушной и долго еще, не один месяц, будет фантазировать о морских разбойниках и захваченных ими пленницах. Джеки и сама — что греха таить — была не чужда таких эротических фантазий.

От одной этой мысли у нее внизу живота разлилось тепло.

— Так, стало быть, ты… хм… — откашлялась, — организовываешь поездки совместно с Бобби?..

— И моей сестрой Рори. Она просто кладезь идей и подумала, не пойти ли дальше.

— Продолжай.

— Я хочу, чтобы ты тоже проявила фантазию. — Эйдриан не мигая, пристально посмотрел Джеки в глаза, и ее фантазия нарисовала ей его в красном сюртуке. — Ты уже представила себе, сколько желающих найдется заплатить за обед и вечер, проведенный в море на корабле, на настоящей балтиморской шхуне, а теперь прикинь, насколько увеличится прибыль, если туристы отправятся на этом судне на Жемчужный остров, где небезызвестный Анри Лерош когда-то развлекал в своем дворце контрабандистов.

В груди Джеки сладко заныло: использовать «Пиратское счастье» как действующее круизное судно было мечтой ее жизни.

— Значительно. Прибыль увеличится значительно.

— Да. — Эйдриан улыбнулся, и на его лице заплясали отблески свечи. — Мы устроим это как совместное предприятие и разделим затраты на его промоушен пополам. Затем каждый из нас будет получать прибыль пропорционально затрачиваемым усилиям. Ты получаешь доход от перевозки, а мы — от организуемых обедов, а также с оборота магазина подарков и от гостиницы, интерес к которым, безусловно, возрастет. Это только в том случае, если мое предложение тебя привлекает. На миг, на один лишь краткий миг Джеки позволила себе помечтать. Она представила, что оплата стоянки судна перестанет быть для нее такой обременительной, что она сможет нанять дополнительных работников, заменить прохудившиеся паруса…

— Все, что от тебя требуется, — тихо проговорил Эйдриан доверительным тоном, — это помочь нам убедить комиссию в том, что пороховница была на «Свободе», когда та затонула.

Все мечты Джеки о новых парусах и отсутствии материальных проблем враз лопнули, как мыльный пузырь. С таким же успехом Эйдриан мог сказать: «Все, что от тебя требуется, — это голой, встав посреди толпы, исповедоваться в своих грехах и ждать, когда тебя закидают камнями».

Разочарованная, Джеки закрыла глаза.

— Мне жаль. Действительно жаль. Все это было бы здорово, но… я не могу. — Прежде чем Эйдриан успел отреагировать на ее слова, Джеки откинулась назад и махнула рукой официантке. — Будьте добры, мы готовы расплатиться.

Эйдриан помотал головой, пытаясь понять, в чем дело.

— Что значит — не можешь?

— То и значит. Я не могу тебе помочь.

Официантка принесла счет. Едва только Эйдриан вытащил из кармана бумажник, как Джеки встала, собираясь идти, и он, не дожидаясь сдачи, пошел за ней, оставив довольно существенные чаевые.

Как только они вышли за дверь, Джеки повернулась к нему и протянула руку.

— Спасибо за ужин, но я, с твоего позволения, пожалуй, пойду: завтра вечером мое судно арендовали под грандиозный прием с обслуживанием, и мне придется рано встать, чтобы все подготовить.

Эйдриан взял ее руку, якобы собираясь пожать ее, но не выпустил и задержал в своей.

— Я провожу тебя до корабля.

— В этом нет необходимости.

— Мы вернемся тем же путем, — заметил он ей. Джеки готова была заспорить, но тут послышались голоса, и она посмотрела на приближающуюся к ресторану пару. — Я прошу тебя, давай пройдемся. Мы же, в конце концов, договаривались: я плачу за ужин, ты выслушиваешь меня.

— Я тебя выслушала. И отказалась. Я не могу тебе помочь.

— Ладно, тогда объясни почему. — Эйдриан повернулся и очень медленно побрел вдоль по пирсу, стараясь выгадать как можно больше времени на разговор. — Я предложил тебе сделку, от которой ты не только ничего не теряешь, но и выигрываешь, ты же напрочь отказываешься.

— Все не так просто. В прошлом году, чтобы один-единственный раз выйти вечером в море и пройти маршрут до Галвестона, мне пришлось потрудиться, чтобы привести корабль в надлежащее состояние. На это ушло целых две недели. И это еще без пассажиров на борту. Для многодневных экскурсионных программ мне потребуется еще больше матросов и рабочих рук, не говоря уж о том, что придется отделать каюты. Я не в состоянии себе этого позволить.

— Прости, но ты меня не убедила. Речь идет о том, чтобы заработать денег, и мы, я думаю, заработаем целую кучу. Все, что мы у тебя просим, — это позволить нам воспользоваться твоим письмом. — Эйдриан наблюдал за размышлявшей над его словами Джеки, силясь в тусклом свете пирса проследить за ее реакцией.

— Какая связь между организацией круизов и этой пороховницей? — наконец спросила она. — Ты прав, идея ценная, дело может оказаться прибыльным для всех нас.

Если он согласится взять ее в дело, не потребовав от нее письма, она никогда его не покажет, это совершенно очевидно.

— Прости, но нет письма — нет сделки.

— Но почему?

— Джеки… — Эйдриан остановился под фонарным столбом, и они оказались в центре маленького светового круга. — Этот проект очень важен для нас. Не только потому, что он выгоден для нашего бизнеса. Бизнес для нас не главное. У нас… личный интерес.

— То есть? — Джеки с тревогой подняла на него глаза. Вокруг, как эльфы в золотистом свете, кружились ночные бабочки. Откуда-то издалека, сквозь шум бившихся о сваи волн долетали звуки музыки. Волшебная красота этой ночи так растрогала Эйдриана, что он чуть не проговорился. Однако тотчас подавил в себе этот минутный порыв. Если сказать Джеки, что они с сестрами хотят сделать это ради Джека и Маргариты, чтобы помочь их мятущимся душам успокоиться, Джеки решит, что они не в своем уме. А ведь, может, так оно и есть, черт возьми! Однако кое-что ей все же можно сказать.

— Ну, хорошо, ты имеешь право знать правду. — Эйдриан выдохнул. — Маргарита подарила капитану Кингсли цепочку. Эта цепочка с кулоном в виде жемчужины сама по себе имеет интересную историю. Мы предполагаем, что Джек хранил ее в пороховнице.

— Цепочка? Господи! Да я бы знала о ней! — Джеки раздраженно фыркнула. — На какое-то время тебе удалось завоевать мое доверие, но выходит, ты ничем не отличаешься от остальных охотников за затонувшим золотом и драгоценностями.

— Вообще-то, нам не известно, представляет ли этот кулон какую-нибудь материальную ценность. Дело не в этом. Это история нашего рода, Джеки. Ты, я уверен, способна понять нас. Нам хочется найти эту реликвию.

— Чтобы потом сразу же отдать исторической комиссии?

— А что прикажешь делать? — спросил Эйдриан. — Не превращаться же в самом деле в шайку мародеров?

Джеки отпрянула назад, как будто получила пощечину, а потом развернулась и зашагала прочь.

Проклятие! Эйдриан вспомнил, что отец Джеки как раз и был одним из таких охотников за сокровищами.

— Постой! — Он бросился за ней вдогонку. — Я совсем не то хотел сказать.

Джеки метнула в него гневный взгляд.

— Давай не будем, ладно?

— Ладно. Хотя я подразумевал совсем другое: мы вернем кулон в любом случае, независимо от того, что будет дальше. Может быть, со стороны это выглядит глупо, но для нас это не так.

— Ты сам не знаешь, о чем просишь. — Джеки остановилась у трапа на свой корабль и отперла ворота. — Прости. Я могу понять, как много для тебя это значит, и была бы не против тебе помочь, но не могу. Мой ответ — «нет». А сейчас мне нужно идти. Завтра мне предстоит тяжелый день. Спасибо за ужин и всего хорошего.

— По крайней мере скажи, что подумаешь. Я перед отъездом зайду к тебе утром, и мы с тобой сможем еще переговорить.

— Нет! Я не желаю больше разговаривать на эту тему и не хочу, чтобы ты приходил и снова поднимал этот вопрос в присутствии членов моей команды.

— Тогда сама приходи утром ко мне в гостиницу, и мы побеседуем там. — Эйдриан назвал гостиницу, в которой остановился, и номер своей комнаты.

— Ну конечно. — Джеки закатила глаза. — Можно подумать, это что-то даст.

— Когда придешь, позвони мне в номер. Я спущусь в вестибюль, и мы пойдем пообедаем вместе.

— Я же сказала тебе: у меня завтра на борту вечеринка. Весь день я буду занята подготовкой.

— Ну, хорошо, тогда давай хотя бы позавтракаем.

— Нет, нет и еще раз нет. Даже если ты еще раз накормишь меня, я не передумаю.

— И все же подумай до утра, ладно? — Чтобы его слова прозвучали более убедительно, Эйдриан взял ее лицо в руки. — Прошу тебя.

Джеки не знала, смеяться ей или негодовать.

— Ты понимаешь, когда тебе говорят «нет»?

— Нет. — Повинуясь порыву, Эйдриан наклонился, чтобы по-дружески чмокнуть ее в щеку, однако Джеки испуганно дернулась, и его губы оказались к ее губам ближе, чем он рассчитывал. Их губы легко соприкоснулись — совсем чуть-чуть. Мучительное соприкосновение застало Эйдриана врасплох и привело в возбуждение. Оно волной прокатилось по его телу в тот миг, когда он почувствовал, что губы у Джеки такие же мягкие, как он и думал, глядя на них. Черт! Подобное открытие на ночь глядя не сулит ничего хорошего. Тем более что Джеки, широко распахнув глаза, в изумлении уставилась на него, не делая, однако, никаких попыток высвободиться. Наоборот, Эйдриану даже показалось, что она не возражала бы против настоящего поцелуя.

Подавив в себе желание поцеловать ее, он отступил назад.

— Сладких тебе снов, Джеки. Увидимся завтра утром.

 

Глава 3

«Сладких снов?» — ворчала себе под нос Джеки, ударив кулаком по подушке и жалея, что это только подушка, а не живот Эйдриана. Вот что надо было ей сделать, когда он ее поцеловал, — ударить его. А не глазеть, как ополоумевшая от любви дура. Лишь только Эйдриан коснулся ее, тело Джеки ожило. К ее несчастью, мужчина оказался гораздо большим соблазном, чем деловое предложение, которое он сделал, а это о многом говорило. Предложение было весьма заманчивым. Даже более чем. Оно могло бы положить начало новому периоду в ее жизни, избавить от вызывавших болезненные спазмы желудка переживаний, которыми сопровождалось каждое сведение баланса.

Откинувшись на спину, Джеки уставилась в потолок каюты и предалась воспоминаниям о долгих годах тяжелого труда, которые им с отцом пришлось потратить на «Пиратское счастье», о планах, которые они лелеяли, работая бок о бок. Они регулярно выходили в Карибское море (ее отец чаще, чем она), вместе мечтали о том, как в один прекрасный день отправятся туда на «Пиратском счастье» в настоящее плавание, как настоящие капитаны настоящего корабля.

— И навестим моих двоюродных братьев и сестер? — всегда спрашивала Джеки.

— Конечно, — обещал отец.

— И бабушку Мерри?

— Непременно, — уверял он.

— И маму? — допытывалась Джеки, понизив голос.

— Смотри, лак сейчас потечет.

Да, придет время, и они поведут «Пиратское счастье» к островам, которые Джеки так любила, и она не будет бедной родственницей. Она будет эффектной и лихой, как ее удалые сумасбродные предки. И мать, увидев, как прекрасен этот корабль, захочет уплыть вместе с ними.

Джеки давно выросла, но мечта продолжала жить в ее сердце. Джеки все еще грезила о том, чтобы хоть раз в жизни отправиться в плавание на своем корабле в Карибское море. Могла ли она заработать на подобное предприятие, если бы приняла предложение Синклеров?

К сожалению, принять их предложение означало напомнить всем о скандале, который разразился, когда умер ее отец. На Джеки разом нахлынули мучительные воспоминания, и ей захотелось с головой спрятаться под одеяло. Джеки по-прежнему живо помнила обосновавшееся где-то в районе желудка чувство дурноты, когда люди узнали, что ее отец был мошенником, и стали косо смотреть на нее. Тогда Джеки бежала на острова. Работая не покладая рук в течение последних восьми лет, она сумела более-менее наладить бизнес, используя то единственное, имеющее хоть какую-то ценность, наследство отца — ветхий, полуразвалившийся корабль. Бизнес был законный. Никакого обмана. Никаких махинаций с историческими ценностями. И никаких противозаконных поисков в местах затопления судов.

Как это Эйдриан выразился? «Шайка мародеров». Он вложил в это слово столько презрения, что Джеки передернуло. Если бы она предала письмо огласке, многие по отношению к ней употребили бы именно это слово.

Так ли?

С тех пор как умер отец, минуло уже восемь лет, да и эта неприятная история приключилась далеко отсюда, на принадлежащих Великобритании островах Вест-Индии. Могла ли Джеки позволить кому-то прочитать это письмо без опасений, что ее ткнут носом в прошлое?

Джеки решила не думать об этом. «Ни во что не ввязывайся. Иначе не оберешься неприятностей. Думай о чем-нибудь другом», — сказала она себе, перевернувшись на другой бок, заставила себя отвлечься от дум об Эйдриане и его предложении. Но тут же перед ее мысленным взором возник образ Джека Кингсли, что было немногим лучше, поскольку капитан Джек в ее воображении походил на Эйдриана: такой же высокий, широкоплечий и удивительно обаятельный.

«А каким был Джек Кингсли на самом деле?» — гадала Джеки, блуждая взглядом по темной каюте. Сквозь иллюминаторы в кормовой части в каюту проникали косые лучи лунного света, превращавшиеся на стенах в причудливые, фантастические изображения. Снова и снова Джеки прокручивала в голове бесчисленные вопросы, связанные с ее тезкой, а также полученную накануне информацию о том, что Маргарита, любовь всей его жизни, писала о нем в своих дневниках. Интересно, если она согласится помочь Синклерам, позволят ли они ей почитать эти дневники?

Прогнав от себя и эту мысль тоже, Джеки снова перевернулась на другой бок. «Думай о работе», — приказала она себе.

Но тогда пришли грустные мысли о безденежье, о долгах, которые неуклонно росли, и о длинном списке того, что требовало починки. А это, в свою очередь, вновь возвращало ее к предложению Синклеров.

Черт! Черт! Черт! Джеки в который раз пихнула кулаком подушку, теперь жалея, что это не ее отец.

«Посмотри на вещи со стороны». Поднявшаяся в средствах массовой информации шумиха имела место почти десять лет назад, причем было это далеко от Техаса. Отец следовал пословице «Не плюй в колодец», а потому все свои аферы проворачивал подальше от тех мест, где жил. И Джеки, возвратившись в Корпус-Кристи, чувствовала себя спокойно. Местные жители вроде что-то слышали, но точно ничего не знали. Изменит ли ситуацию ее участие в поисках затонувших ценностей?

Джеки рассматривала вопрос со всех сторон — и так и эдак — всю ночь напролет. Когда в окна просочились первые лучи утренней зари, она знала: чтобы не обанкротиться и не потерять «Пиратское счастье», а также достичь хоть какой-то финансовой стабильности, ей нужно отважиться и рискнуть всем, что было нажито за последние восемь лет. Несметного богатства она не искала, но страстно мечтала о возможности жить достойно.

Вот посмеялись бы ее предки-пираты! А может, застонали бы от стыда за нее.

Вопрос в том, достаточно ли она унаследовала от них куража и отваги, чтобы пойти на такой большой риск?

Эйдриан ждал ее, развалившись в гостиничном кресле, упираясь босой ступней в неубранную постель, с чашкой кофе в руке и разложенной на коленях утренней газетой. Правда, заголовки статей едва ли доходили до его сознания: его мысли были заняты другим. Он пытался понять, в какой момент и какую ошибку он совершил прошлым вечером. Обычно он видел женщин насквозь, однако Джеки сбивала его с толку на каждом шагу.

Она не бегала за ним.

Не просила о помощи.

Даже не стремилась завязать с ним дружбу.

Она, казалось, вообще не хотела иметь с ним ничего общего. Такое с Эйдрианом было впервые, и, возможно, именно поэтому Джеки интересовала его больше, чем все остальные женщины. Обычно, как только у него завязывались отношения с женщиной, он уже мог определить, как много она потребует от него и смогут ли они впоследствии расстаться друзьями. С теми, кто связывал с ним чрезмерные надежды, он и не вступал в близкие отношения. С прочими — не обольщавшимися на его счет — стремился построить отношения так, чтобы обоим было хорошо и не в тягость. При этом он был готов в любой момент поддержать свою женщину. Он знал, когда дать совет, когда просто промолчать и подставить плечо, на котором она сможет поплакать, а когда и предпринять какие-то реальные действия. Он умел разрешить любую неприятную проблему, которую ставила перед мужчиной женщина и от которой большинство мужчин впадали в панику.

Вот только как найти подход к Джеки, он не знал.

Одно, впрочем, было ясно как день: вчера вечером он потерпел фиаско. И его провал очень расстроит сестер. Они спали и видели, как бы достать кулон. Когда первые попытки установить с Джеки контакт ничего не дали, сестры решили отправить в Корпус-Кристи Эйдриана, чтобы тот, проявив свое обаяние, уговорил Джеки помочь им. Тогда он самонадеянно полагал, что сделает это без особого труда… и вот все только испортил.

«Может, все дело в заигрываниях?» — гадал он.

Да нет, Джеки, кажется, не придавала его флирту какого-то особого значения, которого и в помине не было. Хотя Эйдриан был бы не против, чтобы тот флирт перерос в нечто большее. С самого первого момента их с Джеки Тейлор знакомства ему хотелось переспать с ней. Однако Джеки сразу же его окоротила, дав понять, что он ей безразличен.

Интересно, сможет ли он добиться ее расположения? Такая попытка может оказаться приятной проверкой его мужского обаяния. И раз уж он провалил дело, то ничто не мешает ему попытать удачи на любовном фронте. Тело его тут же с готовностью отозвалось на эту затею. Он может остаться еще на день и снова пригласить ее куда-нибудь, но только на этот раз он не будет тратить время на невинные заигрывания, а приступит к решительному, откровенному соблазнению. Потом он приведет ее сюда, попробует на вкус эти роскошные губы, сорвет с нее одежду, и…

Стук в дверь отвлек Эйдриана от фантазий. Он подождал, когда из-за двери послышится: «Уборка», но не дождался и, отложив в сторону газету, отставил чашку с кофе и пошел открывать. Посмотрев в глазок, Эйдриан обнаружил в коридоре Джеки. Она стояла, засунув руки в карманы своей непромокаемой штормовки, и смотрела на его дверь.

Ему тут же пришла в голову мысль, что Джеки изменила решение насчет его делового предложения. Это было бы именно то, о чем мечтали его сестры, зато делало невозможным реализацию вынашиваемого им плана обольщения. Он заметил решительно сжатые губы Джеки. Козырек бейсболки закрывал верхнюю часть лица, но ее поза говорила о том, что намерения у нее серьезные, и это ни с какой стороны не сулило ничего хорошего.

Готовый ко всему, Эйдриан отступил назад и открыл дверь.

— Джеки! Вот так сюрприз! Я не ждал тебя так рано. — Ответ застрял у Джеки в горле: ее глаза уперлись прямо в обнаженную грудь Эйдриана. Его прекрасную грудь с резко очерченными под гладкой кожей мускулами. Джеки слегка откинула голову, чтобы видеть его лицо в обрамлении черных волос, спускавшихся до самых плеч. Ого! По телу Джеки пробежал огонь.

— Проходи, садись, а я пока что-нибудь на себя накину «Если это из-за меня, то можно не одеваться».

— Я… я разбудила тебя?

— Нет, я привык вставать с петухами.

Эйдриан отошел в сторону, и только тогда Джеки заметила, что на нем какой-то дикой расцветки поварские штаны. Казалось бы, такие мешковатые брюки должны любого мужчину напрочь лишить какой бы то ни было привлекательности. Но только не Эйдриана. Он с его фигурой был хорош в любой одежде. А без нее еще лучше.

— Можно предложить тебе кофе? — Эйдриан указал на миниатюрный кофейник. — Почти целая чашка осталась. Если хочешь, она твоя.

— Нет, спасибо, я обойдусь.

— Ладно. Тогда дай мне минуту, и мы, как я и обещал, спустимся вниз позавтракать. — Эйдриан подошел к своим дорожным сумкам, которые лежали на одной из кроватей. Пока он вытаскивал из сумки синюю футболку и джинсы, Джеки не могла оторвать глаз от играющих мускулов на его спине.

Наконец она отвела взгляд и стала рассматривать другую кровать, ту, на которой еще совсем недавно спал Эйдриан. Воображение Джеки тут же нарисовало картины, заставившие ее покраснеть.

— Вообще-то, — крикнула она исчезнувшему в ванной Эйдриану, — у меня нет времени на завтрак. Мне нужно возвращаться на корабль. Я просто… пришла сказать, что обдумала твое предложение…

— Прежде чем ты скажешь «нет», — отозвался Эйдриан, возвращаясь из ванной и на ходу заправляя майку в джинсы, — может, тебе стоит приехать на Жемчужный остров, чтобы переговорить с остальными членами семьи? Например, с мужем Рори, Чансом. Он сможет разъяснить тебе финансовую сторону вопроса. А Рори поделится своими идеями относительно промоушена…

— В этом нет необходимости. После вчерашнего вечера…

— Что касается вчерашнего вечера, то я каюсь: наверное, я позволил себе лишнего, заигрывая с тобой, и тем самым ввел тебя в заблуждение. Уверяю, если бы я хотел по-настоящему приударить за тобой, то действовал бы иначе. Мне просто нравится поддразнивать тебя, потому что… ну… ты, когда волнуешься, становишься такой милой. Только и всего. Поэтому если ты опасаешься, что я буду приставать к тебе всякий раз, как ты будешь появляться в гостинице, то обещаю, тебе не о чем беспокоиться. Клянусь.

Джеки, не веря своим ушам, молча уставилась на Эйдриана. Неужели он считает ее «милой»? Однако недостаточно для того, чтобы за ней приударить. Ну, разве не прелесть?

— Ты закончил?

— Закончил, — выдохнул Эйдриан.

— Хорошо. Я приняла решение. — Оттого, что она почти совсем не спала и выпила слишком много кофе, у Джеки началась изжога. Она вытащила из кармана желудочные таблетки и положила одну в рот, молясь, чтобы лекарство поскорее подействовало. — У меня, учитывая мое состояние, есть одно условие.

— Боже мой! Ты серьезно?

— Что? — Тщетно пытаясь унять изжогу, Джеки прижала ладонь к диафрагме.

— Твое состояние? — Эйдриан увидел ее прижатую к животу руку, и на его лице отразилась тревога. — Из-за этого ты вчера отказалась от сделки? Ты… больна?

Джеки чуть не поперхнулась.

— Да не больна я, болван. Речь не о состоянии здоровья.

— Ох! — Эйдриан прижал руку к груди. — Как ты меня напугала! Я уж грешным делом подумал, у тебя рак в последней стадии или что-то в этом роде. Так какое у тебя условие?

Джеки расправила плечи.

— Я хочу, чтобы вы мне за мою помощь позволили прочитать дневники.

Эйдриан молча ждал от нее продолжения.

— И все?

— Возможно, позже возникнут и другие оговорки, но на данный момент это мое главное условие. Так да или нет?

— Ох-хо-хо. — Эйдриан, словно погрузившись в глубокую задумчивость, стоял, теребя верхнюю губу. — Даже не знаю… мы, как правило, не даем посторонним читать дневники. Это нечто, очень личное.

— Но ведь ты хочешь, чтобы все кому не лень читали письмо моего прадеда, которое тоже, очень личное.

— Мне придется поговорить с Элли и Рори. Они согласятся, не сомневайся.

— Отлично. — Джеки направилась к двери. — Сообщи мне о вашем решении.

— Эй, постой! — Эйдриан со смехом поймал ее за локоть. — Я пошутил.

— А я нет.

— Я сразу это понял. У тебя нет чувства юмора.

Джеки прищурилась, не зная, обижаться ей на это или воспринимать как шутку.

Не дождавшись от нее реакции, Эйдриан вздохнул:

— Я согласен. В обмен на твою помощь мы позволим тебе прочитать дневники. Но я тоже в таком состоянии, что вынужден выдвинуть кое-какое условие.

— А у тебя, что за состояние? Состояние повышенного стояния? — Джеки выгнула бровь.

— Только рядом с тобой. — Эйдриан подмигнул.

— А как же твое обещание вести себя прилично?

— Мы еще на стадии переговоров и пока не стали деловыми партнерами. А, кроме того, флирт с тобой не в счет.

— Почему это?

— Потому что и ты, и я — мы оба знаем: тебе мои ухаживания даром не нужны. Это, к слову сказать, меня глубоко ранит. Не знаю даже, как я смогу пережить такой удар по самолюбию.

Джеки закатила глаза.

— Какое у тебя условие?

— Ты должна будешь прочитать дневники на Жемчужном острове. Скажу сразу: ни одна из моих сестер не согласится на то, чтобы дневники покинули пределы нашего дома. Если что, восстановить их будет невозможно. И потом, нам нужно будет всем составить ходатайство в историческую комиссию, а также проработать детали экскурсионных программ. Проще всего это сделать, если ты приедешь к нам и какое-то время поживешь в гостинице.

— Логично, — ответила Джеки, хотя мысль о том, что придется покинуть свой, такой привычный, уютный мир, который она сама для себя создала в Корпус-Кристи, снова вызвала в желудке изжогу.

— Так, когда ты сможешь приехать? Хорошо бы поскорее. Тогда, мы разместим тебя в одном из номеров. Иначе ближе, к Дню благодарения все будет забронировано вплоть до Нового года.

— Я могла бы приехать на следующей неделе.

— Чудесно. Вот тебе наш номер: детали мы сможем обговорить по телефону. — Эйдриан извлек из ящика тумбочки бумажник, вытащил оттуда визитку и протянул Джеки. — Думаю, поцелуй, который скрепил бы нашу сделку, совершенно необходим.

Джеки покачала головой.

— Ну что с тебя взять?

Она выхватила у него из руки визитную карточку и пошла к выходу.

— Увидимся на следующей неделе. — Взявшись за ручку двери, Джеки обернулась и послала ему воздушный поцелуй.

— А подойти сюда и поцеловать по-настоящему слабо?

— Никогда не бери на пушку пирата. — улыбнулась и выпорхнула из номера. Как только дверь за ней захлопнулась, она обмахнула себя, как веером, визитной карточкой Эйдриана. Он думает, что он ее не интересует? Господи, знал бы он, как все обстоит на самом деле! Но он, слава Богу, ни о чем не подозревает. Он никогда не узнает, как она мечтает о том, чтобы его ухаживания оказались серьезными, поэтому она сможет находиться рядом с ним. По крайней мере, Джеки на это надеялась.

 

Глава 4

Когда неделю спустя в своем видавшем виды пикапе, Джеки выехала из Корпус-Кристи, она по дороге первым делом остановилась у аптеки, где приобрела желудочные таблетки. Этим утром, они с Таем повздорили — в очередной раз, — хотя раньше всегда жили мирно. Последние несколько дней они постоянно ссорились, да еще как! Всю жизнь Тай для Джеки был все равно что родной дядя. После отъезда с острова они уговорились: больше никакой охоты за сокровищами. И хотя Тай, бывало, любил предаваться воспоминаниям, к данному им обещанию относился с полной серьезностью.

Джеки пыталась объяснить, что на этот раз все не так, как он думает, и никакой охоты за кладом не предвидится. Что речь идет о легальных раскопках, которые будут проводить настоящие археологи. Однако Тая это не убедило, а лишь распалило еще больше, и он бросил Джеки в лицо, что она ведет себя неосмотрительно и безрассудно. Она просто рот раскрыла от изумления, услышав в свой адрес такое обвинение, ведь раньше он постоянно подшучивал над ее чрезмерной осторожностью и щепетильностью.

А что, спрашивается, ей делать? Какой у нее выбор? Сдаться без боя? Беда в том, что Тай абсолютно не представлял себе, как плохо обстоят у них дела, а потому Джеки не могла аргументировать свое поведение. Да, ее шансы на успех в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят, но игра стоит свеч. По крайней мере, Джеки не переставала себя в этом убеждать, следуя по шоссе вдоль побережья.

Однако, когда дорога, соединявшая Жемчужный остров с Галвестоном, пошла по насыпи, Джеки решила, что Тай все-таки прав. Впереди был виден маленький островок, утопающий в буйной зелени, частное владение, отдельный мир, овеянный романтикой старых легенд. Но вместо того чтобы воодушевиться, Джеки почувствовала, как ее сердце сжимается от страха. Она и впрямь проявила неосмотрительность. Сплоченное сообщество археологов-подводников ведет тщательный учет всех охотников за сокровищами. Оставалась одна надежда — что участвующие в этом проекте археологи не установят связи между Джеки Тейлор и Бадди Тейлором. Но если это случится, то все, ей конец. И Синклерам тоже. Ни одна уважаемая организация не будет спонсировать такой масштабный проект на основании доказательства, которое предоставит она, Джеки, в том случае, если ее прошлое выплывет наружу.

«Ну что ж, — сказала себе Джеки, направляя автомобиль по трехполосной дороге через остров, — чему быть, того не миновать, отступать все равно поздно». Эйдриан с сестрами на утро назначили встречу с представителями Галвестонского исторического общества — объединения, которое собиралось финансировать проект, если власти штата согласятся выставить добытые предметы на стендах в Техасском музее порта в Галвестоне.

Завтрашняя встреча обещала стать для Джеки первой трудностью из тех, которые ей предстоит преодолеть. Если она благополучно переживет этот день, то можно будет вздохнуть немного легче.

Джеки миновала перелесок, и впереди показалась гостиница — четырехэтажное причудливое строение на берегу глубоководной бухты. Сбоку от дома на заполненной стоянке, посыпанной ракушечником, она отыскала свободное место и, потрясенная красотой старинного особняка, еще с минуту сидела в машине. С одной стороны выстроенного из розового гранита здания возвышалась башенка, увенчанная высоким шпилем. Впереди вдоль фасада тянулась просторная веранда, а с балкона четвертого этажа скалили морды фантастические горгульи. Это был тот самый балкон, с которого Анри Лерош, выстрелив из пушки по кораблю, убил Джека Кингсли.

Утешительная мысль, ничего не скажешь!

«Не думай о плохом, — велела себе Джеки. Разве не этому учил ее отец? — Представь себе, что все вышло именно так, как тебе хотелось, и вес получится».

Возможно, именно эта философия в конце концов и погубила его, но в общем данный принцип срабатывал у него как по волшебству в течение долгих лет его беспутной и легкомысленной жизни, которую он провел в роскоши. Джеки же было бы достаточно, чтобы правило сработало хотя бы один раз.

Ее взгляд остановился на конверте, в котором хранилось письмо. Она взяла его в руки, закрыла глаза и попыталась нарисовать в воображении новые паруса для «Пиратского счастья». Когда ей это не удалось, она предприняла другую, не такую дерзкую попытку, не требовавшую от нее таких титанических усилий, — вообразила, что у нее есть деньги, чтобы выплачивать работникам заработную плату, не урезая другие статьи расходов. Одного этого уже было более чем достаточно, если учесть то, сколько новых рабочих рук ей придется привлечь для воплощения плана Синклеров.

До этого, впрочем, еще далеко. А пока прожить бы завтрашний день.

«Не думай о плохом», — повторила про себя Джеки, выбираясь из пикапа и глотая очередную желудочную таблетку с ароматом апельсина. Осенний солнечный день выдался прохладным. Ветерок доносил с залива пряный аромат моря. Джеки взяла с сиденья машины свою сумку в форме мешка и тут же почувствовала какое-то неудобство, будто кто-то пристально смотрел ей в спину. Резко развернувшись, она огляделась по сторонам, однако никого не увидела. Она перевела взгляд на скалистую бухту и, ослепленная отражавшимся от воды солнцем, зажмурилась, несмотря на темные очки.

Не дух ли это Джека Кингсли бродит возле бухты? От этой мысли у Джеки по спине пробежал холодок. Но она тут же вспомнила, что не верит в привидения.

Накинув сумку на плечо, Джеки направилась вверх по дорожке, ведущей к гостинице. По обеим сторонам каменной лестницы цвели пестрые, как конфетти, хризантемы, придавая дополнительную яркость окружающему пейзажу. Правда, Джеки, даже приблизившись к нарядной двери, едва обратила на них внимание. Раз уж вывеска гласила: «Добро пожаловать! Входите, пожалуйста!» — просто толкнула дверь и вошла внутрь.

Откуда-то издалека доносились приглушенные звуки телевизора.

— Эй! — подала она голос, снимая темные очки и осматриваясь в центральном холле.

В гостинице все оставалось так, как и было, когда она впервые приезжала сюда. Возле массивного камина были сосредоточены викторианские диваны и кресла, словно приглашавшие к посиделкам за приятной беседой. Опорой каминной полке, которая сверху была украшена лепниной, изображавшей каких-то морских чудищ, служили резные морские змеи. В дальнем конце холла, поднимаясь вверх, вилась широкая лестница, на которую падал свет из трех высоких витражных окон.

— Здесь есть кто-нибудь?

Джеки уж было собралась вернуться на улицу и все же отыскать возле двери звонок, чтобы возвестить о своем присутствии, как справа от нее в дверном проеме показалась младшая сестра Эйдриана, шикарная молодая женщина с фигурой супермодели и рыжеватыми, с золотистым отливом, кудрями, падавшими ей на плечи.

— Вы приехали! — воскликнула она, приближаясь к Джеки с ослепительной улыбкой. — Не знаю, помните ли вы меня, но я Аврора Чанселлор, или Рори. Можете звать меня, как вам больше нравится.

— Я вас помню, — кивнула Джеки, вдруг почувствовав себя рядом с ней карликом: женщина была высокой, ростом около шести футов.

Рори уперлась глазами в конверт, который Джеки держала в руке.

— Ох, Боже мой! Неужели это оно? То самое письмо?

— Да. — Джеки крепче прижала документ к себе.

— Не терпится взглянуть на него. Но сначала позвольте мне взять ключ от вашего номера. А потом мы отыщем Эйдриана. Нужно сообщить ему о вашем приезде. — Рори юркнула в кабинет, а потом повела Джеки вперед, то и дело оборачиваясь и болтая без умолку. — Мы так счастливы, что вы согласились приехать и пожить у нас. Даже Скотт взбудоражен, хотя с ним редко такое бывает. Вы еще не видели его?

— Скотта?

— Да, Лоренса, жениха моей сестры. Это тот, кто приглашал вас прошлым летом.

— Скотт Лоренс помолвлен с вашей сестрой? — Прелестно! Ко всему прочему, в проекте участвует знаменитость, которая привлечет к нему еще больше внимания. Хотя, подумала Джеки, без рекламы в этом деле, наверное, не обойтись. Главное — чтобы ее было не слишком много.

— Скотт вам понравится, — уверяла ее Рори, когда они подошли к столовой. — На самом деле он славный малый… это понимаешь, когда узнаешь его поближе.

Джеки, чье внимание было поглощено фреской на потолке, рассеянно кивнула. На фреске изображался устремленный по направлению к двери Нептун в сопровождении тритона. Любуясь фреской, Джеки спрашивала себя: а что, интересно, думал обо всем этом роскошном убранстве Джек Кингсли, когда усаживался в этом зале за обеденный стол в качестве гостя? Верно, думал, что у хозяина слишком высокое самомнение и очень много денег. В молодости он еще не был тем праведником, каким стал впоследствии, поэтому наверняка большую часть вечера провел, прикидывая, каким образом можно немного облегчить карманы старика Анри. Это было в то время, когда он еще и не помышлял о том, чтобы переспать с его женой.

Когда буфетная осталась позади, где-то впереди послышался голос Эйдриана. Он говорил таким тоном, словно давал урок кулинарного мастерства.

— Посыпать орехами нужно очень и очень осторожно, так, чтобы не переборщить, — неторопливо наставлял он. — Смотри, как это делается.

Как только Джеки с Рори переступили порог просторной кухни, где современные технические приспособления странным образом выделялись на фоне старинных деревянных балок и красных кирпичных стен, раздался радостный вопль. Эйдриан стоял посередине кухни, посыпая орехами шоколадные пирожные, выложенные на нескольких противнях, а сбоку от него, прислонившись к его ноге, стоял маленький очаровательный ангелочек.

— Ма-ма-ма-ма! — заголосила маленькая златокудрая девочка.

— Золотце мое! — Рори раскинула перед ней руки. — А я и не знала, что ты уже проснулась. Эйдриан, что ж ты мне не сказал? Я бы взяла ее, чтобы она тебе не мешала.

— Как будто я не могу посидеть с ней несколько минут. — Эйдриан передал ребенка сестре и, заметив Джеки, улыбнулся. — Приехала!

— Приехала, — пожала плечами Джеки.

— Ну и чудесно! — Вытерев руки полотенцем, он подошел к ней. В сером пуловере с закатанными по локоть рукавами и черных джинсах, он выглядел, как всегда, фантастически. Золотое колечко в ухе сменилось серебряной висюлькой. — Рори сообщила тебе об ужине?

— Об ужине? — переспросила Джеки.

— Мы решили, что все соберемся сегодня вечером, — пояснил Эйдриан. — Ну, чтобы отпраздновать твой приезд, ознакомиться с письмом, подготовиться к завтрашнему дню, если у тебя нет других планов.

— Нет, никаких планов у меня нет. — Джеки натянуто улыбнулась, досадуя, что они не могли со всем этим повременить до завтра, подождать, пока она прочитает дневники.

Эйдриан повернулся к сестре:

— Поставь, пожалуйста, противень в духовку, пока я покажу Джеки ее комнату.

— Конечно. Вот. — Эйдриан одной рукой поймал два ключа на колечке, которые ему бросила Рори, и хотел было взять у Джеки сумку.

— Я сама, — заупрямилась она. — Только проводи до комнаты, и все.

На сей раз, они прошли не через столовую, а через холл в задней части дома, где Эйдриан указал Джеки на узкую лестницу, ведущую вниз.

— Наши комнаты располагаются в цокольном этаже. Спускайся туда около шести, чтобы можно было с каждым пообщаться до того, как мы сядем за стол. Мы пригласили Бобби с Пейдж, но я пока не знаю, приедут ли они.

Войдя с Эйдрианом в музыкальный зал, Джеки заметила перед телевизором, вставленным в старинный шкаф, какую-то пару. Еще одна пара, когда они подошли к лестнице, спускалась вниз по ступенькам. Эйдриан как радушный хозяин успел поприветствовать всех.

— У вас, кажется, полон дом постояльцев, — заметила Джеки, когда они добрались до лестничной площадки, на которую из витражных окон падали разноцветные блики.

— Первый год нам было трудновато. По-настоящему бизнес пошел после того, как мы построили несколько отдельных домиков вдоль беговой дорожки. — Они поднимались вверх, а Эйдриан продолжал знакомить Джеки с гостиничным распорядком и предоставляемыми гостям услугами. В холле на верхнем этаже располагалась еще одна зона отдыха, даже более уютная, чем внизу. На буфете возле плетеной корзинки с чайными пакетиками возвышалась ваза со свежесрезанными цветами. — Каждое утро мы ставим здесь кофе и кипяток, так что тебе не придется спускаться за первой чашкой вниз.

Эта небольшая роскошь напомнила Джеки о временах, когда ее родители еще были вместе и жили то на одном, то на другом курорте острова. Отец выискивал жертв среди приезжих, а мать пользовалась всеми услугами, не выходя из номера, да нежилась на пляже у моря, пока Джеки строила там замки из белого песочка.

Эйдриан приблизился к ряду высоких окон напротив лестницы. За прозрачными шторами неясно вырисовывались очертания балкона, синева и белизна бухты.

— Вот мы и пришли. — Эйдриан открыл дверь слева от окон. — Мы зовем этот номер «Жемчужиной», потому что в этой комнате жила Маргарита. Эта самый лучший номер в доме.

Джеки прошла и, встав посреди комнаты, поставила на пол свою сумку, стараясь проникнуться атмосферой помещения. Белые стены, позолоченная мебель и свет, проникавший из гостиной, которая располагалась в башенке, создавали впечатление призрачного облака, которое сомкнулось вокруг нее, как только она оказалась здесь. Даже на спинке кровати в изголовье была роспись — купидоны на золотом фоне.

Джеки повернулась к Эйдриану:

— А поменьше комнаты не нашлось? Не хочу чувствовать себя обязанной настолько.

— Ты, кажется, видишь меня насквозь.

— Я почти всегда вижу тебя насквозь.

— И то, правда. — Эйдриан подошел к ней. — Наверное, мне стоит раскрыть тебе свои корыстные намерения.

— Уверена, я буду в шоке.

— Будешь, потому что речь только о том, чтобы оказать мне любезность за любезность, и ни о чем больше. Когда дело с круизами пойдет, я хочу быть в числе первых пассажиров и совершить первую часть первого путешествия — приплыть из Галвестона на Жемчужный остров. Я бы проделал и вторую часть пути, но терпеть не могу уезжать надолго.

— Полагаю, ты хочешь мою самую лучшую каюту?

— Если не стесню. — В глазах Эйдриана вспыхнули огоньки, и Джеки догадалась, что сейчас последует какая-то двусмысленность.

— Не надо, — предупредила его она. — Не забывай: ты ведешь себя прилично.

— Черт! — В его улыбке не было и намека на раскаяние. — Ну ладно, пойдем, посмотришь номер. — Эйдриан провел Джеки в элегантную гостиную в башенке, подвел к одному из высоких окон, которое на самом деле оказалось дверью.

Проследовав за Эйдрианом, Джеки оказалась на балконе. У нее захватило дух: перед ней открывался потрясающий вид.

— Красиво, правда? — обратился к ней Эйдриан. Он посмотрел вниз, туда, где при входе в гавань, точно безмолвные стражи, возвышались пальмы, и весь как-то преобразился. Лучи солнца отражались от морской глади залива, и вокруг Эйдриана, казалось, образовалось какое-то свечение, более яркое, чем солнечный свет. — Я постоянно спрашиваю себя, как часто Маргарита стояла здесь вот так, на этом самом месте, погруженная в думы о капитане Кингсли, мечтая о новой встрече с ним. — Эйдриан посмотрел на Джеки. — А может, она все еще где-то здесь, ждет?

Джеки удивилась произошедшей в его настроении перемене: какая-то новая грань его натуры, более мягкая, которая прежде была от нее скрыта, проявилась в нем.

— Ты что, действительно веришь в привидения?

Внезапно на них с бухты повеяло легким ветерком. Эйдриан повернул голову, и Джеки увидела его профиль на фоне синего неба.

— Не знаю. Иногда, когда я стою здесь, глядя на бухту, я чувствую… нечто такое. Похожее на ожидание, смешанное с горечью и тоской. Как будто сам дом ждет.

— Чего ждет?

Губы Эйдриана дрогнули в улыбке.

— Возвращения капитана Джека, разумеется. — По спине Джеки пробежал холодок.

— А дневники? Ты сказал, что мне можно их прочитать.

— Мы передадим их тебе за ужином. — Он взглянул на часы и вздохнул. — Мне уже пора идти на кухню, дело не ждет. А ты располагайся, чувствуй себя как дома. Бери книги и журналы, которые здесь есть, можешь посмотреть телевизор внизу или погулять по острову. Встречаемся в шесть.

Джеки смотрела вслед удалявшемуся Эйдриану, готовая броситься за ним вслед и удержать его. Эйдриан Серьезный произвел на нее более сильное впечатление, чем Эйдриан Игривый. Что же, скажите на милость, ей делать? Попросить его снова дразнить ее?

Удрученно покачав головой, Джеки устремила взгляд вдаль, на бухту, и вновь ее мысли обратились к Маргарите. Интересно, что может чувствовать женщина, заключенная в этом доме-крепости? Проходят дни, а за ними годы, и вся жизнь — ожидание минутных тайных встреч с любимым человеком. И не пугает даже неотвратимость жестокого наказания, если измена откроется. Видно, не было для Маргариты никого лучше Джека Кингсли, раз уж она за то, чтобы побыть с ним, рисковала обратить на себя гнев своего свирепого мужа.

 

Глава 5

Эйдриан поднял глаза: в квартиру вбежала Сейди, черно-белая колли сестры, возвещавшая прибытие Эллисон и Скотта. Собака потрусила в гостиную, где Рори кормила из бутылочки Лорен. Та при виде собаки завопила от восторга и попыталась высвободиться из рук матери. Колли подошла поздороваться к мужу Рори, Оливье Чанселлору, который примостился возле барной стойки, отделявшей кухню от гостиной. Собака принялась попрошайничать, и Чане, глядя на нее, рассмеялся.

— Ну, знаешь, ты уж совсем избаловалась, — сказал Эйдриан колли, бросая ей кусочек поджаренного хлеба.

— Так, где же наша почетная гостья? — поинтересовалась спускавшаяся по лестнице в сопровождении Скотта Эллисон. Полная противоположность своей младшей сестры, Элли была субтильна, с черными, как у Эйдриана, волосами, держалась скромно, отчего мужчины долгое время не замечали ее — пока прошлой весной в их гостинице не остановился Скотт.

— Я сказал, чтобы она спускалась сюда к шести, стало быть, скоро появится, — ответил Эйдриан, кивая будущему зятю. — Привет, Скотт. Как подвигается работа над новой книгой?

— Идет потихоньку, — вздохнул тот.

Весь одетый в черное, Скотт напоминал одного из злодеев своих романов.

— Привет, Элли. Привет, Скотт, — поздоровалась Рори. Она наконец оставила попытки накормить Лорен и понесла ее к Чансу.

Эллисон, поведя плечами, скинула кофту, накинутую поверх футболки с длинными рукавами и джемпера.

— Здорово, что Джеки приехала, правда? У нас вроде как воссоединение семейства.

— Она привезла письмо? — Скотт повесил куртку и кофту Эллисон в шкаф под лестницей. — После проведенных изысканий мне не терпится поскорее прочитать его. Письмо — последний фрагмент головоломки.

— Когда она прибыла в гостиницу, письмо было при ней. — Рори отправилась помыть руки и помочь на кухне.

— Па-па-па-па. — Лорен запечатлела на отцовской щеке слюнявый, молочный поцелуй. Чане в ответ приподнял ее платьице и, прислонившись губами, пофыркал ей в живот, от чего девочка закатилась смехом.

Глядя на беседующих сестер, Эйдриан подумал, как мало они бывают вместе последнее время. Гостиница открылась уже после того, как Рори переехала жить к Чансу в его квартиру. Сначала Чане консультировал их по финансовым вопросам, позже стал деловым партнером, а потом, когда женился на Рори, и членом семьи. Молодожены построили себе небольшой домик позади гостиницы, чтобы жить рядом, но это уже было не то, все стало не совсем так, как в те времена, когда Рори жила с ними под одной крышей. Теперь вот и Элли тоже собиралась замуж за Скотта. После свадьбы они планировали поселиться в городе, в доме Бушаров.

Этот дом построил Анри Лерош, чтобы отослать от себя их с Маргаритой дочь Николь, заявив, будто она родилась не от него. После его смерти Жемчужный остров и вся корабельная империя Лероша достались его племяннику. Но Николь не стала оспаривать права на наследование. Она вместо этого, взяв девичью фамилию матери и пойдя по стопам Маргариты, стала примадонной театральной сцены в Нью-Йорке, Лондоне и Париже. В этом маленьком домике в Галвестоне она закончила свою жизнь разведенная, в одиночестве и нужде.

Дом впоследствии перешел к потомкам Николь, к «ужасным Бушарам», о которых шушукалось все «изысканное общество». Эйдриан с сестрами после смерти родителей тоже рос в этом доме. Но когда банк Чанса лишил их права выкупа находившегося тогда в залоге Жемчужного острова вследствие просрочки выплаты, они не упустили возможность превратить старинный особняк на острове в гостиницу типа «постель и завтрак».

В настоящий момент городской дом Бушаров принадлежал их тетке, Вивиан Янг. Но та уехала в Нью-Йорк и предложила Скотту с Эллисон жить в нем. В результате посидеть с сестрами по вечерам Эйдриану удавалось не часто, хотя все они по-прежнему работали вместе. Рори с Чансом вели финансовые дела, Эллисон заведовала магазином подарков, а Эйдриан хозяйничал на кухне. По утрам они подавали постояльцам завтрак, а по субботам, днем, для прибывших на катере туристов устраивали на веранде обед, являвшийся частью экскурсионной программы «Обед в Доме с привидениями», который они организовали совместно с Бобби и Пейдж. Вот только отдохнуть вместе всей семьей времени не находилось.

— Я вот тут все думаю, — сказал Эйдриан, водружая на барную стойку блюдо с закусками.

— Это всегда опасно, — заметила Рори.

— Нет, — ухмыльнулся Эйдриан. — Опасно, когда думать начинаешь ты.

Чане чуть не поперхнулся от смеха, заслужив сердитый взгляд своей благоверной.

— Я хотел сказать, — продолжил Эйдриан, — что нам, возможно, стоит пересмотреть наше домашнее положение.

— Какое такое «домашнее положение»? — удивилась Рори, вручая дочери кусочек хлебной корочки.

— А такое, что я один живу в хоромах с четырьмя спальнями, а вы, семейные люди, ютитесь в домах, вполовину меньше этого. Не кажется ли вам это несправедливым?

— И что ты предлагаешь? — спросила Эллисон. — Чтобы мы со Скоттом после свадьбы переехали сюда, а ты бы уехал жить в тот дом?

— Секундочку. — Скотт поднял руку. — Меня наш дом вполне устраивает. И ты, конечно, не обижайся, но я здесь жить не хочу. Писателю требуются уединение и покой, а тут день и ночь постояльцы, и все вечно чего-то хотят.

— Это понятно, — согласился Эйдриан. — Но мне, единственному оставшемуся в семье холостяку, кажется нелепым занимать самые просторные апартаменты.

— Тут есть два «но»: во-первых, ты старший, и, во-вторых, не останешься же ты до конца жизни холостяком.

— Хотелось бы еще немного им побыть. То есть я, разумеется, собираюсь со временем обзавестись и женой, и детьми, но только не сейчас. У меня даже девушки нет. — Эйдриан сразу подумал о Джеки, но тут же прогнал от себя эту мысль. Даже если бы он интересовал ее, она, казалось, была не из тех женщин, которые спят и видят, как бы поскорее выскочить замуж. Хотя это обстоятельство, учитывая нынешние предпочтения Эйдриана, сделало бы ее идеальной кандидатурой на роль его девушки, если бы сложившаяся ситуация не делала ее абсолютно недоступной.

— Если Скотт с Эллисон не хотят переехать сюда, то, может, поменяешься с нами? — обратился к Эйдриану Чане, глядя на него поверх головы Лорен.

Эйдриан еле удержался, чтобы не согласиться сразу же, потому что ничего так не хотел, как поменяться домами с Чансом и Рори. Однако сам он не мог решиться предложить им такое, ведь Чане построил этот дом за гостиницей на свои деньги.

— Я, пожалуй, подумаю над этим предложением, — невозмутимо проговорил Эйдриан, проверяя, все ли готово к ужину.

Чане робко улыбнулся жене.

— Признаюсь, я все время чувствовал себя виноватым оттого, что Авроре пришлось расстаться с гостиницей. Она всегда мечтала жить здесь, поэтому и настояла на том, чтобы выкупить и отремонтировать этот дом. И вот ей из-за меня приходится жить в другом месте.

— Ты так говоришь, будто я жалею, что вышла за тебя замуж, — улыбнулась Рори.

— Нет, но ты действительно тоскуешь по этому дому.

— Это правда. — Рори с надеждой посмотрела на Эйдриана: — Ты и в самом деле готов с нами поменяться?

— С превеликой радостью, — ответил он. — Вы переедете сюда, и вам будет проще вести дела, а я буду жить поблизости и приходить сюда по утрам на работу. Надеюсь, об условиях обмена мы с Чансом договоримся.

— С деньгами мы как-нибудь разберемся, — согласился Чане.

Рори взглянула на брата:

— А тебе не будет одиноко, когда ты съедешь из гостиницы?

— Уединение и тишина? — Эйдриан вздохнул. — Это, конечно, тяжело, но, думаю, я как-нибудь с этим справлюсь.

На лестнице послышался звук шагов. Эйдриан поднял голову и, увидев остановившуюся на последней ступеньке Джеки, уже не мог отвести от нее глаз. На ней была простенькая, более облегающая, чем обычно, футболка с длинными рукавами в поперечную красно-белую полоску, заправленная в синие свободные брюки. Футболка имела глубокий овальный вырез, в котором виднелось начало соблазнительный впадинки между роскошных грудей.

Это зрелище потрясло Эйдриана до глубины души: ему всегда казалось, что Джеки почти плоская. Но он сразу вспомнил, что всегда видел ее либо в спортивном лифчике-топе, стягивающем грудь, либо в очень свободных блузках, под которыми вообще сложно что-либо рассмотреть.

Он как завороженный смотрел на Джеки, оказавшуюся на самом деле куда более привлекательной, чем та, к которой он привык. Эйдриану очень нравились женщины с большим бюстом. Женскую грудь он считал одним из самых прекрасных божьих творений. У Джеки же отсутствие пышных форм, считал он, компенсируется интересным лицом и пылкой натурой.

Как только Эйдриан произнес про себя эти эпитеты, характеризующие Джеки, по его телу прокатилась огненная волна. Таких сильных эмоций по отношению к женщине он не испытывал с тех пор, как окончил среднюю школу. «О Господи! — так и хотелось простонать ему. — Ну почему, почему так все складывается, что она оказывается недоступной?»

— Я… э-э… — стояла, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — Здесь нет двери, вот мне и пришлось войти без предупреждения. Надеюсь, не помешала?

— А? — Эйдриан стряхнул с себя оцепенение. — Ах да! Конечно! Проходи. — Он поспешил к ней, чтобы ввести ее в комнату. — Мы как раз сидели и ждали тебя. С тех пор как ты была у нас, прошло много времени, поэтому позволь снова тебе всех представить.

Эйдриан подвел напрягшуюся от волнения Джеки к своим родственникам. Не то чтобы она дичилась людей, вовсе нет. Просто совсем не умела вести светские беседы. Вот судовая команда или пассажиры на борту — другое дело, с ними проще.

— С моей сестрой Авророй ты сегодня уже виделась…

— Привет! — Рори помахала Джеки рукой.

— …а это ее муж, Оливье Чанселлор.

— Рада снова вас видеть. — Джеки протянула руку высокому, нескладному, коротко подстриженному блондину в очках в металлической оправе. Джеки довольно хорошо помнила Чанса и не забыла, что, когда была здесь в прошлый раз, они с Рори еще не были женаты, а теперь — поди ж ты! — они уже родители. Она кивнула на сидевшую у Чанса на руках девочку. — Вы быстро работаете.

— Как видите. — Мужчина с улыбкой, чтобы Джеки было лучше видно, развернул к ней девочку. — Это Лорен. Лорен, поздоровайся с капитаном Джеки. — Лорен брыкнула ногой и пронзительно завопила. Чане поморщился. — Мы… э-э… еще не привили ей навыки приличного поведения в обществе. Чего нет, того нет.

— Моя вторая сестра, Эллисон, — продолжил Эйдриан.

— Добрый вечер, — приветствовала Джеки Эллисон с мягкой улыбкой и дружеским рукопожатием. — Мы очень рады вашему приезду.

— Благодарю вас. — Джеки улыбнулась в ответ.

— Это то самое письмо? — Эллисон кивком указала на конверт.

— Да. — Джеки крепче сжала его в руке.

— А это жених Элли, Скотт Лоренс, — закончил Эйдриан.

— А, да, писатель. — Джеки пожала мужчине руку, разглядывая его: темные волосы, карие, цвета виски, глаза и аккуратно подстриженная бородка скорее выделяли, чем смягчали угловатость черт его лица. Джеки судорожно искала что сказать: — Я прочитала несколько ваших книг, и мне всегда было любопытно, откуда писатели черпают свои сюжеты?

Мужчина, к удивлению Джеки, расхохотался. Он повернулся к Эллисон, и они в один голос проговорили:

— Plots.com онлайн.

Джеки почувствовала, как ее шею заливает краска. Она пыталась и не могла понять, что же сказала не так.

— Простите, — извинился Скотт, продолжая улыбаться. — Это у нас с Эллисон такая шутка. Очень приятно наконец-то встретиться с вами лично.

Джеки смущенно рассмеялась:

— Хотелось бы мне ответить вам то же, но я еще не совсем простила вас за то, что вы меня раскусили.

Мужчина вскинул бровь:

— Вы о том, что я раскрыл ваше родство с Джеком Кингсли?

— Именно. Интересно, как вам это удалось?

— Ваш знакомый Бобби сказал, будто вас назвали в честь Джека Кингсли, потому что ваш отец обожал легенду об утерянном сокровище Лафита. Мне пришло в голову, что тому могла быть и другая причина. Потом я узнал, что у Джека Кингсли был ребенок от буфетчицы из Корпус-Кристи, а Корпус-Кристи сразу же навел на мысль о вас.

— И это было все, чем вы располагали, когда заставили меня разговориться? — Джеки, досадуя на себя, покачала головой.

— Извините. — Скотт без тени раскаяния пожал плечами. — Ознакомившись с дневниками, я уже не мог остановиться. Мне нужно было во что бы то ни стало узнать, что случилось потом, когда дневниковые записи прервались.

— Кстати, о дневниках… — Джеки огляделась вокруг. — Когда мне можно будет их почитать?

— Сначала поедим. — Эйдриан выхватил у нее из рук конверт.

— У тебя всегда так: сначала еда, а потом дело?

— Еда — это и есть мое дело. И я пришел к выводу, что ожидание делает десерт еще слаще. Это что-то вроде прелюдии.

Эйдриан понес куда-то ее письмо, и Джеки уже готова была запротестовать, но он положил его на кофейный столик рядом с матерчатым чехлом, в котором лежала книга. Джеки догадалась, что в чехле дневники, и ее любопытство разгорелось с новой силой.

— Бобби звонил сказать, что они не смогут приехать: Пейдж заболела. Так что ужинать мы будем одни.

Но Джеки и думать не могла о еде. Как же можно спокойно есть, зная, что ответы на ее бесчисленные вопросы здесь, рядом, всего в нескольких футах, стоит только протянуть руку.

 

Глава 6

Весь вечер за столом царил восхитительный хаос: из рук в руки передавались громадные тарелки спагетти с курицей, салат и приготовленные на пару овощи. Маленькая Лорен, самый прелестный ребенок из всех, что Джеки доводилось видеть, весело стучала по подносу, укрепленному на высоком детском стульчике, а симпатяга колли кружила под столом, подбирая крошки.

— Ну-с, расскажите нам о вашем прадеде, — попросил Скотт, передавая Джеки корзинку с хлебом. — Что с ним сталось после смерти Джека?

— Милый, дай человеку хотя бы поесть, прежде чем приступать со своими расспросами. — Эллисон виновато посмотрела на Джеки: — Простите Скотта. После того как он прочел дневники, он просто помешан на Джеке Кингсли.

— И очень расстроен тем, что знаю о нем ничтожно мало. — Джеки взглянула на Эйдриана:

— Ты вроде бы говорил, что из дневников о Джеке Кингсли можно узнать все?

— Из них можно понять, что он был за человек, но о его прошлом или о его семье там почти нет информации.

— Он явно не любил распространяться о себе. Как некоторые среди нас. — Эллисон со значением посмотрела на жениха.

— Мало кто из мужчин захочет вытаскивать на свет божий свои прошлые грехи, да еще перед женщиной, на которую хочет произвести впечатление, — сказал Скотт.

— Это лишь потому, что мужчинам невдомек: за то, что им в жизни пришлось пережить, женщины любят их еще больше, — улыбнулась ему Эллисон.

Наблюдавшая за ними Джеки почувствовала зависть. Как здорово, когда между близкими царит такое взаимопонимание!

— Не хочу показаться навязчивым, — снова обратился к ней Скотт, — но не могли бы вы все-таки рассказать нам что-нибудь о вашем прадеде? Маргарита упоминает, что его звали Эндрю Кингсли, хотя Джек так и не женился на его матери. Однако мне пока не удалось отыскать его имени ни в одном из архивов переписей населения, проводившихся после Гражданской войны.

— Вообще-то, он мой прапрадед, но произносить это слово трудно, и я его для простоты сокращаю.

— Мы тоже так делаем, — отозвался Эйдриан, — когда говорим о Маргарите. Если произносить «прапрабабушка», кажется, будто заикаешься.

— Точно, — кивнула Джеки. — Как бы то ни было, а при крещении ему дали имя Эндрю Тейлор Кингсли. Эндрю его назвали в честь отца, полное имя которого было Эндрю Джексон Кингсли, а фамилия Тейлор досталась ему от матери, которая ее носила.

— Полное имя Джека — Эндрю Джексон? — переспросила Рори, выбирая застрявшие в волосах ребенка оранжевые кусочки детского питания. — Об этом Маргарита в своих дневниках никогда не упоминала… Нет, нет, золотце мое, морковку надо кушать, а не возиться в ней.

— Ка-ка! — громко прокричала Лорен. Джеки от удивления часто заморгала, а Эйдриан со Скоттом разразились хохотом.

— Ну, не смейтесь, — взмолилась Рори. — Вы же ее только поощряете.

— Ка-ка!

Чане покачал головой:

— Она так говорит, как будто произносит слово «какашка». А морковь, к вашему сведению, ее любимая еда.

Глядя, как девочка хлопает в свои липкие ладошки, Джеки подавила улыбку. До чего милый ребенок!

— Ка-ка! Ка-ка!

Чане со страдальческим видом глубоко вздохнул и снова обратил взгляд на Джеки.

— Вы остановились на том, что… — Джеки оторвалась от созерцания Лорен.

— Я пояснила, почему в архивах переписи населения отсутствует имя Эндрю Кингсли. После смерти отца он стал зваться Эндрю Тейлором.

— Почему? — спросил Эйдриан, занимавший за столом почетное место главы семейства.

— Знаете ли… — Джеки смущенно огляделась вокруг.

— Можно, я попробую угадать? — Эйдриан допил свое вино. — Это как-то связано с заявлением Анри о том, что Джек Кингсли якобы был шпионом янки?

— Не думаю, что Эндрю в это поверил. — Джеки без всякого аппетита вяло ковыряла вилкой в своей тарелке. — У него имелось письмо, опровергающее данное заявление, однако во время Гражданской войны и сразу после нее связь с человеком, даже огульно обвиненным в шпионаже в пользу янки, была небезопасной. Оставшиеся в живых люди из команды «Свободы», опасаясь жестокой расправы, были вынуждены разбежаться в разные стороны и залечь на дно. Долгие годы потом в нашей семье предпочитали умалчивать о своем родстве сДжеком Кингсли. Война закончилась, но у южан долгая память.

— Правда, — согласился Эйдриан. — Но это несправедливо и по отношению к Джеку, и по отношению к вашей семье.

— Но, — сказала Эллисон, передавая хлеб, — это еще один аргумент в пользу того, чтобы поднять «Свободу». Над музейной экспозицией мы будем работать в тесном контакте с Галвестонским историческим обществом, и нам бы хотелось, чтобы все узнали правду. В первую очередь правду о Джеке и Маргарите. Даже если для этого потребуется обнародовать отрывки из дневников, которых прежде, кроме нас, никто не видел.

— И ваше письмо тоже, — прибавила Рори, обращаясь к Джеки. Ее ребенок вдруг заерзал. Теперь, когда ужин подошел к концу, Рори сняла девочку с высокого стульчика и усадила к себе на колени.

Джеки, нахмурившись, обвела взглядом всех сидевших за столом:

— А вас не беспокоит, что вместе с правдой, которую вы откроете, всему свету станет известно, что Анри Лерош был главарем шайки контрабандистов и убийцей?

— Ничуть. — Эллисон удивленно взглянула на нее. — После того как он отрекся от своей дочери Николь и всего, что довелось из-за этого пережить нашим предкам, открытие всей правды об Анри станет для нас долгожданным актом правосудия.

— Но ведь Анри вам такой же родственник, как и Николь с Маргаритой, — заметила Джеки. — Вам это безразлично?

— Ну, так ведь его грехи — это его грехи, — отозвалась Рори. — Для нас главное — Джек с Маргаритой. После стольких лет они заслуживают того, чтобы быть наконец оправданными. — Она посмотрела на брата с сестрой: — Я права?

Джеки заметила, как вспыхнули глаза Эйдриана, когда он бросил взгляд на сестру, его минутное замешательство. И тут ей все стало ясно: его сестры верили, что Джек с Маргаритой не нашли после смерти успокоения. Она перевела взгляд на Скотта и Чанса, желая проследить за их реакцией, но те невозмутимо продолжали есть, не выказывая ни малейшего удивления на сказанное Рори. Так вот ради чего они все это затеяли. Эти люди верили в существование призраков.

Джеки снова посмотрела на Эйдриана. «Не может быть, чтобы ты относился к этому всерьез».

Он поднял бокал:

— За Джека с Маргаритой… и за то, чтобы истина восторжествовала!

— Да упокоятся их души с миром! — прибавила Эллисон, чокаясь с братом.

— За Джека и Маргариту! — хором повторили остальные, поднимая бокалы.

Джеки присоединилась к ним. Ее мозг лихорадочно работал. Неужели они полагают, что, опровергнув ложные обвинения и восстановив доброе имя Джека, они на самом деле помогут его душе обрести покой? Что же касается ее, то перспектива смыть позор со своего рода очень радовала ее и одновременно пугала. Ведь докапываясь до правды, можно открыть ящик Пандоры. И тогда вырвавшуюся наружу правду — и лестную, и нелестную — уже не сдержать.

Возвращая бокал на стол, Джеки почувствовала на себе пристальный взгляд Эйдриана. В его глазах, выражавших беспокойство, Джеки прочитала вопрос: «Ведь ты не откажешься?»

«Нет», — про себя вздохнула она. Возможно, он со своими сестрами и чудит, но она уже связала себя с ними обещанием.

— Ну ладно, — проговорил он, поднимаясь. — Если все поели, то почему бы нам не подать десерт в гостиной, где можно будет ознакомиться с письмом?

У Джеки екнуло сердце: она поняла, что знаменательный момент настал. Эллисон со Скоттом принялись убирать со стола, а Эйдриан направился на кухню за десертом.

— Мне нужно поменять Лорен подгузник, — сказала Рори. — Не смейте без меня начинать.

— Кто хочет кофе? — спросил Чане и посмотрел на Джеки. — Это мое единственное достижение в кулинарии — я умею варить кофе. Хотите?

— Спасибо, но я, пожалуй, продолжу пить вино, — ответила она, решив, что ей нужно успокоиться. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, — ответил Эйдриан. — Ты почетная гостья. Сиди, а мы за тобой будем ухаживать.

Джеки чувствовала себя неудобно оттого, что она выключена из общего хорошо сплоченного коллектива, но ей как представительнице рода Кингсли, как она полагала, придется свыкнуться с ролью аутсайдера.

Несколько минут спустя она сидела в гостиной в кресле с куском шоколадного торта «Шварцвальд» на тарелке. Несмотря на его аппетитный вид, Джеки знала, что не сможет съесть ни кусочка. Эйдриан же, устроившийся рядом с ней на стуле с прямой спинкой, с удовольствием занялся десертом. Рори с Чансом выбрали место на диване, Лорен, лежа на животе, расположилась между ними. Ее на первый взгляд неугасимая энергия теперь, кажется, пошла на убыль.

— Ну? Кто будет читать письмо? — спросила Рори.

— Я! — подал голос Скотт, занимая кресло напротив Джеки. Эллисон, держа тарелку с тортом навесу, примостилась на подлокотнике.

— Почему это ты? — вскинулся на него Эйдриан.

— Э! — воскликнул Скотт. — Да если б не я, вы и не знали бы о его существовании.

— Верно, — вынужден был признать Эйдриан. — Ты, безусловно, достоин этой чести, разве что… — Он повернулся к Джеки. — Может, хочешь сама прочитать его?

Она покачала головой, стараясь избавиться от напряжения.

— Ну, хорошо. — Скотт тщательно вытер руки салфеткой и открыл большой конверт.

В первый раз за вечер в комнате воцарилось молчание: все наблюдали, как Скотт вынимает из защитных пакетов несколько старых ветхих листков бумаги.

Взгляд Джеки был прикован к бокалу вина. Если Эйдриан со своими сестрами верит в привидения, то им понравится то место в письме, которое, как она опасалась, заставит всех остальных усомниться в его подлинности.

— «Дорогой Эндрю, — начал Скотт спокойно, поставленным, как у профессионального чтеца, голосом. — Искренне сожалею, что не смог написать тебе раньше. К настоящему времени до тебя уже, разумеется, дошла весть о кончине твоего отца, а вместе с ней и множество слухов. Своим первым долгом считаю необходимым заверить тебя, что те, кто обвиняет твоего отца в измене Югу, сами не кто иные, как лживые изменники, стремящиеся скрыть свое собственное предательство. У твоего отца в жизни было четыре любви — ты, Техас, его шхуна и женщина по имени Маргарита. И он никогда бы не предал — а так оно и было! — ни одну из этих привязанностей. Прости меня, мой мальчик: не успел я начать, как уже отклоняюсь от курса. Впредь постараюсь излагать мысли просто и не сбивать тебя с толку, хотя, признаюсь, последние месяцы меня обуревают страсти». — Скотт поднял глаза на Джеки. — Судя по всему, писать письма детям ему было непривычно.

— Наверное, вы правы.

— Сколько лет тогда было Эндрю? — поинтересовалась Рори.

— Девять или десять. — Джеки откашлялась. — Достаточно большой, чтобы осознать свою потерю и понять, что люди вокруг говорят об отце ужасные вещи.

— Трудный возраст, — заметил Скотт, прежде чем снова обратиться к письму.

Он прочитал описание той трагической ночи, прочитал о том, как Джек получил записку от Маргариты, в которой говорилось, что Анри узнал об их связи, и о том, что она после этого опасается как за свою собственную жизнь, так и за жизнь ребенка. Леденящие душу подробности случившегося, гром и молнии, гнев и страх, выходившие из-под пера автора письма, склоняли к мысли, что человек, выводивший эти строки страница за страницей, изливая переполнявшие его чувства, словно в акте экзорцизма, и сам освобождался от одолевавших его демонов.

— «…Когда шхуну поразил первый пушечный выстрел, пришла очередь капитана взяться за штурвал. Он намеревался, по всей видимости, направить судно прямо на берег, чтобы оказаться ближе к Маргарите. Я вступил с ним в спор, попытался уговорить его развернуть корабль, но он оттолкнул меня. В эту минуту в судно попал второй пушечный снаряд, от которого в трюме загорелся порох.

Капитан знал, что мы тонем (я прочел это в его глазах), и наконец приказал покинуть судно, но сам, вместо того чтобы со всеми поспешить к шлюпкам, бросился сквозь бушевавшее пламя к себе в каюту. Верь мне, мой мальчик, я не покинул твоего отца в его безумстве в последнюю минуту. Я отправился вслед за ним, клянусь честью. Однако он снова оттолкнул меня, прокричав, что не оставит шхуну без своего сокровища.

Ты, конечно же, помнишь, что это за сокровище, ибо я не раз собственными ушами слышал, как отец, показывая тебе пороховницу, висевшую у него в каюте на стене за письменным столом, рассказывал тебе легенду о Жаке Лафите и своем деде…»

Скотт в волнении поднял горящие глаза.

— О! — Чане подался вперед, поправляя на носу очки. — Лучше и быть не может.

— Правда. — Эйдриан отставил свою тарелку в сторону. — Это именно то, что нам нужно, — подтверждение, что пороховница в момент гибели корабля была на борту, а также координаты ее местонахождения.

— О'кей, все это хорошо, но давайте все-таки дочитаем письмо до конца. — Рори махнула Скотту рукой.

И он снова обратился к письму.

— «Когда твой отец побежал вперед по коридору, где-то под нами раздался мощный взрыв. Огненной волной меня отшвырнуло к люку. Когда я пришел в себя настолько, что сумел подняться на ноги, моему взору открылось зрелище, которое я буду помнить до самой своей смерти: в конце прохода твой отец тщетно пытался открыть дверь своей каюты. Его рука сжимала ручку, но повернуть ее он был не в силах. Я слышал, как он взревел от досады, и тут на палубу обрушилась одна из мачт. Я, покачнувшись, едва удержался на ногах.

Именно в тот миг я осознал, что человек в конце коридора не мог быть капитаном, то была лишь игра моего разбушевавшегося воображения, ибо отец твой лежал бездыханный у моих ног.

Не пожелав предать его тело морской пучине, я потащил его к шлюпке, но тот странный призрак так и остался на корабле, словно бы даже после смерти капитан не мог расстаться со своей пороховницей. Это воспоминание и по сей день тревожит мне душу. Именно оно побудило меня написать тебе и разъяснить, почему сокровище Лафита так много значило для твоего отца. Он хотел передать его тебе как символ своих надежд на твое светлое будущее, надежд на то, что со своей кровью он передал тебе лучшую, а не худшую часть своего существа.

Я много раз ходил в море с твоим отцом, Эндрю, и знаю, что значила для него честь. Очень прошу тебя, мой мальчик, никогда не забывай об этом. Помни слова отца о том, что всем жизненным невзгодам нужно мужественно смотреть в лицо. Если бы он только сознавал, что истинное сокровище — это именно его наказ, а не семейная реликвия, которую он хотел оставить тебе в наследство.

Пороховница затонула вместе со шхуной. Она покоится на дне бухты Жемчужного острова, но вера твоего отца в тебя продолжает жить, в этом я уверен. Дорожи ею, и храни мое письмо как напоминание об этом. Живи честно, как жил твой отец последние годы. Не ищи легкого богатства, но следуй той дорогой, которая приведет тебя к согласию с самим собой, и учись дорожить тем, что нельзя оценить деньгами.

С уважением, Бернард Крамер…» — Скотт, сдвинув брови, откашлялся. — Он собирался написать: «Первый помощник капитана „Свободы“», но потом перечеркнул эти слова и подписался: «Твой друг».

Последовало молчание.

— Да. — Эйдриан, до этого сидевший затаив дыхание, выдохнул. — Потрясающее письмо!

— Да. — Джеки откашлялась. — Потому-то у нас в семье его и хранили.

— Хорошо, что хранили. — Эйдриан мягко улыбнулся ей. А потом без предупреждения взял ее за руку и, встав, потянул Джеки за собой. Она, оказавшись в его братских объятиях, была слишком поражена, чтобы как-то отреагировать. — Спасибо тебе, — сказал он, выпуская ее. Не успела Джеки опомниться, как к ней подбежали Аврора с Эллисон, которые тоже, обе со слезами на глазах, принялись обнимать ее.

— Да, спасибо вам, — поблагодарила Эллисон. — Мы знаем, вам это далось нелегко. Мы вас понимаем.

Джеки заглянула в глаза Эллисон и сразу же ей поверила. Эллисон действительно понимала ее. Как и все остальные. Джеки внезапно почувствовала, что она здесь больше не аутсайдер, что она вместе со всеми.

Это всеобщее проявление симпатии, говорившее, что она принята в их семью, разбудило в ее душе что-то до сих пор незнакомое. Все вдруг разом заговорили. Вокруг стоял радостный гомон; новое, не известное Джеки раньше, ощущение солидарности заполнило ее целиком, и она испугалась, что сейчас тоже расплачется.

 

Глава 7

Джеки стояла на общем балконе, вглядываясь в ночное небо, прислушиваясь к шелесту листвы. Беспокойство, от которого последние недели сводило желудок, наконец-то прошло. Не совсем, но все-таки достаточно для того, чтобы позволить себе помечтать о будущем, чего она не делала уже несколько лет.

Радость Синклеров передалась и ей. Бог даст, завтрашний день пройдет гладко и станет началом интересного и прибыльного предприятия.

Вдали, у самой линии горизонта, ночное небо прочертила падающая звезда.

Джеки с улыбкой вспомнила, как в детстве, увидев падающую звезду, загадывала желание — обрести в жизни надежный и спокойный приют, где она будет окружена вниманием и любовью. Какие там слова нужно произнести, загадывая желание? Сбудется — не сбудется, может быть, получится…

Продолжения Джеки вспомнить не могла, но все равно, закрыв глаза, загадала желание, со всей страстью, всем сердцем пожелав его исполнения: «Господи, прошу тебя, не дай делу сорваться из-за меня».

И словно в ответ на ее мольбу, налетевший порыв ночного ветра поцеловал ее в щеки, взъерошил волосы. Джеки захотелось навсегда запечатлеть в своей памяти этот момент: благоухание цветов, долетавшее к ней снизу, шелест пальм, ночная прохлада, — все дышало волшебством.

Вдруг сзади что-то громко лязгнуло, и Джеки резко обернулась. Одно из высоких окон, выходящих в холл, распахнулось, и она сообразила, что это дверь такая же, как та, что ведет в ее комнату. В дверь просунулась голова Эйдриана.

— Мне показалось, здесь есть кто-то. — Джеки схватилась рукой за сердце.

— Ты меня напугал.

— Прости. — Он вышел к ней на балкон. — Я думал, ты уже седьмой сон видишь или, по крайней мере, сидя в постели, читаешь дневники.

— Как раз собиралась это сделать, — призналась Джеки. Ее чувства, оживленные этой ночью, завибрировали рядом с Эйдрианом. — Но мысли о завтрашнем дне не дают мне ни читать, ни уснуть спокойно. А тебе-то что не спится?

— Наверное, то же самое. К тому же я вспомнил, что еще не совершил обход перед тем, как запереть гостиницу. — Эйдриан подошел и встал рядом с Джеки, облокотившись на перила. На его лице появилось легкомысленное выражение. — Если тебя интересует, то я знаю отличное средство от бессонницы.

— Не сомневаюсь. — Джеки издала смешок.

— Боже правый! Эта женщина смеется. — Эйдриан положил руку на грудь.

— Можно подумать, ты никогда не слышал, как я смеюсь.

— Однако довольно редко. Что тоже плохо. — Эйдриан посмотрел ей в глаза. — У тебя это красиво получается — очень волнующе. Не какое-то там девчачье хихиканье, а все очень женственно.

После этих слов сердце Джеки забилось чаше. В смятении она снова подняла глаза на небо.

— Знаешь, а звезд здесь, мне кажется, не меньше, чем в небе над Карибским морем.

— Правда? — Эйдриан тоже посмотрел на небо. — Слушай, у меня идея. Давай возьмем одеяло и пойдем, поваляемся на пляже. Будем считать звезды. Ну, вроде как овец.

— Ну да, конечно! — Джеки рассмеялась. — Признайся честно, Эйдриан, ты когда-нибудь думаешь о чем-то еще, кроме секса? О еде, разумеется.

Пристально изучая Джеки, Эйлриан слегка откинул голову.

— Вообще-то я говорил серьезно. — На лице у него заиграла озорная улыбка, от которой на шеках показались ямочки. — Но если ты предпочитаешь секс, я только за.

Джеки, покачав головой, вновь принялась смотреть на звезды.

— Мне нравятся твои родственники.

— Ага, перемена темы означает, что секса не будет, я правильно понял? — Эйдриан шумно вздохнул. — Как хочешь, но я слышал, это помогает уснуть.

— То есть секс с тобой обещает быть настолько скучным, что можно уснуть с тоски?

— О, жестокая женщина! Бросаешь мне такой вызов, зная, что я не могу утащить тебя в комнату и доказать, что ты не права.

Джеки откинула голову, вглядываясь в его лицо.

— Скажи, ведь этот флирт для тебя не более чем игра, верно? И у тебя нет намерений соблазнить меня.

Теперь настала очередь Эйдриана усмехнуться.

— Можно подумать, ты бы позволила. — Если б он только знал!

— Я рада, что тебе хватает ума понять никчемность этой затеи.

— Не стоит искушать судьбу: ты уже два раза бросила мне вызов.

Слегка подавшись к Эйдриану, Джеки тихо проговорила:

— А может, я люблю это делать — играть с огнем. — Взгляд Эйдриана упал на вырез ее футболки.

— Должно быть, в тебе говорит кровь твоих предков-пиратов.

— Наверное.

Он, конечно же, был прав, но Джеки тем не менее продолжала свою опасную игру, оставаясь с ним наедине на залитом лунным светом балконе.

— Ну, так как? — Эйдриан облокотился на перила и приблизил свое лицо к ее лицу. — Спустимся к бухте, полежим на пляже?

— Нашел дурочку. Всем прекрасно известно, что бывает, когда мужчина с женщиной расстилают ночью на пляже одеяло. И потом, разве тебе не нужно завтра рано вставать, чтобы готовить завтрак?

— Как-нибудь встану. — Эйдриан перевел взгляд на ее лицо. — И мы уже договорились, что я не собираюсь тебя соблазнять, так что тебе нечего опасаться.

— Нет, речь шла о другом — это я не позволю тебе меня соблазнить. — Внезапно на Джеки напала какая-то отчаянная бесшабашность, и она дерзко улыбнулась ему: — Однако кое-что я тебе позволю.

— Ну-ка, ну-ка. — В глазах Эйдриана появился интерес. Джеки отступила в сторону, и ему, чтобы видеть ее лицо, пришлось повернуться спиной к перилам. Тогда Джеки подошла к нему совсем близко, оказавшись между его широко расставленными ногами, и положила руки на перила по обеим сторонам от него. На лице Эйдриана отразилась настороженность. Джеки придвинулась к нему почти вплотную — еще немного, и их тела соприкоснулись бы. Ее губы приблизились к его уху, так что она почувствовала исходящий от Эйдриана жар, его запах и почти слышала биение его сердца.

— Утром… — хрипло шепнула она ему, — я позволю тебе приготовить для меня яйца… вкрутую… а еще — подать мне бекон… поджаренный.

Джеки увидела, как Эйдриан вздрогнул, и сама ощутила отголосок его дрожи где-то внутри себя.

Отступив, Джеки заметила, как потемнели глаза Эйдриана, а шутливая улыбка исчезла с губ. Он стоял не шелохнувшись, и лишь жадно смотрел на нее.

— Сладких тебе снов. — Джеки с улыбкой повернулась и двинулась к своему номеру, изо всех сил стараясь изобразить сексапильную походку. На полпути она остановилась и оглянулась через плечо.

Эйдриан смотрел на нее так, словно боролся с желанием броситься на нее.

Джеки проскользнула в свою комнату и, едва дверь за ней закрылась, прикрыла рот рукой, прыснув в кулак. Трудно в это поверить, но наконец-то она нашла способ, как одержать над Эйдрианом верх в его же игре — с ним нужно вести борьбу его же методами: клин клином вышибают. Весьма уместная пословица.

Но как же теперь спать, если сердце стучит, как целый оркестр? На глаза Джеки попали дневники, которые она оставила на ночном столике. Пожалуй, стоит немного почитать их — это поможет отвлечься от фантазий о том, как было бы здорово, сбросив одежду, поваляться с Эйдрианом на пляже.

Переодевшись в безразмерную футболку, Джеки забралась в постель и отыскала среди томов в кожаном переплете нужный. Эллисон сложила их в хронологической последовательности, но тот, где впервые упоминался Джек Кингсли, отметила особо, заложив страницу закладкой.

Подоткнув под спину подушку, Джеки открыла помеченное место. Она собиралась прочесть все дневники от начала до конца, но не могла устоять перед искушением начать знакомство с ними именно с этого места.

Пробежав глазами, первые несколько предложений, она разочарованно нахмурилась: это было описание наряда, который Маргарита планировала надеть к ужину. Женская мода начала девятнадцатого века Джеки не интересовала. Однако чем дальше она читала, тем явственнее для нее становилась горечь, скрывавшаяся за каждым словом, написанным Маргаритой. Джеки поняла: только что присланное из Парижа платье — тот наряд, который ей приказал надеть муж.

Роскошный ужин Анри давал капитанам, доставившим груз для его судоходной компании. Приглашенные, по словам Маргариты, были «самыми неотесанными мужланами с ухватками пьянчуг из портовой таверны, которые, жадно набросившись на изысканные яства, даже не заметят, как Анри украдкой посмеивается над их грубостью».

Ее платье с глубоким вырезом заставит всех этих мужчин смотреть на нее с нескрываемым вожделением, и Анри лишний раз почувствует свое превосходство над ними, ведь она «принадлежит» ему.

«Каков подлец!» — думала Джеки, содрогаясь при мысли о незавидном положении женщины в те далекие времена, когда она была не чем иным, как чьей-то собственностью. Роскошные сапфировые браслеты, призванные дополнить наряд Маргариты, казались Джеки уже не изящными украшениями, а чем-то вроде тюремных оков.

На этом месте Маргарита была вынуждена прерваться: покорная чужой воле, она отправлялась готовиться к приему.

За этой записью следовала вторая, датированная тем же днем. Джеки снова оживилась: Маргарита писала это уже после званого ужина.

«В числе гостей оказался один человек, до того у нас никогда не бывавший. Капитан, как и все остальные, он в то же время очень отличался от других. До сих пор он стоит у меня перед глазами такой, каким я увидела его впервые. Сидя рядом с Анри, расположившимся во главе стола, и откинувшись на спинку стула с кубком вина в руке, он с полуулыбкой на устах лениво блуждал взглядом по залу. Весь его вид говорил о пренебрежении к присутствующим за столом мужчинам, которых он, очевидно, считал ниже себя. Он находил их забавными, и только. Его высокомерие бросалось в глаза. Он держался так горделиво, словно это он, а не изображенный над его головой Нептун, повелевал приливами и отливами на море.

Наконец, незнакомец увидел меня. Выражение скуки вмиг слетело с его лица, сменившись… удивлением. Он тут же поднялся, демонстрируя галантность, которую я некогда считала чем-то самим собой разумеющимся и которая сейчас для меня такая редкость. Наши взгляды встретились, и я прочитала в глазах незнакомца восхищение, заставившее меня сбросить с лица маску бесчувственности и безразличия, за которой я скрывалась последние годы. Я ощутила себя безоружной. Я вновь почувствовала себя человеком, а не фарфоровой статуэткой, предназначение которой лишь в том, чтобы выставляться напоказ. Не могу припомнить, что этот капитан сказал в качестве приветствия, но уважение, сквозившее в каждом его слове, едва не вызвано у меня на глазах слезы.

Я была почти готова возненавидеть его за то, что он вернул мне способность чувствовать. Но все мое существо неудержимо потянулось к нему. Как бы ни было мне болезненно его присутствие, этим вечером мое сердце заставило меня вспомнить, что я все еще женщина и не утратила жажду любви».

Пораженная внезапно возникшим у нее ощущением близости с этой женщиной, Джеки неподвижно уставилась на страницу. Сегодня вечером она сама, глядя на Синклеров, страстно желала того, на что, как ей казалось, уже не смела надеяться, — семьи, дома, взаимопонимания. Неудивительно, что она чуть не расплакалась, когда Эйдриан с сестрами кинулись обнимать ее. Надежда может обернуться как радостью, так и болью.

Надежда Маргариты привела ее к трагическому концу. И это, сочтя для себя предостережением, Джеки решила хорошенько запомнить. Она отложила дневники в сторону и выключила лампу. И все-таки, лежа в темноте, Джеки думала, что порой, когда человек не заходит в своих мечтах слишком далеко, они могут сбыться. Разве не так?

 

Глава 8

В Туристический центр, где все они договорились собраться следующим утром, Эйдриан решил поехать вместе с Рори и Чансом в их машине. Он уже направлялся к маленькой стоянке за гостиницей, где находился «БМВ» Чанса, когда за его спиной послышалось утробное урчание мощного двигателя. Обернувшись, он увидел Джеки в невероятно уродливом пикапе, синяя краска которого почти полностью облупилась, открывая серый слой грунтовки.

Джеки, опустив стекло, зазывно улыбнулась Эйдриану:

— Эй, мистер, вас подвезти?

— Даже и не знаю… — намеренно недоверчиво ответил он ей, намекая на вчерашнюю сцену на балконе. — А это для меня не опасно?

Джеки рассмеялась:

— Я, как и ты, пообещаю вести себя прилично.

— Если для тебя «вести себя прилично» то же самое, что для меня, твое обещание меня мало успокаивает.

— А тебе разве нужно, чтобы оно тебя успокаивало?

Брошенный в сторону Эйдриана обольстительно-вызывающий взгляд Джеки включил в его голове сигнал тревоги, воображаемые сирены бешено завыли, предупреждая об опасности, но тело, не реагируя на них, прямо-таки гудело от ликования. Эйдриан подошел к Рори, устраивавшей Лорен в детском сиденье.

— Встретимся на месте, о'кей?

— Что? — Рори обернулась, посмотрела на Джеки, перевела взгляд на Эйдриана и, вникнув в происходящее, заинтересованно приподняла бровь. — Ах вот оно что! Ну ладно.

— Вот только не выдумывай лишнего, не надо, — предостерег сестру Эйдриан. — Мы просто дурачимся. Это не то, о чем ты подумала.

Рори посмотрела на брата с выражением полной уверенности в обратном, но он ее взгляд проигнорировал. Эйдриан вернулся к пикапу, открыл пассажирскую дверцу и встал, ожидая, когда Джеки уберет с сиденья ящик с инструментами и освободит ему место.

— Закинь это назад, — попросила она, указывая на лежавшие на полу такелажные блоки.

Эйдриан забрался в машину и опустил стекло, чтобы насладиться бодрящей прохладой осеннего утра. Они тронулись вслед за автомобилем Чанса по вьющейся, испещренной солнечными бликами дороге. Повернув голову к Джеки, Эйдриан залюбовался ею — так она была хороша в джинсовой рубашке, с серебряными колечками в ушах и в темных очках.

— Ну что, понравился завтрак?

— Понравился. — Она рассмеялась, и от ее низкого грудного голоса тихий гул в животе Эйдриана превратился в постоянное урчание. — Любопытно знать, что ты там наговорил Рори: она как-то странно на меня посмотрела, когда принесла тарелку с беконом и яйцами, приготовленными по моему заказу.

— Странно посмотрела, говоришь? — На самом деле Эйдриан Рори вообще ничего не говорил — просто передал тарелку и попросил отнести ее Джеки. — Как это — странно?

Джеки, слегка наклонив голову, взглянула на Эйдриана поверх темных очков.

— Так, будто пыталась понять, происходит ли между нами что-то, и если да, то она вполне одобрила бы такой поворот событий.

— Рори многое в жизни одобряет.

— Я заметила. — Когда они достигли короткой насыпной дороги, соединяющей Жемчужный остров с Галвестоном, задувавший в открытые окна ветер усилился. — Вероятно, тебе стоит разъяснить сестре, что я не в твоем вкусе, а ты не в моем.

— Вообще-то я уже говорил ей нечто подобное, — отозвался Эйдриан и тут же насупился. — А что значит «я не в твоем вкусе, а ты не в моем»? Какие мужчины в твоем вкусе?

— Для серьезных отношений? — Джеки, прежде чем ответить, подумала. — Спокойные, надежные и не настолько красивые, чтобы я рядом с ними всегда чувствовала себя дурнушкой.

— Я надежный.

— Только одно качество из трех? — Реплика Эйдриана насмешила Джеки. — Простите, мистер, но этого недостаточно.

Стало быть, она находит его привлекательным, но неподходящим для серьезных отношений. Пусть так, оно и к лучшему, уговаривал себя Эйдриан. Если бы Джеки в него влюбилась, это бы все значительно осложнило. Он уже неоднократно проходил такое с коллегами-женщинами в то время, когда работал помощником шеф-повара в «Ше-Лафит». И все же шуточки Джеки насчет его внешности и увлечения женским полом начинали его задевать.

— По-моему, ты переоцениваешь меня и, наоборот, недооцениваешь себя.

— Неужели? — Джеки вскинула брови. — Хочешь сказать, что готов отказаться от стаи обожательниц ради меня одной?

Эйдриан пристально посмотрел на нее, заметив про себя, что Джеки после одержанной вчера над ним победы слишком уж много о себе возомнила.

— Не знаю. — Он прикрыл глаза, и его губы изогнулись в чувственной улыбке. — А ты хочешь сказать, что я не пожалею об этом?

— Ха! Размечтался!

— Да, — красноречиво вздохнул Эйдриан, с интересом наблюдая, как щеки Джеки заливает румянец. — Признаюсь, вчера вечером я мечтал кое о чем. А ты?

— Мечтала ли я? — Джеки, вдруг задумавшись, наклонила голову. — Я тоже. — Она покачала головой: — Почему ты не расскажешь, кто будет присутствовать на сегодняшней встрече?

— Снова переводишь разговор на другую тему? — Эйдриан вздохнул. — Однако ты мастер избегать неудобных вопросов.

— Давай о встрече… — настойчиво повторила Джеки.

— Ну, хорошо, хорошо. — Эйдриан перешел к делу: — Созданную для рассмотрения нашего проекта подкомиссию исторического общества возглавляет отец Чанса, Норман Чанселлор, поэтому на заседании будут присутствовать он, волонтеры да еще морской археолог, которого надеются привлечь к проекту.

Джеки распрямила лежавшие на руле руки, словно собираясь перед предстоящим испытанием.

— Просто не могу поверить, что все это когда-нибудь закончится.

Эйдриан повнимательнее присмотрелся к ней.

— Что с тобой, ты нервничаешь?

«Я в ужасе!» — так и подмывало ответить Джеки, но она лишь покачала головой. Она скрестит пальцы и будет надеяться на лучшее.

Доехав до Туристического центра, который располагался в исторической части города, среди антикварных магазинов и художественных галерей, Джеки припарковалась на стоянке. Она вышла из пикапа, и перед ней открылась панорама города: по улицам бродили туристы, в воздухе стоял запах свежей рыбы, отовсюду слышался стук колес гужевых повозок. Над протянувшимися вдоль пирса у бухты ресторанами и магазинами высились мачты «Элиссы», обозначая Техасский музей порта.

— Кажется, Скотт с Элли уже прибыли, — бросила им Рори, вынимая ребенка с детского сиденья. — Похоже, мы немного опаздываем.

Глядя, как возится Чане, доставая из багажника складную коляску и сумку с подгузниками, Джеки удивлялась, как это, таская за собой детей, можно не только справляться со всеми делами, но к тому же и везде успевать вовремя. Хотя, может, это просто дело практики?

При входе в центр их встретили два пожилых человека из волонтеров — мужчина и женщина, — приветствовавшие их по именам. Женщина, заметив Лорен, тут же подошла к ней и с восхищением заворковала возле девочки. Увидев, какой гордостью засияли лица счастливых родителей, Джеки вновь почувствовала зависть, как накануне вечером, глядя на Элли со Скоттом.

— Отец там? — поинтересовался Чане.

— Он в переговорной комнате, — подтвердил один из волонтеров.

— Отлично. — Чане, увлекая вновь прибывших от группы поклонников Лорен, повел их мимо книжных полок, буклетов и коробок с сувенирами к задней двери.

Джеки прошла за ними в маленькую переговорную, где Скотт и Эллисон с кучкой других людей стоя пили кофе с печеньем. В воздухе чувствовалось радостное возбуждение, и Джеки осознала, насколько важным обещает стать этот проект не только для Синклеров, но и для всего города. Новая экспозиция музея станет дополнительной приманкой для туристов. А Джек Кингсли наконец получит заслуженное признание за свои заслуги в борьбе за независимость Юга.

Приближаясь к столу с кофе и печеньем, Джеки заметила двух мужчин, стоявших особняком. Один из них, тот, что повыше, худощавый, был очень похож на Чанса. В нем чувствовался особый лоск, который почти всегда отличает представителей богатых аристократических родов. Норман Чанселлор, — догадалась Джеки. Другой человек — приземистый и коренастый — стоял к ней спиной, что нисколько не мешало почувствовать исходящую от него сдержанную силу. Это ощущение вызывало у Джеки какие-то смутные воспоминания. Но вот он повернулся к ней в профиль, и сердце у нее оборвалось. Это был Карл Райдер.

Джеки так резко остановилась, что следовавший за ней Эйдриан натолкнулся на нее.

— Ой, прошу прощения. — Ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы им обоим не упасть. Джеки, охваченная паникой, круто развернулась. Эйдриан, отпрянув назад, посмотрел ей в лицо: — Эй, ты чего?

— Я… мне вдруг стало не по себе. — Внутренний голос подсказывал ей, что надо немедленно бежать отсюда. Броситься к машине, вернуться в гостиницу, быстренько собрать вещи, а там поминай как звали.

— Оливье, Аврора, — позвал высокий господин. — Подойдите, я вас представлю мистеру Райдеру. Карл, это мой сын, Оливье Чанселлор, это его супруга, будьте знакомы. А это моя внучка Лорен.

Джеки украдкой оглянулась через плечо: Чане с Рори присоединились к мужчинам. Господи, ну как их угораздило из всех морских археологов пригласить на этот проект именно Карла Райдера?

— Очень приятно с вами познакомиться, — с благоговейным трепетом в голосе произнесла Рори.

А собственно, почему бы и нет? Карл с выгоревшими на солнце волосами и красным лицом на первый взгляд производил впечатление добродушного, покладистого простачка, но что-то в его широких плечах, спокойствии его голубых глаз с первой же минуты знакомства вызывало у людей восхищение. И восхищение это было вполне заслуженным, поскольку Карл Райдер имел рекомендации и неколебимый, как скала, моральный кодекс. Черт его побери! Ну почему он не оказался в отъезде, в каком-нибудь музее, почему не оставил работу, связанную с погружениями на глубину?

— Джеки? — заглядывая в глаза, обратился к ней Эйдриан, чтобы снова привлечь к себе ее внимание. — Что случилось? У тебя такой вид, будто тебя вот-вот стошнит.

Не исключено.

— Итак, — сказал отец Чанса. — Теперь, когда мы все в сборе, давайте начнем наше заседание.

Послышался звук отодвигаемых стульев, люди стали рассаживаться за переговорным столом.

— Ну же. — Эйдриан потер руки Джеки, пытаясь ее успокоить. — Садись, я принесу тебе воды.

Время было упущено. Джеки оставалось одно — пережить испытание, молясь, чтобы Карл не узнал ее, а это не исключалось, ведь он в последний раз видел ее еще неуклюжим подростком. Сделав полный выдох, Джеки обернулась. Карл устроился во главе стола, откуда мог прекрасно ее видеть. Скользнув по ней взглядом, он рассеянно улыбнулся ей, но тут же, словно опомнившись, снова посмотрел на нее и застыл от изумления.

Но вот его удивление прошло, и он вдруг расхохотался:

— Да вы, должно быть, меня разыгрываете. — Он махнул рукой в ее сторону, обращаясь ко всем остальным присутствующим, рассаживавшимся вокруг стола: — Если главное обещанное доказательство предоставлено этой женщиной, то, боюсь, вы попались в ловушку.

Все разом, как по команде, в замешательстве повернули головы сначала на Карла, а потому на Джеки.

— Прошу прощения? — непонимающе проговорил Норман Чанселлор.

— Ну-с, Джеки? — Карл выгнул бровь. — Что ты еще задумала?

Кровь горячей волной бросилась Джеки в лицо. Застыдившись, чувствуя болезненные спазмы в желудке, она не нашлась что ответить.

— Вот что я тебе скажу. — Карл наклонился вперед, сцепив на столе руки в замок. — Если ты готова отказаться от своих затей, я позволю уйти тебе отсюда подобру-поздорову. Присутствующим здесь достойным людям не нужно ничего знать.

К Джеки вновь вернулось желание выбежать из комнаты, но, если бы она поддалась ему, Карл увидел бы в этом подтверждение своих худших подозрений, а именно — что она затевает мошенничество.

— Джеки? — Эйдриан сжал ее за плечи. — О чем речь? — Карл, выжидая, продолжал не отрываясь смотреть на нее.

— Слово за тобой.

Руки Джеки сами собой начали сжиматься в кулаки. Но она, вспомнив, что держит конверт с письмом, усилием воли заставила их разжаться.

— То, что происходило на островах много лет назад, не имеет никакого отношения к этому делу, мистер Райдер, а потому не стоит ворошить прошлое.

— Вот уж не знаю. — Стул под Карлом, словно выражая протест, недоверчиво заскрипел. — Мне все это до смешного знакомо. Бадди Тейлор уже заявлял, будто имеет письмо, которое поможет найти затонувшее сокровище, и уговаривал приличных, трудолюбивых людей вложить средства в экспедицию. А где же сам Бадди? Ждет, когда ты обработаешь новых простачков для вашей аферы, а потом заявится сам, чтобы предложить свои услуги?

— Отец умер.

В глазах Карла мелькнуло удивление. Сменившее его затем выражение было похоже на сожаление, но Джеки не успела в этом убедиться: он слишком быстро отвел взгляд в сторону.

— Я… я не знал. Когда же?

Внезапная перемена его тона, в котором уже не слышалось враждебности, поначалу сбила Джеки с толку, но тут она вспомнила, что Бадди с Карлом когда-то, давным-давно, были друзьями. Неужели такой невозможно правильный Карл Райдер сожалеет о смерти Бадди?

— Восемь лет назад, — ответила Джеки. — При погружении у кораллового рифа Тобаго.

— Как?

— Я бы предпочла не вдаваться сейчас в подробности. — Не в силах смотреть на близких Эйдриана из страха увидеть на их лицах шок, она не сводила глаз с Карла. — Уверяю вас, мистер Райдер, он не лгал. Письмо существует.

— Прости, но я по-прежнему отношусь к этому скептически, — сказал Карл.

— Я еще не свихнулась, — процедила Джеки сквозь зубы. — И понимаю, что это Техас, а не Карибские острова. Здешние законы, касающиеся поднятых со дна моря ценностей с затонувших кораблей, — одни из самых строгих в мире. Я знаю, что нужно преодолеть, чтобы получить разрешение на такого рода работы. Было бы безумством подсовывать Техасской исторической комиссии подделку.

Карл молча продолжал на нее смотреть.

— Минуту, — вмешался Эйдриан. Он вышел из-за спины Джеки и встал между ней и Карлом. — Я не понимаю, что здесь происходит, но это мы, то есть наша семья, обратились к Джеки за помощью, а не наоборот. Поэтому уверяю вас, ни о каком обмане с ее стороны не может быть и речи.

— А разве не таким образом начинались все самые хитроумные аферы? — возразил Карл. — Когда жертвы мошенничества пребывали в полной уверенности, что идея принадлежит им?

— Кроме того, — продолжил Эйдриан, — подлинность письма без труда можно установить, так что ваш аргумент не серьезен. И потом, письмо — лишь одно из доказательств, которые мы готовы представить. Если вы не собираетесь высказать сомнения и в нашей честности тоже, то предлагаю вам хотя бы выслушать нас. В противном случае нам придется искать другого археолога для своего проекта.

Карл обвел взглядом сидящих за столом, но Джеки по-прежнему не могла заставить себя посмотреть на присутствующих. Наконец Карл протянул руку:

— Позвольте взглянуть на письмо.

Джеки боролась с желанием послать его куда подальше и уйти прочь. Но вместо этого она под нацеленными на нее взглядами заставила себя подойти к нему и подать конверт.

Карл снял защитные пластиковые конверты и пробежал глазами письмо. Затем он отложил его в сторону и обратился к Эйдриану:

— Ну, хорошо, поступим вот как: я выслушаю доказательства, которыми вы намерены подкрепить вашу просьбу, а потом отправлю письмо мисс Тейлор в лабораторию для экспертизы. Если все будет в порядке, мы продолжим обсуждение проблемы.

Присутствующие, обмениваясь вопросительными взглядами, разочарованно заерзали на своих местах. Джеки снова почувствовала спазм в желудке. Вдруг теперь историческое общество, взяв на заметку только что высказанные Карлом сомнения, откажется от участия в проекте?

Эйдриан выдвинул стул и кивнул на него Джеки, приглашая сесть. Твердая уверенность в его глазах заставила ее горло сжаться. Она была уверена в подлинности своего письма и заняла место у стола, опасаясь лишь одного — что Карл все-таки посоветует комиссии отказать им в разрешении лишь из-за того, что в деле участвует она.

Скотт, сидевший напротив нее, открыл папку.

— Я… м-м… принес несколько фотокопий писем и других документов, которые получил из разных музеев и которые доказывают историческую ценность пороховницы… — он посмотрел на мистера Райдера, — поэтому сомнений относительно их подлинности возникнуть не должно.

Скотт начал свой доклад, а Эйдриан занял единственный оставшийся свободным стул, довольно далеко от Джеки.

«Мне жаль, — пыталась она сказать ему взглядом. — Я знаю, как это важно для тебя, а я, похоже, все испортила».

Эйдриан ободряюще улыбнулся в ответ. Но ощущение собственной вины не покидало ее. Доверие Эйдриана превратило пережитое Джеки унижение в злость на себя саму: ей следовало быть более осмотрительной. Ведь так уже случалось не раз в ее жизни: стоило ей замахнуться на что-то серьезное, как обязательно с ней случались подобные вещи. Наверное, ей следовало, как это сделала Маргарита, проявить смирение и ограничиться простым существованием.

 

Глава 9

После собрания Джеки выскочила из переговорной как ошпаренная. Когда Эйдриан дошел до парковки, ее пикапа уже и след простыл. Пришлось поехать с Рори и Чансом. Всю дорогу домой он кипел от злости.

— Бедная Джеки, — проговорила Рори с заднего сиденья, где мягким плюшевым кроликом забавляла ребенка. — Просто возмутительно, каким тоном говорил с ней мистер Райдер.

— Он, бесспорно, мог бы вести себя посдержаннее, — кивнул Чане. — Например, вызвать ее из переговорной и пообщаться с глазу на глаз, так чтобы остальные члены комиссии ничего не слышали.

— Как ты думаешь, не передумают ли они теперь финансировать проект? — спросила Рори.

— Нет, если подтвердится подлинность письма.

— Конечно, оно подлинное, — твердо сказала Рори. — Но я переживаю из-за Джеки. Она, кажется, в ужасном состоянии. Я бы на ее месте просто со стыда сгорела. Как только приедем домой, ты, Эйдриан, сразу же зайди к ней, узнай, как она там.

— Конечно, — пообещал он, молясь про себя, чтобы Чане хоть раз в жизни отступил от правил и немного превысил скорость.

Когда они добрались до гостиницы, Эйдриан сразу же поспешил в комнату Джеки, но натолкнулся на запертую дверь. Ему и в голову бы никогда не пришло потревожить постояльца. Джеки, однако, была не клиентом, а гостьей семьи. И все же, прежде чем постучаться к ней, он поколебался. Ответа не последовало, и его беспокойство возросло.

— Джеки! — позвал он, снова постучав и отчаянно надеясь, что она не плачет там взаперти. При мысли о том, что кто-то довел ее до слез, ему захотелось ударить по чему-нибудь кулаком. Или кого-нибудь. — Джеки, ну открой, я знаю, что ты там. Я видел твою машину на улице.

Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась Джеки. В ее глазах блестели не слезы — в них горел гнев.

— Чего тебе? — Эйдриан вскинул голову.

— То есть как это «чего»? Вот пришел посмотреть, как ты тут.

— Лучше не бывает, — бросила она сквозь зубы.

— Я понимаю, ты расстроена, и я тебя за это не осуждаю. Карл Райдер — просто осел.

— Карл Райдер — человек исключительно порядочный. Он говорил истинную правду.

— Он обозвал тебя мошенницей.

— Так оно и есть!

Эйдриан в замешательстве покачал головой.

— Можно мне войти?

— Как хочешь. Ты у себя дома. — Джеки большими шагами приблизилась к кровати, на которой рядом с ее сумкой высилась гора одежды.

— Что ты делаешь?

— А ты как думаешь? — Она выхватила из груды рубашку и запихнула ее в сумку. — Избавляю тебя от необходимости просить меня уехать.

— Да с чего ты взяла, что мы захотим это сделать?

— Не знаю. — Рука Джеки застыла в воздухе. — По-моему, мало кому понравится терпеть в своем доме мошенницу, а тем более — иметь с ней дело. Ты же слышал, что сказал Карл. — Она схватила следующую рубашку и скомкала ее.

— Да, но теперь мне хотелось бы выслушать тебя. — Эйдриан поймал ее за запястье, мешая затолкнуть скомканную рубашку в сумку. — Можешь ты хоть на минуту остановиться и поговорить со мной? — Отодвинув в сторону ворох одежды, Эйдриан опустился на кровать и, потянув Джеки за руку, усадил рядом с собой. — Ну, расскажи мне, в чем дело.

Джеки наклонилась вперед и, уперев локти в колени, уронила голову на руки.

— Все сказанное Карлом сущая, правда. Мой отец был ко всему прочему мошенником.

— А к тебе это, какое имеет отношение?

— Эйдриан… — Джеки, чуть приподняв голову, посмотрела на него. — Это же мой отец. Он меня воспитывал.

— Ну и что?

— Что ж, если ты не понимаешь, придется тебе объяснить. — Джеки поднялась и начала расхаживать по комнате. — Мои родители развелись, когда мне было пять лет. После этого я жила с дедушкой и бабушкой в Корпус-Кристи, но летом отец брал меня к себе на судно, и мы жили близ Карибских островов.

— На «Пиратское счастье»?

— Нет. «Пиратское счастье» в то время было еще развалюхой. Мы вместе его ремонтировали, когда отец приезжал навестить меня и своих родителей. У него было еще одно судно — парусник, достаточно просторный, чтобы там жить. Отец сдавал его в аренду вместе с обслуживанием желающим поплавать вокруг островов. Это был для него лишь один из способов заработать себе на жизнь. Основной заработок шел за счет подводных погружений.

— А как можно заработать на подводных погружениях?

— У отца был просто дар отыскивать на дне затонувшее добро — не только старинные испанские дублоны (хотя ты даже представить себе не можешь, сколько их на дне залива), но и недавно утерянные драгоценности. Вот так он сумел накопить денег на ремонт «Пиратского счастья».

— Твой отец заработал подводными погружениями столько, что хватило выкупить и отреставрировать балтиморскую шхуну?

— Да. — Джеки прислонилась спиной к туалетному столику. — Ты не поверишь, если я скажу тебе, что можно найти с металлоискателем на дне возле пляжей, особенно в курортных зонах. Представь себе, сколько туристов, натираясь маслом, с кольцами на пальцах, с бриллиантовыми украшениями и прочими драгоценностями ныряют в соленую воду. Каждое лето мы добывали золота и драгоценных камней на тысячи долларов.

— Надо же! Как просто! Почему же все остальные этим не занимаются?

— Это вовсе не так просто. Тут требуются определенные навыки. Даже если бы до отца пляж прочесали десять человек, львиная доля трофеев все равно досталась бы ему. То же и с затонувшими кораблями. Он так преуспел в этом деле, что среди охотников за сокровищами о нем ходили легенды. Его специально нанимали для совместных погружений на дно.

— Не понимаю, в чем тут мошенничество.

Джеки, досадливо вздохнув, обеими руками провела по волосам.

— Во-первых, потому, что разорять затонувшие суда противозаконно. В Карибском море это еще может сойти с рук, но не здесь, в Штатах. И потом… — Она сделала глубокий вдох. — Отец промышлял не только этим.

— Вот как?

— Да. — Джеки потерла ладонью живот, пытаясь унять изжогу. — Совершая с туристами на своем судне морские прогулки, он плел им истории о Жане Лафите, которые передавались в нашей семье, наверное, из поколения в поколение, а затем как бы невзначай «проговаривался», что у него имеется письмо, где указано место затопления сокровища Лафита, причем заявлял, что сокровище это находится вовсе не на территории Техаса, как многие полагают. Говорил, что Лафит, направляясь в Южную Америку, вез с собой крупный груз золота и потерпел кораблекрушение где-то возле южных островов Вест-Индии, где в конце жизни занимался пиратством. «Если бы только у меня были деньги отправиться на поиски этого корабля», — говаривал папа. И люди иногда… попадались на эту удочку. — Джеки отвела глаза. — По возвращении домой они высылали папе крупные суммы денег на эту, с позволения сказать, экспедицию.

Эйдриан смотрел на повернутое к нему в профиль лицо Джеки. На ее щеках проступили красные пятна.

— Значит, твой отец был мошенником? Но какое это имеет отношение к тебе?

— Господи! — Джеки оттолкнулась от туалетного столика и снова принялась ходить взад-вперед. — Я же тебе сказала, мы жили вместе, и все это происходило на моих глазах.

— Хочешь сказать, ты помогала ему?

— Пф! — Вытащив из кармана джинсов желудочные таблетки, Джеки взяла одну и положила в рот. — Сначала я была слишком мала и ничего не понимала. Лишь когда я подросла, до меня дошло, что мы бессовестно выманиваем у людей их кровные деньги. У людей, живущих у нас на борту. Мы жили с ними бок о бок не один день, сближались с ними, слушали рассказы об их семьях, они делились с нами своими мечтами о том, на что потратят свою долю, когда мы найдем сундук с золотом. Некоторые из них были полными кретинами, но встречались и хорошие люди.

Джеки отошла в противоположный конец комнаты и повернулась к Эйдриану спиной.

— Ты знаешь, каково это — изо дня в день смотреть в лицо человеку, зная, что собираешься лишить его накоплений всей его жизни? Порой мне становилось невыносимо. Даже в зеркало на себя было противно смотреть.

— Сколько тебе было тогда? — Эйдриан тоже поднялся — ему захотелось видеть ее лицо.

— Когда это началось? — Джеки оглянулась на него через плечо. — Не знаю. Я была уже достаточно большая, чтобы ходить по палубе и не свалиться за борт.

— Нет, когда ты перестала помогать отцу?

— Уже довольно взрослой. Мне нужно было покончить с этим раньше. — Джеки приблизилась к окнам и, отодвинув одну из полупрозрачных штор, устремила взгляд на море. — Как только я все поняла, я должна была прекратить ездить к нему каждое лето. Вот только…

— Что? — Эйдриан подошел к сводчатому проходу и замер на месте, чувствуя, что Джеки не хочет, чтобы он приближался к ней.

— С дедушкой мы хорошо ладили, но бабушку возмущало то, что меня навязали на ее шею, и своих чувств она от меня не скрывала. Мой ежегодный отъезд на несколько месяцев давал нам обеим передышку. И потом… отца нежелательно было оставлять одного. Когда он оставался один, я всегда с ужасом ждала, что он, когда его никто не сдерживает, снова начнет пить, перестанет платить по счетам и спустит все имеющиеся деньги на наркотики.

— Наркотики?

— Да, — вздохнула Джеки. — Это было самое ужасное. Я боялась, что без меня он снова примется за старое — займется контрабандой кокаина, как тогда, когда я была совсем крохой. И почти половину этого кокаина он использовал сам. В результате мы не вылезали из долгов.

Эйдриан, не веря своим ушам, изумленно смотрел на Джеки.

— Он занимался контрабандой кокаина с ребенком на руках?

— До сих пор не могу забыть, как нам приходилось прятаться в кубрике быстроходного катера — тогда у него был такой, — нужно было сидеть тихо-тихо, он говорил мне, будто мы играем в прятки, и если попадемся береговой охране, то нам «водить».

— Господи, Боже мой! Твоего же отца могли убить.

— Так и случилось. — Что?

Джеки наконец посмотрела на Эйдриана.

— Именно так он и кончил. Его убили.

— Господи, Джеки, прости меня. — Эйдриан было бросился к ней, но, увидев, как она напряглась при его приближении, остановился на полпути. — Как это произошло?

— Это была его последняя афера. Я к тому времени решила, что с меня хватит. — Бессильно упав на старомодную тахту, Джеки потерла лоб. — Просто не верится, что я тебе это все рассказываю.

Эйдриан, с минуту поколебавшись, все-таки сел с ней рядом.

— Может, тебе как раз именно это и нужно было сделать.

— Может быть. — У Джеки был такой измученный вид, что сердце Эйдриана рвалось на части. — Хоть я любила и жалела отца, хотела быть с ним рядом, все это, в конце концов, мне осточертело. Очередную жертву звали Роджер Гейтс. Он был школьным учителем из Чикаго, такой наивный, так хотел поверить отцу, все принимал за чистую монету. Так вот он отдал папе все — деньги, доставшиеся в наследство от родителей, свои пенсионные накопления. Даже дом заложил. Вот только была одна загвоздка — он хотел отправиться в экспедицию вместе с отцом, просто выслать деньги и ждать отчета он не соглашался. Папа просил нас с Таем помочь ему создать впечатление, будто поисковые работы идут полным ходом, но мы отказались, сказав, что он спятил. Долго поддерживать этот обман было невозможно.

— Вы тогда уже были знакомы с Таем? — Джеки кивнула.

— В молодости он был изрядным сумасбродом, он тогда уже являлся членом отцовской команды. Это со временем его заела совесть, чего не скажешь про отца. Так вот мы с Таем нанялись на роскошный клипер, совершающий круизы. — Вспоминая об этом, Джеки заулыбалась. — Работа была тяжелая, но мне нравилась, и я там многому научилась, узнала, как нужно вести законный бизнес. Именно тогда я стала подумывать о том, чтобы каким-то образом использовать «Пиратское счастье». Шхуна стояла, бездействуя, на стапелях как чрезвычайно дорогая игрушка отца.

— И сколько ты проработала на пассажирском судне?

— Два года. — Улыбка сошла с лица Джеки. — Мы с Таем были в Карибском море, когда убили отца. Я даже не знала об этом, пока… он отсутствовал неделю.

На глаза Джеки навернулись слезы, но ей удалось их сдержать.

— Как это случилось?

— Согласно свидетельским показаниям в суде, Роджер сообразил, что попал в ловушку. У них с отцом на борту вспыхнула ссора. Роджер выхватил пистолет и выстрелил в отца в упор, прямо в грудь. — Джеки снова уронила голову на руки. — Самое ужасное, я до сих пор не перестаю думать… что будь я рядом, то, возможно, смогла бы как-то предотвратить катастрофу. И отец был бы сейчас жив.

«А может, и тебя убили бы тоже». Эта мысль потрясла Эйдриана, а вслед за потрясением пришло сочувствие: он вспомнил пронзительную боль, которую испытал сам, потеряв родителей. Повинуясь порыву, он все же протянул руку и погладил Джеки по спине.

Наконец она, справившись с собой, распрямилась, умудрившись сохранить на лице бесстрастное выражение.

— В итоге Роджера посадили в тюрьму за убийство, и я до сих пор не решила, как ко всему этому относиться. Он убил отца, но ведь отец разрушил его жизнь. Я развеяла прах отца над Карибским морем, зная, что именно туда всегда рвалась его душа, а потом вернулась на «Морскую звезду». Но, к сожалению, слух о его темных делишках распространился среди матросов, бросив тень и на меня. Они дали мне понять, что я для них просто не существую. Ты не заешь, как мал оказывается корабль, когда все тебя сторонятся. Я приняла предложение капитана и разорвала контракт. Хотела устроиться еще куда-нибудь, но слухи бежали впереди, не давая мне житья. Морское сообщество в этих местах особенно сплоченно, от него ничего нельзя утаить, особенно такой скандал. Тогда я покинула острова и вернулась домой в Техас. Мне было двадцать лет, и у меня не было в мире ни души: дедушка с бабушкой умерли за несколько лет до этого. Мне достались их дом и «Пиратское счастье». Я уговорила Тая работать у меня, затем продала дом, чтобы начать свой собственный бизнес, который приносил бы доход не за счет надувательства людей, а за счет всеобщей любви к старинным кораблям и пиратской символике. — Джеки пожала плечами. — Я думала: буду жить честно — и все наладится, но каждый год все одно и то же — едва свожу концы с концами. От моих запасов уже почти ничего не осталось. И вот ты предложил мне такую выгодную сделку. Соглашаясь на нее, я знала, как сильно рискую: мое прошлое могло всплыть в любую минуту, но… — В глазах Джеки появилось разочарование. — Мне очень жаль, что все так вышло. Я искренне надеялась, что у нас есть шанс на успех.

— А кто говорит, что его нет?

— Эйдриан… — Джеки внимательно на него посмотрела. — Все слышали, что сказал Карл. Никто не пожелает финансировать проект, если в нем заинтересована я. А поскольку вы связались со мной, могут возникнуть подозрения и по поводу тебя, и по поводу твоих родственников. Я не хочу, чтобы пострадали и вы тоже.

— Благодарю тебя за заботу, и все остальные мои родственники тоже, можешь быть уверена. Но мы люди с характером. Нас так просто, голыми руками, не возьмешь. Если кому-то угодно шушукаться у нас за спиной, это их дело. Не первый раз добрые жители Галвестона будут перемывать косточки скандальным потомкам Маргариты Бушар.

— Но ведь это не просто досужие сплетни. Вы можете стать изгоями общества. Знаешь, каково это?

— Джеки, ты слишком все драматизируешь.

— Разве? — Джеки встала и отошла в сторону. — Не думаю, что ты готов ловить на себе косые взгляды людей, которые относятся к тебе с недоверием только из-за того, что ты оказался, связан с известным преступником. Причем речь идет не только о ваших знакомых. Когда шло следствие, историю с моим отцом смаковали все средства массовой информации. В зал суда мне приходилось продираться сквозь строй телевизионщиков. А когда мое лицо появилось на телеэкранах, я по улице не могла спокойно пройти: люди тыкали в меня пальцами. Последние восемь лет я то и дело оглядываюсь, опасаясь, что в любой момент меня снова может настигнуть прошлое. — Джеки поникла и ссутулила плечи. — И оно, как видно, меня настигло.

— То, что случилось сегодня, не должно ничего изменить. — Эйдриан тоже встал. — Карл не сказал ничего конкретно, так что все еще можно поправить.

— Но что будет, если все и всем станет известно в подробностях? Я-то, если потребуется, могу сняться с места и куда-нибудь перевести свой бизнес, хотя это и нелегко. Но что будешь делать ты, когда из-за меня пострадает твоя репутация? Продашь гостиницу?

— Это навряд ли. — Эйдриан фыркнул. — Ты забываешь, что наш бизнес существует за счет приезжих из города. Пока тебя никто не собирается славить на весь мир, так какое нам дело до тех нескольких человек в Галвестоне, которые будут косо смотреть на нас? Уже несколько поколений нашего рода тянут за собой шлейф скандала. И нас это нисколько не пугает.

Джеки долго смотрела на него.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Я уверен, сестры меня поддержат.

— Ты не отказываешься иметь со мной дело?.. — Самообладание начало изменять Джеки. — После того, как я рассказала тебе о своем прошлом?

Эйдриан с сочувствием наблюдал, как она силится держать себя в руках.

— Я не вижу в этом никакой проблемы, поскольку знаю, какой ты ответственный, трудолюбивый, способный на сострадание человек. Ты была своему отцу вместо матери, хотя это его обязанностью было опекать тебя.

Слезы выступили у Джеки на глазах и заструились по щекам. Изумлению Эйдриана не было предела: он скорее ожидал их увидеть, когда постучался к ней в дверь, но только не сейчас. С выражением ужаса на лице она вытерла их.

Эйдриан, более не раздумывая, подошел и обнял тут же уткнувшуюся лицом ему в плечо Джеки. Он прижал ее к себе еще крепче, хотя подумал при этом, что сочувствие может ее еще больше расстроить.

Глубоко вздохнув, Джеки наконец успокоилась и отстранилась. Эйдриан уронил руки по бокам, хотя ему страшно хотелось подержать ее в своих объятиях подольше.

— Что… — Она откашлялась. — А что скажут твои сестры, когда узнают об этом?

— Уверяю тебя, они отнесутся к этому так же, как и я. — Заметив снова заблестевшие на глазах Джеки слезы, Эйдриан решил разрядить обстановку. — Ну, не совсем, конечно, как я. Пожалуй, они все-таки не будут лежать ночью без сна, пытаясь представить тебя обнаженной.

В глазах Джеки промелькнуло удивление, и она рассмеялась сквозь слезы:

— Ты, как всегда, в своем репертуаре.

— Я слышал, настойчивость вознаграждается.

— Ты расскажешь им?

— Что мысленно раздеваю тебя?

— Нет, то, что я тебе только что выложила.

— Все зависит от того, хочешь ли этого ты. — Эйдриан засунул руки в карманы, чтобы устоять перед соблазном снова дотронуться до Джеки. — Хочешь?

Джеки тяжко вздохнула:

— Я бы предпочла, чтобы они знали как можно меньше. Не уверена, что смогу смотреть им в глаза, а тем более — работать с ними, если они будут посвящены во все подробности.

— Они отнесутся к этому со всем пониманием, обещаю, но если тебе от этого легче, пусть все остается, как есть.

Джеки кивнула. Вид у нее был измученный.

— Итак… — деловито продолжил Эйдриан. — Раз уж приходится ждать, пока Карл проведет экспертизу подлинности твоего письма, почему бы тебе следующие несколько дней не провести в свое удовольствие? Представь, что у тебя отпуск. Располагайся здесь как дома, почитай дневники.

Лицо Джеки смягчило выражение благодарности.

— Это самая лучшая идея из всех, что мне доводилось слышать последнее время.

— Вот и хорошо. — Эйдриан кивнул и направился к двери. — Ухожу, не буду тебе больше надоедать.

— Эйдриан, — окликнула его Джеки.

Он обернулся, а она ему улыбнулась. Увидев ее, такую беззащитную, Эйдриан почувствовал, как в груди у него защемило.

— Спасибо тебе.

— Не за что.

 

Глава 10

На следующее утро после завтрака Эйдриан пришел в уже опустевшую столовую, где Эллисон с Рори убирали со столов следы разгула, оставленные до отказа заполнившими гостиницу постояльцами.

— Джеки спускалась?

— Нет еще, — отозвалась Элли, собирая грязные тарелки. — По-моему, она после вчерашнего собрания вообще не покидала номер. Но поесть-то она, верно, выйдет.

— Она еще не завтракала, — сказала Рори, беря в руки поднос. — Может, ей что-нибудь отнести в номер?

— В корзинке наверху, я заметил, не хватает фруктов и батончиков мюсли, — ответил Эйдриан. — Значит, с голоду она по крайней мере не умрет.

— И все же, — проговорила Эллисон, — если она так и будет сидеть в своей комнате, ничего хорошего из этого не выйдет.

— А может, она просто увлеклась дневниками? — высказала предположение Рори.

— Не исключено. — Элли закусила губу, подняв глаза к потолку, словно сквозь него могла проникнуть взглядом в комнату Джеки. — Эйдриан, ты передал ей, что нам всем нет дела до того, что там наговорил мистер Райдер?

— Зато мне есть до этого дело! — возразила Рори.

— В самом деле? — нахмурился Эйдриан.

— Конечно. — Рори со стуком сгребала большой металлической ложкой остатки пищи в кастрюлю. — Я от всего этого просто в ярости.

— На Джеки?

— Нет. На этого археолога, который поставил ее в неловкое положение. На ее отца, если сказанное мистером Райдеромправда. И еще… ну, не знаю… да на жизнь, в конце концов! — с чувством воскликнула Рори. — Прости, я понимаю: нельзя так бурно реагировать. Но нам повезло! У нас было такое счастливое детство! Хорошо, если б оно таким было у всех.

— Рори… — Элли уставилась на сестру. — Наши родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ты только-только начала ходить. Разве можно назвать детство без родителей счастливым?

— У нас были мы, — упорствовала Рори. — Когда я была маленькая, я всегда знала: что бы ни случилось, вы всегда рядом и поддержите меня. И мы до сих пор вместе. Хотя теперь у меня еще есть и Чане, и Лорен, а ты ввела в нашу семью Скотта, нас стало больше. Остается нам с тобой только Эйдриану кого-нибудь подыскать. — Рори подмигнула брату. — Если он сам уже этого не сделал без нашей помощи.

Слова сестры неприятно резанули слух Эйдриана.

— Рори! Не надо выдумывать лишнего о нас с Джеки. Я тебе еще вчера сказал: между нами ничего нет. А хоть бы и было. Джеки совсем не тот вариант, который годится для длительных отношений.

— Почему?

— Не знаю. — Внезапно разнервничавшись, он поспешно подошел к Эллисон и с энтузиазмом принялся помогать ей убирать со стола. — Если бы меня спросили, какую жену я ищу, я бы ответил, что мне нужна более домашняя женщина. А Джеки из всех женщин меньше всего подходит под это определение.

— Однако это вовсе не мешает тебе бросать в ее сторону красноречивые взгляды. — Рори выгнула бровь.

— Взгляды и страсть совсем не то же, что согласие на долгосрочный план технического обслуживания.

— А тебе, стало быть, нужен только «тест-драйв»?

— Я этого не говорил. — Эйдриан повернулся к Эллисон, призывая ее в свидетели: — Скажи, говорил я такое?

— Нет, — ответила Элли. — Но разве свидания от раза к разу по сути не то же самое?

— Наверное, — согласилась Рори. — Просто мне нравится Джеки.

— Мне она тоже нравится, — сказал Эйдриан. — Но даже если бы она отвечала моим требованиям будущей супруги, я еще не готов остепениться, а потому устраивать «тест-драйв» женщине, с которой надеешься строить деловые отношения, было бы легкомысленно.

— Что значит «не готов остепениться»? — удивленно воззрилась на него Рори. — Тебе уже тридцать, братец. Как долго ты еще собираешься тянуть, прежде чем решишь обзавестись семьей?

— Эй, девочки, а ведь я только-только перестал нянчиться с вами. Вам не приходило в голову, что мне, может, хочется какое-то время пожить для себя до того, как я снова лишусь свободы?

— Что? — На лице Рори одновременно отразились самые разнообразные эмоции. Крайнее изумление сменилось обидой. — Ох, ты батюшки! Прости меня Бога ради! Вот уж не знала, что мы были для тебя такой большей обузой.

Черт побери! Эйдриан посмотрел на Элли. С ее лица не сходило то же оскорбленное выражение.

— Да не были вы никакой обузой, и сами это прекрасно понимаете. Просто… мне хочется… ну, не знаю… какое-то время пожить только для себя. И если сказать честно, мне кажется, Джеки и сама сейчас не горит желанием связывать себя семьей и детьми. Поэтому не надо нас сватать. Договорились? Иначе вы добьетесь только одного — поставите нас обоих в неловкое положение.

— Пусть так, — ворчливо согласилась Рори, и Эйдриан уже было собрался вздохнуть с облегчением, как на лице сестры проступила улыбка. — А насчет того, что Джеки не хочет детей, ты ошибаешься. Или ты не заметил, какими глазами она смотрит на Лорен?

— Что? — не понял Эйдриан.

— Рори права, — поддакнула Эллисон. — Я тоже это заметила.

— Ну, хватит вам, отстаньте. — Эйдриан нервно рассмеялся. — Элли, ты сама говорила, что не все женщины стремятся иметь детей.

— Может быть, и не все, — сказала Элли. — А вот Джеки стремится.

Прежде чем Эйдриан нашелся что ответить, на лестнице послышались шаги. Он обернулся как раз в тот момент, когда на пороге показалась Джеки в белой рубашке, заправленной, в потертые, разорванные на коленях джинсы. По тому, как рубашка топорщилась на ее груди, он догадался, что спортивного лифчика на ней нет. Она, как видно, сменила его на что-то более женственное. Вот только на что? На хлопчатобумажный бюстгальтер? Или на сатиновый с кружевами?

Приятные фантазии на эту тему разбудили его либидо.

Заметив оценивающий взгляд Эйдриана, Джеки резко остановилась.

— В чем дело?

— Ни в чем. — Эйдриан тряхнул головой, чтобы сбросить с себя оцепенение.

— Доброе утро, — бодро поздоровалась Рори, глядя попеременно то на Джеки, то на Эйдриана. — А мы тут все думаем, когда же вы спуститесь.

— Хорошо спалось? — поинтересовалась Элли.

— Наверное, даже слишком, — вздохнула Джеки. Она провела рукой по влажным волосам, откинула их назад, и от этого экзотические черты ее лица стали особенно заметными. — Я, кажется, проспала завтрак.

— Ничего страшного, — успокоил ее Эйдриан. — Я могу принести тебе все, что захочешь. Яйца, бекон, поджаренный в молоке с яйцом хлеб.

— Булочки с кофе будет достаточно. — Джеки потерла рукой живот, и Эйдриан отметил, что она повторяет это движение уже не в первый раз.

— Вот. — Рори взяла чашку и из серебряного кофейника налила ей кофе. — Вам с чем?

— Просто черный.

Эйдриан, заглянув в плетеную корзинку с булочками, поставил ее посреди стола.

— Попробуй булочку с отрубями. Она нейтрализует кофеин.

— Спасибо. — Джеки взяла у Рори чашку с кофе, отпила из нее, но к столу не пошла.

Рори подтолкнула Эллисон, кивая по направлению кдвери.

— Мы оставим вас с Эйдрианом, а сами будем в кухне, если что-нибудь понадобится.

Когда они обе, нагруженные посудой, позвякивая тарелками, вышли, Эйдриан подавил стон. Ведь просил же не сватать! Говори, не говори — все без толку. Когда-нибудь младшей сестренке все-таки придется узнать, что она не пуп Земли и не все подчиняются ее воле. Одного желания, если оно даже очень сильно, недостаточно, чтобы все изменилось.

— Ну, — обратился Эйдриан к Джеки, продолжая убирать со стола, — у тебя есть планы на сегодня? Кроме чтения дневников?

— Вообще-то… — Джеки подошла взять булочку и оказалась рядом с Эйдрианом. Он уловил исходящий от нее запах какого-то экзотического шампуня, и ему захотелось увидеть ее в открытом купальнике, загорающую на белом песочке. — Мне тут пришло в голову, что неплохо бы посмотреть на затонувшую шхуну, прежде чем все полетит к черту и мне придется убираться отсюда подобру-поздорову.

— Что? — Эйдриан мигом переключился со своих фантазий о том, как они с Джеки обнаженными погружаются в волны прибоя, на ее слова. — Во-первых, все обязательно получится, а во-вторых, в любом случае ты можешь обследовать корабль когда тебе захочется.

— Спасибо, но я не люблю злоупотреблять гостеприимством.

— Неплохая философия… для пессимиста.

— Для реалиста. — Губы Джеки изогнулись в чувственной улыбке, и пульс у Эйдриана участился.

— Ладно… — Он выглянул в окно, в которое сквозь ветви деревьев проникал солнечный свет. — Если ты собираешься нырять, денек для этого, кажется, выдался подходящий. Правда, температура под водой, на глубине в шестьдесят футов, от температуры воздуха не зависит.

— Ясное дело.

— Сообщи мне, когда соберешься, и я пойду с тобой.

— Все еще не оставил надежду подловить меня одну на пляже?

— Это зависит от некоторых обстоятельств. Ты будешь нырять в открытом купальнике или в гидрокостюме?

— В ноябре в купальнике?

— Со мной не замерзнешь.

— И без тебя обойдусь. Не стоит беспокоиться.

— Одна ты не пойдешь.

— Почему? — Джеки сдвинула брови. — У меня достаточно опыта, чтобы нырять самостоятельно.

— Извини, но у нас так заведено. У нас в одиночку спускаться под воду не разрешается.

Джеки закатила глаза.

— Ну, раз ты настаиваешь. Сможешь собраться к десяти?

— Запросто. А сейчас съешь булочку с отрубями. — Эйдриан подвинул к ней корзинку. Джеки заглянула внутрь и выбрала круассан с шоколадом.

— Шоколад, — сказал Эйдриан, — так же вреден желудку, как и кофе.

Джеки ответила ему дерзким взглядом.

— Тебе никогда не говорили: никогда не вставай между женщиной и шоколадом?

— Кажется, эту сентенцию сочинил я, вот только не думал, что она подойдет к тебе.

— Почему же? — вскинула голову Джеки.

— Не знаю. — Эйдриан заколебался, подыскивая ответ. — Наверное, потому, что ты, по твоим словам, когда хочешь есть, хватаешь что побыстрее и попроще.

— Это не значит, что я откажусь от изысков, если мне их предложат. — Она откусила кусочек круассана, и ее ресницы затрепетали. — Как вкусно! Это ты испек?

— Я же шеф-повар.

Джеки откусила еще кусочек, и Эйдриан в очередной раз отметил, какие у нее роскошные губы.

— Очень вкусно. Можно я возьму с собой в комнату?

— Конечно. — Эйдриан попытался не думать о том, как, наверное, было бы здорово вымазать свое тело в шоколаде и предложить себя Джеки в качестве угощения.

— В десять у причала.

Джеки направилась к лестнице, предоставив ему любоваться своим соблазнительным видом сзади. А еще можно измазать шоколадом друг друга. Или возиться в кадке с шоколадом… Но тут Эйдриан вспомнил, почему все это невозможно.

Ну почему, почему все складывается таким образом, что Джеки оказывается для него недоступной!

Джеки поспешно выбежала из гостиницы. Надо же, как летит время! Неужели уже прошел целый час? Вдали возле пристани она разглядела Эйдриана. Он уже ждал ее. Скрестив руки на груди, в гидрокостюме, он сидел на контейнере.

Джеки, помахав ему рукой, подошла к своему пикапу и вытащила из кузова сумку со снаряжением. Натянув на себя черные с желтым шорты для подводного плавания, она пожалела, что они слишком короткие: день был хоть и ясный, но довольно прохладный.

Выпрямившись, Джеки увидела приближавшегося к ней Эйдриана.

— Прости, что опоздала, — крикнула она, подхватывая одной рукой баллон, другой — сумку со снаряжением.

— А я уж было начал думать, что ты исключение из правила, опровергающее до боли известные истины относительно женщин. Но теперь-то я знаю: ты не можешь устоять перед шоколадом и получаешь наслаждение, заставляя мужчину ждать.

— Не так уж долго тебе пришлось меня ждать.

— Но ожидание того стоило. — Взгляд Эйдриана задержался на ее груди. — Никакого купальника не нужно. Ты и в этом гидрокостюме выглядишь… очень аппетитно.

— Аппетитно? — рассмеялась Джеки. — Будем надеяться, акул поблизости не будет.

— Ни одной, кроме меня.

— С тобой я как-нибудь справлюсь, — хвастливо бросила Джеки, когда Эйдриан наклонился, чтобы взять и подать ей акваланг. Традиционно черный гидрокостюм сидел на мускулистом теле Эйдриана как влитой, плотно облегая крепкие ягодицы. Вот это по-настоящему аппетитно!

Решив во что бы то ни стало сохранять хладнокровие, Джеки перекинула через плечо сумку со снаряжением и зашагала по дорожке к песчаному берегу. Они ступили на пристань. Ветер с залива усилился. Над головой отчаянно кричали морские чайки, выпрашивая угощение.

— Так почему ты опоздала? — спросил Эйдриан, когда они дошли до конца пристани.

— От дневников не могла оторваться. — Джеки уронила сумку на один из контейнеров и повернулась к Эйдриану, чтобы он помог ей надеть акваланг.

— Я вижу, они тебя заинтересовали.

— Даже очень. — Джеки опустила голову, застегивая надувной жилет, к которому был прикреплен акваланг, и, увидев, как низко обнажена ее грудь, ужаснулась. «Боже правый!» — воскликнула она про себя, подтягивая молнию. Неудивительно, что Эйдриан буквально пожирает ее взглядом. — Это чтение увлекательнее любого романа, правда, первые тетради, которые я читала вчера, местами казались мне скучноватыми.

— На чем ты остановилась?

— Я почти уже вернулась к тому, с чего начала, — к описанию первой встречи Джека с Маргаритой.

— Как это «вернулась, с чего начала»?

— Я схитрила и первым делом прочла именно этот эпизод. Не терпится еще раз его перечитать. — Джеки присела, чтобы надеть ласты.

Ей вспомнилось прочитанное. Дневники увлекли ее с самой первой минуты. Маргарита начинала свои записки с рассказа о том, как она стала талисманом, приносящим удачу. Повивальная бабка-знахарка, присутствовавшая при ее рождении, поклонница культа Буду, услышала, что мать собирается отправить ребенка в приют. Зная, что подобная участь страшнее, чем воспитание в публичном доме матерью-проституткой, она благословила малютку, наделив ее особым даром, и дала ей имя Маргарита, что значит жемчужина. «Тот, кому достанется эта жемчужина, будет удачлив во всем», — предрекла она и, сняв с себя кулон с жемчужиной, повесила цепочку девочке на шею, наказав матери, что талисман должен непременно оставаться с ребенком, иначе колдовство потеряет силу.

Позже Маргарита узнала, что колдунья умерла той же ночью, а кулон, который она передала ей, некогда принадлежал Жану Лафиту. Тот много лет назад, незадолго до знаменитой битвы у Нового Орлеана, подарил его женщине в благодарность за то, что она помогла совершить побег из тюрьмы его брату Пьеру.

Как это ни удивительно, Маргарита терпимо относилась к своей матери, которая оставила ее при себе лишь из-за дара, которым ее наделила повитуха. Это, казалось, скорее забавляло ее, нежели вызывало чувство горечи. И действительно, после рождения дочери фортуна повернулась к ее матери лицом: некий состоятельный клиент заведения полюбил ее и взял к себе на содержание, у него она ни в чем не знала отказа. Когда его состояние достаточно выросло, мать поведала ему историю рождения дочери, и уж это заставило его навсегда отказаться от мысли бросить Маргариту. Благодаря этому человеку девочке открылся мир оперы. Сначала любовник матери позволил Маргарите бывать с ним в театре, а позже стал оплачивать ее уроки музыки.

Возможно, больше всего Маргариту забавляло поведение людей, которые, узнав о предсказании повитухи, лезли из кожи вон, стараясь ей угодить. Даже владелец оперного театра, в котором она стала примадонной, обходился с ней, как с королевой — и неспроста. Когда Маргарита поступила в этот оперный театр, дела там шли из рук вон плохо. Но как только она вышла на его подмостки, театр превратился в один из ведущих в Новом Орлеане.

Со славой Маргариты как оперной певицы распространялись слухи о ее способности приносить удачу тем, кто с ней рядом. Все мужчины, в числе которых были и титулованные особы, опускались просто до смехотворных уловок. Они ни перед чем не останавливались, дабы снискать ее расположение. Маргарита, однако, не желая расставаться со своей независимостью, отказывала всем без исключения.

Так продолжалось до тех пор, пока в дверь ее гримерной не постучался Анри Лерош. Его зловещая красота и окружавший его ореол опасности сразу же покорили ее. Но даже тогда она его, как и всех остальных, не подпускала к себе близко. Тем не менее, с помощью фальшивых, лицемерных заверений в любви Анри удалось подчинить ее себе.

Но за право владеть ею Маргарита потребовала заключения брака, полагая, что столь выдающийся деловой человек не пожелает жениться на дочери проститутки. Однако тот в ответ на ее условие сделал ей предложение, обставив его так красиво, что, не знай, Джеки, чем вся эта романтическая история закончится, она была бы глубоко тронута.

Лерош привез Маргариту в Галвестон, чтобы показать ей остров, приобретенный им якобы для нее. Хотя, конечно, Джеки было очевидно, что на самом деле остров был приобретен в качестве форпоста незаконной торговли. Стоя на этом самом берегу, он показывал Маргарите сделанные архитектором чертежи дома, который он построит для нее, когда она станет его женой.

Глядя теперь на монументальный фасад особняка, Джеки могла понять решение Маргариты согласиться на предложение Анри вопреки одолевавшим ее сомнениям. На нее произвело впечатление не только внешнее величие дома. Главным было то, что для нее олицетворял этот дом — семейное счастье, любовь и настоящее взаимопонимание, которые Маргарита, как и Джеки, всегда страстно желала обрести.

Так она приняла предложение Анри, а тот в качестве свадебного подарка построил невесте дом.

Далее, однако, романтическая история стала стремительно превращаться в триллер. Уже в брачную ночь Маргарита поняла, что Анри ничем не лучше остальных мужчин, которые стремились заполучить ее себе лишь как талисман, заговоренный на удачу. Когда она высказала все это ему в лицо, он даже и не пытался отпираться и признался, что лгал ей с самого начала. Маргарита пригрозила расторгнуть брак, за что муж ее жестоко избил, поклявшись, что она до конца своих дней останется с ним, на Жемчужном острове. Дом, построенный в подарок, отныне стал для нее тюрьмой, а сказочный брак превратился в сущий кошмар.

«Какая печальная ирония!» — размышляла Джеки. Кулон, наградивший Маргариту даром приносить счастье другим, для нее самой, как альбатрос, явился предвестником беды. Джеки думала, что, будь она на месте Маргариты, не долго думая, швырнула бы проклятый кулон в море. Но Маргарита берегла украшение, считая его неотъемлемой частью себя, напоминанием о необыкновенном стечении обстоятельств, благодаря которым она появилась на свет, и символом не умирающей надежды на то, что однажды она все же обретет настоящее счастье.

«Не стоит ли поучиться этому у Маргариты? — Джеки. — Не просто выживать, но при этом никогда, ни при каких условиях не терять надежды?»

— Эй! — Эйдриан помахал перед лицом Джеки рукой. — Ты здесь?

— Ах, прости! — Джеки тряхнула головой. — Просто задумалась.

— О чем? — Он тоже присел рядом, чтобы надеть ласты.

— О кулоне. — Джеки устремила взгляд на море. — Ты уверен, что он все еще там?

— Абсолютно. Никто из нас не сомневается, что именно его Джек спешил спасти, когда на шхуне произошел взрыв.

Джеки выгнула бровь.

— Так почему же вы не сказали об этом на собрании историческому обществу? Наверняка кулон заинтересует их не меньше, чем пороховница.

— У нас на это есть свои причины, — уклонился от прямого ответа Эйдриан.

С минуту Джеки вглядывалась в его лицо, а потом рассмеялась:

— Надеетесь присвоить его? Эйдриан насупился:

— Хотелось бы. Но мы не собираемся этого делать. Мы давно решили, что если спасем его, то обязательно подарим музею. Мы просто не хотим отдавать дневники в Галвестонское историческое общество, где, чтобы установить их историческое значение, в них будут ковыряться все, кому не лень.

— Тогда зачем подводные раскопки? Сам подумай, вдруг украшение действительно обладает магической силой? Не сказать, чтобы я такуж верила в подобные вещи, но все-таки вдруг, лишившись его, вы лишитесь и удачи тоже?

Эйдриан долго смотрел на море, а потом ответил:

— Джек Кингсли погиб, пытаясь спасти его.

— Ну и что?

— Я интересовался паранормальными явлениями и узнал, что иногда души умерших не могут оставить этот мир, если человек не выполнил своей миссии на земле. Возможно, душа Джека все еще пытается отыскать кулон и не желает без него покинуть бухту.

— Стало быть, если ты найдешь цепочку, ты поможешь успокоиться его душе? — спросила Джеки, не сводя глаз с Эйдриана. — Ты веришь в… это… ну, в потустороннее?

Он поднялся.

— Ну что, готова? Джеки рассмеялась:

— Ты сменил тему, значит, ответил на мой вопрос положительно.

Взяв фонарь, Эйдриан двинулся к краю пирса.

— Первые сорок футов вода будет довольно мутная. Поэтому, как только нырнем, держись за эту цепь. — Эйдриан указал на цепь, которая, свисая под углом, исчезала в воде. — Она ведет непосредственно к кораблю, который затонул прямо посреди бухты.

— Ясно. — Джеки надела маску. Эйдриан последовал ее примеру, вставил в рот загубник и с громким всплеском нырнул. Когда его голова вновь показалась над водой, Джеки последовала за ним, оставляя за собой дорожку из пузырьков.

Они подплыли к цепи и начали спуск сквозь бурую взвесь. Как и предупреждал Эйдриан, вода оставалась мутной, пока они не опустились футов на сорок, где сразу вода вокруг стала прозрачной. Но вместе с этим резко упала температура.

Эйдриан обернулся посмотреть, как Джеки, и она знаком велела ему плыть дальше. Света проникало ровно столько, чтобы разглядеть висящие в воде частички донных наносов и косяки рыб, время от времени мелькавшие в лучах фонарей. Джеки внезапно поняла, отчего ее так тянет в Карибское море. Там плавать под водой совсем не то, что нырять возле техасского побережья.

И, прежде всего потому, что Карибское море гораздо более теплое. Джеки предвидела, что на глубине в шестьдесят футов вода будет холодной, но такого холода она не ожидала! Чем ближе они подплывали к кораблю, тем становилось холоднее.

Внезапно перед ними в лучах фонарей возник нос корабля. Глаза Джеки расширились от удивления, когда она увидела, насколько хорошо он сохранился. Шхуна была деревянной, и все ее, не покрытые илом части должны были бы полностью истлеть за какие-то несколько лет. Однако этого не произошло, и со дна бухты торчала верхняя часть полубака, напоминая своими очертаниями о былой красоте корабля в те времена, когда он бороздим моря.

«Вот он, корабль Джека Кингсли», — сказала себе Джеки, когда они с Эйдрианом приблизились к шхуне вплотную. До чего же он был хорош! Джеки всегда считала, что красивее ее шхуны нет на свете корабля, но «Свобода» обладала каким-то неповторимым изяществом и мощью, которые невозможно было не почувствовать всем сердцем.

Подплыв к главной палубе, они направили на нее лучи света. Все, что они видели, было покрыто грязью и илом. Джеки подняла фонарь и обнаружила сохранившуюся мачту. Она выступала под углом, остатки снастей колыхало течением.

Застыв в ледяной воде над кораблем, Джеки попыталась, сложив все услышанное воедино, представить себе ту роковую ночь.

Узнав, что Маргарита избита Анри и заперта в своей комнате, Джек поспешил к Жемчужному острову с твердым намерением спасти ее. Но прорвать выставленную в бухте блокаду было безрассудством даже для такого бывалого морского волка, как Джек.

Добравшись до квартердека, Джеки принялась исследовать корабль с того самого места, на котором обычно стоял Джек. Что пронеслось у него в голове в тот миг, когда он увидел вспышку на балконе, за которой последовал грохот пушечного залпа? Удар, должно быть, потряс весь корабль. Много ли было погибших после первого выстрела? И слышались ли стоны раненых?

Ночь была ненастная, черные тучи прорезали огненные стрелы молний, ветер отчаянно трепал паруса. Человек, руководствующийся доводами здравого смысла, на месте Джека приказал бы лечь на другой галс и поплыл бы прочь из бухты. Но Джек в ту ночь словно обезумел. Его отказ покинуть корабль — верное тому свидетельство.

Джеки подплыла к штурвалу и, протянув руку, взялась за него, подняв облачко ила. Осознав, что руки Джека держали этот руль, она почувствовала, как по телу пробежал холод.

«Зачем, Джек? Зачем так рисковать из-за кулона? Неужели твоя любовь к Маргарите была так велика, что ты не мог пожертвовать ни одной частичкой из того, что принадлежало ей?»

Внезапно вода стала еще холоднее, и в голове загудело. Этот звук набирал силу, а вместе с ним на Джеки нахлынули эмоции, которые буквально рвались наружу. Она закрыла уши руками, но гул не утихал, становясь все громче и громче.

В какой-то миг Джеки с пугающей ясностью ощутила все то, что пережил в ту ночь Джек, — его гнев, боль и отчаяние, такое глубокое, что его сердце рвалось на части. «Господи! — мысленно воскликнула Джеки, чувствуя, как давление сжало грудь тисками, лишая ее возможности дышать. — О Господи! Господи!Господи!»

В эту минуту кто-то схватил ее за руку, и Джеки вспомнила, что Эйдриан рядом. Однако она все еще не могла опомниться, пытаясь справиться с невыносимой мукой.

Встревоженный, Эйдриан начал трясти Джеки, пока ее глаза, наконец, не сфокусировались на нем. «Все в порядке?» — спросил он ее знаками.

Джеки помотала головой: «Нет».

Эйдриан сжал руку в кулак: «Не хватает воздуха?»

«Нет. — Джеки помахала рукой с расставленными пальцами. Затем большим пальцем показала вверх: — Что-то не так, всплываем».

Эйдриан взглянул на часы, проверяя, возможен ли резкий подъем, и показал знаком: «О'кей». Однако когда Джеки начала всплывать, он не увидел за ней пузырей. Эйдриан ухватил ее за грузовой пояс и потянул к себе. Чтобы резко всплыть с глубины в шестьдесят футов, следует равномерно дышать, полностью вдыхая воздух до конца всплытия, иначе разорвутся легкие.

Джеки посмотрела на Эйдриана безумным взглядом, снова показав: «Что-то не так. Всплываем. Всплываем!»

«О'кей. Только медленно!»

Джеки кивнула и прижала ко рту регулятор, делая короткие вдохи и выдохи, тем самым еще больше обеспокоив Эйдриана.

«Дать подышать из моей трубки?»

«Нет. Всплываем! Всплываем! Всплываем!»

«О'кей».

Джеки зажмурилась, и Эйдриан, толкнув ее, указал на свои глаза. «Смотри на меня», — молча скомандовал он, стараясь заставить ее сфокусировать на нем свой взгляд, чтобы не терять с ней контакт.

Кивнув, Джеки стала смотреть ему в глаза и уже больше их не отводила. Эйдриан обхватил ее рукой и поплыл к цепи, ведущей к причалу. Его сердце бешено колотилось. Он ломал голову, что могло случиться. Очевидно, что воздух к ней поступает, хотя дыхание ее затруднено и по глазам видно, что она испытывает боль.

Или что она в панике.

Эйдриан вспомнил свою сестру Рори. Она была подвержена приступам паники. Когда с ней случалось такое, она сгибалась в три погибели и не могла дышать. Может, и Джеки испытывала нечто подобное? В таком случае дело плохо. Под водой ни в коем случае нельзя терять контроль над своим дыханием.

Хотя она, слава Богу, достаточно опытный дайвер и должна справиться со своим инстинктом, чтобы как-то подняться на поверхность.

Они отплыли от корабля подальше, и Эйдриан почувствовал, как тело Джеки немного расслабилось, но только чуть-чуть.

Когда до поверхности оставалось футов сорок и впереди начинался участок мутной воды, Эйдриан остановился в нерешительности. Одной рукой удерживая Джеки и одновременно держась за цепь, он другой взял ее ладонь в свою и прижал к своему животу. Не отрываясь, глядя ей в глаза, он стал глубоко дышать, показывая, чтобы она последовала его примеру.

Мало-помалу ее напряжение спадало, а дыхание выравнивалось. «О'кей?» — знаками спросил он у нее.

Джеки слабо кивнула. «Всплываем».

Эйдриан посмотрел на часы и поднял два пальца, спрашивая, сможет ли она продержаться еще две минуты. Джеки с ужасом закрыла глаза, но кивнула. Встревоженный, Эйдриан привлек ее к себе поближе, и в таком положении, покачиваясь в воде, они оставались еще две минуты. Тело Джеки стало безвольным, ее ноги касались ног Эйдриана, а голова уткнулась ему в грудь.

Когда время истекло, Эйдриан выпустил воздух из жилетов, чтобы не всплыть слишком быстро, и кивнул. Джеки выдохнула и исчезла в мутном слое воды у него над головой. Эйдриан последовал за ней и догнал ее у причала.

Едва показавшись из воды, Джеки выдернула изо рта регулятор и жадно вдохнула всей грудью. Ей хватило самообладания снова надуть свой жилет, чтобы с головой не уйти под воду. Эйдриан, сделав то же самое, сорвал с лица маску и подплыл к Джеки.

— Что случилось?

— Ничего, — задыхаясь, ответила Джеки. — Все в порядке.

— Что значит в порядке? — закричал он, все еще чувствуя, как колотится сердце.

— Я просто хотела всплыть.

— Я заметил. — Эйдриан в недоумении наблюдал, как Джеки, делая широкие, плавные махи руками, подплыла к лестнице, сняла ласты и вскарабкалась на пирс.

«Ну ладно, — подумал Эйдриан. — Слава Богу, ничего страшного. Все в порядке. В конце концов, всякое случается, и на старуху бывает проруха».

Он тоже снял ласты и поплыл за Джеки. Усевшись рядом с ней на пирсе, он снял акваланг и заметил, что Джеки все никак не отдышится.

— Может, еще раз? — обратился он к ней.

— Что еще раз? — переспросила Джеки, задыхаясь.

— Может, еще раз объяснишь, что произошло?

— Ничего не произошло, просто… не знаю… я испытала что-то вроде приступа клаустрофобии.

— А раньше с тобой такое бывало?

— Нет. — По-прежнему задыхаясь и клацая зубами, Джеки издала смешок. — С полной уверенностью могу сказать, что ничего подобного я раньше не испытывала.

— С чего это началось?

— Я… м-м… — Джеки обхватила себя руками. Ее била дрожь. — Я понятия не имею. Боже, как же там было холодно!

— Не так уж там было и холодно. — Прижав ее к себе, Эйдриан принялся растирать ей руки. Устремив взгляд вдаль, на море, он задумался над ее словами. — Разве что ты столкнулась с Джеком.

— Что? — Джеки изумленно вытаращила на него глаза.

— Ну, с привидением. В местах соприкосновения с ним бывает очень холодно.

— Стало быть, ты признаешь, что там было холодно?

— Если Джек дотронулся до тебя, холод могла почувствовать только ты, но не я.

— Да ладно тебе! — передернуло. — Ты так думаешь потому, что он мой прадед.

— Вовсе нет. Такое бывает не только с родственниками. Эллисон рассказывала, что подобное происходило со Скоттом, когда он в первый раз подплыл к кораблю.

Джеки недоверчиво взглянула Эйдриану в глаза.

— Я что, по-твоему, должна поверить, что человек, умерший в середине девятнадцатого века, вот так запросто может входить в контакт с людьми?

— Вполне возможно. — Эйдриан вытер капельки воды с лица. — Помнишь, я рассказывал, что иногда, стоя на балконе, я явственно чувствую рядом с собой Маргариту? Но это не все. Я чувствую ее присутствие.

— Ч-чувствуешь? — По телу Джеки снова пробежал озноб, иЭйдриан, чтобы она согрелась, потер ей спину.

— Нет, не совсем. Это… — Он задумался, подыскивая подходящее слово. — Я как бы чувствую все то, что чувствует она, все обуревающие ее эмоции. Причем переживаю их очень глубоко и ярко.Горе,страх и тоска буквально заполняют все мое существо. Быть может, там, под водой, ты испытала не клаустрофобию, а те же чувства, что и Джек Кингсли в ночь его гибели.

Лицо Джеки оставалось бесстрастным.

— Слушай, — фыркнула она. — Я уже говорила, что не верю ни вкакие привидения.

— Само собой, — кивнул Эйдриан с самым серьезным видом.

— Ноя готова согласиться. — Джеки ущипнула себя за нос, стараясьвыгнать оттуда соленую воду. — А ты уверен, что тебе придется столкнуться с тем, что там находится?

— Так, значит, ты признаешь, что там что-то есть? — Джекивместо ответа, пытаясь согреться, уткнулась лицом ему вплечо, а Эйдриан обхватил ее руками.

— По правде говоря… — вздохнул он, — мы ни в чем не уверены, но думаем, что мы правы. Во всяком случае, надеемся на это.

— Надеетесь? — Джеки подняла голову, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. Если бы он чуть-чуть наклонил голову, то смог бы коснуться губами ее губ. — Не очень-то это обнадеживает.

— Порой интуиция и надежда — это все, что есть.

С минуту они оба сидели неподвижно. Эйдриан задумался, не будет ли Джеки против, если он поцелует ее? Хочет ли она его так же, как он ее? Заметив на ее щеке капельки воды, он поднял руку и, смахнув их, скользнул большим пальцем по ее губам. Джеки вздохнула, приоткрыв рот, а ее веки вдруг отяжелели. Теплое дыхание Джеки коснулось руки Эйдриана, заставив его тело напрячься.

«Только один поцелуй», — подумал он, страстно желая наклониться к ней поближе.

Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Джеки отстранилась. «Тем лучше, — подумал Эйдриан, вздыхая. — За первым поцелуем неизбежно последовали бы другие».

— Пойдем, согреемся и обсохнем, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

 

Глава 11

Остаток дня Джеки провела за изучением дневников. Она читала все подряд, не пропуская ни слова. Зарывшись в гору подушек на кровати, которую она теперь про себя называла «королевским ложем», Джеки силилась удержать взгляд на странице, но глаза неумолимо слипались. Очень не хотелось прерываться, поскольку следующая запись начиналась словами: «Прошлой ночью капитан Кингсли побывал в моей спальне, и я, признаюсь без тени сожаления, с радостью приняла его».

Давно пора, подумала Джеки. Всю жизнь она только ислышала, что о великой любви капитана Кингсли и Маргариты. На самом деле в течение целых пяти лет их отношения оставались абсолютно невинными. Чудеса, да и только! Джеки не понимала, отчего они так долго противились страсти. Уже в первый вечер их знакомства капитан покорил Маргариту, и она с тех пор душой и телом стремилась быть рядом с ним. Он, писала она, так смотрел на нее, «словно всем своим существом жаждал слиться со мной в единое целое, чтобы разделить со мной наслаждение, которое, мы оба знаем, для нас под запретом. Между нами ни слова не было сказано о любви, а мне кажется, будто я была с ним близка уже тысячу раз».

Как может женщина противостоять желанию соединиться с мужчиной, о котором неустанно мечтает дни и ночи? Тем более с таким неотразимым мужчиной, как Джек Кингсли. Однако страх перед Анри вынуждал Маргариту действовать с крайней осторожностью. После рождения дочери у них установился хрупкий мир, и она, оставив мысли о бегстве, стала заботиться о том, чтобы, по крайней мере, со стороны их брак выглядел счастливым, тогда как Анри, не имевший с ней супружеских отношений, искал плотских утех на стороне. Это, тем не менее, не мешало ему жестоко избивать жену за любой, пусть даже существующий только в его воображении, проступок. Застань он Маргариту с любовником, ей не было бы прощения. Она, правда, и побои мужа стерпела бы, так велика была ее любовь к Кингсли, но опасалась за жизнь Джека.

Она боялась, что тот предпримет что-нибудь в ее защиту, если узнает страшную правду о ее браке, которую Маргарита всячески от него скрывала. Впрочем, и возможности рассказать ему обо всем у нее не имелось. Когда Джек бывал в их доме, он, решив все дела с Анри, обычно оставался на ужин, после которого все они гуляли вдоль берега моря или сидели в музыкальном зале, где Маргарита пела. Анри ни на минуту не оставлял их наедине, втайне от Джека посылая жене самодовольные ухмылки. Негодяй отлично знал, что капитан Кингсли вожделеет к его жене, и дразнить его, удерживая Маргариту на расстоянии, доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение.

Но вот наступил момент, когда Джек с Маргаритой оказались больше не в силах сопротивляться охватившей их с первой же минуты знакомства страсти.

Джеки снова попыталась сфокусировать взгляд на строчках, но слова плыли перед глазами. Быть может, если смежить веки всего на несколько минут…

Джеки безвольно откинула голову на подушку, дневник выскользнул из ее рук. У нее еще будет сегодня время, она сможет почитать и попозже. Однако стоит поторопиться: результаты экспертизы письма могли прийти в любую минуту. Как только они будут получены, состоится вторая встреча с историческим обществом, теперь уже по поводу подводных раскопок. Если и на этот раз Карл Райдер решит досадить им, расстроив их планы, она тут же вернется в Корпус-Кристи.

Пусть Эйдриан и уверял, будто его сестрам нет дела до ее прошлого, но если они из-за этого лишатся возможности поднять со дна кулон, вряд ли у них с Джеки сложатся деловые отношения.

Зевнув, она поудобнее устроилась на подушках и снова вернулась мыслями к Маргарите. Неустанная ежеминутная борьба этой женщины за то, чтобы прожить день и не дать отчаянию сломить себя, вызывала глубокий отклик в душе Джеки. Заставляя себя сосредоточиться на том единственно хорошем, что было в ее жизни — на заботах о своей красавице дочери и дружбе с Джеком, — она лишь и могла существовать.

Уже почти погрузившись в сон, Джеки подумала, что неплохо бы и ей, как Маргарите, почаще замечать в жизни светлые стороны — и тут же провалилась в темноту.

Сквозь сон до нее донесся стук окна в гостиной. Открыв глаза, она обнаружила, что комната погружена во мрак. Когда же наступила ночь? Вновь послышался звук, словно кто-то стучал в окно. С тяжелой головой она откинула в сторону плотное одеяло, хотя отчетливо помнила, что, засыпая, ничем не укрывалась, и, встав с постели, огляделась по сторонам. Комната качалась перед глазами, как будто она выпила лишнего. На стуле рядом с кроватью ей бросился в глаза зеленый, цвета листвы, отделанный кружевными оборками халат. Она машинально накинула его на себя поверх кремовой сатиновой ночной рубашки, которая тоже была ей незнакома.

Снова задребезжало стекло. За окнами с украшенными фестонами шторами по черному, как сажа, небу плыли свинцовые облака. Но вот небо очистилось, и на фоне бледной луны, на балконе она различила силуэт человека. В голове у нее закружилось. В смятении она застыла на месте, но в следующую минуту ей вдруг все стало ясно.

Она узнала стоявшего там мужчину. Это он сегодня прислал Анри записку с просьбой о встрече, а она, затаив дыхание, весь день ждала и молилась, чтобы он появился в их доме, но Анри условился встретиться с ним в городской таверне.

Ее сердце наполнилось радостью и страхом, когда она поспешила к балконной двери и бесшумно отворила ее. Он скользнул внутрь, впустив за собой струю холодного ночного воздуха, и прикрыл дверь.

— Жак… — шепнула она, лаская его имя своим французским выговором. Ей мучительно хотелось прикоснуться к нему, но она боялась, что он исчезнет, растворившись в воздухе, словно сон после пробуждения. Одетый во все черное, с распушенными по плечам волосами, он походил скорее на призрак, чем на человека из плоти и крови. — Что вы здесь делаете? Анри…

— Анри еще в городе, — отозвался он тоже шепотом. — Иначе бы я не пришел. Я должен был вас увидеть. Чтобы… попрощаться.

— Попрощаться? — Сердце у нее оборвалось. — Что это значит?

— Я больше не вернусь на Жемчужный остров. Вот почему я попросил Анри о встрече — хотел сказать, что отказываюсь доставлять ему грузы.

— Причина тому блокада янки? Я так боялась за вас! Как вам удалось прорваться?

— Это как раз не составило труда, уверяю вас. — Его лицо осветилось улыбкой. Ей было известно, что риск доставлял ему какое-то противоестественное наслаждение. — Я намереваюсь еще не раз повторить это.

— Но вы же сказали, что больше не будете перевозить грузы.

— Я не буду делать этого для Анри. Давайте присядем, и я все расскажу вам. — Он взял ее за руку и подвел к софе. Они оказались в островке лунного света, и она увидела, каким радостным возбуждением горят его глаза. — Я знаю, вы боялись этой войны, но для меня она открыла возможность, которую я не вправе упустить. Поскольку все порты на юге заблокированы, плантаторы лишены возможности переправлять хлопок на текстильные фабрики в Англии.

— Qui[3] , я знаю. Долгое время они переправляли его сюда, в Галвестон, по железной дороге. Анри получает огромные доходы со складских помещений, пока ищет капитанов-смельчаков, готовых прорваться через блокаду.

— Он не один такой. Все судоходные компании в отчаянном положении и готовы на все. Они готовы нанять даже меня.

— Не понимаю. Вы хотите сказать, что раньше они не стали бы обращаться к вам?

— Маргарита… — Джек заглянул ей в глаза и тут же опустил голову. — Вам не все обо мне известно. Есть вещи, которые мне не хотелось бы вам открывать. Довольно будет сказать, что моя репутация среди честных деловых людей запятнана.

— Потому что вы контрабандист?

Он в изумлении резко поднял на нее глаза.

— Все эти годы я была женой Анри. Неужто вы полагаете, мне было неизвестно, что он промышляет доставкой нелегального товара? — Сердце Маргариты переполнилось негодованием. — Возможно, ему и удалось убедить жителей Галвестона в своей добропорядочности, но я-то знаю, чем он занимается в своем кабинете за закрытыми дверьми.

— То есть вы всегда знали, что я контрабандист? И все же принимали мою дружбу?

Встретив взгляд Джека, Маргарита смягчилась. Маска надменности и развязности скрывала человека, отчаянно нуждающегося в понимании и прощении.

— Oui, я знала. .

— Уверяю вас, это не мой выбор. Я был так воспитан. — На его лице застыло выражение горечи. — Возмужав достаточно, чтобы стать капитаном собственного корабля, я поклялся, что всегда буду соблюдать закон. Однако честные купцы, к моему разочарованию, не хотели иметь со мной дела: слишком часто их обманывал мой отец. Впрочем, и я тоже, когда ходил в море вместе с ним. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как работать на Анри и ему подобных. Но теперь у меня появился шанс заслужить доверие людей. — Он взял ее за обе руки. — Это значит для меня гораздо больше, чем я бы мог выразить словами. Мне практически нечем гордиться, но теперь я хочу кардинально изменить и свою жизнь, и жизнь Эндрю.

— Эндрю — это ваш сын? — Джек кивнул.

— Я хочу, чтобы он гордился тем, что он Кингсли, а не стыдился этого, как я. Моя мечта может осуществиться, если я буду помогать южанам одержать победу в этой войне, а затем, когда она закончится, жить честно, и тогда все будет по-другому.

— Стало быть, вы решили порвать с Анри? — При мысли о том, что ей больше не придется видеться с ним, отчаяние овладело ею. — А вы не можете доставлять ему легальный товар?

— Наверное, могу. Впрочем, есть еще одна причина, по которой я не хочу работать на него.

— Какая же?

Джек помедлил, пытаясь заглянуть Маргарите в глаза.

— Маргарита, я… я просто не могу. Существуют вещи, о которых лучше умолчать.

— Вы пришли сказать, что уходите, что я никогда больше вас не увижу, но не хотите объяснить, почему? Как такое возможно? Вам известно, как я несчастна с тех пор, как живу здесь? Что в Галвестоне меня никто не принимает? Вы, по сути, мой единственный друг, и вот теперь покидаете меня?

— Я должен, говорю же вам!

— Но почему?

Джек резко поднялся, отошел в сторону и, остановившись перед одним из окон, устремил взгляд в темноту. Руки Маргариты, которые он выпустил из своих, тотчас озябли.

— Боже милостивый, я поклялся, что ни за что не скажу вам этого, но… — Он приложил ладонь ко лбу. — Я не могу работать на человека, жену которого люблю.

Сердце Маргариты замерло от этих слов, но потом забилось с такой силой, что она чувствовала каждый его удар.

— Вы любите меня?

Джек, сухо рассмеявшись, повернулся к ней.

— Наверное, даже больше жизни, ибо всякий раз я умираю, когда рядом с вами меня вновь и вновь посещает мысль о том, что вы никогда не будете моей. Я ценю нашу дружбу, но она мне в равной степени ненавистна, ибо я знаю: это все, на что я вправе надеяться.

Напуганная происходящим, Маргарита сидела совершенно неподвижно. Если она еще когда-нибудь увидит его после сказанного, их отношениям уже не быть прежними. Но она слишком долго таила в себе свою любовь, слишком долго молчала.

Дрожа всем телом, она поднялась и посмотрела ему в лицо.

— Вы ошибаетесь. Возможно, я по закону отдана другому, но сердце мое принадлежит только мне, и распоряжаться им вольна, только я. И я так много раз дарила его вам… — У нее перехватило горло, и на глазах выступили слезы. — Я дарила его вам всякий раз, как только видела ваше лицо или произносила про себя ваше имя.

Джек стоял, пристально глядя на Маргариту. Затем оба они разом устремились друг к другу, и их губы слились в жадном поцелуе. Маргарита не решалась поверить в реальность происходящего, о чем она мечтала так долго. Но тяжесть тела Джека, ощущение его губ на ее губах были слишком реальны, чтобы отрицать это.

Она прильнула к нему, вложив в свой поцелуй всю страсть, которую сдерживала пять долгих лет. Он подхватил ее на руки и направился к кровати…

Раздался стук в дверь.

— Эй, Джеки!

Джеки нырнула в темноту и, внезапно проснувшись, вскочила на кровати. В глаза нещадно било дневное солнце. Какого черта?

Опустив глаза, Джеки увидела, что на ней шорты и свободная футболка. Зеленого халата и шелковой сорочки не было и в помине. Выходит, она заснула, и ей приснился такой потрясающий сон. Хотя чувствовавшееся в теле возбуждение было, бесспорно, реальным.

— Джеки, ты одна? — спросил Эйдриан из-за двери.

— Подожди минуточку, — ворчливо отозвалась Джеки. Неужели нельзя было повременить еще минут десять, дать досмотреть сон до конца? Джеки широкими шагами подошла к двери и рывком распахнула ее.

— Чего тебе?

Эйдриан застыл, удивленный такой неприветливой встречей, но потом, как всегда, весело рассмеялся.

— Я тебя отвлек от чего-то?

— Я спала.

— Ты всегда такая недовольная со сна?

— Да, когда не дают досмотреть интересный сон.

— Правда? — В глазах Эйдриана загорелся интерес. — А меня в твоем сне, случаем, не было?

— Нет. — Джеки, задумавшись, потерла лоб. Хотя все же было у мужчины, который ей приснился, что-то общее с Эйдрианом: тот же рост, те же широкие плечи и длинные черные волосы, однако на этом сходство заканчивалось. У того лицо было более властным, черты более резкими и не такими совершенными, как у Эйдриана. Откуда она взяла все эти подробности? Ведь если бы это был обычный эротический сон — каким бы он стал, не разбуди ее Эйдриан на самом интересном месте, — логичнее было бы увидеть в роли любовника Эйдриана.

«Особенно в таком наряде!» — подумала Джеки, когда, опустив руку, увидела на Эйдриане пиратский костюм. А может, она все еще спит и самое интересное впереди?

— Чего это ты так вырядился?

— Был на Стрэнде, раздавал рекламные листки с приглашением на «Обед в Доме с привидениями». Костюм привлекает клиентов. — Эйдриан шагнул в комнату и развел руки в стороны, демонстрируя красный капитанский костюм — свободную белую сорочку и черные штаны, которые, облегая бедра, исчезали в высоких черных ботфортах. Джеки и раньше видела Эйдриана в этом наряде, в ночь «Бала пиратов», но почти стершийся в памяти образ был совсем не то, что живая реальность.

— Нравится? — спросил Эйдриан с улыбкой.

— Мне все равно.

— Врешь.

— Зачем ты меня разбудил? Была какая-то причина?

— Да, была. — Улыбка Эйдриана стала еще шире. — Я тут случайно встретил Карла Райдера, когда тот выходил из Туристического центра.

У Джеки душа ушла в пятки. — И?..

— Он получил результаты экспертизы.

У Джеки задрожали колени, и она ухватилась за туалетный столик.

— Подлинность подтвердилась! — объявил Эйдриан. — Он собирается испросить разрешения на все этапы работ, а это значит, мы на шаг приблизились к поискам.

Джеки вдруг стало трудно дышать.

— Вот как? Ему не нужна еще одна встреча? Он согласился взяться за это дело?

— Согласился! — Эйдриан сгреб Джеки в охапку и закружил по комнате. Но когда он опустил ее на ноги, она покачнулась, и ему пришлось придержать ее за плечи. — Празднуем! Сегодня вечером. Тогда и поговорим. Мне надо подавать ужин. Охладить шампанское. — Его руки скользнули вверх, обхватили лицо Джеки, и она почувствовала на своих губах его легкий поцелуй. Все длилось лишь миг. Лишь на миг замерло сердце Джеки, которая за это время успела испытать море ощущений. Огненная волна, прокатившись по ее телу, в конце концов обосновалась внизу ее живота.

Затем он отступил.

— Будет желание — спускайся вниз. Можешь посидеть со мной, составить компанию, пока я готовлю.

Джеки, ошарашенная, стояла без движения, безмолвно глядя, как Эйдриан вышел в холл и закрыл за собой дверь. С одной стороны, ей хотелось ударить его как следует за то, что он всего лишь одним мимолетным поцелуем возбудил ее, а с другой — так и тянуло позвать и попросить довести начатое до логического конца. Мало ей было сна!

Сон! И вновь мысли Джеки вернулись к Джеку и Маргарите. Она обернулась, обводя взглядом комнату. На глаза попался дневник, лежавший на полу. О подводных раскопках и круизах она подумает потом. Сейчас ей поскорее хотелось узнать, что случилось в ту ночь. Схватив дневник, Джеки снова забралась на кровать и, пролистав страницы, нашла нужное место.

Спустившись по лестнице до середины, Эйдриан внезапно остановился: его осенило. Ведь он только что поцеловал Джеки! Похоже, ни о чем не думал, потому-то поцелуй и был таким коротким. Надо же! Какая возможность упущена! Если бы он заранее собирался совершить подобную глупость, то хотя бы сосредоточился на ней и получил от нее удовольствие.

Эйдриан оглянулся через плечо, гадая, как, интересно, отреагировала на это Джеки. Она не оттолкнула его — хороший знак. Хотя она вообще никак не отреагировала. Наверное, восприняла поцелуй таким, каким он, по замыслу Эйдриана, и должен был быть, то есть платоническим.

Платоническим? «Да уж!» — усмехнулся Эйдриан. Когда дело касалось Джеки, ни о чем подобном и речи идти не могло. Хотя именно платоническими должны были быть его мысли о Джеки, ведь организация круизов, судя по всему, теперь вещь вполне реальная. Поэтому не мешало бы серьезно задуматься о своем поведении, как следует последить за собой.

Сделав таким образом себе внушение, Эйдриан устремился дальше, вниз по лестнице, чтобы переодеться и заняться ужином — после того, как примет холодный душ.

Через час Джеки дрожащими руками закрыла и отложила в сторону дневники. Прочитанное до мельчайших подробностей совпало с виденным ею во сне, и это напрочь лишило ее спокойствия. Она силилась найти этому феномену какое-то разумное объяснение. Может, она перед тем, как уснуть, зашла в чтении гораздо дальше, чем помнила, и затем ей это приснилось? Пожалуй, так оно и было.

Дневниковые записи, однако, не обрывались на том, что уже знала Джеки. Джек подхватил Маргариту на руки и отнес в постель, где они страстно, до изнеможения занимались любовью. А после, когда они лежали обнявшись, Джек просил Маргариту бежать вместе с ним. Но она сказала ему «нет», хотя собственный отказ разрывал ей душу. Попытка Джека выяснить у нее причины отказа ни к чему не привела: Маргарита не могла сказать ему, что безумно боится мести Анри, который непременно выследит их, вернет беглянку домой и накажет. Она лишь напомнила Джеку, что он хочет восстановить свое доброе имя. А ее бегство с ним может еще больше навредить ему. Когда распространится слух о том, что капитан Кингсли украл чужую жену, разразится страшный скандал.

Анри, пользующийся большим уважением среди судовладельцев, конечно, употребит все свое влияние, чтобы уничтожить Джека Кингсли. Маргарита же, любовь которой была так велика, не могла принять от Джека такой жертвы.

К тому же где-то в глубине ее души все-таки шевелилось сомнение. Ведь и Анри до свадьбы весьма убедительно изображал любовь. Что, если Джек, так же, как Анри, добиваясь ее, лишь преследует свои меркантильные интересы? Слишком часто Маргариту беззастенчиво использовали, и еще один такой удар от человека, столь горячо ею любимого, она уже не смогла бы перенести. Пусть все останется как есть. Она будет и дальше влачить жалкое существование, но зато сохранит веру в искренность Джека. Это лучше, чем, поставив на карту все, узнать потом, что заверения в любви были ложью. Это убьет ее. И Маргарита решительно отказалась оставить Анри, отринув бесполезные уговоры Джека. Тот было рассердился, но ее поцелуи и объятия в итоге успокоили его, и они вновь занялись любовью.

Между поцелуями Джек спросил Маргариту о кулоне, который был всегда при ней, и она поведала ему историю своего рождения. Рассказав, что украшение некогда принадлежало Жану Лафиту, Маргарита поинтересовалась, правду ли говорят, будто и Джек унаследовал от своего деда некое сокровище, ранее принадлежавшее Лафиту.

Джек со смехом подтвердил, что такое сокровище действительно у него есть и он хранит его в каюте как напоминание о том, чему не должно быть места в его жизни. Его слова стали лишним подтверждением Маргарите, что она поступает верно. Слишком много значило для Джека восстановление доброго имени его семьи, чтобы можно было пренебречь такой возможностью.

Маргарита сняла с шеи кулон, который носила, не снимая, всю свою жизнь, и отдала его Джеку. «Пусть он хранит тебя от всех несчастий», — сказала она. Услышав эти слова, Джек еле сдержал слезы. Сжимая в руке кулон, он поклялся хранить его вместе с сокровищем Лафита как символ всего самого лучшего, что должно сопутствовать достойному человеку. А когда он наконец докажет, что чего-то стоит, возможно, она, Маргарита, все же оставит ради него Анри.

Джеки и сама чуть было не прослезилась: Маргарита, судя по всему, совсем не понимала, насколько неуверен был в себе Джек. Он-то думал, что Маргарита отказывается бежать с ним, считая его не вполне достойным человеком. Ничего не могло быть дальше от правды. Впрочем, поразмыслив, Джеки заключила, что их с Джеком отношения были обречены с самого начала.

Джеки уже собралась продолжить чтение дневников, но тут ее взгляд упал на часы. Заметив время, она вспомнила недавно сообщенную ей Эйдрианом новость и тотчас повеселела. Раскопки будут! А это означает, что ей не придется покидать Жемчужный остров, поджав хвост. Она сможет возить туристов, видеться с Синклерами, погружаясь в ту чудесную, почти магическую ауру, которая, кажется, окружает их всех. Вот уж действительно повод для праздника!

Вскочив с кровати, Джеки умылась и оделась к ужину. Почти спустившись до конца лестницы, ведущей в квартиру хозяев, она вспомнила о поцелуе. Это недавнее происшествие живо воскресло в ее памяти, как только стоявший за стойкой Эйдриан поднял глаза и их взгляды пересеклись.

— Привет! — Она помялась.

— Привет. — Вид у Эйдриана был тоже не очень уверенный. Джеки заметила Рори за компьютерным столом в углу гостиной зоны.

— Джеки! Хорошо, что ты пришла. — Рори поманила ее. — Я тут обдумывала экскурсионные программы и хочу все рассказать тебе первой.

— Постой, — снова привлек к себе ее внимание Эйдриан. — Хочешь вина?

Его взгляд на сей раз, был таким твердым, что Джеки поняла: он имел в виду не только вино.

— Я…э-э…

— Давай я налью тебе.

Джеки осторожно приблизилась к стойке, не представляя, что Эйдриан может выкинуть. Разумеется, он не станет снова целовать ее сейчас, когда рядом его сестра. Хотя брошенный ею в сторону Рори быстрый взгляд сказал, что внимание той полностью приковано к монитору компьютера.

— Насчет того, что было наверху… — начал Эйдриан, понизив голос.

Джеки подняла голову, заглянула ему в глаза и, осознав, до чего же близко он к ней стоит, почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Если бы он захотел поцеловать ее еще раз, сильно тянуться бы к ней не пришлось. И снова от этой мысли по спине Джеки пробежал восхитительный трепет.

— Знаешь… э-э… — Эйдриан явно не находил подходящих слов.

«Держись естественно», — велела себе Джеки, прогоняя прочь воспоминания о том, какими сладкими на вкус оказались его губы.

— Ты, случаем, не о том братском поцелуйчике?

Эйдриан почувствовал облегчение.

— Вот-вот! Именно «о братском поцелуйчике». Я просто не хотел, чтобы ты подумала…

— Что ты хочешь меня? — Джеки выгнула бровь, борясь с желанием взять его лицо в руки, притянуть к себе и впиться губами в его рот. — Мы с тобой оба знаем об этом. А еще мы оба знаем, что тебе меня не видать как собственных ушей, следовательно, этот поцелуй ничего не значит. Так? — Джеки произнесла эти слова и тут же прокляла себя за проскользнувшую-таки в ее голосе нотку надежды.

— Так, — кивнул Эйдриан, и между его бровями пролегла глубокая морщина, словно он не знал, злиться ему или, наоборот, радоваться. — Я просто хотел удостовериться.

— Никаких проблем, — улыбнулась Джеки. — Хотя, если ты еще раз попытаешься это сделать, будь готов получить коленом в пах.

— Я учту. — Эйдриан передал ей бокал вина. — Мир-дружба? На сей раз по-настоящему. Я серьезно.

— Мир-дружба. — торжественно подняла бокал, гадая, как долго этот мир-дружба продлится на сей раз.

 

Глава 12

Последующие два дня Эйдриан, к изумлению Джеки, вел себя безупречно. Он не позволил себе ни единой двусмысленности, даже когда они собирались все вместе для разработки программы круизов. И в утро отъезда Джеки, провожая ее до пикапа, он только напомнил, чтобы она не забыла забронировать ему каюту на первое путешествие в одну сторону — из Галвестона до Жемчужного острова, и все.

«Вот гад!» — негодовала про себя Джеки, катя по прибрежному шоссе в Корпус-Кристи. Она понимала, что так лучше, однако в какой-то момент словесные поединки с Эйдрианом начали доставлять ей удовольствие. Но как это по-мужски — менять правила игры именно в тот момент, когда она их усвоила и вошла во вкус!

И позже, всякий раз общаясь с ним по телефону — а это случалось теперь довольно часто, поскольку реализация намеченного, стала стремительно набирать силу, — Джеки то переживала разочарование, то испытывала досаду.

Первый круиз был намечен на неделю перед Днем святого Валентина. Времени на рекламную кампанию, таким образом, оставалось достаточно. Программа включала в себя романтический ужин в гостинице и танцы под живую музыку на четвертом этаже особняка. На март был запланирован круиз Марди-Гра, а потом, в апреле — празднество с угощениями на берегу.

Экстравагантность предлагаемых идей изумляла Джеки, вызывая радостное предвкушение. Она начинала позволять себе лелеять надежду — хоть и не без опаски — на то, что совместная работа с владельцами гостиницы Жемчужного острова принесет ей долгожданную финансовую стабильность.

Весь сезон отпусков Джеки работала в тесном контакте с Рори и Чансом, которые собирали материалы для турагентов, необходимые для организации успешной рекламной кампании. Затраты на воплощение проектов, по предварительным прикидкам, выливались в целое состояние. Всякий раз, как Рори беспечно называла какую-нибудь сумму затрат, Джеки буквально немела. Неужели этой женщине знакомо такое слово, как «осторожность»?

Как-то в середине января, когда Джеки самозабвенно, вместе со взмокшими от усердия членами своей команды трудилась на своей шхуне, шлифуя и лакируя деревянные панели пассажирских кают, ее порадовал телефонный звонок: поступила первая заявка на круиз в неделю Дня святого Валентина. Джеки с Таем победно ударили ладонями поднятых рук, и она, взяв мобильный телефон, отправилась в кают-компанию на корме, чтобы спокойно, в тишине позвонить в гостиницу.

Телефон взяла Рори, которая тут же передала трубку Эйдриану, чтобы Джеки смогла лично поделиться с ним радостнойновостью. В трубке послышалось позвякивание кастрюль и сковородок, и Джеки тут же представила себе, как Эйдриан, прижав телефон к уху плечом, перемещается по кухне. Она сообщила ему о поступившем первом заказе, а он посвятил ее в план подводных раскопок. Все разрешения были получены, и начало работ предварительно намечалось на середину февраля.

— Значит, если все сложится, — сказал Эйдриан, — во время этого знаменательного события ты будешь здесь?

И Карл Райдер тоже.

— О! Это… просто здорово.

— Ну ладно, а теперь давай признавайся, — вздохнул Эйдриан. — Что тебя сейчас-то беспокоит?

— С чего ты взял, что меня что-то беспокоит? — Джеки нервно расхаживала между побитым деревянным дорожным сундуком, заваленным журналами по судоходству, и служившими диваном обитыми скамьями, расставленными в форме буквы «Г».

— Чувствую по твоему голосу. И вообще, тебя вечно что-то гложет.

— Привычка, усвоенная с годами.

— Не забывай, — сказал Эйдриан, — нам благодаря Маргарите сопутствует удача. Все будет о'кей, так что прекрати без конца переживать, хорошо?

— Постараюсь. — После этих увещеваний желудочные спазмы у Джеки немного утихли. — Эйдриан… спасибо тебе. Ты настоящий друг.

— Да. Именно это говорят все женщины.

Джеки со смехом отключилась. Может быть, им все же удастся стать добрыми друзьями. А почему бы и нет? Джеки уже привыкла к тому, что мужчины считают ее своим парнем. Только Богу известно, сколько времени ей пришлось провести среди них. У Эйдриана же, кажется, немало друзей среди женщин.

Да, Эйдриан, безусловно, потрясающе сексуальный мужчина, но за последние два месяца, общаясь с ним только по телефону, Джеки поняла, что все же главная составляющая его обаяния — это ум, чувство юмора и великодушие. Он умел сделать так, чтобы женщина чувствовала себя комфортно и оставалась довольна и собой, и жизнью вообще. Какая женщина променяет шанс обрести такого верного друга на ничего не стоящую, скоротечную, хотя, наверное, приятную любовную интрижку с ним? Тем более, когда третьего все равно не дано. Никаких намеков на возможные серьезные романтические отношения от него не поступало. Поэтому поддаться искушению было бы с ее стороны безрассудством. Ведь так?

«Вне всяких сомнений», — сказала себе одна половина Джеки.

«Вне всяких сомнений, — вздохнула другая, — мимолетная связь с Эйдрианом — это большое и ни с чем не сравнимое удовольствие».

Наконец подошло время круиза, приуроченного ко Дню святого Валентина. Поднимаясь по трапу на квартердек, Джеки страшно волновалась. Она пыталась убедить себя, что виной тому первый круиз, а сердце бьется так часто вовсе не оттого, что.с минуты на минуту на корабле должен появиться Эйдриан.

Справившись у Тая относительно готовности судна и команды к отплытию, Джеки пошла проследить за посадкой пассажиров. Слишком многое было связано у нее с этим предприятием, и поэтому желудочные спазмы от нервного перенапряжения казались делом естественным. Остатки ее сбережений почти полностью ушли на отделку кают и на то, чтобы нанять дополнительных людей в команду, без этого четырехдневный круиз был бы невозможен.

Сунув в рот очередную желудочную таблетку, Джеки смотрела на главную палубу, где бармен и матросы из камбуза угощали охваченных радостным волнением туристов коктейлем «Мимоза» из шампанского и апельсинового сока. Февральское солнышко редко улыбалось из-за туч — оно словно играло в прятки, но льющаяся из динамиков тропическая мелодия помогала создавать праздничное настроение.

По замыслу Синклеров, главное, что от них требовалось, — это пробудить у туристов воображение, создать иллюзию путешествия в прошлое на пиратской шхуне по Карибскому морю. Для этого Джеки заказала своим матросам традиционную морскую форму — укороченные тельняшки в широкую поперечную полоску и штаны длиной в три четверти. Сама она нарядилась в рубашку с длинными широкими рукавами и черные, заправленные в сапоги облегающие штаны, а талию обмотала ярко-красным кушаком. Сюртуком в такой благословенный теплый денек она решила пренебречь, однако для пущего эффекта заткнула за пояс старинный кинжал и вдела в уши золотые серьги в виде колец.

Профессиональным морякам на борту Джеки предоставила полную свободу. Им было позволено напялить на себя что угодно, лишь бы это не выглядело современным. Только так большинство из них и можно было заставить нарядиться. Хотя все эти старые, прожженные морские волки считали себя наследниками тех легендарных моряков, которые после многих месяцев тяжкого, каторжного труда выпускали пар, пьянствуя в кабаках, развлекаясь с проститутками и устраивая поножовщину, рядиться в их одежду они все же не спешили. Однако, несмотря на их снисходительно-пренебрежительное отношение ко всему этому маскараду, Джеки заметила, что, облачившись в костюмы, люди с удовольствием стали вживаться в свои роли. Она с улыбкой наблюдала за выходками двух матросов, которые, к восторгу пассажиров, висели на снастях вроде знаменитого Эррола Флинна.

Перекрывая звуки музыки, послышался рев «харлея» и смех на палубе. Джеки, перегнувшись через леер, увидела на пирсе Эйдриана, который поочередно то ехал на мотоцикле, то толкал его, привлекая к себе внимание рыбаков и моряков с маленьких парусных шлюпок возле пристани. Его волосы, по обыкновению, были собраны в хвост, под кожаной распахнутой курткой виднелась водолазка. Выбеленные джинсы плотно облегали бедра.

При виде его Джеки чуть не застонала. И как это она забыла, до чего он хорош? А она даже не могла поглазеть на него в открытую, как та женщина в парусной шлюпке возле пирса.

Эйдриан приблизился к кораблю и устремил глаза на матросов, карабкающихся по снастям, а затем перевел взгляд на Джеки.

— Вы что, собирались отплыть без меня?

«Как будто такое возможно», — подумала Джеки.

— Вообще-то, мы ждем еще один автобус с туристами из аэропорта. Так что ты как раз вовремя: на судне вовсю идет вечеринка перед началом круиза.

— Вечеринка, говоришь? Сейчас поднимусь. — Эйдриан снял с мотоцикла дорожные сумки и направился к трапу.

Джеки попросила Тая проследить, чтобы мотоцикл погрузили в трюм, а сама отправилась навстречу Эйдриану, который уже поднялся на верхнюю ступеньку. Он шагнул на заполненную веселящимся народом палубу и огляделся вокруг.

— Да ты не шутила!

Поддень еще не наступил, но некоторые из пассажиров уже пропустили в себя явно не одну «Мимозу» и теперь либо танцевали под музыку, либо махали руками, прощаясь с провожающими на пристани. Над барной зоной возле бака на случай непогоды был установлен брезентовый навес, под которым располагалась буфетная стойка с фруктами и крошечными сандвичами.

— Хорошая работа, — одобрил Эйдриан. — Просто отличная.

— Это как раз самое простое. У нас большой опыт по организации вечеринок на борту. Вот когда выйдем в море — тогда начнется самое интересное.

— Что ты имеешь в виду? Ты ведь регулярно выходишь в море.

— Но не на четыре же дня. — Джеки взяла с подноса, который проносили мимо, бокал и протянула его Эйдриану. — Ну да ладно, как бы то ни было, добро пожаловать к нам на борт!

Эйдриан со смехом принял бокал.

— Может, тебе тоже стоит выпить, чтобы успокоить нервы?

— Не искушай меня. — Джеки приложила руку к животу. Кстати, об искушении… — Пригубив «Мимозу», Эйдриан скользнул взглядом по фигуре Джеки. За последние месяцы ему удалось убедить себя, что он в состоянии находиться рядом с ней, не раздевая ее взглядом. Но, как видно, ошибся. Ведь общение по телефону на расстоянии двухсот миль — это совсем не то, когда чувствуешь ее так близко, когда она вот так стоит совсем рядом и смотрит на него, словно живое воплощение одной из его самых смелых фантазий, например, той, где она привязывает его к своей кровати в капитанской каюте. Слава Богу, грудь ее под рубашкой с длинными рукавами была стянута, не то сдержаться и не наброситься на нее прямо тут, на борту корабля, стоило бы ему немалых усилий.

— Итак. — Джеки сцепила руки и огляделась по сторонам. — Показать тебе твою каюту?

«Я бы предпочел побывать в твоей». Эйдриан прогнал от себя эту непрошеную мысль и велел себе сохранять с Джеки дружескую дистанцию.

— Было бы неплохо. После того как я выехал из гостиницы, погода разгулялась, и мне хочется поскорее стянуть с себя водолазку.

— Ну, тогда пойдем.

Эйдриан передал бокал официанту и перекинул сумки через плечо.

— Ты не представляешь, как я ждал этого дня, особенно после такой зимы.

— Да? — удивилась Джеки, оглядываясь. — А мне казалось, что зима у тебя выдалась вполне удачная.

— Так-то оно так, да только работы было невпроворот. — Попетляв между хаотично наваленными мотками канатов, они обошли мачту и направились к рубке. — Начиная с традиционного праздника Диккенс на Стрэнде, непосредственно перед Рождеством и после него, а потом вплоть до самого Нового года гостиница была забита до отказа, все номера были заняты. Только в январе начался спад, но тут Эллисон отбыла в свадебное путешествие, и уборка номеров, а также нескончаемая стирка легли целиком и полностью на мои плечи. Можешь вообразить, сколько простыней и полотенец мы стираем ежедневно?

— Чует мое сердце, скоро я это узнаю. — Джеки, слегка пригнувшись, начала спускаться вниз по деревянным ступенькам. Ее рубашка сзади приподнялась, открывая перед Эйдрианом ее крепкие, округлые, обтянутые штанами ягодицы. — Осторожно, смотри не ударься головой, — предупредила она.

И Эйдриан тут же стукнулся о верх люка. — Ой!

Джеки, обернувшись, рассмеялась. В ее карих глазах отражался солнечный свет.

— Теперь ты понимаешь, отчего в старину мужчины, избиравшие для себя профессию моряка, как правило, были невысокого роста?

— Или горбатые. — Потирая лоб, Эйдриан согнулся, чтобы спуститься по лестнице.

— Это камбуз, где ты с членами экипажа и пассажирами будешь питаться. Сразу предупреждаю: мы стараемся изо всех сил, но готовить так хорошо, как ты, пока не научились.

— Мне все сгодится, главное — чтоб не я готовил.

— Жилые помещения командного состава на корме. — указала на коридор напротив. — Каюты матросов под нами, а пассажирские — там. — Она направилась по коридору в носовую часть корабля. — Боюсь, твоя каюта не самая лучшая, но билеты разошлись на ура, и эта самая большая из тех, что я смогла тебе выделить.

— Что ж, на хороший спрос жаловаться нечего.

— И я так думаю. Вот только… — Джеки остановилась у первой двери справа, и ее руки беспокойно задвигались. — После того как вы отвели мне в своей гостинице лучший номер, и мне бы следовало по отношению к тебе поступить соответственно, но… по правде сказать, я так поиздержалась, что независимо от своего желания просто не могла позволить себе отдать лучшую каюту пассажиру, который едет бесплатно.

— Джеки… — улыбнулся Эйдриан, — никаких проблем.

— Вот. Мы пришли. — Она открыла дверь и отступила в сторону, пропуская его вперед.

Чтобы протиснуться в узкий проход, Эйдриану пришлось немного развернуться боком, но само помещение оказалось вовсе не таким уж плохим. Он бросил сумки на узкую койку, отметив под ней ящики для вещей, миниатюрный столик у стены, а на ней зеркало и маленький шкафчик. Повсюду блестели лакированное дерево и начищенная медь.

— Гальюн здесь. — Джеки притворила дверь каюты, не без труда протиснулась мимо Эйдриана, оставляя за собой шлейф тропического аромата своего шампуня, и открыла дверь, еще даже более узкую, чем первая.

Борясь с внезапно охватившим его возбуждением, Эйдриан подошел к Джеки сзади и через ее плечо осмотрел умывальник, туалет и душ, представлявший собой сток в полу за шторкой.

— Я знаю, места маловато. — Джеки попыталась развернуться, чтобы освободить Эйдриану немного пространства, но натолкнулась на него. Их груди и бедра на миг соприкоснулись, и от возникшего напряжения, казалось, готовы были вспыхнуть искры. Джеки отпрянула, прижавшись к дверному косяку. — П-прости, — извинилась она хриплым голосом. — Здесь, конечно, тесновато.

Эйдриан посмотрел в ее вдруг зардевшееся лицо.

— Ничего, все в порядке.

Подняв голову, Джеки уставилась на него широко распахнутыми глазами. Они стояли почти впритык друг к другу.

— Я… м-м… найду способ компенсировать тебе это неудобство.

Взгляд Эйдриана остановился на ее роскошных губах, на губах, которые с самого начала буквально притягивали его к себе. «Отойди в сторону», — приказывал ему здравый смысл, но исходящий от ее волос аромат затмевал ему разум.

«Только бы раз коснуться ее губами, — подумал он. — Только одним коротким прикосновением губ компенсировать недостаток внимания в прошлый раз».

Упершись рукой в стену над ее головой, Эйдриан наклонился ближе, глубоко, полной грудью вдыхая ее запах, не зная, как она отреагирует на это. Глаза Джеки широко раскрылись, но удара в пах не последовало. Эйдриан еще ближе склонился к ее лицу. Их губы соприкоснулись, и на одно короткое, длиной в удар сердца, мгновение он задержал свои губы на ее губах. Ощутив их мягкость, он прикрыл глаза, чтобы насладиться этим впечатлением в полной мере.

Джеки издала стон, который отозвался эхом в теле Эйдриана. Руки Джеки, застав его врасплох, скользнули вверх по его телу, ему пришло в голову, что глубокий поцелуй, пожалуй, будет лучше одного легкого прикосновения губами. И поцелуй оказался поистине сладким. Джеки обвила Эйдриана руками за шею, запустив пальцы в его волосы. Эйдриана стремительно захлестнула жаркая волна.

Покрепче обняв Джеки, он стал гладить ее по спине, упиваясь ощущением ее крепкого, упругого и стройного тела под своими ладонями. Если б на ней еще не было этого проклятого лифчика!

Руки Джеки задвигались по его телу. Она с силой вцепилась в его кожаную куртку, словно пыталась пробиться сквозь нее. Эйдриан проклял все на свете, и свою одежду в первую очередь, особенно когда Джеки прижалась к нему низом живота, ощутив сквозь джинсы его восставший член. Желание перерастало в насущную потребность. Бедро Эйдриана вклинилось между бедер Джеки. Она ахнула, и это только усилило его эрекцию.

Положив ей ладонь на ягодицы, Эйдриан приподнял Джеки и прижал к стене каюты. Ее ноги обхватили его вокруг талии.

— Да! — Ее голова откинулась назад, и отразившееся у нее на лице блаженство чуть не довело Эйдриана до высшей точки. Он прильнул губами к ее оголенной шее, к трепещущей на ней жилке и почувствовал биение ее пульса. Не утратив еще окончательно способности соображать, Эйдриан отметил про себя, что койка всего в двух шагах. Можно было бы положить на нее Джеки и, сорвав одежду, всего через полторы минуты — ну, максимум через две — овладеть ею.

— Капитан Тейлор? — послышался в проходе низкий голос. Оба замерли.

— Капитан? Вы здесь? Мистер Тай требует вас на капитанский мостик.

— Черт! — шепотом выругалась Джеки и пару раз стукнулась головой о стену, словно хотела таким образом прийти в себя. — Сейчас, только кончу дела и приду!

— Уже не кончишь, хотя все шло к этому, — пробормотал Эйдриан ей на ухо.

— Есть, сэр! То есть мэм. — Послышались удаляющиеся шаги.

Эйдриан прислонился лбом к стене и разочарованно рассмеялся, опуская Джеки. Ее ноги соскользнули с его талии.

— Ничего смешного, ты… болван! — Она с силой толкнула его в грудь.

Эйдриан, слегка покачнувшись, отступил, но натолкнулся на койку и упал, рассудив, что проще лежать, чем стоять в таком неудобном положении.

— Просто не верится! — возмущенно воскликнула Джеки. — Что, черт возьми, на тебя нашло? Зачем все это?

Эйдриан, приподнявшись на локтях, красноречиво указал взглядом на отчетливо проступившую под его джинсами выпуклость.

— Действительно, с чего? Просто ума не приложу.

— Болван! — Джеки чем-то швырнула в него. Это что-то угодило Эйдриану прямо в грудь. Опустив глаза, он увидел резинку, которой были перехвачены его волосы.

— Этого не должно было быть. — Джеки каким-то образом исхитрилась выкроить себе пространство, чтобы начать расхаживать из угла в угол. — А как же уговор насчет того, чтобы оставаться друзьями? Я-то думала, ты говоришь на полном серьезе. И ты ведь уже целую вечность вел себя прилично!

— Да. Вести себя прилично, не видя тебя, гораздо проще.

— Ну, тогда и не смотри на меня! — Она трясущимися руками прикрыла глаза. — И собери свои волосы.

Ага, стало быть, с распущенными волосами он ей больше нравится? Присев на койке, Эйдриан откинул с лица волосы и собрал их сзади резинкой.

Прежде чем опустить руки, Джеки опасливо выглянула из-под раздвинутых пальцев, и Эйдриан, глядя.на нее, прыснул со смеху.

Она перестала расхаживать и остановилась перед ним — настоящая женщина-пират в своей свободной, развевающейся, словно парус, белой рубашке.

— Ну ладно. Только хочу тебе сказать следующее: я понимаю, что ты получаешь какое-то ненормальное удовольствие, смущая меня. Но я не позволю тебе относиться ко мне неуважительно на моем же корабле!

— Неуважительно? — Все веселье Эйдриана как рукой сняло. — Ничего подобного. Я никогда не допускал к тебе неуважения.

— А как тогда называется… это! — Джеки махнула рукой на стену, к которой еще недавно прижимались их тела.

Эйдриан поднялся с койки, возвышаясь над Джеки, и посмотрел на нее сверху вниз.

— Самовозгорание.

— Такого самовозгорания я больше не допущу! — взорвалась Джеки. — Только не на борту моего судна. Пусть я уже не двадцатилетняя девчонка, изо всех сил пытающаяся наладить свой бизнес, однако я по-прежнему женщина, пытающаяся выжить в мире, где верховодят мужчины. Тебе известно, чего мне стоило заслужить уважение своей команды? Всякий раз, как я нанимаю нового моряка, мне в очередной раз приходится доказывать свою профессиональную состоятельность. Половина мужчин на борту — новоприбывшие, и я не позволю тебе подрывать мой авторитет, обращаясь со мной, как… как…

— Как с желанной женщиной?

— Как с доступной девкой.

— Ну-ну, постой, дальше не надо! — Эйдриан поднял руки. — Я никогда в жизни не обращался ни с тобой, ни с какой-либо другой женщиной подобным образом, и твое обвинение считаю неуместным.

— Можешь считать неуместным все, что тебе угодно, но впредь, общаясь со мной на глазах у членов моего экипажа, следи за собой.

Эйдриан бросил на Джеки сердитый взгляд. Его так и подмывало напомнить ей, что его поцелуй не остался без ответа, но ярость, горевшая в глазах Джеки, говорила, что, прежде чем спорить с ней, ей нужно дать остыть.

— Хорошо. Ты права. Перед членами твоей команды я даже думать не посмею о тебе как о женщине.

— Вот и отлично. — Она снова покраснела, будто он чем-то оскорбил ее. — А сейчас, если позволишь, я пойду, — сказала Джеки и выбежала из каюты.

Эйдриан в очередной раз упал на койку: только что произошедшее совершенно лишило его сил. Вот тебе и дружеские отношения. Вот и постарался избегать неловких ситуаций. «Правильно, Синклер. Так и надо».

 

Глава 13

Пока Эйдриан переодевался в футболку без рукавов и менял мотоциклетные ботинки на кроссовки, с дискомфортом от сексуальной неудовлетворенности он справился. А вот неудовлетворенность после разговора с Джеки осталась. Она не переставала изводить его, даже когда он вернулся на борт к всеобщему веселью. Солнце, наконец, пробилось сквозь тучи, загнав большинство пассажиров в тень под навес. Эйдриан тоже решил последовать общему примеру и, отыскав свободный высокий табурет, устроился у барной стойки. Ему не давал покоя один вопрос: неужели Джеки действительно считает, будто он относится к ней без уважения? Или она, просто не подумав, сгоряча бросила ему это незаслуженное обвинение?

Поверх запруженной народом верхней палубы Эйдриан устремил взгляд на капитанский мостик, где отыскал глазами Джеки. Она разговаривала с Таем. Натянутость ее позы безошибочно указывала на то, что девушка взвинчена и готова взорваться в любой момент. Однако это вовсе не означало, что она продолжала злиться на него. Эйдриан знал: Джеки вообще-то не свойственно демонстрировать окружающим свои эмоции, тем более, если она чувствует себя виноватой. И, скорее всего сейчас, когда ее вспышка ярости осталась позади, мучается угрызениями совести.

Эйдриану даже хотелось подойти к ней и подразнить ее снова, чтобы она накричала на него и, таким образом выпустив пар, окончательно успокоилась. А уж после они могли бы поговорить спокойно, как нормальные взрослые люди. Если б он только знал, что ей сказать, когда она остынет.

— Чего желаете? — обратился к нему бармен.

Эйдриан заказал пива и, раздумывая, как поступить, принялся чертить узоры на запотевшем стекле бокала. Сначала нужно ей объяснить, что он испытывает по отношению к ней нечто большее, чем уважение. Он считает ее необыкновенной. Ведь она уже в двадцать лет начала свое собственное дело. Она такая сильная, решительная, отважная. И ему страшно хотелось бы, пока у них есть такая возможность, встречаться с ней.

А впрочем, они эту возможность уже упустили.

Хотя если б в ближайшем будущем он собирался остепениться, то, несмотря на сложности, которые неизбежно должны возникнуть в связи с общим бизнесом, наверное, плюнул бы на все и закрутил с ней роман. Ведь вот, например, у Рори с Чансом все сложилось как нельзя лучше, а ситуация, в которой они оказались, мало, чем отличалась от этой. Правда, сестра с самого начала не сомневалась в своих чувствах к Чансу, а потому, чтобы завоевать его, рискнула всем.

Эйдриан же не был в себе уверен на сто процентов. Да, Джеки, безусловно, нравилась ему и даже вызвала у него восхищение. Ему было приятно с ней разговаривать и страшно хотелось уложить в постель. Однако прямо ответить на вопрос, хочет ли он жениться на ней, он бы не смог. Даже, несмотря на то, что он последнее время открыл в ней удивительные качества, о которых раньше не подозревал, поспешность в принятии решения, тем более такого серьезного, претила ему.

Как правило, мужчины и женщины, создавая пару, имеют достаточно времени, чтобы, не спеша, как следует изучить друг друга, примериться и дать отношениям развиваться своим чередом. Он же этой роскоши лишен, ему, хочешь не хочешь, приходится срочно решать — либо добиваться Джеки, либо отступить и не распускать руки. Более мерзкой ситуации не придумаешь. Однако не сидеть же теперь вот так и все время думать только об одном, переливая из пустого в порожнее, так делу не поможешь. Долгие месяцы Эйдриан с нетерпением ждал этого знаменательного дня, и пусть он сейчас клянет себя, на чем свет стоит за свою недавнюю оплошность с Джеки, путешествие себе все же портить не стоит.

Взяв бокал с пивом, Эйдриан повернулся на табурете спиной к стойке и с наслаждением предался созерцанию царившего вокруг веселья. Путешествующие пары сидели за буфетной стойкой, уставленной фруктами, знакомились друг с другом, другие наблюдали за матросами, карабкающимися на мачты.

Но вот члены экипажа судна начали занимать свои места, и толпа заметно оживилась. Где-то глубоко во чреве корабля глухо заурчали современные двигатели. Джеки говорила, что для маневров в бухте Корпус-Кристи они запускают двигатели и лишь, потом, миновав барьерные острова, поднимают паруса.

Эйдриан увидел, как Джеки подошла к лееру. За ее спиной у штурвала стоял Тай. Она поднесла ко рту рацию, как видно, переговариваясь с докерами у причала. Наконец швартовые были отданы, и корабль отчалил. Туристы на борту и люди, оставшиеся на берегу, замахали руками. По толпе пассажиров прокатились одобрительные возгласы.

— Гляди-ка, — сказала одна женщина своему спутнику, указывая наверх. — Как высоко они забрались!

Эйдриан вышел из-под навеса и, задрав голову, увидел, как четверо матросов, добравшись до середины мачты, перешли с марсовой площадки и стали передвигаться по пертам, прижимаясь животом к рее. Они равномерно расползлись вдоль нее, приготовившись распустить первый из прямых парусов.

— Господи! — с благоговейным трепетом выдохнул муж женщины. — Ни за какие деньги не полез бы туда, на такую-то верхотуру.

Эйдриан удивленно посмотрел на него. Если б ему только позволили, он был бы безумно рад возможности забраться на мачту, чтобы узнать, каким все видится с такой высоты.

Когда шхуна миновала остров Падре, музыка смолкла.

— Поднять грот-стень-стаксель! — отдала приказ Джеки одному из моряков на палубе.

Коренастый седовласый моряк с сильным британским акцентом повторил полученный приказ и, махнув рукой, обратился к пассажирам:

— Эй, ребята, если у кого-нибудь есть охота испытать себя в роли моряков, то мне требуется несколько сильных рук, чтобы выбрать фал.

Эйдриан отставил в сторону пиво и, не задумываясь, вместе с двумя другими мужчинами выступил вперед. Они ухватились за канат толщиной в руку.

— Следите за мной и дружно тяните, — велел им моряк.

Мужчины сделали несколько рывков, но дело не сдвинулось с места, и тогда им на помощь пришли другие пассажиры. Мужчины не сразу, но все-таки приноровились друг к другу и стали тянуть более-менее ритмично. Огромный косой треугольный парус медленно пополз вверх по грот-мачте. Лязгали металлические раксы, скрипела лебедка. Моряк-англичанин, тащивший канат с краю, с воодушевлением затянул старинную морскую песню.

Эйдриан сразу сообразил, что она призвана задать нужный ритм, и вместе с остальными подхватил песню: «Тяни снасть! Эка страсть! Длинный трос! Хоть ты брось!»

Джеки с квартердека отдавала другие приказы, которые эхом отзывались среди моряков. Наконец первый прямой парус распустился и наполнился ветром.

— Хорош! — крикнул вожак.

Поняв этот оклик как то, что их задача выполнена, Эйдриан с мужчинами под одобрительные возгласы толпы пассажиров отпустили канат. Помогавшие поднимать парус спутники присутствующих женщин, точно герои-завоеватели, подняли руки в победном жесте.

Эйдриан, запыхавшись, часто дышал. Вскинув глаза вверх, он увидел, что распустился еще один парус. Даже пожелтевший от времени и пестревший заплатами, он представлял собой на фоне ярко-синего неба великолепное зрелище. Эйдриан почувствовал, как под ногами завибрировала палуба: шхуна, набирая ход и рассекая волны, выходила из залива в открытое море.

«Господи, как это прекрасно!» — подумал Эйдриан, почувствовав необычный, никогда ранее не испытанный им прилив жизненных сил. Неудивительно, что Джеки так любит свою шхуну и эту жизнь, полную опасностей.

Эйдриан бросил взгляд на квартердек и увидел ее. Она стояла, слегка расставив ноги, наблюдая за своими людьми на снастях. Словно почувствовав на себе внимание Эйдриана, она опустила глаза. Их взгляды встретились, и Эйдриан улыбнулся. В его груди что-то сладко затрепетало.

Джеки — тоже как-то смущенно — улыбнулась, и Эйдриан понял, что ее сердце переполняет та же радость предвкушения путешествия, хотя сцена в каюте еще не забылась, незримым препятствием она все еще стояла между ними. Пространство между ними наполняли пьянящая радость, неловкость и… пронзительное трепетное волнение.

Стоявший за Джеки Тай что-то спросил у нее, прервав их безмолвное общение.

Джеки отвела глаза от Эйдриана, все еще борясь с одолевавшим ее чувством вины за свое недавнее, как она теперь считала, неподобающее поведение. Уже спустя десять минут после того, как вышла из каюты, Джеки осознала, какой она была стервой, — так яростно обрушилась на Эйдриана, словно этот поцелуй был исключительно его инициативой, а она вроде бы ни при чем, тогда как на самом деле, она от него просто растаяла, он ее едва не довел до оргазма прямо там же, возле стены каюты. Господи! Как же классно он целуется!

Даже сейчас при воспоминании о поцелуе кровь огненной волной смущения бросилась ей в лицо. Следовало попросить прощения у Эйдриана, это не подлежало сомнению, но вот только как? Джеки никогда не умела делать то, что требовало от нее покорности и смирения.

«Что ж, — сказала она себе, — порой приходится действовать независимо от своего желания». Ей, бесспорно, необходимо как-то сгладить этот конфуз. Этого требует не только дело, но и личные взаимоотношения — нужно сохранить дружбу Эйдриана, черт ее возьми. Все испортить из-за своего дурацкого характера Джеки не хотела. Никуда не денешься, она извинится, но уж потом всегда будет следить за своим поведением, сдерживать и себя, и свое желание.

Незадолго до захода солнца «Пиратское счастье» — вошло в небольшую бухту и встало на якорь. Было запланировано остаться там во время ужина, а затем продолжить путь вверх по течению вдоль берега, преодолев за ночь большую часть пути, чтобы ко второй половине следующего дня достичь Жемчужного острова.

Совершив обход, Джеки спустилась вниз через грот-люк и на минуту задержалась на ступенях, чтобы заглянуть в камбуз, откуда слышались гул голосов и позвякивание тарелок, болтовня и смех пассажиров. Двигавшиеся вереницей стюарды расставляли на столах блюда с дарами моря. Джеки и прежде устраивала ужины на борту, но то было другое. Она с восемнадцати лет, когда еще работала на «Морской звезде», мечтала, чтобы все было именно так, как сейчас.

Взрыв дружного хохота привлек ее внимание к угловому столику, за которым она разглядела Эйдриана, развлекавшего соседей по столу каким-то веселым рассказом. Как и прочие пассажиры, он перед ужином привел себя в порядок и теперь был одет в белую рубашку и джинсы. Днем Джеки заметила, с какой легкостью он располагал к себе людей. Никто из пассажиров не проявлял такого рвения и азарта, стремясь быть полезным членам команды, как Эйдриан. Он даже паруса помог спустить, когда они вошли в бухту.

Чего и следовало ожидать, подумала Джеки: она уже в телефонных разговорах с ним заметила, как активно он интересуется всем, что связано с морским делом. И он так быстро ко всему приноровился, что это не могло не удивлять.

Посреди всеобщего веселья Эйдриан поднял голову и увидел Джеки. Его улыбка слегка поблекла, но не исчезла совсем. После минутного колебания он кивнул ей на пустующий стул за своим столиком, и сердце Джеки радостно забилось. Неужели он готов был так скоро простить ее? Как было бы здорово, если б она могла присоединиться к нему, как ни в чем не бывало. Однако, увы, ее ждали дела.

Джеки виновато на него посмотрела, кивком указав на главный стол. Она надеялась, он вспомнит, что некоторые пассажиры заплатили дополнительную сумму за возможность питаться за капитанским столом.

Эйдриан понимающе кивнул и снова переключил внимание на своих новых друзей.

Джеки со вздохом направилась к своему столу, покоряясь неизбежному — необходимости выслушивать любителей морских путешествий, которые в течение часа будут рассказывать о своих яхтах и о том, на скольких регатах на кубок Америки они побывали. Обычно она любила подобные разговоры. Но сегодня ее мысли весь день были заняты одним — что же сказать Эйдриану, когда на борту переполненного пассажирами судна они смогут остаться наедине хотя бы на десять минут.

После ужина Эйдриан взял из каюты свою кожаную куртку и, выйдя на палубу, окунулся в толпу веселящейся публики. В барной зоне под брезентовым навесом были протянуты гирлянды с белыми огоньками наподобие рождественских, сообщавшие окружающей обстановке нечто фантастическое. Трое матросов развлекали отдыхающих, исполняя старинные морские песни, подыгрывая себе на гармонике, а окружавшие их пассажиры ритмично хлопали в ладоши, некоторые даже танцевали.

Эйдриан разглядел в толпе три пары, с которыми ужинал, — Боба с Санди, Джеймса с Мэри и Питера с Джорджией. Они познакомились за обеденным столом и моментально нашли друг с другом общий язык. Заметив Эйдриана, все тут же замахали ему руками, приглашая присоединиться к ним, но он отрицательно покачал головой. Целый день он тянул канаты, изучал снасти, и теперь все его тело невыносимо ломило. Чего ему по-настоящему хотелось — так это немного тишины и покоя.

Он направился на корму, к квартердеку, где у штурвала нес вахту одинокий моряк и было не так шумно и светло, как на носу. Оказавшись на корме, Эйдриан испытал острое разочарование и осознал, что ожидал найти там Джеки, хотя по-прежнему не знал, что скажет, когда у них появится возможность спокойно поговорить.

— Добрый вечер! — приветствовал его штурвальный.

Эйдриан, кивнув, приблизился к лееру у самой кормы. Музыка теперь слышалась приглушенно, явственными были лишь скрип канатов и плеск волн о борт корабля. Он посмотрел вверх и поразился: небо сплошь было усеяно звездами. Арка Млечного Пути вздымалась буквально над самой головой. Казалось, только руку протяни и коснешься ее.

Эйдриан позавидовал Джеки. Позавидовал ее чувству свободы и ничем не омраченному состоянию души, которое и сам здесь ощущал целый день. Его своя жизнь тоже всегда устраивала. Он любил родных и друзей, однако последнее время иногда чувствовал себя как бы отрезанным от окружающего мира, словно бы настоящая жизнь проходила мимо него.

Сзади послышались голоса. Один из них точно принадлежал Джеки. Эйдриан обернулся, но не увидел ее. Только заметил золотистый свет, льющийся из рулевой рубки, которая располагалась между двумя трапами, ведущими на квартердек. В поле зрения появились Джеки и седой британец. Эйдриан мог видеть только их головы, но понял, что они стоят, над чем-то склонившись. «Верно, над морской картой», — предположил он. Тесное пространство занимали гидролокатор, корабельная радиостанция для связи с берегом и прочие приборы.

— Хорошо, — расслышал Эйдриан голос Джеки. — Сейчас ваша вахта, мистер Джеймисон. Я у себя в каюте. Разбудите меня, если что.

Она повернулась и по крутому, как стремянка, трапу поднялась на квартердек. Эйдриан заметил, что поверх ее костюма надет морской бушлат. Он не вполне соответствовал ее образу женщины-пирата, но все же, будучи атрибутом морской жизни, не разрушал впечатления окончательно.

Заметив Эйдриана, Джеки остановилась в замешательстве. Он, стараясь выглядеть как можно более небрежно, облокотился на леер, ожидая, когда она к нему присоединится. Сунув руки в карманы бушлата, Джеки направилась к нему, но затем остановилась, немного расставив ноги, словно готовилась к схватке. Эйдриан ждал удара.

— Добрый вечер, — поздоровалась Джеки без выражения.

— Добрый вечер, — осторожно ответил Эйдриан. Поскольку Джеки больше ничего не сказала, он посмотрел на небо. — Хорошая ночь.

— А? — Джеки тоже задрача голову. — Ах да! Действительно хорошая.

Не опуская голову, Эйдриан скосил глаза в сторону, пытаясь разглядеть выражение ее лица. Джеки тоже, как и он, сделала вид, будто смотрит на звезды, и ее лицо немного омрачилось. Наконец она вздохнула, шагнула к лееру и, ухватившись за него обеими руками, уставилась на темные волны, плескавшиеся за бортом.

— Слушай, насчет того… ну, в твоей каюте… — Джеки откашлялась. — Прости меня за то, что я там тебе наговорила.

— Ничего, ничего. Я понимаю, что…

— Подожди, не перебивай меня. — Джеки недовольно посмотрела на него. — Я не умею извиняться, поэтому будет лучше, если я скажу тебе все сразу, одним махом.

Заметив ее решительно сжатые челюсти, которые так не вязались с отражавшейся в ее глазах неуверенностью, Эйдриан подавил улыбку. Ему хотелось обнять ее, сказать, что ему не нужно от нее никаких извинений, но вместо этого только сделал вид, что внимательно ее слушает.

— Хорошо. — Она повернула голову и хмуро уставилась глазами ему в грудь. — Так о чем это я? Ах да!.. — Она сделала глубокий вдох и с энтузиазмом приступила к заранее заготовленной речи: — Когда я не в себе, то, по словам Тая, сначала говорю, а потом думаю. И он, конечно, прав. Все, что я сегодня тебе наговорила, несправедливо. То есть не совсем справедливо. На самом деле ни о каком неуважительном отношении ко мне с твоей стороны речи нет, но ты действительно получаешь удовольствие, приводя меня в смущение. Этого ты отрицать не можешь. — Джеки постепенно распалялась, придавая голосу большую уверенность. — А что до поцелуя, ты должен признать сам, что тут ты зашел слишком далеко…

— Что-то я никак не пойму, ты извиняешься или делаешь мне выговор?

— Погоди, сейчас и до выговора дело дойдет, — рявкнула Джеки, а потом сокрушенно вздохнула. — Ну вот! Говорила же: я не умею извиняться.

— Говорила. — Прислоняясь к поручням, Эйдриан опустился чуть пониже, чтобы лучше видеть ее лицо. На щеках Джеки играли отблески звезд, делая ее ресницы еще более густыми и темными. — Не волнуйся, не торопись.

Джеки сдвинула брови.

— Я опять потеряла мысль.

— Может, помочь?

Джеки подозрительно на него посмотрела.

— «Прости меня, Эйдриан, — начал он, — за то, что я поступила не менее глупо, чем ты, ответив на твой поцелуй, и тем самым чуть не лишила тебя разума. А все из-за того, что ты, похоже, мужик о-го-го и мне доставляет удовольствие возбуждать тебя, но, по-моему, нам обоим, если мы хотим остаться друзьями, лучше забыть об этом».

Джеки чуть не поперхнулась.

— «Мужик о-го-го»?

— Постой, ты еще не закончила.

— Не закончила? О! Интересно, интересно, прямо не терпится услышать, что я еще могу сказать после всего этого. — Ее смех немного приободрил Эйдриана.

— «Я думаю, ты один из самых сексуальных мужчин в мире…»

— Ну и самомнение у тебя!

— «…и я день и ночь мечтаю о тебе…»

— Это ты обо мне мечтаешь, забыл, что ли?

— «…но я также ценю и то другое, что мы имеем. — Эйдриан посмотрел ей прямо в глаза. — Потому что, видишь ли, я действительно уважаю тебя так же, как, надеюсь, ты уважаешь меня».

Джеки сразу же как-то поникла.

— Да, это правда.

— «Мне было приятно поддерживать все это время с тобой дружеские отношения, а теперь мне еще более приятно сознавать, чтомы оба от нашего знакомства получим финансовую выгоду».

— Это точно.

— «Поэтому прости меня за все, что я, возможно, сделала, чтобы поставить под удар нашу дружбу».

Джеки с благодарностью в глазах посмотрела на Эйдриана.

— Да. Именно это я и хотела сказать.

— Вот и хорошо. — Эйдриан выпрямился и протянул ей руку. — Мной извинения приняты. И тобой, надеюсь, тоже.

— Спасибо. — Джеки крепко пожала его руку. От боли, которая поползла вверх по предплечью, Эйдриан поморщился.

— Что такое? — Джеки опустила глаза и, взяв его ладонь обеими руками, стала рассматривать ее на свету, падавшем из штурманской рубки.

— Ничего страшного, — заверил Эйдриан, но поздно: Джеки уже заметила на его ладони полоску содранной кожи. — Просто слегка натер канатом.

— Слегка? — Джеки сделала большие глаза. — Господи! Вот все вы такие! Упрямые, как не знаю кто, никогда не признаетесь, что вам больно.

— В отличие от некоторых, знакомых мне женщин, которые ну просто и понятия не имеют о том, что такое упрямство.

— Пойдем, буду тебя лечить.

— Снимешь боль поцелуем? — Джеки нахмурилась.

— Ты вроде сказал, что не будешь больше со мной заигрывать.

— Может, ты не заметила, но я по отношению к тебе всю вторую половину дня вел себя абсолютно безупречно, и мы оба убедились, как это полезно для дела. Я решил, что так будет лучше.

— Какой же ты все-таки испорченный тип! Чтобы я поцеловала твою болячку? Да никогда! На это даже не рассчитывай, забудь. Но я с удовольствием уронила бы тебе якорь на ногу, чтобы ты немного отвлекся от своих мыслей.

— Боже мой, как же мне нравится, когда ты говоришь грубости!

— Атебе понравится, когда я залью твою рану антисептиком?

— Будь покойна, душа моя.

 

Глава 14

— Проходи, чувствуй себя как дома, — сказала Джеки, приглашая Эйдриана к себе в каюту. Она сняла бушлат и, повесив его на крючок, щелкнула выключателем. Медная арматура на стенах, ярко засияв, моментально ожила, и помещение наполнилось мягким золотистым светом. — Сейчас, я достану аптечку.

Эйдриан, оглядевшись, застыл на месте. Он уже бывал в этой каюте прежде, в ночь «Бала пиратов», когда с Рори случился очередной приступ паники. Тогда Джеки заметила, что с Рори не все в порядке, и предложила им свою каюту. Свет в ту ночь здесь, правда, не горел, а Эйдриан был полностью сосредоточен на Рори, словом, на окружающую обстановку он тогда не обратил внимания. И, тем не менее, что-то, наверное, независимо от него все же отпечаталось в его сознании, потому что эта каюта, как теперь оказалось, в точности совпадала с той каютой из его фантазий, где он представлял себя привязанным к кровати перед Джеки, стоявшей над ним в пиратских сапогах: шторы с фестонами и золотыми кистями, деревянная обшивка.

Эйдриан скосил глаза на кровать, прикрепленную к стене возле двери. Помятое парчовое покрывало, из-под которого выглядывали белоснежные простыни, наваленные поверх покрывала подушки.

Тело мгновенно напряглось, и Эйдриан отвел взгляд.

«Ну, ну, — уговаривал он себя, — ты ведь справишься с этим».

Вдруг стало невыносимо жарко, и Эйдриан, скинув куртку, повесил ее на крючок рядом с бушлатом Джеки. Стремясь держаться от кровати подальше, он обошел вокруг громоздкого стола, доминировавшего на всем остальном пространстве перед рядом иллюминаторов и старинным французским камином в стиле рококо. Похожий на трон стул, развернутый спинкой к иллюминаторам и столу, по-видимому, служил также и письменным столом. Эйдриан остановился и выглянул в иллюминатор, любуясь отражавшими звездное сияние водами бухты.

Через приоткрытую дверь ванной — или «гальюна», как называла ее Джеки, — было слышно, как она возится там, разыскивая аптечку.

— Замечательная каюта, — крикнул он ей.

— Спасибо. — Джеки засмеялась, точно не вполне поверила в искренность его слов. — Мой отец… как бы это выразиться… питал слабость к роскоши.

Эйдриан, который продолжал кружить по каюте, остановился перед стеной с книжными полками и разнообразными шкафчиками. Все они были деревянными и блестели лакированными поверхностями, вызывая ассоциации с библиотеками старой английской аристократии. Полки были заставлены многочисленными томами по судоходству, навигации и истории, но большая часть их буквально ломилась от любовных романов в бумажных обложках. Эйдриан поднял голову, всматриваясь в названия в надежде хоть как-то отвлечься от не дававших ему покоя опасных мыслей.

Однако то, что он прочел на обложках этих книг, ему в этом ничуть не поспособствовало. Заголовки сплошь пестрели такими словами, как «пленница любви», «любовник», «страсть», «объятия». Он взял с полки одну из книг.

— Прости, что заставила ждать, — извинилась Джеки, появляясь из ванной.

Эйдриан захлопнул книгу и, обернувшись, испытал еще одно потрясение: на Джеки больше не было лифчика. Она сняла пояс и, верно, решила, что под свободной широкой рубашкой Эйдриан вряд ли что-то заметит, но… Господи, помилуй!

Он все заметил. Когда она шла к нему, ее грудь соблазнительно покачивалась в такт шагам.

Эйдриан поспешно отвел взгляд и снова уткнулся в книжку.

— Ты что, читаешь любовные романы?

Джеки издала смешок, поставила аптечку на стол и подошла еще ближе.

— А что тут такого? Многие женщины ими увлекаются.

— Я знаю. — От охватившего его желания у Эйдриана перехватило горло, и ему пришлось откашляться. — Просто мне показалось занятным, что и ты принадлежишь к их числу. Вот, например, глядя на мою сестру Элли, можно подумать, что она любит сентиментальные любовные романы, а она, представь себе, предпочитает детективы. Ты же, я был уверен, поклонница приключенческой литературы, и — вот тебе на! — у тебя, оказывается, целая полка женских романов.

— Некоторые из них очень динамичны, и приключений там хватает. — Джеки открыла один из шкафчиков, в котором оказался целый склад разнообразного провианта, по большей части дешевых полуфабрикатов. — Любишь темный ром?

— Если он ни с чем не смешан и не напоминает поэтому на вкус детский напиток. — Эйдриан не сводил глаз с Джеки, а она нагнулась и открыла нижний шкафчик, оказавшийся на поверку мини-холодильником с морозильной камерой. Пока она наполняла льдом два высоких бокала, Эйдриан взглядом изучал ее тело — крепкий зад и стройные ноги, плотно обтянутые леггинсами. Он постарался обуздать свою фантазию и не воображать, будто скользит руками по внутренней стороне ее бедер. — Самое тяжелое похмелье у меня было после паленого пунша с ромом.

— Такое бывает, когда пьешь сильно подслащенную бурду. — Джеки захлопнула холодильник и подошла к столу. Мыском выдвинув похожий на трон стул с прямой спинкой, она села на него и разлила ром в граненые бокалы, один из которых протянула Эйдриану. — Это тебе в качестве обезболивающего.

— Что ты такое собираешься со мной делать? Руку, что ли, будешь ампутировать? — Эйдриан тоже взял себе стул и принял у нее бокал.

— Ничего страшного. — Джеки, посмеиваясь, раскрыла аптечку. В ее смехе проскользнули зловещие нотки. — Впрочем, комплиментов мне за мои медицинские навыки тоже никогда не делали.

— Спасибо, что предупредила. Джеки сделала большой глоток рома.

— Ну ладно, давай посмотрю твою руку.

Эйдриан осторожно пригубил из своего стакана. Маслянистый, с запахом дыма ром приятно растекся по горлу.

— Хороший ром.

— Еще бы! С Мартиники, пятнадцатилетней выдержки, из дубовой бочки. — Джеки сделала приглашающий жест. — А теперь прекрати морочить мне голову и сбивать с толку.

Собравшись с духом, Эйдриан протянул руку и, когда Джеки смазала ее антисептиком, зашипел:

— Ой-ой-ой! — Он попытался выдернуть руку, но Джеки стиснула ее еще крепче.

— Да не так уж и больно.

— Прости, но ту кожу, которая на моей руке еще осталась, я хотел бы сохранить. — Эйдриан снова потянул руку на себя и чуть не застонал, когда во время этого соревнования грудь Джеки колыхнулась.

— Вот. — Не выпуская его ладони из своей руки, она другой взяла бутылку. — Выпей еще и не хнычь, как маленький. — Наполнив его бокал, Джеки резко дернула к себе его ладонь и склонилась над ней.

Взгляд Эйдриана тут же проник в глубокий вырез ее рубашки, шнуровка которой была теперь ослаблена. «Интересно, — подумал Эйдриан, — каково это — взять в руки ее грудь».

— Господи! Ну что же ты за размазня такая! — Джеки рассмеялась, втирая мазь в его рану.

Возбуждение сконцентрировалось в паху, и Эйдриану страстно захотелось ощутить там прикосновение Джеки. Он уперся локтем свободной руки в стол и закрыл ладонью лицо.

— Поговори со мной.

— О чем? — Джеки подула на его ладонь.

— О чем хочешь! Отвлеки меня от… боли. Расскажи о Мартинике.

— А что о ней рассказывать?

— Ты там была когда-нибудь?

— Я была почти на всех островах.

— И какой тебе нравится больше всего?

— Бекия. По причинам личного характера, а не потому, что он более или, наоборот, менее красив, чем другие.

— Вот как?

— Там живет моя родня — бабушка Мерри и почти все мои тетки, дяди и двоюродные братья и сестры.

— Твоя мать мулатка? — Это объясняет экзотическую внешность Джеки. — Я никогда не слышал, чтобы ты о ней рассказывала.

— Отец моей матери был белым. Какой-то богатый турист, который явно не собирался тащить из своего путешествия домой такой значительный сувенир. — Джеки выпустила наконец руку Эйдриана и захлопнула аптечку.

— Расскажи мне о ней. — Эйдриан откинулся на спинку, слегка ерзая на стуле: джинсы стали стеснять его, вызывая дискомфорт.

— Да рассказывать-то, в общем, нечего. Она бросила отца, когда мне было пять лет, и я с тех пор с ней практически не встречалась.

— А с остальными карибскими родственниками видишься?

— Не так часто, как хотелось бы. — Джеки тоже откинулась назад и, скрестив лодыжки, водрузила ноги на стол. Эта женщина в пиратской одежде, сидящая в такой позе в капитанской каюте, один в один повторяла образ из его фантазий.

Эйдриан сделал большой глоток рома и стал молиться про себя, чтобы ему хватило сил.

— Удивительно, — продолжала Джеки, — мне нравилось там бывать, когда отец возил меня повидаться с родней, но каждый раз я тем не менее расстраивалась.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, потому, что я всегда среди них оставалась чужой. Кроме того, единокровные братья и сестры моей матери ее недолюбливали. — поморщилась. — Они считали ее высокомерной.

— А она высокомерная?

— О да! — Джеки рассмеялась. Когда Эйдриан потянулся к бутылке, она подставила ему и свой бокал тоже. — Но бабушку Мерри я люблю, и она, кажется, всегда была рада видеть меня. До поры до времени. — Джеки хмуро сдвинула брови, явно вспомнив что-то неприятное. — Пока отец окончательно не выводил кого-нибудь из себя. Тогда либо бабушка, либо кто-то еще из родственников просил нас уехать.

— А от матери что-нибудь слышно?

— Иногда. — Джеки провела пальцем по краю бокала. — В данный момент она живет в особняке на Сент-Люсии с каким-то бизнесменом, женатым и с детьми, который разрывается между ней и своей семьей в Штатах. — Джеки задумчиво отпила из своего бокала. — Знаешь, мне неприятна эта тема. Почему бы нам не поговорить о тебе?

— А что ты хочешь обо мне знать?

— Какое у тебя было детство? Готова поспорить, оно было замечательным.

— Да, было много хорошего.

— Что, например? — Джеки поощрительно улыбнулась и пошевелила мысками сапог.

«Вот бы схватить ее за лодыжки, — подумал Эйдриан, — и, усадив себе на колени верхом, впиться в ее губы».

— Расскажи что-нибудь приятное, — попросила она. — Что ты в детстве любил больше всего?

— В раннем детстве? — Эйдриан задумался, но голова отказывалась работать — не то он захмелел, не то одолевшее желание туманило ему голову. — Путешествовать. Я страшно скучаю по перемене мест, встречам с новыми людьми, закулисной жизни.

— Твои родители были актерами? Эйдриан кивнул и снова сделал глоток рома.

— Правда, таких успехов, как тетя Вив, они не добились, но тоже играли.

— А ты никогда не подумывал, чтобы связать свою жизнь с шоу-бизнесом?

— Вообще-то… — Эйдриан подался к ней и, понизив голос, проговорил: — Я кое-что тебе скажу, но только ты не выдавай меня сестрам.

— Ах ты, Боже мой! Секреты! — Джеки убрала ноги со стола и наклонилась вперед, скрестив руки на столешнице.

— Я серьезно. Ты должна держать язык за зубами. — Блуждая взглядом по лицу Джеки, Эйдриан отметил, какая нежная у нее кожа. — Они будут чувствовать себя виноватыми, если все узнают, а это ни к чему.

— Можешь мне довериться, я тебя не выдам.

— В средней школе я участвовал в каждом спектакле, который ставили в драмкружке. Я очень увлекался театром. И даже мечтал стать актером. Иногда случаются моменты, когда я нет-нет, да и задумаюсь… а что было бы, если бы… — Эйдриан посмотрел Джеки прямо в глаза. — Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — ответила Джеки хриплым голосом, не сводя с него глаз. Эйдриан находился так близко, что она, протянув руку, запросто могла прикоснуться к нему. К его совершенной формы губам. Таких губ, как у него, она еще никогда не видела. Вспомнив, каковы они на вкус, она ужасно захотела еще одного такого же глубокого и сладкого поцелуя, как в прошлый раз.

— А у тебя в жизни был повод задуматься: «Что было бы, если бы»?

Джеки покачала головой и от мелькнувших у нее в голове не скромных мыслей смущенно рассмеялась.

— Ну же. — Эйдриан опрокинул в себя остатки рома. В его голосе послышались шутливые нотки. — Я открыл тебе один из своих секретов. А теперь твой черед.

— Все самые страшные мои тайны тебе уже известны. — «Кроме того, как страшно я тебя хочу».

— Но должно быть еще что-то, — не отставал Эйдриан. Его синие глаза заблестели в падавшем из окна лунном свете. — Что-то такое, чего о тебе никто не знает.

— Не выйдет, Синклер. — Джеки глотнула рома и, когда опустила свой бокал, обнаружила, что Эйдриан пристально изучает ее из-под полуопущенных век. В комнате стало теплее.

— А что, если я доверю тебе еще один из своих секретов? — Он произнес это с каким-то особым чувством, и сердце у Джеки забилось медленно и тяжело. —Что?

— На самом деле мне бы хотелось, чтобы ты отказалась от участия в организации круизов с нами.

— Ну, спасибо тебе. — Джеки рассмеялась.

— Мне бы хотелось, чтобы ты отказалась. — Эйдриан коснулся кончиком пальца ее подбородка. — Потому что в таком случае я мог бы сделать тебе другое предложение, гораздо более интимное. Секрет у меня такой: никогда в жизни я еще не хотел ни одну женщину так, как хочу тебя.

Джеки окаменела. Там, где его пальцы касались ее кожи, она почувствовала покалывание.

— Ты хочешь меня только потому, что не можешь обладать мной?

— Не могу? — Эйдриан скользнул пальцем по ее подбородку, от чего по телу Джеки разлилось сладостное томление. — Я в этом не совсем уверен. Я еще и не пробовал по-настоящему тебя добиваться.

«Осторожно, опасность!» — пронеслось в голове у Джеки. Но она была не в силах оттолкнуть его.

— И я должна поверить, будто ты хочешь меня больше, чем какую-либо другую женщину?

— Ты даже представить себе не можешь, как я тебя хочу. Ты меня просто завораживаешь. — Эйдриан пробежал пальцем вниз по ее шее, и у нее участился пульс. — С той самой минуты, как я встретил тебя. Поначалу это было лишь физическое влечение, с которым нетрудно справиться. Но чем больше мы проводим времени с тобой вместе, тем больше мне хочется узнать тебя поближе… во всех отношениях.

Джеки мучительно хотелось наклониться и припасть губами к его губам, ощутить не только легкое прикосновение его пальцев, но тепло всей его ладони, скользящей по ее телу.

Неожиданно Эйдриан отпрянул, и Джеки чуть не упала ему на колени.

— Ну, теперь ты поделись со мной своим самым сокровенным и страшным секретом.

Такая резкая перемена в поведении Эйдриана привела Джеки в замешательство. Она тряхнула головой, пытаясь прояснить мысли, и подняла глаза на Эйдриана. Что это? Какая-то новая игра? Она схватила свой бокал и залпом выпила остатки рома.

— Хорошо. Вот тебе одно откровение. — Она посмотрела Эйдриану прямо в глаза. — Сейчас, узнав тебя лучше, я вижу, что ты не пустой бабник, как мне казалось вначале. И я могла бы встречаться с тобой. Возможно. Но так могло быть раньше. Теперь об этом не может быть и речи, поскольку наше предприятие слишком много для меня значит. Я не могу позволить себе все пустить под откос в угоду инстинктам. Правда, не могу, Эйдриан. Я серьезно.

— Ты меня или себя пытаешься в этом убедить? — Эйдриан обольстительно улыбнулся.

— Наверное, нас обоих.

— И что, получается?

— Пока не знаю. — Господи! Да она и думать толком не может, когда сидит рядом с ним. Эйдриан был так хорош, что Джеки едва сдерживалась, чтобы не сорвать с него рубашку и не облизать с ног до головы. — Я хочу тебя. Но искушению я не поддамся.

— Тем лучше. — В его улыбке промелькнуло что-то порочное. — Зная тебя, предвижу, что нам предстоит тяжелый поединок, в котором неизвестно еще, кто кого подомнет под себя.

Джеки сразу же представила себя поверх обнаженного упругого тела Эйдриана и прыснула со смеху.

— Боишься, я выйду победителем, и это сильно ранит твое самолюбие?

— Не исключено, что я позволю тебе победить. — Он бросил на нее чувственный, вызывающий взгляд.

— Полагаешь, я сама, без твоей помощи, не сумею одолеть тебя? Давай померяемся силами. — Джеки поставила локоть на стол.

Эйдриан, поколебавшись, сделал то же самое. Джеки вложила свою ладонь в его, и его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев. Они посмотрели друг другу в глаза поверх сцепленных рук.

— Что будешь делать, если проиграешь?

— Не проиграю. Начинаем на счет три, — сказала Джеки убийственно серьезным тоном. — Раз, два, три! — Она вскочила и, всем телом навалившись на его руку, тут же пригвоздила ее к столу. — Я выиграла! Я выиграла! — Она со смехом протанцевала по каюте.

— Обманщица!

— Ну и что? Все равно я победила. — Джеки, покатившись со смеху, упала на стол.

— Черта с два ты победила! — Эйдриан схватил ее за талию и рывком притянул к себе. — Надо бы тебя за это отшлепать как следует.

Джеки, вскрикнув, начала сопротивляться. Ее смеху вторил смех Эйдриана, который пытался усадить ее себе на колени. Извиваясь, Джеки вывернулась и сама уселась верхом на колени Эйдриана и уперлась ладонями ему в грудь, так что их лица оказались совсем близко — на расстоянии каких-то нескольких дюймов. Оба вдруг неподвижно застыли. С оглушительно бьющимся сердцем Джеки уставилась ему в глаза и встретилась с его жадным, полным вожделения взглядом, от которого у нее захватило дух.

«Оттолкни его!» — приказывал ей здравый смысл.

«Да заткнись ты».

Джеки прильнула губами к губам Эйдриана. Он запустил руку в ее волосы, приподнимая голову. Эйдриан вобрал в себя ее губы и жадно проник ей в рот. Их языки переплелись, и по телу Джеки стремительно пронеслась жаркая волна. Она изо всех сил прижалась к телу Эйдриана, желая слиться с ним в одно целое, окончательно раствориться в нем. Двигаясь у него на коленях, Джеки поразилась, ощутив его эрекцию: неужели все то время, пока они разговаривали, он был так возбужден? При мысли об этом Джеки застонала и потерлась о него всем телом.

Руки Эйдриана спустились вниз по ее бокам и проникли ей под рубашку. Джеки, почувствовав его ладони на своей груди, выгнула спину, прервав поцелуй.

— Осторожно, — выдохнула она.

Эйдриан в недоумении посмотрел на нее. Смущение Джеки слилось с новым приливом желания.

— Это у меня… самая чувствительная зона.

— Правда? — Глаза Эйдриана загорелись.

— Да. — Она попыталась отстраниться. Но Эйдриан удержал ее, обхватив руками.

— Сними рубашку, — проговорил он хрипло.

— Не сниму.

Эйдриан продолжал твердо, выжидательно и теперь уже совершенно серьезно смотреть на нее.

— Это тебе штраф за обман. Снимай рубашку.

Джеки хотела было что-то возразить, но решимость, отразившаяся в глазах Эйдриана, вызвала у нее нервную дрожь. Перекрестив руки, она взялась за края рубашки и сняла ее через голову. Разгоряченной кожи коснулась прохлада.

Джеки, опустив глаза, оглядела себя. Обнаженная по пояс, она сидела на коленях у Эйдриана и чувствовала его хищно вздыбившуюся плоть, бесстыдно упиравшуюся в ее тело. Его взгляд упал на ее полную, изнывающую от желания грудь, на ее темные напрягшиеся соски.

Эйдриан неторопливо наклонился вперед. Джеки напружинилась, приготовившись отпрянуть, если он коснется сосков. Но вместо этого он, положив обе ладони на ее груди, стал нежно осыпать их поцелуями, нашептывая что-то ласковое одними губами. Джеки облегченно вздохнула и прикрыла глаза. Волна наслаждения набирала силу, и сладкое томление заполнило все ее существо. Не выдержав, она стала сама двигаться у него на коленях, прижимаясь к набухшей выпуклости в джинсах Эйдриана.

Теперь уже она хотела ощутить прикосновение его губ к своимсоскам и выгнула спину дугой, приглашая его сделать это. Однако Эйдриан только языком очерчивал круги вокруг каждой ее темной ареолы, избегая дотрагиваться до сосков.

Джеки запустила пальцы в густые шелковистые волосы Эйдриана и, сняв резинку, которой они были перехвачены, рассыпала их по его плечам. Опустив голову, она наблюдала за тем, как он ласкал ее, касаясь влажным языком ее трепещущего тела. Джеки застонала.

Эйдриан поднял голову. Его глаза потемнели. И когда он сомкнул губы на одном из ее сосков, тело Джеки взорвалось в потрясающем оргазме. Пораженная, она откинула назад голову. На какой-то миг ей показалось, что она теряет сознание. Все вокруг закружилось. Но затем, в бессилии хватая ртом воздух, она осознала, что все осталось на своих местах, это двигался Эйдриан.

Он поднялся и, прижимая к себе Джеки, которая крепко обхватила его ногами за талию, понес ее в постель.

— Эй! Постой! — задыхаясь, окликнула она его. — Я думала, мы все же обойдемся без этого.

— В наших планах произошли изменения. — Эйдриан бросил ее на кровать и склонился над ней, целуя в шею. — Один разок только. Чтобы это нас больше не мучило.

Джеки положила руку ему на грудь и отстранилась так, чтобы видеть его лицо. В глазах Эйдриана пылала такая страсть, что все ее возражения замерли у нее на устах, еще не родившись.

— Согласна.

Медленно распрямившись, Эйдриан ухватился за ее сапог истянул его. Буравя ее глазами, он снял второй, а потом принялся расстегивать леггинсы. Одним плавным движением он сорвал их с нее вместе с трусиками.

— Подожди, — остановила его Джеки, когда он уже собрался забраться на кровать.

Эйдриан вопросительно выгнул бровь, и Джеки улыбнулась:

— Разденься и ты.

С мучительной, дразнящей неспешностью Эйдриан расстегнул рубашку. Дыхание Джеки учащалось по мере того, как он дюйм за дюймом обнажал перед ней свое тело — грудь с четко очерченными, рельефными мышцами, живот. Выпростав из джинсов рубашку, он снял ее и отбросил в сторону, продемонстрировав игру мускулов.

Эйдриан снял кроссовки, а потом носки. Выпрямившись, он извлек из заднего кармана джинсов бумажник, вытащил оттуда презерватив и небрежно положил его на полку в изголовье кровати. Щелкнув пуговицей, он расстегнул джинсы, и взгляд Джеки устремился в направлении этого звука. Когда же молния была расстегнута, а джинсы отброшены в сторону, Джеки буквально лишилась дара речи.

Вот это да!

Раздевшись донага, Эйдриан распрямился и встал во весь рост перед Джеки, которая, увидев его эрекцию, в изумлении вытаращила глаза. Хотя это можно было предвидеть, подумала она. Ведь в нем все великолепно, так почему ж это должно быть исключением? Все-таки он самый лучший мужчина из тех, кого она когда-либо видела.

Джеки посмотрела ему в лицо.

— Я хочу тебя.

— Я весь твой. — Эйдриан, забравшись на кровать, приник к ее губам.

Она с жадностью стала целовать его прекрасное обнаженное тело, стараясь не пропустить ни единой его пяди, и, не отрывая своих губ от губ Эйдриана, стала подталкивать его, пока он не перевернулся на спину, облокотившись на гору подушек. Сев ему на ноги верхом, Джеки руками и ртом принялась изучать его тело, вкус и запах которого дурманили ей голову.

Эйдриан почувствовал, как она коснулась зубами его соска, и, с шумом втянув воздух, положил ладонь ей на голову, однако не перехватил инициативу. Он продолжал лежать спокойно, напрягшись всем телом, поняв каким-то особым чутьем, что его покорность лишь еще больше возбуждает ее. Окрыленная предоставленной ей свободой, Джеки отодвинулась, встав на колени между его ног.

Мышцы его живота напрягались под ее губами, которые спускались все ниже и ниже. Боже, до чего ж он был красив! Темные, распущенные по плечам волосы, подернутые поволокой глаза, тело, окутанное мягким светом, — все это пусть ненадолго, но принадлежало ей, и она могла делать с этим все, что захочет.

Взгляд Джеки вновь задержался на его восставшем члене, таком бесстыдном и не требующем оправданий. Она взяла его в руку, наслаждаясь нежностью кожи на твердой плоти. Ей пришло в голову попробовать его вкус, и она сомкнула на нем губы.

Дыхание Эйдриана со свистом вырывалось сквозь зубы, а рука замерла в ее волосах. Джеки видела его отчаянную борьбу и поняла, что он начал терять над собой контроль: его бедра задвигались, мышцы стали сокращаться. Воодушевленная своей властью над ним, Джеки, заглянув ему в лицо, увидела, как он, смежив веки, головой упирается в подушки.

— Постой, — выдохнул Эйдриан и открыл глаза. Протянув руку над головой, он достал с полки презерватив. — Не форсируй события, так все слишком быстро кончится.

Джеки рассмеялась. Еще никогда она не чувствовала себя такой сексуальной. Эйдриан быстро надел презерватив, потянулся к ней и, взяв в руки ее лицо, приблизил к себе для поцелуя, такого же жаркого, как его страсть. Сев верхом на его бедра, Джеки стала медленно опускаться и вдруг застонала, когда его твердый член начал входить в нее. Эйдриан прижал руки к ее бедрам, подталкивая ее вперед, пока полностью не вошел в нее, а затем отпустил ее, дав возможность занять удобное положение.

И Джеки, изогнувшись, полностью отдалась наслаждению, которое доставляло ей его тело, распластанное под ней, его плоть, проникавшая в ее тело. Эйдриан лежал на подушках. Его упругое тело блестело от пота, а дыхание стало таким же частым и прерывистым, как ее. Он улыбнулся ей в пылу страсти, а она рассмеялась ему в ответ, ощущая радость, которую рождала в ней их близость. Она вскрикнула, когда Эйдриан наклонил ее к себе и прильнул губами к ее груди. По телу разлилось неземное блаженство, затем — взрыв удовольствия и свет.

В следующую минуту Джеки оказалась на спине, а Эйдриан на ней. Изумляясь столь неожиданной перемене, она подняла на него глаза.

— Что…

— Теперь моя очередь, — резко ответил Эйдриан, не сводя с нее пристального взгляда и просовывая ей руку под колени. Джеки было запротестовала, не желая терять инициативу, но лишь застонала, когда он ритмично, с силой начал двигаться. Выгнувшись, она подалась к нему навстречу бедрами, чем еще больше распалила его, и сама растворилась в вихре ощущений.

Эйдриан, достигнув высшей точки, напрягся, по его телу пробежали последние судороги наслаждения, и он обрушился на обвивавшую его руками Джеки. Все еще испытывая головокружение, она лежала, устремив глаза в полоток, и слушала, как бешено колотится сердце Эйдриана, так же неистово, как и ее собственное.

 

Глава 15

Несколько долгих мгновений тело Эйдриана содрогалось в судорогах необычайно сильного оргазма. Лишь спустя какое-то время он нашел в себе силы перевернуться на спину.

— Вот это да!

— И не говори, — отозвалась Джеки, задыхаясь. Эйдриан повернул к ней голову. Их взгляды встретились, и оба тут же расхохотались. Эйдриан обнял Джеки и с улыбкой погладил по щеке.

— Это, несомненно, самая прекрасная из всех оплошностей, которые я когда-либо допускал.

Смех Джеки внезапно оборвался, туман страсти начал рассеиваться. К ней пришло осознание случившегося, и в ее глазах отразился ужас. Эйдриан как завороженный с удовольствием — поскольку на ее щеках все еще горел румянец наслаждения — наблюдал за происходящими с ней метаморфозами. — Боже мой! — она высвободилась из его объятий и прижала ладонь ко лбу. — Господи!

Эйдриан приподнялся на локте, другой рукой обхватив согнутую в колене ногу.

— По твоему виду можно понять, что на нежные объятия после страстной любви можно не рассчитывать?

Джеки пристально посмотрела в лицо Эйдриану, затем окинула взглядом его обнаженное тело.

— О, Боже мой!

— По твоей интонации непонятно, произнесла ты одно слово или три.

Джеки закрыла лицо руками.

— Что ж мы наделали?

— Тебе нужен прямой репортаж с места событий или краткая сводка случившегося? — она барахтаясь, начала выбираться из постели, и Эйдриан нахмурился. — Ты куда?

Джеки повернулась к нему и попятилась.

— Мне нужно на минутку, чтобы все обдумать. — Она исчезла в гальюне, прикрыла за собой дверь и, решительно щелкнув замком, заперлась.

«Стало быть, — подумал про себя Эйдриан, — неизбежное раскаяние по поводу необдуманного поступка она в долгий ящик откладывать не будет. Сейчас начнутся стенания. Ничего удивительного: она ведь экономная, у нее время — деньги. Интересно, что, кроме удовлетворения, она сейчас чувствует?»

Эйдриан тут же задумался: а не жалеет ли он сам о случившемся, не тянет ли его сбежать? И обнаружил, что нет, как это ни странно, подобные мысли его не посещают. Обычно после секса он находился в тревожном ожидании, в глубине души опасаясь, что теперь женщина будет рассчитывать на какое-то серьезное продолжение, строить на его счет какие-то далеко идущие планы. Если ничего подобного не наблюдалось, можно было немного расслабиться, но окончательно терять бдительность было нельзя. Эйдриан слишком любил женщин и ни одной из них не хотел причинить боли, подав необоснованные надежды.

Однако реакция Джеки оказалась необычной. «Мы хорошо провели время, — говорила она всем своим видом, — но не надо придавать этому большого значения, ладно?»

Эйдриан мрачно посмотрел на запертую дверь ванной, не зная, как себя вести, когда выйдет Джеки. Он так привык, что ему всегда приходилось постепенно сводить на нет отношения с женщиной, когда та становилась чересчур навязчивой, что эта привычка сделалась его второй натурой. Но как, спрашивается, мужчине реагировать, если женщина после близости с ним в ужасе восклицает «О, Боже мой!»?

Из-за закрытой двери ванной послышался шум воды в умывальнике, и Эйдриан решил, прежде чем Джеки появится, тоже привести себя в порядок. Пошарив на полке в изголовье кровати, он обнаружил коробку бумажных салфеток, какую-то книгу, пару серег и… пистолет.

Здрасьте, приехали? Ошеломленный, Эйдриан отдернул руку, но тут же понял, что удивляться тут нечему: одинокая женщина живет у пристани. Конечно же, у нее должен быть пистолет. Это вполне естественно.

Протянув руку, Эйдриан взял несколько салфеток и завернул в них презерватив. Он сидел, облокотившись на подушки, прикрывшись ниже пояса одеялом. Наконец дверь ванной открылась, и Джеки решительно вошла в каюту, на ходу завязывая пояс черного шелкового халата. Ее волосы были зачесаны назад, на щеках еще горел румянец. Она выглядела очень экзотично и загадочно, и… Эйдриан снова почувствовал, как в нем разгорается желание.

Когда Джеки подняла на него глаза, он увидел, что взгляд ее, несмотря на большое количество выпитого, был на удивление твердым.

— Думаю, нам лучше списать все произошедшее на счет рома — мы малость перебрали — и забыть об этом.

Слова Джеки поразили. Эйдриана, как удар под дых. Однако от него не укрылось ее несколько скованное поведение, и, догадавшись, что она просто пытается овладеть собой, он понимающе улыбнулся.

— У меня идея получше.

— Какая? — Джеки насторожилась, но Эйдриан снова улыбнулся.

— Давай повторим еще раз. — В глазах Джеки промелькнуло удивившее его смятение. «Не торопись», — предупредил он себя и похлопал ладонью по кровати рядом с собой: — Иди ко мне.

— По-моему, это не очень удачная идея.

— Ну, подойди, — вздохнул Эйдриан.

И Джеки, преодолев мучившие ее сомнения, все же подчинилась и пошла к нему.

Потянув ее за руку, Эйдриан усадил ее рядом лицом к себе.

— Мне кажется, — с нарочитой небрежностью начал он, — что это не бог весть, какой важности дело, ведь ни ты, ни я на данном этапе не собираемся связывать себя брачными узами? Я имел возможность убедиться, что ты прочно замужем за своим кораблем, а мне сейчас, когда сестры выросли и стали самостоятельными, нужно только одно — пожить в свое удовольствие. Если ты боишься, что я каким-то образом попытаюсь вторгнуться в твою жизнь, то обещаю, что не сделаю этого. Мы можем оставаться просто друзьями.

— Которые занимаются сексом.

— Именно.

— Ни за что.

— Почему? — Глядя как зачарованный на пульсирующую жилку у нее на шее, Эйдриан протянул руку и погладил ее кончиком пальца.

— Я не собираюсь крутить с тобой любовь на виду у своей команды, — прошептала Джеки и посмотрела на стену, словно прикидывая, не могут ли их подслушать. — Или на глазах у твоих сестер, раз уж на то пошло.

— Мы можем встречаться так, чтобы никто не узнал. — Эйдриан скользнул пальцем вниз между ее грудей, за ворот ее черного шелкового халата.

— Эйдриан. — Джеки поймала его за руку, пытаясь настроить его на серьезный лад и привлечь внимание к своим словам. — Твои сестры не дурочки. Если мы будем спать вместе, это не останется для них тайной.

— И то, правда, — вздохнул Эйдриан, рассуждая про себя, что близкие отношения между родственниками в семьях порой создают серьезные препоны. — Я уже могу представить себе, что скажет Эллисон после того, как я в свое время изводил ее по поводу Скотта. Хотя… — он повел бровями, — все это стоит того, чтобы перетерпеть мелкие ссоры и препирательства.

— Конечно, ты и внимания не обратишь на добродушные насмешки сестер, но как, по-твоему, они будут относиться ко мне в течение последующих шести месяцев, если все, что касается нас, вдруг выйдет наружу? — Джеки умоляюще смотрела на него в надежде, что он все-таки поймет ее. — Я тебе уже объясняла, как для меня важно, чтобы наше совместное предприятие окупилось. Это значит, что я не вправе рисковать возможностью работать с Авророй и Эллисон, равно как и уважением членов моей команды. Поэтому я говорю «нет», я не хочу никаких повторений. Все у нас с тобой было просто потрясающе. Ты был неповторим, но это не стоит того, чтобы рисковать.

— Понимаю. — Неужели она и впрямь уверена, что это того не стоит?

— У меня на первом месте дело, — с нажимом повторила Джеки и потерла ладонью лоб, словно, наконец, почувствовала похмелье. — Именно поэтому я считаю, что тебе следует уйти отсюда немедленно.

Эйдриан в недоумении уставился на нее, пытаясь осознать смысл происходящего: она чуть ли не пинком под зад выставляет его из своей постели. У них только что был замечательный секс, самый лучший в его жизни, а это уже о многом говорит, и она после этого гонит его?

— Ладно… — протянул он. — Хорошо. — Хочет, чтобы он ушел — он уйдет. Эйдриан встал с кровати и, схватив свои джинсы, рывком натянул их на себя с такой силой, что чуть не потерял равновесие.

— Не нужно уходить в таком раздражении, — заметила Джеки.

— А как нужно? Просто развернуться и спокойно удалиться, да? — Подобрав разбросанные кроссовки, Эйдриан присел, чтобы обуться.

— Я такого не говорила.

— Разве? — Он поискал глазами рубашку, но не нашел ее и, сняв с крючка возле двери кожаную куртку, надел ее прямо на голое тело.

— И что теперь, забьешься в угол и будешь на меня дуться? — Джеки плюхнулась на подушки и скрестила руки.

— Нет, лягу спать в своей каюте, чтобы ни у кого из твоей команды, не дай Бог, не возникло подозрений, например, о том, что ты живая женщина из плоти и крови, которая своей шхуне и банковскому счету может предпочесть мужчину. — Эйдриан вернулся к кровати и, упершись руками по обе стороны от Джеки, склонился к ее лицу. — Видишь ли, Джеки, в жизни есть кое-что еще помимо работы. По-моему, тебе стоит подумать над тем, чтобы сделать свою жизнь повеселее и все-таки получать от нее хоть немного радости.

Джеки скользнула взглядом по его распущенным волосам, распахнутой на обнаженной груди кожаной куртке и, с трудом сглотнув комок в горле, перевела наконец взгляд на его лицо. В его глазах притаилось желание.

— Однако одним весельем и удовольствиями жизнь тоже не исчерпывается.

— Это правда, но зачем она нужна без них, такая безрадостная? — С силой, оттолкнувшись от кровати, Эйдриан выпрямился и на один долгий миг задержал взгляд на Джеки, борясь с желанием снова лечь рядом с ней и развеять все ее сомнения и страхи. Однако непреклонность, отражавшаяся на ее лице, говорила, что об этом нечего и думать. Мысленно выругавшись, Эйдриан зашагал к выходу из каюты, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Что за упрямая женщина!

Едва Эйдриан вышел, Джеки кулаком ударила по подушке. Ну что за человек! Невыносимый! Заносчивый!

«Давай будем друзьями, которые занимаются сексом». Как будто это у него может быть надолго. Все закончится — и она останется дура дурой, а он будет себе жить-поживать как ни в чем не бывало.

Откуда у него эти эгоизм и черствость?

Джеки обхватила руками подушку. Простыни еще хранили запах Эйдриана, и, вдохнув его, она почувствовала приступ неуемной тоски. Страшно захотелось вернуть его, сказать, что она хочет быть с ним снова и снова, столько раз, сколько захочет он сам. Но если не сдержать себя сейчас и поддаться минутному порыву, не превратится ли ее дружеское отношение к нему в скором времени в нечто более серьезное? И что же будет делать она, когда все у них закончится, как неизбежно заканчивается все хорошее в этом мире? Каково ей будет видеться с ним? Круизам на Жемчужный остров тогда тоже придет конец.

С кровоточащим сердцем Джеки уперлась взглядом в потолок и мысленно обратилась к Богу: «Господи, ну почему ты хоть раз, один только раз не можешь поступить со мной по справедливости?»

Ответа, как всегда, не последовало.

Джеки натянула на себя одеяло и подоткнула под голову подушку, предавшись мечтам о том, что ей было недоступно.

Как только забрезжил рассвет, и первые лучи солнца окрасили небо на горизонте, обессиленная, в дурном расположении духа от недосыпа, Джеки поднялась по трапу на мостик. Ветер трепал ее непромокаемую куртку, вызывая озноб во всем теле. Присоединившись к стоявшему у штурвала Таю, Джеки протянула ему одну из двух чашек кофе, которые принесла из камбуза.

— Спасибо. — Сделав глоток, Тай внимательно посмотрел на нее поверх чашки. — Ты рано поднялась.

— Не спится. — До ее вахты оставался еще час, но она хотела успокоиться, ей нужна была уверенность в себе, которую она получала, стоя на палубе, ей нужно было собственными глазами видеть, что с кораблем все в порядке. — Как прошла ночь?

— До четырех ноль-ноль ветер был слабый, затем умеренный с левого борта.

Потягивая кофе, Джеки взглянула через открытый люк рулевой рубки на показания приборов, чутко прислушиваясь к хлопанью парусов. Она уже подзабыла немного то радостное ощущение, которое испытывала, заступив ранним утром на вахту на «Морской звезде», когда в оглушительной тишине слышны каждый скрип, малейшая вибрация паруса. Если пассажиры будут следовать предложенному им распорядку путешествия, они скоро потянутся наверх, чтобы посидеть в тишине и полюбоваться восходом солнца.

Едва уловимый звук трепещущего на ветру паруса заставил Джеки поднять глаза.

— Грот-топсели заполаскивают.

— Выровнять курс?

Джеки сверилась с приборами, показывающими их координаты, направление ветра и скорость.

— Нет, держи по-прежнему, но подбери паруса.

Тай, обернувшись, передал приказ. Повышать голос в утренней тишине не пришлось.

Наблюдая за тем, как моряк на палубе настраивает ветрила, Джеки увидела показавшегося из главного люка Эйдриана в поварских штанах и темной водолазке. Желудок тут же свело судорогой. Вид у Эйдриана был безмятежный и, как всегда, уверенный. Он устремил взгляд на мостик, и Джеки почувствовала, что он ее заметил. На миг Эйдриан замер, но его лицо осталось непроницаемым.

Интересно, продолжает ли он на нее злиться?

Подумав об этом, Джеки ощутила давящую боль в груди в то время, как Эйдриан не сводил с нее глаз. Как раз именно этого ей сейчас не хотелось — вспоминать об их близости и брошенных сгоряча резких словах, которые теперь стояли меж ними, точно какой-то зверь, который неизвестно как себя поведет в следующую минуту: то ли будет молчать и лежать смирно, то ли, оскалившись, зарычит, либо того хуже — набросится на нее и разрушит все планы на будущее.

Слова Эйдриана, сказанные им прошлой ночью, эхом отдавались у нее в голове: «В жизни есть еще кое-что помимо работы».

«Я знаю», — хотелось бы ей ответить на это. Но у нее, к сожалению, так давно уже ничего не было, кроме работы, что она разучилась отдыхать и получать от жизни удовольствие — если она вообще когда-то это умела.

Подумав немного, Эйдриан наконец направился на нос. Как только он развернулся к Джеки спиной, она полезла в карман за желудочными таблетками.

— Да, таблетки — это тебе не конфетки, — заметил Тай, хмуро глядя на нее.

Джеки улыбнулась, пытаясь таким образом скрыть свое взбудораженное состояние.

— Кофеин и антациды — завтрак чемпионов. Тай, качая головой, кивнул на Эйдриана:

— Похоже, не ты одна мучаешься бессонницей.

Щеки Джеки вспыхнули. Неужели, когда Эйдриан вылетел из ее каюты как ошпаренный. Тай находился у себя, прямо за ее дверью?

— На него, наверное, действует качка.

Тай что-то невнятно промычал, из чего Джеки заключила, что он подозревает о происходящем.

Делая вид, будто рассматривает кливера, Джеки следила, как Эйдриан поднимается по трапу на бак и идет к бушприту, стараясь отойти от нее как можно дальше, так далеко, насколько это вообще возможно, находясь с ней на одном корабле. Он долго стоял, подставив лицо ветру, и не держался за леер, как большинство людей, не имеющих к морю никакого отношения. Он стоял, расставив ноги, глядя прямо перед собой, а затем, скинув кроссовки, начал расхаживать по палубе, сначала вращая головой, вроде разминая шею, потом поднял руки и, соединив ладони, нагнулся вперед, коснувшись ими палубы. Ничего себе! Какой он гибкий!

Из-под мрачно сдвинутых бровей Джеки наблюдала за его движениями, гипнотизировавшими ее своей плавностью.

— Он что, йогой занимается? — задала она риторический вопрос, изумляясь, что мужчина, пусть даже такой уверенный в себе, как Эйдриан Синклер, может заниматься йогой на виду у посторонних. Большинство мужчин, которых она знала, сочли бы подобное довольно странным занятием. Однако оттого, что эти движения выполнял Эйдриан, они выглядели интригующе-притягательно и вместе с тем мужественно. Тут требовалась серьезная физическая подготовка и способность сохранять равновесие, а Эйдриан делал их так, будто ему это не стоило никаких усилий.

— Сдается мне, качка его не беспокоит, — заметил Тай.

— Похоже, ты прав, — рассеянно проговорила Джеки, мучительно решая, как вести себя дальше. Нужно было как-то подстроиться к Эйдриану, но как? Обычно обиженного на нее мужчину Джеки оставляла без внимания, чтобы он пережил свою обиду самостоятельно. Однако в данном случае на карту было поставлено слишком много. И не только ее шхуна. Возникшая в их отношениях натянутость изводила ее. Ей хотелось восстановить их дружбу. А впрочем, черт с ним! Почему это именно она должна делать первый шаг к примирению?

«Потому что, — подсказал ей здравый смысл, — ты больше теряешь».

«Два извинения за два дня?»

«Ох, ты, Боже мой! Не рассуждай, а просто соберись с духом и сделай это!»

Со вздохом смирения Джеки извинилась перед Таем и, оставив его, спустилась вниз по трапу. Она не спеша, пересекла главную палубу, по ходу проверяя канаты отчасти по привычке, а отчасти для того, чтобы потянуть время. Когда она подошла к баку, Эйдриан сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги и положив руки на колени. Джеки стояла и ждала, когда он откроет глаза, но прошло несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем он пошевелился.

В порыве малодушия она, трусливо покосившись на трап, чуть было не ушла.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Эйдриан, и Джеки от неожиданности вздрогнула.

Она обернулась и обнаружила, что он так и сидит с закрытыми глазами.

— Нет, если я тебе не мешаю.

— Не мешаешь. — Эйдриан открыл-таки глаза, но его голос по-прежнему звучал холодно.

— Вообше-то, мы можем поговорить и потом, когда у тебя настроение будет получше.

— Нормальное у меня настроение, — с обидой возразил Эйдриан.

— Прости, но ты, по-моему, все еще продолжаешь на меня дуться.

— Ничего я не дуюсь. Я медитирую. Или, по крайней мере, пытаюсь это делать.

— Ну, хорошо, я тогда оставлю тебя. Поговорим позже. — И Джеки направилась к трапу.

— Джеки, — вздохнул Эйдриан. — Сядь.

— Да нет, я правда…

— Сядь, я тебе сказал! До чего ж ты все-таки упрямая.

— Я не упрямая!

Эйдриан посмотрел на нее через плечо. Она вернулась и села, так же, как и он, скрестив ноги и обхватив руками колени.

— Не нужно обижать меня: я пришла извиниться.

— По правде говоря… — Эйдриан провел ладонью по лицу. Было видно, что он чувствовал себя не менее усталым, чем она. — …просить прощения на сей раз надо мне.

— Неужели? — Удивление Джеки было так велико, что от ее негодования и обиды не осталось и следа. На ее памяти почти не было случая, чтобы кто-нибудь из мужчин просил у нее прощения. Мужчины вообще это делают только под давлением.

— Я не собираюсь извиняться за то, что у нас с тобой было, — это означало бы, что я бессовестно тобой воспользовался, чего не было, или что я сожалею о случившемся, чего тоже нет.

Джеки вспыхнула: промелькнувшие у нее в голове картины прошлой ночи еще не успели утратить своей яркости, заставив ее тело запульсировать, а щеки загореться.

— Я прошу прощения за свою несдержанность, которую допустил позже. Просто… — Эйдриан понизил голос, переходя на доверительный тон: — Со мной никогда ничего подобного не случалось, и боюсь, в этой ситуации мне не удалось сохранить лицо.

— Ты это о чем?

— Еще ни одна женщина не выкидывала меня из своей постели. — Эйдриан покраснел. — Не хочу показаться нескромным, но я клянусь тебе, что… женщины, как правило, напротив, пытались уговорить меня остаться.

Джеки пристально посмотрела на него, не находя ответа. Эйдриан покачал головой и смущенно засмеялся:

— Я уже почти наизусть затвердил речь под названием «Давай останемся друзьями» — так часто мне приходилось ее произносить, — но сам я ни разу ни от кого ничего подобного не слышал. Ты же с момента нашего знакомства прочитала ее мне уже, по крайней мере, три раза. Должен признаться, что слышать это от другого человека совсем не то, что произносить самому.

— То есть, ты хочешь сказать, я оскорбила тебя в лучших чувствах?

Слова Джеки заставили Эйдриана нахмуриться.

— Вернее будет сказать, ты меня озадачила.

— Я не хотела, — заверила его Джеки. — Я очень хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями. И не только из-за круизов. Дело в том, что у меня, кроме Тая, практически нет друзей. Раньше, конечно, были, когда я работала на «Морской звезде», но…

— Они все тебя бросили, когда до них дошли слухи отвоем отце.

Джеки пожала плечами, притворяясь, что это ей сейчас уже безразлично.

— Знаешь, — сказал Эйдриан, — я думал об этом и надеюсь, ты, перед тем как уйти, послала их всех к черту.

— Зачем? Ведь я и на самом деле не была невинной овечкой.

— Я тебе вот что скажу, Джеки. Если будешь вести себя, как побитая собака, то и все остальные будут относиться к тебе соответственно — тебя запинают ногами. Такова человеческая природа. Но если ты, глядя прямо в глаза, всем говоришь: «Да, в моей жизни случались ошибки, и что из того?», то ты, таким образом, вовсе не отвратишь от себя людей — напротив, все будут уважать тебя.

— Одного уважения мне недостаточно. Меня уважают члены моего экипажа.

— Ты, наверное, очень одинока. — Джеки потупилась.

— Поэтому я очень надеюсь, что у нас получится забыть то, что произошло прошлой ночью. Если ты согласен, что это возможно.

— Возможно, но при одном условии. — Эйдриан наклонил голову, чтобы видеть ее глаза. — Если ты научишься хоть немного радоваться жизни. Ты действительно чересчур серьезно ко всему относишься.

— Я знаю, — кивнула Джеки. — Мне нельзя быть другой.

— Согласен. Ведь рядом с тобой никогда не было человека, на которого ты могла бы рассчитывать, верно?

— Мне удобнее рассчитывать только на себя.

— Это понятно, учитывая обстоятельства твоей жизни.

— Но я хочу научиться.

— Чему? Рассчитывать на других? Джеки невесело рассмеялась:

— Рассчитывать на других — это я вряд ли когда-нибудь смогу, но я очень хотела бы… ну… стать чуть повеселее, научиться радоваться жизни и получать удовольствие. Как ты думаешь… э-э… как ты думаешь, ты сумеешь меня этому научить?

Эйдриан растроганно смотрел на Джеки. Никогда еще он не встречал человека, которому так было бы полезно пожить в свое удовольствие.

— Ох уж и не знаю… — проговорил он с важным видом.

— Я ведь не совсем безнадежная. Я могу научиться всему, если захочу.

— Посмотрим. Иди сюда. — Он похлопал рукой по деревянному настилу рядом с собой. — Сядь поближе.

— Зачем это?

— Что ж ты такая недоверчивая? Сядь же. Вот так. — Эйдриан положил руки на колени и выпрямил спину.

Джеки, перепугавшись не на шутку, оглянулась по сторонам.

— Я не собираюсь медитировать прямо здесь, на палубе.

— Чего ты боишься? Опасаешься, как бы кто-нибудь из команды не подумал чего?

— И из пассажиров. — Эйдриан тяжко вздохнул.

— Почему бы тебе хоть раз не плюнуть на то, что подумают остальные? Я бросаю тебе вызов.

Джеки собралась было что-то возразить, но прикусила язык.

— Если тебе это поможет, я тебя успокою: медитировать мы не будем, потому что, если говорить серьезно, ты и отдаленно не представляешь себе, что такое медитация, до нее тебе еще далеко, годы пройдут, пока ты научишься.

— Давай не будем обижать друг друга. Просто скажи, что мы собираемся делать, и все.

— Учиться быть спокойными и освобождаться от всего, хоть ненадолго сбрасывать с себя напряжение.

— Я могу спокойно сидеть.

— Я сказал не «сидеть», а «быть», не только внешне, но в первую очередь внутренне. А теперь сядь вот так. — Эйдриан дождался, пока она усядется рядом, повторив его позу. — Закрой глаза, — продолжал он успокаивающим голосом. — Расслабься. Прислушайся к окружающему тебя миру. — Он следил за Джеки, ожидая, когда начнут расслабляться ее плечи. — Расслабься.

— Я пытаюсь! — процедила Джеки сквозь зубы.

— Не надо «пытаться», весь фокус в том, что нужно не делать, а просто быть.

Но Джеки лишь еще более напряглась, сосредоточив все свои силы на том, чтобы выполнять его указания.

Эйдриан устроился за ее спиной и сел, расставив ноги по обеим сторонам от нее.

— Попробуем избавиться от этого. — Он помог Джеки снять куртку, положил руки ей на плечи и принялся их массировать. — Расслабься же… прислушайся к шуму воды… почувствуй дуновение ветерка… дыши глубоко… — Едва ее мышцы стали расслабляться, как Джеки снова напряглась и повернулась к Эйдриану. — В чем дело?

— Мне нужно проверить.

— Что еще проверить? — недовольно спросил он.

— А ты не слышишь? — Что?

— Этот вибрирующий звук. Похоже, один из парусов заполаскивает.

— Ну и что?

— А то, что нужно выяснить какой и решить, что делать.

— А Тай не в состоянии тебя заменить?

— Конечно, в состоянии. Но когда я на палубе, он всегда ждет моих указаний.

— Только не сейчас. — Эйдриан взял ее голову в свои руки и повернул лицом вперед. — Оставь его выполнять свою, работу.

— Ладно. — Джеки снова оглянулась. — Но у меня через несколько минут вахта, так что давай поскорее заканчивать с этой петрушкой, чтобы я могла пойти работать.

Эйдриан расхохотался:

— Ты неисправима.

На лице Джеки отразилась тревога.

— Возможно. Но это же не помешает нам остаться друзьями?

— Можно попробовать.

— Ты только не считай меня совсем уж безнадежной, ладно? Я действительно хочу, чтобы ты научил меня получать от жизни удовольствие.

— Хм… — Эйдриан, изображая серьезность, покачал головой. — Это задачка не из легких.

— Ты классный парень. — Джеки дерзко улыбнулась.

— Кому, как не тебе, это знать.

— Эйдриан! — рассмеялась она, и он с наслаждением растворился в звуке ее смеха. Очень уж ему нравился этот грудной чувственный смех.

— Пусть у нас с тобой не будет секса, но пошутить-то на эту тему мы можем! Более того, я думаю, это должно стать непременным условием.

— У меня тоже есть идея. — Джеки опять посерьезнела.

— Да?

— Мне всегда хотелось научиться готовить, а ты превратишь это занятие в развлечение.

Эйдриан тут же представил себя с Джеки на кухне.

— А можно заниматься этим без одежды?

Джеки толкнула его в грудь, и он упал назад, опершись на локти.

— Кто из нас безнадежен, так это ты!

— Ладно, ладно, я научу тебя готовить, а ты за это обучишь меня навигации.

— Идет. — Джеки собралась было протянуть ему руку, но в следующую минуту раздумала и отдернула ее.

— Ах ты, трусливая овца.

— Пусть лучше трусливая овца, чем глупая ворона.

— Ну что, слабо?

Джеки протянула руку. Эйдриан медленно сжал ее, ощутив твердые мозоли на нежной коже, и на минуту удержал в свой. Маленькие ручки мужественного, сильного капитана и искусной, опытной любовницы.

— По рукам.

Он выпустил ее ладонь, и Джеки, поднявшись, взяла куртку.

— Ну ладно, у меня… э-э… полно дел.

— Дело, прежде всего?

— Уж такая я уродилась. — Джеки улыбнулась. Эйдриан проводил ее глазами, а затем лег на спину, устремив взгляд в небо. Во что он теперь ввязался?

 

Глава 16

— Дельфины! — послышался возглас откуда-то с носа корабля.

Джеки оторвала взгляд от карты, разложенной на крыше рулевой рубки, и, подняв голову, увидела, как пассажиры спешат к лееру у левого борта. Дельфины? Не может быть! Шхуна уже вошла в бухту Галвестон и теперь лавировала между нефтеналивными судами и грузовыми баржами. В эти воды дельфины не заплывали уже много лет.

— Мистер Джеймисон, — обратилась, складывая карту, Джеки к стоявшему у штурвала второму помощнику, — оставляю все на вас.

— Есть, капитан, — ответил он, принимая на себя обязанность следить за курсом. Теперь, когда они, покинув открытые воды, вошли в бухту, место для маневров сократилось до минимума, а для ошибки его и вовсе не осталось.

Джеки направилась к трапу, ведущему на главную палубу. И в этот момент ее нагнал Эйдриан.

— Ты их видишь?

— Пока нет.

Взволнованный, как мальчишка, Эйдриан схватил ее за руку и потащил к лееру на квартердеке.

— Смотри! Их, должно быть, не меньше десятка.

— Когда ж это дельфины вернулись в бухту Галвестон? — Джеки в изумлении уставилась на выпрыгивающие из воды гладкие блестящие тела, которые сопровождали корабль. — Я думала, вода для них здесь слишком грязная.

— Так и было! Поэтому в штате проводились работы по ее очистке. И несколько лет назад люди снова стали время от времени замечать здесь дельфинов, но одного-двух, не больше. Не так много, как сейчас.

Шхуна пошла борт о борт с еле ползущим буксиром, который тянул за собой баржу в направлении Хьюстонского судоходного канала, однако дельфиний эскорт, резвясь и играя в пенных волнах, продолжал неотступно следовать в кильватере «Пиратского счастья».

— Какие красивые! — Джеки рассмеялась, наслаждаясь летящими в лицо солеными брызгами. — Я видела их тысячу раз, а все не устаю восхищаться ими.

— Да, прекрасное зрелище, — согласился Эйдриан. — Интересно, доплывут они с нами до Жемчужного острова?

— Возможно. — Джеки подняла глаза и увидела на горизонте остров, собственность семьи Эйдриана, который он называл своим домом. — Они, бывало, и раньше сопровождали нас, но в заполненном судами канале — никогда.

— Наверное, сегодня у тебя счастливый день.

Джеки повернула голову и увидела, что Эйдриан ей улыбается. «Как хорошо, что мы поговорили», — подумала она.

— Наверное.

— Стало быть, ты начинаешь верить в удачу?

— Может быть, — улыбнулась Джеки, но вот она снова перевела взгляд на Жемчужный остров, и радости у нее поубавилось. — Как ты думаешь, а Карл Райдер там будет?

— Не исключено. Рори меня перед отъездом предупредила, что, когда мы прибудем, нас, возможно, будет ждать сюрприз. Поэтому я почти уверен, что группа археологов уже на месте и готова приступить к работе.

Чувствуя начинающиеся спазмы в желудке, Джеки снова перевела взгляд на дельфинов, пытаясь переключиться на что-нибудь приятное. Когда они войдут в док, времени вот так спокойно постоять с Эйдрианом уже больше не будет.

— Известно ли тебе, — спросил он, — что существует поверье, будто дельфины сторожат мечты, потому что живут наполовину в воздухе — наполовину в воде? Ведь воздух олицетворяет наше сознание, а вода — наше подсознание.

— А ты, как я погляжу, и впрямь начитался философских трактатов.

— Вообще-то это фольклор, но у меня, как и у всех, есть свои слабости. — Эйдриан с улыбкой посмотрел вдаль. — Мы почти дома.

На горизонте уже была различима линия пальм, окаймлявшая вход в гавань.

— Мне нужно работать. — Уже настроившись на деловой лад, Джеки, запрокинув голову, проверила паруса.

— Хочешь сказать, что мне пора убираться куда подальше и не вертеться у тебя под ногами?

— Да нет. — Джеки снова посмотрела на него. — Можешь постоять рядом, если хочешь.

— Хотелось бы. — Эйдриан повернулся спиной к лееру и оперся о него локтями, чтобы удобно было наблюдать за Джеки. Ему бы тоже подумать о работе, об умопомрачительном ужине в честь Дня святого Валентина, который придется состряпать в рекордно короткий срок. Но наблюдать за Джеки было занятием гораздо более увлекательным. Эйдриан радовался, что у них утром состоялся разговор, и они выяснили отношения, хотя то, что он предложил ей — сохранять дружеские отношения и спать вместе, причем как можно чаще, — оказалось невозможным.

Неужели прошлой осенью он и впрямь заявил сестрам, что Джеки не в его вкусе? Возможно, ему так казалось потому, что еще никогда в жизни он не встречал такой женщины, как она. Да, Джеки не имела ровно ничего общего с образом милой, домашней жены, который уже много лет назад сложился у него в голове. Но она ставила перед ним нелегкие задачи, интриговала и вынуждала всегда оставаться начеку. Его удивляло также и то, что ни одна женщина на его памяти не заботилась о своей внешности меньше, чем Джеки, и для Эйдриана эта необычная особенность явилась приятным и долгожданным разнообразием.

Однако не только это его влекло к ней. Она просто нравилась ему, и все. Очень. Эйдриан осознал это стремительно и внезапно.

Боже правый! Что это? Неужели он начинает влюбляться? В женщину, которой от него не нужно ничего, кроме дружбы? Голова у Эйдриана от этой мысли пошла кругом. Как такое могло случиться?

В этот момент Джеки вдруг заметно напряглась. Она резко обернулась, и в ее глазах Эйдриан увидел такое осуждение, что задумался: уж не прочитала ли она его мысли? Но вот она снова отвернулась и, прикрываясь от солнца рукой, посмотрела на берег. Распрямившись и отойдя от леера, Эйдриан проследил по направлению ее взгляда и обнаружил, что они уже приближаются к берегу. У причала их встречала вереница телевизионщиков, снимавших на камеры их вход в бухту.

«Какого черта?» — возмутился он про себя.

Тай, стоявший у основания грот-мачты, окликнул Джеки, спросив что-то относительно снастей. Та, тряхнув головой, точно пытаясь взять себя в руки, с запинкой, подрагивающим голосом отдала приказ. Ее обычная уверенность совершенно оставила ее. Она выглядела такой же робкой, как и в день встречи с Карлом Райдером.

Эйдриан вспомнил, что она рассказывала ему об убийстве отца и о шумихе, которую подняла пресса вокруг проводившегося расследования. Шхуна приблизилась к пристани, и Эйдриан увидел на берегу Рори в костюме южной красавицы, который она надевала лишь по случаю особых торжеств в гостинице. Заметив брата, женщина оживленно замахала ему рукой.

Проклятие! Вот, значит, какой она приготовила сюрприз. Наверное, чтобы собрать такую ораву репортеров с камерами, разослала пресс-релизы во все новостные станции Хьюстона. Зная Рори как свои пять пальцев, Эйдриан должен был предвидеть нечто подобное. Если бы он только вовремя объяснил ей, что подобная заинтересованность прессы может принести им неприятности, этого бы никогда не случилось.

Но Джеки просила не рассказывать сестрам о ее прошлом, и он исполнил ее просьбу. Черт побери!

Желая оценить ее реакцию, Эйдриан вновь посмотрел на Джеки. По палубе забегали матросы, спешно выполняя приказ. Движения Джеки стали резкими и отрывистыми, она приложила ладонь ко лбу, словно силилась взять себя в руки. Эй-дриана так и тянуло подойти к ней. Он хотел обнять ее, но знал, что тем самым только усугубит ситуацию, а потому держался поодаль. На воду был спущен катер, чтобы помочь шхуне пришвартоваться к пирсу. Камеры телевизионщиков безостановочно работали, пассажиры махали руками.

«Боже мой! — думал Эйдриан. — Неужели это Си-эн-эн?» Ошеломленно наблюдая за происходящим, он увидел на берегу фургон, на боку которого была выведена яркая надпись «Доброе утро, Америка». Сестра отправила пресс-релизы не только в Хьюстон, но и во все основные вещательные компании! Сегодняшний день станет самым страшным кошмаром для Джеки.

Как только судно пришвартовалось, Эйдриан подошел к ней. Одной рукой прикрывая лицо, Джеки встала спиной к камерам.

— Джеки, все будет нормально.

— Не будет! — закричала она и, понизив голос, продолжила: — Вдруг один из тех, кого я помогла одурачить, сейчас узнает меня и откроет на меня охоту? Мне не хватало только судебного преследования.

— Мошенничеством занимался твой отец, а он умер.

— Я была его сообщницей.

— Ты была несовершеннолетней, и потом, все происходило за пределами США.

— Ну и что?

Эйдриан огляделся вокруг, желая убедиться, что в поднявшемся на палубе шуме их никто не услышит.

— Тебя когда-нибудь арестовывали, предъявляли обвинения в каком-либо преступлении?

— Нет.

— Так прекрати вести себя, как побитая собака.

— А что прикажешь делать? — процедила сквозь зубы Джеки. — Улыбаться в камеру?

К ним присоединился явно взволнованный Тай.

— Тебе следует спуститься вниз, — обратился он к Джеки. Но она, не обращая внимания на своего помощника, в упор смотрела на Эйдриана.

— Как ты мог так поступить, не предупредив меня.

— Клянусь, я ни о чем не знал. Это все организовала Рори по своей инициативе. — Эйдриан увидел, как на землю спустили трап, и понял, что репортеры в любую минуту могут подняться на борт. Вряд ли кто-то из жертв Бадди Тейлора начнет преследовать Джеки, но ее страх терзал его сердце. — Тай, отведите Джеки вниз и побудьте с ней. Я все устрою.

Отдав последний приказ мистеру Джеймисону, Джеки с Таем спустились по трапу и исчезли в кормовом люке. Камеры, к счастью, были направлены на размахивающих руками пассажиров.

Ничего, с этим он справится. «Никаких проблем, сущий пустяк», — сказал себе Эйдриан, пересек палубу и подошел к трапу. Первые пассажиры уже сходили на берег, и Эйдриан, прежде чем начать спускаться, дождался, пока трап освободится. Рори встречала пассажиров, приглашая их в гостиницу, где Элли уже была готова подать им на веранде послеполуденный чай.

Эйдриан сошел на берег и, миновав женщину-репортера, что-то наговаривавшую на камеру на фоне пришвартованной шхуны, подошел к сиявшей от радости Рори.

— Скажи, ну разве не чудо! О нас расскажут в передаче «Доброе утро, Америка»!

— Я понял. — Эйдриан застыл в нерешительности, не зная, убить ее или расцеловать.

— Вы брат? — К Эйдриану приблизилась усталая женщина в измятом черном пиджаке, просматривавшая какие-то записи на листке в папке с зажимом. — Вы Эйдриан Синклер, шеф-повар гостиницы, верно?

— Он самый.

— Очень приятно. — Женщина оторвалась наконец от своих записей и буквально окаменела с наполовину протянутой рукой, потрясенно хлопая бледно-голубыми глазами за стеклами очков в стильной оправе. — 3-здравствуйте. Меня зовут Ева Филлипс. Я один из продюсеров передачи «Доброе утро, Америка». Я слышала массу чудесных отзывов о вашей кухне.

— Я рад, — ответил Эйдриан, кивнув. «Барракуда», — мысленно охарактеризовал он ее.

Женщина с улыбкой подступила к нему поближе.

— В нашем сюжете речь пойдет в основном о готовящихся подводных раскопках затонувшего корабля, но мне бы хотелось для второго плана сделать несколько кадров в кухне. Вас это не затруднит?

Стоявшая у женщины за спиной Рори, которую буквально распирало от гордости за свой подвиг, поиграла бровями, ведь репортаж об их гостинице и ресторане появится в передаче «Доброе утро, Америка»! В других обстоятельствах Эйдриан разделил бы ее радость, но сейчас мог думать только об одном — как бы поскорее отделаться от журналистов с камерами, отсечь их от Джеки.

Эйдриан ничего не ответил, и Ева Филлипс нахмурилась.

— Вы стесняетесь камеры?

Подобное предположение рассмешило Эйдриана.

— Ни в коей мере. Мне нужно немедленно приступать к работе, поэтому давайте отправимся на кухню прямо сейчас. — Он повернулся к репортерам и громко обратился к ним: — Всех журналистов приглашаем на показательное выступление на кухне. Проба сегодняшних блюд включена в программу.

Поднимаясь на верх холма, где возвышалась гостиница, Эйдриан последний раз оглянулся на шхуну. Он представил себе Джеки в своей каюте, и ему очень захотелось успокоить ее, сказать, что все будет в порядке, но он знал: она все равно ему не поверит.

Расхаживая по своей каюте, Джеки все размышляла над тем, что сказал Эйдриан, и в итоге поняла, что он прав. Ее страхи по большей части действительно не имели под собой оснований. Но вот только он очень заблуждается насчет «побитой собаки», уверяла себя Джеки. И она ему непременно об этом скажет — как только уберутся все эти репортеры с камерами.

Последняя мысль диссонансом отозвалась в ее сознании: ведь она прячется. Какой ужас! Да она действительно жалкая трусиха. И хуже того — вышла из себя, накинулась на Эйдриана опять. Хороший же она после этого друг!

Время тянулось медленно, Джеки весь вечер не переставала казниться. Она знала, что ни за что не уснет теперь, пока не поблагодарит Эйдриана, ведь он, несмотря на ее грубость, оказался таким чутким и так помог ей. Пойти к нему в гостиницу она, к сожалению, не могла: съемочная бригада передачи «Доброе утро, Америка» еще не уехала. Джеки попыталась дозвониться в отель, но гостиничный телефон стоял на автоответчике. И тогда Джеки вспомнила о приютившемся за гостиницей маленьком домике, где обитали Рори с Чансом. Если она не могла поблагодарить Эйдриана лично, быть может, удастся попросить его сестру передать ему благодарность.

Сойдя с корабля, Джеки направилась через пляж к тропинке, которая огибала весь остров, образуя круг. Через спутанные ветви деревьев почти не проникал лунный свет, но Джеки все-таки удалось отыскать дорогу, которая, поднимаясь вверх на холм, вела к милому маленькому домику. Она чисто случайно обнаружила его в прошлый раз, когда жила здесь: из гостиницы за густой стеной деревьев дома было не видно. К тому же благодаря сайдингу из натуральной древесины и зеленой жестяной крыше он почти полностью сливался с окружающей природой даже днем, когда ярко светило солнце. Джеки никогда не нашла бы его ночью, в темноте, если бы не фонарь, горевший перед входом. Все окна, однако, были темны.

Разочарованная, Джеки нерешительно остановилась на крыльце, раздумывая, что делать. Она рассчитывала, что Рори или Чане сейчас уже дома: посвященный Дню святого Валентина праздничный ужин закончился час назад. Однако вряд ли они легли спать — не настолько еще поздно. Бросив взгляд на дорогу, которая привела ее сюда, Джеки прислушалась к доносившейся из открытых балконных дверей на третьем этаже гостиницы легкой рок-музыке. Вечеринка продлится часов до двух ночи, но Джеки надеялась, что Рори с Чансом не станут дожидаться конца, ведь у них маленький ребенок как-никак.

Решив подождать, она отважилась, завернув за угол, пройти в темный уголок на веранде в форме буквы «Г» с видом на бухту. В сумраке она различила кресла-качалки и качели. Джеки поднялась по ступеням, присев на перила, прислонилась спиной к столбу и устремила взгляд сквозь деревья на бухту. Гирлянды белых лампочек, украшавшие ее шхуну, делали судно похожим на корабль из сказочной страны, где сбываются детские мечты. Музыка из гостиницы зазвучала тихо и убаюкивающе, а холодный морской бриз поцеловал Джеки в щеку.

В этот момент на лестнице послышались шаги. Джеки пошла на звук, завернула за угол и застыла на месте, увидев перед собой Эйдриана. Он стоял перед дверью в темной футболке и джинсах, перекинув через плечо белую поварскую куртку.

Услышав шум, он поднял голову и уставился в темноту.

— Кто здесь?

— Это я. — Джеки шагнула вперед в освещенное фонарем пространство. — Я ждала твою сестру. Хотела попросить ее кое-что передать тебе. А ты что здесь делаешь?

— Я здесь живу. Мы еще в январе поменялись домами.

— О! — Джеки осмотрелась по сторонам. — Здесь мило. Мне нравится.

— Мне тоже. — Эйдриан улыбнулся — добрый знак, говоривший, что он не очень на нее сердится. — Так что ты хотела мне передать через Рори?

Джеки подошла еще ближе.

— Я, прежде всего, хотела, чтобы она поблагодарила тебя за все, что ты для меня сегодня сделал… ну… чтобы отвлечь от меня прессу. Правда, я не знала, как передать ей эту просьбу, ничего не объяснив. Но вот теперь я могу обратиться к тебе лично. Спасибо.

— Не за что. — Эйдриан с важным видом кивнул. — Если ты боишься рассказать всю правду Рори и всем остальным, то могу тебя успокоить: они отнесутся к тебе с пониманием. Тебе надо прояснить ситуацию, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Или, если хочешь, давай это сделаю я.

— Прости, но мне уже известна реакция окружающих на эту правду. — Эйдриан хотел, было вставить слово, но Джеки, подняв руку, остановила его, предупреждая возможные возражения. — Я об этом подумаю, ладно?

— Что ж, начало положено.

— Телевизионщики ушли?

— Ушли.

— Наконец-то, — с облегчением вздохнула Джеки. — Мне казалось, этого никогда не будет.

— Мне тоже. — Эйдриан издал смешок. — Впрочем, я сам виноват — слишком вошел во вкус, отвлекая их внимание от шхуны, устроил целое шоу. — Он сверкнул веселой улыбкой, от которой на его щеках обозначились ямочки. — Говорил, жонглируя фруктами, играя ножами, поджигая соусы. И все это они съели.

Нежное теплое чувство, нечто большее, чем благодарность, захлестнуло Джеки. «Я люблю тебя», — прозвучало у нее в голове, но она тут же опомнилась, вздрогнув.

Господи! Неужели она и правда только что об этом подумала? От ужаснувшей ее мысли, что эти слова могли оказаться правдой, сердце застучало оглушительно громко.

— Да… — Она огляделась вокруг, ища пути к отступлению. — Ты, наверное, устал, так что я, пожалуй, пойду. Я только хотела тебе сказать «спасибо».

— Нет проблем. Мне было приятно. Но подожди немного, я, видишь ли, немного взвинчен и вряд ли сразу усну. Не хочешь ли зайти, пропустить стаканчик на сон грядущий?

— Я… — «Не смей соглашаться».

— У меня припасен мексиканский калуа. Замечательная вещь на ночь.

— Наверное, один стаканчик не помешает. — «Что ты делаешь? Хочешь, чтобы он разбил твое сердце?»

— Вот и славно, — обрадовался Эйдриан, отпирая дверь.

Джеки прошла за ним внутрь. Ее нервы были словно натянутые струны. Пройдя вперед в кромешной темноте, Эйдриан включил торшер, и в его свете перед Джеки открылась уютная, неформально обставленная гостиная с небольшой столовой зоной, устроенной в дальнем углу.

— Тебе со сливками? — спросил Эйдриан, проследовав мимо стойки в кухню.

— Да, пожалуй. — Пока Эйдриан готовил напитки, Джеки стояла, озираясь по сторонам, оглядывая жилище. Книжные полки на стенах были до отказа забиты книгами. Книги также беспорядочными стопками громоздились и на полу, вызывая у Джеки ассоциации с затерянной в лесу хижиной чародея. Кожаный диван и мягкое кресло так и манили устроиться там поудобнее, чтобы почитать или прикорнуть чуть-чуть после обеда. Приставной столик возле дивана и прочие декоративные элементы интерьера были явно старинными и, хотя сработаны в разном стиле, все вместе создавали в комнате необыкновенный уют.

Теперь Джеки поняла, почему Эйдриан пожелал поменяться с Рори и Чансом. Этот домик был гораздо меньше гостиницы, но обладал главным — комфортом и уединением, тогда как в гостиничных апартаментах жизнь не затихала ни на минуту. Джеки и сама всегда чувствовала себя в особняке немного скованно, но жизнь в таком домике, как этот, пришлась бы ей по вкусу.

При этой мысли Джеки вновь почувствовала приступ паники.

— Вот!

— Ой! — Джеки, резко обернувшись, увидела Эйдриана, стоявшего у нее за спиной. — Ты так незаметно подкрался!

— Извини. — Он протянул ей бокал.

— Спасибо.

— Здесь посидим или на улице?

— Лучше на улице, — поспешно ответила Джеки, рассчитывая обуздать свои чувства. Она вышла за ним на веранду, где слышался шелест листвы, и устроилась в одном из кресел-качалок.

Эйдриан зажег свечу на столе между кресел и сел, положив ноги на перила. На его лице играли отблески пламени.

— Создаешь романтическую обстановку? — съязвила Джеки.

— Ну, ведь сегодня День святого Валентина, — отшутился Эйдриан.

— Верно. — Джеки нахмурилась, потому что сама напрочь забыла об этом. — Ты должен проводить этот вечер с одной из тех женщин, которые уговаривают тебя остаться с ними на всю ночь.

— Мне и с тобой хорошо. — Он улыбнулся, глядя в бокал, но выглядел он таким усталым, что Джеки начала сомневаться, будто Эйдриан, по его словам, сразу не уснет и ему требуется время, чтобы прийти в себя. Раз так, она допьет свой бокал и уйдет.

Джеки посмотрела на бухту.

— Я смотрю, рабочая платформа прибыла, но Карла что-то не видно. Хотя он, как я понимаю, здесь?

— Здесь. Эллисон поселила его в большом бунгало, где он последующие несколько месяцев будет жить и где расположится его штаб-квартира. Очевидно, ему не слишком хочется, чтобы во время его работы вокруг толпился народ. Он сегодня недолго терпел телевизионщиков, а потом закрылся в своем бунгало и с тех пор оттуда носа не высовывает.

— Стало быть, работа сегодня уже стартовала?

— Сделано только несколько предварительных погружений, чтобы установить какую-то там сетку или еще что-то в этом духе. По-моему, он планирует всерьез приступить к делу завтра. — Эйдриан сидел, по-прежнему уставившись в свой бокал. — Что касается Карла, мне тут в голову пришла одна мысль.

— Да? — Что-то в его голосе насторожило Джеки.

— Если я лезу не в свое дело, можешь заткнуть меня. — Джеки напряглась, приготовившись к чему-то неприятному.

— Так в чем вопрос?

— В тот день в Туристическом центре у меня сложилось впечатление, что враждебность Карла по огношению к твоему отцу была не просто вполне объяснимой неприязнью археолога к искателям сокровищ. И я задумался, не было ли для этого какой-либо иной причины.

Джеки была не вполне уверена, стоит ли продолжать этот разговор, но напомнила себе, что они с Эйдрианом друзья, а у друзей нет друг от друга секретов.

— Они когда-то с отцом дружили. И даже вместе работали инструкторами по дайвингу на каком-то курорте, где познакомились мои родители. Я точно не знаю, что там у них произошло. Папа никогда не говорил о Карле, только ругался, обзывая его злобным ничтожеством.

— Тут действительно, кажется, не обошлось без истории.

— Наверное. — Джеки пригубила из своего бокала. — Думаю, мне этого уже никогда не узнать. Отца больше нет, а Карл, судя по всему, не горит желанием дружить со мной.

— Я это заметил. — В глазах Эйдриана отразилось такое сочувствие, от которого у Джеки заныло в груди. — Жаль, что на проект пригласили именно его, а не кого-то еще, но это решение исторического общества, а поскольку оно субсидирует работы, то, значит, всем распоряжается. Мне жаль.

— Жалеть не стоит. Карл отличный специалист. Один из лучших, как мне говорили. Проект важнее, чем мои личные предпочтения.

— Но не осложнит ли тебе это жизнь на ближайшее время?

— Все мои волнения связаны только с тем, как отразится на вашей семье мое участие в этом деле.

— Джеки… — заговорил Эйдриан предостерегающим тоном.

— Нет, дай мне договорить. — Джеки сильнее стиснула бокал в руке. — Вы все отнеслись ко мне доброжелательно, я вам за это очень благодарна и надеюсь, у вас не будет причины пожалеть о том, что вы мне предложили сотрудничество.

— Никогда. — Эйдриан тяжко вздохнул. — И, прежде всего потому, что без тебя наш план был бы неосуществим.

— Я не думаю. Скотт провел достаточно серьезные исследования, и вы, в конце концов, добились бы, чего хотели.

Эйдриан внимательно на нее посмотрел.

— Ты что, правда, так считаешь?

— Я в этом уверена. Эйдриан покачал головой:

— Беру свои слова назад. Ты, оказывается, вовсе не побитая собака, ты из породы убежденных мучеников.

— Прости, не поняла? — нахмурилась Джеки.

— Джеки, — мягко проговорил он, спустив ноги на пол, подавшись к ней всем телом. — Тебе нет необходимости все время быть такой несгибаемой. Если тебе когда-нибудь нужно поплакать на чьем-то плече, то у меня их, к твоему сведению, целых два, и они от этого не растают.

Джеки натянуто рассмеялась:

— Спасибо за предложение, но я уже давно усвоила, что мало проку плакаться другим, этим делу не поможешь.

— Стало быть, ты предпочитаешь плакать в одиночку?

— Я вообще не говорила, что плачу. Это глупая и бесполезная трата времени и сил. — Эйдриан пристально посмотрел на нее, и Джеки пошла на попятный. — Ну, разве что иногда, втихомолку, — созналась она.

— Как я уже сказал, не обязательно всегда быть сильной. — Эйдриан сжал ее свободную руку. — Хотя я временами просто восхищаюсь твоей стойкостью.

— Не надо, Эйдриан. — Горло у Джеки перехватило, и ее голос сорвался. — У меня сегодня был очень тяжелый день, и вывести меня из равновесия ничего не стоит, поэтому не надо, хорошо?

— Нет, надо. Понятно: ты не привыкла, чтобы тебя жалели, и потому не знаешь, как вести себя при этом. Но я как представлю, что тебе довелось пережить, все бы сделал, лишь бы повернуть время вспять, чтобы находиться рядом с тобой, когда тебе бывало страшно или одиноко.

— Перестань. Прошу тебя. — Ее плечо дернулось, и она, поставив свой бокал, закрыла рукой лицо.

— Но теперь я с тобой. И хочу, чтобы ты помнила об этом. — Джеки не выдержала и всхлипнула, потом еще раз.

— Иди сюда. — Эйдриан потянул ее за руку, поднимая с кресла и усаживая к себе на колени. Джеки подчинилась с большей готовностью, чем ей хотелось бы, и, свернувшись калачиком, уткнулась лицом в его плечо. Эйдриан обнял ее и начал укачивать, стараясь успокоить.

— Прости. — Слова еле-еле вырывались из сведенного судорогой горла. — Я просто устала.

— Ничего. — Он поцеловал ее в лоб, но Джеки от этого лишь еще больше расплакалась. — Расскажи мне, от чего ты устала.

Господи! Ну и вопрос!

— Я устала жить, словно на пороховой бочке, постоянно находясь в страхе, что любой мой поступок повлечет за собой катастрофу всей моей жизни, и злюсь на отца за то, какую жизнь он мне устроил. — Джеки почувствовала горечь во рту, которая обожгла горло. — Господи, прости меня, это, конечно, грех, но я не могу простить его!

— Ты имеешь на это право.

— Нет, не имею. — Джеки, подняв голову, внимательно посмотрела на Эйдриана. — Он ведь хотел как лучше. Я любила его, несмотря на то, что он был большой ребенок, и мне его страшно не хватает. Но порой, порой… — Ее рука сжалась в кулак. — …где-то в глубине души я просто ненавижу его и почти рада тому, что его больше нет. Господи! — Джеки, снова зарыдав, спрятала лицо на груди у Эйдриана.

— Ну, ну, — бормотал он, гладя ее по спине.

— Я не то хотела сказать. Я никогда не желала ему смерти.

— Конечно, не желала, но нет ничего удивительного в том, что ты на него зла. Он поставил тебя в ужасное положение, и ты до сих пор страдаешь из-за него, расхлебываешь кашу, которую он заварил. Но послушай меня. — Эйдриан взял Джеки за плечи и отстранил от себя немного, чтобы видеть ее лицо. — Тебе не нужно больше бояться. Все будет хорошо.

— Что ты такое говоришь? Ведь вся моя жизнь может в одночасье взлететь на воздух.

— Этого никогда не случится. — Большими пальцами рук Эйдриан вытер ее слезы. — Нам благодаря Маргарите сопутствует удача, так что успех нам во всем гарантирован.

— Если она талисман удачи, то я — проклятие, и это все сведет на нет.

— Ты не должна так говорить о себе. Более того — теперь, когда нас с тобой связывает общее дело, Маргарита будет помогать и тебе.

— Я не верю в привидения.

— Тогда верь в меня. — Эйдриан взял ее лицо в руки и заглянул Джеки в глаза. — Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой.

— Прости, — прошептала она с блестящими от слез глазами. — Я и в тебя тоже не верю. Ты слишком хорош, чтобы быть правдой.

Эйдриан расхохотался:

— В этом можешь не сомневаться и скажи это Эллисон в следующий раз, когда она будет распекать меня за то, что я не в меру заботливый старший брат, который сует нос не в свое дело.

— Эх, не знает она своего счастья. Мне бы такого брата!

— Зато теперь у тебя есть такой друг, как я, а это даже лучше, потому что позволяет нам заниматься тем, чем мы занимались прошлой ночью.

Джеки, издав смешок, вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Мне нужен платок.

— Вот видишь, все-таки нельзя обо мне сказать, что я слишком хорош, чтобы быть правдой: если бы это было так, я выхватил бы из своего заднего кармана носовой платок и протянул его тебе.

— Правда. Ты не совершенный.

— Значит, ты веришь, что я всегда буду рядом и помогу тебе, что бы ни случилось?

— Только если ты дашь платок.

— Это можно. — Поднявшись, Эйдриан повернулся и усадил Джеки в кресло. — С тобой все будет в порядке, пока я схожу за платком?

Джеки подняла голову. В ее мокрых глазах поблескивало пламя свечи.

— Я как-то обходилась без тебя до этого. Думаю, еще несколько минут я выдержу.

Эйдриан вошел в дом, а когда вернулся с коробкой бумажных носовых платков, Джеки стояла у лестницы.

— Уходишь? — спросил он с удивлением.

— Да. — Она взяла платок и высморкалась. — Нехорошо, конечно, вот так плакать и сразу убегать, но я… — Она взглянула на него из-под мокрых ресниц и отвела глаза. — Мне пора идти.

Дружеское участие превратилось в настойчивое стремление обладать. Эйдриану страстно захотелось снова заключить ее в объятия и поцеловать, но на сей раз не для того, чтобы успокоить.

— На вот, возьми всю коробку. — Джеки покачала головой:

— Я уже успокоилась. — Еще один быстрый взгляд — и они оба ощутили неловкость. — Спасибо, что дал поплакать на плече.

— Всегда к твоим услугам, — заверил Эйдриан, подавляя в себе желание удержать Джеки, взять на руки, отнести в дом, рассказать о своих собственных, таких противоречивых и сбивающих с толку чувствах.

Он смотрел, как она шла вниз по тропе, ведущей к берегу бухты, постепенно исчезая в темноте, и наконец понял, как Маргарита с Джеком могли долгие годы любить друг друга, ни словом не обмолвившись о своей страсти. Когда заветные слова произнесены, ни о какой дружбе не может быть и речи. Признание в любви меняет жизнь, а ни Маргарита, ни Джек не были к этому готовы.

Но было ли чувство Эйдриана к Джеки любовью? Что же делать, если это так? И как повела бы она себя, если б он признался ей в этом? Побежала бы она от него как черт от ладана или, напротив, дала бы ему шанс?

 

Глава 17

«Верь мне, — сказал Эйдриан. — Что бы ни случилось, я всегда буду рядом».

Джеки почти всю ночь повторяла про себя эти слова, беспокойно ворочаясь с боку на бок, пока сон наконец не одолел ее. Поднявшись до рассвета, она надела шорты, бесшумно выскользнула из каюты и в царившей на острове предрассветной тишине направилась по берегу к беговой дорожке.

Но и тогда слова Эйдриана неотступно следовали за ней. «Верь. Верь. Верь». Они звучали в такт ее шагам, а голос Эйдриана, не умолкавший в голове, все больше напоминал голос отца. «Верь мне, дочка, все будет хорошо».

По иронии судьбы, всякий раз вскоре после того, как отец в очередной раз произносил эти слова, им приходилось спешноуносить ноги от портовых властей, чтобы их не упрятали в каталажку. Бывало, им, находящимся уже на волосок от гибели, удавалось в последний момент скрыться на своем паруснике. Но пару раз они все-таки поплатились и своим судном, и всем имевшимся на нем имуществом. Джеки до сих пор не могла избавиться от чувства горечи из-за того, что им приходилось, срываясь с места, бросать все нажитое.

И вот, пожалуйста, теперь Эйдриан просит поверить в то, чтобудущее не готовит ей какой-нибудь очередной катастрофы, а если несчастье все-таки произойдет, он не покинет ее в беде,как это сделали многие из ее близких.

Странно, но Джеки отчего-то хотелось верить ему. Она желалаэтого с таким неистовством, что сама пугалась.

Онаперешла на бег, пытаясь оторваться от преследовавших ее по пятам воспоминаний и от своего нынешнего искушения. Завершив первый круг, она заставила себя прибавить скорость. Джеки бежала, пока не заболели ноги и от жара не повалил пар изо рта, а дыхание не стало обжигать горло.

«Что бы ни случилось, я буду рядом».

«Не будешь», — про себя заспорила с ним Джеки. Ее сердце стучало громче, чем скрипел гравий под ногами. «Не верь ему, не верь ему, не верь ему».

Ее собственные слова в конце концов заглушили слова Эйдриана.Именно в этот момент она почувствовала боль в боку. Она, спотыкаясь, остановилась и нагнулась вперед, опершись руками в колени, силясь отдышаться. Голова ее, казалось, вот-вотлопнет, но по крайней мере наконец-то пропало желание верить вдобрые намерения Эйдриана. Это доказывало, что, еслибежать достаточно далеко и достаточно долго, можно убежать от всего.

Зажав бок ладонью, Джеки выпрямилась, намереваясь пройтись размеренным шагом, чтобы остыть.

— А я все сижу и думаю, надолго ли тебя хватит, — послышался голос из-за деревьев.

Ойкнув от неожиданности, Джеки обернулась и обнаружила перед собой бунгало. Примостившийся на ступенях крыльца Карл Райдер в гидрокостюме попивал кофе. Воттебе и убежала, называется, от прошлого.

— И… давно… вы здесь сидите? — тяжело дыша, поинтересовалась она.

— Примерно три круга. Ты что, готовишься к марафонскому забегу?

— Нет, просто… бегаю. — Джеки махнула в его сторону рукой, указывая на костюм для подводного плавания. — А вы собираетесь нырять в такой темноте?

— Будь я уверен, что это спасет меня от внимания прессы, я бы, наверное, поступил именно так. — Карл посмотрел на небо. — Впрочем, теперь уже, в общем-то, и не темно.

Джеки тоже запрокинула голову и увидела, что чистое небо на востоке посветлело и на бледной синеве проступила оранжевая полоска.

— Верно. Значит, мне пора возвращаться на корабль.

— Я провожу тебя. — Карл отставил в сторону кофейную кружку и схватил лежавшую у его ног сумку со снаряжением.

— Ничего-ничего, — поспешила уверить его Джеки. — Не стоит вам утруждаться.

— Мне все равно с тобой по пути.

«Ну вот! Прекрасно!» — подумала Джеки, когда Карл зашагал рядом с ней по дорожке, лишив ее возможности вежливо отказаться от его компании. Ничего не поделаешь, придется идти вместе с ним. Этого ей только и не хватало для полного счастья — прогулки с Карлом Райдером.

Несколько ярдов они шли, не нарушая неловкого молчания.

— Я… э-э… тут все думал, — наконец проговорил Карл. — Мы с тобой в последующие месяцы будем часто видеться. Поэтому, вероятно, лучше нам заранее кое-что обговорить.

— Вот как? — с опаской отозвалась Джеки, силясь угадать, не собирается ли он ей припомнить все прошлые грехи, чтобы продемонстрировать, как мало он ее уважает, точно она сама этого не знала.

— Да, — вздохнул он. — Начну с того, что попрошу у тебя прощения.

— Ч-что? — Джеки чуть не споткнулась.

— За то, в какое неловкое положение я тебя поставил осенью перед представителями исторического общества. Я не имел права вымещать на тебе недовольство твоей матерью.

— Недовольство моей матерью? — Джеки сделала большие глаза. — Я думала, вы испытывали неприязнь к моему отцу.

— Это так. Или было так. — Карл понурился. — Я так долго злился на него, что, когда узнал о его смерти, мне стало не по себе.

— Да. Я… м-м… я знаю, что вы хотите сказать.

Карл удивленно взглянул на Джеки, но возобновил разговор не сразу. Джеки готова была уже найти уважительный повод, чтобы броситься от него бежать, как вдруг Карл продолжил:

— Ну и как Серена приняла смерть Бадди?

Джеки бросила на него настороженный взгляд, гадая, к чему он клонит.

— Она прислала свои соболезнования.

— Она не присутствовала на похоронах?

— Мистер Райдер. — Джеки остановилась и повернулась к нему лицом. — Это, правда, вас не касается, но мои родители развелись, когда мне было пять лет.

Карл пристально взглянул на нее и невесело рассмеялся:

— Ну, тогда это, наверное, объясняет, почему вы с ним всегда были одни. Любопытно, что Бадди никогда не упоминал об этом, когда наши пути пересекались. — Он ничего не произнес вслух, но Джеки могла поклясться, что слышала, как он прибавил: «Несчастный сукин сын». Карл провел рукой по своим спутанным волосам. — Один раз я так рассиропился, что поинтересовался у него, как она, но он лишь сверкнул одной из своих самодовольных улыбок и ответил: «Счастлива. Лучше не бывает».

— Не уверена, что моя мать вообще способна быть счастливой. — Они продолжили путь. — Разве что кто-то подарит ей целое состояние, впрочем, и тогда она найдет причину для недовольства.

— Ты похожа на нее. Не один в один, конечно, но похожа. Особенно глаза. Наверное, именно это буквально оглушило меня в тот день. Я поднял голову, и на цолю секунды мне па чудилось, что передо мной Серена. Чуть с сердцем плохо не сделалось.

— Я и не думала, что вы ее так хорошо знали.

— Отец что, тебе не рассказывал? А впрочем, ничего удивительного. Джеки… — Карл остановился на том месте, где лесная дорожка переходила в песчаный пляж. — Мы с твоей матерью были помолвлены, когда я познакомил ее с Бадди.

Джеки изумленно уставилась на Райдера, пытаясь представить себе свою эгоистичную мать, экзотическую красавицу, рядом с мужчиной, который напоминал ей большого, верного золотистого ретривера.

— Мы с ней работали на курорте на Бекии. Я тогда был настолько глуп, что верил каждому ее слову. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что был ей нужен лишь как билет, дающий шанс вырваться с этого острова и из нищеты.

Джеки хотелось сказать ему, что и Бадди она использовала в том же качестве и, расставшись с ним, сменила одного за другим еще множество мужчин, каждый из которых был богаче предыдущего.

— На курорте искали еще одного инструктора по дайвингу, — продолжал Карл. — Вот я и позвал своего доброго старого друга Бадди Тейлора. Говорю ему: «Давай перебирайся на острова. Я устрою тебя на работу». Когда он приехал, я познакомил его со своей невестой и даже поселил у себя на лето.

Джеки посмотрела вдаль, туда, где в бухте стояла ее шхуна, темной громадой выделяясь на фоне яркой зари. Команда Карла собралась на берегу, готовясь к работе. Джеки разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, ей хотелось поскорее укрыться на шхуне, а с другой — остаться и выслушать Карла до конца.

— Полагаю, ты знаешь, почему Бадди уехал с Бекии? — спросил он.

— Точно не знаю, но догадываюсь.

— Через несколько месяцев после его приезда руководство поймало его на распространении наркотиков. Такая реклама была им не нужна, а потому они приняли решение, не поднимая лишнего шума, просто выслать его с острова. Бадди отчаливал на своей новенькой, сияющей парусной шлюпке, и Серена отправилась с ним, бросив меня одного, совершенно потрясенного, стоять на берегу. — Карл уронил голову. — Ну и дурак же я был! Только тогда я сообразил, что моя невеста спала с моим лучшим другом.

— Мне жаль. — Джеки поняла, что Карл — еще одна жертва ее родителей, и ее сердце наполнилось к нему жалостью. — Я не знала.

— Я никогда бы не рассказал тебе об этом, если бы… предстоящие встречи с тобой не обещали стать для меня тяжелым испытанием. Всякий раз, взглянув на тебя, я буду видеть глаза твоей матери. Поэтому мне хотелось, чтоб ты знала: если я с тобой не слишком приветлив, это, по существу, не касается тебя лично.

— Мне, правда, очень жаль. Если бы я как-то могла загладить перед вами вину моей матери, я бы непременно сделала это.

Карл вскинул голову.

— Я на это и не надеялся.

— Я знаю, но… — Джеки осеклась, вспомнив слова Эйдриана, эхом прозвучавшие в ее голове: «Не будь побитой собакой». — Ничего, это я так.

— Понимаю, мне бы уж давно пора забыть ее. — Карл вздохнул, ступая на простиравшееся перед пирсом пространство. — Но Серена из тех женщин, которых не так просто выбросить из головы. Я ведь после нее ни с одной женщиной не мог сойтись надолго.

— Вы еще любите ее? Карл усмехнулся:

— Ничуть — после того, как они с Бадди исподтишка нанесли мне такой удар. Однако в результате всего этого у меня возникла серьезная проблема — психологи называют ее «отсутствие доверия к другим людям». А недостаток доверия разрушает человеческие взаимоотношения.

— Лично я считаю, что проблему доверия несколько преувеличивают.

Карл, изумленно посмотрев на Джеки, рассмеялся:

— Надо же! Оказывается, есть люди еще циничнее меня. Я поражен.

Джеки бросила взгляд на гостиницу, высившуюся на холме, и подумала, что Эйдриан сейчас уже, должно быть, на кухне.

«Доверься мне».

«Не могу».

В одном из окон башни, где когда-то жила Маргарита, блеснули лучи утреннего солнца, ослепив Джеки, и она подняла руку, заслоняясь от света. На память пришел отрывок из дневников Маргариты. Во время их последней встречи Джек снова умолял ее бежать с ним. Но Маргарита, не вполне доверяя ему, отказалась. Ей хотелось верить в его любовь, но она никак не могла перебороть страх. Опасение вновь испытать разочарование и память о прошлых ошибках удержали ее.

По спине Джеки пробежала дрожь: до нее неожиданно дошло, что недоверие не только разрушило жизнь Маргариты, но и привело ее к гибели. При том, что где-то в глубине души она никогда не переставала стремиться к счастью и верила в существование любви. В Маргарите причудливым образом сочетались надежда и страх, который часто одерживал над ней верх, хотя и надежда не желала умирать.

— Знаешь, — сказал Карл, когда они дошли до пирса, — а я ведь помню, как увидел тебя в первый раз.

— А? — Джеки пришлось отвлечься от мыслей об истории Маргариты и Джека. — Простите, что вы сказали?

— Я говорю, что помню, как в первый раз увидел тебя. Ты тогда еще и ходить-то толком не умела. — Они остановились возле плоскодонной лодки, перевозившей водолазов на рабочую платформу. — Только тогда я осознал, что у Бадди с Сереной ребенок, и, посмотрев на тебя, я подумал: «А ведь она могла бы быть моей дочерью».

Джеки, не веря своим ушам, уставилась на Карла.

— Я…

— Господи! Ну что на это можно сказать?

— Мне жаль.

— Мне тоже. — Он робко посмотрел на нее. — Ты казалась таким милым ребенком.

— Я… — Джеки не отважилась признаться ему: она и сама не раз мечтала, чтобы ее отец был похож на него. — Спасибо вам.

— Ну-с. — Карл собрался идти. — Пора приступать к работе, наверное.

— Мистер Райдер?

— Да?

— Я… м-м… я хочу, чтобы вы знали: я всегда восхищалась вашей работой. Наш мир, мир охотников за сокровищами и археологов, тесен, и я многое о вас слышала. И… э-э… я знаю, кем был мой отец, понимаю, что я была его сообщницей, но в глубине души я всегда хотела…

— Чего?

— Стать археологом-подводником, как вы. — На лице Карла выразилось удивление.

— А ты никогда не думала о том, чтобы заняться этим сейчас?

— Думала, конечно, однако смирилась с тем, что не имею ни времени, ни денег на получение сертификата. Но я восхищаюсь тем, что вы делаете. И… — Джеки сделала глубокий вдох и отчаянно, словно бросилась в воду с головой, продолжила: — Я понимаю, я буду здесь только несколько дней в месяц, но если вам вдруг потребуется опытный водолаз на добровольных началах… — Она заметила, что Карл хмурится, и сразу же пошла на попятный. — Не беспокойтесь. Глупая мысль. Забудьте о том, что я вам только что сказала.

— Вообще-то… — раздумчиво кивнул он. — Я об этом подумаю.

— Правда? — Сердце у Джеки замерло.

— Ничего не обещаю. У меня правила, которые нужно соблюдать.

— Да. Разумеется. Я понимаю.

— Но я буду иметь это в виду.

— Серьезно? — Джеки готова была прыгать от радости. — Вы не шутите?

— Не шучу, — улыбнулся Карл.

— Ну, тогда… — Боясь показаться дурой, Джеки начала отступать. — Думаю, нам обоим пора за работу.

— Джеки? — окликнул ее Карл, когда она направилась к трапу.

— Да?

— Надеюсь, ты правильно меня поймешь…

— Что?

— У тебя глаза матери, но этим ваше сходство исчерпывается.

Джеки хотела было ответить «спасибо», но побоялась, что это прозвучит как предательство по отношению к матери.

— Дайте знать, если вам понадобится дайвер.

— Обязательно.

 

Глава 18

— Ку-ку!

Обернувшись на голос, Эйдриан увидел Джеки, широко улыбающуюся на пороге кухни.

— А я уж начал сомневаться, что сегодня тебя увижу.

— Неужели? Ты думал, я улизну, не заглянув к тебе? — в короткой спортивной фуфайке до талии и заношенных почти до дыр шортах, представлявших собой джинсы с отрезанными штанинами, как нельзя лучше демонстрировавших ее красивые ноги, приблизилась к нему.

Взгляд Эйдриана упал на соблазнительно поблескивающую на лодыжке серебряную цепочку, но он заставил себя переключить внимание на куски масла, которое перед тем проверял на мягкость.

— Ты не пришла на завтрак, и я забеспокоился.

— А! — Джеки, скрестив ноги, боком прислонилась к стойке в центре кухни. — Решил, что я после вчерашних излияний постесняюсь показаться тебе на глаза?

— Ну, что-то вроде того. — Чтобы не пялиться на ее ноги, Эйдриан понес масло к кухонной стойке, где установил свою мини-пекарню.

— Ха! Не совсем уж я размазня!

Эйдриан посмотрел ей в лицо, отметив про себя, как ее красит хорошее настроение.

— Приятно слышать, что ты не стесняешься показаться мне на глаза.

— Этого я не говорила. — Джеки подняла голову. — Просто я по своей сути не нытик, которого малейшая неловкость может заставить прятаться. А завтрак я пропустила потому, что была занята на пирсе.

— И как там идут дела? — Эйдриан размешивал в миске масло с сахаром и яйцами. — Элли смотрела из окна магазина, и, по ее словам, на берегу работа кипит вовсю. А я вот весь день торчу на кухне как привязанный, выполняю заказы на выпечку.

— Вообще-то, ты много не потерял. Наблюдать за тем, что происходит на суше, неинтересно, ведь главное происходит под водой. Хотя… — Ее глаза весело заблестели. — Не исключено, для меня что-то изменится. Я именно об этом пришла тебе сообщить.

— Вот как?

— Сегодня утром у меня состоялся разговор с Карлом Райдером.

Эйдриан пристально посмотрел на Джеки.

— Ты улыбаешься, стало быть, новости хорошие.

— Хорошие. Поскольку я буду приезжать сюда раз в месяц, я спросила его, не сможет ли он допустить меня к подводным работам.

— И?..

— И он ответил, что это возможно. — Джеки просияла. — Однозначного ответа он, правда, не дал, но я и не могла на это рассчитывать. До этого разговора я была уверена, что он меня и близко к зоне работ не подпустит, побоится, как бы я не стянула какие-нибудь артефакты, с тем, чтобы потом загнать их на черном рынке.

— Интересный, наверное, у вас вышел разговор. — Эйдриан включил миксер, чтобы взбить ингредиенты.

— Интересный. А что ты готовишь?

— Брауни.

— Это такие липкие и шоколадные пирожные, какие были в прошлый раз, когда я у вас гостила? До чего ж они мне нравятся!

— Да ты просто шокоголик! — Эйдриан издал смешок.

— Еще какой! Помощь нужна? — Джеки бросила взгляд на часы. — Несколько минут у меня есть, а ты обещал преподать мне урок кулинарного мастерства.

— Ну… — Эйдриан посуровел. — Пожалуй, я могу позволить тебе помочь, только вот потом мне придется тебя убить, ведь ты тогда вызнаешь мои самые заветные секреты.

Джеки фыркнула:

— Хоть ты и головорез, я все же рискну.

— Даже не знаю…

— Если позволишь помочь, я расскажу, о чем мы с Карлом беседовали сегодня утром.

— Да?

— Ты оказался прав: у них с отцом действительно произошла ссора.

— Что-то пикантное? Джеки выгнула бровь.

— Так я помогаю тебе или нет?

— Обращаться с миксером умеешь?

Джеки с сомнением посмотрела на прибор и засучила рукава.

— Не было еще на свете такого механизма, с которым я бы не совладала.

— Но ты, я надеюсь, понимаешь, что мы готовим пирожные, а не меняем масло в двигателе? Встань вот сюда. — Эйдриан положил ей руки на бедра и тихонько подтолкнул ее вперед к стойке. — Давай выкладывай. В чем причина его такой враждебности?

Джеки, обернувшись через плечо, посмотрела на Эйдриана своими карими кошачьими глазами.

— Карл Райдер был помолвлен с моей матерью, пока не познакомил ее со своим лучшим другом.

— С твоим отцом?

— Ага.

Эйдриан тихо присвистнул.

— Больше не надо. А теперь внимательно смотри в миску пока сыплешь туда какао.

— Сколько сыпать-то?

— Пока не увидишь, что всыпала достаточно. Джеки снова повернула голову.

— Нельзя ли выразиться точнее? Например: «Добавь столько-то и столько-то».

— Хочешь возиться с мерными стаканчиками, чтобы потом их еще и мыть? Нет уж, лучше следовать своему чутью. Теория — это только полдела. Все остальное — чистая импровизация. Вот чем нужно руководствоваться. — Эйдриан постучал себя в грудь. — А не головой.

— А! — Джеки кивнула, приняв серьезный вид. — Это вроде как управлять кораблем? Пожалуй, я с этим справлюсь.

Она подняла коробку какао-порошка и хотела было ухнуть ее в миску, но Эйдриан предусмотрительно удержал ее за запястье.

— Осторожно! Это следует делать постепенно.

Джеки, неловко оступившись, непроизвольно прижалась к груди Эйдриана.

«Держи дружескую дистанцию».

— Я думаю, — проговорила Джеки, глядя на Эйдриана снизу вверх, — мне, наверное, все-таки для начала лучше понаблюдать, как это делаешь ты.

— Хорошая мысль, — согласился Эйдриан, чувствуя необходимость срочно увеличить разделяющее их с Джеки пространство. — Вот что, я тебя буду учить так же, как меня учила моя бабушка. — Он освободил место рядом с миксером, а затем, обхватив Джеки за талию, поднял и усадил на стойку. — Оп-ля!

Джеки вскрикнула от неожиданности.

— Что ты делаешь?

— Бабушка всегда, когда была занята, сажала меня в детстве рядом с собой, на стойку. А теперь смотри, как я добавляю ингредиенты. Будешь послушной девочкой — дам облизать лопасти миксера, когда закончу.

— Правда дашь, бабуля? Правда?

— Только если будешь очень послушной. — Эйдриан хищно улыбнулся.

— Ой, бабушка, какие у тебя большие зубы!

— У меня не только зубы большие. — Джеки смерила его пристальным взглядом.

— Ты давай лучше пирожными занимайся.

Всыпая в миску какао и муку, Эйдриан убеждал себя, что выдержит это непростое испытание — пытку близостью Джеки. Ее гладкие загорелые ноги были совсем близко, он мог до них легко дотронуться рукой, браслет на одной из ее скрещенных узких лодыжек буквально сводил его с ума, вызывая желание пробежать по нему языком.

Эйдриан выключил миксер и попробовал взбитое тесто.

— М-м, вкусно. Еще чуток какао, впрочем, не помешает. Как ты считаешь? — Он захватил пальцем кусочек теста и протянул Джеки.

Пробуя тесто, она сомкнула на его пальце губы, и прикосновение ее влажного теплого языка отдалось у Эйдриана в паху. Встретившись с Джеки взглядом, он понял, что и она почувствовала такую же вспышку испепеляющей страсти.

— Ну, как? — спросил он хрипло.

— Ты прав. — Джеки отвела глаза в сторону, делая вид, что ничего не произошло. — Немного шоколада нужно добавить.

Эйдриан добавил какао, рассудив, что Джеки права — так и нужно вести себя, — как ни в чем не бывало, изображая равнодушие, словно тело не трепещет при воспоминании о том, как ее губы касались его плоти в ту роковую ночь, в ее постели. Эйдриан выключил миксер, и Джеки сама обмакнула палец в тесто и сомкнула вокруг него свои пухлые губы.

— М-м, отлично.

Эйдриан, подавив стон, снял лопасти миксера и вручил ей.

— А теперь самое приятное.

— Все мне? — Джеки взяла у него лопасти, легко коснувшись пальцами его руки, а потом, запрокинув голову, принялась розовым языком слизывать шоколад.

— Нет, придется поделиться.

— Ну, раз ты настаиваешь. — Она протянула лопасти Эйдриану. Не сводя с нее глаз, он взял ее за запястье и, приблизив ее руку к себе, облизал второе лезвие. Губы Джеки разомкнулись, веки отяжелели. Все в ней говорило о закипавшей страсти. Рука Джеки заметно подрагивала, когда пришла ее очередь слизывать шоколад.

— Ты кое-что оставила.

— Где? — слегка задыхаясь, спросила она.

— Здесь. — Несмотря на зарок не делать этого, Эйдриан наклонился вперед и коснулся кончиком языка уголка ее губ.

У Джеки занялось дыхание. Между ними словно вспыхнули невидимые искры. Взяв в руки ее лицо, Эйдриан прильнул в поцелуе к ее роскошным губам, не в силах от них оторваться.

— Боже, какая же ты вкусная!

— Это… шоколад, — между поцелуями выдохнула Джеки.

— Давай-ка проверим. — Продлевая поцелуй, Эйдриан протянул руку и, снова опустив палец в тесто, прочертил им линии вниз по ее шее. Его губы следовали по этим дорожкам, наслаждаясь смешанным вкусом шоколада и кожи Джеки. Господи, так и съел бы ее, подумал Эйдриан, ощущая губами, как неистово бьется ее пульс. — Да нет, пожалуй, это все же ты. А впрочем, я не уверен. — Эйдриан размазал тесто по ее ключице. — Дай-ка попробую еще.

— Эйдриан… — уперлась ладонью ему в грудь. Подняв голову, он увидел в ее глазах пылающее желание под стать его собственному. — Ты мне кофту шоколадом испачкаешь.

— Этого никак нельзя допустить. — Эйдриан снял с нее через голову фуфайку и бросил на пол, затем повыше спортивного лифчика шоколадом начертил крест.

— Нам нельзя этого делать. — Джеки запустила пальцы в его волосы, срывая с них резинку. — Вдруг кто-нибудь войдет?

— Рори с Чансом в городе, а Элли занята в магазине. — Эйдриан опрокинул Джеки назад, так что она, опершись локтями о стол, оказалась в положении полулежа, а сам встал между ее ног. — Нам никто не помешает. — Глядя ей прямо в глаза, он размазал шоколад по ее животу и затем, нагнувшись, принялся слизывать его.

Голова Джеки безвольно откинулась назад, а из груди вырвался стон наслаждения. Ее ноги сомкнулись вокруг его бедер. Запустив язык в лунку ее пупка, Эйдриан смотрел на лифчик. Ему страшно хотелось стянуть его и отметить шоколадом соски, чтобы потом облизать, однако в полной безопасности он себя на кухне все-таки не ощущал.

— Следующий урок кулинарного мастерства нам определенно нужно проводить у меня дома.

— А?

— Когда ты снова приедешь. — Нежно покусывая ее, Эйдриан поднялся выше, к шее, и, наконец, сомкнул губы на мочке ее уха. Выпустив Джеки, он так же неспешно снова двинулся вниз. — Да, урок кулинарного мастерства. У меня дома. Наедине. — Взгляд Эйдриана скользил вниз по ее телу, распростертому перед ним, словно сервированный для банкета стол. — Вообще-то, месяц это чересчур. Давай лучше приступим к этому прямо сейчас.

Джеки удивленно заморгала, и Эйдриан почти увидел, как охватившую ее страсть душит голос разума.

— Постой-ка, — остановила она его, задыхаясь. Коротко рассмеявшись, она выпрямилась и огляделась по сторонам. — Что же это такое!

Эйдриан вскинул бровь, хотя впору было стонать от досады. Ну что ж такое, почему она опомнилась именно сейчас? И почему на дверях отсутствуют замки?

— Просто не верится. — Джеки помотала головой, чтобы прийти в себя. — Да что с нами? Неужели мы не в состоянии хотя бы пять минут вести себя прилично, оставаясь наедине в замкнутом пространстве?

— А меня удивляет, почему мы вообще пытаемся соблюдать приличия.

Джеки отстранила Эйдриана на расстояние вытянутой руки.

— Ты что, забыл? Мы же решили оставаться друзьями.

— Не знаю, как ты, а я в данный момент настроен как нельзя более дружелюбно. — Эйдриан оторвал ее руку от своей груди и лизнул в середину ладони. — Я хочу тебя. Сейчас же.

В глазах Джеки вновь полыхнула страсть, но уже в следующий момент она выдернула руку.

— А что потом? Что будет, когда ты перестанешь хотеть меня…

— Не уверен, что такое вообще когда-нибудь случится.

— …Или я перестану тебя хотеть?

Упершись руками в стойку по обе стороны от нее, Эйдриан коснулся носа Джеки кончиком своего носа.

— Но ты, по крайней мере, готова признать, что хочешь меня сейчас?

— Пф! — Джеки внимательно на него посмотрела. — Но как же…

— Стоп! — Эйдриан прижал палец к ее губам. — Я последние два дня думал об этом, и мне вдруг пришло в голову, что, возможно, мы с тобой чересчур печемся о будущем. Быть может, нам не стоит проигрывать в голове худшие варианты развития событий, предлагаю просто плыть по течению. А будущее покажет, куда это течение нас вынесет.

В глазах Джеки отразилось смятение — в ней боролись желание и страх, и Эйдриан заметил момент, когда страх победил.

— Прости, но я не могу. Слишком многое у меня поставлено на карту. Это не стоит такого риска.

Грудь Эйдриана иглой пронзила острая боль.

— Ну-ка, попробую угадать. Твоя работа, твой корабль, твое будущее. Это все, что тебя занимает? Прости, но, по-моему, то, что возникло между нами, стоит того, чтобы рискнуть.

— Эйдриан…

— Да ладно. — Он сгреб лопасти от миксера и отнес их в мойку.

— Ну вот, все снова: опять будешь дуться за то, что я отказываю тебе? — Джеки спрыгнула со стойки, подняла с полу фуфайку и встряхнула ее, выворачивая. — В жизни есть вещи и поважнее секса.

— Разумеется, есть. Да только тебе, к сожалению, и половины из них не дано знать. Ты знаешь только то, что можешь ощутить, только то, что можно потрогать рукой и увидеть глазами. То, что нужно чувствовать сердцем, тебе неведомо.

— Это неправда.

— Разве? — Эйдриан повернулся к ней. — Ты смертельно боишься, что тебе причинят боль, и поэтому приучила себя ни на что не надеяться, ни о чем не мечтать и ничего не чувствовать. Весьма убогое, надо сказать, существование. Можно иметь свое дело, свой корабль, уважение подчиненных, но какой от всего этого прок, если у тебя нет ни одной живой души, которая бы вместе с тобой могла порадоваться твоим успехам? Ни семьи, ни близких друзей… Ты так уверена, что люди осудят тебя, что никогда и никому не даешь шанса.

— Однако ведь ты меня сейчас осуждаешь.

— Только за недостаток куража.

— Прелестно! — Джеки решительно натянула через голову фуфайку и резко одернула ее на себе. — Очень просто быть смельчаком, ни разу в жизни не получив зуботычины. Как ты смеешь судить меня, когда все время сидишь себе спокойненько в своей гостинице, как у Христа за пазухой, в окружении семьи, которая всегда, ты знаешь, готова прийти тебе на помощь? Ты не бывал в моей шкуре, Эйдриан Синклер. Так что избавь меня от своих наставлений насчет куража. Скажи, можешь ли ты припомнить хоть раз, один только раз, когда ты не получал желаемого? Ты когда-нибудь переживал сокрушительное отчаяние?

— Да, переживал. В день смерти родителей.

— Хорошо, тут я не спорю. Но ведь вокруг тебя были люди, которые помогли тебе пережить горе. Посмотрела бы я на тебя, когда бы вся твоя предыдущая жизнь сплошь состояла из череды катастроф. Только тогда ты был бы вправе давать мне какие-то советы по поводу куража. И еще я хочу вот что тебе сказать: я не стану твоей очередной жертвой.

— Ты о чем?

— Да ладно тебе! — Джеки хмыкнула. — Скольким женщинам ты разбил сердце, а сам был таков?

— Ни одной. — Эйдриан вскинул голову. — Я всегда честен с женщинами, и главное для меня в отношениях с ними — не причинять им боли.

— И они каждый раз, разумеется, уверяют тебя, что абсолютно счастливы скрашивать твою жизнь в качестве временных любовниц. «О, милый Эйдриан, — притворно слащавым голоском запела Джеки. — Мне ничегошеньки от тебя не нужно, только чуточку внимания да хороший секс. На твою любовь я и надеяться не смею и обещаю не плакать, когда мы расстанемся, лишь улыбнусь и скажу: все в порядке, мы можем оставаться друзьями», — закончила Джеки и уже нормальным голосом спросила: — Так у тебя обычно бывает? — Эйдриан ничего не ответил, но лицо его окаменело.

— Я не хочу служить временной забавой. Я не могу себе этого позволить.

— А кто говорит о временной забаве? — тихо проговорил Эйдриан.

Сердце Джеки при этих словах затрепетало. Весь мир вокруг на миг замер.

— Ты хочешь сказать, что это не будет временный роман?

— Я не знаю, — медленно ответил Эйдриан. — Но только на этот раз у меня все по-другому. Обычно, завязывая отношения с женщинами, я всегда знал заранее, что это ненадолго. А с тобой… Я ничего не знаю.

Грудь у Джеки сдавило так, что стало трудно дышать. Слова Эйдриана подразумевали то, о чем она мечтала больше всего на свете. О собственной семье, о взаимопонимании и любви. Но это было не обещание, а лишь намек, неясная возможность обрести все это. Вот только… вдруг протянешь руку, и все это растворится, словно мираж?

— Прости, но риск слишком велик. Я теряю больше, чем ты.

— Ты так считаешь? А мне казалось, что разбитое сердце — это всегда разбитое сердце, кому бы оно ни принадлежало.

— Можно подумать, я могла бы разбить твое сердце. — попробовала рассмеяться, но у нее ничего не вышло. — Мне нужно идти. — Охватившая ее паника заставила ее броситься к двери бегом.

— Джеки, — окликнул ее Эйдриан.

Она оглянулась через плечо. Эйдриан стоял посреди кухни какой-то до странности одинокий и потерянный. Но ведь это только видимость. Эйдриан не одинок. Не так ли?

— Я очень серьезно предлагаю тебе попробовать, даже, несмотря на все осложнения. Для меня это уже не простоудовольствие и игра.

У Джеки перехватило горло, и она с трудом сглотнула комок. Все ее существо кричало, призывая остаться, ринуться в его объятия, крепко прижаться к его груди.

Но хорошее недолговечно.

— Прости. — Она снова повернулась к двери и застыла на мгновение, содрогнувшись всем телом. — Мне пора. — И выбежала вон.

 

Глава 19

После возвращения с Жемчужного острова Джеки какое-то время никак не удавалось поговорить с Эйдрианом. Когда она звонила в гостиницу, он — случайно или намеренно — не брал трубку, и она уже несколько раз даже собиралась попросить кого-нибудь из его домашних позвать его к телефону, но каждый раз ей не хватало духу.

За эти две недели она осознала, как не хватает ей этих телефонных разговоров. Эйдриан принимал ее такой, какая она есть, и понимал, как никто другой, ну, может быть, не считая Тая. Но Тай — это совсем другое. Он никогда бы не смог заставить ее так беззаботно смеяться, как Эйдриан, одного звука голоса которого было Джеки довольно, чтобы почувствовать прилив жизненных сил.

В тот день, когда в программе «Доброе утро, Америка» должны были показать отснятый на Жемчужном острове сюжет, ее тоска стала и вовсе нестерпимой. Сидя в кают-компании, Джеки потягивала кофе и краем глаза поглядывала в телевизор. Она до сих пор не могла поверить, что Эйдриан предложил ей встречаться, допуская, что их отношения в дальнейшем могут перерасти в нечто серьезное. Роман с Эйдрианом Синклером? С самым сексапильным мужчиной из всех? Ничего себе! Правду сказать, сексапильностью достоинства Эйдриана не исчерпывались. Он был, кроме того, остроумным, великодушным и добрым человеком. Заполучить такого потрясающего парня все равно что получить в подарок счастье в красивой праздничной коробке со словами «На, возьми».

Первой реакцией Джеки при виде такого подарка было бы спрятать руки за спину и задуматься, в чем тут подвох. И в самом деле: что у Эйдриана на уме? Неужели он надеялся, что она пожмет плечами и тотчас, не раздумывая, согласится?

Джеки потерла лоб, пытаясь унять головную боль, которая мучила ее уже не первый день. Если б догадаться, какая тут кроется каверза, она, не исключено, набралась бы смелости и приняла его предложение. А то развернешь красочную обертку, а в коробке вместо счастья — клубок змей.

Жаль, что Эйдриан так близко к сердцу принял ее отказ. Какой же он, оказывается, чувствительный! А она вот разрушила их дружбу и теперь даже представить не могла, как поправить положение.

На палубе послышались шаги: это Тай пришел посмотреть вместе с ней передачу. Джеки едва успела прогнать с лица выражение тревоги, как он через кормовой люк с шумом ввалился в кают-компанию.

— Не опоздал?

— Как раз вовремя. Кажется, сейчас начнется. — Джеки взглянула на экран. — Пошел рекламный блок, так что, если поторопишься, еще успеешь сделать себе кофе.

— Отлично. — Тай скрылся в камбузе, откуда вернулся с чашкой дымящегося кофе в руках. Едва он уселся рядом с Джеки, как на экране появилось «Пиратское счастье».

— Смотри! Это мы! Сделай-ка погромче! — попросил Тай. Схватив пульт управления, Джеки прибавила громкость и в волнении уткнулась в телевизор. Даже, несмотря на терзавшие ее только что опасения и переживания, вид собственной шхуны, входящей в бухту Жемчужного острова под парусами, заставил Джеки затрепетать от радости.

Женский голос за кадром приглашал телезрителей совершить путешествие на волшебный остров в поисках затонувшего сокровища. Крепко сжимая в ладонях кружку с кофе, Джеки подалась всем корпусом вперед, с ужасом ожидая услышать свое имя. Но речь, на ее счастье, пошла о пороховнице. На экране появился Карл Райдер. Журналист расспрашивал его о подводных раскопках и о том, что археологи надеются найти. В черном гидрокостюме, с развевающимися на ветру выгоревшими волосами, Карл был мрачно красив. Хотя его манера держаться перед камерой запросто могла нагнать сон на кого угодно.

Следующим объектом внимания журналистов стала гостиница. Телезрителям сообщалось, что затонувшее сокровище — далеко не единственное, что может привлечь на острове: в старинном особняке, по слухам, обитает привидение.

На экране появилась Эллисон в костюме южной красавицы. Она, радушно встретив гостей на веранде, устроила им экскурсию по дому.

— Синклеры, поди, будут довольны, — заметил Тай.

— Еще бы, — согласилась Джеки. Она подумала, что у них на кухне сейчас, наверное, тоже работает телевизор, даже если они еще не закончили подавать завтрак. — Нам такая реклама не по карману.

— Их реклама и нам тоже впрок, ведь первый кадр — наша шхуна.

— Верно.

Пока камера двигалась вслед за Эллисон в заднюю часть дома, голос за кадром уже вещал для тех, кого не прельщали старинные корабли, затонувшие сокровища и таинственное привидение, расхваливая кухню здешней гостиницы, которая предлагала вниманию постояльцев огромный выбор роскошных блюд, приготовленных местным шеф-поваром Эйдрианом Синклером.

«Выбор роскошных блюд?» Джеки вскинула бровь. Женщина за кадром произнесла эту фразу с таким выражением, точно слово «роскошный» относилось не к блюдам, а к Эйдриану. Однако, когда на экране появился сам шеф-повар, Джеки пришлось признать, что это определение характеризовало его как нельзя лучше.

Ослепительно улыбаясь в камеру, с ямочками на щеках, Эйдриан пояснял, что он готовит. Джеки было больно сознавать, что он так выкладывался перед телевизионщиками лишь для того, чтобы отвлечь их внимание от нее. И он, разумеется, ничуть не преувеличил, сказав, что устроил для них целое феерическое шоу. После скучного интервью с Карлом Райдером стало совершенно ясно, почему сюжету из кухни было посвящено так много времени. Материал, где Эйдриан рисовался на кухне, составлял добрую половину всего репортажа.

Тут Джеки вспомнила, что Эйдриан говорил ей о своей мечте стать артистом. Какая досада, что ему это не удалось! Преданная любовь публики была бы ему обеспечена.

Но тогда они никогда бы не встретились.

Подумав так, Джеки вновь почувствовала, как в ее душе шевельнулось сомнение, но на сей раз ее тревожил другой аспект их с Эйдрианом отношений. Как она только могла всерьез рассуждать о возможности встречаться с таким сногсшибательным, наделенным мощной природной харизмой красавцем? В отношениях с мужчинами Джеки никогда не испытывала никаких комплексов, но ведь Эйдриан не какой-то там среднестатистический мужчина, каких вокруг пруд пруди. Неужели ей охота постоянно с кем-то конкурировать? А как насчет верности? Джеки всегда помнила, что мужчины полигамны по своей природе. А как может хранить верность мужчина, перед которым все женщины буквально падают?

Надо быть полной дурой, чтобы связаться с таким.

Так отчего ж ей никак не удается выбросить его из головы и так и тянет сказать ему «да»?

Передача закончилась, и появившиеся на экране ведущие в студии, поблагодарив корреспондента за репортаж с Жемчужного острова, перешли к другому сюжету. Совершенно подавленная, Джеки выключила телевизор.

Сияющий от радости Тай с улыбкой повернулся к ней:

— Ну уж если после такой передачи билеты не разлетятся в момент, то я не знаю, что тогда.

— Да, репортаж хороший, — мрачно кивнула Джеки.

— Ну? — Тай пристально взглянул на нее. — А почему тогда у тебя такое обеспокоенное лицо?

— Ты о чем? Я спокойна. — Джеки принялась аккуратно складывать разбросанные на старом сундуке журналы по судоходству. — Я просто в восторге: наш корабль показали, его название упомянули, а о нас ни словом не обмолвились. Что может быть лучше?

— Я не о передаче говорю. Ты последние две недели что-то все хандришь. — Тай посмотрел на телевизор, а потом снова перевел взгляд на Джеки. — У вас с Эйдрианом, как я погляжу, что-то не ладится?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Джеки схватила свою пустую кружку и пошла в камбуз. — Между нами ничего нет.

— Меня не проведешь, Джеки. — Тай проследовал за ней к кофеварке. — Я за вами обоими приглядываю. Он хочет тебя, а ты — его.

— Да, мы оба здоровые, нормальные люди со всеми своими естественными потребностями. И что из того?

— Естественные потребности? Он это так называет?

— Да не знаю я, как он это называет! — Джеки потерла лицо ладонями, вспоминая выражение Эйдриана, когда тот сказал, что все это перестало для него быть развлечением и игрой. — Я сбита с толку.

— Ну, так поделись со мной. — Тай облокотился о стойку. — Расскажи, что тебя сбивает с толку.

Джеки, признав свое поражение, опустила плечи.

— Эйдриан хочет, чтобы мы встречались.

— А ты этого не хочешь?

— Я не знаю, чего хочу. Но знаю, чего не хочу — чтобы наше предприятие заглохло. Не хочу потерять шхуну. Не хочу переезжать на другое место и все начинать с нуля.

— И ты об этом думаешь сейчас, когда у нас пошло дело с круизами?

Джеки взяла кофейник, чтобы налить себе кофе. Только нового повторения того спора, который состоялся у них осенью, ей сейчас и не хватало. Рука дрогнула, горячий кофе пролился на стойку, и Джеки, чертыхнувшись, поставила кофейник на место.

— Ладно, так и быть, придется тебе все рассказать, никуда не денешься.

— А! — воскликнул Тай. — Стало быть, мои подозрения не напрасны. Хоть ты и давала слово от меня никогда ничего не таить, дела, выходит, обстоят хуже, чем ты говорила.

— Они обстояли хуже. — Джеки робко подняла на него глаза. — Сейчас все идет на лад. Честное слово. Именно поэтому я и боюсь все испортить. Правда, очень может быть, я это уже сделала.

— Как так?

Джеки уставилась в свою кружку.

— Эйдриан на меня ужасно злится.

— Из-за того, что ты сказала, будто не хочешь его?

— Я хочу его. Но я не хочу расхлебывать кашу, когда он наиграется со мной и меня бросит.

— С чего ты взяла, что все получится именно так?

— Ох, Тай, оставь, ради Бога! Когда, скажи на милость, у меня все складывалось так, как надо?

— Ты права, но чаще всего в этом виновата ты сама.

— Что? — Джеки уставилась на Тая.

— Ты всегда выбирала не того, кого нужно. Либо это были мужчины такие же безответственные, как твой отец, либо совсем никчемные, которым ты позволяла топтать себя ногами. А потому не мудрено, что они предавали тебя, моя девочка. Эйдриан Синклер — первый достойный мужчина, встретившийся на твоем пути, и если ты не дашь ему шанс, будешь дурой.

Джеки стояла неподвижно, осмысливая его слова.

— Я что, по-твоему, должна связаться с Эйдрианом, несмотря на то, что это может испортить все дело?

— Сама ж говоришь, что он бесится. Так что ты тогда теряешь? Ты только смотри не томи его шибко долго. В этом деле, как говорится, «промедление смерти подобно». Смотри не потеряй все из-за своей нерешительности.

А ведь так случилось с Маргаритой, которой не хватило смелости слепо и безоглядно поверить в то, что на сей раз судьба улыбнется ей, и в результате она потеряла все.

— Да, но… — Джеки с трудом сглотнула. — Вдруг ничего не выйдет?

— Вдруг не выйдет, говоришь? — Тай пожал могучими плечами. — И что с того? — Закончив этим вопросом свои мудрые рассуждения, он налил себе кофе и направился к главному люку.

Пораженная житейской простотой его слов, Джеки осталась стоять на месте. «Ну, — спросила она себя, — и что такого, если ничего не выйдет?» Не умрет же она, в самом деле, после этого?

Нет.

Станет ли ее бизнес после этого еще более нестабильным, чем был до сих пор?

Нет.

Неужели это так подкосит ее, что она не сумеет после этого выжить?

Зазвонивший мобильный телефон отвлек Джеки от этих размышлений, и ей пришлось ответить.

— Круизы «Пиратское счастье».

— Это тот самый корабль, который сегодня утром показывали по телевизору? — послышался женский голос.

— Да, тот самый.

Звонившая дама рассыпалась в комплиментах, восторгаясь красотой шхуны, а потом попросила прислать ей проспект. Женщина оказалась первой из множества потенциальных клиентов, заинтересовавшихся экскурсиями. Они затем звонили в течение всего дня, чтобы получить более подробную информацию о том, как приобрести билеты на круиз. Ближе к вечеру Джеки позвонила в гостиницу, и взволнованная Рори сообщила ей, что отель забит до отказа.

— Как здорово! — воскликнула Рори. — Я знала, что все окупится, но такого успеха не ожидала. Причем так скоро!

— Я тоже, — сказала Джеки, которую тоже переполняли чувства.

— Держу пари, у тебя уже к концу этой недели все каюты на апрель будут забронированы.

— Не знаю. Я уж и тому рада, что билеты на предыдущий круиз разошлись на ура. О том, что будет дальше, я заранее поостереглась бы говорить.

— А я уверена, что так и будет, — настойчиво повторила Рори. — Ну, назови, назови свою ставку.

— Я пас, — рассмеялась Джеки. — Мне хватает ума не спорить с женщиной, которая, скорее всего вообще никогда не проигрывала.

— Сама ты тоже в данном случае ничего не теряешь: не распродашь билеты — выиграешь пари.

— Жаль, не все в жизни бывает именно так.

— Так бывает, когда ты все делаешь для того, чтобы исполнилась твоя заветная мечта.

«Я люблю тебя, Рори», — сказала про себя Джеки, завидуя ее вере в жизнь и одновременно радуясь, что у нее есть теперь такой друг.

— Ну хорошо, ставлю… пять долларов на то, что нам не распродать всего до конца.

— Ставка неважная. Давай лучше заменим ее на бутылку шампанского. Когда приедешь, мы устроим праздничный обед.

— Вы все праздники отмечаете с шампанским?

— Конечно. И оттого, насколько успешно благодаря рекламе у нас пойдет дело, будет зависеть количество тостов.

Вспомнив о передаче, Джеки решила поинтересоваться, какого Эйдриан о ней мнения. Этот вопрос стал бы замечательным поводом для того, чтобы расспросить о нем. Она уже было открыла рот, но слова застряли у нее в горле.

— Ну ладно, давай, мне пора, — опомнилась Рори. — Звонят подругой линии. Увидимся на следующей неделе. С тебя бутылка шампанского.

Рори дала отбой, и Джеки безмолвно уставилась на телефон. Черт побери! Еще одна возможность упущена! Проклятая нерешительность! Джеки ненавидела, когда Тай оказывался прав, а прав он был почти всегда. Но прав ли он в данном случае, толкая ее в объятия Эйдриана? Как бы то ни было, а до начала следующей недели ей придется принять для себя какое-то решение.

Джеки резко выдохнула воздух: мысль о скорой встрече с Эйдрианом воодушевила ее и вместе с тем привела в ужас.

В день отправления шхуны в круиз, где праздновался Марди-Гра, Эйдриан вызвался помочь Эллисон накрыть столы на веранде. Программа круиза, как и в прошлый раз, предусматривала послеполуденный чай для прибывших гостей, а затем, вечером, более существенное угощение. Туристам, ко всему прочему, было решено предложить бесплатный транспорт в Галвестон, чтобы люди могли съездить в Новый Орлеан, где празднование Марди-Гра в исторической части города проводилось с особым размахом.

У Эйдриана была уйма своих дел, однако он не мог устоять перед искушением увидеть Джеки… пусть издалека. Желание увидеть ее оказалось таким навязчивым, что это повлияло на его настроение: Эйдриан стал раздражительным и замкнутым. Он вспомнил, как Джеки перед отъездом спросила его, случалось ли с ним такое, чтобы он когда-нибудь не получал желаемого. И вот теперь у него возникло ощущение, что он скоро обретет подобный опыт.

Откуда-то издалекадо Эйдриана долетели звуки калипсо, и он, подняв голову, увидел «Пиратское счастье» — шхуна входила в бухту. Ветер надувал паруса, и она, рассекая волны, приближалась к берегу.

— Вот и они, — объявила Эллисон, вглядываясь в даль. Она подошла к перилам и поднесла руку к глазам, загораживаясь от солнца. Постояльцы гостиницы, отдыхавшие на пляже, приподнялись на расстеленных на песке полотенцах. Даже бригада Карла на некоторое время прервала работы. Присоединившись к Элли, стоявшей у перил, Эйдриан наблюдал за суетой на корабле: одни матросы спешно карабкались вверх по снастям, а другие спускали на воду катер, чтобы помочь Судну причалить к берегу и пришвартоваться.

Эйдриан различил на квартердеке фигурку Джеки и еле удержался, чтобы не ринуться вниз к пристани и самому не встретить ее. Однако он решил, как можно дольше не беспокоить ее, пока она не решит все как следует для себя. И если она действительно хочет довольствоваться только дружбой, придется с уважением отнестись к ее пожеланию.

Но, черт возьми! Как же его все-таки тянуло подойти к ней и как-нибудь уговорить, убедить, умаслить — словом, всеми правдами и неправдами заставить ее принять его предложение. Ну, зачем ко всему нужно подходить так серьезно и непременно строить планы на будущее? Ну почему нельзя жить настоящим, плыть по течению? Пусть все бы шло своим чередом.

Корабль пришвартовался к пристани, и Джеки вперила глаза прямо в особняк. С такого расстояния Эйдриан не мог разобрать выражения ее лица, но понял, что она его заметила. Внутри у него зашевелилось желание.

Когда Эйдриан, выйдя из гостиницы, направился вниз по лесной дорожке к своему дому, уже стемнело. Как и положено, в праздник Марди-Гра, веселье на корабле, откуда доносились музыка и смех, было в полном разгаре. Эйдриан, не останавливаясь, бросил взгляд в сторону зарослей деревьев, сквозь которые проглядывала ярко освещенная шхуна. Интересно, Джеки на палубе, наблюдает за своими матросами или скрылась у себя в каюте?

Весь вечер Эйдриан все надеялся увидеть ее и поэтому беспокойно вскидывал глаза всякий раз, как только открывалась дверь кухни. Но Джеки не появилась, и ему оставалось только гадать, насколько их отношения пострадали по его милости. Неуверенность в себе никогда раньше не мучила Эйдриана, это было новое для него чувство, от которого, как он уже понял, удовольствия мало. Он всегда решал судьбу отношений с женщинами единолично, на свое усмотрение и не знал, как другие мужчины справляются со своей неуверенностью.

Поднявшись на веранду, Эйдриан боковым зрением уловил на ней какое-то движение. Он обернулся с ощущением дежа-вю как раз в тот момент, когда из темноты вышла Джеки. Ее фигура в сумерках была едва различима. Настроение Эйдриана мгновенно поправилось.

— Привет, — бросила ему Джеки, сплетая и расплетая пальцы.

— Привет. — Эйдриан постарался умерить свою радость, не давая надежде окрылить себя. Ведь, в конце концов, Джеки могла прийти только для того, чтобы еще раз произнести свою пресловутую речь под названием «Давай останемся друзьями».

Джеки шагнула навстречу и очутилась в освещенном фонарем пространстве. Когда Эйдриан увидел, во что она одета, его сердце забилось в волнении: на Джеки было коротенькое платьице на бретелях с каким-то тропическим узором и завязанный на бедрах поверх платья платок.

Эйдриан скользнул взглядом вниз по ее загорелым ногам и уперся глазами в тот самый браслет на лодыжке, который так волновал его, и в сандалии на плоской подошве. Тот факт, что в гардеробе Джеки имеется платье, несказанно удивил Эйдриана. А то, что она надела его сейчас, заронило в его душу надежду. Платье, бесспорно, хороший знак.

— Я… э-э… — Она расправила ладонью ткань на бедрах. — Я надеюсь, ты не против, что я ждала тебя здесь.

— Нет. Ни в коем случае. — Эйдриан умолк, опасаясь сморозить какую-нибудь глупость вроде: «Означает ли это, что ты хочешь со мной спать?»

— Можно мне войти?

— Конечно, входи! — Он некоторое время возился с ключами, но дверь все же открыл. Он вошел первым и включил торшер возле дивана. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— А не осталось ли у тебя, случайно, того калуа?

— Осталось. — Вернувшись в гостиную с двумя бокалами в руках, Эйдриан обнаружил, что Джеки стоит, обхватив себя руками. — Тебе холодно?

— Нет, я… — Она уронила руки. — Нет. — Эйдриан протянул ей бокал.

— Спор с Рори, как я понимаю, ты проиграла.

— Да. Хочешь — верь, хочешь — нет, а все билеты на апрельский круиз разошлись. Полагаю, мы отпразднуем это завтра?

— Там же. Те же.

— С нетерпением жду этого момента. Мне очень нравятся ваши семейные сборища.

— Итак. — Эйдриан бросил взгляд на диван, и при мысли о петтинге его сердце неистово забилось. — Может, присядем?

— Нет, я… — нахмурившись, уставилась в свой бокал. — Я должна кое-что сказать тебе, и хочу сделать это поскорее, чтобы узнать, как ты отреагируешь. Я даже садиться не буду, на тот случай, если мне вдруг нужно будет сразу уйти…

— Так быстрее убежать?

— Точно.

— Хорошо. — Эйдриан приготовился еще раз выслушать отказ. — Что ты хочешь сказать?

— Прежде всего… — заговорила она чуть слышным голосом. — Ты на меня еще злишься?

— Джеки… — Эйдриан судорожно искал что сказать. — Сказать правду, я в основном злился на себя. Мне не следовало так уж давить на тебя. Я тебя понимаю. Я с тобой не согласен, но я тебя понимаю.

— Тогда… — Джеки нервно стиснула бокал в руке. — У тебя еще не пропала охота…

— К чему-то большему, чем дружеские отношения? Джеки отрывисто кивнула.

— Господи Боже мой, ну конечно же, нет? — Эйдриан поставил бокал на край стола и приблизился к Джеки. Ее била дрожь, и он обнял ее открытые плечи. — Ты уверена, что не замерзла?

— В-все в порядке.

— Ты вся дрожишь.

— Мне не холодно, — прошептала Джеки. — Мне страшно.

— О, Джеки! — Сердце Эйдриана наполнилось нежностью. Опасаясь, как бы Джеки не уронила бокал, он высвободил его из ее руки и поставил рядом со своим, затем аккуратно прижал Джеки к себе. Она казалась ему маленькой и беззащитной. Ее голова едва касалась его плеча. Эйдриан взял ее руки, сжатые в кулаки, и, поднеся к своим губам, поцеловал. — Не нужно ничего бояться. Я тебе никогда не сделаю больно.

— Я знаю, что ты не хочешь этого делать. — Джеки подняла на него глаза. — Люди всегда дают обещания с намерением выполнить их. Вот только сдержать их не всегда бывает легко. Но ничего. — Ее руки, разжавшись, заскользили по его лицу. И одно это легкое прикосновение заставило его трепетать. — Я достаточно сильная, чтобы справиться с последствиями.

— Ты очень сильная. — Эйдриан поцеловал каждую из ее ладоней. Ему хотелось прижать ее к себе, почувствовать ее тело в своих руках. Он не хотел, как в прошлый раз, когда они спешили удовлетворить свою страсть, торопить события. Взяв ее лицо в свои руки, Эйдриан решил, что на сей раз, будет смаковать каждую минуту, упиваться каждым ощущением. — Только не жалуйся, что я с тобой слишком мягок.

Эйдриан приблизил свои губы к ее губам, к ее лицу, черты которого сейчас смягчились. Она обвила его руками за шею, и он медленно, прижимая ее к себе, начал целовать ее.

Не прерывая поцелуй, Эйдриан подхватил Джеки на руки и мимо дивана двинулся в спальню. Опершись коленом о кровать, он опустил Джеки на постель. Раздевая ее и раздеваясь сам, он снова и снова прикасался к ее губам.

Он лег в постель, и Джеки с радостью заключила его в объятия. Их тела наконец-то соединились. Эйдриан прижал ладонь к ее горячему нежному животу, и Джеки соблазнительно выгнулась, привлекая его внимание к своей крепкой груди, тонкой талии, к ожидавшим его бедрам.

Эйдриан заглянул Джеки в глаза и улыбнулся.

— Каждую ночь, — проговорил он, привлекая ее к себе, — весь последний месяц я представлял тебя здесь, со мной. Воображал, будто прикасаюсь к тебе. — Его ладонь прошлась по ее бедру, спустилась вниз по ноге. — Как доставляю тебе удовольствие. — Он скользнул рукой к внутренней стороне ее бедра и стал подниматься вверх. — Как заставляю тебя стонать от наслаждения.

— Я тоже мечтала о тебе. — Джеки, вздохнув, прикрыла глаза и слегка раздвинула ноги, поощряя его ласки.

Сегодня ночью, решила Джеки, она не станет докучать ему вопросами, она просто будет любить его.

Рука Эйдриана поднялась вверх, едва коснулась кончиками пальцев темных завитков.

— Ты так это себе представляла?

— Да. — Джеки выгнулась навстречу. Внутри у нее разгорался огонь. Но Эйдриан лишь перевернул руку и тыльной стороной ладони дотронулся до ее завитков. — Пожалуйста, касайся меня.

— Как раз это я и собирался сделать. — Эйдриан улыбнулся и принялся прокладывать дорожку из поцелуев по ее животу.

Джеки снова стал сотрясать озноб, но на этот раз причиной тому было желание, охватившее ее: Эйдриан двинулся вверх, едва касаясь языком ее кожи, ее груди, словно дразня, не переставая легкими, как перышко, прикосновениями ласкать ее внизу. Джеки изогнулась, желая снова погрузиться в то безумное забвение, которое почувствовала с Эйдрианом в прошлый раз. Но он, судя по всему, спешить не собирался.

Желая большего, Джеки скользнула руками вниз по его спине, потом, слегка вонзившись в кожу ногтями, поднялась вверх в молчаливой просьбе о жаркой и стремительной страсти — взрыве физического удовлетворения.

Эйдриан, усмехнувшись, лег на нее, прижав к кровати тяжестью своего тела. Джеки улыбнулась в предвкушении, думая, что он возьмет ее прямо сейчас, не медля, и положит конец долгим неделям ее томления. Но он удивил ее, взяв за запястья и пригвоздив их по обе стороны от ее головы. В нависших над ней глазах она увидела медленно тлеющий огонь страсти.

— Ты торопишь меня?

— Я хочу тебя. — Джеки стиснула его бока бедрами, стремясь унять кипевший у нее внутри жар нетерпения.

— Ты чересчур требовательна, — мягко попенял ей Эйдриан, легко коснувшись губами ее губ.

Джеки приподняла голову, желая углубить поцелуй, но Эйдриан отстранился. Она снова уронила голову на подушку, и он, издав смешок, слегка прикусил ее нижнюю губу.

— На сей раз все будет по-моему. Я хочу доставить тебе удовольствие. И… я хочу, чтобы ты позволила мне это сделать.

Джеки нахмурилась, уловив в голосе Эйдриана угрожающую нотку. Он выпустил ее запястья, стал спускаться вниз по ее телу и, задержавшись у ее груди, стал терзать ее легкими прикосновениями языка. Соски Джеки напряглись, превратившись в твердые наконечники, и она застонала.

— М-м, а ты чувствительная, — заметил Эйдриан.

— Да. — Джеки, снова выгнувшись, подалась к нему навстречу всем телом, страстно желая поцеловать его. — Еще.

— Опять требуешь? — Эйдриан сердито взглянул на нее. — Мне что, связать тебя?

Джеки вздрогнула при этой мысли и отрицательно покачала головой.

— Тогда расслабься и предоставь инициативу мне. Не надо спешить, ведь так гораздо интереснее.

«И страшнее тоже, — хотелось сказать Джеки. — Когда все происходит быстро, ничему, кроме физических ощущений, нет места».

— Доверься мне, — сказал Эйдриан, словно прочитал в ее глазах эти мысли. — Предоставь мне свободу действий.

Решив делать все только по-своему, он наклонил голову и снова принялся легкими прикосновениями губ и языка ласкать ее грудь. Они оба знали, что он способен довести ее до оргазма одним лишь языком. Но Эйдриан, не дотронувшись до ее сосков, скользнул рукой по ее животу к изнывающему от томления лону. Джеки просто застонала от досады. Она, начав извиваться под ним, приподняла бедра.

— Лежи смирно, — предупредил Эйдриан и предостерегающе прикусил один из ее сосков зубами.

Дыхание Джеки прервалось. Своим изящным длинным пальцем Эйдриан медленно скользнул в ее плоть, и Джеки застыла. Из ее груди вырвался стон, тело сделалось безвольным, ее ноги ослабли, а голова откинулась на подушку.

Причудливая смесь разнообразных ощущений, которые было невозможно отделить одно от другого, вихрем закружила ее. Губы Эйдриана ласкали ее грудь, его рука — ее жаркое лоно. Сосредоточившись и призвав на помощь все свое искусство любви, Эйдриан постепенно овладевал ситуацией, и Джеки наконец оставила сопротивление и отдалась ему полностью.

Какой-то невидимый, сжимавший где-то внутри ее эмоции кулак разжался, и чувства хлынули могучим потоком, завершившись ослепляющей вспышкой, в которой слились одновременно и страсть, и боль. Все отступило на задний план, и Джеки в пароксизме наслаждения оторвалась от постели. Она замерла на мгновение, потом медленно, с широко раскрытыми глазами, опустилась назад.

Эйдриан, с улыбкой взирая на нее, устроился сверху. Джеки, потрясенная только что испытанными ощущениями, ответила ему пристальным взглядом. Именно этого добивался Эйдриан, требуя от Джеки предоставить ему свободу действий. Исчезло все то, что сковывало ее, остались лишь истинные потребности, желания и устремления всей ее жизни.

Эйдриан припал к ее губам, прижимаясь к ней всем телом, и тут же почувствовал объятия Джеки, которые она не размыкала все время их бесконечно длившегося поцелуя. Их тела двигались в ритме, постепенно приближаясь к общей цели. На этот раз они достигли высшей точки одновременно и замерли, крепко вцепившись друг в друга, ощущая, как по их телам пробегают последние судороги наслаждения.

Медленно тело Эйдриана начало расслабляться. Джеки не выпускала его из объятий, потрясенная новизной ощущений, создаваемой не только физической, но и душевной близостью.

Эйдриан приподнял голову и улыбнулся, однако увидел слезы в глазах Джеки, и улыбка тотчас исчезла с его лица.

«Прости, — хотелось ей сказать ему. — Я к этому не привыкла».

Его лицо смягчилось, озарившись пониманием, и он тут же сверкнул самодовольной улыбкой.

— Вот видишь, я же говорил тебе, что так интереснее. Тебе нет необходимости все постоянно держать под контролем.

— Интереснее? — Джеки чуть не сказала, что это не совсем подходящее слово. Было страшно, но и захватывающе тоже. А еще — нежно. И приятно.

— Больше удовольствия? — спросил Эйдриан с озорной смешинкой в глазах.

Джеки благодарно улыбнулась в ответ, удивляясь его способности поднимать ей настроение.

— Возможно.

— Ну ладно, если ты еще не раздумала верховодить… — он с тяжким вздохом перевернулся на спину, — то я с удовольствием полежу спокойно, пока ты будешь меня возбуждать.

— Может, отдохнем минуточку? — Эйдриан, посмеиваясь, притянул ее к себе.

— Ну, вот видишь, оказывается, ты не такая уж сильная. Джеки положила голову ему на плечо, готовая согласиться с ним. На самом деле никакая она не сильная.

 

Глава 20

Эйдриан одевался в темноте, стараясь делать это как можно тише, чтобы не разбудить Джеки. Ему пришло в голову оставить ей записку с пожеланием доброго утра и предложением чувствовать себя как дома. Но, в конце концов, он так и не смог уйти, не поцеловав ее на прощание. Он приблизился к кровати, где она лежала, уютно свернувшись калачиком в смятых простынях. Ее лицо во сне было безмятежно.

Упершись руками в подушку по обе стороны от ее головы, Эйдриан склонился над ней и легко коснулся губами ее щеки. Джеки что-то недовольно пробормотала, но не проснулась и только еще глубже зарылась в подушку.

— Просыпайся, соня, — шепнул Эйдриан, теребя губами ее щеку. — Мне нужно попрощаться с тобой.

В ответ снова последовало невнятное бормотание и взмах руки.

—Джеки, — нежно протянул Эйдриан, поцеловав ее в другую щеку. Однако Джеки не желала просыпаться, и тогда он отстранился и замер, вглядываясь в ее лицо. Наверное, записка все же лучше. Пожалуй, это будет более деликатно. В эту минуту Джеки сладко вздохнула, и улыбке, которая появилась на ее губах, противостоять было невозможно.

Эйдриан приблизил свои губы к ее роскошным губам, стремясь попробовать их на вкус, и своими ласками заставил их в конце концов ответить. Со стоном обвив его за шею, Джеки всем телом подалась ему навстречу, напомнив, что она лежит под одеялом обнаженная и теплая.

Стоило Эйдриану только подумать о том, чтобы снова забраться к ней в постель, пробежать руками по этой гладкой коже, исследуя каждую впадинку и каждый ее изгиб, как его тело напряглось. Язык Джеки проник ему в рот, и Эйдриан, откинув голову, бросил взгляд на часы, стоявшие на тумбочке. У него оставалось минут десять до того момента, когда Рорис и Элли придут в кухню помогать ему с завтраком.

Эйдриан прервал поцелуй, скользнув губами по шее Джеки.

— Мне нужно идти, любовь моя. Я просто хотел попрощаться. Выспись, как следует. Увидимся после завтрака.

— М-м, нет, — пробормотала Джеки, крепче сжимая его в объятиях. Простыни сползли, обнажив ее грудь. — Останься.

— Не могу. Пора на работу. — И, тем не менее, он все же задержал ладонь на ее нежной и чувствительной груди, большим пальцем поглаживая сосок. Из горла Джеки вырвался стон, сразу же напомнив Эйдриану прошедшую жаркую ночь. Он позволил себе последнее удовольствие — еще раз поцеловал ее. Но прервать этот поцелуй у них не было сил.

Руки Джеки скользнули вниз по его спине. Она потянула его за край футболки. Эйдриан поднял голову.

— Я, правда, должен идти.

— Одежда, — ворчливо, с явным недовольством в голосе буркнула Джеки. Она сумела проникнуть рукой ему под майку и принялась ласкать его стремительно наливавшееся жаром тело. Эйдриан снова бросил взгляд на часы, подумав о том, что хлеб уже нужно ставить в духовку.

Джеки ласкала его шею губами, и Эйдриан почувствовал, как у него участился пульс.

— Останься.

— Не могу — опоздаю, — пытался урезонить ее Эйдриан. Правда, дорога до гостиницы занимала у него всего лишь пять минут, а если пойти быстрым шагом — и того меньше, за три можно дойти.

— Опоздаешь, — слабым эхом отозвалась Джеки, поглаживая ладонями его живот. В тишине комнаты послышался звук расстегиваемой молнии…

В первый раз за все время с момента открытия гостиницы Эйдриан опоздал на работу. Когда он, что-то весело насвистывая, появился в кухне, Эллисон, обернувшись, удивленно вскинула бровь.

— Твоя хандра, как я понимаю, закончилась? — спросила она.

— Можно и так сказать, — рассмеялся Эйдриан. По крайней мере, он на это надеялся!

Когда Джеки проснулась, спальня была залита солнечным светом. Резко вскочив, она посмотрела на часы и успокоилась: только восемь. Не так поздно, как она думала. Но все же надо одеваться и возвращаться на корабль. Тай, конечно, догадается, что она ночевала в другом месте, но все остальные, если повезет, подумают, будто она возвращается с завтрака в гостинице.

Взяв в руки свое платье, Джеки покраснела: ей вспомнилось, как внимателен был к ней Эйдриан прошлой ночью. Как нравилось ему держать ее в своих объятиях. Даже когда они, утомленные любовью, просто разговаривали или дремали лежа, он продолжал нежно прижимать ее к себе. Те немногие мужчины, с которыми Джеки была близка, либо спешили поскорее вскочить с постели, либо отодвигались на свою половину, чтобы им не мешали спать. Другое дело Эйдриан. Он явно любил всякие нежности. И любил поиграть. Он то смешил ее, то заставлял стонать от возбуждения.

Эти приятные воспоминания вызвали у Джеки улыбку. Такое трепетное к ней отношение мужчины было для нее в новинку, и этот новый опыт пришелся ей по вкусу. Она чувствовала себя любимой.

Но внезапно ее светлое настроение нарушила, откуда ни возьмись ворвавшаяся в ее воображение картина — Эйдриан с другой женщиной в постели. Интересно, он всех своих возлюбленных обнимал так нежно?

Скорее всего, так оно и было, ведь он легко привязывается к людям. Но что ж с того? Это ничуть не умаляет его внимания по отношению к ней.

Джеки отмахнулась от неприятной мысли и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. У Эйдриана в жизни, безусловно, было много женщин. И думать о них — только лишний раз себя расстраивать. Гораздо лучше просто жить настоящим и наслаждаться каждой проведенной с ним минутой, не гадая о том, сколько это продлится.

Выйдя из дома, Джеки отправилась вниз по ведущей к берегу тропе, а через некоторое время оказалась перед бунгало Карла. С веранды по лестнице спускалась группа водолазов. Возбужденно разговаривая, они, повернувшись к Джеки спиной, направились к берегу. Джеки позавидовала их сплоченности и тому, что они участвуют в проекте. Она остановилась в тени, пропуская группу вперед: тащиться рядом с ними, чувствуя себя чужой, ей не хотелось.

Именно в этот момент на веранду вышел Карл.

— Дэнни! Вы не могли бы задержаться? Мне нужно с вам переговорить.

Вся группа разом остановилась. Люди обернулись, тревожно переглядываясь. В основном это были совсем молодые люди, и Джеки сразу же угадала в них студентов-археологов. Один из них, однако, был старше остальных и показался ей смутно знакомым — невысокий, сухопарый, с лысиной в окаймлении черных волос.

— Само собой, шеф. В чем дело?

— Все остальные могут идти, — сказал Карл без выражения. Группа с нескрываемым облегчением подчинилась. Когда все исчезли за поворотом, Карл обратился к оставшемуся в одиночестве, поднимавшемуся по лестнице на веранду мужчине: — Вы сегодня опоздали на собрание, у вас на это была какая-то особая причина?

— У меня небольшая проблема с машиной. Так, ерунда.

— Вообще-то, это совсем не ерунда, потому что это уже пятое по счету собрание, на которое вы опаздываете.

— Что ж я могу поделать, если у меня машина сломалась?

— У вас, я вижу, всегда находится какая-то объективная причина, никак от вас не зависящая. Приглашая вас для работы в этом проекте, я надеялся найти в вас профессионала, способного наставлять более молодых водолазов. А на поверку выходит, вы сами нуждаетесь в контроле.

— Это просто чепуха! — возмутился мужчина. И тут Джеки его наконец узнала. Это был один из тех пьяниц, которого она несколько раз видела вместе с отцом в портовых барах. — Я здесь один из лучших водолазов. Спросите любого.

— Я, признаться, наводил о вас справки. Вы действительно хороший водолаз. Но у вас отсутствует понятие времени, и вы не отдаете себе отчета, какие неудобства доставляете другим.

— Выдумки!

— А сегодня утром, пока мы все вас ждали, я услышал от одного студента нечто такое, что у меня вызвало тревогу, при работе с землечерпалкой у вас отлетела сетка, а вы даже не заметили этого, пока вам не указал на это один из водолазов.

— А в чем я виноват, если эти молокососы не знают, как ее правильно укреплять?

— Такое может случиться, если не удосужиться проверить оборудование перед его использованием. — Карл с мрачным видом разочарованно покачал головой. — Я предполагал, что вы один из лидеров команды, а вы допускаете такие недопустимые оплошности.

— Повторяю вам: это не моя вина.

— Дэнни… — Карл потер лицо. — Я слишком долго мирился с вашей расхлябанностью, но на это я закрыть глаза не могу. Землечерпалка, с которой вы вчера работали, довольно большая, и без сетки у выходного отверстия вы могли упустить бог знает, сколько артефактов и похоронить их в заливе, где они, возможно, уже навсегда будут утеряны.

— Но я ничего не упустил. Я знаю, что делаю.

— Нет, не знаете. Я собираюсь отстранить вас от работы.

— Вы не можете этого сделать! — Худое лицо Дэнни опасно покраснело. — У меня контракт.

— И я его разрываю на основании вашей некомпетентности.

— А это мы еще посмотрим, когда я подам на вас в суд. — Дэнни повернулся к Карлу спиной, собираясь сбежать вниз по лестнице, но, заметив застывшую в тени Джеки, остановился. Смутившись, он залился краской, но вот она увидела по его глазам, что он узнал ее. Дэнни ухмыльнулся. — А вы что здесь делаете? Шпионите?

— Нет. Я… — Джеки посмотрела на Карла, перехватив его удивленный взгляд. — Я просто гуляю.

Дэнни снова обратился к Карлу:

— Только не говорите мне, будто собираетесь пригласить на работу ее.

Лицо Карла стало бесстрастным.

— Присутствие мисс Тейлор здесь вас не касается. На мой взгляд, вам лучше собрать свое снаряжение и убраться подобру-поздорову.

Дэнни еще раз напоследок смерил Джеки презрительным взглядом и поспешно зашагал вниз по тропе. Как видно, воспоминания о ее отце у него были не самыми теплыми. Но чему тут удивляться: друзья, которых повсюду заводил Бадди, всегда впоследствии становились его врагами.

С выражением спокойной терпимости, которую Джеки всегда в нем чувствовала, Карл повернулся к ней.

— Простите, — извинилась она. — Я не собиралась подслушивать.

Карл пожал плечами:

— На самом деле негодяй заслуживает того, чтобы почувствовать себя неловко. Хотя теперь мне не хватает человека.

— О! — Джеки хотела было предложить свою кандидатуру, но осеклась.

Одно долгое мгновение Карл наблюдал за ней.

— Ну, так как? Тебе еще не расхотелось заняться настоящей археологией?

— Нет! — Сердце подпрыгнуло в груди. — Но я смогу бывать здесь только пару дней в месяц.

— Сегодня у тебя есть время?

— Есть, но только до тринадцати ноль-ноль.

— Первое погружение будет через тридцать минут.

— Я буду готова! — Джеки протянула к нему руки. — Я только пройду с первым помощником вахтенное расписание, надену гидрокостюм и тут же вернусь к вам на пристань. — По-детски радуясь, Джеки бросилась бегом к кораблю. Несколько отдыхающих уже собрались, чтобы понаблюдать за работой на пирсе, где водолазы сейчас проверяли свое оборудование.

Джеки торопливо поднялась на борт, напугав Тая, сидевшего в кают-компании. Спешно пройдя с ним расписание вахт, она натянула гидрокостюм, схватила сумку со снаряжением и, задыхаясь, прибежала на пристань. Карл уже ждал ее в лодке, доставлявшей водолазов на рабочую платформу. Джеки пыталась держаться как можно более равнодушно, словно работа в этом проекте не была ее заветной мечтой, но улыбка, то и дело смягчавшая суровое лицо Карла, говорила, что обмануть его невозможно. Она молилась, чтобы ее волнение хотя бы не сделало ее неуклюжей.

Когда они добрались до платформы, взгляды всех присутствующих обратились на нее.

— Дэнни с нами больше не работает, — буднично, как ни в чем не бывало, объявил Карл. Новость, судя по всему, никого не удивила. — Это Джеки Тейлор, капитан «Пиратского счастья». Она согласилась сегодня заменить его. Джеки, это Сэм. Будешь работать с ним в паре.

Молодой человек с рыжеватыми, цвета песка, волосами и приветливым взглядом сделал шаг навстречу, чтобы пожать ей руку.

— Мы все восхищаемся вашим кораблем. Вы нам его покажете?

— Конечно. — Джеки покраснела от удовольствия. — В любое время.

— Ну ладно, теперь к делу. — Карл склонился над картой зоны погружения. — Джеки, раз ты сегодня утром не присутствовала на нашем собрании, позволь коротко повторить тебе наш план на сегодня. Мы достаточно расчистили кормовую часть, чтобы можно было добраться до капитанской каюты. Пороховницы, к сожалению, мы, как надеялись, не обнаружили.

— Вы сказали об этом Синклерам? — спросила Джеки.

— Сказали только то, что расширяем зону поисков. Мы исходим из версии о том, что пороховницу могло взрывной волной отбросить далеко от судна. — Карл прочертил пальцем по карте. — По линии обломков мы пытаемся установить, какой курс держало судно в момент затопления. Мы с Понтером сегодня работаем с землечерпалкой.

Один из мужчин постарше, крупный, нордической внешности, кивнул.

— Тони с Сандрой останутся работать здесь, на платформе. Вы с Сэмом будете работать в капитанской каюте. Там может оказаться пороховница. Однако с исторической точки зрения эта каюта сама по себе сокровище.

— Вот как? — удивилась Джеки.

— Все, что было покрыто илом, сохранилось в первозданном виде. Это все равно, что найти герметически закрытое вместилище времен Гражданской войны. Бумаги, кожа, дерево, ткань — все цело и невредимо. Я хочу, чтобы особое внимание вы обратили на письменный стол и, прежде чем поднимать веши на поверхность, сперва составили опись содержимого каждого ящика.

— Да, сэр, — кивнула Джеки.

— И потом, — улыбнулся Карл, — кому, как не родственнице капитана Кингсли, разбирать его стол.

— Вы родственница Джека Кингсли? — переспросил Сэм. Джеки кивнула, заметив, как загорелись у некоторых глаза.

— Вот здорово! — обрадовался Сэм. — Вы скоро побываете в его каюте. Мистер Райдер прав, она превосходно сохранилась, в первозданном виде. И такое ощущение, будто она обитаема.

— Вопросы есть? — обратился ко всем Карл. Присутствующие покачали головами. — Ну и отлично. Тогда погружаемся.

Джеки с Сэмом нырнули последними, поскольку ему пришлось объяснить Джеки принцип каталогизирования найденных предметов. Наконец они оказались под водой и стали спускаться почти отвесно: платформа стояла на якоре совсем рядом с затонувшим кораблем.

Приблизившись к нему, Джеки с изумлением увидела, сколько ила было откачано со шхуны. Следуя за Сэмом, она проплыла над главной палубой и приготовилась к тому, что температура воды сейчас резко упадет, как в прошлый раз, но ничего подобного не произошло — вода была такой, какой и должна быть на глубине в шестьдесят футов. Осматриваясь по сторонам, она увидела обрывки пеньки, свисающие с кофель-нагелей вдоль леера. По периметру палубы были вырезаны орудийные порты, но пушек не было. Должно быть, решила Джеки, их уже подняли.

Они приблизились к люку, ведущему в жилые помещения командного состава, и направились внутрь его. Джеки поняла, что именно здесь погиб Джек, и сердце у нее затрепетало. Эта зона судна на удивление мало пострадала, хотя жалюзийные двери офицерских кают были почти сорваны с петель и свисали, образуя причудливые углы. Шаря лучом фонаря по сторонам, Джеки увидела, что работы для землечерпалки в этих помещениях еще достаточно.

Дверь в капитанскую каюту в конце прохода была открыта, и Джеки это удивило: ведь в соответствии с описаниями первого помощника капитана она осталась закрытой. По его словам, призрак тщетно снова и снова пытался открыть ее своей прозрачной рукой.

Сэм первым проскользнул в каюту. Джеки медленно вплыла за ним, в глубине души немного опасаясь, что странные ощущения, которые она испытала в прошлый раз, повторятся, но чувствовала только одно — удивление. Ей не верилось, что она в каюте Джека Кингсли.

Ил в поисках пороховницы был счищен, но пол, шкафы и пришпиленные к стене картины в рамах по-прежнему покрывал толстый слой грязи. Увидев колыхаемый течением полог над кроватью, Джеки почувствовала, как по спине пробежал холодок. Ком ила на полу оказался масляной лампой. Неужели с этим самым светильником он читал ночью?

Джеки подплыла к ряду иллюминаторов. Поверх зазубрин разбитых стекол проникал луч света: там работали Карл с Гюнтером.

«Ты здесь, Джек?» — мысленно спросила Джеки, но ничего особенного, как в прошлый раз, не почувствовала.

За разбитым стеклом вновь сверкнул луч фонаря. Джеки подплыла поближе и устремила взгляд вверх в темные воды залива. Может, с началом подводных раскопок дух Джека успокоился? А может, он где-то там, ищет свою пороховницу?

Внезапно прямо перед ней появился дельфин, который заглядывал в иллюминатор. Джеки отпрянула, испугавшись от неожиданности, но тут же развеселилась: дельфин наклонил голову, будто улыбался ей, а затем повернулся и умчался прочь.

Смеяться под водой нельзя, но Джеки повернула голову так, чтобы можно было поделиться своим восхищением с Сэмом. Он сделал большие глаза, точно хотел сказать, что дельфин — просто чудо, а потом жестом позвал ее приступать к работе.

 

Глава 21

Час пребывания под водой Джеки и Сэма закончился, и они,забравшись в лодку и греясь на солнышке, поплыли к пристани. После разбора капитанского стола на затонувшем корабле Джеки чувствовала себя опустошенной. Каждая новая находка приводила ее в радостное волнение, но мысль о том, что все это будет выставлено для широкого обозрения, была ей невыносима. Неужели человек после своей смерти не защищен от того, чтобы все, кому не лень, копались в его прошлой жизни? Нельзя сказать, чтобы хранившиеся в столе вещи носили настолько интимный характер, что показывать их посторонним было бы нескромно, но все-таки эти личные вещи не предназначались для посторонних глаз.

Самыми значительными с исторической точки зрения находками оказались декларации судовых грузов и вахтенный журнал. Кроме того, Джеки обнаружила изящный нож слоновой кости стойкой резьбой, пузырек для чернил и перья, медную пуговицу, вероятно, от сюртука капитана, и в нижнем, запертом на ключ, ящике — многочисленные пачки денег в разной валюте.

Прорыв блокады, наверное, был делом опасным, но платили за это, как видно, хорошие деньги.

— Джеки! — послышался женский голос, прервавший цепь ее размышлений.

Джеки подняла глаза и увидела на пирсе Рори, которая нетерпеливо махала ей рукой.

— Пора бы уж тебе прийти! — крикнула она ей. — Я жду тебя целую вечность.

Лодка ударилась о пирс напротив корабля, и Джеки вдруг охватила тревога.

— Что-то стряслось?

— Нет, но есть новости! — Лицо Рори озарилось радостной улыбкой. Джеки поднялась на пирс. — Я надеюсь, ты привезла шампанское, потому что у нас появился еще один повод для празднования. Важный-преважный!

— Что такое? — Обернувшись, Джеки взяла у Сэма акваланг.

— Вчера вечером наша тетя Вивиан — она известная актриса на Бродвее — присутствовала на вечеринке по случаю какой-то новой постановки, где познакомилась с той самой женщиной-продюсером, которая готовила о нас репортаж в передачу «Доброе утро, Америка». Она, правда, ушла с этой передачи и теперь работает на одном из кулинарных каналов. Слово за слово, они с тетей разговорились, и, когда выяснилось, чтоЭйдриан племянник Вив, эта женщина разразилась похвалами в его адрес и долго восторгалась его умением держаться перед камерой. В итоге ей в голову пришла идея предложить Эйдриану открыть свое кулинарное шоу!

— Не может быть! — Джеки бросила акваланг на пирс.

— Он все утро проговорил по телефону с тетей Вив, — продолжала Рори. — Она уже связала его со своим агентом, который считает, что у Эйдриана все получится, как нельзя лучше. Можешь себе представить? У Эйдриана свое кулинарное шоу! Разве это не здорово?

— Здорово, — бесцветным голосом повторила за ней Джеки, задумавшись, как это отразится на их отношениях, но тут же рассердилась на себя за это. Ей бы порадоваться за человека, вместо того чтобы гадать, чем это обернется для нее самой.

— В общем, — закончила Рори, — давай переодевайся, бери шампанское и приходи к нам праздновать. Тебя уже все ждут.

Расположившись в глубоком кресле в гостиной, Эйдриан одной рукой прижимал к уху телефонную трубку и пытался сквозь лай колли Сейди, которая выпрашивала у всех куски, расслышать женщину на другом конце провода. Эллисон зашикала на собаку, а Лорен завопила, требуя, чтобы отец поставил ее на пол. Подходящий фон для того, чтобы говорить убедительно, ничего не скажешь!

— Мне все это необходимо обсудить со своими родственниками, — сказал Эйдриан, чувствуя головокружение от стремительности, с которой развивались события. — Я должен буду отлучиться из гостиницы на три недели, а это срок немалый.

— Привет, Джеки! — послышался голос Эллисон. Эйдриан поднял голову и увидел на нижней ступеньке лестницы Джеки.

Всю его нервозность при ее появлении как рукой сняло. По телу распространилось тепло. Он даже не сознавал до этого, в каком пребывал напряжении. Эйдриан поманил Джеки рукой, слушая Еву Филлипс, которая продолжала знакомить его с концепцией шоу.

— Да, мне нравится идея сосредоточиться на меню бранна, — согласился он. — Это отличная привязка к нашей гостинице типа «постель и завтрак».

Джеки передала Рори принесенную бутылку шампанского и, решив устроиться на диване, хотела проскользнуть мимо Эйдриана, но он поймал ее за руку и потянул к себе. Потеряв равновесие, Джеки упала прямо ему на колени.

— Эйдриан… — шепнула она, опасливо оглядываясь на его родственников. Эйдриан заметил, как сестры, не прекращая суетиться вокруг стола, обменялись улыбками.

Джеки попыталась высвободиться, но он удержал ее свободной рукой.

— Я, если честно, еще не принял решения о переезде в Лос-Анджелес. Мне нужно подумать.

Услышав об этом, Джеки замерла, сделав большие глаза.

— Да, понимаю, — проговорил Эйдриан в трубку. — Я просто не вижу, почему передачу нельзя снимать в гостинице. В прошлый раз вы, кажется, нашли обстановку здесь вполне подходящей для съемок.

Собеседница Эйдриана с жаром начала возражать, и ему пришлось отвлечься от созерцания Джеки.

— Я обговорю это со своим агентом и попрошу его вам перезвонить. — Повесив трубку, Эйдриан взял лицо Джеки в руки и припал к ее губам в глубоком поцелуе, который длился так долго, что кровь запульсировала у него в жилах. — Я все утро мечтал об этом. Где ты была?

— Спускалась под воду с командой Карла.

— Да что ты! — Эйдриан вскинул брови. — Ну-ка, ну-ка, расскажи.

— Сначала ты выкладывай свои новости. Тебя, как я понимаю, можно поздравить?

— М-м, можно, конечно. — Вспомнив вчерашнюю ночь, Эйдриан улыбнулся.

— Эй, вы там, — окликнула их Рори из барной зоны, забирая у Чанса извивающуюся Лорен. — Целоваться-миловаться будете потом. Сейчас мы хотим послушать, что тебе сказали телевизионщики.

Эйдриан бросил на Джеки страдальческий взгляд.

— Сестры иногда такие зануды.

— Я тоже хочу услышать новости, — отозвалась Джеки.

— Ну так и быть. — Эйдриан поднялся, опустил Джеки на ноги и, продолжая обнимать за талию, повел к остальным. — «Завтрак с Эйдрианом» — как вам такое название?

Рори наморщила нос, задумавшись.

— Не бог весть что, но и не плохо.

— А мне нравится, — вставила свое слово Элли. — Есть в этом названии что-то эротическое. Это вроде как бы намек на совместный завтрак после ночи любви.

Скотт со смехом привлек ее к себе.

— Ну и шалунья же ты!

— Только никому не говори. — Элли чмокнула мужа в щеку. — Иначе разрушишь мой имидж скромницы.

— Чане? — обратился Эйдриан к Чансу. — А ты что думаешь?

— По-моему, завтрак — хорошая реклама для гостиницы, — ответил Чане.

Все головы повернулись к Скотту, ожидая услышать его мнение.

— Не смотрите на меня. — Скотт вскинул руку. — Я не умею придумывать названия. Вот ежедневная рутинная работа над романом в четыреста страниц — это, пожалуйста.

— А ты? — Эйдриан обратился к Джеки.

Она оглянулась, явно напуганная уже одним только обращенным к ней вопросом.

— Я… э-э… я согласна с Эллисон. В этом названии есть оттенок, который непременно должен понравиться телезрительницам. Хотя… — Она хмуро посмотрела на Эйдриана. — А что тебе там говорили о переезде в Лос-Анджелес?

Эйдриан резко выдохнул. Радостное возбуждение в нем боролось с сомнением.

— Ева говорит, что это не на весь год, но шоу они собираются снимать на сцене с живой публикой.

— Ну, не-е-ет, — запротестовала Рори. — Снимать нужно только здесь.

— Согласен. — Эйдриан обвел взглядом лица присутствующих и попытался представить себе, что не будет видеть их ежедневно. А Джеки? Это большой вопрос. Как они будут встречаться, если он уедет в Калифорнию? — Я настаиваю на съемках здесь, но Ева, как видно, настроена только на Лос-Анджелес.

— А как же гостиница? — спросила Рори. — Мы ведь открыли ее, прежде всего потому, что, работая здесь, мы можем жить вместе, не расставаясь.

— Рори, — нахмурилась Элли. — Если придется, мы справимся и без Эйдриана. Нам будет его не хватать, но мы справимся.

— Это понятно, но чтобы Лос-Анджелес… Это же так далеко. — Рори устремила на него свои грустные голубые глаза, которые всегда проникали ему прямо в душу. — Разве что тебе самому хочется ехать.

— Я не знаю, чего мне хочется. Я никогда не собирался переезжать отсюда. Но, так или иначе, а мне нужно будет ненадолго съездить в Калифорнию. Они хотят, чтобы я появился сначала в качестве гостя шеф-повара в некоторых кулинарных передачах, чтобы меня стали узнавать на экране.

— Когда это будет? — поинтересовалась Элли, неся еду к столу.

— Как только они все там подготовят. — Поймав очередной удрученный взгляд Рори, Эйдриан постарался скрыть свою радость. — Попытаюсь вернуться как можно скорее.

Все начали рассаживаться за столом. Джеки хотела, было занять свое обычное место напротив Эйдриана, но он, схватив ее за руку, указал на стул рядом с собой. Оглядевшись, Джеки заметила, что за столом произошли перемены: Рори передвинула высокий детский стульчик в другое место, и Чане оказался в конце стола. Неужели они все уже обсудили и сделали для себя выводы, пока они с Карлом ныряли? Или Рори сделала это машинально?

Чувствуя на себе всеобщее внимание, Джеки заняла место. Начатый разговор продолжился, но Джеки почти не следила за ним. Неужели Эйдриан действительно собирается переехать?

«Да», — поняла она, уловив в его голосе легкое напряжение, едва заметную натянутость в его смехе. Эйдриан хотел уехать и чувствовал себя из-за этого виноватым.

Джеки понимала, что нужно ободрить его, но ее терзал назойливый вопрос: почему сейчас? Почему это должно было случиться именно в то время, когда, казалось бы, у нее так все замечательно складывалось с этим самым чудесным мужчиной на свете? Вначале ее пугало, что он лучший из лучших. Но зачем теперь еще и это?

Когда обед закончился, Рори вытащила из холодильника бутылку шампанского, а Элли водрузила на стол украшенный свежей клубникой шоколадный торт.

— Ну-ка, Чане. — Рори передала ему бутылку. — У тебя это всегда хорошо получалось.

Несколько секунд — и пробка выстрелила в потолок. Лорен, глядя, как папа разливает по бокалам шампанское, захлопала в ладоши.

— Прости, зайка, — сказал Чане. — Но тебе этого нельзя. Кто желает сказать тост?

— Я желаю, — вызвался Скотт. — Если все остальные не против.

— Разумеется, не против, — уверила его Рори.

— Хорошо. — Скотт встал и, насупив брови — он собирался с мыслями, — уставился на поднимавшиеся со дна бокала пузырьки. — Я хочу сказать, что я рад за Эйдриана и рад, что дела в гостинице идут хорошо. Успех, однако, привносит в жизнь перемены, а с ними и новые проблемы. Но что бы ни сулило нам будущее, я хотел бы, чтобы вы трое помнили: самое главное в жизни — это вы сами. — Он взял Эллисон за руку. — Так вот я хочу провозгласить тост за процветание, счастье, но, прежде всего — за семью. И поблагодарить вас за то, что вы позволили мне стать частью вашей семьи.

— Правильно! Хорошо сказал! — Чане чокнулся со Скоттом. — Лучше и не скажешь.

— Ох, Скотт. — Элли, поднявшись со своего места, обняла его. — Я даже прослезилась.

— Ну, вызвать у тебя слезы не бог весть какое трудное дело, — поддразнил он ее.

Джеки повернулась к Эйдриану и, прежде чем он, опустив голову, уставился глазами в стол, успела заметить в них муку от сознания собственной вины. Даже если б Эйдриан нарисовал на своей груди, прямо над сердцем, мишень, точнее попасть в цель Скотту было бы нельзя.

— За семью! — воскликнула Рори, поднимая бокал.

— За семью! — поддержат ее Эйдриан.

Джеки, стараясь не нарушить приличий, выпила с остальными и взглянула на часы. Если не уйти сейчас же, то она сморозит что-нибудь такое, о чем потом пожалеет, например, попросит всех оставить Эйдриана в покое. Он что, всю жизнь обязан посвятить им?

— Мне очень неудобно, но я должна бежать, меня ждет корабль.

— Погоди, я провожу тебя. — На лице у Эйдриана было написано нетерпение. Очевидно, ему, так же как и Джеки, хотелось поскорее выбраться из-за стола. — А вы продолжайте, — бросил он через плечо. — Я вернусь через минуту.

— Можешь не спешить, — крикнула ему вслед Рори. Пока они поднимались по лестнице, Джеки размышляла, что ему сказать. Пока они не дошли до веранды, ни один из них не проронил ни слова. Веранда в кои-то веки оказалась свободна от постояльцев.

— Наконец мы остались одни. — Эйдриан остановил Джеки, потянув за руку. — Жаль, что ты уезжаешь. Мысль о том, что я целый месяц тебя не увижу, просто убивает меня.

— Похоже, ты будешь слишком занят, чтобы замечать мое отсутствие.

— Я его замечу. — Эйдриан притянул ее к себе и обнял. Джеки опустила голову ему на грудь, наполняясь удовольствием от такого простого проявления любви, как объятия.

— Я буду скучать, — проговорил Эйдриан, уткнувшись подбородком ей в голову.

Сердце Джеки при этих словах забилось быстрее, ее охватило отчаянное желание отправить Тая одного, а самой остаться здесь, попросить Эйдриана не уезжать в Лос-Анджелес. Однако каковы могут быть последствия подобного опрометчивого шага, Джеки не могла даже предположить. Прикрыв глаза, она попыталась задуматься хотя бы о будущем Эйдриана, если уж не о своем собственном.

— Послушай, Эйдриан… — Она немного отстранилась, чтобы видеть его лицо. — Что касается тоста Скотта… Не обращай внимания на то, что он сказал. Да, семья, безусловно, важна. Не выразить словами, как я завидую твоим отношениям с сестрами, но, как мне кажется, в сложившейся ситуации ты имеешь право подумать и о себе. Тебе судьба дает шанс. Воспользуйся им. Ты этого заслуживаешь.

Объятия Эйдриана ослабли.

— То есть ты хочешь, чтобы я уехал в Лос-Анджелес?

— Речь идет о том, хочешь ли ты этого сам?

— Не знаю. — Эйдриан приблизился к перилам и облокотился о них. — События развиваются слишком стремительно. У меня нет времени подумать.

— Не нужно впадать в уныние. — Джеки вспомнила, как он всегда раньше своими шутками поднимал ей настроение, и решила попробовать сделать то же самое. Она заставила себя улыбнуться. — Что случилось с тем парнем, который считал, что жить нужно в свое удовольствие?

Эйдриан приподнял бровь.

— Я люблю получать удовольствие.

— Знаю, что любишь. — Джеки вспомнила об их ночи любви, и ее щеки загорелись.

Эйдриан просунул палец за пояс ее джинсов.

— О чем ты думаешь?

— Исключительно о том, что ты должен отправиться в Калифорнию, выступить в телевизионном шоу, хорошо провести время и определиться с тем, чего ты хочешь.

— При одном условии. — В глазах Эйдриана запрыгали озорные искорки. — По возвращении я дам тебе еще один урок кулинарного мастерства. Только на сей раз у меня дома. За закрытыми дверьми.

— Это возможно. — При этой мысли по телу Джеки пробежала волна возбуждения.

— Или лучше даже… — Он снова потянул ее за пояс джинсов, и она, потеряв равновесие, качнулась в его сторону. — Поехали со мной.

— Не могу. — Джеки, упершись ладонями ему в грудь, рассмеялась от неожиданности. — У меня…

— Знаю. Корабль. — Эйдриан обвил ее бедра руками. — Все равно поедем. Всего натри недели. Мы исследуем тысячи новых способов получать удовольствие.

Джеки заглянула в его живые голубые глаза, и ей страшно захотелось ответить «да», прильнуть к нему, поцеловать его и сказать, что она готова пойти за ним хоть на край света. Но как можно поставить под удар восемь лет тяжкого труда, который только-только начинает окупаться, ради трех недель удовольствия? Она не может себе позволить отсутствовать так долго.

— Эйдриан, — вздохнула она, положив руку ему на щеку. — Это ведь твой шанс, не мой. Только ты сам можешь решить, как тебе следует поступать.

— Я знаю, только… — Что?

— Почему это случилось именно сейчас?

— А что тут такого!

— Ты! Мы! Наша прошлая ночь! — Эйдриан водил руками вверх-вниз по ее спине. — Ты наконец-то решилась попробовать и посмотреть, как у нас все будет дальше, а тут все это.

Джеки провела большим пальцем по его губам, чтобы остановить поток его слов.

— Не надо делать так, чтобы я стала для тебя препятствием, прошу тебя.

— Но я этого хочу, — ворчливо ответил Эйдриан.

— Тебе больше пришлось бы по душе, если б я умоляла тебя остаться?

— Не знаю. — Эйдриан в смущении сдвинул брови. — Я не знаю, чего хочу. Только я чувствую себя… в ловушке.

— Ну, так вот. — Джеки, пытаясь сохранить самообладание, положила руки ему на плечи. — Ты должен подумать.

— Если я решу переехать, как велика вероятность того, что ты поедешь со мной?

Сердце Джеки затрепетало.

— Тебе не кажется, что нам с тобой еще слишком рано думать о таких кардинальных решениях?

— Я просто интересуюсь. Порты, знаешь ли, есть и в Калифорнии.

Джеки недоверчиво отпрянула.

— Ты хоть представляешь себе, что переводить мой корабль в Калифорнию — это целое дело?

— Как жаль.

— Прости. — Джеки обняла его. — Просто ты обдумай все как следует и поступи так, как лучше для тебя, хорошо?

— О'кей.

— А сейчас мне пора.

— Постой.

Эйдриан так быстро нашел своими губами ее губы, что Джеки оказалась застигнутой врасплох. Тоска и томление, которые она сдерживала, тут же ожили в ней, и она крепко обхватила Эйдриана за шею. В этот поцелуй они вложили всю свою страсть, руки Эйдриана легли на ее ягодицы, еще плотнее прижимая Джеки к его телу. Она почувствовала животом его эрекцию, ощутила свое мучительное желание, являвшее собой нечто большее, чем физическую потребность. Джеки со стоном сдалась, отдав свои губы Эйдриану. Господи! Да, этот мужчина способен своими поцелуями довести до беспамятства. Силы изменили Джеки, и она, повинуясь безумному желанию, почти вцепилась в него изо всех сил, чтобы умолять остаться.

Но, испугавшись собственного порыва, тут же вырвалась из его объятий.

— Я должна идти.

— Я тебе позвоню, — сказал Эйдриан.

Джеки, кивнув, поспешила вниз по лестнице и, не оборачиваясь, зашагала к берегу.

Тай встретил ее на мостике, а несколько минут спустя они уже отчаливали от пирса. Оглянувшись назад, на гостиницу, Джеки увидела Эйдриана, который все еще стоял на веранде, провожая ее взглядом. Она задумалась о том, что их ждет, и почувствовала, как сердце разрывается от боли.

 

Глава 22

Весь последующий месяц Эйдриан с Джеки, в ожидании встречи перезванивались каждый день, однако накануне ее возвращения беспокойная жизнь Эйдриана обернулась сплошным безумством. Ева Филлипс позвонила ему, умоляя срочно прилететь, так как приглашенный на кулинарное шоу в прямом эфире гость слег с острым фарингитом. Повесив трубку, Эйдриан попытался связаться с Джеки, но ее корабль был уже в море.

Тогда он попросил провожавшую его в аэропорт Хьюстона Эллисон передать Джеки, что он непременно ей перезвонит при первой же представившейся возможности, как только та причалит к берегу.

С приземлившегося рейса Эйдриана встречал специально отправленный за ним водитель, который и отвез его прямо в студию. Не успел Эйдриан опомниться, как оказался на съемочной площадке передачи «Готовим вместе со Сьюзен» перед живой аудиторией под прицелом телекамер. Хозяйка шоу оказалась весьма привлекательной миниатюрной блондинкой, закаленной на выступлениях в прямом эфире. В первый момент, когда они, стоя в ослепительном свете софитов, обсуждали голландский соус, у Эйдриана возникло легкое ощущение нереальности происходящего, но он очень скоро освоился на сцене и вошел во вкус.

Несмотря на большой опыт, сама хозяйка, как это ни странно, чувствовала себя на этот раз куда более скованно, чем Эйдриан, и первые несколько минут никак не могла войти в роль. В конце концов она уронила Эйдриану на ботинок яйцо и замерла от ужаса. Эйдриан сначала посмотрел на яйцо, затем перевел взгляд на пунцовое лицо ведущей. В его распоряжении имелась доля секунды, чтобы решить, как действовать — сделать вид, что ничего не произошло, или все обратить в шутку.

— Ничего, — решил он в итоге пошутить, — это все же лучше, чем если бы вы запустили мне яйцом в лицо. — Женщина от такого замечания смутилась и покраснела еще больше. А несколько минут спустя все в студии — и они с ведущей, и публика — от души хохотали.

В конце пошли звонки телезрителей в прямой эфир, и тогда краснеть пришлось Эйдриану.

— Алло, у меня вопрос к Эйдриану, — начала первая звонившая. — Вы женаты?

— Э-э… нет. — Застигнутый врасплох, Эйдриан издал смешок.

— А девушка у вас есть? — поинтересовалась следующая женщина.

— Вообще-то есть. — Эйдриан в смущении посмотрел на Сьюзен.

Та рассмеялась, наслаждаясь его замешательством.

— По-моему, у нас еще один звонок. У вас есть вопрос?

— Да, — раздался откуда-то сверху бесплотный голос. — Когда вы говорите, что у вас есть девушка, вы имеете в виду, что у вас с ней все серьезно?

Эйдриан улыбнулся в камеру:

— Боюсь, об этом следует спросить у нее. А вопроса по теме у вас, как я понял, нет?

— Есть! — возразила последняя звонившая в эфир телезрительница с сильным южным акцентом. — А нельзя ли попросить вас прийти ко мне, чтобы помочь мне готовить?

— Не выйдет, он уже занят! — внезапно вмешалась Сьюзен, но, спохватившись, в следующий же момент чуть не сгорела со стыда.

После окончания шоу на площадку вышла продюсер и, пожав Эйдриану руку, сообщила, что такого количества звонков в прямой эфир, как сегодня, не было за всю историю передачи. Кроме того, поступило несколько электронных сообщений с вопросами о том, когда он снова появится на экране.

Когда Эйдриан, усталый, но опьяненный успехом, добрался до номера в гостинице, его ждало сообщение с просьбой перезвонить агенту. Брайан информировал Эйдриана о невероятном количестве свалившихся на них предложений от разных кулинарных передач. Плюс ко всему, одно издательство желало получить права на публикацию его поваренной книги, одна компания по выпуску одежды для поваров просила его сняться в качестве модели для каталога их продукции, а фирма по производству супов изъявила желание снять его в своей телерекламе.

— Шутишь, — не поверил Эйдриан, пораженно опускаясь на гостиничную кровать. — Ведь шоу закончилось всего час назад.

— В этом бизнесе, мой мальчик, если не спешить, остаешься за бортом. Это похоже на случай, бывший с игроком из футбольной команды колледжа: парень находился у боковой линии, и стоило ему только раз мелькнуть на экране национального телевидения, как и игра еще не закончилась, а он уже получил предложение из модельного агентства. Твое же лицо светилось по телевизору в течение получаса, и ты при этом не просто молча стоял у боковой линии.

— Все равно… — Эйдриан в недоумении покачал головой.

— Я обязан тебе передать еще одно предложение. Как ты смотришь на то, чтобы сняться в обнаженном виде?

— Что-что?!

— Тебя хотят поместить на развороте журнала «Плейгерл».

— Ну, теперь ясно: ты меня разыгрываешь.

— Ничуть не бывало. Одна из редакторов журнала — завзятая поклонница кулинарного шоу.

— Ты все-таки, должно быть, шутишь.

— Мальчик мой, я очень удивлюсь, если подобные предложения не поступят от эротических гей-журналов и хотя бы от одного производителя порнофильмов. Так дай мне указания сейчас — начинать переговоры по поводу этих предложений или от всего отказываться.

— О Господи! Нет, конечно! — У Эйдриана, который не верил своим ушам, вырвался нервный смешок. — Это фантастика какая-то.

— Это не фантастика, это все по-настоящему, добро пожаловать в реальность. Ты теперь товар повышенного спроса. Кстати, в баре отеля тебя ждут Ева Филлипс и другие «шишки» с телевидения. Им понравилась передача, и они горят желанием поскорее приступить к производству шоу «Завтрак с Эйдрианом». Будучи здесь, тебе не мешало бы потусоваться, завести знакомства, пообщаться с разными людьми. На несколько вечеринок сходи. Я попросил Еву подобрать тебе кого-нибудь в качестве сопровождения.

— Сопровождения? Что-то вроде девочки по вызову? Агент тяжко вздохнул:

— Вроде водителя и личного помощника. Позвони мне завтра, когда надумаешь что-нибудь, и мы рассмотрим поступившие предложения подробнее. А сейчас развлекайся. Ты нынче «суперновость города».

Голова у Эйдриана пошла кругом. Дав отбой, он тут же набрал номер Джеки, корабль которой уже должен был пришвартоваться в бухте Жемчужного острова, а телефон — находиться в зоне действия сети. Однако ее аппарат работал в режиме речевой почты, и Эйдриан позвонил в гостиницу. Трубку взяла Рори.

— Смотрела передачу? — спросил он.

— Да! Боже мой, ты был просто неподражаем. Элли, это Эйдриан звонит. Элли того же мнения, говорит, что ты здорово держался.

— А Джеки у вас?

— Была здесь, но сейчас она на подводных раскопках с Карлом. Она, по-моему, очень расстроилась, не застав тебя.

— Она смотрела шоу?

— Да, мы вместе его смотрели, и, по-видимому, твое выступление произвело на нее впечатление. Хотя до звонивших тебе в эфир женщин ей, кажется, не было дела.

— А, по-моему, это было забавно.

— По-твоему — конечно.

Эйдриан чуть было не пустился рассказывать о всех полученных им предложениях, но они все еще висели в воздухе, и он рассудил про себя, что ни к чему лишний раз волновать Рори или, еще того хуже, заставлять переживать: ей, чего доброго, придет в голову, будто он в погоне за славой и богатством не вернется домой. Вот если бы Джеки была там, можно было бы даже по телефону обсудить с ней все как следует. Эйдриан чувствовал насущную потребность поделиться новостями с кем-то, у кого трезвая голова. — Слушай, Рори, передай, пожалуйста, Джеки номер моего телефона и попроси ее позвонить мне.

— Будет сделано.

— Спасибо. — Повесив трубку, Эйдриан подошел к огромному, от потолка до самого пола, окну и обнаружил, что оно выходит на плавательный бассейн, утопающий в буйной тропической растительности. На шезлонгах возле поблескивающей воды лежало по меньшей мере с десяток женских тел в самых открытых бикини — Эйдриан таких никогда не видел.

«Добро пожаловать в Калифорнию», — сказал он про себя, чувствуя, как его разбирает смех. Он перевел взгляд на высотные здания, мерцавшие на ярком солнце, и ему от полноты ощущений захотелось воскликнуть: «Как здорово! Просто не верится, что я здесь!»

Лучше могло быть только одно — если бы Джеки была рядом. Она бы, наверное, отпустила какое-нибудь шутливое замечание, которое враз помогло бы ему все увидеть в истинном свете. А потом он уговорил бы ее пойти куда-нибудь повеселиться. Или, напротив, остаться праздновать в номере. Это, пожалуй, было бы еще лучше, подумал Эйдриан, бросая взгляд на необычайно широкую двуспальную кровать.

Эйдриан вспомнил отказ Джеки уехать в Лос-Анджелес даже на несколько недель. А вдруг ему насовсем придется сюда переехать? Что же тогда будет с ними? Переводить корабль сюда сложно, а бросить его она ни за что не согласится. А если б ему и удалось уговорить ее оставить шхуну, то чем бы она стала здесь заниматься?

В его голове мелькнула мысль, что, если даже половина всех упомянутых Брайаном предложений будет принята, работать бы Джеки не пришлось. Он мог бы содержать и себя, и ее.

«Да уж», — хмыкнул Эйдриан. Можно подумать, Джеки согласится жить за его счет.

А что, если жениться на ней?

Сердце от неожиданности екнуло, и, чтобы успокоить дыхание, Эйдриану потребовалось усилие.

Итак, спокойно подумал он, что же будет, если он на ней женится? Для начала нужно добиться у нее согласия, и еще не факт, что ему это удастся, ведь, сколько нервов пришлось потратить, чтобы уговорить ее даже просто встречаться. И такая же история с уговорами переехать в Лос-Анджелес начнется потом. Как Эйдриан ни старался, не мог представить себе Джеки в роли изнеженной голливудской жены, которая дни напролет шатается по магазинам да валяется возле бассейна.

И вот он снова должен немедленно принять важное решение. Ну что за отношения у них такие, когда либо все, либо ничего? Эйдриан вспомнил, как Джеки уговаривала его ехать в Лос-Анджелес и решить для себя, чего он хочет. А ведь в этом пожелании заключено так много!

Эйдриан отправился в бар на условленную встречу, дав себе зарок по возвращении в телефонном разговоре с Джеки не обсуждать ничего серьезного — это лишь напугает ее, — а просто поболтать о том, о сем, завести один из тех непринужденных разговоров, которые прежде всегда избавляли ее от беспокойства — главное, к чему последнее время стремился Эйдриан. Однако встреча за коктейлем плавно перешла в ужин в ресторане «Спаго», а ужин — в вечеринку в особняке на Голливудских холмах, и когда Эйдриан добрался до своего номера, было уже три часа ночи. Оставленное ему сообщение говорило, что ему звонила Джеки.

Он попытался дозвониться ей на следующее утро, но снова услышал автоответчик. Так продолжалось последующие три недели: то Эйдриан не мог дозвониться до Джеки, то она не заставала его в гостинице. Но когда связаться им все же удавалось, они разговаривали часами.

И каждый раз, как Эйдриан вешал трубку, его намерение непременно отыскать способ преодолеть постепенно разделяющие их препятствия крепло.

Джеки сидела за столом в своей каюте и, вместо того чтобы сводить баланс в своем стареньком лэптопе, таращилась в пустоту и улыбалась. Эйдриан возвращался.

Он пробыл в Лос-Анджелесе больше трех недель, но не виделись они уже более двух месяцев. Завтра она отплывет на Жемчужный остров, а он прилетает в день ее прибытия.

Его появления на экране последние несколько недель вызвали новую волну интереса к гостинице и круизам. Особенно после того, как он выступил в шоу Леттермана.

Разговор в этой передаче, к сожалению, отклонялся от кулинарной тематики, и публика, оставив на некоторое время в стороне обожаемого шеф-повара Эйдриана, сосредоточила свой интерес на поисках сокровища Лафита и на волновавшем всех вопросе: почему его так долго не могут найти? Несмотря на крайнюю осторожность Эйдриана в высказываниях по этому поводу, тема возбудила бурные обсуждения в местной прессе, заставив людей недоумевать: «Почему так затянулись поиски?»

После последнего разговора с Рори Джеки живо представляла себе, как недовольный, надутый Карл дает на берегу импровизированные пресс-конференции, объясняя не имеющим никакого отношения к подводному плаванию людям, какие коварные сюрпризы порой преподносит морская археология.

Испытанная ею за последние два месяца гамма ощущений была сравнима разве что с катанием на «американских горках». Слава Богу, у Джеки была отдушина — ее разговоры с Эйдрианом. Его бесконечные звонки подкрепляли его уверения в том, что он по ней скучает.

В первый раз с тех пор, как Джеки согласилась встречаться с Эйдрианом, она начала верить, что их отношения действительно могут иметь продолжение, и это несмотря на то, что Эйдриану, возможно, придется уехать отсюда — обстоятельство, о котором она пыталась пока не думать. Искренность его слов, когда он называл ее единственной и не похожей на других, своей второй половиной, которая должна привнести в его жизнь здравый смысл и стабильность, теперь не вызывала у нее сомнений.

Вспомнив эти слова, Джеки улыбнулась. Такой мужчина, как Эйдриан, считал ее особенной. Мужчина, который мог заполучить себе любую женщину, какую только пожелает, выбрал из всех именно ее, потому что она не похожа на других и будет такой… по крайней мере какое-то время. А может быть, еще долго.

Раздался стук в дверь. Джеки подняла голову и увидела на пороге Тая.

— Привет, Тай. Что случилось?

— Ты видела газету? — осторожно спросил он.

— Какую газету?

Тай подошел к ней с газетой в руках.

— Я знаю, тут все вранье, — сказал он. — Стало быть, скорее всего, это все чепуха, и ничего в этом нет, но я знаю, что ты захочешь это видеть.

— Это о чем? Очередной раз пишут, что затонувшее сокровище — мистификация?

— Не совсем. — Тай бросил перед ней на стол выпуск «Нэшнл инкуайрер».

Джеки опустила глаза и, увидев на первой странице Эйдриана, прижимающегося к пышному бюсту Шоны Симмонс, новой голливудской звезды, фильмы с которой везде шли с аншлагом, окаменела. Оба — и Эйдриан, и актриса неземной красоты — улыбались во весь рот. Заголовок гласил: «Самый сексуальный шеф-повар Америки идет в гору?»

Джеки открыла указанную под снимком страницу газеты и увидела остальные фотографии, где Эйдриан развлекался в каком-то ночном клубе, причем рядом с ним всегда была Шона Симмонс.

В голове у Джеки звучал голос Эйдриана:

«Жизнь налаживается, но по тебе скучаю».

«Как жаль, что тебя со мной нет».

«Очень устал, и все, чего хочу, — это провести хотя бы одну ночь дома, в своей постели, предпочтительно с тобой».

Устал? Ха! И немудрено. Вот змей! И сколько же, интересно, он опробовал постелей, что так соскучился по своей собственной? Мысли начали набирать обороты, однако Джеки решительно остановила их. Танцы в ночном клубе еще не означают, что Эйдриан распутничал. Даже если он танцевал с одной из самых ярких красавиц в мире.

— Скорее всего, это ерунда, — сказал Тай. — Но в этой газете все представлено так, будто между ними что-то есть.

Он был, конечно, прав, но Джеки казалось, будто ей в сердце всадили нож. Ведь она уже почти поверила этому мужчине, поверила его словам, что она дорога ему, решилась-таки принять эту нарядную коробку с подарком. И что же? Обнаружила внутри змею! Лживую, предательскую змею!

Сердце глухо стучало в висках; Джеки казалось, голова вот-вот лопнет. Но и тогда, откинувшись на спинку стула, она собрала волю в кулак, ни одним движением мускула на лице не выдала того, что чувствовала.

— Конечно, это ничего не значит. Но если и значит, Эйдриан — не моя собственность. Охота ему веселиться на отвязных вечеринках с кинозвездами с фальшивыми сиськами — на здоровье, это его дело.

Тай внимательно на нее посмотрел.

— Хочу дать тебе только один совет.

— Да? — Джеки выдавила из себя улыбку.

— Обязательно дай мужику объясниться, прежде чем отрежешь ему яйца.

— Ума не приложу, о чем ты.

Когда Эллисон встретила Эйдриана в аэропорту, он устало плюхнулся на переднее сиденье роскошного седана, принадлежавшего их тете. Последние несколько лет, с тех пор, как тетя Вив большую часть времени проводила вдали от дома, машина находилась в их распоряжении.

— О! Какие роскошные у тебя очки, — сказала Эллисон, которая, прежде чем выехать на шоссе, внимательно рассмотрела его темные очки с большими стеклами.

— Это камуфляж, чтобы скрываться от сумасшедших женщин и неистовых фоторепортеров.

— И что, помогает?

— Нет, не очень. И потому я теперь не сомневаюсь, что звезды кино носят их по тем же самым причинам, что и все остальные люди, — чтобы защищать глаза от солнца. — Эйдриан, готовясь провести час в дороге, поудобнее устроился на сиденье. Уже в сотый раз за этот день у него возникало желание сказочным образом, в мгновение ока, очутиться на Жемчужном острове, обнять Джеки и сказать ей те слова, которые буквально сжигали его все эти недели: «Как я по тебе соскучился, как соскучился, я люблю тебя».

Он точно не знал, когда эти слова родились в нем, но последние несколько дней ему всеми силами приходилось сдерживать себя, чтобы не сказать ей этого по телефону. Такие важные слова в первый раз нужно говорить, только глядя в глаза. Ему нужно было видеть лицо Джеки, знать ее реакцию. А затем целовать до беспамятства и часами заниматься любовью.

Сдерживая свое нетерпение, Эйдриан откинул голову на подголовник.

— Рассказывай, что произошло за время моего отсутствия. Господи, кажется, будто меня здесь не было целую вечность.

— Дай-ка подумать… Мы пригласили Карла завтра на обед в честь твоего возвращения.

— Это хорошо. — Эйдриан зевнул.

— Вообще-то, пригласила его тетя Вив, которая приехала погостить на некоторое время, — уточнила Эллисон радостно, и по ее голосу было понятно, что она улыбается.

— Вот как? — Эйдриан приоткрыл один глаз.

— Ага. — Элли хитро улыбнулась. — Они оба пытаются скрыть, но мы с Рори догадываемся, что они уже успели втюриться друг в друга.

— Да ты что! — воскликнул Эйдриан. — А я думал, «втюриться» могут только дети, а не люди, которым за пятьдесят.

— Подожди, вот увидишь их вместе. Тетя Вив все время изображает из себя холодную, неприступную королеву, а бедняга Карл совсем потерял голову.

— Мне поговорить с ним?

— Ни в коем случае! — Эллисон ущипнула его за бок. — Ты, верно, думаешь, сексуальная жизнь должна быть только у тебя.

— Это неправда. — возразил Эйдриан. — Уж мне ли не знать, каковы мужчины, когда у них на уме только секс.

— А кстати, как Джеки отреагировала на те твои фотографии в «Нэшнл инкуайрер»?

— Не знаю. Я с ней не разговаривал после того, как они появились в печати. — Вспомнив об этом, Эйдриан нахмурился: три дня назад Джеки перестала отвечать на его звонки и не перезванивала ему. Два дня из этих трех она, должно быть, была в море. — Думаю, она их не видела, иначе позвонила бы и потребовала объяснений. Их корабль еще не вернулся, когда ты уезжала?

— Только-только причалил. Однако поговорить с ней мне не удалось. — Эллисон с улыбкой посмотрела на брата. — Спокойствие. Скоро уже будем на месте.

 

Глава 23

Эйдриан устремился через всю гостиницу прямо на веранду, задержавшись лишь затем, чтобы обнять Рори и поцеловать Лорен. Увидев пришвартованную к пирсу шхуну «Пиратское счастье», он ощутил небывалый душевный подъем. По пляжу, как всегда, был рассеян народ. Эйдриан поискал глазами Джеки, но не нашел и потому перевел взгляд на дорожку, ведущую к бунгало Карла. Именно в этот момент из-за деревьев появилась Джеки с одним из водолазов, оба в гидрокостюмах.

Заметив ее, Эйдриан с новой силой ощутил страстное желание и прилив нежности, все его существо стремилось к Джеки. Интересно, подумал он, как много будет тех, кто в изумлении поднимут брови, увидев, как он выбежит на берег и, схватив ее в охапку, понесет прямо в лес, к своему дому. Хотя, что за дело ему до этого?

Эллисон подошла и, загораживая рукой глаза от солнца, встала рядом.

— Они опять здесь?

— Кто? — Эйдриан проследил по направлению ее взгляда и увидел шлюпку, покачивающуюся в волнах прямо у входа в бухту.

— Вон та шлюпка, — пояснила Эллисон. — Она появилась здесь несколько дней назад. Сразу же после твоего выступления в шоу Леттермана, где ты рассказывал о затонувшей реликвии. Карл подозревает, что это охотники за сокровищами. Он подплывал к ним в лодке и пугал, что если они будут нырять в бухте и попадутся за этим, то он подаст на них в суд за попытку кражи собственности штата. Они, правда, уверяют, будто просто рыбачат здесь.

— Что ж, такое тоже возможно, — рассеянно ответил Эйдриан, которого в данный момент гораздо больше интересовала Джеки. — Прости, мне нужно отлучиться. — Он ринулся вниз по холму к берегу. Издали до него долетел смех Джеки в ответ на какое-то замечание спутника. Они были уже на полпути к пирсу, когда Джеки подняла голову и увидела приближающегося Эйдриана.

Улыбка тотчас слетела у нее с лица, и она остановилась, ожидая, когда он подойдет поближе. Эйдриан, взгляд которого был прикован к Джеки, едва кивнул ее товарищу. Волосы у Джеки немного отросли, обрамив лицо непослушными кудрями.

— Джеки, — выдохнул Эйдриан, испытывая неодолимое желание поцеловать ее.

Карие глаза Джеки сощурились от гнева.

— Скотина!

Застигнутый врасплох, Эйдриан от неожиданности ответил не сразу. Долю секунды от молчал, а потом покорно вздохнул:

— Ты видела снимки.

— Видела, — спокойно ответила Джеки. — И могу сказать тебе только одно: ты очень фотогеничен.

— Мне говорили. — Эйдриан с неудовольствием для себя отметил, что его словам не хватает пыла. — Честно говоря, мне уже порядком надоело это слышать.

— Как это мило. — Джеки попыталась обойти его.

— Погоди минуту. — Эйдриан, запаниковав, схватил ее за плечо. Всматриваясь в лицо Джеки, он ожидал увидеть на нем бурю эмоций, но Джеки лишь холодно опустила глаза на его руку и с легким раздражением приподняла бровь. — Вот, значит, как? Неужели тебе было достаточно увидеть эти снимки, где я с другой женщиной, и у тебя ничего другого для меня не осталось, как бросить мне это твое жалкое «скотина» и уйти?

— Эйдриан, — ледяным тоном решительно проговорила Джеки, заставив Эйдриана задуматься, а знает ли он ее вообще. — Если ты не заметил, то следует тебе пояснить: я в данный момент с тобой разговаривать не расположена.

— Ну и не надо, не разговаривай, говорить буду я. А ты слушай.

— Слушать тебя я тоже не желаю. Две стандартные отговорки, которые обычно приводят мужчины, когда их уличают в неверности, мне известны. Ты сейчас скажешь, что я заблуждаюсь, и у вас с ней ничего не было, либо станешь уверять, будто это ровным счетом ничего не значит, точно от этого легче. Сделай мне одолжение, избавь нас обоих от унизительных объяснений.

Эйдриан посмотрел на спутника Джеки.

— Вы нас извините?

— Нет! — Джеки рывком высвободила руку. — Сэм, я с тобой.

— Черта с два, Джеки! — воскликнул Эйдриан. — Если хочешь наорать на меня за то, в чем меня голословно обвиняешь, то ори на здоровье, но не при посторонних.

— У меня нет никакого желания орать на тебя, — процедила она сквозь зубы.

— Нет, есть. С тех пор, как ты увидела эти проклятые фотографии, у тебя было… сколько?… три дня, чтобы все переварить и остыть. — Заметив в ее глазах наконец проблески гнева — наконец-то естественная реакция, — Эйдриан немного успокоился. — Вот сейчас тебе, наверное, захочется не только накричать на меня. Ну, так давай, вперед! Сделай это, отведи душу. Оскорбляй меня по-всякому. А потом, когда успокоишься, я расскажу тебе все о моих отношениях с Шоной.

— Вот как? Так ты сам признаешь это? — На лице Джеки появилось опустошенное выражение. — У вас с ней отношения?

Сэм переводил взгляд с Джеки на Эйдриана и обратно.

— Я, пожалуй, пойду.

Джеки стояла, сотрясаясь всем телом, пока Сэм не отдалился на такое расстояние, что не мог уже их слышать, а потом повернулась к Эйдриану, пытаясь из последних сил сохранять достоинство. Если он доведет ее до слез, она ему в жизни этого не простит.

— Ты готова выслушать меня? — спросил Эйдриан.

— Нет! Не хочу ничего слушать. Не хочу разговаривать. Я так зла на тебя, что даже смотреть на тебя тошно!

— Ты не зла, ты обижена.

— Обижена? Много хочешь, дружочек. Я в ярости, потому что ты оказался жалким лгунишкой, и злюсь на себя потому, что была дурой, поверив твоим словам… — У нее перехватило дыхание. — Когда ты сказал, будто я для тебя особенная, не похожая на других. Однако ж, как видно, недостаточно особенная, чтобы ты… чтобы ты… — Она задохнулась от возмущения. — Слушай, уйди, дай мне время пережить это, и, возможно, мы сможем сохранить хотя бы подобие дружеских отношений…

— Не хочу я никаких дружеских отношений. — Эйдриан приблизился к ней вплотную и положил ей на плечи ладони, однако она тут же их сбросила.

— Ну, уж нет, ни о чем таком и речи быть не может. — Джеки посмотрела ему влицо и, понизив голос, продолжила: — Потому что я, Эйдриан Синклер, делить тебя ни с кем не собираюсь. Хочешь спать с каждой голливудской старлеткой — флаг тебе в руки, но сначала будь добр — порви со мной, — сказала Джеки, для пущей убедительности ткнув пальцем ему в грудь. — Потому что, если я когда-нибудь еще поймаю тебя с другой женщиной, Богом клянусь, я тебе яйца отрежу!

— Еще когда-нибудь? — Эйдриан, к удивлению Джеки, расцвел в одной из своих знаменитых улыбок. — Так, значит, у нас с тобой все еще будет?

— Нет, не будет. — Джеки отпрянула. — Потому что я с тобой не только спать — разговаривать больше не буду.

— Будешь обязательно. Как только успокоишься, мы все, что хочешь, обсудим, а потом займемся любовью: в этом своем костюмчике ты выглядишь на редкость привлекательно.

— Ты что, решил довести меня до белого каления?

— Это все же лучше, чем ждать, пока ты остынешь сама. Как насчет того, чтобы продолжить у меня? Предпочтительно без одежды и в постели?

Джеки взревела и топнула ногой.

— Не желаю с тобой разговаривать! У! Так и убила бы тебя!

— Хорошо. Если это тебе поможет успокоиться, то давай, врежь мне пару раз.

— Ты не слышишь, что я тебе говорю, болван! — Джеки оттолкнула его.

— Ты тоже меня не слушаешь, так что мы с тобой квиты. А теперь давай, ударь меня.

— Не искушай меня!

— Я серьезно говорю, Джеки. Вмажь мне как следует. Джеки, взмахнув руками, решительно развернулась, намереваясь уйти.

Но Эйдриан запрыгал вокруг нее на манер боксера, тихонько подталкивая ее.

— Ну, давай, давай, попьпайся меня ударить. Я бросаю тебе вызов.

— Прекрати сейчас же!

— Ни за что. А ты давай, попробуй.

Джеки отвернулась от него, но потом резко размахнулась, и ее кулак мелькнул у Эйдриана перед носом. Он отразил удар, подставив предплечье, и Джеки разъярилась не на шутку. Она снова и снова пыталась достать его кулаком, но Эйдриану каждый раз удавалось предотвратить ее удары. Раздосадованная, Джеки предприняла попытку ударить его по ребрам, но в результате лишь улетела лицом в песок. Перевернувшись на спину, она живо вскочила, и, пригнувшись, словно бешеный бык, атаковала Эйдриана. Тот спокойно отступил в сторону.

Задыхаясь, Джеки обернулась и увидела, что он смеется.

— Ничего смешного! Ненавижу тебя!

— Неправда. — Эйдриан улыбнулся. — Ты меня любишь. Иначе не рассвирепела бы так.

Издав яростный вопль, Джеки снова замахнулась. И тогда Эйдриану ничего не стоило, поймав ее за запястье, с помощью ее же кинетической энергии опрокинуть Джеки через бедро на песок. Приземлившись на спину, Джеки, тяжело дыша, как паровоз, уставилась в небо.

На ее ресницах висели слезинки. Она изо всех сил зажмурилась. Эйдриан упал рядом, пригвоздив ее кисти к земле и одной рукой удерживая за ноги.

— Ну что, хватит?

Джеки помолчала, пытаясь сдержать слезы, потом открыла глаза и метнула на Эйдриана гневный взгляд.

— Это что еще за черт?

— Таэквондо.

— А я думала, ты йогой занимаешься.

— Я многим занимаюсь. — Эйдриан отпустил одно из запястий Джеки, чтобы смахнуть песок с ее щеки. — Ну что, достаточно успокоилась, чтобы поговорить?

— Я только одно хочу знать. — В глазах у Джеки снова защипало, а голос зазвучал слабо. — И если ты соврешь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Я смогу принять правду, какой бы она ни была, только не лги.

— Не буду.

— Ты с ней спал?

Эйдриан посмотрел Джеки прямо в глаза.

— Нет. По двум причинам. Первая — я не в ее вкусе.

— Ой, да ладно тебе! Нет такой женщины, которой бы ты не понравился.

— Она лесбиянка.

— Что? — Джеки удивленно заморгала.

— Ты, кстати, об этом не распространяйся, но я появлялся с ней именно поэтому. С Шоной можно показываться на публике, не опасаясь сплетен… как правило. Мы познакомились с ней на моей первой вечеринке и сразу же стали союзниками, объединились — ну, вроде как Мы против Остальных.

— Против Остальных?

— Ну, против тех, кто обращается с нами, как с куском мяса, который нужно упаковать и продать.

— Но если она лесбиянка, то почему она так к тебе прижималась?

— Это было сразу после того, как они с любовницей выясняли отношения. Шона по телефону, заливаясь слезами, попросила меня сходить с ней потанцевать, чтобы она смогла выпустить пар. Я и не знал, что она решила использовать меня, чтобы отомстить своей любовнице, покрасовавшись перед па-парацци. Вроде как заявляла: «Хочешь, чтобы меня все считали натуралкой, — пожалуйста, как тебе это?»

— А ты, как видно, и не возражал?

— Нет, не возражал, — вздохнул Эйдриан. — Потому что я понял, почему она так поступает. Она славная женщина, Джеки, и нуждается в друге.

— Как это на тебя похоже. — Джеки то ли хотелось заплакать, то ли еще раз попробовать ударить его. — Только непонятно, зачем тебе всегда нужно оставаться таким славным парнем?

— Потому что я был уверен: стоит мне только позвонить тебе, все объяснить, и ты все поймешь. Я думал, ты достаточно меня изучила и знаешь, что я не лгу женщинам. В моих словах о том, что ты для меня особенная, не похожая на других, не было ни капли лжи. И поэтому мне очень больно сознавать, что ты сразу поверила самому плохому, даже не удосужившись сначала поговорить со мной.

Джеки вспыхнула, услышав в свой адрес это обвинение, но главное, осознав, что оно заслужено.

— А вторая причина?

— Ты. — Эйдриан взял в руки ее лицо. Этого простого прикосновения оказалось довольно, чтобы разжечь в Джеки страсть. — Мне никто, кроме тебя, не нужен. Доказательство тому — последние недели. Чего мне только не предлагали, стоило мне лишь где-нибудь появиться, но я желал лишь одного — чтобы ты все время была рядом.

— Не врешь? — Проклятые слезы снова выступили на глазах, и на этот раз сдержать их не удалось.

— Не вру. — Эйдриан ласково улыбнулся Выкатившаяся у Джеки из глаза слеза побежала к виску, и он легким движением смахнул ее.

— Все равно я не хочу переезжать в Лос-Анджелес.

— Я знаю. — Он склонился над ней, загораживая солнце. Его палец заскользил по ее подбородку. — Мы с тобой поговорим об этом позже. А сейчас мне нужно только это. — И он крепко поцеловал ее.

Ощутив вкус знакомых губ, Джеки обвила Эйдриана руками за шею и обняла, изо всех сил желая слиться с ним. Словно исполняя ее желание, Эйдриан слегка приподнял ее голову, чтобы углубить поцелуй, и Джеки тесно прижалась к нему всем телом. Ее захлестнула волна жаркой страсти. Желание нарастало с пугающей скоростью.

Эйдриан осыпал поцелуями ее лицо.

— Господи, как же я хочу тебя, — хрипло проговорил он, повторяя рукой изгибы ее тела. — Два месяца — слишком долгий срок без тебя.

— Согласна. — Высвободив из-под него ногу, Джеки закинула ее ему на бедро и, крепче прижавшись к нему, почувствовала его эрекцию. По телу Джеки побежала дрожь.

Эйдриан со стоном приподнял голову и бросил взгляд в сторону заполненного народом пирса.

— По-моему, нам пора переместиться куда-нибудь в более укромное место.

Джеки, кивнув, позволила ему поднять себя на ноги. Она начала было отряхиваться от песка, но Эйдриан схватил ее за руку и потащил за собой. Они энергично зашагали по беговой дорожке, потом, ускорив шаг, свернули на тропинку поуже, ведущую вверх к дому на холме, а на подходе к веранде уже бежали.

Эйдриан притянул Джеки к себе и, не прекращая целовать ее, принялся отпирать дом. Одной рукой удерживая Джеки за талию, он вошел в дом, а затем поднял ее и, развернувшись, притиснул к двери, пристально и неподвижно уставившись ей в глаза.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, но сначала… — Он расстегнул молнию на ее гидрокостюме. — Я тебя раздену.

— Эйдриан! — Джеки рассмеялась его нетерпению.

— Здесь и сейчас. — Расстегнув костюм, он принялся стягивать его.

— Постой. — Джеки откинула назад голову, чтобы видеть его лицо. — А как же терпение и приятное предвкушение того, что будет потом?

Пылкий взгляд Эйдриана упал на ее грудь, показавшуюся из-под гидрокостюма.

— Быстро иногда тоже бывает хорошо.

Костюм сковывал движения рук Джеки, одновременно давая полную свободу Эйдриану, и он не мешкая положил ладони ей на грудь. Ее соски моментально затвердели, Джеки выгнула спину, и из ее груди вырвался стон.

— Да, давай быстро… я согласна.

Губы Эйдриана коснулись ее соска. Не переставая ласкать грудь, он продолжал раздевать Джеки, а она, извиваясь, помогала ему стягивать с себя через голову гидрокостюм. Затем Эйдриан сбросил ботинки и снял джинсы.

— В спальню, — выдохнула Джеки.

— Нет, слишком далеко. — Эйдриан плотно притиснул ее к двери, шаря руками по ее телу. К счастью, прерываться, чтобы надеть презерватив, ему не пришлось: этот вопрос был уже раньше обговорен по телефону. Мысль о том, что между его плотью и ее телом больше нет никакой преграды, распалила его еще больше.

Джеки положила Эйдриану ладони на спину и, когда он приподнял ее, сомкнула ноги вокруг его бедер, легко двигаясь. Он стал касаться своим членом ее жаркого лона.

— О да! Пожалуйста, — задыхаясь, попросила Джеки.

— М-м, как мне нравится это слово! — Эйдриан поцеловал ее в шею и стал слегка тереться о нее всем телом, дразня ее и тем самым доводя до исступления. — Сперва скажи, что хочешь меня.

— Хочу. А теперь, пожалуйста, Эйдриан, давай. — Джеки закрыла глаза и подалась к нему навстречу бедрами, желая поскорее вобрать в себя его фаллос.

— Скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя, — не задумываясь над смыслом произносимых слов, повторила Джеки, готовая в этот момент сказать все, что угодно. И Эйдриан вторгся в нее, вошел глубоко, задев некую магическую точку, отчего Джеки показалось, взорвались звезды. Джеки вскрикнула и резко распахнула глаза. — О Боже, да! Так!

Эйдриан отклонился назад и стал снова и снова ритмично и точно погружаться в нее, разбивая на части ее тело, которое удерживали только его руки. Он сделал еще один толчок, и по его большому и сильному телу пробежала дрожь освобождения.

Его хватка ослабла, и Джеки, испугавшись, что сейчас рухнет на пол, крепче вцепилась в него руками и ногами. Но вот Эйдриан снова подхватил ее и, прижимая к себе, понес в спальню. Еще не успели в ее глазах погаснуть звезды, как он, откинув одеяло, опустился с ней рядом на постель и заключил ее в свои объятия.

«О да, — подумала Джеки, когда он уткнулся ей в шею носом, — теперь пришел черед объятий». Ее губы растянулись в улыбке. Она не могла понять, что ей нравится больше — потрясающие оргазмы или следующие за ними уютные объятия.

Рука Эйдриана нежно скользила по ее телу.

«Связь, — заключила наконец она. — Сама связь».

Эйдриан приподнял голову, лаская взглядом ее лицо, словно старался запомнить каждую его черточку. Джеки залилась румянцем, представив, как, должно быть, она сейчас выглядит — точно кошка, которая слопала целую миску сметаны.

Эйдриан улыбнулся ей — тоже с довольным видом — и лениво пробормотал что-то.

— Что ты сказал? — переспросила Джеки, засыпая.

— Выходи за меня замуж.

 

Глава 24

Эйдриан с замиранием сердца ждал реакции Джеки. И это ожидание показалось ему более тягостным, чем все другие одолевавшие его сомнения, вместе взятые. Несколько бесконечных секунд Джеки, словно в сладком сне, продолжала блаженно улыбаться, а затем широко распахнула глаза.

— Что?

— Выходи за меня замуж.

Джеки мгновенно высвободилась из его объятий и прижалась к спинке кровати.

— О, Боже мой! Просто не верится, что ты это сказал. Что ты на самом деле имеешь в виду?

Наверное, надо было бы выбрать более подходящий момент, подумал Эйдриан, но теперь уж ничего не поделаешь.

— Ну, обмен кольцами, клятвы верности и любовь до гробовой доски. Брак, иными словами. Ничего нового.

— Я в курсе, что это такое, но нельзя же вот так, без подготовки, взять да и огорошить человека.

— Джеки, — медленно проговорил Эйдриан, поскольку та, казалось, была готова буквально полезть на стену, лишь бы оказаться от него подальше. — Мое предложение не может быть для тебя такой уж большой неожиданностью: я уже восемь месяцев добиваюсь тебя.

— Я думала, тебе был нужен секс.

— Конечно, он был мне нужен. Но это далеко не все, чего я хочу. Неужели мои бесконечные звонки тебе — десять раз на дню — ни о чем не говорят? Ты хоть представляешь себе, какие у меня счета за телефон с тех пор, как я тебя встретил?

— Хочешь жениться на мне, чтобы сэкономить на телефоне?

Эйдриан укоризненно посмотрел на нее.

— Да, поэтому и еще потому, что я люблю тебя. — Джеки стало нечем дышать.

— Ой! — Она огляделась по сторонам и с трудом сглотнула. — По-моему… меня сейчас стошнит.

Она соскочила с постели и бросилась в ванную.

Встревоженный, Эйдриан последовал за ней, но она захлопнула дверь прямо перед его носом. Пораженный, онуперся глазами в закрытую дверь. Можно было представить себе все, что угодно, но только не то, что ее стошнит. Первым побуждением Эйдриана было проигнорировать закрытую дверь и войти в ванную помочь Джеки, но он понимал, что ей не понравится, если он увидит ее склонившейся над унитазом.

Минуту спустя из-за двери послышался шум спускаемой воды, и Эйдриан, слегка приоткрыв дверь, заглянул в щелочку. Джеки, закрыв глаза, сидела на полу, прислонившись головой к стене. Взяв полотенце, он намочил его под краном и подал Джеки.

— Ну, знаешь, — сказал он, присаживаясь на край ванны, — ты просто что-то невообразимое творишь с моим самолюбием.

— С твоим самолюбием все в полном порядке. — Джеки, икнув, прижала полотенце ко рту. Ее глаза наполнились слезами. — Мне такого еще никто не говорил.

— Что? «Выходи за меня замуж»?

— Нет. «Я люблю тебя».

Эйдриан в недоумении уставился на нее.

— Никто?

— Я, по крайней мере, такого не помню. Может, только когда я была маленькой. Мне всегда хотелось… этого. Но не просто услышать эти слова, хотя эти… — Она снова сглотнула. — Это… да.

— Тебя больше не тошнит? Слезы заструились по ее щекам.

— Я не знала, каково это, когда тебе говорят такое.

— Значит, сейчас у тебя было что-то вроде шока.

— Но ты-то, верно, слышал эти слова постоянно.

— От своих близких — да, — ответил Эйдриан, наблюдая за Джеки, которая вытирала глаза. — А так никогда. Со мной никогда ничего подобного не случалось. И должен признаться, что и меня начинает подташнивать на нервной почве, поскольку ответа от тебя я так и не получил. Так что скажешь? — Превозмогая панику, он выдавил из себя улыбку. — Выйдешь за меня?

— Я не могу тебе сейчас ответить! У меня не было времени подумать. — Джеки поднялась и, подойдя к умывальнику, поплескала водой в лицо и сполоснула рот. Выдавив немного зубной пасты на кончик пальца, она потерла им зубы. — Где моя одежда? Мне нужно одеться.

— У тебя только гидрокостюм.

Джеки вернулась в спальню и прошла оттуда в холл, к входной двери.

— Подожди.

— Что? — Она обернулась. Ее лицо было неподвижно. Такое дело определенно никуда не годилось.

— Я подберу тебе кое-что из одежды, а потом мы сможем сесть и поговорить. — Расстроенный и напуганный как никогда, Эйдриан достал для Джеки футболку и спортивные трикотажные шорты. Пока она одевалась, он сам натянул на себя поварские штаны, а выпрямившись, увидел, что у Джеки по-прежнему какой-то потерянный вид, и его сердце сжалось от тревоги. — Пойдем.

Он взял ее за руку, и она послушно пошла за ним в гостиную, где Эйдриан указал ей на диван.

— Сядь. Я принесу тебе попить. — Когда Джеки кивнула, он направился в кухню, откуда вернулся со стаканом ледяной воды. Передав ей стакан, Эйдриан устроился рядом и стал ждать, пока она сделает несколько глотков. Вскоре ее щеки немного порозовели.

— Господи! Как много всего сразу свалилось. — прижала руку ко лбу. — Все обеспечить. Все согласовать. Боже мой, да тут нужно учесть массу вещей.

— Верно. — Эйдриан проклял себя последними словами. — Наверное, я все испортил.

— Что ты испортил? — Джеки отставила стакан в сторону, точно боялась уронить его.

— Помнишь, я упомянул, что должен кое-что сказать тебе?

— Когда это было? — нахмурилась Джеки.

— Как раз перед тем, как раздел тебя и мы оба забылись. Прости. Правда. Мне следовало все спланировать заранее. Я собирался приготовить ужин, поговорить с тобой при свечах и за десертом сделать тебе предложение.

— То есть ты хочешь сказать, что собирался сделать мне предложение? — Это озадачило Джеки. — И оно не было спонтанным, не вырвалось у тебя под влиянием момента?

— Представь себе… — Эйдриан взял ее за руку, все еще ледяную после стакана с холодной водой, — я уже давно думал об этом, а последнюю неделю — почти непрерывно.

Джеки сидела неподвижно, безмолвно глядя на него во все глаза.

— Дело вот в чем. — Он потер ее пальцы, отогревая их. — Я тоже не хочу жить в Лос-Анджелесе. Трех недель там мне за глаза хватило, уж поверь. Сначала все было замечательно. Но потом я понял, что семья все же мне дороже. Все, тщательно обдумав, я пришел к выводу, что ничего особенного не теряю. По крайней мере, из того, что для меня имеет значение. Я поговорил с Брайаном, моим агентом, и попросил его довести до сведения продюсеров, что согласен вести шоу только отсюда.

— А как же работа моделью, съемки в телерекламе и поваренная книга?

— От работы моделью я решил отказаться: это меня не интересует. Возможно, я соглашусь сняться в рекламе, поскольку мне нравится играть и для этого не нужно переезжать в Лос-Анджелес, и уже согласился на издание поваренной книги, но это не сейчас, когда-нибудь потом.

— А вдруг телекомпания откажется снимать передачу здесь?

— Значит, я не буду в ней участвовать, только и всего. — Глядя Джеки в глаза, Эйдриан провел кончиками пальцев от ее виска к щеке. — Я окончательно решил остаться здесь, хочу жить и работать в окружении людей, которых люблю. А покоя я все себе до последнего времени не находил единственно потому, что тебя у меня не было. — Его пальцы двигались к ее подбородку. — Теперь мне надоели встречи от случая к случаю, я хочу, чтобы ты перевела свой бизнес сюда. И я, когда возможно, буду ходить с тобой в море. Ну, что ты на это скажешь?

— Я… — В ответ на его прикосновение Джеки подалась всем телом к нему навстречу, но тут же отшатнулась. — Я не знаю.

— Как это не знаешь? — Эйдриан уронил руку.

— Эйдриан, это слишком серьезное решение! — «Это мечта всей моей жизни, и я смертельно боюсь, что только протяну к ней руку, а она вдруг раз — и взорвется. Я чувствую себя как на минном поле: неизвестно, откуда ждать угрозу». — Мне нужно время подумать как следует.

— Понятно.

Джеки заметила в его глазах боль и поспешила утешить его:

— Ты только не пойми меня превратно, прошу тебя. Мне просто нужно время.

— Хорошо, — согласился Эйдриан, явно стараясь ее понять. — Я подожду: мне все равно ничего другого не остается. Но я хочу одно знать — ты серьезно сказала это? Или выпалила впопыхах, не подумав, потому что в таком возбужденном состоянии не могла мыслить здраво?

— Что выпалила? — не поняла Джеки.

— Ты сказала, что любишь меня.

— Правда? — Джеки стало нечем дышать. — Когда это? — Эйдриан пристально посмотрел на нее.

Вспомнив, Джеки вспыхнула.

— Ах! Тогда.

— Ну, так как?

— Я… — Слова застряли у нее в горле. — Ох, Боже мой, как же это тяжело.

— Скажи мне. — Эйдриан стиснул ей руку, подбадривая. — Если тебя это успокоит, то знай: меня после этого не стошнит, обещаю.

Джеки сделала глубокий вдох.

— Я люблю тебя. — Воплотившись в слова, реальность стала еще очевиднее. — Я, правда, тебя люблю. Больше, чем могут выразить слова. Я так тебя люблю, что мне становится страшно.

— Мне тоже страшно. — Эйдриан обнял ее и крепко прижал к себе.

Джеки высвободилась и посмотрела ему в лицо. Его глаза излучали любовь. Никогда в жизни она не думала, что может влюбиться в такого мужчину, как Эйдриан, и уж совсем невероятно то, что он полюбил ее.

— Здорово!

— Именно. — Эйдриан нежно поцеловал ее в губы, задержавшись на них. Джеки, успокоившись, прильнула к Эйдриану и поцеловала его в ответ. Эйдриан поднял голову и, глядя на нее сверху вниз, улыбнулся: — Итак, пока я дожидаюсь твоего решения, мы могли бы чем-нибудь заняться. Что ты предлагаешь на оставшуюся часть дня?

— То есть? — Джеки насупилась.

— Ну… — Эйдриан пробежал пальцем по ее шее. — Ты, мы, никого вокруг и впереди свободный вечер. Что будем делать?

Джеки вздохнула, проникаясь его светлым настроением.

— Ну, хоть раз можно обойтись без жизненно значимых решений!

— Точно, — улыбнулся Эйдриан. — Как помнится, я перед отъездом обещал тебе урок кулинарного мастерства.

Джеки кивнула:

— Верно, обещал.

— Не знаю, как ты, но лично я умираю с голоду. Ты сейчас сможешь чего-нибудь съесть?

— Не знаю. — Джеки прижала руку к животу, но боль, казалось, утихла. — Это зависит оттого, что ты собираешься приготовить.

— Давай-ка посмотрим, что имеется в нашем распоряжении. — Взяв Джеки за руку, Эйдриан потянул ее за собой на кухню. — На время моего отсутствия я просил Рори забрать все скоропортящиеся продукты, поэтому выбор у нас ограничен.

Прислонившись к стойке, Джеки наблюдала, как он копошится в кладовой. В поварских штанах, с распущенными по обнаженным плечам волосами, Эйдриан представлял собой поистине захватывающее зрелище.

— Итак, есть рис, белое вино, немного сушеных грибов и пармезан. — Эйдриан повернулся с бутылкой вина в руке и озорным блеском в глазах. — Я научу тебя готовить ризотто.

— Ризотто? — Джеки недовольно сдвинула брови, услышав незнакомое слово.

— Блюдо итальянской кухни из риса. Тебе понравится. — Он открыл вино и наполнил два бокала. — Секрет великолепного ризотто в том, чтобы во время приготовления все ингредиенты оставались покрытыми жидкостью, словом, не высыхали, были мокрыми.

— Мокрыми, говоришь? — переспросила Джеки, с подозрением глядя на его улыбку. — Не значит ли это, что повар во время приготовления тоже должен не просыхать, быть мокрым?

— О да. — Эйдриан повел бровями, протягивая Джеки бокал. — Повар во время этого урока должен быть мокрым.

От его многозначительного тона в животе у Джеки сладко заныло.

— Отчего это у меня такое предчувствие, будто для того, чтобы не просыхать и оставаться мокрой, мне во время урока много вина не потребуется?

— Какая проницательная женщина. — Он с улыбкой притянул Джеки к себе для поцелуя, который закончился слишком быстро. Распрямившись, Эйдриан похлопал ее по попке. — Ну что, приступим?

Когда на следующее утро они с Эйдрианом отправились в гостиницу на семейный обед, Джеки все еще не могла избавиться от смущения. Как она и предполагала, Эйдриан осуществил свой замысел держать ее мокрой. Стоя за ее спиной, он просунул ей руки под футболку, пока она пыталась приготовить очень сложное блюдо из риса. Когда она пожаловалась, что он, лаская ей грудь, мешает ей сосредоточиться, Эйдриан спустил руки вниз, проникнув под пояс ее шортов. Смеясь и извиваясь всем телом, Джеки попыталась помешать ему, но Эйдриан твердо решил повеселиться.

Ничего удивительного, что ризотто Джеки испортила. Зато все остальное в этот вечер было… сплошное удовольствие. Никогда в жизни Джеки еще так не хохотала, не чувствовала такой легкости и не была такой откровенно чувственной.

Рис сгорел, но Джеки с Эйдрианом, пошарив по сусекам, отыскали ведерко с мороженым, которым они, устроившись лицом к лицу — Джеки села на Эйдриана верхом — кормили друг друга по очереди. Оба к тому времени уже сбросили с себя всю одежду. При этом они касались губами не одного лишь мороженого. В конце концов, на столе оказался не только липкий, сопровождавшийся веселыми смешками ужин, но и сама Джеки. Даже сейчас, лишь вспомнив холодное мороженое и жаркие прикосновения языка Эйдриана к своему телу, Джеки ощущала трепетное волнение.

— Ты улыбаешься, — заметил Эйдриан, когда они спускались по лестнице в семейные апартаменты.

— Правда? — Джеки поняла, что ее выдали глаза. — С чего бы это? Ты, впрочем, тоже улыбаешься.

— Хм-м. — Эйдриан сжал ее руку. — Я пытаюсь угадать, что Рори с Элли решили подать на десерт.

Джеки расхохоталась:

— Господи! Если это будет мороженое, высидеть обед с невозмутимым лицом я не смогу.

— Ох, но ведь есть масса других сластей, которые можно попробовать. — Перед тем как ступить на последнюю ступеньку, Эйдриан быстро поцеловал Джеки в щеку, и вот они опять оказались в окружении привычного гвалта и хаоса.

Сестры хлопотали на кухне, а Чане по пятам ходил за Лорен по гостиной, пол которой был усеян игрушками. Сейди носилась, требуя к себе внимания, и все одновременно говорили. В первый раз за все время Джеки, попав в этот бедлам, не чувствовала себя посторонней.

Она с удивлением увидела в гостиной Карла. Он сидел в одиночестве за барной стойкой с ошарашенным видом. Джеки чуть не расхохоталась: она и сама хорошо помнила это чувство. Поначалу Синклеры своей суетой кого угодно могут ввести в столбняк.

— Тетя Вив, — проговорил Эйдриан.

Обернувшись, Джеки заметила пожилую и более элегантную копию Рори. Женщина накрывала на стол. На ней был желтый брючный костюм, словно из коллекции какого-то известного дома мод. Ленточка, вплетенная в стильный овальный пучок ее рыжих волос с золотистым отливом, смотрелась весьма эффектно.

— Эйдриан. — Женщина потянула к нему руки, и он заключил ее в объятия, слегка оторвав от пола. — Давно пора вернуться из Страны Грез.

Эйдриан рассмеялся:

— Подходящее название. Вы знакомы с Джеки?

— Еще нет: она ведь здесь только со вчерашнего дня, а ты так бессовестно ее монополизировал. — Женщина с улыбкой протянула Джеки руку. — Здравствуйте, я Вивиан. Аврора с Эллисон рассказывали мне о вас.

— Очень приятно с вами познакомиться. — Джеки попыталась представить, что о ней могли рассказать, и почувствовала болезненные спазмы в желудке.

Вивиан снова обратилась к племяннику:

— Ну, рассказывай же о своей поездке. Слышала, ты получил массу самых интересных предложений.

Пока Эйдриан разговаривал с теткой, Джеки присоединилась к Карлу.

— Как вчера вечером отработала последняя смена? — Карл с подавленным видом обмакнул чипс в какой-то соус.

— Пороховницы нет и в помине, — ответил он.

— Какое разочарование, — сказала Джеки.

— Дело обычное, — вздохнул Карл. — Сколько уж раз так было: я искал одно, а находил множество других вещей, даже ценных, но только не то, что надеялся отыскать. Пора уже к этому, наверное, привыкнуть.

— А разве можно когда-нибудь привыкнуть к тому, что желаемое все время ускользает? — задала вопрос Джеки.

— Нет, наверное. Но отказываться от этого предприятия мне будет сложнее, чем я думал.

— Что значит отказываться? — Джеки в недоумении воззрилась на Карла. — Я думала, мы будем продолжать поиски, пока не найдем.

— У нас кончаются средства.

— Что? Что такое? — вмешалась Рори, стоявшая у противоположного конца стойки.

Карл заколебался и Джеки по его глазам поняла, что он пожалел о сказанном.

— У нас кончаются деньги, выделенные на проект. Если мы не найдем пороховницу в течение ближайших нескольких недель, я должен буду прекратить работы.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Не-е-ет, — протянула Рори. — Вы не можете этого сделать. Мы изыщем средства, правда, Чане?

— Дело не только в деньгах, — сказал Карл. — Все, что можно, мы уже подняли на поверхность, не найдена только пороховница. У нас теперь богатая коллекция артефактов, ее хватит на создание внушительной музейной экспозиции. Когда стоимость поисков начинает превышать ценность разыскиваемого предмета, следует остановиться.

— Но вы просто обязаны найти пороховницу, — продолжала настаивать Рори с таким жаром, что Джеки было больно на нее смотреть. Она обвела взглядом присутствующих, и в глазах остальных прочитала то же отчаяние.

— Если вас это успокоит, — сказал Карл, — знайте, что я еще не оставил дело, пока есть шанс отыскать пороховницу в течение следующих недель. Да еще сегодня, черт побери, мы можем ее найти.

— Конечно, можете, — сказала Вивиан, с улыбкой приближаясь к Карлу. Она скользнула ладонями под его руку. — Давайте оставим сейчас все эти неприятные разговоры о прекращении работ и сядем лучше за стол. У нас ведь все-таки не похороны, а обед по случаю возвращения.

— Поскольку все в сборе, — начал Эйдриан, когда все расселись за столом, — то я хотел бы поделиться с вами одной новостью.

Джеки метнула в него взгляд, опасаясь, не собирается ли он сообщить о сделанном им предложении. Но Эйдриан в обычной для него манере рассказал о своем решении относительно съемок передачи. А остальные в обычной для них манере, передавая друг другу блюда с едой, стали обсуждать услышанное, а также по ходу дела и другие вопросы, так что, в конце концов, обсуждались три темы одновременно.

Джеки посмотрела на Карла. Он сидел на противоположном от нее конце стола по диагонали и внимательно слушал Вивиан, явно очарованный ею.

Когда обед закончился, Эллисон поднялась.

— Кто желает десерт? Я приготовила.

— С вишневым соусом? — спросил Эйдриан, переводя взгляд на Джеки. — Должно быть, вкусно.

— И со взбитыми сливками, — прибавила Эллисон, заставив Джеки покраснеть: взбитые сливки и вишневый соус? Сразу же в ее голове стали рождаться самые разнообразные эротические картины.

— Я бы не отказалась. — Вивиан похлопала себя по животу, привлекая внимание к своей потрясающей фигуре. — Раз уж мне не придется в ближайшее время влезать в костюмы, я могу себе это позволить. Карл? Вы хотите чего-нибудь?

Его взгляд медленно двигался по ее телу, а щеки пылали почти так же, как и у Джеки.

— Я… э-э… — Он откашлялся и посмотрел на часы. — Я не могу. Меня ждет работа. Мне нужно идти.

Карл встал из-за стола, и Вивиан проводила его до лестницы, пожелав на прощание удачи. Когда гость ушел, она приняла живописную позу — одну руку положила на перила, а другую прижала к груди.

— Ну, разве он не самый привлекательный мужчина на свете?

— Тетя Вив! — со смехом попеняла ей Элли. — Да ты ведь беднягу до смерти напугала. Он в твоем присутствии и двух слов связать не может.

— Знаю. — Женщина поплыла к столу. — Не могу, правда, решить, что в нем меня больше всего восторгает. Этот мужчина представляет собой интригующее сочетание застенчивого интеллектуала и грубого авантюриста.

Раздался телефонный звонок.

— Я возьму! — Рори вскочила из-за стола и схватила трубку в гостиной. — Эйдриан, это тебя. Твой агент.

Эйдриан поцеловал Джеки в щеку и взял трубку.

— Что, новости с телевидения?

— Да, — ответил Брайан. — Поздравляю тебя, мы договорились.

— Прекрасно. — Эйдриан бросил взгляд в сторону стола, где все замерли в ожидании новостей. Он показал им большой палец, и все радостно загомонили.

— Мы немного обсудили задуманный имидж передачи и ее рекламу. Им нужно, чтобы шеф-повар был обязательно сексапильным и неженатым. Они хотят сыграть на его популярности на досках объявлений.

— Каких это досках объявлений?

— Ты что, не знаешь? В Интернете повсюду доски объявлений, где женщины обсуждают всякую всячину. Уже существуют такие, где ты — горячая тема. Моя помощница, которая практически с утра до вечера сидит на этих сайтах, уверяет, что доски объявлений буквально пестрят твоими фото, опубликованными сегодня утром на сайте журнала «Нэшнл инкуайрер».

— Опять фотографии с Шоной?

— Нет. Это те, где ты на пляже вроде как дерешься с загадочной незнакомкой, а затем вы с ней воспроизводите сцену из «Отныне и вовеки веков».

— Что?!

— Мнения о том, что там происходит, не совпадают. Одни считают, вы с ней дурачитесь, в представлении других, твоя женщина — мужененавистница. Если ты не против, то моя помощница сыграет осведомленную особу и убедит всех любопытствующих, что вы с той девушкой просто дурачились. Иначе ты в глазах женщин станешь выглядеть подкаблучником, а это идет вразрез с нашими усилиями.

— Чане! — позвал Эйдриан. — Войди на сайт журнала. Чане подошел к компьютеру на столе в углу гостиной и ввел адрес.

— Тут к тому же имеется таблица для виртуального голосования. Читателей «Инкуайрер» просят оставить свое мнение — кто эта женщина на снимке — Шона Симмонс или ревнивая подруга?

Эйдриан встал у Чанса за спиной, наблюдая, как на странице открывается снимок, где Джеки замахивается на него. Вокруг собрались и все остальные члены семьи.

— О, Боже мой, — прошептала Джеки, когда Чане кликнул на ссылку, и на мониторе компьютера появились другие снимки под заголовком: «Сексапильный шеф-повар попал из огня да в полымя… Подружка узнает оШоне».

Эйдриан посмотрел на потрясенную Джеки и обнял ее за плечи.

— Просто не верится, — обратился он Брайану. — Откуда эти фотографии? Все это случилось не далее как вчера. — И тут Эйдриана осенило: шлюпка, качающаяся на волнах у входа в бухту. — Вот оно что! Никакие это не рыбаки, а проклятые папарацци! Что же такое случилось с людьми? Я же шеф-повар, черт побери! Не кинозвезда какая-нибудь!

— Нравится тебе или нет, но теперь ты знаменитость. И людям на телевидении это на руку. Они надеются собрать для своего нового шоу целую аудиторию.

— Послушай, Брайан, это уже ни в какие ворота не лезет. Мне, конечно, льстит, что я нравлюсь женщинам, но имидж плейбоя мне не по вкусу. У меня есть девушка, и я надеюсь на ней жениться.

Эти слова слетели с его уст — и Джеки вся подобралась. Изумленные лица присутствующих разом обратились в сторону Эйдриана. Черт! Он вовсе не собирался сообщать им об этом таким образом.

— Ты надеешься… что? — чуть не прокричал в трубку Брайан.

Эйдриан взглянул на побледневшую Джеки.

— Жениться. Если она даст мне свое согласие.

Джеки тоже посмотрела на него. Было видно, что в ней идет какая-то внутренняя борьба. Эйдриан заметил, как сестры обменялись восторженными взглядами. Хотелось бы ему разделить их уверенность.

— Ясно. — Агент тяжело вздохнул. — А как ты относишься к долгосрочным помолвкам? Очень долгим, очень тайным периодам ухаживания?

— Что ты имеешь в виду? Если я буду помолвлен, держать это в секрете я не буду.

— Будешь, если у тебя хватит ума. Послушай, Эйдриан, я тебе объясню, как функционирует система: телевидение делает деньги на рекламе. Оно получает ровно столько, сколько может запросить с учетом количества зрителей, которых собирает та или иная передача. В данный момент на телевидении тебя рассматривают как двойную выгоду: ты не только классный повар, который привлечет интересующихся кулинарией зрителей, но и холостой красавчик традиционной ориентации, который к тому же умеет хорошо готовить. Если ты женишься до своего первого эфира, телевизионщиков это точно не обрадует. Я даже больше тебе скажу — это их разозлит до чертиков.

— Так что ж мне, по-твоему, не жениться из-за того, что передача может лишиться нескольких зрителей?

— Ты просто не распространяйся об этом до подписания контракта. А потом, когда настанет подходящий момент, посоветуемся с представителями рекламы, они подскажут, как об этом лучше объявить. Не исключено, мы даже сможем извлечь из этого для себя пользу.

— Ладно, делай, как знаешь. — Эйдриан закатил глаза. Он повесил трубку и, повернувшись, обнаружил, что все, кроме Джеки, так увлеклись разглядыванием снимков на мониторе компьютера, что и думать не думают оставить их с Джеки наедине. Джеки обратила к нему полные боли глаза.

— Прости, — тихо проговорил он. — Я не собирался этого делать.

Джеки вместо ответа отвела глаза в сторону, и сердце у Эй-дриана заныло. Почему она так боится огласки? Она что, пытается избавить его от неловкости, потому что собирается отказать ему?

— А знаете, — сказала Вивиан, обращаясь ко всем, — я никогда не могла определиться со своим отношением к людям, которые взращивают из ничего знаменитостей, не знала, ненавидеть их всей душой или восхищаться их упорством.

— Ненавидеть всей душой, — сказал Скотт. — Я даже думаю в одной из своих следующих книг описать одного такого журналюгу, а потом похоронить его под горой таблоидов.

— Эх, — завистливо вздохнула Вивиан, — писатель…

— Я должна идти, — тихо сказала Джеки. — Нужно готовить корабль к отплытию.

 

Глава 25

Джеки торопливо поднималась по лестнице. Услышав за спиной шаги Эйдриана, она ускорила шаг.

— Ну, ты можешь подождать? — Он нагнал ее на веранде. — Ты не должна так просто убежать. Нам нужно поговорить.

— О чем? — Она обернулась. Ее сотрясала дрожь. — О Господи, вот всегда у меня так! Теперь ты знаешь, почему я в своей жизни ни за чем особенным не гонюсь.

— Что? Почему?

— Потому что бывает чертовски больно разочаровываться. Больно, когда то, к чему так стремишься и уже почти достиг, в последний момент уплывает у тебя из-под носа.

Эйдриан потрясенно уставился на нее.

— Но ты ведь не думаешь, будто я допущу, чтобы это, — он махнул рукой в сторону семейных апартаментов, — на что-то повлияло?

— Эйдриан… — Джеки прижала ладони ко лбу. — Ты же хочешь участвовать в этом шоу. И не только ради собственного удовольствия, а потому что это пойдет на пользу делу, которое для вашей семьи так много значит. Ты что, собираешься рисковать всем этим ради меня?

— Не ради тебя. Ради нас с тобой, — поправил ее Эйдриан. — Два месяца назад ты, стоя на этом самом месте, просила меня подумать и решить, чего я хочу, в первый раз, в жизни поставив свои личные интересы на первое место. Так вот я много размышлял и теперь знаю, чего хочу — тебя! Мне нужна ты и жизнь с тобой на Жемчужном острове. Если в этой жизни будет присутствовать кулинарная передача — отлично, нет — и не надо.

Джеки стало трудно дышать, боевой настрой вмиг испарился.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. — Эйдриан увидел, что его слова достигли цели, и вздохнул с облегчением.

— О, Эйдриан! — Джеки кинулась ему на грудь и обвила руками за шею. — Ты только еще раз обдумай все хорошенько, я не хочу, чтобы ты когда-нибудь потом пожалел о своем решении и обвинил в этом меня.

— Этого не будет. — Эйдриан погладил ее по спине. — Чтобы положить конец всем этим вздорным разговорам о превращении кулинарного шоу в некую версию «Холостяка», я думаю, мы должны объявить о нашей помолвке немедля.

— Э нет! — Стоявшая на цыпочках Джеки резко опустилась на пятки. — Я же сказала, мне нужно время подумать.

— Ну что еще? — улыбнулся Эйдриан. — Трусишь, как овца?

— Нет, просто…

— Знаю — боишься. — Эйдриан взял Джеки за обе руки и поцеловал каждую по очереди. — Речь идет о нашей дальнейшей жизни. Подумаешь, какой ответственный шаг мы должны совершить, — страшно становится. Но всякий раз, когда при мысли об этом меня охватывает паника, я начинаю все сводить к самому основному. — Эйдриан стиснул ее пальцы. — Я задаю себе вопрос: люблю ли я эту женщину? И отвечаю — да. Хочу ли я провести остаток своих дней, а не только ночи, рядом с ней? Да. Могу ли я представить себя в старости рядом с ней? Да.

Джеки пристально посмотрела на Эйдриана. Она вспомнила их последний вечер и увидела картину того, как они проживают жизнь вместе, год за годом.

— А ты? — спросил Эйдриан неуверенно. — Ты любишь меня?

— Да, — ответила Джеки едва слышным голосом.

— Ты хочешь провести остаток своей жизни со мной? — Да.

— Ты можешь представить себя в старости рядом со мной? В глазах у Джеки защипало.

— Да.

Эйдриан сделал глубокий вдох.

— Ты согласна выйти за меня замуж? — Да.

— Слава тебе Господи. — Эйдриан прижал ее к себе, почувствовав несказанное облегчение. — Ну, вот видишь, не так уж все и сложно.

— Нет, сложно. — Джеки тихонько ткнула кулаком ему в руку.

— Все-таки на сей раз тебя не вырвало. — Он, слегка отстранив Джеки, с улыбкой заглянул ей в лицо и подумал, что никогда еще она не была красивее, чем сейчас, с мокрыми глазами и красным носом. — Очень скоро мы сможем говорить друг другу «Я тебя люблю» каждый день, и тебя от этого даже мутить не будет. Это дело практики, и только.

Джеки, рассмеявшись, снова обняла его.

— Я тебя люблю.

— Вот видишь? Еще легче, правда? — Эйдриан крепко держал ее в объятиях, упиваясь ощущением ее близости.

— Я все равно не хочу публичного объявления о помолвке.

— Почему? — Эйдриан снова немного отстранился и нахмурился.

— Потому… — сделала над собой усилие. — Ведь ты теперь такая знаменитость, а я не хочу, чтобы мое имя и лицо всюду светились. Слава Богу, снимки в Интернете слишком нечеткие.

— Джеки. — Эйдриан тяжко вздохнул. — По-моему, твои страхи на сей счет совсем неоправданны.

— То есть?

Эйдриан прищурился, прикидывая, что сказать.

— Сама посуди: если на вопрос о моей помолвке я буду отвечать утвердительно и в то же время буду скрывать имя моей невесты, как это будет выглядеть? Что я должен говорить тем, кто захочет узнать, кто ты такая? Что это не их ума дело?

— Я не знаю…

— Рано или поздно люди все равно узнают это. Ты же не можешь всю оставшуюся жизнь бежать от своего прошлого.

— Это так. Тогда я прошу тебя не устраивать слишком громкую помолвку, ладно?

— Я тебя уверяю, что забираться на крышу высотного здания и горланить оттуда «Джеки Тейлор согласилась стать моей женой!» не собираюсь.

— О Господи, нет, конечно! — рассмеялась Джеки.

— Черт возьми! — Эйдриан улыбнулся. — Но ведь ты и впрямь выходишь за меня замуж.

— Видимо, да. — Джеки улыбнулась. Ее глаза лучились счастьем и любовью. — А сейчас мне действительно пора идти.

— Что ж, надо так надо. — Эйдриан выпустил ее из объятий. — Когда вернешься в Корпус-Кристи, уж мы с тобой не пожалеем денег на телефонные разговоры, все обсудим — и дату свадьбы, и твой переезд сюда. Как ты на это смотришь?

— Ладно. — Джеки поцеловала его.

— И запомни. — Эйдриан держал лицо Джеки в своих ладонях. — Если тебя станет одолевать тревога, думай о самом главном, о сути, хорошо?

— О'кей. — Джеки кивнула и поцеловала Эйдриана в последний раз. — Через пару деньков созвонимся.

Эйдриан смотрел ей вслед, с ужасом думая о том, что в ближайшие четыре недели не увидит ее. И как это Маргарита на протяжении долгих лет из раза в раз провожала Джека, глядя, как отчаливает от берега его шхуна? Эйдриану повезло: он, по крайней мере, знал, когда вернется Джеки, знал, что еще немного — и им не придется больше расставаться. Мысль о том, что Джеки переселится на Жемчужный остров в качестве его жены, наполнила его сердце радостью, которая так и рвалась наружу.

Возвращаясь назад, Эйдриан сбежал вниз по лестнице, ведущей в квартиру, перепрыгнул через последнюю ступеньку и приземлился на обе ноги сразу.

Все выжидательно повернули головы в его сторону.

— Ну что? — спросила Рори.

— Мы женимся!

Рори с криком восторга сорвалась со своего места и, подбежав, бросилась ему на грудь. За ней подошла Эллисон, более спокойная, но не менее обрадованная. Чане крепко пожал ему руку, а Скотт недовольно фыркнул:

— Какая несправедливость!

— Ты о чем? — удивился Эйдриан.

— После всех мучений, которые мне пришлось перетерпеть по твоей милости в тот день, когда я сделал предложение Эллисон, ты тоже должен бы хоть чуть-чуть помучиться.

— Я пока еще не женился, если тебя это утешит. — Сказав так, Эйдриан подошел к телефону с намерением перезвонить своему агенту. Он хотел, чтобы на телевидении знали: идея с поваром-холостяком не пройдет.

Две недели спустя Джеки готова была застрелиться из-за того, что дала Эйдриану согласие. Или перестрелять всех представителей прессы без разбору — не только пишущих для таблоидов, но и более серьезных журналистов. Жареные материалы появились в средствах массовой информации после того, как на телевидение просочились слухи о помолвке Эйдриана.

Он отказывался отвечать на телефонные звонки репортеров, выпытывавших имя его невесты, но это лишь подогревало всеобщий интерес. На интернетовском сайте журнала «Нэшнл инкуайрер» объявили награду за любую информацию о загадочной незнакомке на пляже, и в течение двадцати четырех часов имя Джеки и сведения о ее прошлом были получены.

Тут же вышла статья под заголовком «Шеф-повар Эйдриан на крючке у мошенницы?».

Опубликованные в статье подробности вызвали в Галвестоне бурю обвинений в адрес Джеки: до членов тамошнего исторического общества дошли сведения, что Карл Райдер позволил ей опускаться под воду вместе со своими водолазами. Вся эта шумиха заинтересовала СМИ, и дело кончилось тем, что на хьюстонском телевидении для вечерней программы был подготовлен специальный репортаж.

Прижимая к уху телефон, Джеки расхаживала по кают-компании своего корабля и одновременно смотрела через спутниковую тарелку репортаж.

— Подумать только! — возмущался на другом конце провода Эйдриан, который тоже смотрел этот канал. Незадолго до передачи он сообщил Джеки, что Жемчужный остров осаждают журналисты с камерами, желая получить интервью. Он отказался им что-либо комментировать, но они на берегу отловили Карла и доняли его расспросами о раскопках.

— Я предвидела нечто подобное, — ответила Джеки, когда репортер поинтересовался у Карла, правда ли, что подозреваемая в мошенничестве особа, уличенная в махинациях с историческими ценностями, имеет разрешение участвовать в поисках сокровища Лафита.

Карл, стоя на берегу с развевающимися по ветру волосами, с раздражением посмотрел на журналиста.

— Насколько мне известно, Джеки Тейлор никогда не обвинялась в каком-либо преступлении.

— Но разве ее отец и она вместе с ним не подозревались в мошенничестве? Они, как известно, обманным путем, с помощью подложных документов, склоняли людей принять участие в поисках несуществующих сокровищ, — гнул свою линию репортер.

— Когда мисс Тейлор жила с отцом, занимавшимся только что упомянутой вами деятельностью, она была еще несовершеннолетней.

— Правда ли то, что именно она предоставила документ, на основании которого власти штата выделили на настоящие поиски деньги налогоплательщиков?

— Да. — На щеках у Карла заиграли желваки. — И подлинность этого документа подтверждена экспертизой.

— И тем не менее эти долгие и чрезвычайно дорогостоящие поиски не дали ожидаемых результатов: разыскиваемый предмет до сих пор не найден.

— Послушайте, — сказал Карл. — Я отлично понимаю, к чему вы клоните. Так разрешите мне прямо объявить, что значительная часть средств, выделенных на раскопки, состоит из частных пожертвований, и Джеки Тейлор не получила из этих денег ни цента.

— И все же, — не унимался журналист, — как известно из некоторых источников, она занимается пассажирскими перевозками, и с тех пор, как начались подводные раскопки в бухте, ее бизнес пошел в гору. Таким образом, она получает из этого косвенную выгоду.

— Я не посвящен в дела мисс Тейлор, так что ничего не могу вам ответить по этому поводу. Скажу лишь, что ее участие в этом проекте на благо штата добровольное, и никакой личной выгоды она с этого не имела…

Джеки взяла пульт и выключила телевизор.

— Эйдриан. — Она потерла рукой лоб. — Надеюсь, это не стало для тебя особым потрясением. Я тебе говорила, что правда может выплыть наружу.

— Никакая это не правда! Это набор нелепейших обвинений.

— Некоторые из них справедливы.

— Но уж не то, что ты украла пороховницу, обманув штат Техас.

— У нас нет доказательств обратного.

— Если Карл найдет пороховницу, — ответил Эйдриан, — то пресса заткнется.

Где-то под самым сердцем у Джеки от ужаса образовался твердый комок.

— А если ее не найдут, что тогда?

— Не знаю, — помолчав, ответил Эйдриан.

— А я знаю. — Джеки уронила голову на руки. — Если Карл не найдет пороховницу, ситуация станет вообще хуже некуда. Очень скоро и на тебя посыплются обвинения. Я знаю, каково это — быть изгоем, человеком, от которого все шарахаются, даже те, кого ты раньше считал своим другом.

— Только не заикайся, что, желая оградить меня от скандала, мы должны разорвать помолвку.

— Боюсь, в сложившемся положении от нас может потребоваться нечто большее. — Джеки ощутила приступ отчаяния. — У нас нет другого выхода. Нам теперь придется расстаться навсегда. Я откажусь от круизов и сделаю это как можно незаметнее.

— Как? И это когда они пользуются такой небывалой популярностью.

— Не знаю, конечно, но, по-моему, так будет лучше для всех вас.

В трубке наступило молчание.

— Эйдриан? Ты слушаешь меня?

— Ты это серьезно говоришь?

— Я не вижу иного выхода. Если уж тонуть, так мне одной, тащить за собой на дно тебя и твоих близких я не собираюсь. Слишком люблю вас всех.

— Но как ты будешь зарабатывать на жизнь, отказавшись от круизов? Ведь раньше, до этого, дела у тебя шли не слишком успешно.

— Не знаю, — вздохнула Джеки. — Вернусь в Карибское море. Дам кораблю другое имя. Попробую все начать с нуля.

— Вот как, значит. Уносишь ноги?

— А у меня есть другой выбор?

— Конечно, есть, черт возьми! У тебя есть выбор. Надо бороться, а не прятаться, как побитая собака!

— Как бороться? — недоумевая, спросила Джеки. — Собрать прессу и оправдываться перед ними, говорить: «Я ни в чем не виновата. Я ни в чем не виновата»? Да, это, вне всякого сомнения, пойдет на ура.

В голосе Эйдриана появились суровые нотки.

— Я не допущу, чтобы ты меня бросила из-за этого.

— Эйдриан, — со вздохом проговорила Джеки. — Прошу тебя, не осложняй ситуацию. Пожалуйста. Нам следует поступить так, как лучше для всех.

Эйдриан снова умолк.

— Эйдриан?

— Слушай, Джеки, мне кажется, нам нужно немедленно прекратить этот разговор, потому что, если мы этого не сделаем, я могу сказать тебе то, о чем потом пожалею.

— Например?

— Например, «Ты жалкая трусиха, которой не хватает характера постоять за себя».

— Прошу прощения! — взорвалась Джеки, собираясь поспорить, но тут сообразила, что ее уже никто не слушает. Ошарашенная, она уставилась на телефон. — Он бросил трубку!

 

Глава 26

Дрожа от ярости, Эйдриан расхаживал взад-вперед по гостиной. У него просто в голове не укладывалось, что Джеки хочет из-за всего этого разорвать помолвку. А впрочем, чему тут удивляться? Ведь еще никогда в жизни он не встречал женщину такую упрямую, такую независимую, всегда и во всем привыкшую полагаться только на свои силы и… такую самоотверженную! И эта женщина еще учит его, как блюсти свои собственные интересы? Ну, ничего, он без боя не сдастся.

Надев кроссовки, Эйдриан устремился по дорожке к бунгало Карла. Слава Богу, Джеки не в курсе, что из-за всей этой газетной шумихи его на телевидении уговаривают отказаться от женитьбы и разорвать с ней помолвку. Сначала таблоиды вздумали изобразить его подкаблучником, которым женщина-тиран помыкает как хочет, а теперь вот еще и обвиняют Джеки в воровстве сокровищ у штата Техас.

Наконец впереди показался домик Карла. Эйдриан взлетел по ступенькам, намереваясь поговорить с Карлом, попросить его удвоить усилия, сделать что-нибудь еще, чтобы отыскать-таки пороховницу. Из дома слышались чьи-то возбужденные спорящие голоса. Но Эйдриан все равно постучался. Дверное стекло задребезжало. Взволнованный Карл открыл первую входную дверь.

— Вы видели выпуск новостей? — без предисловий начал Эйдриан через закрытую застекленную дверь.

— Видел, — со вздохом ответил Карл. — Простите меня.

— За что вы просите прощения? Вы же не обвиняете Джеки во всей этой чепухе.

— Я прошу прощения за то, что бессилен что-либо предпринять в ее защиту. Узнав ее за последние месяцы поближе, я понял, что она ни в коей мере не заслужила того, что ей довелось пережить. Судьба распорядилась с ней чересчур жестоко.

— Вот потому-то вы и должны найти пороховницу во что бы то ни стало.

— Именно это я и пытаюсь ему втолковать, — послышался из сумрака прохладной комнаты женский голос.

— Тетя Вив? — Эйдриан устремил взгляд мимо Карла и увидел посреди гостиной комнаты тетю. — Что ты здесь делаешь?

— Втолковываю этому глупцу, что если он осуществит свои намерения, то пусть навсегда оставит надежду когда-нибудь снова меня увидеть.

Карл удрученно вздохнул и наконец открыл застекленную дверь.

— Намерения? — Эйдриан вошел внутрь, глядя поочередно то на Карла, то на тетку. — Какие еще намерения?

— Он собирается остановить поиски. — Вивиан скрестила руки на груди.

— Что? — Эйдриан повернулся к Карлу. — Это недопустимо.

— Я вас всех уже давно, не одну неделю назад, предупреждал, что это неизбежно. В отмеченной нами зоне поисков, которая включает в себя кормовую часть судна и часть дна, захваченную кораблем во время затопления, пороховницы нет. Чтобы продолжать поиски, следует установить другую зону, но в каком, скажите, направлении двигаться? А вдруг пороховницы и там не окажется? Очерчивать все новые и новые зоны? Продолжать раскопки на данном этапе совершенно невозможно.

— Но пороховница где-то там, — не отступал Эйдриан. — Я это точно знаю. Я это чувствую.

— Да, но где именно? — Карл досадливо махнул рукой. — Мы же не можем перепахать все дно в бухте. Если бы еще предмет был металлический, тогда можно было бы попробовать воспользоваться металлоискателями. Но, если верить изысканиям Скотта, пороховница изготовлена из рога и кожи. Значит, искать ее можно только с помощью землечерпалки. Мне жаль. Честное слово. Оставшиеся из выделенных на проект средства потребуются на то, чтобы консервировать те вещи, которые мы уже подняли, и создать музейную экспозицию.

— А что, если мы продолжим поиски своими силами? — предложил Эйдриан.

— Хотите потерять время и деньги впустую — ради Бога. Только помните: если вы ее найдете, она все равно будет являться собственностью штата.

— Наша цель не в том, чтобы ею завладеть. — Эйдриану так и хотелось встряхнуть Карла как следует. — Наша цель — спасти репутацию Джеки.

— Я понимаю, — ответил Карл с искренним сожалением в голосе. — Мне очень жаль.

— Господи! — Охваченный гневом бессилия, Эйдриан повернулся к нему спиной и через плечо взглянул на Вивиан. — Поговори с ним ты, а?

— Попробую. Но этот человек, к сожалению, так же уступчив, как гранитный валун.

— Как видно, не во всем. — Карл с Вивиан переглянулись, и мужчина покраснел.

— Это правда, — согласилась Вивиан и сдержанно улыбнулась.

— О Господи! — Эйдриан покачал головой. Меньше всего ему сейчас хотелось наблюдать за любовниками, которые строят друг другу глазки, тогда как его собственный мир летит в тартарары. — Я пойду.

Он хлопнул дверью и зашагал по дорожке к берегу, чувствуя острую потребность остаться наедине с самим собой и все хорошенько обдумать. Пляж на исходе дня был совсем пуст. Эйдриан подошел к краю пирса и устремил глаза вдаль. Солнце висело низко над горизонтом, его лучи тускло поблескивали в водах скалистой бухты.

«Вот видишь, Джек, подвели мы вас с Маргаритой. И Джеки тоже подвели».

Налетевший с моря порыв ветра пронизал Эйдриана до костей. Внезапно ощутив какую-то всеобъемлющую усталость, он опустился на один из контейнеров и, упершись доктями в колени, опустил голову на руки. Но ведь должен быть какой-то выход из этого положения. Волны набегали, разбиваясь о камни пирса, и откатывали назад, а решение не приходило.

В постепенно сгущающихся сумерках по дощатому настилу застучали шаги. Подняв глаза, Эйдриан увидел приближающегося к нему Скотта.

— Что ты здесь делаешь? — кисло встретил он его, припомнив, как Скотт пожелал ему немного помучиться.

— Мы с Эллисон ждали, ждали, когда же ты, наконец, вернешься домой и присоединишься к нашему празднику, но ты так и не пришел.

— Праздник? — Глядя на протянутый ему один из двух бокалов с шампанским, Эйдриан нахмурился. — Что, скажи ради всего святого, может быть хорошего в такой день, как этот?

— Ну-у, не знаю. — Скотт присел рядом и, вытянув ноги, скрестил лодыжки. — Жизнь вообще. И то, что я самый счастливый сукин сын на свете.

Эйдриан удивленно вскинул на него глаза. Скотт расцвел в широкой улыбке.

— Эллисон беременна.

— Что? — Сердце у Эйдриана затрепетало.

— Мы узнали об этом не сейчас, но ей хотелось объявить новость только по истечении первого триместра беременности. А сегодня вот съездили на УЗИ и…

— И?..

Улыбка Скотта стала еще шире.

— Близнецы.

— Шутишь? — Смех у Эйдриана так и рвался наружу. — Близнецы? Боже мой, да это… прекрасно. Просто замечательно! Элли, должно быть, на седьмом небе от счастья.

— Она так рада, что с тех пор, как мы узнали это, и смеется, и плачет одновременно.

— А как ты себя ощущаешь? — Скотт издал смешок.

— Скажу потом, когда пройдет первое потрясение, но одно знаю наверняка: мне сейчас чертовски хорошо. Близнецы. Вот такие, брат, дела… — Ошеломленный, он покачал головой. — А ты чего? Сидишь и переживаешь из-за этого репортажа в новостях?

Хорошее настроение Эйдриана тотчас улетучилось.

— Конечно, из-за него, а еще из-за того, что Джеки собирается разорвать помолвку. Она убеждена, что идет ко дну, и не хочет тянуть нас за собой.

— Ей, нужно признаться, не позавидуешь. Кому понравится, когда твою жизнь выставляют на публичное обозрение? Я бы, наверное, вообще с ума сошел.

— Неужели? — сказал Эйдриан невозмутимо, потому что знал мнение Скотта по этому поводу. — А я-то думал, ты любишь раздавать интервью.

— Примерно так же, как лечить зуб. Сдается мне, однако, что вы с Джеки в этой ситуации ведете себя совершенно неправильно.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему бы вам, вместо того чтобы избегать прессы, не сделать прямо противоположное?

— Если честно, то я пытался уговорить Джеки поступить именно так. Но она и слышать ничего не желает. Не хочет, чтобы ее имя упоминалось в выпусках новостей.

— Слишком поздно, — сказал Скотт. — Сейчас ей уже нечего терять. Все ее секреты и так всем известны. И почему бы вам в таком случае не перейти в наступление? Наймите представителя по связям с прессой. Явитесь перед общественностью счастливыми женихом и невестой и постарайтесь смягчить неприятное впечатление от последних репортажей. Общественное мнение имеет одну особенность — его можно быстро переориентировать, создав нужную вам иллюзию.

— Если я скажу, что люблю Джеки Тейлор и что она порядочный, честный человек, вряд ли это будет иллюзией.

— Тем более вам следует так поступить.

— Нанять представителя по связям с прессой, говоришь? — Эйдриан обдумал его предложение и покачал головой: — Она на это ни за что не пойдет.

— Возможно, ты недостаточно настойчив. — Скотт выгнул бровь. — А сейчас пойдем-ка домой и поздравим твою сестру.

— Я буду через минуту. — Скотт ушел, а Эйдриан вновь устремил взгляд на море. Солнце уже скрылось за горизонтом, на небе проглянули первые звезды, и Эйдриану вспомнилась та ночь, когда они с Джеки стояли на балконе, любуясь небом.

Воспоминание оказалось таким ярким, что Эйдриан мог бы поклясться: в этот момент он даже чувствовал ее присутствие рядом с ним. Может, она в этот момент тоже смотрела на звезды? Загадывала желание? Хотя умела ли она вообще это делать?

Единственное, чего он мог бы пожелать в этот момент, — это чтобы она сейчас была здесь. Если б он только еще раз мог поговорить с ней наедине, убедить ее, что не все так плохо, что выход есть, что их счастливое будущее не отменяется…

Джеки стояла на квартердеке, глядя в небо, ощущая в душе нестерпимую боль. Ей казалось, будто часть ее существа умирает. Зная, что поступает правильно, она, тем не менее, отчаянно тосковала по Эйдриану и страстно, всеми силами своей души стремилась к нему.

«Не смей, — грозила она себе. — Не смей желать его. Не смей надеяться. Не смей мечтать. Это принесет тебе только страдания».

И все-таки ей не удавалось укротить себя: слишком уж реальными и привычными в последнее время стали для нее надежды на счастье. Та часть ее существа, которую Джеки всю жизнь держала в узде, теперь рвалась на волю, на простор такой же бескрайний и глубокий, как воды залива. Сосредоточившись взглядом на самой яркой звезде в небе, она представила себе Эйдриана.

«Вот бы сейчас ты был рядом со мной».

Ответом был шепот легкого ветерка да плеск волн. Джеки повернулась и пошла к себе в каюту. Там она легла на кровать и долго лежала, не смыкая глаз, пока, наконец, не уснула.

Где-то посреди ночи ее сон нарушил легкий шум, словно кто-то шаркал по главной палубе. На борту никого, кроме нее, не было, поэтому Джеки насторожилась. Весь сон как рукой сняло. Усилием воли она заставила себя лежать смирно и прислушалась. Шаги направлялись в кают-компанию, приближаясь прямо к ее двери. Одним плавным движением она схватила с полки над головой пистолет, села на кровати и, сжав обеими руками рукоять оружия, нацелила дуло на дверь.

Дверь распахнулась, и на пороге на фоне лунного света, проникавшего через грот-люк, показался силуэт мужчины.

— Стоять на месте! Не то в твоей груди сейчас появится дырка величиной с Барбадос!

— Дьявол! — Незваный гость резко отпрянул, нечаянно толкнув дверь, и его лицо осветилось лучами лунного света.

— Эйдриан! — С бешено колотящимся где-то в горле сердцем Джеки опустила пистолет. — Что ты здесь делаешь?

— Приехал поговорить с тобой.

— Среди ночи! Как ты попал на борт?

— Перемахнул через ворота.

— Ты что, не мог позвонить?

— Ну конечно! У нас с тобой последние несколько дней были такие содержательные переговоры по телефону! И почему это я не подумал позвонить тебе, ума не приложу. Атеперь, может, уберешь свою пушку?

Джеки вернула пистолет на прежнее место на полке.

— Который сейчас час?

— Около двух ночи, наверное. — Эйдриан подошел и с ногами забрался на кровать. — Подвинься-ка.

— Что ты делаешь? — Джеки отодвинулась и прижалась к стене, освобождая ему пространство.

— Ложусь. — Он упал на спину и положил руку на глаза. — Денек выдался — не позавидуешь, а я потом еще пять часов на мотоцикле сюда добирался, так что башка теперь просто раскалывается. У тебя есть аспирин?

Джеки, пораженная тем, что он здесь, сначала некоторое время безмолвно взирала на его большое тело, распростертое у нее на кровати, а потом все же встала с постели и пошла к аптечке в гальюне. Все еще опьяненная счастьем оттого, что Эйдриан так любит ее, что решился проделать ночью такой длинный путь, она вернулась с аспирином и стаканом воды в руках.

— На вот.

— Спасибо. — Эйдриан присел на кровати, взял у нее таблетку со стаканом и хмуро оглядел ее. — Это моя рубашка?

Джеки смущенно потянула за край белой рубашки, в которой теперь спала, чтобы создать для себя хотя бы иллюзию его присутствия.

— Ты… это… забыл ее здесь в ту первую ночь.

— Ах да. Я ее забыл. — Эйдриан проглотил аспирин и поставил стакан на полку. — Ну ладно, давай с тобой договоримся следующим образом. Ты не разрываешь со мной помолвку.

— Это кто говорит? — Изумление Джеки мигом исчезло, и она уперлась руками в бока.

— Это я говорю. Я — тот парень, который ни от кого еще не слышал слова «нет», помнишь?

— Что ж, на сей раз тебе придется его услышать.

— Черта лысого! Сперва, мы найдем пороховницу.

— Хочешь сказать, мы будем молиться, чтобы Карл ее нашел. После того как меня в прессе обвинили в ее хищении, я не собираюсь больше заниматься ее поисками.

— Карл останавливает работы.

— Ну вот! Прекрасно. — Джеки тяжело опустилась на кровать рядом с Эйдрианом. — Теперь уж мне точно конец.

— Вовсе нет. Мы сами найдем пороховницу и тем самым заткнем им рот.

— Если уж Карл со своими водолазами не может ее найти, с чего ты взял, будто у нас с тобой что-то получится?

— С того, что ты сама говорила: твой отец был одним из лучших в мире охотников за сокровищами, а пользоваться металлоискателем — это не только искусство, это талант. Держу пари, что ты унаследовала часть его таланта.

— Возможно, и унаследовала, но пороховница-то не из металла.

— Нет, не из металла… — Эйдриан улыбнулся. — Но спрятанный в ней жемчужный кулон подвешен на золотой цепочке.

В сердце Джеки шевельнулась надежда, но она не дала ей воли.

— А вдруг кулон не в ней?

— Точно в ней.

— Ты заявляешь это с такой уверенностью, словно это доказанный факт! — Она, вспыхнув, соскочила с кровати и, подойдя к иллюминаторам, остановилась.

— Он там, — настойчиво повторил Эйдриан. Джеки услышала, как он приблизился и встал у нее за спиной. — Я думал об этом всю дорогу, пока ехал к тебе. Капитан Кингсли не желает, чтобы группка каких-то чужаков нашла его пороховницу. Эта вещь очень личная. Он хочет, чтобы ее нашли мы, потому что мы его родственники. Мы часть его и Маргариты. Всё было так задумано заранее.

Джеки обернулась и посмотрела Эйдриану прямо в глаза. В душе у нее росли надежда и решимость.

— Я не верю в привидения.

— Веришь. — Эйдриан с улыбкой посмотрел на нее сверху вниз. — В тот день, когда мы с тобой вместе опускались под воду, ты ведь почувствовала там присутствие Джека. Признайся.

Джеки отвела глаза в сторону.

— Да, я почувствовала что-то. Но…

— Что?

За стеклами иллюминаторов на поверхности темных вод завораживал своим танцем лунный свет.

— После уже ничего подобного со мной не случалось. То, что обитало на корабле, после начала раскопок покинуло судно.

— Или сбежало оттуда, чтобы найти пороховницу. Джеки посмотрела на Эйдриана: и ей в голову закрадывалась та же мысль.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы, конечно, не знаем, где находится пороховница, но я чем угодно готов тебе поклясться, что Джеку это известно. Нам нужно войти с ним в контакт. Пусть он сам нас ведет. Но есть одно условие: ты должна верить.

— Во что верить? В привидения?

— Верить в… да во все. — Эйдриан взял Джеки за руки и пожал их. — Верить, что любовь Джека и Маргариты была такой крепкой, что они друг без друга не могут попасть в ту обитель, куда отправляются души после смерти. Верить в то, что и я люблю тебя не менее сильно и не хочу жить без тебя в этом мире. Верить, что мы сможем найти пороховницу и восстановить твое доброе имя.

— Если я вдруг «найду» пороховницу в отсутствие Карла, все заключат, будто я украла ее раньше и теперь вынуждена возвратить, чтобы спасти свою шкуру.

— Никто так не подумает, уверяю тебя. Если бы речь шла только о нас с тобой и о моих сестрах — это еще, куда ни шло, но ни один из здравомыслящих людей не посмеет обвинить Оливье Чанселлора и вместе сними Галвестонские банки Чанселлоров, а также писателя с мировым именем Скотта Лоренса в недонесении о краже.

Джеки удивленно уставилась на Эйдриана.

— Ты готов рискнуть их репутацией из-за кулона? Для тебя он так много значит?

— Господи, Джеки, неужели ты так ничего и не поняла? Дело не только в кулоне. Дело в первую очередь в тебе. Ты теперь часть меня и часть нашей семьи, так что мы сделаем все, чтобы выручить тебя. Я знаю, какими предателями по отношению к тебе оказались твои родственники, но ты поверь, что нас тебе не надо остерегаться, мы не оставим тебя. Если ты не можешь доверято всем, то поверь, по крайней мере, мне. Мы ведь с тобой созданы друг для друга. — Эйдриан обеими руками приподнял ее голову и заглянул в глаза. — В жизни однажды наступает такой момент, когда приходится кому-то поверить. Так начни с веры в меня.

— Но тебе-то я как раз верю, Эйдриан. Это для меня не трудно. Я не верю в жизнь. — Джеки высвободила одну руку и коснулась его лица. — Я так люблю тебя! Мысль о том, что я могу ненароком навредить тебе только потому, что нахожусь рядом, мне невыносима.

— Ты причиняешь мне вред тем, что тебя нет рядом со мной. — Эйдриан обнял ее, и сердце Джеки сжалось. — Я не отпущу тебя и не позволю сдаться. Тем более что у меня созрел план, как нам вести себя дальше. — Эйдриан чуть ослабил объятия. — Как только мы отыщем пороховницу, мы наймем представителя по связям с прессой и расскажем в средствах массовой информации правдивую историю. Когда люди узнают, как все было на самом деле, все опубликованное ранее моментально забудется. Но от тебя потребуется мужество. — Эйдриан погладил ее по щеке. — Прошу тебя, наберись смелости. Мы должны бороться за свое будущее. И выходи за меня замуж, пусть все думают что хотят.

— Что касается смелости — это я смогу, у меня с этим нет проблем. Тут ты на мой счет ошибаешься: я вовсе не бесхарактерная трусиха.

— Ну чтож, тогда попробуем?

Если б только Джеки могла быть уверена, что ни Эйдриану, ни кому-то другому из его семьи она не причинит вреда!

— Давай договоримся так. Я вернусь на Жемчужный остров, и мы начнем поиски пороховницы. Если мы ее найдем… если найдем — я выступлю в средствах массовой информации и… — Она сделала глубокий вдох. — И выйду за тебя замуж. — Эйдриан хотел было что-то сказать, но Джеки прижала палец к его губам. — Но если мы ее не найдем… ты меня отпустишь.

— Годится, — согласился Эйдриан не колеблясь и поцеловал ее ладонь. — Потому что мы обязательно ее найдем.

— Хотелось бы и мне почувствовать твою уверенность. — Джеки обвила Эйдриана руками за талию и крепко прижалась к нему.

— Ну, ничего, будем над этим работать, у нас вся жизнь впереди. — Эйдриан поцеловал ее в макушку. — А сейчас давай немножко поспим. И как только рассветет, отправимся на Жемчужный остров.

 

Глава 27

По прибытии на Жемчужный остров Эйдриан велел Джеки припарковать пикап не на гостиничной стоянке, а возле его дома. Он занес внутрь ее снаряжение и тут же позвонил Рори с намерением выяснить, где Карл.

— Хоть он и дал нам добро на поиски, я все же предпочел бы заниматься ими в его отсутствие, чтобы он не стоял у нас над душой.

— Карл уехал, — сообщила Рори. — Отбыл сегодня утром.

— Быстро он.

— Он и сам, как видно, не рассчитывал на такой поспешный отъезд, потому что оставил все свое снаряжение. Они с тётей Вив накануне крупно поссорились, — пояснила Рори. — Тетя сегодня с утра пораньше, едва проснулась, собралась и уехала обратно в Нью-Йорк, а Карл, узнав об этом, поспешил за ней.

— А что его водолазы?

— Услышав о его отъезде, они вернулись в городской отель, где снимали жилье.

— Отлично, — обрадовался Эйдриан. — Значит, бухта полностью в нашем распоряжении.

— Что ты собираешься делать?

— Мы с Джеки собираемся искать пороховницу.

— Ты привез с собой Джеки? — оживилась Рори.

— Привез. — Эйдриан улыбнулся, уловив в голосе сестры воодушевление.

— Вот здорово! Ты, правда, уверен, что вы сумеете ее отыскать?

— Это еще что за новости? — рассмеялся Эйдриан. — Солнечную девушку одолевают сомнения?

— Ничуть, — презрительно фыркнула Рори. — Когда вы начинаете?

Эйдриан поднял голову: из спальни появилась одетая в гидрокостюм Джеки.

— Как только переоденусь. — Повесив трубку, Эйдриан быстро поцеловал Джеки. — Я сейчас.

Она, кивнув, приготовилась ждать, когда он переоденется. Желудок болезненно сжимался при мысли о том, как много зависит от успеха их поисков — не только ее собственное будущее, но и дальнейшая жизнь семьи Эйдриана. Пытаясь успокоиться, Джеки сделала глубокий вдох и принялась про себя молиться, чтобы ей не пришлось их подвести.

Когда они с Эйдрианом вышли на берег, у пристани их ждала Рори. К ее ноге прижималась Лорен, а Чане держал над ними, закрывая от солнца, зонтик для гольфа. Эллисон со Скоттом тоже были там — стояли, обмахиваясь взятыми из гостиницы брошюрами. Увидев Джеки, все, просияв, приветственно замахали ей руками.

— Что они здесь делают? — удивилась она. — Неужели они не знают, что в это время года здесь самое злое солнце и стоять на нем вредно?

— Привет всей честной компании! — крикнул Эйдриан, когда они с Джеки ступили на пристань. Их присутствие его нимало не удивило. — Вы, как я понимаю, группа поддержки.

— И группа помощи тоже, если она понадобится, — уточнил Скотт. — У меня с собой в машине снаряжение.

— Ты как, Джеки? — Эйдриан вопросительно посмотрел на нее.

— Возможно, завтра я приму это предложение, — ответила она. — А сегодня хочу проверить свою теорию. Если она окажется верной, то у нас будет определена зона поиска, с которой нужно начинать. Поэтому будем надеяться, нам не придется перелопачивать все дно бухты.

— О какой теории ты говоришь? — поинтересовался Эйдриан.

— В тот день, когда Карл уволил Дэнни, одного из водолазов, я случайно подслушала их разговор. Дэнни работал с землечерпалкой без сетки. Он мог таким образом пропустить что угодно — монеты и другие небольшие металлические предметы. Их могло отбросить за пределы установленной Карлом зоны поисков.

— А в землечерпалку могла попасть такая крупная вещь, как пороховница? — задал вопрос Скотт.

— Без сомнения, — кивнула Джеки. — И это наша единственная надежда. Я собираюсь сделать полукруг возле той зоны, где, по моим прикидкам, в тот день работал Дэнни, и посмотрю, возможно, ли установить направление поисков. Теория во многом основана на моих догадках, но, кто знает, вдруг повезет.

— Идет, — уверенно сказал Эйдриан. Джеки, глядя на него, покачала головой:

— Ты слышал, что я сказала? «Теория», «догадки» и «вдруг повезет»?

— Надо верить, Джеки. — Он подмигнул ей. — Верить.

Когда Эллисон со Скоттом помогали им надевать снаряжение, из воды показалась голова дельфина. Он повернулся к Джеки и что-то прощебетал ей.

— Привет, Чико, — бросила она ему.

— Твой друг? — поинтересовался Эйдриан, а Лорен восторженно захлопала в ладоши.

— Что-то вроде того, — рассмеялась Джеки. — Он по какой-то причине из всех выбрал меня напарницей в своих играх и теперь повсюду следует за мной, когда я опускаюсь под воду.

— Мужчина со вкусом, — заметил Эйдриан.

— Смотри только, как бы он чего не стащил. У него любимая игра «найди предмет», и он в ней здорово поднаторел.

Чико брызнул в Джеки водой.

— Иду, иду, — сказала ему Джеки и взглянула на солнце. — Спускаемся на час, всплываем на два, а потом снова погружаемся. Иными словами, у нас времени сегодня только на два погружения.

— У нас всегда есть завтрашний день, — заметил Эйдриан. Джеки кивнула, пытаясь не думать о возможной неудаче.

— Готов?

— Если ты готова, то и я готов, — ответил Эйдриан и надел маску.

— Постойте! — Рори шагнула вперед, обняла брата, а потом и Джеки тоже, тем самым, растрогав ее до глубины души. — Удачи вам. Мы будем ждать вас в гостинице: там прохладно. Но знайте: мы все равно с вами.

Следующей Джеки обняла Эллисон.

— Мы уверены, что у вас все получится.

Глядя на ошеломленную Джеки, Эйдриан подавил улыбку. Этой женщине явно не хватало в жизни любви, и он непременно проследит за тем, чтобы она ее получила в полной мере.

— Приступим, — сказал он и шагнул в воду.

Джеки прыгнула за ним, и они поплыли к месту затопления корабля. Здесь после подводных раскопок вода все еще оставалась мутной почти до самого дна. И тем не менее Эйд-риану, следовавшему за Джеки, которая направлялась к главной палубе, все равно удалось различить в луче фонаря очертания шхуны. Когда они проплывали мимо кормового люка, ведущего в жилые помещения командного состава, Эйдриан остановил Джеки за плечо.

Она обернулась, и Эйдриан знаками объяснил, что желает осмотреть корабль изнутри. Продвигаться по проходу было все равно, что плыть по какому-то подводному туннелю. Направляя фонарь в разные стороны, Эйдриан выхватывал лучом жалюзийные двери офицерских кают. Проскользнув в последнюю дверь в конце прохода, Эйдриан в изумлении огляделся по сторонам. Карл показывал некоторые сделанные там фотографии, но впечатление от них даже отдаленно не могло сравниться с впечатлением, полученным отличного пребывания в каюте капитана Кингсли, даже теперь, когда оттуда вынесли всю мебель.

Джеки поманила Эйдриана к иллюминаторам, из которых водолазы в целях безопасности вытащили все разбитые стекла. В отверстии иллюминатора показался друг Джеки, дельфин Чико, энергично нарезавший круги рядом с бортом. Когда Джеки с Эйдрианом проплыли сквозь проем наружу, дельфин приблизился к Джеки и ткнул ее носом в лицо, после чего развернулся и молниеносно юркнул вправо, словно бы звал ее за собой: «Ну-ка, догони, догони меня».

Джеки повернулась к Эйдриану и, округлив глаза, указала на хвостатого шутника. Эйдриан согласно кивнул — самое большее, что можно сделать под водой, чтобы изобразить смех. Возвращаясь к делу, Эйдриан обнаружил, что водолазы вырыли широкую траншею, ведущую в сторону от корабля.

Джеки включила свой металлоискатель и указала Эйдриану рукой, в каком направлении собирается продвигаться — слева от корабля по часовой стрелке. Эйдриан поднялся над ней, держа оба фонаря в руках, а Джеки начала свой кропотливый труд, потихоньку перемещаясь по намеченному пути. Для начала она задала самую небольшую глубину поиска. Если на этой глубине металлических предметов не обнаружится, они поменяют настройку металлоискателя и пройдут тот же самый путь с другой заданной глубиной. Если и это не даст результатов, они увеличат амплитуду поиска и будут искать в ее пределах, следуя тому же принципу.

Времени, отведенного на первое погружение, не хватило даже на то, чтобы завершить первый намеченный этап. Поднимаясь на поверхность, Эйдриан уже понимал, почему Карл с Джеки были так пессимистично настроены. Они вынырнули и по лестнице поднялись на пирс.

— Ну как? — крикнула им Эллисон прямо с веранды.

— Пока ничего, — ответил Эйдриан. Он помог Джеки снять акваланг. — Впечатляющее зрелище.

— Да. — Джеки зажала пальцами нос, продувая уши. — Одно погружение уже сделано, а работы еще! Конца-края не видно.

— А может, мы найдем се во время следующего погружения, — возразил Эйдриан.

Из шлангов рядом с контейнерами они сполоснули снаряжение и отправились в гостиницу, чтобы за разговорами со всеми остальными переждать необходимые два часа. Когда положенное время истекло, Эйдриан, оглянувшись, обнаружил, что Джеки рядом нет. Он нашел ее на веранде. Она стояла, устремив взгляд в море.

— Сбежала от меня, — сказал он, прислоняясь к столбу рядом с ней.

— Наслаждаюсь покоем. — Джеки улыбнулась, но Эйдриан заметил в ее глазах тревогу. — Я испытываю какое-то странное ощущение, когда, глядя на бухту, не вижу своего корабля. Или хотя бы Карла с водолазами.

Эйдриан посмотрел на море, а потом вновь на Джеки.

— А мне, напротив, это более привычно. Когда корабля здесь нет, постояльцы большую часть времени обычно проводят в городе. — Эйдриан посмотрел Джеки в лицо. — Так почему ты все-таки здесь?

— Не знаю. Думаю, наверное.

— О чем?

— О том, что ты говорил мне вчера ночью. О том, что Джек якобы хочет, чтобы пороховницу нашли мы. Под водой я уже, кажется, стала надеяться, что… а впрочем, нет, не обращай внимания.

— Что он приведет нас прямо к ней?

— Ну, вроде того. — Джеки покраснела.

Эйдриан взял Джеки за подбородок и заглянул в глаза.

— Возможно, тебе стоит внимательнее прислушиваться.

— Возможно, мне лучше не отклоняться от намеченного плана поисков, как меня и учили.

— Знаешь, Джеки, порой нужно прислушиваться не к голосу разума, а к собственному сердцу. Как за штурвалом корабля, так и в кулинарии. Успех зависит наполовину от умения, а наполовину от внутреннего чутья. Следуй своей интуиции. Уж вреда от этого в любом случае не будет.

Задумавшись на минуту, Джеки покачала головой:

— Если все делать по правилам, поиски обещают занять довольно много времени. Поэтому давай не будем отклоняться в сторону.

— Будь, по-твоему.

Во время следующего погружения Чико донимал их обоих непрерывно, подплывал так близко, как будто требовал внимания, но стоило им протянуть к нему руку, стремительно уплывал прочь. Джеки пыталась его игнорировать и не отвлекаться от металлоискателя. Но, как и во время первого погружения, час пробежал незаметно и безрезультатно.

Когда они всплыли на поверхность, солнце уже садилось.

— Проклятие! — выругалась Джеки, надувая жилет. — Я думала, мы хоть монетку или пуговицу найдем. Ну, хоть что-то.

— Поищем завтра. — Качаясь в волнах рядом с ней, Эйдриан стер рукой с губ соленую воду.

Джеки посмотрела на солнце, висевшее над самым горизонтом.

— Вообще-то, можно еще раз нырнуть сегодня.

— Три погружения задень? Для глубины в шестьдесят футов это немало. Ко всему прочему вот-вот стемнеет.

— Знаю. Я просто хочу кое с чем определиться до завтра. Если ты не против.

Эйдриан бросил на нее взгляд, полный нежности и беспокойства.

— Я же сказал тебе, женщина: я останусь с тобой до самого конца. Если хочешь снова вернуться туда, мы вернемся.

Джеки с улыбкой посмотрела на него, и ее сердце наполнилось любовью.

— О'кей, — кивнула она. — Еще одно погружение. Незадолго до наступления сумерек, когда вся семья собралась на пристани, они вновь опустились под воду. Чико уже ждал их возле корабля. Но как только Джеки включила металлоискатель, он живо поплыл к входу в бухту. Джеки покачала головой, забавляясь, хотя эта игра уже начинала порядком ей досаждать.

Несколько минут спустя дельфин вернулся. Какое-то время он смотрел на Джеки, потом приблизился и, прежде чем уплыть, ткнулся в нее носом. Джеки недоверчиво обернулась и обменялась с Эйдрианом взглядом. «Ты это видел?»

Эйдриан лишь пожал плечами, но глаза его смеялись.

Джеки бросила взгляд в сторону скрывшегося дельфина, гадая, что значит эта игра «найди предмет», когда и прятать-то совершенно нечего.

Или все же есть что?

В теле возникло какое-то странное ощущение, отдаленно похожее на то, что возникло у нее, когда они с Эйдрианом впервые спустились сюда. Джеки снова посмотрела на Эйдриана. Тот, глядя на нее, терпеливо ждал.

Прислушайся к своему сердцу.

Эйдриан так часто бывал прав, что, возможно, и сейчас его советы будут верны. Джеки устремила взгляд в направлении входа в бухту и, собрав в себе остатки надежды, раскрыла свое сердце.

Джек, это ты? Словно в ответ на ее призыв, покалывание в теле усилилось.

Она снова перевела взгляд на Эйдриана и потянулась за своим фонарем. Сразу же все, сообразив, Эйдриан передал ей его и жестом показал, чтобы она указывала путь. Джеки медленно поплыла в мутной воде, где из-за бурой взвеси уже невозможно было что-либо различить. Где-то в глубине души она посмеивалась над собственным поведением, но чем дальше плыла, тем больше ее тянуло следовать намеченному пути.

Внезапно температура окружавшей их воды резко упала, и муть тотчас рассеялась, будто они вступили в какую-то капсулу, куда не проникала взвесь. В центре этой капсулы кружил Чико. Джеки обменялась с Эйдрианом взглядом и увидела в его глазах отражение собственного радостного волнения.

Они вместе, бок о бок, поплыли к тому месту, над которым кружил дельфин. Приблизившись, Джеки прошлась над этим участком металлоискателем, который показал небольшое количество золота у самой поверхности. С бешено колотящимся сердцем Джеки взглянула на Эйдриана. Он взял у нее фонарь и согласно кивнул, тем самым показывая, чтобы она копала.

Джеки начала разрывать ил рукой, пока не наткнулась на какой-то предмет. Расчистив его от ила, она обнаружила, что это пороховница, совершенно целая и невредимая. Пораженная, Джеки уставилась на Эйдриана. Он сделал жест рукой по направлению к поверхности.

Они всплывали, почти касаясь друг друга. Сердце Джеки неистово билось. Вынырнув, они обнаружили, что уже совсем стемнело. Эйдриан поднял над водой фонарь и помахал им в сторону гостиницы. Родственники бросились вниз с холма, а они поплыли к пирсу.

— Нашли что-нибудь? — крикнула Рори.

— Пороховницу! — крикнул Эйдриан. Держась одной рукой за трап, он другой поманил Джеки, уступая ей право подняться на пирс первой. — Джеки ее нашла!

Джеки подняла металлоискатель, передавая его Чансу.

— Нужно ведро свежей воды.

— Вот оно. — Скотт выхватил из контейнера ведро и из шланга наполнил его водой.

Джеки вскарабкалась на пирс, и все ее тут же обступили, пытаясь при тусклом освещении разглядеть пороховницу. Однако Джеки немедленно опустила ее в воду, чтобы вещь не высохла и не растрескалась.

— Отнесем ее в гостиницу, — предложил Эйдриан. — Там и посмотрим.

— Как ты думаешь, кулон внутри? — поинтересовалась Эллисон, когда они сплоченной группой поднимались вверх по дороге к гостинице. Ведро нес Скотт.

— Там определенно что-то есть, — сказала Джеки, когда они достигли веранды. — Мой металлоискатель показал золото.

— Вот полотенца. — Эллисон протянула Джеки с Эйдрианом по полотенцу, прежде чем они вошли внутрь.

Все еще не согревшаяся после холодной воды, Джеки вздрогнула, когда ей в лицо дохнуло прохладой кондиционированного воздуха.

— Ну что, пошли на кухню и там уже очистим ее и вскроем?

— Нет, — возразила Эллисон. — Я хочу открыть ее в кабинете.

Джеки с удивлением посмотрела на нее, но обнаружила, что Рори с Эйдрианом согласно кивают.

— Да, непременно в кабинете, — сказал Эйдриан. Джеки обратила на него вопросительный взгляд. Он с улыбкой повернул голову к Эллисон.

— Дело в том, что мы никогда не чувствовали присутствия Маргариты в той части дома, где расположена кухня, — пояснила она. — Она бывала только там, откуда видна бухта. Нам пришло в голову, что ей захочется при этом присутствовать.

— Ладно, — согласилась Джеки, уже и не думая смеяться: то, что произошло в бухте, заставило ее со всей серьезностью отнестись к сказанным словам, она махнула рукой Скотту. — Тогда в кабинет.

Рори, пройдя в кабинет первой, расстелила на письменном столе газеты, Скотт водрузил на них ведро, а Чане включил торшер. Джеки опустила трясущуюся руку в воду.

— Погоди, — остановил ее Эйдриан.

Джеки подняла глаза и увидела, что Эйдриан, его сестры и их мужья взялись за руки. Объединенные чем-то большим, чем сплетенные руки, они образовали возле Джеки полукруг.

— О'кей, — дал добро Эйдриан. — Мы готовы.

С надеждой в сердце Джеки согнула палец и, держа пороховницу под водой, осторожно расчистила ее поверхность, затем вытащила ее из ведра и подняла так, чтобы все могли ее видеть.

— Ну? — обратился Чане к Скотту. — Совпадает эта пороховница с пороховницей на рисунке, который ты раздобыл?

— В точности, — засиял в улыбке Скотт. — Видите, здесь инициалы Джорджа Вашингтона.

— А кулон? Он там? — спросила Эллисон.

— Давайте посмотрим. — С замиранием сердца Джеки тихонько приоткрыла кожаный клапан. Сначала он не поддавался, но потом, наконец, открылся, слава Богу, оставшись неповрежденным. Джеки заглянула внутрь и заулыбалась, но, прежде чем извлечь оттуда спрятанный там предмет, обвела взглядом присутствующих, которые выжидательно следили за ней.

С ее пальцев свисала цепочка, поблескивавшая в свете торшера. На цепочке покачивалась крупная жемчужина в форме слезы, увенчанная, словно короной, колечком из бриллиантов.

Один миг длиной в удар сердца все стояли не шелохнувшись.

— Не могу поверить, — наконец прошептала Рори.

— А я могу, — отозвался Эйдриан, когда Джеки снова опустила пороховницу в воду, защищавшую ее от непривычной среды.

— Он такой красивый, — с придыханием проговорила Эллисон. — Намного красивее, чем я предполагала.

— Можно в руках подержать? — попросила Рори. Джеки передала им кулон, упиваясь проступившим на их лицах выражением благоговения. Рори взяла цепочку в руки и ахнула, когда жемчужина устроилась в середине ее ладони.

— Эллисон, попробуй взять ее в руки.

Эллисон взяла у нее кулон, и ее глаза широко раскрылись в крайнем удивлении.

— От него начинает покалывать ладонь. Это… волшебство. — Эйдриан протянул руку и взял у нее кулон. Он долго любовался им, рассматривая со всех сторон.

— Нет, это не волшебство. Это надежда. Я думаю, именно в ней заключался секрет волшебства Маргариты. Она ни на минуту не переставала мечтать и надеяться. Ее любовь к жизни передавалась другим. Она заставляла людей поверить в удачу. Даже Анри. Но он ничего не понял. Он предпринял попытку завладеть этим даром, подчинить его себе, сделать своей исключительной собственностью. Однако надеждой завладеть нельзя, так же как невозможно насильно завладеть чьим-то сердцем.

— Да, — тихо проговорила Эллисон. — Именно поэтому свой кулон и свое сердце она отдала Джеку.

— И, сделав это, вернула ему надежду, — продолжил Эйдриан. — Надежду на свои силы. Надежду на их общее будущее.

— Не мудрено, что он не мог позволить ему затонуть вместе с кораблем, — прибавила Рори.

Джеки остановила взгляд на кулоне, лежавшем на ладони Эйдриана, любуясь его блеском в приглушенном свете кабинета.

— Как жаль, что вам придется отдать его, — сказала она. Эллисон, взглянув на брата с сестрой, улыбнулась:

— А мы никому не говорили о кулоне. Речь шла только о пороховнице.

— Истинные слова, — чинно кивнул Скотт.

— Нет, мы обязаны рассказать о нем, — не согласился Чане, заслуживая недовольные взгляды окружающих.

— Я тоже так считаю, — поддакнула Джеки. — Это будет единственно правильный, честный поступок.

— Но… — Рори посмотрела на них. — Почему он должен достаться им, раз нашли его мы?

— Это нужно сделать ради Джеки, — твердо сказал Эйдриан. — Мы действуем абсолютно честно.

— И то правда, — вздохнула Рори.

Джеки с благодарностью посмотрела на них, до сих пор не веря, что они способны отказаться ради нее от того, что так много для них значит.

— Не делай такое кислое лицо, — обратился Чане к Рори, кладя ей руку на плечо. — Возможно, нам не придется от него отказываться. Я слышал, бывали такие случаи, когда штат оставлял находку живым потомкам. Не исключено, нам удастся доказать, что кулон принадлежит вам троим.

— Если уж на то пошло, — заметила Рори, посмотрев на сестру, — он принадлежит не нам.

Эллисон, кивнув, повернула голову к брату.

— Маргарита подарила его Джеку.

— Подарила. А стало быть… — Эйдриан расстегнул замочек на цепочке и шагнул к Джеки. — Он принадлежит родственнице Джека.

— О! Нет! Не надо! — Джеки попятилась. — Ни в коем случае! Это собственность штата.

— Ну, хоть до тех пор, пока они не заявили на него права. — Эйдриан взглядом заставил ее замолчать и завел ей руки за шею, чтобы застегнуть цепочку. — Я дарю тебе этот жемчужный кулон, как некогда Маргарита подарила его Джеку, в память об их надеждах, их мечтах и любви.

Джеки оглядела присутствующих и увидела, что все улыбаются ей. В горле у нее образовался комок. Она повернула голову к Эйдриану.

— Я… я не знаю, что сказать.

— Скажи, что выйдешь за меня замуж и станешь частью моей жизни и частью нашей семьи. Наберись храбрости и не упускай свой счастливый шанс.

— О, Эйдриан! — обвила его руками за шею, и у нее на глазах выступили слезы. В первый раз в жизни ей было все равно. Если окружающие сочтут ее слезы проявлением слабости, пусть. — Да. Выйду. Господи, как же я люблю тебя! — Подняв голову, она улыбнулась всем остальным. — Как я всех вас люблю!

Рори с Эллисон, продолжая держать своих мужей за руки, потянулись к Джеки с ответными уверениями в любви.

Джеки в избытке чувств накрыла жемчужину ладонью и ощутила, как по телу распространяется, покалывая, приятное тепло. Потрясенная, она огляделась по сторонам, внимательно вслушиваясь в какой-то неясный звук, который ей, возможно, лишь послышался, и вглядываясь в слабое свечение, которое, возможно, ей лишь померещилось.

Она посмотрела на остальных и поняла, что они тоже почувствовали это.

— Что это?

— Маргарита, — прошептал Эйдриан.

— И Джек, — уточнила Эллисон.

— Вы думаете… — Джеки сглотнула. — Они наконец-то воссоединились?

— Да, — без колебаний кивнул Эйдриан и, приподняв бровь, посмотрел на нее. — А ты?

— Верю ли я в привидения? — крепче прижав руку к жемчужине, переспросила Джеки, прислушиваясь к своим чувствам. Маргарита с Джеком покинули комнату — Джеки каким-то образом поняла это, — но оставили после себя нечто, что придавало ей силы. Она повернулась к Эйдриану и улыбнулась, глядя ему в глаза. — Я верю в любовь. Она самое сильное волшебство на свете.

 

Эпилог

— Приготовиться к съемке! — скомандовал режиссер.

Джеки с Эйдрианом, замерев, стояли в музыкальном зале гостиницы. Каждый из них держал кусок свадебного торта. Длинная фата Джеки была взбита, щеки нарумянены чуть ярче обычного, дизайнерское свадебное платье тщательно проверено на предмет всевозможных изъянов, а жемчужный кулон лежал точно по центру, прямо над ложбинкой между грудей. В ожидании сигнала режиссера Джеки заметила вспыхнувшие в глазах Эйдриана озорные искорки, слишком хорошо ей знакомые.

«Не смей!» — предостерегла она его взглядом, хотя знала, что это совершенно бесполезно. Уж если он что задумал, сделает непременно, а она по его милости опять окажется в дурацком положении, и все это будет заснято на камеру, а потом показано по телевизору на радость их поклонникам, число которых неуклонно растет. По крайней мере здесь, на людях, ему стоило бы воздержаться от таких рискованных номеров, какие он позволял себе во время их скрытых от посторонних глаз эскапад на кухне.

— Три, два, один. — Режиссер дал отмашку операторам с камерами. Джеки с Эйдрианом открыли рты и под одобрительные возгласы гостей откусили от торта.

— Недурно, Джеки, — похвалил Эйдриан, проглотив кусочек. — Ты блестяще справилась со своей задачей.

— Тебя это, кажется, удивляет. — Джеки бросила на неголукавый взгляд. Пусть он испек торт, пусть украсил его тоже он, но глазурь-то сделала она.

— Просто поразительно. — Эйдриан кивнул. — Правда, правда.

Джеки зарделась от удовольствия.

— Стало быть, одну премудрость кулинарного мастерства я все-таки освоила.

— Ты не поняла: поразительно то, что ты по случаю свадьбы не поскупилась и ухнула сюда сразу всю имевшуюся в запасе сахарную пудру.

— Ах ты! — Джеки шутливо толкнула его.

Эйдриан со смехом прижал ее к себе и сказал в камеру:

— Теперь вам известна истинная причина, по которой я женился на этой женщине.

— Потому что я становлюсь хорошей кулинаркой? — выдвинула предположение Джеки, сознавая, что ее слова вызовут только смешки среди публики, ведь на кухне она оказалась почти безнадежной ученицей и уже успела прославиться своими оплошностями.

— Ну, уж не-е-ет. — Эйдриан подхватил пальцем с торта внушительную порцию глазури. — Потому что ты такая сладкая, когда покрыта сахаром!

Джеки ойкнула: не успела она опомниться, как Эйдриан размазал по ее шее глазурь и, сделав вид, будто слизывает ее, замер на мгновение, позируя перед камерой, а затем обернулся и, глядя в глаза воображаемым телезрителям, сказал:

— На этом сегодняшнее шоу, последнее в этом сезоне, завершается. Всем постоянным зрителям передачи спасибо за вопросы и добрые пожелания. Ждем вас на «Уроках кулинарного мастерства» в следующем году. Мы привезем вам вкус Карибского моря и свои наиболее яркие впечатления от медового месяца. Правда, уточняю: лишь некоторые из них. — Эйдриан с улыбкой сверху вниз посмотрел на Джеки. — Джеки, попрощайся.

— Счастливо оставаться и оставьте нас! — Не сводя глаз с Эйдриана, она махнула рукой оператору. Присутствие съемочной бригады в день свадьбы помогло ей ненадолго забыть о том, какое важное событие произошло в ее жизни час назад — там, на лужайке, под увитой розами аркой она стала женой Эйдриана Синклера!

Когда он обнял ее и припал к ее губам в глубоком, но, увы, оказавшемся таким коротким, поцелуе, она, наконец, осознала, как кардинально изменилась ее жизнь. Эйдриан поднял голову, и Джеки поняла по его глазам, что он тоже, как и она, пьян от счастья.

— Я люблю тебя, — сказал он проникновенно.

— Я тоже тебя люблю, — промолвила она. И снова, как и всегда, когда произносила эти слова, почувствовала головокружение.

— А мы любим этот торт, — не без намека вклинилась Рори.

— Ой, простите. — Джеки залилась краской и, обернувшись, увидела Рори с Элли в первых рядах свадебных гостей. В блестящих золотых платьях подружек невесты и с осенними цветами в волосах, сестры выглядели сногсшибательно. Впрочем, сногсшибательно, пожалуй, выглядела Рори. Элли, беременная девочками-близнецами, с большим животом, сияла. Рядом с женами стояли исполнявшие роль шаферов мужья в смокингах.

Отстранившись от Эйдриана, Джеки взяла нож для разрезания торта и окинула взглядом возвышавшегося на столе белого монстра, прикидывая, как бы к нему половчее подступиться.

— Э, погоди! — Стоявший у нее за спиной Эйдриан, предупреждая готовящееся разрушение своего творения, взял ее за руку. — Хочу обратить твое внимание на то, что это должна быть хирургическая операция, а не резня «Джеки Потрошительницы».

Затем они вместе нарезали торт тонкими кусочками и раскладывали на маленькие фарфоровые тарелочки. Следующим к ним подошел с поздравлениями Тай в галстуке-бабочке. Перед торжеством он ужасно жаловался и стенал, что ему, точно мартышке, приходится обряжаться в костюм, но, когда Джеки заметила, что жизненной необходимости присутствовать на церемонии бракосочетания для него, в сущности, нет, тот оскорбился и заявил, что свое право выдавать невесту он никому не уступит.

— До чего ж ты хороша, — сказал он ей.

— Ты тоже, — подмигнула ему Джеки, кладя кусок торта на изящную тарелочку, которую он держал в своей мощной ручище.

Тай на отпущенный ему комплимент нахмурился.

— Когда отчаливаем?

— Как только сможем отсюда вырваться. — Выдохнув, Джеки обвела взглядом битком набитую гостями комнату. — Это может оказаться не скоро.

Тай, кивнув, отошел, чтобы присоединиться к членам экипажа, ожидавшим от Джеки команды возвращаться на корабль и готовиться к отправлению.

Джеки как-то рассказала Эйдриану о своем заветном желании поплыть на «Пиратском счастье» в Бекию повидаться с родственниками, и он предложил ей отправиться туда в свадебное путешествие. Поначалу Джеки отвергла эту затею, утверждая, что бросить гостиницу и прервать туры на такое продолжительное время непозволительно.

Но проницательный Эйдриан ответил ей, что истинная причина ее отказа ему известна. Ведь благодаря кулинарной передаче у них имелись и время, и деньги, при желании позволявшие им путешествовать под парусами каждый год месяцев по шесть. Все дело в том, что прошлые встречи с родственниками оставили у Джеки весьма тягостные воспоминания, и теперь она не была уверена, что встретит у них радушный прием.

Эйдриан тем не менее уговорил ее позвонить хотя бы бабушке и сообщить о намеченной свадьбе. Во время звонка некоторые из родственников Джеки тоже оказались дома. Все тут же пожелали говорить с ней. И дяди, и тети в один голос не уставали пенять ей за то, что она ни разу больше не навещала их.

Джеки повесила трубку, чувствуя головокружение. Такая резкая перемена в отношении к ней со стороны родственников крайне ее удивила, и она поинтересовалась у Эйдриана, что он думает на этот счет. Перемена, по его предположению, произошла не столько в них, сколько в ней самой. За последние месяцы тесного общения с его семьей Джеки перестала ждать от людей подвоха, перестала дичиться, как это было раньше. К тому же рядом с ней теперь не было отца.

И вот, хоть это и казалось ей чудом, они собирались в дальнее путешествие на корабле по Карибскому морю, во время которого планировали навестить родственников Джеки.

Однако сначала им предстояло пережить праздничный прием.

Следующими поздравляющими были Вивиан с Карлом. Вивиан держала на руках разряженную в пух и прах Лорен.

— Класивая! — заявила Лорен Джеки, дотрагиваясь до своего отделанного оборками персикового платьица.

— Да, солнышко, — согласилась Джеки. — Ты очень красивая. Тортик хочешь?

— Торт!

— На, возьми. — Джеки положила кусок торта на тарелочку, протянутую ей Вивиан, и посмотрела в лицо тетке Эйдриана. — А как мы сегодня: едим или на диете?

— Едим, — кивнула женщина. — У меня только один племянник, и я не собираюсь омрачать диетой день его свадьбы. Кроме того, я официально уволилась с Бродвея.

— Заслуженный отдых вам, по-моему, пойдет на пользу, — высказала свое мнение Джеки. Последние четыре месяца они не видели Вивиан, но после телефонных разговоров с ней Эйдриан уверял, будто никогда еще у его тетки не было такого счастливого голоса.

— Заслуженный отдых и замужество, — сказала Вивиан, улыбаясь своему новоиспеченному супругу. Они с Карлом уехали и тайно поженились в Мэриленде, когда он отправился за ней в погоню в Нью-Йорк. — Кстати, Карла пригласили поработать у берегов Гренады, так что, похоже, не только вы с Эйдрианом отправляетесь на острова. Если доберетесь до Сент-Джорджеса, непременно навестите нас.

Эйдриан вопросительно взглянул на Джеки.

— Мы можем отклониться от курса на юг?

— Можно попробовать, — ответила она. Карл тоже протянул свою тарелку.

— Но тогда имей в виду: я могу привлечь тебя к работе.

— В таком случае мы обязательно приедем. — отрезала ему кусок торта, дивясь про себя такому странному повороту судьбы — этот человек теперь стал ее дядей. Прежде чем Карл отошел, она коснулась жемчужного кулона. — Я еще не имела возможности лично поблагодарить вас за то, что вы замолвили за нас словечко перед властями штата.

— Не стоит благодарности. Я рад, что они согласились разрешить вам оставить его у себя.

— Я тоже, — отозвалась Джеки, думая, как бессильны любые слова передать то, что она и Эйдриан со своими близкими чувствовали в тот день, когда появилась радостная новость. Правда, этот день был лишь одним из целой чреды благословенных дней, которая последовала за тем, как она нашла пороховницу.

К молодоженам вереницей подходили гости, а Джеки между тем все вспоминала счастливые повороты своей судьбы.

Следуя совету Скотта, они с Эйдрианом наняли журналиста, который знал свое дело, и вскоре угол освещения событий в средствах массовой информации изменился на сто восемьдесят градусов. Передача «Доброе утро, Америка» обратилась к ним, желая услышать от них продолжение истории. К тому времени они уже дали много интервью, и Джеки, ободряемая Эйдрианом, после бесконечных тренировок все же научилась свободно держаться перед камерой. Их постоянные шутливые, добродушные подтрунивания друг над другом подали руководству телекомпании идею включить и Джеки в кулинарное шоу. Первые эпизоды после двух месяцев съемок только-только начали выходить в эфир, а передача уже обещала стать уникальным сочетанием кулинарного шоу, комедии и романтического сериала.

Никогда, даже в самых своих смелых мечтах, Джеки и представить себя не могла одной из ведущих кулинарной передачи, материально обеспеченной женщиной, в теплом кругу близких и друзей. Она обводила взглядом зал, где яблоку негде было упасть от несметного количества людей, и думала о том, какое важное место многие из них заняли в ее жизни всего-навсего за какие-то несколько месяцев: съемочная бригада, побросавшая свое оборудование и направившаяся к свадебному буфету; Скотт с Чан-сом, о чем-то болтающие с матросами Джеки, Рори с Элли, беседовавшие в дальнем углу с волонтерами исторического общества.

Невзирая на страшную занятость, Джеки как могла оказывала помощь в создании новой музейной экспозиции. Эта работа позволила ей ощутить себя полноправным членом общества, о чем раньше она и помыслить не могла. Совершенно особым стал для нее день открытия экспозиции. Джеки наблюдала, как люди осматривали точную копию каюты капитана Кингсли, узнавая правду о его героических и благородных поступках.

— Ну, как ты? — спросил Эйдриан через час.

— Держусь, — ответила Джеки. Он слегка обнял ее за талию. — Я рада всему этому, однако не перестаю считать минуты до того момента, когда можно будет, наконец, сбросить с себя этот наряд.

— У меня те же мысли, — улыбнулся Эйдриан.

Когда, наконец, пришло время отправляться в путь, гости выстроились на лужайке вдоль дороги, ведущей вниз к пирсу. Джеки в развевающейся прозрачной фате и с ней Эйдриан, под дождем из крупы, сыпавшейся на них со всех сторон, ринулись со всех ног к кораблю. Чтобы запечатлеть их отплытие на пленку, на причале была установлена камера, второй оператор должен был отправиться в путешествие вместе с ними в составе экипажа и снимать основные эпизоды путешествия для будущих передач.

Пока отчаливала шхуна, Джеки с Эйдрианом подошли к кормовому лееру на квартердеке, чтобы помахать гостям на прощание рукой.

Лучи заходящего солнца окрашивали небо, начали распускаться и заполняться ветром новенькие паруса — целые ярды девственно белой парусины без единого пятнышка или заплатки.

Запрокинув голову, Джеки вообразила, как все это будет выглядеть на экране — как сказка, воплотившаяся в жизнь. Ее сердце затрепетало от счастья, и она крепко обняла Эйдриана.

— Спасибо тебе.

— За что?

Джеки немного отстранилась, чтобы видеть его лицо.

— Ты научил меня верить в то, что порой мечты сбываются.

 

Брауни «Не соблазняй меня»

3 больших яйца; 1 чашка сахара; 1/2 чашки коричневого сахара; ѕ чашки размягченного сливочного масла; 3/4 чайные ложки ванильного экстракта (или 2 чайные ложки темного рома).

Смешать:

1 чашку несладкого какао-порошка;

1/2 чашки муки;

1/2 чайной ложки разрыхлителя;

1/2 чайной ложки соли;

1 чашку измельченных орехов пекан.

Прогрейте духовку до 150° С. Смажьте и посыпьте мукой квадратную форму для выпекания.

Миксером, на средней скорости, взбейте яйца до светло-желтого цвета. Всыпьте обе разновидности сахара, масло, ванилин и продолжайте взбивать до кремообразного состояния. Добавьте в смесь сухие ингредиенты, все тщательно смешайте и всыпьте орехи.

Перелейте смесь в форму и выпекайте в течение 45 минут. Проверьте готовность с помощью зубочистки. Выньте из духовки. С помощью ручки деревянной ложки сделайте выемки на расстоянии 2 дюймов и полейте глазурью, пока не остыло.

Приготовление глазури:

1банка сгущенного молока без сахара; 1 упаковка полусладкой шоколадной стружки; 1 чашка просеянного кондитерского сахара (можно довести до 2 чашек, чтобы глазурь была менее вязкой); измельченные орехи.

Ванильное мороженое по желанию

Перед готовностью брауни смешайте в огнеупорной миске сгущенное молоко и шоколадную стружку и прогрейте в микроволновой печи около 2 минут. Перемешайте и прогревайте еще от30 секунд до 1 минуты, пока ингредиенты не растворятся полностью. Вмешайте сахар и полейте смесью теплые брауни. Сверху посыпьте измельченными орехами и слегка вдавите их в поверхность. Дайте брауни полностью остыть и лишь потом разрежьте на квадратики. Или переложите брауни теплыми на тарелку, а сверху выложите ванильное мороженое.