— Проходи, чувствуй себя как дома, — сказала Джеки, приглашая Эйдриана к себе в каюту. Она сняла бушлат и, повесив его на крючок, щелкнула выключателем. Медная арматура на стенах, ярко засияв, моментально ожила, и помещение наполнилось мягким золотистым светом. — Сейчас, я достану аптечку.

Эйдриан, оглядевшись, застыл на месте. Он уже бывал в этой каюте прежде, в ночь «Бала пиратов», когда с Рори случился очередной приступ паники. Тогда Джеки заметила, что с Рори не все в порядке, и предложила им свою каюту. Свет в ту ночь здесь, правда, не горел, а Эйдриан был полностью сосредоточен на Рори, словом, на окружающую обстановку он тогда не обратил внимания. И, тем не менее, что-то, наверное, независимо от него все же отпечаталось в его сознании, потому что эта каюта, как теперь оказалось, в точности совпадала с той каютой из его фантазий, где он представлял себя привязанным к кровати перед Джеки, стоявшей над ним в пиратских сапогах: шторы с фестонами и золотыми кистями, деревянная обшивка.

Эйдриан скосил глаза на кровать, прикрепленную к стене возле двери. Помятое парчовое покрывало, из-под которого выглядывали белоснежные простыни, наваленные поверх покрывала подушки.

Тело мгновенно напряглось, и Эйдриан отвел взгляд.

«Ну, ну, — уговаривал он себя, — ты ведь справишься с этим».

Вдруг стало невыносимо жарко, и Эйдриан, скинув куртку, повесил ее на крючок рядом с бушлатом Джеки. Стремясь держаться от кровати подальше, он обошел вокруг громоздкого стола, доминировавшего на всем остальном пространстве перед рядом иллюминаторов и старинным французским камином в стиле рококо. Похожий на трон стул, развернутый спинкой к иллюминаторам и столу, по-видимому, служил также и письменным столом. Эйдриан остановился и выглянул в иллюминатор, любуясь отражавшими звездное сияние водами бухты.

Через приоткрытую дверь ванной — или «гальюна», как называла ее Джеки, — было слышно, как она возится там, разыскивая аптечку.

— Замечательная каюта, — крикнул он ей.

— Спасибо. — Джеки засмеялась, точно не вполне поверила в искренность его слов. — Мой отец… как бы это выразиться… питал слабость к роскоши.

Эйдриан, который продолжал кружить по каюте, остановился перед стеной с книжными полками и разнообразными шкафчиками. Все они были деревянными и блестели лакированными поверхностями, вызывая ассоциации с библиотеками старой английской аристократии. Полки были заставлены многочисленными томами по судоходству, навигации и истории, но большая часть их буквально ломилась от любовных романов в бумажных обложках. Эйдриан поднял голову, всматриваясь в названия в надежде хоть как-то отвлечься от не дававших ему покоя опасных мыслей.

Однако то, что он прочел на обложках этих книг, ему в этом ничуть не поспособствовало. Заголовки сплошь пестрели такими словами, как «пленница любви», «любовник», «страсть», «объятия». Он взял с полки одну из книг.

— Прости, что заставила ждать, — извинилась Джеки, появляясь из ванной.

Эйдриан захлопнул книгу и, обернувшись, испытал еще одно потрясение: на Джеки больше не было лифчика. Она сняла пояс и, верно, решила, что под свободной широкой рубашкой Эйдриан вряд ли что-то заметит, но… Господи, помилуй!

Он все заметил. Когда она шла к нему, ее грудь соблазнительно покачивалась в такт шагам.

Эйдриан поспешно отвел взгляд и снова уткнулся в книжку.

— Ты что, читаешь любовные романы?

Джеки издала смешок, поставила аптечку на стол и подошла еще ближе.

— А что тут такого? Многие женщины ими увлекаются.

— Я знаю. — От охватившего его желания у Эйдриана перехватило горло, и ему пришлось откашляться. — Просто мне показалось занятным, что и ты принадлежишь к их числу. Вот, например, глядя на мою сестру Элли, можно подумать, что она любит сентиментальные любовные романы, а она, представь себе, предпочитает детективы. Ты же, я был уверен, поклонница приключенческой литературы, и — вот тебе на! — у тебя, оказывается, целая полка женских романов.

— Некоторые из них очень динамичны, и приключений там хватает. — Джеки открыла один из шкафчиков, в котором оказался целый склад разнообразного провианта, по большей части дешевых полуфабрикатов. — Любишь темный ром?

— Если он ни с чем не смешан и не напоминает поэтому на вкус детский напиток. — Эйдриан не сводил глаз с Джеки, а она нагнулась и открыла нижний шкафчик, оказавшийся на поверку мини-холодильником с морозильной камерой. Пока она наполняла льдом два высоких бокала, Эйдриан взглядом изучал ее тело — крепкий зад и стройные ноги, плотно обтянутые леггинсами. Он постарался обуздать свою фантазию и не воображать, будто скользит руками по внутренней стороне ее бедер. — Самое тяжелое похмелье у меня было после паленого пунша с ромом.

— Такое бывает, когда пьешь сильно подслащенную бурду. — Джеки захлопнула холодильник и подошла к столу. Мыском выдвинув похожий на трон стул с прямой спинкой, она села на него и разлила ром в граненые бокалы, один из которых протянула Эйдриану. — Это тебе в качестве обезболивающего.

— Что ты такое собираешься со мной делать? Руку, что ли, будешь ампутировать? — Эйдриан тоже взял себе стул и принял у нее бокал.

— Ничего страшного. — Джеки, посмеиваясь, раскрыла аптечку. В ее смехе проскользнули зловещие нотки. — Впрочем, комплиментов мне за мои медицинские навыки тоже никогда не делали.

— Спасибо, что предупредила. Джеки сделала большой глоток рома.

— Ну ладно, давай посмотрю твою руку.

Эйдриан осторожно пригубил из своего стакана. Маслянистый, с запахом дыма ром приятно растекся по горлу.

— Хороший ром.

— Еще бы! С Мартиники, пятнадцатилетней выдержки, из дубовой бочки. — Джеки сделала приглашающий жест. — А теперь прекрати морочить мне голову и сбивать с толку.

Собравшись с духом, Эйдриан протянул руку и, когда Джеки смазала ее антисептиком, зашипел:

— Ой-ой-ой! — Он попытался выдернуть руку, но Джеки стиснула ее еще крепче.

— Да не так уж и больно.

— Прости, но ту кожу, которая на моей руке еще осталась, я хотел бы сохранить. — Эйдриан снова потянул руку на себя и чуть не застонал, когда во время этого соревнования грудь Джеки колыхнулась.

— Вот. — Не выпуская его ладони из своей руки, она другой взяла бутылку. — Выпей еще и не хнычь, как маленький. — Наполнив его бокал, Джеки резко дернула к себе его ладонь и склонилась над ней.

Взгляд Эйдриана тут же проник в глубокий вырез ее рубашки, шнуровка которой была теперь ослаблена. «Интересно, — подумал Эйдриан, — каково это — взять в руки ее грудь».

— Господи! Ну что же ты за размазня такая! — Джеки рассмеялась, втирая мазь в его рану.

Возбуждение сконцентрировалось в паху, и Эйдриану страстно захотелось ощутить там прикосновение Джеки. Он уперся локтем свободной руки в стол и закрыл ладонью лицо.

— Поговори со мной.

— О чем? — Джеки подула на его ладонь.

— О чем хочешь! Отвлеки меня от… боли. Расскажи о Мартинике.

— А что о ней рассказывать?

— Ты там была когда-нибудь?

— Я была почти на всех островах.

— И какой тебе нравится больше всего?

— Бекия. По причинам личного характера, а не потому, что он более или, наоборот, менее красив, чем другие.

— Вот как?

— Там живет моя родня — бабушка Мерри и почти все мои тетки, дяди и двоюродные братья и сестры.

— Твоя мать мулатка? — Это объясняет экзотическую внешность Джеки. — Я никогда не слышал, чтобы ты о ней рассказывала.

— Отец моей матери был белым. Какой-то богатый турист, который явно не собирался тащить из своего путешествия домой такой значительный сувенир. — Джеки выпустила наконец руку Эйдриана и захлопнула аптечку.

— Расскажи мне о ней. — Эйдриан откинулся на спинку, слегка ерзая на стуле: джинсы стали стеснять его, вызывая дискомфорт.

— Да рассказывать-то, в общем, нечего. Она бросила отца, когда мне было пять лет, и я с тех пор с ней практически не встречалась.

— А с остальными карибскими родственниками видишься?

— Не так часто, как хотелось бы. — Джеки тоже откинулась назад и, скрестив лодыжки, водрузила ноги на стол. Эта женщина в пиратской одежде, сидящая в такой позе в капитанской каюте, один в один повторяла образ из его фантазий.

Эйдриан сделал большой глоток рома и стал молиться про себя, чтобы ему хватило сил.

— Удивительно, — продолжала Джеки, — мне нравилось там бывать, когда отец возил меня повидаться с родней, но каждый раз я тем не менее расстраивалась.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, потому, что я всегда среди них оставалась чужой. Кроме того, единокровные братья и сестры моей матери ее недолюбливали. — поморщилась. — Они считали ее высокомерной.

— А она высокомерная?

— О да! — Джеки рассмеялась. Когда Эйдриан потянулся к бутылке, она подставила ему и свой бокал тоже. — Но бабушку Мерри я люблю, и она, кажется, всегда была рада видеть меня. До поры до времени. — Джеки хмуро сдвинула брови, явно вспомнив что-то неприятное. — Пока отец окончательно не выводил кого-нибудь из себя. Тогда либо бабушка, либо кто-то еще из родственников просил нас уехать.

— А от матери что-нибудь слышно?

— Иногда. — Джеки провела пальцем по краю бокала. — В данный момент она живет в особняке на Сент-Люсии с каким-то бизнесменом, женатым и с детьми, который разрывается между ней и своей семьей в Штатах. — Джеки задумчиво отпила из своего бокала. — Знаешь, мне неприятна эта тема. Почему бы нам не поговорить о тебе?

— А что ты хочешь обо мне знать?

— Какое у тебя было детство? Готова поспорить, оно было замечательным.

— Да, было много хорошего.

— Что, например? — Джеки поощрительно улыбнулась и пошевелила мысками сапог.

«Вот бы схватить ее за лодыжки, — подумал Эйдриан, — и, усадив себе на колени верхом, впиться в ее губы».

— Расскажи что-нибудь приятное, — попросила она. — Что ты в детстве любил больше всего?

— В раннем детстве? — Эйдриан задумался, но голова отказывалась работать — не то он захмелел, не то одолевшее желание туманило ему голову. — Путешествовать. Я страшно скучаю по перемене мест, встречам с новыми людьми, закулисной жизни.

— Твои родители были актерами? Эйдриан кивнул и снова сделал глоток рома.

— Правда, таких успехов, как тетя Вив, они не добились, но тоже играли.

— А ты никогда не подумывал, чтобы связать свою жизнь с шоу-бизнесом?

— Вообще-то… — Эйдриан подался к ней и, понизив голос, проговорил: — Я кое-что тебе скажу, но только ты не выдавай меня сестрам.

— Ах ты, Боже мой! Секреты! — Джеки убрала ноги со стола и наклонилась вперед, скрестив руки на столешнице.

— Я серьезно. Ты должна держать язык за зубами. — Блуждая взглядом по лицу Джеки, Эйдриан отметил, какая нежная у нее кожа. — Они будут чувствовать себя виноватыми, если все узнают, а это ни к чему.

— Можешь мне довериться, я тебя не выдам.

— В средней школе я участвовал в каждом спектакле, который ставили в драмкружке. Я очень увлекался театром. И даже мечтал стать актером. Иногда случаются моменты, когда я нет-нет, да и задумаюсь… а что было бы, если бы… — Эйдриан посмотрел Джеки прямо в глаза. — Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — ответила Джеки хриплым голосом, не сводя с него глаз. Эйдриан находился так близко, что она, протянув руку, запросто могла прикоснуться к нему. К его совершенной формы губам. Таких губ, как у него, она еще никогда не видела. Вспомнив, каковы они на вкус, она ужасно захотела еще одного такого же глубокого и сладкого поцелуя, как в прошлый раз.

— А у тебя в жизни был повод задуматься: «Что было бы, если бы»?

Джеки покачала головой и от мелькнувших у нее в голове не скромных мыслей смущенно рассмеялась.

— Ну же. — Эйдриан опрокинул в себя остатки рома. В его голосе послышались шутливые нотки. — Я открыл тебе один из своих секретов. А теперь твой черед.

— Все самые страшные мои тайны тебе уже известны. — «Кроме того, как страшно я тебя хочу».

— Но должно быть еще что-то, — не отставал Эйдриан. Его синие глаза заблестели в падавшем из окна лунном свете. — Что-то такое, чего о тебе никто не знает.

— Не выйдет, Синклер. — Джеки глотнула рома и, когда опустила свой бокал, обнаружила, что Эйдриан пристально изучает ее из-под полуопущенных век. В комнате стало теплее.

— А что, если я доверю тебе еще один из своих секретов? — Он произнес это с каким-то особым чувством, и сердце у Джеки забилось медленно и тяжело. —Что?

— На самом деле мне бы хотелось, чтобы ты отказалась от участия в организации круизов с нами.

— Ну, спасибо тебе. — Джеки рассмеялась.

— Мне бы хотелось, чтобы ты отказалась. — Эйдриан коснулся кончиком пальца ее подбородка. — Потому что в таком случае я мог бы сделать тебе другое предложение, гораздо более интимное. Секрет у меня такой: никогда в жизни я еще не хотел ни одну женщину так, как хочу тебя.

Джеки окаменела. Там, где его пальцы касались ее кожи, она почувствовала покалывание.

— Ты хочешь меня только потому, что не можешь обладать мной?

— Не могу? — Эйдриан скользнул пальцем по ее подбородку, от чего по телу Джеки разлилось сладостное томление. — Я в этом не совсем уверен. Я еще и не пробовал по-настоящему тебя добиваться.

«Осторожно, опасность!» — пронеслось в голове у Джеки. Но она была не в силах оттолкнуть его.

— И я должна поверить, будто ты хочешь меня больше, чем какую-либо другую женщину?

— Ты даже представить себе не можешь, как я тебя хочу. Ты меня просто завораживаешь. — Эйдриан пробежал пальцем вниз по ее шее, и у нее участился пульс. — С той самой минуты, как я встретил тебя. Поначалу это было лишь физическое влечение, с которым нетрудно справиться. Но чем больше мы проводим времени с тобой вместе, тем больше мне хочется узнать тебя поближе… во всех отношениях.

Джеки мучительно хотелось наклониться и припасть губами к его губам, ощутить не только легкое прикосновение его пальцев, но тепло всей его ладони, скользящей по ее телу.

Неожиданно Эйдриан отпрянул, и Джеки чуть не упала ему на колени.

— Ну, теперь ты поделись со мной своим самым сокровенным и страшным секретом.

Такая резкая перемена в поведении Эйдриана привела Джеки в замешательство. Она тряхнула головой, пытаясь прояснить мысли, и подняла глаза на Эйдриана. Что это? Какая-то новая игра? Она схватила свой бокал и залпом выпила остатки рома.

— Хорошо. Вот тебе одно откровение. — Она посмотрела Эйдриану прямо в глаза. — Сейчас, узнав тебя лучше, я вижу, что ты не пустой бабник, как мне казалось вначале. И я могла бы встречаться с тобой. Возможно. Но так могло быть раньше. Теперь об этом не может быть и речи, поскольку наше предприятие слишком много для меня значит. Я не могу позволить себе все пустить под откос в угоду инстинктам. Правда, не могу, Эйдриан. Я серьезно.

— Ты меня или себя пытаешься в этом убедить? — Эйдриан обольстительно улыбнулся.

— Наверное, нас обоих.

— И что, получается?

— Пока не знаю. — Господи! Да она и думать толком не может, когда сидит рядом с ним. Эйдриан был так хорош, что Джеки едва сдерживалась, чтобы не сорвать с него рубашку и не облизать с ног до головы. — Я хочу тебя. Но искушению я не поддамся.

— Тем лучше. — В его улыбке промелькнуло что-то порочное. — Зная тебя, предвижу, что нам предстоит тяжелый поединок, в котором неизвестно еще, кто кого подомнет под себя.

Джеки сразу же представила себя поверх обнаженного упругого тела Эйдриана и прыснула со смеху.

— Боишься, я выйду победителем, и это сильно ранит твое самолюбие?

— Не исключено, что я позволю тебе победить. — Он бросил на нее чувственный, вызывающий взгляд.

— Полагаешь, я сама, без твоей помощи, не сумею одолеть тебя? Давай померяемся силами. — Джеки поставила локоть на стол.

Эйдриан, поколебавшись, сделал то же самое. Джеки вложила свою ладонь в его, и его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев. Они посмотрели друг другу в глаза поверх сцепленных рук.

— Что будешь делать, если проиграешь?

— Не проиграю. Начинаем на счет три, — сказала Джеки убийственно серьезным тоном. — Раз, два, три! — Она вскочила и, всем телом навалившись на его руку, тут же пригвоздила ее к столу. — Я выиграла! Я выиграла! — Она со смехом протанцевала по каюте.

— Обманщица!

— Ну и что? Все равно я победила. — Джеки, покатившись со смеху, упала на стол.

— Черта с два ты победила! — Эйдриан схватил ее за талию и рывком притянул к себе. — Надо бы тебя за это отшлепать как следует.

Джеки, вскрикнув, начала сопротивляться. Ее смеху вторил смех Эйдриана, который пытался усадить ее себе на колени. Извиваясь, Джеки вывернулась и сама уселась верхом на колени Эйдриана и уперлась ладонями ему в грудь, так что их лица оказались совсем близко — на расстоянии каких-то нескольких дюймов. Оба вдруг неподвижно застыли. С оглушительно бьющимся сердцем Джеки уставилась ему в глаза и встретилась с его жадным, полным вожделения взглядом, от которого у нее захватило дух.

«Оттолкни его!» — приказывал ей здравый смысл.

«Да заткнись ты».

Джеки прильнула губами к губам Эйдриана. Он запустил руку в ее волосы, приподнимая голову. Эйдриан вобрал в себя ее губы и жадно проник ей в рот. Их языки переплелись, и по телу Джеки стремительно пронеслась жаркая волна. Она изо всех сил прижалась к телу Эйдриана, желая слиться с ним в одно целое, окончательно раствориться в нем. Двигаясь у него на коленях, Джеки поразилась, ощутив его эрекцию: неужели все то время, пока они разговаривали, он был так возбужден? При мысли об этом Джеки застонала и потерлась о него всем телом.

Руки Эйдриана спустились вниз по ее бокам и проникли ей под рубашку. Джеки, почувствовав его ладони на своей груди, выгнула спину, прервав поцелуй.

— Осторожно, — выдохнула она.

Эйдриан в недоумении посмотрел на нее. Смущение Джеки слилось с новым приливом желания.

— Это у меня… самая чувствительная зона.

— Правда? — Глаза Эйдриана загорелись.

— Да. — Она попыталась отстраниться. Но Эйдриан удержал ее, обхватив руками.

— Сними рубашку, — проговорил он хрипло.

— Не сниму.

Эйдриан продолжал твердо, выжидательно и теперь уже совершенно серьезно смотреть на нее.

— Это тебе штраф за обман. Снимай рубашку.

Джеки хотела было что-то возразить, но решимость, отразившаяся в глазах Эйдриана, вызвала у нее нервную дрожь. Перекрестив руки, она взялась за края рубашки и сняла ее через голову. Разгоряченной кожи коснулась прохлада.

Джеки, опустив глаза, оглядела себя. Обнаженная по пояс, она сидела на коленях у Эйдриана и чувствовала его хищно вздыбившуюся плоть, бесстыдно упиравшуюся в ее тело. Его взгляд упал на ее полную, изнывающую от желания грудь, на ее темные напрягшиеся соски.

Эйдриан неторопливо наклонился вперед. Джеки напружинилась, приготовившись отпрянуть, если он коснется сосков. Но вместо этого он, положив обе ладони на ее груди, стал нежно осыпать их поцелуями, нашептывая что-то ласковое одними губами. Джеки облегченно вздохнула и прикрыла глаза. Волна наслаждения набирала силу, и сладкое томление заполнило все ее существо. Не выдержав, она стала сама двигаться у него на коленях, прижимаясь к набухшей выпуклости в джинсах Эйдриана.

Теперь уже она хотела ощутить прикосновение его губ к своимсоскам и выгнула спину дугой, приглашая его сделать это. Однако Эйдриан только языком очерчивал круги вокруг каждой ее темной ареолы, избегая дотрагиваться до сосков.

Джеки запустила пальцы в густые шелковистые волосы Эйдриана и, сняв резинку, которой они были перехвачены, рассыпала их по его плечам. Опустив голову, она наблюдала за тем, как он ласкал ее, касаясь влажным языком ее трепещущего тела. Джеки застонала.

Эйдриан поднял голову. Его глаза потемнели. И когда он сомкнул губы на одном из ее сосков, тело Джеки взорвалось в потрясающем оргазме. Пораженная, она откинула назад голову. На какой-то миг ей показалось, что она теряет сознание. Все вокруг закружилось. Но затем, в бессилии хватая ртом воздух, она осознала, что все осталось на своих местах, это двигался Эйдриан.

Он поднялся и, прижимая к себе Джеки, которая крепко обхватила его ногами за талию, понес ее в постель.

— Эй! Постой! — задыхаясь, окликнула она его. — Я думала, мы все же обойдемся без этого.

— В наших планах произошли изменения. — Эйдриан бросил ее на кровать и склонился над ней, целуя в шею. — Один разок только. Чтобы это нас больше не мучило.

Джеки положила руку ему на грудь и отстранилась так, чтобы видеть его лицо. В глазах Эйдриана пылала такая страсть, что все ее возражения замерли у нее на устах, еще не родившись.

— Согласна.

Медленно распрямившись, Эйдриан ухватился за ее сапог истянул его. Буравя ее глазами, он снял второй, а потом принялся расстегивать леггинсы. Одним плавным движением он сорвал их с нее вместе с трусиками.

— Подожди, — остановила его Джеки, когда он уже собрался забраться на кровать.

Эйдриан вопросительно выгнул бровь, и Джеки улыбнулась:

— Разденься и ты.

С мучительной, дразнящей неспешностью Эйдриан расстегнул рубашку. Дыхание Джеки учащалось по мере того, как он дюйм за дюймом обнажал перед ней свое тело — грудь с четко очерченными, рельефными мышцами, живот. Выпростав из джинсов рубашку, он снял ее и отбросил в сторону, продемонстрировав игру мускулов.

Эйдриан снял кроссовки, а потом носки. Выпрямившись, он извлек из заднего кармана джинсов бумажник, вытащил оттуда презерватив и небрежно положил его на полку в изголовье кровати. Щелкнув пуговицей, он расстегнул джинсы, и взгляд Джеки устремился в направлении этого звука. Когда же молния была расстегнута, а джинсы отброшены в сторону, Джеки буквально лишилась дара речи.

Вот это да!

Раздевшись донага, Эйдриан распрямился и встал во весь рост перед Джеки, которая, увидев его эрекцию, в изумлении вытаращила глаза. Хотя это можно было предвидеть, подумала она. Ведь в нем все великолепно, так почему ж это должно быть исключением? Все-таки он самый лучший мужчина из тех, кого она когда-либо видела.

Джеки посмотрела ему в лицо.

— Я хочу тебя.

— Я весь твой. — Эйдриан, забравшись на кровать, приник к ее губам.

Она с жадностью стала целовать его прекрасное обнаженное тело, стараясь не пропустить ни единой его пяди, и, не отрывая своих губ от губ Эйдриана, стала подталкивать его, пока он не перевернулся на спину, облокотившись на гору подушек. Сев ему на ноги верхом, Джеки руками и ртом принялась изучать его тело, вкус и запах которого дурманили ей голову.

Эйдриан почувствовал, как она коснулась зубами его соска, и, с шумом втянув воздух, положил ладонь ей на голову, однако не перехватил инициативу. Он продолжал лежать спокойно, напрягшись всем телом, поняв каким-то особым чутьем, что его покорность лишь еще больше возбуждает ее. Окрыленная предоставленной ей свободой, Джеки отодвинулась, встав на колени между его ног.

Мышцы его живота напрягались под ее губами, которые спускались все ниже и ниже. Боже, до чего ж он был красив! Темные, распущенные по плечам волосы, подернутые поволокой глаза, тело, окутанное мягким светом, — все это пусть ненадолго, но принадлежало ей, и она могла делать с этим все, что захочет.

Взгляд Джеки вновь задержался на его восставшем члене, таком бесстыдном и не требующем оправданий. Она взяла его в руку, наслаждаясь нежностью кожи на твердой плоти. Ей пришло в голову попробовать его вкус, и она сомкнула на нем губы.

Дыхание Эйдриана со свистом вырывалось сквозь зубы, а рука замерла в ее волосах. Джеки видела его отчаянную борьбу и поняла, что он начал терять над собой контроль: его бедра задвигались, мышцы стали сокращаться. Воодушевленная своей властью над ним, Джеки, заглянув ему в лицо, увидела, как он, смежив веки, головой упирается в подушки.

— Постой, — выдохнул Эйдриан и открыл глаза. Протянув руку над головой, он достал с полки презерватив. — Не форсируй события, так все слишком быстро кончится.

Джеки рассмеялась. Еще никогда она не чувствовала себя такой сексуальной. Эйдриан быстро надел презерватив, потянулся к ней и, взяв в руки ее лицо, приблизил к себе для поцелуя, такого же жаркого, как его страсть. Сев верхом на его бедра, Джеки стала медленно опускаться и вдруг застонала, когда его твердый член начал входить в нее. Эйдриан прижал руки к ее бедрам, подталкивая ее вперед, пока полностью не вошел в нее, а затем отпустил ее, дав возможность занять удобное положение.

И Джеки, изогнувшись, полностью отдалась наслаждению, которое доставляло ей его тело, распластанное под ней, его плоть, проникавшая в ее тело. Эйдриан лежал на подушках. Его упругое тело блестело от пота, а дыхание стало таким же частым и прерывистым, как ее. Он улыбнулся ей в пылу страсти, а она рассмеялась ему в ответ, ощущая радость, которую рождала в ней их близость. Она вскрикнула, когда Эйдриан наклонил ее к себе и прильнул губами к ее груди. По телу разлилось неземное блаженство, затем — взрыв удовольствия и свет.

В следующую минуту Джеки оказалась на спине, а Эйдриан на ней. Изумляясь столь неожиданной перемене, она подняла на него глаза.

— Что…

— Теперь моя очередь, — резко ответил Эйдриан, не сводя с нее пристального взгляда и просовывая ей руку под колени. Джеки было запротестовала, не желая терять инициативу, но лишь застонала, когда он ритмично, с силой начал двигаться. Выгнувшись, она подалась к нему навстречу бедрами, чем еще больше распалила его, и сама растворилась в вихре ощущений.

Эйдриан, достигнув высшей точки, напрягся, по его телу пробежали последние судороги наслаждения, и он обрушился на обвивавшую его руками Джеки. Все еще испытывая головокружение, она лежала, устремив глаза в полоток, и слушала, как бешено колотится сердце Эйдриана, так же неистово, как и ее собственное.