Кристин рада была тому шумному беспорядку, который привнесли с собой в дом приехавшие – четверо взрослых и двое детей, которые, смеясь и переговариваясь, начали распаковывать свои вещи. Эта суета отвлекла ее от мыслей об Алеке и о том потрясающем поцелуе в пабе.

Почти отвлекла.

На самом деле ей трудно было думать о чем-то еще, кроме этого поцелуя, но приезд семьи позволил хоть немного отвлечься.

– Как давно я не проводила вместе с вами рождественские каникулы, – сказала Кристин, когда воскресным утром семья собралась за завтраком.

– И единственное, что тебя оправдывает, – это твоя резидентура, – заметила мать, посыпая отруби заменителем сахара.

Вся семья сидела за круглым обеденным столом со стеклянной столешницей. Кристин вновь поразила красота матери. Как удается женщине, которой скоро исполнится шестьдесят, всегда выглядеть такой привлекательной, молодой и идеально собранной? Кристин говорили, что она унаследовала внешность матери и ум отца, но, откровенно говоря, она так не считала. Рядом с Барбарой Эштон она выглядела неуклюжим жирафом. Что же касается мозгов, то и здесь Кристин была в семье на последнем месте. Она наблюдала за братом, который увлеченно читал какую-то статью в денверской газете. Как и их отец, Робби был не столько красивым, сколько импозантным, с острыми угловатыми чертами лица, и оба они отличались незаурядным умом.

– Я так обрадовалась, когда Робби сказал мне, что в этом году ты будешь вместе с нами на Рождество, – сказала Натали, жена Робби, которая, завтракая сама, одновременно умудрялась кормить сидящего на высоком детском стульчике двухлетнего малыша. Натали являла собой оживляющий контраст двум высоким блондинкам, °на была миниатюрной шатенкой с большими карими глазами. – Нет ничего важнее, чем проводить праздники вместе с семьей, особенно для детей.

Малыш Джонатан издал вопль и захлопал своими пухлыми ручонками.

– Согласна, – кивнула Кристин и поздравила себя с тем, что ей удалось в течение пяти минут не думать об Алеке.

– Эй, обратите внимание. – Робби перевернул газетную страницу. – Сегодня будут проходить соревнования по сноубордингу. Кто-нибудь хочет пойти?

Кристин замерла.

– Смотреть сноубординг? – Роберт-старший неодобрительно поднял брови. Он сидел закинув ногу на ногу, а эта поза всегда казалась Кристин квинтэссенцией мужской элегантности. Острым ножом он резал грейпфрут на ровные дольки – насколько она помнила, он делал это каждое утро. Половинка грейпфрута и миска отрубей из злаков – вот и весь завтрак каждого из Эштонов. Всегда. Каждое утро. – Боюсь, я не понимаю привлекательности сноубординга. В мое время люди катались на лыжах. Они не носились по горам на досках как дикари.

Надеясь, что отец откажется от предложения Робби, Кристин ковырялась в своей тарелке с отрубями, мечтая о «датских плюшках».

– И сейчас катаются на лыжах. – Робби положил газету рядом со своей тарелкой. – А сноубординг перестал быть исключительно развлечением подростков. Вообще-то у меня была мысль попытаться освоить сноуборд.

– У тебя? – переспросил отец. И таким образом неожиданно предложение стало вполне приемлемым. Вполне логично. Кристин состроила рожицу двухлетнему Чарлзу, и тот захихикал. – Где будут эти соревнования?

– На Джибберз-Ран, – ответил Робби. – Начинаются в десять. Потом мы могли бы взять сноуборды напрокат и завтра попробовать покататься.

«О нет». Кристин положила ложку. Во-первых, она не хотела даже приближаться к Джибберз-Ран, ведь завтра там ее будет ждать Алек. А во-вторых, не для того она целую неделю оттачивала свои лыжные навыки, чтобы ее братец решил заняться сноубордингом. Если все пойдет как всегда, ему достаточно будет одного дня, чтобы преуспеть в этом деле, а ей потребуются недели тренировок только для того, чтобы сравняться с ним.

– Простите. – Она подняла руку. – Я думала, что завтра мы пойдем кататься на лыжах.

Робби пожал плечами:

– У нас впереди две недели. Времени хватит и для сноубординга, и для лыж. Натали, – обратился он к своей жене, – ты хочешь посмотреть соревнования по сноубордингу?

Натали отвлеклась от своих попыток уговорить Джонатана поесть.

– Я бы с удовольствием, но что делать с мальчиками? Я еще не связалась с агентством, не знаю, смогут ли они прислать завтра няню.

– За мальчиками присмотрит мама. Мама, ты как? Барбара Эштон слегка помедлила с ответом.

– Вообще-то... На завтра я договорилась с дизайнером, он придет, чтобы заняться праздничным оформлением.

– Прекрасно. – Робби широко улыбнулся матери, словно не замечая ее завуалированного отказа. – Ты весь день будешь дома, так что для тебя не составит труда присмотреть за мальчиками. И они ведь могут помочь тебе украшать елку. Что ты на это скажешь, Чаки. Хочешь помочь бабушке украшать елку?

Мальчик завопил от радости.

Кристин посмотрела на мать и увидела тень ужаса, мелькнувшую в ее глазах. Позволить непоседливому малышу приблизиться к ее профессионально декорированной искусственной елке высотой двенадцать футов?

Кристин еще только предстояло увидеть это чудовище, но Натали достаточно рассказывала ей, и при мысли об этом Кристин не могла не поежиться. Она посмотрела на свою невестку, ожидая, что та будет упрашивать поставить настоящее дерево. Кристин знала, что именно о такой елке мечтала Натали для своих мальчиков. Но та, не сказав ни слова, продолжала уговаривать сына поесть.

Кристин перевела взгляд на брата. Он ответил ей прямым взглядом, казалось, его все это забавляет. Проклятие! Никто из них не собирался поднимать вопрос о живой елке.

Набравшись смелости, Кристин ринулась в атаку:

– Если уж мы заговорили о елках... поскольку после такого большого перерыва это мое первое Рождество вместе с вами, я надеялась, что у нас будет живое дерево.

– Не говори глупостей. – Мать отмахнулась. – С живыми елками слишком много хлопот.

– Но они того стоят, – возразила Кристин. – И дети их очень любят.

Мать холодно посмотрела на нее:

– Они никогда не выглядят по-настоящему красиво, и к тому же у нас уже есть елка.

– Да, но...

– Ну почему ты всегда споришь? – Мать разочарованно вздохнула, и Кристин, как это всегда бывало, почувствовала себя двенадцатилетней девочкой.

– Прости. – Она выпрямила спину, как ее учили на бесконечных уроках хороших манер, которые ей приходилось посещать в средней школе. – Я просто высказала свое предложение.

Уголком глаза она увидела, что брат снова спокойно взялся за свою газету. В душе поднялась волна негодования. Вот если бы Робби попросил поставить живую елку, отец поддержал бы его и маме пришлось бы уступить.

Кристин постаралась не поддаваться раздражению и, отставив отвратительные отруби, взяла чашку с кофе. Черт возьми, но ей хочется живую елку! Такую яркую и веселую, похожую на те, которые Мэдди всегда умудрялась втиснуть в уголок их комнаты и которые Эйми и Джейн помогали украшать. Они усаживались вокруг елки, пили горячий шоколад с мятным шнапсом и пели рождественские песенки, пока не приходила управляющая общежитием и не говорила, что пора гасить свет. Ну почему семейное Рождество не может быть таким же?

За столом повисла тишина, которую прерывало только радостное повизгивание Джонатана, разбрасывающего кусочки овощей из своей тарелки по разным сторонам. Наконец маленькое желтое колесико моркови со шлепком упало на белую фирменную блузку Натали. Она охнула от неожиданности и досады, и Кристин удивленно взглянула на жену брата. Она не ожидала, что невестка будет возмущаться из-за того, что дорогая блузка испорчена детской едой. Но Натали быстро взяла себя в руки и рассмеялась:

– Ах ты, маленький негодник! – Она наклонилась к ребенку и потерлась носом о его носик, мальчик захихикал. – Ты еще больший грязнуля, чем я.

– Я тоже негодник. – Его старший братишка зашлепал ложкой по тарелке со злаками. Барбара приложила наманикюренный палец ко лбу, словно пытаясь предотвратить приступ мигрени.

– Конечно, негодник! – воскликнула Натали. Она встала и сняла ребенка со стула. – Ты мой большой негодник.

Мальчик просиял и, стуча ложкой, начал брызгать еще сильнее.

– Не следует потакать им, когда они так плохо себя ведут, – вздохнула Барбара, точно так же, как вздохнула, услышав предложение Кристин поставить живую елку.

Однако, похоже, на Натали это не произвело совершенно никакого впечатления.

– Если мы сейчас пойдем куда-нибудь, то мне необходимо переодеться и скорее всего этого маленького поросенка тоже нужно переодеть. – Она подняла мальчика. – Фу! Кое-кого нужно еще и помыть. Дорогой, ты присмотришь за Чарлзом? Может, тебе удастся заставить его съесть хоть немного хлопьев.

– Не сомневайся, – заверил ее Робби с улыбкой.

– Спасибо, милый. – Натали поцеловала мужа в макушку и понесла ребенка наверх.

– Ну ладно, парень. – Робби усадил сына на колени. – Мы с тобой остались вдвоем. Мамы рядом нет, и тебе никто не поможет. Что ты предпочитаешь: злаки или... пытка щекоткой?

– Злаки такие противные!

Кристин подавила смешок и желание хлопнуть по ладошке мальчика в знак одобрения. Никто не спорит, что отруби полезны, но это такая гадость!

– Так ты будешь есть? – Робби угрожающе сдвинул брови.

– Нет! – заявил малыш с пылом, который только двухлетний ребенок может вложить в это слово.

– Значит, пытка! – объявил Робби и начал щекотать мальчика. Малыш визжал и, хохоча, извивался, наконец на его глазах выступили слезы.

Кристин наблюдала за ними в изумлении. Эштонам несвойственно было такое открытое проявление чувств, и все же она не раз становилась свидетелем того, как брат сам вел себя как ребенок, дурачился и даже катался по полу.

– Ладно! – наконец завопил Чарлз. – Сдаюсь! Робби остановился, но держал руку наготове.

– Правда? Будешь есть хлопья?

– Да. – Мальчик вздохнул. Он тяжело дышал, а на пухленьких щечках выступили яркие пятна, и все же он выпрямился и с недовольной гримасой взял ложку. – Это как какашки!

Кристин поперхнулась, кофе моментально полился через нос, и, чтобы не фыркнуть открыто, она быстро прикрыла рот льняной салфеткой.

– Простите. Поперхнулась.

– Итак, Кристин, – обернулся к ней брат, когда Чарлз покорно начал уничтожать свой завтрак. – Ты пойдешь с нами на соревнования или останешься дома, чтобы помочь маме?

Кристин обдумывала предложенные варианты. Пойти смотреть выступления асов сноубординга или остаться со своей уже раздраженной матерью, чтобы наблюдать, как будут украшать искусственную елку. Даже с учетом опасности наткнуться на Алека первый вариант был предпочтительнее.

– Знаешь, – улыбнулась она, – пожалуй, я пойду с вами.

Брат улыбнулся ей в ответ:

– Я почему-то так и думал.

– Как тебе идет эта шапочка! – сказала Натали, поправляя белую шапку из искусственного меха, которая полностью скрыла волосы Кристин и частично прикрыла ее лицо. – Ты похожа на Снежную королеву.

– Мне кажется, я выгляжу нелепо. – Кристин нервно оглядела заполненное людьми пространство перед входом на трибуны, надеясь, что мужчины не слишком задержатся, покупая билеты.

– Тогда зачем же ты взяла ее у меня? – обиженным тоном спросила Натали.

– А? – Повернувшись к невестке, Кристин одернула себя. – Я... я помню, как великолепно она смотрелась на тебе, и мне захотелось попробовать. Ты умеешь носить подобные вещи, а я... просто не умею.

– Неправда. – Натали немного отступила и восхищенным взглядом окинула длинное пальто и великолепно сочетающуюся с ним шапку. – Думаю, ты выглядишь очень эффектно.

– Спасибо за комплимент и за то, что одолжила мне шапку. – Кристин подняла воротник и в своем длинном, свободного покроя пальто с поясом стала походить на заправского шпиона. Она еще раз обвела глазами толпу, выискивая Алека. Пока все шло нормально. – Кстати, о елке. Я все равно считаю, что у нас должна быть живая елка.

Натали вздохнула:

– Я не возражаю. В этом Робби и я с тобой абсолютно согласны.

– Так почему же ты ничего не сказала сегодня утром? Не важно, я знаю, почему ты промолчала, но почему же Робби не поддержал меня?

Натали засуетилась, поправляя искусственный мех под лису, который она сегодня надела.

– Как ты знаешь, у твоей матери и так немного радостей в жизни, так что плохого в ее страсти к декорированию? Я хочу сказать, что она замужем за твоим отцом уже сорок лет. Может быть, именно это помогло сохранить их брак.

– О чем ты говоришь? У моих родителей счастливый брак. – В толпе мелькнула ослепительно яркая зеленая куртка, и сердце Кристин екнуло. Украдкой выглядывая из-за высокого воротника, она обнаружила, что Алек, оглядываясь вокруг, разговаривает с билетером.

Она вспомнила об уроках, о спусках, от которых захватывало дух, о... поцелуе и поняла, как все-таки приятно ей было находиться рядом с ним. Какой живой она себя чувствовала в его обществе. И вот сейчас он стоит и высматривает ее в толпе, гадая, придет ли она или нет. Кристин так хотелось поднять руку, окликнуть его, чтобы увидеть, как он обрадуется их встрече.

Но вместо этого она прикрыла лицо рукой, сделав вид, что заправляет волосы под шапку. О чем там они говорили с Натали? Ах да, о родителях.

– Я признаю, что им несвойственно внешнее проявление своих чувств, но это вовсе не говорит о том, что их брак испытывает какие-то трудности. Они ведь даже никогда не ссорятся.

Натали поджала губы:

– Трудно поссориться, когда два человека практически не разговаривают друг с другом.

– Просто мама у нас немного замкнутая.

– Кристин, дело не только в твоей матери. Послушай, я не хочу заниматься критикой, но... К черту все это! Роберт Эштон-старший один из самых эгоистичных, эгоцентричных и шовинистически настроенных мужчин, которых я когда-либо видела.

У Кристин отвисла челюсть.

– Но кроме того, он верный муж и хорошо обеспечивает семью. Я никогда не слышала, чтобы мама жаловалась.

Выражая несогласие, Натали неодобрительно подняла брови.

– Ну ладно, она уходит в свои занятия, – согласилась Кристин. – И что это дает?

– Дает, как ни странно, – сказала Натали. – Робби считает, что если ежегодное декорирование квартиры к рождественским праздникам доставляет ей радость, пусть она занимается этим, хотя бы и с помощью профессионального дизайнера. В любом случае это лучше, чем в течение двух недель жаловаться на мигрень и срываться на нас.

– И ты хочешь сказать, что позволишь своим детям встречать Рождество у искусственной елки?

– Нет. – На губах Натали заиграла улыбка. – Мы подождем, пока твои родители заснут, тайком пронесем в мансарду живую елку, и мальчишки сами нарядят ее. А когда Барбара это обнаружит, будет уже поздно.

– Чудесный план. – Кристин оживилась, обрадовавшись, как ребенок. – Можно я тоже буду наряжать елку? Пожалуйста.

– Только если ты наденешь пижаму и согласишься выпить огромное количество горячего какао.

– С конфетами?

– Конечно.

– Договорились! – Кристин обняла невестку. – Я так рада, что ты вышла замуж за моего брата.

Натали тоже обняла ее.

– Я тоже этому рада.

Когда Кристин, выпрямившись, взглянула на Натали, то увидела, что ее глаза светятся счастьем, также как светились глаза Мэдди, когда она смотрела на своего жениха Джо.

«Вот чего я хочу. Именно этого. Такой любви, которая переполняет тебя всю и даже выплескивается из тебя».

Если бы только она могла полюбить кого-то, кто был бы ей так же интересен, как Алек.

Смутившись при мысли об этом, Кристин осторожно оглянулась, но ничего не увидела, потому что вид на ворота ей загородили неожиданно появившиеся отец и брат.

– Воины-победители вернулись! – провозгласил Робби, поднимая в руке билеты. – Мы сделали это! Места на VIP-трибуне, как раз за кабиной комментатора.

У Кристин округлились глаза.

– Нет. Это невозможно.

– Впечатляет, правда? – Робби поднял брови и посмотрел на жену. – Я рассчитываю на соответствующее вознаграждение.

Он ткнулся носом в шею жены и что-то прошептал, Натали засмеялась.

Роберт-старший протянул Кристин ее билет:

– Пойдемте на наши места.

—Показывай дорогу, – сказал Робби, прижимая к себе жену.

Кристин, затаив дыхание, повернулась, готовая в любую минуту нырнуть за спину отца. Но Алек куда-то пропал, вероятно, направился к кабинке комментатора, где он обещал ее ждать. Отлично, теперь ей нужно проскользнуть незамеченной мимо него, тихонько занять свое место и, как говорят в определенных кругах, «лечь на дно».

Когда они обошли трибуны, Кристин вздохнула с облегчением. Алека нигде не было видно. Потом они начали подниматься по ступенькам со стороны кабинки комментатора, и Кристин обомлела от увиденного.

Алек находился не перед кабинкой, он был внутри! Ее инструктор сидел рядом с комментатором, а на голове у него были наушники и микрофон.

Маскировка Кристин была настолько удачной, что если бы она не остановилась в изумлении прямо перед комментаторской рубкой, Алек наверняка не заметил бы ее. Но Кристин не повезло, он обратил внимание на остановившуюся девушку и с любопытством посмотрел на нее, потом, словно не веря своим глазам, взглянул внимательнее.

Кристин не успела ни отвернуться, ни наклонить голову, а тут еще ее чуть не сшиб вечно спешащий Робби.

– Ой, извини. – Брат ловко подхватил Кристин, не позволив упасть.

– Кто это? – спросила Натали.

– Где? – Кристин попыталась спрятаться за широкую спину брата.

– Да вон, какой-то парень машет тебе рукой. – Натали кивнула в сторону кабины комментатора.

Кристин ничего не оставалось делать, как повернуться и посмотреть на Алека. Но что он делает на комментаторском месте? В ответ на ее недоуменный взгляд Алек постучал по своим часам, поднял пять пальцев, потом знаком изобразил «о'кей». Боже, неужели он хочет сказать, что подойдет к ним через пять минут?

– Очень симпатичный, – улыбаясь, сказала Натали.

– Кто такой? – также с любопытством спросил Робби.

– Он... ну он мой лыжный инструктор.

– Инструктор? – Выражение любопытства на лице Робби сменилось недоумением, он прищурил глаза и нахмурился. – Ты встречаешься с лыжным инструктором?

Кристин сжалась. Когда появлялась возможность выразить свое отношение к приятелям сестры, то братец ничуть не уступал ни Мэдди, ни Эйми. Хорошо хоть отец продолжал подниматься по лестнице и не слышал их разговора.

– Да нет, я с ним вовсе не встречаюсь, – начала оправдываться Кристин, надеясь избежать нравоучений на тему «Ну почему ты не можешь найти себе кого-нибудь приличного и подходящего, как это сделал я?». Она вовсе не нуждалась в напоминании, что даже в этом отношении брат, как обычно, без особых усилий обошел ее. – На самом деле я взяла учителя, чтобы завтра на склонах надрать тебе задницу.

Робби засмеялся:

– Ни малейшего шанса, сестренка.

– Эй, спорщики, – окликнула их Натали, – ну почему, где бы вы ни встречались, вы обязательно начинаете спорить, почему вы никак не можете вырасти из детских штанишек этого соперничества?

– Никакого соперничества, – усмехнулся Робби. – Поскольку я всегда выигрываю, это больше похоже на обучение смирению, чем на соперничество.

– Робби. – Натали ущипнула мужа за руку. – Не будь таким противным!

– А разве не для этого существуют старшие братья? – рассмеялся он в ответ.

– Смейся, смейся, – поддразнила его Кристин, поднимаясь по лестнице. – Посмотрим, кто будет смеяться завтра.

Эта перепалка отвлекла ее от мыслей об Алеке, но когда они уселись на свои места, она услышала слова, раздававшиеся из динамиков:

– ...рады видеть здесь Алека Хантера, одного из лучших «снежных акробатов» Колорадо. Алек, обычно вы входите в число финалистов, и я удивлен, что сегодня вы не принимаете участия в соревнованиях.

– У меня были обстоятельства личного характера.

– Уверен, что это известие очень огорчило некоторых участников наших соревнований, – пошутил комментатор. – Поделитесь с нами вашими прогнозами и расскажите, на кого вы делаете ставку этой зимой.

Кристин, остолбенев, слушала голос Алека, изредка посматривая в его сторону. Ее немного коробило свободное использование того, что она называла «пижонистым сленгом», – жаргона, свойственного только сноубордистам и лыжникам фристайла. И все же, несмотря на жаргонные словечки, в его голосе и словах чувствовалось присущее Алеку обаяние. Если бы он употребил все свое обаяние и очевидный ум на что-нибудь серьезное, то вполне мог бы стать «подходящей кандидатурой». Может, если бы она смогла его поддержать, он тратил бы свои силы на что-то большее, чем сноуборд и лыжи.

Поймав себя на этих размышлениях, Кристин мысленно закатила глаза. Именно в этом и заключались все ее проблемы – она всегда считала, что может помочь своему очередному парню наладить жизнь.

Хотя... с Алеком у нее просто не хватит времени, чтобы пройти весь путь от страстной влюбленности до разочарования. Она пробудет в Силвер-Маунтин еще всего две недели. Едва ли этого времени хватит на то, чтобы узнать его поближе, не говоря уж о том, чтобы исправить его.

Еще две недели.

Если подумать, то действительно времени в запасе было совсем мало, поэтому оставалось просто довольствоваться приятной компанией. А потом она вернется обратно в Остин и окажется на расстоянии в тысячу миль от соблазна. Даже если здесь у них с Алеком завяжутся какие-то отношения, расстояние удержит ее оттого, чтобы совершить очередную глупость. У нее элементарно не будет возможности впустую потратить несколько месяцев жизни и изрядную сумму, которую она наверняка одолжит ему, прежде чем и этот бойфренд бросит ее, устав от постоянных придирок.

В конце концов, что страшного в том, что в течение этих двух недель она просто сполна насладится его обществом?

«Кристин, ты пытаешься найти оправдание своей слабости», – зазвучал у нее в голове тоненький голосок, подозрительно похожий на голос Мэдди.

«Кроме того, – вторил ему голос Эйми, – чувство Удовлетворения собой должно идти изнутри, оно не возникнет от того, что ты встречаешься с духовно неполноценными мужчинами».

«Ну ладно, ладно! Я не буду с ним встречаться, – мысленно проворчала Кристин. – Хотя, к вашему сведению, Алека нельзя назвать духовно неполноценным человеком. У него просто недостаточно мотивации».

Он любит веселье. И он счастлив. Господи, хотела бы она вести такую жизнь: беззаботную, беспечную, иметь много друзей. У нее есть Мэдди и Эйми, и они по-настоящему любят ее, но в то же время ей часто встречаются люди, которые просто опасаются дружить с ней, считая Кристин опасной или скорее пугающей, а почему – она никогда не могла понять.

Слава Богу, Алека Хантера, кажется, ничто не отпугивает и не отталкивает. Кристин вспомнился их медленный танец и их поцелуй за эстрадой, она улыбнулась и взглянула на Алека. В этот момент комментатор поблагодарил гостя за выступление, и Алек Хантер, попрощавшись со зрителями, уверенной походкой направился прямо к ней. Кристин слегка запаниковала. Что ему сказать? А если он захочет сесть рядом с ними?

Быстро взглянув по сторонам, она поблагодарила Бога, что все места с обеих сторон заняты. Даже если он подойдет, чтобы поздороваться, то не сможет сесть рядом.

Но к ее ужасу, Алек уже пробирался между рядами, приветствуя некоторых зрителей, обращаясь к ним по именам, обмениваясь рукопожатиями, прося половину людей в ряду встать и передвинуться на одно сиденье. И они, конечно же, выполняли его просьбу. Нет проблем. Все, что угодно, для старины Алека.

Нет, честное слово, этот человек способен продать снег эскимосам.

– Привет, Крис, – сказал он, когда наконец подобрался к ним. – Вижу, вы взяли пропуска, которые я оставил на входе.

– Вообще-то мы купили билеты.

_ В этом не было необходимости. Так это твоя семья?

– Э-э-э... – Растерявшись, Кристин не находила слов.

– Привет, я Алек Хантер. – Он наклонился, полуобняв Кристин, и протянул руку ее брату. – Вы, должно быть, Робби.

– Рад познакомиться. – Робби пожал ему руку. – Это моя жена Натали, а это мой отец, доктор Роберт Эштон-старший.

– Привет. – Натали доброжелательно улыбнулась Алеку. Роберт-старший едва удостоил его каким-то неразборчивым приветствием и вновь переключил свое внимание на площадку, ожидая начала выступлений.

– Кристин сказала, что вы ее лыжный инструктор, – обратился к Алеку Робби, когда тот наконец сел.

В ответ Алек засмеялся, продемонстрировав свои великолепные белые зубы, потом посмотрел на Кристин долгим, полным восхищения взглядом.

– Что-то вроде того.

«Пожалуйста, Боже, пусть он ничего больше не говорит. Пожалуйста!» Кристин зажала руки между коленей и стала слегка покачиваться, словно пыталась согреться. На самом деле она изнывала от жары в этом пальто и на жарком горном солнце.

– Насколько я понял, вы не новичок в сноубординге? – сказал Робби. – Но полагаю, что катанию на доске вы не обучаете?

– Я мог бы. – Алек бросил на Кристин игривый взгляд. – За хорошую плату.

– Сколько? – быстро спросил Робби.

– Гм... – Алек оторвал от Кристин свой взгляд. – Вообще-то я не имел в виду деньги. Если бы я взялся за это, то в качестве одолжения и ради Крис.

– Правда? – Робби бросил на сестру испытующий взгляд. – Значит, Крис?

– Смотрите. – Кристин выпрямилась. – Думаю, первый участник соревнований уже готов к выступлению.

Мужчины переключили свое внимание на склон. В течение нескольких следующих минут вся компания следила за сноубордистами, выполнявшими различные трюки, и если спортсмены, по выражению Алека, не «лажались» на спуске, он оценивал их виртуозное владение сноубордом как «колоссальное» или «потрясающее». Мужчины постоянно переговаривались, и Алек объяснял термины и комментировал происходящее. Кристин слышала, как ее брат подхватывал профессиональные словечки, но, вместо того чтобы посмеяться над этим, она только ежилась. И раньше Алек использовал жаргонные выражения сноубордистов, но никогда это не было так нарочито. Ну почему все это должно происходить на глазах у ее семьи?

Кристин пыталась не обращать на них внимания, но несколько раз ощутила на себе недоуменный взгляд Алека. Наконец он посмотрел прямо ей в лицо.

– Крис, может, прогуляемся за колой?

– Мне ничего не нужно, – отказалась она, понимая, что если пойдет с Алеком, подозрения Робби относительно их свиданий вновь вернутся.

– Ну что ж, мы можем поговорить прямо здесь.

– Поговорить? – Ее охватила паника. – О чем? Он наклонился к ней и тихо спросил:

– Если ты пришла на свидание, то почему теперь меня игнорируешь?

– Пойдем за колой!