Эйми проснулась дома, в своей постели. Это было похоже на сон, который приснился ей после того, как она в первый раз занялась любовью с Гаем: словно она никогда никуда не уезжала и это все приснилось. А затем нахлынули воспоминания, и она снова опечалилась.

Действительность и сон поменялись местами, и теперь сон стал явью. Время, проведенное на Сент-Бартсе, было иллюзией. Никакого Гая не было. Был только незнакомец по имени Байрон.

Эйми лениво поднялась и принялась распаковывать багаж, присланный ей с лайнера. Ужаснее всего было разбирать одежду. Ту, которую они покупали с Кристин перед отъездом. Раньше эти шмотки казались ей прелестными. А теперь они вдруг стали какими-то скучными и мешковатыми.

Неужели она действительно намерена снова так одеваться?

А с другой стороны, хватит ли у нее сил и смелости отправиться покупать новую одежду? Одежду, похожую на ту, что выбрал Ланс?

Она вспомнила его слова: «Я прошу тебя только об одном: чтобы у тебя хватило смелости остаться той женщиной, какой ты стала со мной».

На глаза ее снова навернулись слезы. Эйми разозлилась. Пора перестать плакать. Мама бы сказала: «Что толку плакать? От этого ничего не изменится».

«Не плачь. Не жалуйся. Будь смелой. Будь сильной. Терпи, терпи, терпи».

Но на этот раз слова не вдохнули в нее силы, как это бывало обычно. Они лишь усилили боль. Устав сдерживаться, Эйми уселась на полу, рядом с чемоданом, полным мешковатой одежды, и громко заревела. Она ревела так долго, что чуть не охрипла. Она оплакивала себя. Маму. Дедушку. А больше всего она ревела из-за Гая. Она ревела, пока не выревела все, что накипело на душе. Пока не почувствовала себя полностью опустошенной.

Без всяких эмоций она осмотрела свое маленькое уютное жилище и подумала: «Что я здесь делаю?»

Какая странная мысль! Она здесь живет. Это ее дом. Она приехала сюда, чтобы ухаживать за Мим, чем ей и надлежало заняться в первую очередь. Но Эйми приехала так поздно, что даже не заглянула к бабушке.

Мысль о том, что предстоит встреча с Мим, отняла у нее последнюю силу духа. Но тем не менее Эйми встала и механически оделась. Так как одежда, в которой она приехала, нуждалась в стирке, она надела старую красную футболку и джинсовку, которые были велики ей на несколько размеров. Взглянув в зеркало, она поняла, что вернулась безвкусно одетая Эйми.

Не желая больше об этом думать, она вышла из фургона и направилась по тропинке сада к дому. Ночью прошла гроза, сильная и бурная, как и все весенние грозы в штате Техас. С утра же на небе не было ни облачка. Омытый дождем сад так и сверкал, а в воздухе словно был растворен золотой блеск.

Проходя мимо ухоженных клумб, Эйми не могла не удивиться: неужели это Элда поддерживает сад в порядке? Нужно ее поблагодарить, когда они встретятся и обсудят все, что произошло в отсутствие Эйми.

На большом дубе, что затенял главную лужайку, щебетали и перекликались птицы. Шагнув на тенистое крыльцо, Эйми заметила, что во время грозы на плетеную мебель нападало много листьев. Нужно хорошенько здесь подмести, прежде чем возвращаться в свой фургон.

— Мим? — позвала она, пройдя в раздвижные стеклянные двери. Как только она вдохнула запах этого дома, на нее нахлынула масса воспоминаний. А в доме бабушки и дедушки всегда пахло: печеньями, пирожками, и полиролью для мебели с запахом лимона и розами. На журнальном столике в коридоре она увидела вазу со свежесрезанными розами.

— Эйми? — Сначала послышался грохот и бряцанье бабушкиного ходунка, а потом в дверях кухни появилась сама Мим. На ней был голубой домашний костюм. Улыбка осветила ее морщинистое лицо. — Я так рада, что ты вернулась!

Эйми обняла бабушку. Получилось это у нее довольно неуклюже — мешал ходунок. Зажмурившись, она ощущала такое знакомое, маленькое и теплое тело бабушки, вдыхала запах ароматического талька.

— Я тоже рада тебя видеть. — Эйми выпрямилась и поглядела на бабушку, словно желая увериться в том, что Мим жива и невредима.

Бабушка выглядела хорошо, даже немного разрумянилась. У нее были безупречная кожа и тонкие кости, кот она передала своим детям и внукам.

— Почему ты ходишь с ходунком? — спросила Эйми. — Когда я уезжала, ты сама нормально ходи.

— Ах, мое бедро опять разболелось, — вздохнула бабушка.

— Ну, тогда присядь.

— Нет-нет, я пеку пирог. — Мим повернулась и снова заковыляла к кухне.

— Пирог? — Эйми последовала за ней в сияющую чистотой белую кухню с кружевными занавесками и утварью, которая не менялась с пятидесятых годов.

— Хочу приготовить что-нибудь особенное, чтобы отметить твое возвращение.

— Не нужно, — сказала Эйми. Неужели Мим снова забыла, что Эйми на диете и не ест сладкого?

— Но мне это совсем не сложно. — Одной рукой Мим держалась за ходунок, а в другую руку взяла лопаточку. Древний чугунный миксер на белом столе размешивал шоколадное месиво. Скрюченная от артрита рука Мим дрожала, когда она отскребала это месиво со стенок. — Боюсь, я уже не такая ловкая, как прежде.

— Дай я этим займусь. Посиди пока. — Эйми усадила бабушку на стул рядом со столом, за которым обычно они завтракали.

Усевшись, бабушка схватила Эйми за руку и крепко ее сжала.

— Я так рада, что ты добралась до дома живой и невредимой! Как это было ужасно!

— Вообще-то все было не так уж и плохо, — произнесла Эйми и вдруг поняла, что, если не считать того, чем все закончилось, все было и вправду восхитительно. Самое чудесное время в ее жизни. — Хочешь, я расскажу тебе о Сент-Бартсе?

— Здесь у нас творился полный хаос, — провозгласила Мим и начала перечислять то, что случилось в отсутствие Эйми.

Эйми слушала, разливая тесто для торта в две круглые формы и ставя их в духовку. Вообще-то она была даже рада, что бабушка не расспрашивает о поездке, но поток ее жалоб казался бесконечным.

Сегодня Эйми это раздражало больше, чем обычно: за пять недель, проведенных на острове, она уже разучилась выслушивать причитания Мим.

Бабушка начала с соседа, у которого обнаружили рак простаты. Его жена была жутко расстроена, и Мим чем могла старалась утешить бедную женщину. Люди, у которых случается такое горе, не понимают, как их печаль действует на нервы окружающим. А потом в автомобильной катастрофе погибли сын и невестка одной партнерши Мим по бриджу, ныне уже покойной. Мим все-таки пошла на похороны, хотя от весенних дождей у нее обострился артрит. Ее жалобы не ограничивались только болями в бедре. После того как Эйми уехала, Мим чуть не умерла от инфаркта. Она до сих пор не вполне пришла в себя.

— Что? — встревоженно охнула Эйми, хотя и знала, что под «инфарктом» Мим скорее всего подразумевает стенокардию. — Элда мне ничего не сказала!

— Конечно, не сказала, милая, — вздохнула Мим. — Я не хотела портить тебе отдых, поэтому попросила ее ничего не говорить.

— Нет, Мим! — Эйми села рядом и взяла хрупкую руку бабушки в свои ладони. — Не нужно скрывать от меня такие вещи. Я хочу знать все, что происходит, когда меня нет рядом. Иначе путешествовать мне становится гораздо труднее, а ты же знаешь, как я хочу посмотреть мир.

— В том-то и проблема. — Мим снова вздохнула. — Когда звонишь домой, все всегда говорят, что «все в порядке». А может, дом сгорел дотла, а родные просто не хотят портить тебе отдых! Но слава Богу, теперь ты дома. Надеюсь, это испытание заставит тебя одуматься и больше не пускаться в долгие путешествия.

Эйми откинулась назад. Внезапно она осознала все. Словно кто-то отвел с ее глаз пелену, мешающую видеть. Гай был прав. Мим делает это нарочно.

Эйми сказала, что ей будет сложнее путешествовать, если ее не будут информировать об истинном положении дел, а что ей ответила бабушка?

К тому же половина несчастий, которые перечислила Мим, не имели к ней самой непосредственного отношения. Она приняла на себя беды соседки и потерю сына подруги, которого она, наверно, последний раз видела двадцать лет назад. А Эйми еще оказалась виноватой, что оставила Мим наедине со всеми этими бедами!

— Знаешь что, Мим, — она погладила рукой стол, — мне пора.

— Но ты же только что пришла! Да и пирог еще не испекся.

Ах да, пирог. «Пусть Эйми поскорее возвращается, и мы опять ее раскормим».

Нет-нет! Она покачала головой. Навряд ли все так плохо. Не может же Мим быть до такой степени эгоисткой. Ее страхи настоящие, это они довели ее до теперешнего состояния. Она не нарочно лишила внучку всякой свободы, опутав ее собственными страхами.

«Если у тебя хватило смелости преодолеть свои страхи, почему бы твоей бабушке не преодолеть свои?»

Она помотала головой, пытаясь позабыть слова Гая.

— Прости, но мне действительно пора.

— С тобой все в порядке? — Мим поднялась на ноги. — У тебя слегка нездоровый вид. Ты ничего не подхватила на этом острове?

— Нет. — Эйми обняла бабушку, не зная, то ли ей смеяться, то ли плакать. — Я в порядке. Я потом к тебе еще загляну.

— Хорошо. — Мим крепко ее обняла. — Господи, да ты никак похудела?

— Да. И довольно сильно.

— Ну и ну! — Мим повнимательнее присмотрелась к ней, и в ее бледных глазах отразилось беспокойство. — Смотри не вздумай худеть слишком сильно, иначе совсем ослабнешь. Но какая же ты хорошенькая! Мне нравится, как ты одета. Этот наряд очень идет к твоей фигуре.

«В этом наряде я кажусь огромной», — подумала Эйми. Она покачала головой:

— Мне и вправду пора идти.

— Хорошо. — Бабушка снова ее обняла. — Мы поговорим позже.

— Да. Может быть.

Эйми была на грани истерики. Почему она раньше не замечала, что Мим ею манипулирует? То есть замечала, конечно, просто не понимала, насколько вопиющи ее уловки. Но почему? Почему вес эти годы она находила этому какие-то оправдания? Мим ведь не желала ей зла! Наоборот, она хочет чтобы с Эйми ничего не случилось. Но она навредила ей уже тем, что слишком привязалась к ней. Ведь лоза, опутывая дерево, в конце концов губит его.

Когда Эйми добралась до фургона, то обнаружила, что дверь в офис открыта. Очевидно, пока она была в доме, пришла Элда.

Женщина сидела за письменным столом и разговаривала по телефону со специальным приспособлением, оставлявшим свободными руки. Одновременно она что-то набирала на компьютере. Элде было немного за шестьдесят. Вся она излучала уверенность и теплоту, которые были отличительными признаками любой хорошей нянечки и сиделки. Как только она увидела Эйми, ее лицо осветилось улыбкой.

— Добро пожаловать домой, — сказала она, закончив разговор. Потом вынула наушник, обернулась и обняла Эйми. — Я так рада, что ты вернулась! Ну рассказывай: как съездила?

Эйми чуть не расплакалась. Ну почему бабушка не могла так ее поприветствовать?

— О Господи! — Элда усадила Эйми на одно из высоких кресел рядом со столом. — Что случилось?

— Ничего. — Эйми перевела дыхание и постаралась успокоиться, разглядывая свой красивый уютный офис. Все цветы были политы, мебель в стиле королевы Анны начищена полиролью. — Просто перелет домой совсем лишил меня сил.

— Тогда отдохни. — Элда снова уселась за письменный стол. — Я еще день смогу проработать одна.

— Нет, тебе и так пришлось справляться со всем дольше, чем ты планировала вначале. Я не хочу снова тебя перегружать. — Ну вот еще! — фыркнула Элда. — Мне это даже нравилось. У тебя такой чудесный офис. Было истинным удовольствием сидеть за работой и любоваться садом.

— Я заметила, какой сад ухоженный. Спасибо тебе, что ты о нем позаботилась.

— И вовсе я о нем не заботилась! Это все твоя бабушка.

— Что? Но… как же? У нее болит бедро, и она говорит, что у нее был инфаркт, — наверное, она преувеличивает, но все равно зря ты от меня это скрыла. Знаю, вы обе хотите, чтобы мне было легче, но я должна знать о таких вещах.

Элда рассмеялась:

— Ох уж эта Дафна! Никакого инфаркта у нее не было. Просто легкая стенокардия, вызванная избытком эмоций. Ее даже в больницу отвозить не пришлось, хотя она требовала, чтобы вызвали «скорую помощь» и еще много чего.

— Ты уверена? — спросила Эйми, хотя и сама она подозревала нечто подобное. — Это случилось, когда я потерялась на Сент-Бартсе?

— Нет! — Элда махнула рукой. — Это случилось потому, что она была мной недовольна. Первые несколько дней после того, как ты уехала, она лежала на диване и ждала, что я буду за нее готовить и убираться, так как она очень плохо себя чувствует. Я сказала ей, что даже и не подумаю: она вполне способна о себе позаботиться. Ну, она закатила сцену, которую я оставила без внимания. Этому я научилась, когда приходилось иметь дело с избалованными детьми. Если не обращать внимания на их капризы, они очень скоро их прекращают.

Эйми только глазами захлопала. Неужели Элда только что сравнила Мим с избалованным ребенком?

— Спустя две недели она начала выбираться в сад: дергала сорняки, всем своим видом пытаясь изобразить, какие мучения испытывает. Я и это оставила без внимания.

— Не обращала внимания на то, как она с трудом дергает сорняки? — Эйми вскипела от гнева. Как она могла поручить бабушку заботам этой бесчувственной женщины?! — А что, если бы ей стало плохо?

— Эйми! — Элда бросила на нее суровый взгляд. — Я не спускала с нее глаз, и если бы понадобилось, я в мгновение ока пришла бы ей на помощь. На самом же деле Дафне необходимы физические упражнения и свежий воздух. По-моему, это пошло ей только на пользу.

— Тогда почему она снова пользуется ходунком?

— Понятия не имею! — Элда вскинула брови, словно желая этим сказать, что Мим взяла ходунок только для того. чтобы произвести впечатление на внучку. — Если хочешь знать мое мнение, ей нужно вести более активную жизнь. Пусть пригласит своих подруг на партию бриджа.

— Большая часть ее партнерш, по бриджу давно преставились.

— Но не все же! Пусть заведет себе новых подруг. Я знаю одну компанию, увлекающуюся наклеиванием вырезок в альбомы, которая собирается каждый четверг. Может, дашь ей одно из моих приглашений и уговоришь ее присоединиться?

Значит, это Эйми виновата, что у бабушки нет друзей? Она терла виски. Ей хотелось заплакать. Зареветь.

— Милая, с тобой все в порядке? — спросила Элда, нагнувшись к ней.

— Прости. Я просто очень устала.

— Ну, тогда послушай меня и возьми выходной. Я и сама со всем справлюсь.

— Нет, я хотела просмотреть еще не выполненные заявки.

— У меня все под контролем. — Элда снова вставила наушник. — Иди отдохни.

Эйми хотела было с ней поспорить. Раньше она никогда не брала лишних выходных и никого не просила ее заменить. Однако сейчас она ужасно устала, ей казалось, что ноги ее вот-вот подкосятся и она упадет.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Иди. Дай мне поработать.

Эйми вышла во двор и поднялась по лестнице, ведущей в ее комнату. Темнота ее успокаивала, поэтому она не стала раздвигать занавески, хотя обычно в такой прекрасный день она распахнула бы все окна. Затем она открыла ноутбук, чтобы написать Мэдди и Кристин. В первый раз при этой мысли она испытала ужас. Как она расскажет им, что случилось? Когда они в последний раз обменялись письмами, она рассказала им о том, какой ультиматум применит, чтобы заставить Гая показать лицо перед ее отъездом. Они пожелали ей удачи и сказали, что с нетерпением ждут подробнейшего отчета.

Как она может рассказать им о том, что случилось?

Нет, поняла Эйми. Она не может выразить это словами, когда потрясение еще так свежо. Но нужно дать им знать, что она вернулась домой. И что с ней все в порядке. В порядке? К горлу подкатил комок. Но она сглотнула и уселась писать послания.

Ей пришло несколько открыток от подруг и обычный завал спама.

И послание от Гая.

Эйми так и застыла, увидев адрес. Обычно они общались напрямую — ведь их компьютеры были связаны между собой. Но несколько раз они пользовались электронной почтой. Только вот Гая не существовало. Значит, письмо было от Байрона Паркса.

Тема: Пожалуйста, прочитай.

Посмеет ли она открыть это письмо? Что он хотел ей сказать?

Трясущимися пальцами Эйми открыла послание:

Просто хочу убедиться, что ты благополучно добралась до дома. Эта неделя, похоже, будет особенно тяжелой. Все зависит от того, сколько таблоидов купят фотографии и попадут ли они на обложку. Надеюсь, что их напечатают где-нибудь внутри журнала или вообще не напечатают. Но если тебе будет плохо и захочется с кем-нибудь поговорить, выплеснуть чувства, знай: я всегда здесь.

Эйми хотела написать ему, что у нее есть подруги — настоящие подруги, но затем вспомнила, что решила ни о чем им не рассказывать. Кроме того, то, что произошло, касается только их с Байроном. Может, вдвоем им легче будет пережить эту неприятность. Она собралась с духом и напечатала вежливый, но прохладный ответ:

Да, я уже дома. Ценю твое участие и буду иметь в виду твое предложение.

После чего она переключила внимание на послания, присланные подругами. Но тут пришел ответ от Байрона. Очевидно, он был в онлайне. Она представила, как он сидит в башне с ноутбуком. Она и раньше это часто представляла, только теперь она знала, как он выглядит.

Байрон: Рад, что ты благополучно добралась домой. Но я заметил, что ты оставила одежду. Я упакую ее и отправлю тебе.

Эйми: Мне не нужна эта одежда. Можешь оставить ее себе.

Может, он на этом успокоится? Но он снова прислал ответ:

Не думаю, что мне пойдет такая одежда. Лучше я отошлю ее тебе, а ты уж делай с ней что хочешь. Прошу тебя еще раз: пожалуйста, не прячь свое тело. Ты красивая женщина, Эйми. Одна из самых красивых женщин, каких я когда-либо знал. Не прячь же себя!

Она злобно начала печатать:

Учитывая, что твоей последней любовницей была Джулианна Мур, твоим словам трудно верить. У меня и так хватает забот. Не нужно расстраивать меня лживой лестью.

Байрон: Ты все еще мне не веришь? Это начинает действовать мне на нервы! Ты же верила мне, когда считала, что я урод. Неужели ты думаешь, что только урод может найти тебя красивой? Эйми, я готов тебя придушить! Взгляни на себя как следует в зеркало. Или нет — ведь ты вернулась домой, к бабушке. Готов спорить, что ты сейчас сидишь в своей старой одежде и волосы у тебя заплетены в тугую косу. Не делай этого! Не запирай себя от мира!

Эйми уставилась на эти строки: именно это сказал бы Гай… Да, он прав. Она взглянула на свой свитер и скорчила гримасу: прошло меньше суток, а она уже вернулась в свой прежний образ.

Да, Гай бы сказал именно так.

Эта мысль ее потрясла. На кухне он сказал ей, что, может быть, настоящий он — это нечто среднее между Лансом и Гаем. Есть над чем задуматься. Вообще-то ей и так есть над чем задуматься: например, как у Элды получилось найти подход к Мим. За время ее путешествия дом не рухнул. Да и сад не зачах.

Эйми отсутствовала больше месяца, и все в полном порядке! Даже лучше, чем когда она была здесь. Определенно есть над чем задуматься. В ответ на просьбу Байрона она пообещала как следует заняться своим туалетом. Затем переключила внимание на Мэдди с Кристин. Кристин снова была в Колорадо: больничное расписание позволяло ей улетать туда на три-четыре дня. Подруги засыпали ее вопросами, но Эйми написала, что обо всем расскажет, когда они приедут на девичник. Таким образом, она выгадала несколько дней, за которые должна была обдумать, что можно им рассказать.

Угомонив таким образом подруг — не совсем, конечно, они продолжали грозить ей и требовали, чтобы она немедленно поделилась с ними, — она захлопнула ноутбук, взяла ключи от машины и направилась к молу.