— Не такой уж и невиновный, — ответил Антон. Экомов попятился назад.
— Пожалуйста, — тихо попросила я.
— Ты же не собираешься всерьёз жертвовать собой ради этого мужчины, не так ли? Ради Плоского, с которым я тебя уже видел, безусловно, ради своей семьи, ради друзей. Ради Люка ДеФаудре, — он замолчал, и задумчиво постучал себе по подбородку. — Это было бы интересно. Думаешь, он это допустит? Я в этом сомневаюсь. Но ради этого мужчины? Ты сдашься, чтобы спасти ему жизнь?
— Он не заслужил смерти.
Экомов зашаркал к задней двери.
Если мне удастся достаточно долго отвлекать Антона, возможно, ему удастся сбежать. Я почувствовала, как Антон использовал близлежащую Линию и собрал требующуюся ему магию.
— Тебе не нужно этого делать.
Он рассматривал меня.
— Ты права. И в том и в другом.
Из-за желания бежать, у меня задрожали колени, но я их выпрямила. Если я выкажу страх, то это только поощрит его к действию. Экомов уже почти добрался до двери.
— Но мне всё равно.
Антон размашистым движением вытянул руку, и тёмно-синяя молния прорезав воздух, ударила Экомову в грудь. У него едва хватило время, чтобы удивиться. Он застонал и повалился на пол, а его тело закрутилось от силы удара.
Его трость с громким стуком упала на линолеум, и всё, что от него осталось — это печальное, дряблое нечто, чьё лицо имело тот же цвет, что грязный снег снаружи.
Магия дернулась и скрутилась, когда поднималась во мне. Шёпот, что я слышала раньше — сейчас же уходи, беги — возрос в моей голове до такого громкого вопля, что я не могла различить, кричу ли я вместе с ней, когда пятилась от Антона и дрожала, ощущая тошноту в желудке.
— Это было совсем просто, — сказал он, и я едва расслышала его за шумом в голове. — Он не страдал, знаешь? Это не причинило ему боль. По крайней мере, не сильную.
— Тебе не нужно было убивать его!
— Каким бы я был человеком, если бы не сдержал слова? Я обещал твоему дяде помочь сделать его положение неприкасаемым, в обмен на возможность встретиться с тобой наедине.
Я потянулась к Люку, а Антон прищёлкнул языком.
— Не утруждай себя, — сказал он, — В противном случае, я просто затяну тебя в Межпростраство, прежде чем он доберётся сюда. А я бы не советовал действовать второпях с Расколом, потому что тогда ошибки неизбежны.
— Неизбежно.
Ради бога, это не может быть моей судьбой!
Должен быть какой-то выход. Но Антон шёл в своём слегка помятом костюме прямо ко мне, в его глазах блеск одержимости. Я отступала, пытаясь найти подставку для ножей, но до неё нужно было пройти через пол кухни, слишком далеко, чтобы я смогла дотянуться.
Антон схватил меня, сжав пальцами плечи и толкнул к стойке, так что её край впился мне в спину. Я сопротивлялась и, оскалив зубы, пиналась, но он схватил меня за волосы и болезненно скрутив, ударил головой о шкаф, так что перед глазами закружились чёрные точки. Движимая собственным ужасом и ужасом магии, я старалась изо всех сил оставаться в сознании.
Антон швырнул меня через кухню, и я приземлилась всего в нескольких сантиметрах от трупа Экомова, карие глаза которого стали слепыми и тусклыми.
— Глупая Плоская.
Антон поправил запонки на своём тёмно-синем пиджаке, разглядывая меня с клиническим холодом. Я почувствовала, как он потянулся к Линии, подготавливая новый взрывной удар. Он не мог меня убить, но мог ударить так, чтобы я потеряла сознание или обездвижить. Я буду целиком и полностью в его власти. Зависеть от его милости.
А он не знает, что такое милость.
Я на четвереньках отползла назад и заскулила, когда прикоснулась к ледяной руке Экомова.
А потом раздался новый звук, выстрел, который повис в воздухе, почти такой же оглушительный, как магия. А потом ещё один. И ещё.
Руки Антона опустились, голубой свет, который окружал его пальцы, растворился в тумане, и красная кровь просочилась через белую ткань его накрахмаленной рубашки.
Он застонал и рухнул на пол.
Колин с пистолетом в руке стоял в дверях.
— С тобой всё в порядке?
Я перевела дыхание, а он пересёк кухню тремя шагами и подняв меня на ноги, подтолкнул к двери. Я споткнулась о свои собственные ноги, когда шатнулась в его сторону.
— Нам нужно идти, — сказал Колин. — Он мёртв.
Антон лежал в луже крови лицом вверх, но он не умер.
Я чувствовала, как он подключился к Линии и увидела, как по его груди распространяется светло-голубой свет.
— Не мёртв. Он исцеляет себя.
Колин вцепился в меня крепче.
— Тогда нам действительно пора уходить.
— Подожди!
Я быстро обошла оба тела и подняла флешку, в то время, как Антон перевернулся на бок. Его доступ к Линиям был неуклюжим, и он мог лишь бормотать свои заклинания, но он слишком быстро исцелялся, чтобы мы успели от него ускользнуть. Нам нужно время. Я схватила с пола трость Экомова и обрушила её, словно бейсбольную биту, на голову Антона.
Он снова лежал неподвижно, но Линии вздрагивали время от времени, и другого доказательства, что он ещё жив, мне не требовалось. Я должна нанести ещё гораздо больше вреда, но Колин тянул меня за руку.
— Пошли уже, Мо!
Мы побежали вдоль коридора, мимо приёмной. Эди встревоженно подняла глаза.
— Всё в порядке? Я подумала, что услышала, как…
— Я нечаянно кое-что опрокинула, — сказала я. — Кастрюли и сковородки. Но уже снова убрала.
Колин не терял зря время на вежливость. Положив руку мне на спину, он поспешно вытолкал меня за дверь. Мы выскочили на тёмную улицу, и внезапный шум обычной жизни привёл меня в замешательство.
Я остановилась, пытаясь сориентироваться, проверяя, есть ли в Линиях напряжение, которое указало бы на то, что поблизости есть Серафимы. Но не считая слабого, нерегулярного поглощения, которое производил Антон, пока исцелял себя, там ничего не было. Даже защитные заклинания Кварторов исчезли, и я отругала себя за то, что заметила это только теперь.
— Могу я взять пистолет? — спросила я, направляясь в сторону бара.
— Никогда в жизни, — ответил Колин. — Ты не можешь вернуться в Морган.
— Билли предал меня и продал. Он отдал меня Антону в обмен на то, чтобы тот покончил с Экомовым. Я обязательно туда зайду. И покончу с этим.
— Экомов мёртв. Скоро здесь появятся копы, и когда они выяснят, кем в действительности является Экомов, они возьмут в оборот Билли. Ты была последним человеком, кто видел его живым. Чёртова тележка для покупок стоит ещё на кухне. Там везде твои отпечатки пальцев, даже на его трости. Тебе сейчас нельзя находиться здесь.
Я сунула руки в карманы и пошла дальше.
— Нам нужно уходить, — настаивал он. — Мы позаботимся о Билли позже, я клянусь!
— Нет. Мы позаботимся о нём сейчас. Немедленно, — я так крепко вцепилась во флешку, что герб св. Бригиты вероятно отпечатлелся на моей коже навсегда. — Но не здесь.
Несколько мгновений спустя мы неслись по трассе И-57, прочь от Моргана и моей разрушенной семьи. К единственной возможности, которую я смогла придумать, чтобы остановить Билли: к Дженни Ковальски, которая могла передать флешку полиции.
Другого доказательства, нежели списка с контактами и взятками Билли им не потребуется.
— Ты должна позвонить матери, — сказал Колин.
— И что ей сказать? Твой брат натравил на меня убийцу, и я должна уничтожить преступную организацию, на которую он работает, поэтому не жди меня на ужин?
— Она будет беспокоится. Ваш дом теперь небезопасен. Билли будет тебя искать.
— Тебя тоже, — меня охватило сожаление. — Ты тоже не можешь вернуться домой, так?
— Там он будет искать в первую очередь.
Я подумала о красивой мебели, которую он сделал своими руками и о том, как он гордился тем, что превратил разваливающийся склад в грубоватое убежище. Кто знает, сколько потребуется времени, прежде чем он сможет туда вернуться и сможет ли вообще?
— Мне очень жаль.
— Не нужно жалеть. Такая возможность всегда существовала, — как похоже на Колина посмотреть на ситуацию со всех сторон и включить в развитие событий все, что может случиться. Как всегда, основательный и тщательный. — Я никогда не думал, что он действительно причинит тебе вред, Мо. Это была единственная вещь, в которую я твёрдо верил.
— Он в отчаяние. Это делает его непредсказуемым, — эти слова напомнили мне о том, что сказал Люк.
Я должна предупредить его. Он будет знать, каким будет следующий шаг против Антона. Я осторожно нащупала нашу связь, но потеряла концентрацию, прежде чем смогла сделать больше, чем представить себе цепь между нами. Что-то важное в словах Колина ускользнуло от меня. Было кое-что, что я ещё не учла, слабое место, которое Билли может использовать.
Я схватила его за руку.
— Тесс.
Он посмотрел на меня с бесстрастным выражением лица.
— Тесс, — повторила я. — Его следующим шагом будет она.
— Но он ведь не…
— Я член семьи, Колин, и этого было недостаточно, чтобы защитить меня. Ты вся защита, что у неё есть.
Он так резко повернул руль, что меня швырнуло к двери.
Машин на дороге было уже не так много, как после окончания работы, и мы мчались по городу. Внимание Колина было полностью сфокусировано на дороге. Если бы только было можно с помощью одной силы воли убрать с дороги все машины и переключить светофоры на зелёный. Я попробовала использовать магию, сделать это при помощи только одной концентрации и молитвы, но не имела ни малейшего понятия, помогло ли хоть что-то.
Мы один за другим, проехали три зелёных светофора, мчались вдоль проспекта Кедзи, набирая скорость. Я осторожно прикоснулась к ноге Колина.
— Мы опережаем его, — напомнила я. — Возможно, он даже ещё ничего не знает.
— Возможно? — было всё, что он произнёс, давя на педаль газа.
Внезапно вспыхнул яркий свет, как будто в нескольких метрах от машины ударила молния, и когда мы снова смогли ясно видеть, кто-то стоял посереди дороги, как раз за приделами жёлтого света уличного фонаря.
Колин выругался и нажал на тормоза. С визжащими шинами грузовик сошёл с колеи и остановился. Из-за резких тормозов меня бросило вперёд, и я ударилась о приборную панель, а ремень безопасности резко затянул мою грудь.
— Боже мой, — сказал Колин. — Всё в порядке?
Я нащупала ремень безопасности, пытаясь вернуть воздух в лёгкие.
— Да. Ты сбил его?
На дороге не было ни души, и я почувствовала гудение Линий, словно эхо. Кто-то сотворил магию в момент аварии — большую магию.
Стук в окно заставил меня прямо-таки подпрыгнуть на сиденье.
— Извиняюсь, — сказал Люк, когда я открыла дверь. — Но знаете, как сложно выйти из Межпространства в движущуюся машину?
Глава 34
Я выскочила из грузовика и схватила Люка за рукав.
— Я не смогла его убить. Я хотела, но всё произошло так быстро. Нам нужно было скорее уходить. Экомов мёртв, а он теперь охотится за Тесс, и нам нужно ехать Люк, иначе будет слишком поздно!
Он отошёл и одно мгновение разглядывал меня, а потом Колина.
— О ком ты вообще говоришь?
— У меня нет сейчас времени объяснять это!
— Мне нужно попасть к сестре, — сказал Колин. — Залезай! Тогда ты сможешь рассказать ему всё по дороге, Мо.
Люк поджал губы.
— Будет быстрее, если мы все трое пройдём через Межпространстово.
— Мы не можем оставить грузовик здесь, — сказал Колин. — Он понадобиться нам позже, чтобы уехать.
— Ты иди с Люком через Межпространство, — сказала я. — А я возьму грузовик, и мы встретимся там.
Колин покачал головой.
— Ты почти не водишь машину! И я не оставлю тебя одну.
— Со мной ничего не случиться. Думай сейчас лучше о Тесс.
— Куджо отчасти прав. Не знаю, что ты там сделала с Антоном, но он охотится за тобой. Я не могу оставить тебя одну, Мышонок.
— Иди с ним, — хрипло сказал Колин. — Тесс один раз видела тебя и слышала, как я говорю о тебе. Возможно, этого будет достаточно, чтобы успокоить её, пока я не приеду.
— Но люди Билли…
— Скорее всего они уже в пути, — Колин посмотрел Люку в глаза. — Она моя младшая сестра. Она в прямом смысле всё, что у меня есть на свете.
Был момент, который я не поняла и в который меня явно не посвятили, но потом Люк кивнул и переплёл свои пальцы с моими.
— Я позабочусь о ней.
Из Межпространства мы вышли в вестибюле, в котором Люк уже однажды ждал, и я пыталась не думать о том, насколько плохо закончился предыдущий визит. Люк крепко держал мою руку, и скрывающее заклинание уже переливаясь, окружало нас, прежде чем я после прыжка через Межпространство, вернула ориентацию.
— Вон туда, — сказала я. — Хочешь пойти вместе?
— Я же сказал, что больше никогда не оставлю тебя одну.
Дверь Тесс была приоткрыта, и я удивилась.
— Там кто-то внутри.
Люк толкнул меня за спину. С его кончиков пальцев сыпались крошечные искры.
— Неудивительно, — услышала я, как кто-то говорит, — Да она же уже не из этого мира! Как нам увести её отсюда, если она не хочет идти? Во всяком случае, я не собираюсь тащить её тощую задницу к машине.
— Здесь же где-то должна быть инвалидная коляска.
Ворчание другого человека стало громче, в то время как он приблизился к двери, и, когда он перешагнул через порог, Люк произнёс несколько слов и сотворил заклинание, чтобы скрыть всё окружение. Схватка длилась не долго: Люк действовал жестоко и эффективно. Удар кулаком по почкам, колено между ног, удар локтем в лицо, и мужчина упал на пол.
— Он мёртв?
— Нет.
Люк наклонился, схватил мужчину под мышки и оттащил его в один из ближайших чуланов, в который затолкал без дальнейших церемоний, чтобы потом быстрым движением запереть дверь. Я думала, что теперь мы прокрадёмся в комнату Тесс и захватим врасплох второго парня, но Люку надоело красться. Он промаршировал через коридор и распахнул дверь.
Прежде чем мужчина внутри успел встать, Люк швырнул через комнату алую молнию и с лёгкостью сбил его со стула, как будто всё заранее спланировал.
— Пригляди за ней, — сказал Люк. — Я вынесу мусор.
Тесс сидела на том же стуле, что и в первый раз, но она явно испугалась. Её бледные щёки были покрыты красными пятнами, а пальцы так крепко сжимали подлокотники, что суставы пальцев побелели.
— Тесс, — сказала я и селе перед ней на корточки. — Тесс, это я, Мо. Подруга Колина.
Ты меня помнишь?
Она не ответила, но её грудь поднималась и опускалась, когда она жадно хватала ртом воздух.
— Их здесь нет, — сказала я. — Люк заставил мужчин уйти. Они больше не вернуться. Ты теперь в безопасности.
Она издавала тихие, испуганные, животные звуки, и у меня сердце изливалось кровью видеть её такой одинокой и охваченной страхом.
— Колин едет сюда. Он послал нас вперёд, чтобы помочь тебе, но он сейчас придёт, обещаю.
Её глаза перестали в панике закатываться и неподвижно уставились в мои.
— Колин, — повторила я. — Он придёт. Он сейчас будет здесь, хорошо? Просто держись.
Люк вернулся.
— Готово. Как она?
— Лучше, — сказала я, пытаясь вложить в интонацию голоса веселье. — Люк, это Тесс Доннелли. Тесс, это Люк.
Люк накрыл её руку своей.
— Рад с тобой познакомиться, Тесс. Твой старший брат в любую минуту будет здесь.
Она перевела взгляд на зверинец на подоконнике.
— Вот, — сказала я, следуя неожиданному вдохновению и протянула на ладони фигурку колибри. — Колин сделал её для тебя, верно?
Её пальцы вздрогнули. Я взяла её руку и положила птичку на ладонь, как это сделал Колин. Когда она начала напевать, Люк нахмурился, разглядывая её с нескрываемым любопытством.
— Как долго она уже в таком состояние?
Пятна на щеках Тесс побледнели до естественного румянца, и она гладила спинку колибри одним пальцем.
— Больше десяти лет. Нам нужно увести её отсюда, Люк.
— Лучше всего, как можно дальше отсюда, — сказал он. — Как только твой дядя поймёт, что его ребята не выполнили задания, он пошлёт ещё больше людей. Что случилось сегодня?
— Билли предал меня и продал. Когда я отнесла доставку в Шеди Акрес, там меня поджидал Антон и убил мужчину, который конкурировал с Билли.
— И Куджо выстрелил в него?
— Да. Сейчас он, однако, снова исцелился…
— Как необычно. Но в следующий раз ты закончишь начатое, верно?
— С радостью.
Колин ворвался в дверь.
— Тесс? Всё в порядке?
Я отошла в сторону, и он встал перед ней на колени.
— С тобой ведь всё в порядке, правда, Тесс? Но теперь нам нужно идти, — сказала я.
— Идти? Она никуда не может уйти, — Колин бросил на нас недоверчивый взгляд.
Я потянула его за рукав, и он последовал за мной в угол, где Тесс не сможет нас услышать.
— Когда мы прибыли сюда, здесь были два типа. Люк запер их в чулане, но явится ещё больше. Нам нужно уходить.
— Я не уйду, пока не поквитаюсь с Билли.
Не было смысла спорить с ним. Было такое чувство, будто ведёшь дискуссию со скалой.
— Замечательно. Так мы и сделаем. Но до тех пор, мы не можем оставаться здесь, и ты это знаешь.
— К чёрту, Мо, если у тебя есть какая-нибудь идея, кто сможет спрятать Тесс, пока мы всерьёз займёмся Билли, я готов тебя выслушать.
С другой стороны комнаты Люк устроил для Тесс шоу. Заставил колибри парить в воздухе, а из ладони выпускал крошечный фейерверк. Паническое, испуганное выражение лица исчезло, казалось, будто Тесс почти реагирует на него.
Я потёрла виски. Нам нужен кто-то, кто поможет и не будет задавать вопросов. И место, где Билли не сможет её найти.
Новый Орлеан не рассматривался как вариант. Колин не уедет из Чикаго, пока мы не уничтожим Билли, и он не допустит, чтобы Тесс увезли так далеко. Но у меня была подруга, которая могла почти также хорошо что-то спрятать, как и я. Я вытащила из кармана сотовый и набрала её номер.
Когда Лена взяла трубку, она слегка запыхалась.
— Алло?
— Привет. Ты что, бежала?
— Поддерживаю физическую форму для футбола, — сказала она, потом замолчала, чтобы громко залить в горло несколько глотков воды. — Что случилось?
— Ты сказала, что сможешь мне помочь, если мне когда-нибудь нужно будет исчезнуть.
Она снова замолчала. Когда она заговорила вновь, её голос прозвучал напряжённо.
— Ты должна быть совершенно уверена, Мо. Если сбежишь, то подвергнешь опасности множество людей.
— Не я. Колин. И его сестра.
— Но не ты.
Я сглотнула.
— Нет.
Колин коснулся плеча Тесс и заговорил с ней тихим, успокаивающим голосом, и её худое тело расслабилось ещё больше. Её глаза бегали туда-сюда между Колином и Люком, который держал в руке пламя и предавал ему разные формы: стрекозу, кружащуюся танцовщицу, каждый шедевр изящный и полный движения.
— Его сестре требуется уход. Не то, чтобы она была больной, но она не может оставаться одна.
— Я правильно полагаю, что не должна задавать слишком много вопросов?
— Да. Но, Лена… это опасно. Кто-то их ищет.
— Если бы их никто не искал, то им не пришлось бы прятаться. Дай мне один час.
Я села на больничную койку, провела кончиками пальцев по мягкому, розовому одеялу и напомнила себе, что свобода Колина и Тесс — это именно то, чего я всегда добивалась. Так будет лучше для всех. Включая меня.
Люк поймал мой взгляд с другой стороны комнаты и многозначительно поднял вверх брови. Прежде чем мне удалось понять выражение его лица, ко мне подошёл Колин. Люк отвернулся и снова сосредоточился на Тесс.
— Ну? — спросил Колин.
— Я позвонила Лене, — объяснила я. — Она найдёт место, где мы сможем спрятать Тесс, и когда вы оба будите готовы, она поможет вам начать где-нибудь новую жизнь.
Я попыталась придать голосу восторг, как будто это блестящий план, но у меня не совсем получилось.
Он постучал по моему сотовому.
— Позвони маме.
— Билли меня ищет.
— Ещё одна причина позвонить ей. Твоя мать знает, кто он.
— Что, если она расскажет ему, где я?
— Она не расскажет. Позвони ей. Успокой её немного.
Она ответила на первом гудке.
— Мо? Слава Богу! Ты в порядке? Где ты находишься?
— Билли там?
— Несколько минут назад звонил твой отец. Они едут сюда. Он говорит, что ты взяла кое-что, что принадлежит твоему дяде? Мо, что происходит? Ты с Колином? Ты в безопасности?
— Мам… я в порядке. Но вернуться сейчас домой было бы плохой идеей. Сначала я должна ещё кое-что сделать.
— У тебя проблемы, да?
Я не ответила.
Её голос сорвался, когда она сказала:
— Все эти годы я пыталась тебя защитить. Твой отец хотел, чтобы мы уехали, но я не могла вынести мысль, начать где-то новую жизнь без него. Но он был прав, да? Ты вовсе не в безопасности.
— Пока нет, — ответила я. — Но скоро буду. Мне пора заканчивать. Не говори Билли, что я звонила.
— Дорогая…
— Я тебя люблю, — сказала я и повесила трубку.
С другой стороны комнаты Люк прятал фигурки Тесс в полостях Межпространства и снова вытаскивал, а её уголки губ слегка приподнялись вверх. Колин с изумлением наблюдал.
— Он хорошо с ней ладит.
— У него есть определённый шарм, — признала я. — Нам следует упаковать её вещи, чтобы быть готовыми уйти, когда Лена позвонит.
— Их не так много, — сказал он, указывая на пустой вещевой мешок рядом с дверью. — Мы возьмём только то, что туда поместится.
— Я сама это сделаю. Ты сядь рядом с ней. Знаешь, это ей нравиться ещё больше, чем волшебные трюки Люка?
Он сделал шаг в перёд, собираясь ко мне прикоснуться, но в последний момент передумал, подошёл к Тесс и сел рядом.
Я механически складывала стопки футболок и спортивных штанов в вещевой мешок, добавила несколько носков и нижнее бельё задаваясь вопросом, как Колин и Тесс смогут выжить. Я перевернула их жизнь с ног на голову, не желая этого. Даже не задумывалась о последствиях, к каким могли привести мои действия. Теперь им придётся начать всё с нуля, построить новую жизнь. И всё только из-за меня.
Рука Люка прикоснулась к моей.
— Почему бы тебе не отдохнуть?
— Я должна позаботиться о том, чтобы они были готовы к поездке.
— Они готовы. Ты только заставляешь всех нервничать.
— Я разрушила их жизнь, — сказала я.
— Это была не ты, — ответил он. — Это были Антон и твой дядя. А ещё прежде мужчина, ранивший эту девушку. Это был целый ряд людей, которые действовали эгоистично, но ты не одна из них. Самое худшее, что ты сделала, это влюбилась в Куджо, и, хотя я считаю твой вкус сомнительным, это не уголовное преступление.
Я молча, снова и снова складывая одну из бесчисленных, розовых футболок Тесс.
— Мышонок, послушай. Возможно, я смогу помочь, если ты думаешь, что Куджо захочет.
— Он сам собирается заняться Билли.
— Я скорее думал о его сестре. Ты сказала, что часть того, что держит её сознание взаперти, имеет психические причины.
— Её отчем насиловал её, когда она была маленькой. Так она с этим справляется. Это защитная реакция.
— Но не всё это из-за психики, верно? У неё была черепно-мозговая травма.
Я кивнула.
— Он также её избивал. Это было ужасно, а она была тогда ещё такой маленькой… Повреждения были необратимы.
Тесс спокойно сидела, свободно обхватив руками фигурку птички. Её лопатки резко выделялись под футболкой, показывая, какая она худая. Она выглядела хрупкой и беспомощной, и Колин оберегая её, оставался поблизости и наблюдал в окно, нет ли каких признаков опасности, в то время как заворачивал в бумажные салфетки её крошечный зверинец, чтобы взять с собой.
Люк коснулся моего подбородка, снова привлекая моё внимание к себе.
— Может быть я смогу исправить это. Излечить её.
Я покачала головой.
— Эти травмы у неё уже много лет, и мы даже не знаем, насколько её состояние зависит от физической части.
— Я попытался прощупать эти повреждения, но узнаю наверняка, только если действительно попытаюсь исцелить. Однако учитывая то, что им предстоит, попробовать стоит, не так ли?
— Ты должен сначала получить разрешение Колина, — призвала я.
Когда Люк объяснял своё намерение, лицо Колина было непроницаемым, и он оставался настороже.
— Её нельзя исцелить, — сказал он. — Думаешь, они не пытались? Терапия, тесты и медикаменты. Ничего не помогло. И теперь ты говоришь, что чёртово заклинание сможет убрать то, что он ей причинил?
Я думала, что Люк обидится, но он торжественно смотрел на Колина.
— У магии есть границы, как и у всего другого. Но я мог бы помочь. Там, где есть травмы… я могу их исцелить. Это не уменьшит ущерба, который был нанесён её душе, но это начало.
— Почему? — он мгновение смотрел на меня, потом перевёл взгляд на Тесс.
— Потому что могу, — сказал Люк.
— Ты хочешь оказать давление на Мо. Ты хочешь использовать мою сестру, чтобы доказать, что ты хороший человек.
— Я никогда не утверждал, что я хороший, — я наблюдала, как Люк подавил гнев, бурлящий на поверхности. — Это никак не относится к Мо. По крайней мере, не с моей точки зрения. Я понимаю, что у тебя остаются по отношению ко мне сомнения, потому что между вами всё так сложилось, ну давай будем честными: я не крал у тебя девушку. Она никому не принадлежит, кроме себе самой.
Колин смотрел на него, глаза почти чёрные от эмоций.
Люк пожал плечами, встретившись с ним взглядом.
— Единственное, что сейчас имеет значение, это то, что я могу помочь твоей сестре. Если хочешь затаить обиду, хорошо, но не думаю, что ты ненавидишь меня настолько, что позволишь из-за этого страдать ей.
На челюсти Колина дёрнулся мускул, а его пальцы слегка шевельнулись, как будто он собирался вытянуть руку и задушить Люка. Я быстро шагнула между ними.
— Ты знаешь, что он ничего ей не сделает, — я накрыла его челюсть ладонью и почувствовала грубую щетину на коже. — Пожалуйста, Колин. Позволь ему попробовать.
Он смотрел меня в глаза.
— Я никогда не думал, что ты принадлежишь мне. Я произвёл на тебя такое впечатление?
— Нет. Ни разу.
— Хорошо, — ответил он, и его голос слегка дрожал.
— У нас заканчивается время, — сказала я. — Позволь ему помочь Тесс.
Он повернулся к Люку.
— Да. Конечно. Сделай, что можешь.
Люк выдохнул.
— Тогда давай начнём.
Колин кивнул. Люк сел напротив Тесс, так что их колени почти прикасались друг к другу и осторожно положил руки ей на голову. Она вздрогнула от прикосновения.
— Больно совсем не будет, — пробормотал он.
Мышцы Колина были напряжены, и я взяла его за руку и сжала так крепко, как могла. Спустя мгновение он ответил на моё рукопожатие.
Люк начал говорить, и заклинание, которое он сотворил, казалось обвило голову Тесс, словно дым. Магия сначала отреагировала нерешительно, но в ходе прикладываемых Люком усилий, становилась всё ярче и увереннее. Взгляд Люка был устремлён в себя, в то время, как волшебство сияло вокруг них, и у Тесс закрылись глаза. Её губы двигались, как будто она повторяла слова Люка, и отдельные пряди её волос поднялись вверх, как будто наэлектризовались. Она качнулась назад, и Колин хотел вмешаться, но я оттащила его прочь.
Люк работал дольше, чем даже с самыми моими тяжёлыми травмами. На лбу у него образовались капли пота и стекали по лицу вниз. Его кожа была натянутой, так что на висках выступили вены. Я боролось с желанием броситься к нему.
Физические повреждения, которые он исцелял, превратятся в магические травмы, и Люк перенесёт их на себя. Поскольку он и Тесс не связаны друг с другом, большая часть энергии потеряется во время передачи, и Люк быстро оправится. Вообще-то, мне всегда хотелось точно знать, как что работает, но сейчас, когда я наблюдала, как он вбирает в себя боль, я чувствовала иначе. Свободной рукой я вцепилась в барьер для кровати, пытаясь подавить страх.
А затем дело было сделано. Люк опустил вниз руки, сел на стул и с трудом выдохнул. Тесс ещё мгновение покачивалась, а потом замерла, сложив руки на коленях, прежде чем направить свои сияющие глаза на нас.
— Тесс? Ты…, - Колин пересёк комнату и взял её за руки. — Как ты себя чувствуешь?
Она, моргая, посмотрела на него настороженным взглядом из-под песочного цвета ресниц.
— Это я, моя дорогая.
— Колин, — она подняла руку и прикоснулась к его лицу. — Ты здесь.
Он обнял её.
— Да, — сказал он хриплым голосом. — Я здесь. Я скучал по тебе, сестрёнка.
— Ты сказал мне держаться.
Её голос был едва слышен, но мы все зачарованно ждали.
— И ты держалась, — он встал и снова взял её за руки. — Ты можешь встать? Мы отправимся в путешествие.
Её тело застыло.
— Я не хочу домой.
— Мы больше никогда туда не вернёмся, обещаю, — он повернулся к Люку, который всё ещё сидел на стуле. — Я не могу выразить…
Люк отмахнулся.
— Я рад, что смог помочь. Она особенная девушка, твоя сестра. Позаботься о ней.
— Обязательно.
Тесс встала и подошла к Люку, при этом ей явно приходилась сосредотачиваться на каждом шаге.
— Ты Люк.
Он кивнул внимательно её изучая.
— Я почувствовала тебя здесь внутри, — сказала она, проводя рукой по лубу. — Колин сказал мне держаться, и я держалась. Ты пришёл, чтобы вызволить меня.
— Что-то вроде этого, — пробормотал он.
Она наклонилась и нежно прижалась губами к его щеке в проникновенном, детском поцелуе, а потом вернулась в оберегающие объятья Колина.
Оба мужчины обменялись взглядами.
— Ей и дальше понадобится помощь, — сказал Люк. — Сообщи Мышонку, когда будите не месте. Я знаю несколько человек.
Прежде чем я успела спросить, какая помощь, по его мнению, ещё будет нужна Тесс, и кто сможет помочь, зазвонил мой сотовый. Я взглянула на номер.
Лена.
— Алло, — ответила я и отошла от группы. — Всё готово?
— На данный момент. Колин должен оставить грузовик, — сказала она. — Он слишком заметный.
Я вздрогнула.
— Ясно. Никакого грузовика. У тебя есть кто-нибудь, кто сможет помочь с его сестрой?
— Да, я, — сказала Лена и дала мне адрес. — Увидимся там.
Она положила трубку, а я повернулась к остальной группе.
— Нам пора. Но мы не можем взять грузовик.
Колин выпрямился.
— Если нас кто-то будет преследовать, я пойму.
— Лена сказала нет. Что, если его кто-то увидит?
— Как, чёрт возьми, мы тогда туда попадём? Как я по-твоему должен передвигаться по городу?
— Так, как делала я, прежде чем познакомилась с тобой, — сказала я. — На общественном транспорте.
— Тесс не выходила из этого здания одиннадцать лет. Городской автобус не совсем подходящее место, чтобы привыкнуть к внешнему миру.
— Вы оба, — сказал Люк качая головой, — совсем не креативные. Какой ваш любимый цвет, мисс Тесс?
— Розовый, — сразу ответила она.
Озорная улыбка промелькнула на лице Люка.
— Значит розовый.
— Ни в коем случае, — сказала я, когда поняла, что он задумал. — Мы ведь хотим оставаться незаметными. Чёрный.
Он недовольно покачал головой.
— Ты никогда не позволяешь мне повеселиться.
Я скрестила руки на груди, сверкая на него глазами.
— Ну хорошо, пусть будет чёрный. А теперь нам пора уходить.
Мы вышли на стоянку, когда солнце садилось, и Колин помог Тесс залезть в грузовик.
— Будет тесно, если мы все хотим поместиться во внутрь, — сказал он.
— Тогда нам лучше сейчас разделиться, — объяснил Люк. — Сегодня вечером состоится церемония выбора преемника. У нас много дел.
— А что с Билли? — спросил Колин. — Ещё ничего не закончилось, Мо.
Я нащупала флешку, надёжно спрятанную у меня в кармане.
— Ещё нет, но скоро. Люк прав насчёт церемонии. Вы оба встретьтесь с Леной в укрытии. Я загляну к вам, когда мы закончим, — я ударила Люка локтем в бок. — Грузовик?
Он положил руку на капот и пробормотал пару слов. Цвет от его прикосновения всколыхнулся и потемнел, пока не стал чёрным.
Тесс восторженно ахнула.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Желаю тебе хорошей жизни Куджо. Не думаю, что наши пути снова пересекутся.
— Вряд ли. Спасибо, — сказал Колин, кивая в мою сторону.
— Позаботься о ней, даже если она утверждает, что ей это не нужно.
Люк кивнул и неторопливо отошёл к Тесс, чтобы дать нам немного личного пространства. Колин снова повернулся ко мне.
— Нет смысла спорить с тобой, верно? Говорить, чтобы ты не ходила с ним туда вниз?
— Верно. Мне жаль, — тихо сказала я. — Я имею ввиду за то, что заварила вам эту кашу и что разрушила вашу жизнь.
— Ты вернула мне Тесс, — твёрдо сказал он. — Просто будь осторожной и вернись назад целой и невредимой, хорошо? Люк получает от меня специальное разрешение, но все остальные… они того не стоят, чтобы ты за них умерла.
Нет, но магия стоила того, чтобы я жила для неё. Так я и планировала сделать.
— Я позвоню тебе, как только всё закончиться, — сказала я и обняла его, наслаждаясь силой его рук, когда он обняли меня в ответ.
— Будь осторожна, — прошептал он мне в волосы. — Ты вернёшься, и мы уничтожим Билли. Поняла?
— Поняла, — сказала я, втягивая запах мыла, льна и Колина.
Он сел в грузовик и выехал со стоянки. Я сжала зубы, пытаясь сохранить самообладание и смотрела им вслед, пока не исчез свет задних фар.
— Ты отлично справилась, — сказал Люк. — Я имею ввиду, что нашла безопасное для них место.
— Но ты тоже проделал отличную работу.
Он пожал плечами, как будто исцеление Тесс было пустяком.
Я знала лучше.
— Нам пора идти, Мышонок.
— После того, как ещё кое-где побываем, — сказала я. — Нужно быстро заглянуть к подруге.
Глава 35
Дженни Ковальски жила в Нобель сквер на северо-западе города. Её улица напоминала мою: смесь из одноквартирных и двухквартирных домов с небольшими участками земли, где в палисадниках на лужайках настойчиво держались наполовину растаявшие снеговики.
Самое больше различие заключалось в том, что на тёплом, вечернем ветерке развивалось несколько флажков Чикаго Кабс. Надежда умирает последней. В моём районе за такое преступление обкидали бы яйцами. Старая синяя Хонда Цивик Дженни была припаркована на улице. Я с трудом сглотнула, когда вспомнила о Ковальском, и как сумасшедшая надеялась, что он каким-то образом узнает, что я собиралась сейчас сделать.
Я энергично позвонила и пока ждала, когда мне откроют, бросила взгляд на тротуар, где меня ждал Люк. Я настояла на том, чтобы пойти одной. Я не хотела напугать Дженни, но удивление на лице Дженни возросло до ужаса, когда она меня узнала.
— Могу я войти? — я не стала ждать ответа, а просто ворвалась в дом и помахала матери и сестре Дженни, которые сидели за кухонным столом. На одной стене висела семейная фотография, четыре дочери вокруг родителей, посередине Ковальски, обнимающий свою жену за талию. Он выглядел добродушно-смеренным, и не имел ни малейшего понятия, как мало времени ему осталось.
— Я знаю, — сказала Дженни, которая последила за моим взглядом. — Она так неуместна.
— Она идеальна, — сказала я.
Она пожала плечами и явно не хотела вспоминать со мной прошлое.
— Ты выглядишь ужасно. И ты не позвонила. Откуда ты вообще знаешь, где я живу?
— Я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я приходила к тебе.
— У тебя паранойя.
— После такого дня, какой у меня был, это скорее инстинкт выживания.
Она закатила глаза, а я протянула ей флешку.
— Отдай это Нику и его людям. Да побыстрее, лучше ещё сегодня вечером.
Она уставилась на флешку.
— Полагаю, что это не твоё домашнее задание по английскому. Но Ник сказал, что мы больше не принимаем участие в расследовании, ты ещё помнишь?
— После того, как передашь это, я выйду из игры, — ответила я. — Больше не связывайся со мной. Не приходи ко мне в школу или домой, или ещё куда-нибудь. Это слишком опасно.
Её выражение лица ясно дало понять, что ей наплевать на опасность.
Я слишком хорошо знала, как скорбь может вытеснить то, что раньше казалось важным, как она может сделать беспечным и из самых благородных мотивов эгоистичным. Мне было жаль Дженни, потому что она перестанет скорбеть только тогда, когда получит ответы. Ответы, которые я не могла ей дать.
Я ещё раз посмотрела на семейную фотографию.
— Твой отец очень тебя любил. Больше, чем он ненавидел Билли.
— Работа была его жизнью, — сказала она со слегка дрожащим подбородком.
— Нет. Вот это было его работой, — я указала на флешку, в которую она вцепилась. — Ты была его жизнью. Он бы тобой гордился, потому что ты довела его дело до конца, но он бы не захотел, чтобы ты продолжала жить так вечно, Дженни. Он бы пожелал, чтобы в твоей жизни не всё вращалось только вокруг мести, да ненависти. Это паршивый способ жить.
— Не преувеличивай так! Разве ты сама не делаешь это ради Верити?
Когда-то так всё началось, но стало чем-то большим.
— Ты ещё помнишь, что я тебе сказала, когда ты в первый раз пришла в Слайс?
— Ты сказала, что твой дядя не убивал моего отца.
— И это правда. Файлов на флешки будет достаточно, чтобы засадить Билли в тюрьму на всю оставшуюся жизнь и Марко Форэли тоже. Но на ней нет ничего, что хоть одного из них связало бы с Верити или с твоим отцом.
— Ты удалила эти файлы! Ты всё ещё защищаешь его, — сказала она, но в её голосе появилась неуверенность.
— Поверь мне, Билли последний человек в мире, которого мне хотелось бы защитить. По крайне мере, второй по счёту, — поправила я себя, когда вспомнила Антона. — Файлов нет, потому что их не существует. Он не имел к этому никакого отношения.
Люк свистнул, как будто хотел остановить такси. Пришло время уходить.
— Больше не приходи ко мне, Дженни. Сейчас я, можно сказать, радиоактивна.
— Ты не сможешь остановить меня, — сказала она.
— Нет. Но я также не смогу тебе помочь. Отдай флешку Нику, а потом оставь всё как есть.
Я собралась уходить, а она сказала:
— Мо…
Я остановилась.
— Мой отец… ты ему нравилась. Он был убеждён в том, что ты хорошая девушка, только замешана в дела, с которыми не можешь справиться. Он сказал, что в тебе гораздо больше, чем видит твой дядя.
Я посмотрела на фотографию Ковальского на стене.
— Он был прав.
Я вышла на улицу, к Люку. Мы пошли, чтобы уйти из поля зрения Дженни, прежде чем войдём в Межпространство.
— Что ты ей дала? — спросил Люк.
— Подстраховку. Даже если я не вернусь, они всё равно смогут уничтожить компанию Билли, а его самого засадить в тюрьму.
— Это вернёт твоего отца в Терре-Хот.
Над нами светила луна, такая полная и яркая, что голые деревья бросали замысловатые тени к нашим ногам.
— Я не могу спасти всех, ты сам это сказал.
— Сказал, — задумчиво ответил он. — Но единственного человека, кого ты должна сегодня спасти, это ты сама, поняла? Другие не имеют значения. Тебе ясно?
— Совершенно ясно.
Глава 36
Путь к дому водяных Дуг был таким же, как и в прошлый раз: ворота, ручей, возня с моей церемониальной мантией, кинжал Люка в моём сапоге.
Через окна мы могли видеть Кварторов, которые ходили туда-сюда, пытаясь делать вид, будто руководство находится в их руках. Конечно, Доминику удавалось это лучше, чем остальным, но и он шагал взад-вперёд по комнате и оглядывался, как будто ожидал, что в любой момент появится Антон.
— Я не понимаю, почему мы не могли сначала быстро заглянуть ко мне, — сказал Люк. — У тебя был трудный день. Было был не плохо сделать небольшую паузу и перевести дыхание.
К этому времени на ногах меня держал ещё только адреналин. А кроме того, настойчивость магии, жажда внутри меня, которую я не могла игнорировать. Я не могла позволить себе размышлять о сегодняшних событиях. Мысли только вызовут чувства, а они были роскошью, которую я не могла себе позволить в этот момент. Предательство Билли, новая жизнь Колина. Тот факт, что я передала информацию, которая вернёт моего отца в тюрьму. Я буду скорбеть позже.
— Если я сделаю паузу, то упаду, — я маршировала по чёрному, блестящему газону, а лунный свет превратил воду в прудах в серебро. — Я должна сосредоточиться на церемонии. И на Антоне. Остальное подождёт.
— Бедный Мышонок, — сказал Люк. — Ты уже всё это время так стараешься поместить разные части своей жизни в маленькие ящички: друзей в один, семью в другой, а магию в третий. Скорее всего, у тебя есть ящичек и для меня тоже, я прав?
— А даже если и так? — я убрала с лица локон. — Это ты сказал мне, что я должна выбрать середину.
— Сказал, — подтвердил он. — Но хотя ты так стараешься, держать все аспекты отдельно, они продолжают пересекаться. Я не говорю, что у тебя нет судьбы — она у тебя есть. И она связана с нами, это я знаю также точно, как собственное имя. Но когда всё закончиться, твоя жизнь, возможно, может быть смесью из Дуги и Плоской. Как ты сама.
— После сегодняшнего дня у меня больше не будет потрясающей жизни, куда я смогла бы вернуться, — ответила я.
— Тогда мы создадим новую, — сказал он. — Меня тоже не убьют некоторые пересечения.
Дверь в дом открылась, и Сабина вышла на главную лестницу, всматриваясь в темноту, пока не обнаружила мой голубой плащ. Она подняла руку и позвала нас жестом.
— Представление начинается, — сказала я, и мы, держась за руки, поднялись по ступенькам.
— Дом собрался, — объяснила Сабина, её тонкие черты лица были искажены от беспокойства. — Мы можем начинать.
— Не хочешь в последний раз обсудить наш план? — спросил Доминик.
— Я знаю, что делать, — ответила я, стараясь держаться невозмутимо, хотя кипела от ярости.
Доминик хотел манипулировать мной, использовать в качестве средства, чтобы обеспечить себе опору власти на несколько поколений вперёд. Я была для него не больше обычной пешки.
Но я не собиралась быть ничьей пешкой.
То, что я должна была сделать, не совсем согласовывалось с планами Доминика. Я не была предана ни его Дому, ни какому-либо другому, ни Кварторам, ни Дугам. Моя лояльность принадлежала магии, и сегодня вечером я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить её безопасность.
Люк понял моё настроение и отказался от формальностей, на которые мы перешли, демонстративно поправив мой плащ и обведя пальцем золотую вышивку на подоле.
— Думай о том, что я тебе сказал, — сказал он. — Мне всё равно, что станет с другими. Главное, позаботься о себе.
— Позабочусь.
Он наклонился вперёд, так что его рот был всего в нескольких сантиметрах от моего уха.
— Я бы тебя поцеловал, но я обещал этого не делать.
— Ты слишком порядочный, — сказала я.
— На самом деле нет.
— А что, если тебя поцелую я? — мои слова были импульсивными, результатом тревоги и безрассудства, которые он всегда во мне вызывал.
Он отошёл назад, и золотистые точечки в его глазах были просто чарующими.
— Перед всеми этими людьми? Я даже не знал, что ты такая эксгибиционистка.
— Я…, - я почувствовала, как румянец согревает мою кожу.
Он мрачно улыбнулся.
— Спроси меня ещё раз, когда мы через это пройдём.
— Маура, — сказал Сабина. — Время пришло.
Мы медленно вышли на огромную веранду. Газон был покрыт кристаллами, которые светились, словно фонари. В свете мерцающих огней шёлковые плащи Дуг выглядели как спокойно движущаяся вода.
Глаза, которые следили за моими движениями, напротив, казались далеко не спокойными. Диапазон варьировал от любопытных до обеспокоенных, вплоть до откровенно враждебных. Налитыми свинцом шагами я заняло своё место с краю толпы.
На столе с мраморной плитой находился стеклянный таз с водой и пергаментный свиток, в котором я на днях подписалась. С другой стороны таза, на аккуратной стопке белых, льняных полотенец, лежал кусок обточенного в море стекла, одна сторона которого была отбита, образуя примитивный нож.
Я ещё раз обвела взглядом толпу. Его нигде не было.
Пока не было.
По какому-то невидимому сигналу Сабина подняла вверх руки и, чтобы продолжить церемонию, начала говорить нараспев. Все остальные присоединились к ней, и я почувствовала тот же всплеск магии, увидела, как моя кожа засветилась и услышала перешёптывание в толпе. В этот раз Сабина не стала останавливаться.
Как только обращение закончилось, магия под моей кожей успокоилась, но кончики пальцев всё ещё светились, в то время, как по моим венам текла энергия.
Имя Сабины в списке было первым. Ирис взяла в руки стеклянный нож, пробормотала благословение и передала его Сабине. Я надеялась, что магия выберет её — её или кого-то другого, чтобы облегчить мою работу.
Сабина спокойно провела морским стеклом по ладони. Широкой линией просочилась кровь, и она сжала кулак, чтобы накапать ей в таз. Кровь образовала в воде облако, как из алого дыма, которое медленно распределилось по поверхности. Из-за этого зрелища мой желудок сжался. Когда кровь полностью растворилась, Сабина протянула раненную руку к поверхности воды и начала заклинание, открыв для себя огромную Лей-линию, граничащую с Домом.
Я не раз принимала в себя грубую магию. С приглушённой магией было проще, но это можно немного сравнить с тем, будто говоришь, что тебе легче засунуть палец в розетку, чем если тебя ударит молния.
Сабина вздрогнула лишь один раз, а её глаза закатились; потом она взяла себя в руки и продолжила заклинание. Воздух из-за силы заклинания содрогнулся, а вода в чаше забурлила, в то время, как она говорила, стараясь изо всех сил эффективно направить силу.
Это был, как и объяснила Ниобе, тест — публичная демонстрация показывающая, насколько хорошо кандидат может работать с магией. Он показывал его силу и мастерство, потому что каждый здесь мог прочитать Линии. Иногда кандидат был слишком слаб, чтобы направлять магию, как только та смешивалась с его кровью, и тогда она поглощала его. Однако Сабина, казалось, хорошо справилась.
Она сотворила тонкую, синюю решётку в воздухе, хрупкую, но стабильную. Решётка выглядела, как защитное заклинание, которое Люк сотворил вокруг меня, но заклинания Люка всегда блестели и постоянно меняли размещение света, как будто действительно состояли из огня. Заклинание Сабины было более спокойным и имело слабый, похожий на блуждающие огоньки блеск. Я не знала, связано ли это с тем, что ей не хватает сил, или она просто не хочет хвастаться. В любом случае, она несомненно было компетентной, ни гением, но вполне способной.
Постепенно решётка исчезла. Джошуа протянул ей льняное полотенце, которое она могла использовать, чтобы перевязать руку, потому что было недостойно исцелять рану, полученную на церемонии выбора преемника магическим способом. Сабина отступила, а Ирис шагнула вперёд, чтобы занять её место. Испытание Сабины закончилось, а церемония выбора приемника продолжалась.
Я наблюдала за испытанием Ирис и Джошуа, а потом, как остальные кандидаты, один за другим, выходили на сцену. Каждый из них принимал в себя магию и выстраивал решётку: некоторые были сделаны неряшливо, линии неровные, как рисунок ребёнка, в то время, как другие изящно изогнуты. Некоторые были настолько аккуратными, что выглядели несгибаемыми, другие, напротив, казались такими слабыми, что их почти не было видно. Но ни одно из заклинаний не было настолько энергичным, как магия Люка.
Всегда, когда Люк творил заклинание, магия двигалась, мерцала и танцевала, полная света. Я всегда думала, что это просто природа огненных Линий, но теперь поняла, всё дело в том, что магия на него реагировала. Возможно, он не знал, что она наделена разумом, но блеск означал, что они работают вместе, то есть, как партнёры. Люк не навязывал свою волю Линиям.
Поэтому он был наследником. Независимо от того, понимали Дуги что это значит или нет, они тоже знали, что это очень важно.
Магия, как я теперь поняла, была такой индивидуальной, как отпечаток пальца. Каждая отдельная решётка выглядела по-другому. Структура, яркость, уровень подвижности внутри Линий. Они раскрывали всё о человеке, который сотворил волшебство. Из-за того, что каждый вливал в заклинание свою кровь, оно полностью отображало его сущность, раскрывало его истинную природу. Эта церемония была у Дуг эквивалентом теста на детекторе лжи.
Испытания продолжались, но не один из кандидатов меня не удивил.
Несколько могли едва сопротивляться магии, теряли сознание, и их приходилось выносить со сцены. Не было ни одного момента, когда магия бы восстала, потребовала моего внимания и сказала: вот этот!
В то время, как мы прорабатывали список имён, я начала беспокоиться, что Антон действительно будет избранным, если продемонстрирует такую силу, что водяные Дуги просто не смогут противостоять и сделают его своим лидером. Я могла говорить за магию, но не за весь Дом. Магия забеспокоилась.
В конце концов, Сабина назвала имя Антона. Люк, готовый действовать, обвёл толпу взглядом. Кварторы стояли молча. Орла вцепилась в свою трость, Паскаль наблюдал за всем с полузакрытыми глазами и сосредоточился больше на активности Линий чем на том, что происходило на земле. Доминик разглядывал меня.
Магия закричала во мне, предупреждая, а я послала в ответ успокаивающую волну, в то время как Сабина назвала ещё раз имя Антона. В этот раз толпа расступилась, чтобы пропустить его.
Он прошёл мимо меня, откинув капюшон назад, безупречный до кончиков волос, так что вообще не было заметно, что ему три раза выстрелили в грудь. Но его глаза были прудами злобы, и я отпрянула, когда он проходил мимо.
Он принял нож от Сабины, поворачивая его туда-сюда, чтобы поймать свет и проверил большим пальцем насколько остро лезвие. Затем повернулся и с ядовитой улыбкой направил остриё на меня.
— В любое время, — пробормотала я, сжав руки в кулаки.
Он без колебаний провёл лезвием по руке, не показывая, что это причинило ему какую-то боль и беспрепятственно окропил кровью воду в тазе.
Не знаю, чего я ожидала — может быть, что кровь заставит воду вскипеть, как святая вода с вампиром или какое-то клише, которое выявит его злобу. Но алые капли только распространились в воде, окрасив её в отвратительный розовый оттенок. Губы Антона скривились мерзкую улыбочку, когда он принял в себя магию, даже не моргнув.
Его глаза расширились, когда энергия поразила его с полной силой, но он не позволил ей повлиять на себя и даже приостановился, чтобы посмотреть на толпу. Это был продуманный жест, целенаправленная демонстрация власти, а затем он принялся говорить нараспев.
Сначала он говорил тихо, слова невозможно было понять, но, когда заклинание приняло форму, стало ясно, что работа других кандидатов была, по сравнению с его, детской забавой. Голубое пламя было темнее, чем у других, но свет и магия, струящиеся по поверхности, придавали ему нереальный блеск. Линии образовывали почти непроницаемую решётку с такими узкими промежутками, что я сомневалась, что смогла бы просунуть через неё даже руку. Антон оставил конструкцию одно мгновение висеть в воздухе, а потом взорвал её так, что она ненадолго всех ослепила.
Когда моё зрение прояснилось, Люк стоял между мной и Антоном, который тихо смеялся.
— Ты забываешь, где ты, мальчик.
Пальцы Люка дёрнулись, но я подтолкнула его.
— Пока не нужно.
— Скоро, — сказал он, не отрывая от Антона взгляда.
Ирис молча протянула Антону льняное полотенце, чтобы он мог обвязать руку.
Он оглядел толпу, пока накладывал повязку, такой самодовольный, как будто уже победил.
— Следующая, — выкрикнул он, двигаясь к подножию лестницы, так что я была вынуждена, пройти мимо него рядом. Пока я поднималась по ступенькам, он встал перед толпой, как генерал перед армией, которую возглавлял. Интересно, сколько Серафимов поддерживают его, сколько невидимых мишеней сейчас на мне, и что произойдёт, когда моя кровь упадёт в воду и я выпущу магию.
Глава 37
Я могла бы решить, нанести себе новую рану, приставить стеклянный нож к другой руке, а шрам, что остался после нападения на Верити не трогать. Но это был тот шрам — шрам от Сумрачных — с которого началось это путешествие и который перенес судьбу Верити на меня. Мне казалось уместным теперь, в самом конце, снова его вскрыть. Потому что я была почти уверена, что здесь всё закончиться. Только ещё не знала, каким будет конец.
Я стиснула зубы, когда лезвие проникло в кожу, потому что не хотела, чтобы Антон испытал удовлетворение увидев, как я плачу. Алые капли завитками расползлись по воде, и я ожидала сигнала Сабины, прежде чем начать.
Но вместо того, чтобы нараспев произнести тоже заклинание, что и все остальные, я нащупала Линии, открыла себя им и ещё раз вобрала в себя магию.
Из-за напора энергии я пошатнулась, но смогла остаться на ногах. Магия пронеслась через меня, словно водопад, заставила светится мою кожу, а глаза ослепила. Я заговорила мелодичным, серебристым и в этот раз явно основанным на воде языке Дуг: слова хлынули и слетели с моего языка.
Я не знала, как так получилось, что я внезапно свободно заговорила на этом языке, но каждое отдельное слово было чистым и верным, точный перевод мыслей магии, объявление свободы, триумфа и жизни.
Казалось, будто прорвалась платина, через которую теперь устремилась чистая энергия. Это было не заклинание, я не формировала магию и не направляла её. Не образовалось никакой решётки, никакого магического отпечатка пальца. Я просто светилась, как табло результатов на турнире Большого шлема: магия явно сияла и жила во мне.
Истина была раскрыта, моя тайна для всех очевидно выставлена напоказ — особенно для Антона, который быстрее чем другие сложил два и два.
Когда магия успокоилась, оставив меня истощённой и дрожащей стоять на сцене, губы Антона растянулись в ужасную, кошачью улыбку.
Я не стала ждать, когда Джошуа протянет мне полотенце, и сразу в напряжённом молчание перевязала руку, не способная поднять взгляд.
— Я здесь ради тебя, — сказал Антон беззаботным тоном, нарушив молчание. — Выбор приемника — это смешная ничего не стоящая честь, а вот ты — настоящая награда, тем более теперь, когда я знаю, что ты до сих пор скрывала.
— Тебе же безразличны эти люди, — сказала я, смотря на него. — Ты хочешь их уничтожить.
— Я хочу, чтобы наступила новая эра. Дома не имеют значения. Наши родословные линии запятнаны. Кварторы, прежде всего, служат своим собственным интересам. Даже это церемония — карикатура на то, чем она была когда-то. В старые времена те, кто хотел, чтобы их испытали, ставили на кон свои жизни за привилегию служить своему народу. Пролитие крови было настоящим, а не символическим, а выжившего назначали лидером. Мы стали слабыми. Неполноценными.
— Народ выбирает, — сказала я. — Он может влиять на своё будущее. Что может быть плохого в том, что члены Дома определяют, какой хотят выбрать путь?
— Они этого не заслужили, — сказал он. — Ты же хочешь стать учёным. Это эволюция. Я только немного ей помогу и позабочусь о том, чтобы сильные стали теми, кто поведёт нас в будущее, теми, кто в состояние нести бремя великого. Все остальные должны быть искоренены. Они бесполезны.
— А что тогда со мной? Я даже не Дуга. Я для тебя бесполезна.
— Ты самая полезная вещь из всех, — объяснил он. — Через тебя мы выпустим магию и начнём всё с чистого листа. Ты показала нам, кем мы можем стать, какими сильными и чистыми, и могущественными. Всё, что нужно сделать, это выпустить магию.
— Я этого не допущу, — сказала я и вытащила кинжал из сапога.
— Нет? Даже если это спасёт того, кого ты любишь? — он протянул руку назад и вытащил из толпы закутанную в плащ, явно дрожащую фигуру. — Бедняжка. Она думает, что ты её спасёшь. В очередной раз. Но я думаю, что ты достаточно хладнокровна и позволишь, чтобы я пролил её кровь на этом самом месте. Ты ведь, ради себя, уже дала сегодня умереть невинному. Один больше, один меньше, не имеет значения, верно?
Он откинул плащ, и в его хватке оказалась Констанция. Она была бледной и плакала, а её голубые глаза, так похожие на глаза Верити, умоляли о помощи.
Я положила кинжал на стол.
— Мышонок, — тихо предупредил Люк. — Придерживайся плана.
«Единственный человек, которого ты должна спасти сегодня вечером — это ты сама.» Но Люк не ожидал, что здесь появится сестра Верити. В одном нужно отдать Антону должное: он умело разыгрывал свои козыри.
— Экомов не был невинной овечкой, и он умер не ради меня. Ситуация здесь совсем другая, — сказала я и также осторожно, как и целеустремлённо спустилась по ступенькам вниз.
— Подумай, — сказал Люк. — Не делай этого.
Я посмотрела Констанции в глаза, заметила дрожь её подбородка, дрожащие слёзы на ресницах.
— Я знаю, что делаю.
Доминик вышел вперёд.
— Ни шага дальше, Маура!
— Здесь ты не можешь ничего сделать, Доминик, — объяснила Сабина.
— И ты тоже, — весело сказал ей Антон. — В противном случае я убью девчонку.
И он действительно её убьёт. Он убьёт здесь всех, чтобы заполучить меня. Чтобы захватить меня, как сделал это с Джилл, чтобы заставить меня выпустить магию.
Констанция издала глухой от сдерживаемых слёз звук, и я подошла ближе, подняв руки вверх в знак того, что сдаюсь. Как только я оказалась в пределах досягаемости, Антон толкнул Констанцию на землю, схватил меня за запястье и притянул к себе.
Я даже не пыталась сопротивляться.
— Для кого-то с таким потенциалом, Маура Фитцджеральд, ты ужасно предсказуема, — его горячее дыхание ударило мне в щёку, но всё же заставило мёрзнуть, в то время, как его влажные пальцы лежали на моей коже. — Тебе нужно над этим работать.
— Я же тебе говорила, — заметила Констаниция, поднявшись на ноги и встав позади Антона. — Мо, мученица. Это срабатывает каждый раз.
Глава 38
Если бы Антон не держал меня так крепко, я бы стёрла ядовитую улыбку Констанции пощёчиной.
— Чёрт, Констанция! Ты ведь якобы такая умная.
Она отбросила назад волосы, расстегнула голубой плащ, который был на ней и пинком отшвырнула его в сторону.
— Достаточно умная, чтобы обмануть тебя, — сказала она. — Ты действительно думала, что между нами всё в порядке, Мо? Ты оставила Верити умирать, ты убежала, оставив её одну сражаться с Сумрачными. Она умерла, потому что пыталась спасти твою никчёмную задницу.
— С Сумрачными, которых послал Антон, — сказала я. — Почему злая я, если это он приказал её убить?
Констанция всё ещё дрожала, но не от страха, а от гнева. Она прямо-таки плюнула мне в лицо.
— Верити не хотела их слушать. Если бы она послушала Серафимов и присоединилась к ним, когда её об этом просили, всё было бы хорошо. Но она слишком много думала о том, чтобы вернуться к тебе и вашим дурацким планам с Нью-Йорком. А потом она умерла, а ты украла её жизнь. Ты просто взяла на себя её роль, как будто её никогда не существовало. Ты подцепила себе её парня, а потом ещё убила мою тётю, чтобы занять здесь её место.
— Эавнджелина работала вместе с ними. Она предала Верити. Что, чёрт возьми, с тобой не так, Конастанция?
— Ты не понимаешь этого мира, — ответила она. — Он тебе не нравиться. Ты даже его не уважаешь. Он пытается сделать его лучше. Сильнее. А ты только постоянно вмешиваешься.
— Ты такая глупая, — сказала я. — И знаешь, что ещё? У тебя ужасно плохая память. Когда мы в последний раз сражались друг с другом, я надрала тебе зад. И снова надеру, как только закончу здесь.
Антон скрутил мне руку, так что я снова посмотрела на него.
— Тогда давай начнём.
— Будь осторожен в том, чего желаешь, — сказала я, когда он положил мне руки на виски.
Было такое ощущение, будто он перекапывает мой мозг, и ледяные пальцы, без разбора, вытаскивают из него воспоминания. И от этого ощущения мне стало плохо.
Но в этот раз я была готова. Я дала ему самые ужасные воспоминания, которые у меня были: как я держала тело Верити, когда она умерла, как Сумрачные в парке напали на меня, вид Ковальского, когда тот сгорел в магии, поникшее тело Экомова, лежащие на полу в доме престарелых.
Когда он схватил меня, я не стала сопротивляться, а в сердитом потоке энергии объединила сконцентрированную силу магии — её интеллект, могущество, неослабленную мощь, которую когда-то приняла в себя — и вылила прямо в его разум.
Он был настолько жадным, что сначала даже не заметил, что случилось. Он впитывал в себя магию с необузданным злорадством и жадностью, пока она им не завладела. Когда он, в конец концов, попытался отступить, магия этого не позволила, а проникнув через раскол, обратилась против него. Я произнесла слова, которые подсказала мне магия — предупреждение, негодование и наказание — инстинктивно могущественные слова, которые прорвали его защитные стены опустошили и наполнили грубой магией.
Я чувствовала её силу, и на долю секунды подумала прекратить, но потом вспомнила Верити и её отнятое будущее, все воспоминания, которые она никогда больше не приобретёт. Подумала о жизни, которую она должна была вести. О жизни, которую должна была вести я.
И не стала останавливаться.
Люк рассказывал мне, что грубая магия убивает Дуг изнутри. Чем больше одарена Дуга, так он сказал, тем дольше продолжаются её муки. Антон был сильным — его притязания, руководить Серафимами, основывались на могуществе. Но теперь это могущество растянуло его страдания.
И когда Сумрачные проникли сквозь стены Дома, это Антон был тем, из чьих глаз и рта, груди и кончиков пальцев хлестала грубая магия, на которую они набросились. Даже когда его крики перешли на их язык, и он умолял прекратить, направляя их в мою сторону, они игнорировали его, хватая своими когтями, и его крики стали неясными.
Сумрачные растерзали его. Я не стала отводить взгляда, хотя многие Дуги отвернулись. Магия распознала момент, когда сердце Антона прекратило биться. Она быстро вернулась в Линии и запечатала их, так что Сумрачные больше не могли до неё добраться. Антон умер, а я измученная, упала на землю.
А затем Сумрачные оказались среди нас, и битва началась.
Стражи Кварторов сбросили свои плащи и выступили против врага. Остальные водные Дуги вытащили своё оружие из Межпространтва. Но я слишком устала, чтобы сражаться, а мой кинжал лежал на сцене, слишком далеко, чтобы быть полезным.
Люк добрался до меня, прежде чем нанёс удар первый Сумрачный, поднял меня на ноги и затащил в дом. Я смотрела через двери бального зала на насилие, бушевавшее снаружи.
— Всё закончилось, — сказал он и встал рядом.
Я почувствовала, как во мне поднялся холодный голод и сжал сердце, чтобы ещё раз высвободить ледяной поток скорби и напомнить обо всём, что я потеряла. На мгновения я и сама потерялась, хотела найти новую цель. А затем почувствовала тёплую руку Люка в моей и поняла, что больше не хочу носить в себе этот холод.
— Да, — сказала я. — Это так.
Мы нашли гостиную и сели на диван, прижавшись друг к другу. Звук битвы был приглушённым, но Люк всё же смотрел на дверной проём, как будто ему хотелось выбежать на улицу.
— Мне не нравиться, что приходится это пропускать, — сказал он. — Я должен быть там снаружи.
— Но тебе нельзя сражаться на земле другого Дома, верно? Даже несмотря на то, что мы связаны?
Он издал разочарованный, гортанный звук.
— Нет.
— Хорошо, — после всего, что мы пережили, я не хотела рисковать и потерять его. Я подняла взгляд и поморщилась, когда Кварторы вошли в комнату. — Ты можешь защитить меня от своего отца.
— Это я могу, — сказал Люк и встал, чтобы преградить Доминику дорогу, который ругался, потому что я была так безрассудна и подвергла магию опасности.
Орла села на обтянутый шёлком стул и критически меня разглядывала.
— Ты знала, что Констанция Грей была предательницей.
«Мы не позволим им победить», — сказала я.
А она улыбнулась и ответила:
«Ты попытаешься.»
— На самом деле я не знала; просто у меня было предчувствие, когда он вытащил её из-за спины. Поэтому я решила рискнуть.
И выиграла. Или проиграла, смотря как на это посмотреть.
— Несомненно, были какие-то признаки, — напирала Орла.
— Антон всё время отслеживал меня. В школе. В Моргане. Даже у Экомова. Я не использовала магию и не пользовалась Линиями, поэтому он не мог так запросто меня найти, даже Люк это сказал. У меня было подозрение, что кто-то, кто знает распорядок моего дня, говорил ему, где искать.
— И ты не подозревала Ниобу?
— Нет. Я не переставала думать о его первом нападении в Св. Бригид. Констанция именно в тот момент, когда Антон расколол Джилл, сотворила заклинание. Я тогда думала, что это совпадение, но на самом деле, это был отвлекающий манёвр. Она помогла ему приблизиться ко мне.
Я откинулась назад и покачала головой.
— Всегда, когда мы разговаривали, она никогда не винила в смерти Верити Серафимов, а лишь меня.
И она никогда не боялась, что они могут открыть охоту на неё. Хотя Констанция всегда думает сначала о себе, но даже после нападений она не испугалась.
«В конце концов, это тебя они преследуют», — сказала она.
— Я должна была больше приглядывать за ней, — Орла сжала губы. — Мы не можем исключить её из нашего Дома, но будут последствия, это я обещаю.
— Делай, что хочешь, — ответила я. — Я больше не несу за неё ответственности.
— Она ещё на территории Дома, — сказал Паскаль. — Она не может пересечь границу, пока её не возьмёт с собой водяная Дуга. И это только в том случае, если она переживёт Сумрачных.
— Она их переживёт, — устало сказала я.
Она убедит кого-нибудь отвести её в безопасное место. Ту Констанцию, которую я не знала, невозможно было убить. У меня душа болела, когда я вспоминала девочку, которой она когда-то была. Ту Констанцию, на которую я смотрела, как на свою собственную младшую сестру, которая всегда ходила за нами попятам и играла с Барби, которая помогала нам в залитой светом кухне Грейев печь печенье и обжигала рот, потому что была слишком нетерпеливой, чтобы подождать, пока оно остынет…
— Как давно ты уже знаешь, что магия живая? — спросил Паскаль. — Вы, несомненно, уже какое-то время общаетесь друг с другом, если тебе удалось так усовершенствовать свои навыки.
— С тех пор, как я связала себя с ней. Я не знаю, как это случилось.
— У меня есть теория, — сказал он, — если ты хочешь её послышать.
Я кивнула, и Люк снова сел ко мне на диван, в то время, как Доминик, с другой стороны комнаты, продолжал молча кипеть от гнева.
Паскаль сказал:
— Когда магия использовала в качестве проводника кровь Верити, чтобы перенести её роль Сосуда на тебя, она поняла, что ты не Дуга. В этот момент, думаю, магия увидела шанс: кого-то, кто сможет вынести её могущество, но не сможет использовать её саму, кого-то, кто сможет говорить за неё, не навязывая ей свою волю. Ещё более важное, она также почувствовала, насколько ты одинока. Она ощутила в тебе родственную душу, потому что провела целую вечность в изоляции. Магия выбрала тебя своим голосом именно по этой причине, потому что посчитала тебя единственным человеком, кто сможет её понять.
— Она с самого начала выбрала меня? А не Верити?
Ещё шесть месяцев назад я бы в это не поверила. Но сейчас, учитывая всё то, что я пережила и сделала сама, мне казалось это правильным. Подходящим.
— Верити была предназначена только для одной цели: стать Сосудом и остановить Разрушительный поток. Я даже не могу строить предположения, что случилось бы, если бы она выжила. Но в конечном итоге она не стала Сосудом. Эту судьбу ты приняла на себя, и путь, которым ты с тех пор шла, был твой собственный, — он одно мгновение смотрел на Люка, а потом одарил меня улыбкой.
— Сумрачные отступают, — сказал Доминик. — Мы продолжим церемонию, как только они исчезнут.
— Мы должны были ожидать, что Антон проведёт их через ограждение, — пробормотал Люк.
— Это поэтическое правосудие, они покончили с ним, после того, как он с их помощью нанёс столько ущерба, — сказала Орла.
Я должна была с ней согласиться.
— Если бы я был игрокам, — сказал Доминик, — я был бы готов поспорить на что угодно, что тебя выдвинут в Кварторы. Водные Дуги видели, на что ты способна. Они будут дураками, если не выберут тебя. Полагаю, что дураки теперь мы.
— Что-то не так? — любезно спросила я. — Я думала, ты хотел, чтобы меня выбрали Квартором. Разве не это было целью твоих действий? Ты думал, что, если я стану матриархом, ты сможешь меня контролировать. Тебе нужно было послушать Люка.
Люк улыбнулся своему отцу и обнял меня за плечи.
— Я уже с того самого дня, как мы познакомились, пытаюсь держать её в узде, — сказал он. — Хотя она не Дуга, но всё же стихийная сила. Тебе не нужно слушать меня. Слушайся её.
Сабина вошла в комнату в порванном и окровавленном плаще и с разгневанным лицом.
— Сумрачные побеждены. Было бы неплохо теперь закончить церемонию. Мои люди не могут дождаться наконец покончить с этими обстоятельствами.
— Они должны выслушать меня, — сказала я Люку.
На протяжение последних нескольких минут меня постепенно охватила уверенность, и магия согласно гудела.
— Я бы предложил тоже самое.
Мы снова вышли на веранду. Дуги стояли перед нами взъерошенные и уставшие от боя. Тела погибших лежали аккуратно сложенные в ряд у подножия лестницы, их плащи, словно саваны — последние потери в войне с Серафимами. При виде них я склонила голову и следуя обученным на протяжение всей жизни инстинктам, произнесла молитву Аве Мария.
Потом изучила испытанные в бою лица, сделала глубокий вдох и заговорила. Для себя.
— Через мгновение вы подниметесь по этим ступенькам и решите, кто поведёт этот Дом в новую эру. Вам нужен кто-то, кто будет сильным, мудрым и лояльным. Кто-то, кто во всех отношениях будет сражаться за этот Дом и его членов. Я не этот человек. Не голосуйте за меня. Я не буду сражаться за вас. Я не могу. Моя лояльность принадлежит не вам или вообще какому-то Дому, а магии. С сегодняшнего дня вы должны пойти по новому пути, и не мне вести вас по нему, — затем я отошла, глядя в изумлённое, красивое лицо Сабины и протянула руку над водой. — Сабина Леварет, — произнесла я достаточно громко, чтобы мой голос донёсся до самого конца собрания. Потом целенаправленно пересекла сцену, взяла Люка за руку и позволила начаться голосованию.
Все члены Дома пришли в движение и в молчаливой, волнистой очереди, тянущейся до конца участка, поднимались один за другим по лестнице, протягивали руку над ёмкостью и шептали имя, и единственная капелька воды падала с кончика их пальца. Постепенно ёмкость наполнялась, и вода приняла тропически-голубой цвет.
— Сабина? — спросил Люк. — Её заклинание было не таким уж особенным.
— Магия на неё отреагировала. Она умная и сильная. Хотя она не устраивает больших шоу, но смогла противостоять твоему отцу.
— Здесь ты права. Хочешь уйти? — пробормотал Люк. — Свою часть ты выполнила. Кварторы позже проведут инаугурацию в небольшом кругу.
— Думаешь, кто-нибудь заметит?
— А это важно?
Я покачала головой, и он провёл меня через пустые комнаты к палисаднику. Было такое ощущение, будто мы незаметно улизнули, и я не смогла сдержаться и рассмеялась от бурлящего облегчения. Мы сняли обувь и перешли вброд ручей, вышли через ворота и оказались на пустынной улице.
— Теперь они Дом Леварет, — сказал Люк. — Новое имя.
— Новый мир.
И не только для них. Магия развернулась, высвободилась из узких оков страха, в которых томилась с нападения и с каждым вздохом становилась сильнее. У меня было слабое, но настойчивое чувство, что я забыла что-то сделать, но на данный момент было достаточно того, что мы восстановили равновесие.
Выражение лица Люка было задумчивым.
— Мне отвести тебя домой? — спросил он.
Я подумала о катастрофе, которая меня ожидает в Чикаго. Экомов мёртв, а Билли вышел на тропу войны. Моя мать, скорее всего, испытывает панику, да и полиция уже скоро должна устроить облаву. Если я вернуть, то окажусь среди хаоса. Это будет слишком для одного дня.
— Пока нет. Мы можем пойти к тебе?
Он приподнял вверх бровь, пока вырезал дверь в Межпространство.
— Ты остановила Антона, высказала своё мнение моему отцу и назначила нового матриарха, Мышонок. Мы можем делать всё, что ты пожелаешь.
Сказав это, он взял меня за руки, готовый перенести нас через Межпространство. В последний момент, как раз перед тем, как мы провалились в некуда, я подошла ближе и прижала свои губы к его губам.
Глава 39
Когда я проходила через Межпространство, у меня всегда кружилась голова, но в этот раз комната кружилась по совершенно другой причине. Как только мы приземлились, руки Люка запутались сначала в моих волосах, потом скользнули вдоль спины и прижались к моему тёплому телу, в то время, как я открыла рот и притянула его ещё ближе. Это было дико, горячо и великолепно. Сила, не имеющая ничего общего с магией, текла через меня, и я прервала поцелуй только чтобы отдышаться и сказать: «ещё!»
Люк, распахнув глаза, отступил. Его лицо выглядело измождённым и подозрительным. Эта была совсем не та реакция, на какую я надеялась.
— Что, чёрт возьми, это было? — спросил он, вытирая тыльной стороной ладони губы.
— Раз ты спрашиваешь, значит я сделала что-то не так, — я убрала назад волосы, пытаясь сохранить уходящий жар.
— Ты меня поцеловала.
— Да. Рада, что мы с этим разобрались.
— Не разобрались, — сказал он, проходя мимо. — Тебе нужно домой. Немного отдохнуть.
— Я тебя поцеловала, а ты мне говоришь, что я должна вздремнуть? Это что, шутка? — у меня зародилась ужасная идея. — Это из-за Кварторов? Потому что я сказала им, чтобы они меня не выбирали?
— Я рад, что ты не стала новым матриархом. Последнее, чего я хочу, это чтобы ты чувствовала себя обязанной остаться здесь.
— Тогда почему?
— Твои намерения были не серьёзными, — сказал он. — Я знаю это, Мышонок, полагаю, даже лучше тебя самой. Этот поцелуй был последствием адреналина, вскипевших чувств и твоей потребности, что-то с этим сделать. Это была твоя попытка иметь после очень плохого дня хоть что-то, за что можно ухватиться. Но наши чувства друг к другу здесь не причём. Разве ты больше не помнишь, что я тебе сказал?
Я помнила. Прекрасно всё помнила.
— Ты сказал, что у меня должны быть серьёзные намерения, когда я поцелую тебя в следующий раз.
— Я не могу, — сказал он, избегая смотреть мне в глаза. — Я не буду снова с тобой сближаться, чтобы ты затем, через пару дней, когда мир успокоиться и твоё равновесие вернётся, сразу же сбежала.
— Люк…
— Я не могу, — сказал он ещё раз, отступая. Коридор был таким узким, что я без труда смогла бы его удержать, но его дикое, испуганное выражение лица не позволило мне это сделать. — Ты поступаешь так каждый чёртов раз.
Упрёк причинил мне боль, и всё же он был абсолютно верным. Убегать от Люка или говорить ему, чтобы он ушёл, стало моей характерной чертой, и я не знала, как мне убедить его в том, что в этот раз всё по-другому.
— Поступаю, — согласилась я, — или, по крайней мере, поступала. Но мир больше не успокоиться, во всяком случае, не так, как раньше. И у меня нет с этим проблем. Даже наоборот.
Я обхватила кончики его пальцев. Он быстро посмотрел на меня, а потом снова уставился в пол, но я успела разглядеть надежду, которая промелькнула на его лице.
— Это ещё не конец. Магия ещё со мной не закончила. Я всё ещё должна разобраться с дядей и несколько месяцев посещать школу. Я ещё даже не выбрала колледж, Люк. Меня взяли в НЙУ, — добавила я, почувствовав неловкость, когда призналась в этом.
— Я рад за тебя, — сказал он, однако совсем этому не обрадовался. — Я знаю, как сильно ты этого хотела.
— Раньше, да. Теперь… я точно не знаю. Я ещё ничего не решила. Только одно: ты и я! Больше никакого бегства, — я легонько поцеловала его в резко очерченную скулу, хотя он отвернулся. — Больше никаких отговорок, — ещё один поцелуй в подбородок, лёгкий, словно шёпот.
Его волосы были на ощупь гладкими и мокрыми от пота, когда я положила ему руку на затылок.
— Навсегда, — я слегка коснулась его губ своими, а потом остановилась, когда под кожей начал распространяться лёгкий испуг. — Если это конечно то, чего хочешь ты. Я имею ввиду меня. Потому что если нет… если ты передумал…, - я занервничала и начала нести чушь, в то время, как его глаза пылко вспыхнули золотисто-зелёным светом. — Я бы поняла. Мне бы это не понравилось, но я бы поняла. Скорее всего, я это заслужила, и ты мог бы сблизиться с Ниобой или с кем-нибудь другим…
Его руки обхватили мои бёдра и толкнули назад, так что я врезалась спиной в стену.
— Скажи, что твои намерения серьёзны, — потребовал он, когда наши губы почти коснулись друг друга. — Скажи мне.
— Я серьёзна, как никогда, — сказала я и закрыла глаза, ожидая, когда его губы накроют мои.
Поцелуя не последовало, и я снова их открыла.
— Ну в самом деле, Люк.
— Поцелуй меня, — задыхаясь произнёс он. — Я кое-что пообещал тебе, помнишь ещё? Я пытаюсь сдержать слово, но с тобой это так сложно.
Мои губы расплылись в улыбке, и я облизала их, только чтобы увидеть, как расширились его зрачки.
— Вообще-то сейчас твоя очередь. Я поцеловала тебя, когда мы входили в Межпространство. Тридцать секунд назад я поцеловала тебя ещё раз. Это два раза подряд. Я не уверенна, стоит ли мне делать всю работу в одиночку.
— Чёрт возьми девчонка, ты говоришь о работе? Я ухаживаю за тобой с того дня, когда мы познакомились. Теперь поцелуй меня с серьёзными намерениями, Маура Фиттцджеральд.
Поэтому я так и сделала.
Нежно, как и в последний раз, но в этот раз его губы прижались к моим, двигались вместе с моими, и жар распространился во мне, словно наркотик, как будто у меня поднялась температура, а моя кожа стала горячей, когда я пробовала его на вкус: карамель и море и что-то такое яркое между нами.
— Мои намерения серьёзны, — сказала я, покусывая его вдоль подбородка, в то время, как мои пальцы гладили его лицо, как будто таким образом я смогу его запечатлеть. Он запустил свои руки в мои волосы, опустил их к горлу, потянул за плащ, который всё ещё был на мне, и выругался, когда застёжка не открылась.
Он убрал тяжёлый шёлк в сторону, в то время, как его бёдра ещё крепче прижали меня к стене. Он пробормотал что-то, положив лоб мне на плечо, а потом застёжка на моей шее распалась на две части. Материал упал к нашим ногам, и без него я почувствовала себя такой лёгкой, что казалось, вот-вот начну парить.
Губы Люка прикоснулись к моему пульсу, а я скользнула руками под его рубашку, нащупала твёрдые мышцы и почувствовала, как он задрожал от моего прикосновения. Я наслаждалась чувством, когда жар между нами вспыхнул и продолжал расти. Когда его руки нашли подол моей рубашки и поднялись выше. Было такое чувство, будто мы достигли температуры кипения.
— Подожди, — я оттолкнула его, и он отшатнулся, рот влажный и опухший в том месте, где я его укусила. Его лицо покраснело, в то время, как волосы упали на глаза. Он был таким знакомым и в тоже время другим, что у меня перехватило дыхание. — Мы можем…
— Всё происходит слишком быстро, — сказал он, проводя рукой по волосам. — Ты права. Мы можем подождать. Дать нам время. Столько, сколько тебе потребуется.
Я закрыла его рот рукой.
— Я хотела спросить, не могли бы мы перенести то, чем здесь занимались, в спальню.
Он замер и удивлённо поднял вверх брови.
— В спальню, — повторила я. — Там, где есть кровать. Возможно, ты не заметил, но я уже всю ночь на ногах, и больше этого не хочу, мне будет лучше в твоей кровати.
С серьёзным выражением лица, но в тоже время со смеющимися глазами, он энергично привлёк меня к себе и поцеловал так крепко, что я почти забыла о своей просьбе. Но потом он принялся толкать меня задом в сторону спальни, не отрывая от меня своего подтянутого тела.
Мы, всё ещё целуясь, упали на кровать. Его губы и руки были везде, моя одежда с тихим шелестом приземлилась где-то позади нас, и я потянула за пуговицы его рубашки и рассмеялась, когда услышала, как они оторвались. Когда я провела пальцами по его животу и потянулась к поясу джинсов, он меня остановил.
— Я верю тебе, — сказал он.
— Это хорошо.
Я снова потянулась к нему, и он взял мою руку и положил себе на сердце.
— Нет, Мышонок, — он поцеловал меня один раз и стал ждать, когда я посмотрю на него. — Что я хочу сказать, это то, что тебе не нужно мне ничего доказывать.
— Рада слышать. Теперь отпусти мою руку.
— Маура.
Я насторожилась.
— Ты называешь меня Маурой только когда всё очень плохо. Прошу не говори, что именно сейчас всё плохо. Прошу…, - прошу, не говори нет.
Боже мой, он мог сказать мне всё, что угодно, но только не это. Не сейчас, когда я так сильно хотела его, когда наконец позволила себе сдаться.
Он криво улыбнулся, а его взгляд прямо-таки оставил на моей голой коже ожоги.
— Красивая девушка в моей постели пытается лишить меня одежды и целомудрия? Как это может быть плохо?
— Твоего целомудрия?
— По крайней мере, моей одежды, — он стал серьёзным. — Я хочу, чтобы это было идеально. Но, возможно, идеально означает немного подождать, чтобы быть уверенными.
— Я в тебе уверенна, — тихо сказала я и положив голову на его грудь, провела пальцами вверх по руке. — Всё идеально, потому что это ты. Потому что это мы. Это могло бы быть ужасно, но всё-таки идеально. Я не хочу ждать, Люк. Я хочу только тебя.
Он выдохнул, его пальцы крепче сжали мою талию, а губы запечатали рот.
— Я уже так чертовски долго тебя жду, — пробормотал он, стянул джинсы и толкнул меня на кровать — огромная площадь из белоснежных простыней, гладкая и прохладная под моей голой спиной. В то время, как его губы были такими знойными, а руки блуждали по моей коже, как будто он хотел всю её изучить. — Я думал, что это сон. Ты уверенна, что это не сон?
Я укусила его за плечо, а он в притворном возмущении поднял голову.
— Не сон, — сказала я, снова привлекая его к себе, почувствовала его жар и силу, а его умелые пальцы нашли места, заставившие меня захихикать, а другие задохнуться. А ещё из-за других размылся весь мир, заставляя меня взвиваться, и, если бы его губы не покоились на моих, я бы умоляла о пощаде.
Он отстранился, его кожа блестела словно янтарь, а глаза выпивали меня, как будто он много недель провёл в пустыне. И я почувствовала себя также, когда увидела, как свет играет на его теле. Он протянул руку к ящику прикроватной тумбочки, а потом снова повернулся ко мне.
— Пока я ещё могу остановиться, — сказал он сдавленным голосом, и несмотря на то, как нежно и искусно он гладил мою кожу, его тело было напряженно. — Но, если мы продолжим так дальше, будет поздно.
— Не смей, — сказала я. — Не смей останавливаться.
Я снова притянула его к себе, а он нежно целовал мой лоб, щёки и веки. И когда наконец наши губы встретились, я передала ему всё моё желание, весь голод и всю радость, на которые только была способна.
А затем он задвигался на мне и во мне, и жар превратился из молнии в пекло, которое сожгло всё, кроме нас двоих, в то время как во мне росло что-то острое, сладкое и болезненное. Люк произнёс моё имя, и мои глаза открылись, чтобы поймать его на том, как он смотрит на меня. И я рухнула под ним от изнеможения, а мир стал сверкающе ярким и в тоже время тёмным.
Было тихо, не считая его дыхания, которое отрывисто проникало в моё ухо.
Я провела руками по его спине, а он перевернулся на бок и притянул меня в свои объятья.
— Вот видишь? — прошептала я и запрокинула голову, чтобы поцеловать его. — Я же тебе говорила: всё идеально.
Он убрал мне с лица влажные пряди и провёл большим пальцем по губам.
— Я причинил тебе боль?
Я пожала плечами.
— Немного. Но это того стоило.
Он провёл мне рукой вдоль рёбер и бедра, чтобы затем обхватить пальцами запястье. Связь вспыхнула и была сильнее, чем когда-либо. Она спасла мне жизнь. Не раз она вытаскивала меня из сердца магии, даря силу, утешение и выносливость. А теперь она донесла до меня слова Люка, прежде, чем он произнёс их вслух.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Я опёрлась на локоть, чувствуя себя более обнажённой, чем ещё несколько минут назад и спряталась за шуткой:
— Это не верный порядок. На самом деле ты должен был сказать это раньше, чтобы уговорить меня заняться с тобой сексом.
— В следующий раз я подумаю об этом, — ответил он тем же тоном, что и я и коснулся моего лба своим. — Я люблю тебя, Мышонок, и это не имеет ничего общего с тем, чем мы только что занимались. Просто это из-за тебя. Это всегда была только ты.
Он переплёл свои пальцы с моими и продолжил:
— Я знаю, что дома тебе нужно ещё многое уладить. Я подожду столько, сколько захочешь.
— Я хочу только тебя, — сказала я. — Навсегда, уже забыл? Я позабочусь обо всём, а потом вернусь.
— Мы позаботимся, — поправил он. — Вместе. Мне нравиться, как это звучит.
— Хорошо, — я зевнула и закрыла рот рукой, а он ухмыльнулся.