Вечер, нежно набросив тёмную шаль на высокую скалу, медленно уходя, уступал место своей постоянной спутнице ночи. Птицы, закончив свои дела, попрятались в своих домах, ожидая продолжения, но уже завтра… Только неугомонный лёгкий морозный ветерок, ещё не нагулявшись за день, бродил по ночной земле.

Уйдя примерно на километр от следа, Саша вернулся к горному хребту на ночевку. Всё-таки привык уже спать на высоте — и безопасно и удобно. Разведя костёр и разложив спальный мешок, извлёк не спящую уже малышку из её грязных тряпок и запустил её в лоно тёплого мехового спального мешка.

Понаблюдав, как летит выброшенное грязное тряпьё с высоты уступа на землю, Ксандр продолжил хлопотать «по хозяйству». Соорудив небольшой очаг из камней вокруг костра, поставил на огонь котелок со снегом.

Под постоянные агуканья и люлюканье из спального мешка достал небольшой кусок оленины и не очень мелкими кусочками нарезал, бросив в закипевший котёл. Почуяв запах еды, малышка показала свою пухлую мордашку из-под толстого меха.

— Лю? — спросила она.

— Скоро будем кушать, — улыбаясь, ответил Саша. Всё-таки хорошо, что он нашел её — не было так одиноко теперь.

— Тебя как звать то? — спросил он, пробуя на твердость варёное мясо.

— Лю, — ответила из мешка, продолжившая играть кроха.

— Ясно, будем звать тебя Юлей. Тебе как? Нравится?

— Лю.

— Вот и ладно. Теперь давай покушаем.

Саня достал помытой вилкой перочинного ножа небольшой кусочек разварившейся оленины, и, подождав, когда остынет, вложил тёплый кусочек в маленькую ладошку.

— На, пососи, это вкусно. Так, я читал, все северные народы, детей твоего возраста кормили.

То ли Юлю так уже кормили, то ли это действительно было вкусно, в общем она с удовольствием стала слюнявить свой ужин. Саша постоянно следил, чтобы она не подавилась, но, слава Богу, обошлось, и через некоторое время со словами «лю-лю» Юля попросила добавки. Накормив варёным мясом, и напоив постным бульоном из ложечки перочинного ножа, Ксандр уложил ребёнка спать рядом с собой. Из остатков шкуры он нарезал несколько подгузников и одним из них обмотал попку уже сопящей вовсю Юли.

Помыв котелок и растопив в нём ещё чистого снега, он оставил гореть костёр на всю ночь. Вдруг придется менять и подмывать этой ночью.

Заснуть долго не получалось. Сколько всего свалилось за день! Он вышел к человеческому жилью, нашел Юлю, которая сейчас мерно посапывала у него под боком. Разглядывая её в свете огня, Саша не нашел никаких различий с земными детьми: те же светлые волосики, те же глаза, нос и уши…

Интересно, её мать выжила после нападения? Ведь, спрятав своё дитя от нападавших «босоногих», она, в принципе, ненадолго продлевала жизнь своей дочери. На чью помощь рассчитывала мать, оставляющая своего ребёнка посреди пустого мёртвого селища? Так она только отсрочила ненадолго её гибель. А может, всему виной надежда и осознание того, что её малышка ещё жива? Может, именно в такое провидение верила отчаявшаяся мать? Ведь вышел же сюда Саша, увидевший слабый дымок. Да, странное и необъяснимое это явление — материнское сердце. Его мать тоже оставила пятимесячным свертком: пусть на руки придворному магу, пусть их охраняли трое лучших воинов, но всё же… Альдор уходил в неизвестность, пугающую и смертельно опасную. Но уходил… Уходил подальше от неминуемой гибели, от лап рвущихся тварей, унося крохотную надежду, что все-таки её дитя выживет. Умирать легче с мыслью, что твой ребёнок ещё жив. Когда-то Саша слышал выражение, что самое великое несчастье для родителей — это пережить своих детей.

Лёжа у костра в меховом спальном мешке, и слушая мерное дыхание малышки, пригревшейся у него под мышкой, юноша ещё долго смотрел в тёмное ночное небо. Что принесёт завтрашний день? Победу или горькое поражение? Завтра принц Ксандр выйдет на свою, может быть, последнюю в жизни охоту. Завтра ему понадобятся все его умения, чтобы выжить.

* * *

Вереница полураздетых голодных женщин, погоняемая рычащими скалившими зубы тарками, уходила на север, вдоль уже виднеющегося перевала. Утренний мороз режущими оковами сковывал всё тело. Многих особо плохо одетых женщин сильно трясло на холодном ветру. Но они не сдавались, по предложению Анаи самые сильные женщины несли по очереди трёх девочек, выбившихся из сил ещё в начале дня. Тарки на это никак не реагировали, казалось, им было всё равно, чем заняты пленницы — лишь бы не пытались бежать и не плакали.

В полдень небо затянуло серыми, почти чёрными тучами, казалось, вот-вот пойдёт снег. Выбившиеся из сил даже самые сильные пленницы, стали часто спотыкаться и падать в режущие мерзлой коркой, сугробы. Тихо рыча и хрипя, «маленький» тарк остановил передвижение. Он проковылял на своих коротеньких ножках вдоль мгновенно сбившихся в комок трясущихся женщин, оглядывая их внимательно своими маленькими черными глазками. Видимо, удовлетворившись осмотром, он глухо рыкнул что-то белому вожаку. Тот будто согласившись с «маленьким» тарком, рявкнул на остальных — и из основной массы отделились три твари и исчезли в лесу. Расскажи Аная старым ветеранам, что тарки разговаривают между собой, её бы подняли на смех. Вожака и «маленького» тарка слушались беспрекословно. Это были уже не совсем звери. Как же ошибались лоримы, думая, что тарки — дикие неорганизованные животные. Может быть, всё было бы по-другому…

Детей переместили в середину сжавшихся холодных тел, хоть какое-то тепло. Когда «маленький» тарк остановил колонну, многие просто попадали там, где стояли, стараясь забыться тяжелым беспокойным сном. Их больше никто не кормил и единственной едой пленниц был сухой холодный снег.

Разговоров больше не вели: каждая старалась получить от передышки побольше отдыха. Так и сидели в полузабытье, прикрыв веки постоянно вздрагивая от холода. Только Аная заметила, что троих тарков, ушедших в чащу, долго нет.

Долгое отсутствие своих подчинённых также заметили вожак и «маленький» тарк. Новый рык вожака и ещё два волосатых монстра, рыча, исчезают в той стороне, куда ушли предыдущие.

«Маленький», подняв свою клыкастую морду, принялся взволнованно нюхать воздух, ходя вокруг небольшой поляны, где остановилась стая. Четверо особо здоровых тварей, вооруженных длинными тяжелыми дубинами, сгрудились около вождя. Остальные, поменьше, возбужденно озирались вокруг, шерсть на их спинах встала дыбом, некоторые даже тихо поскуливали.

Аная, подтолкнув рядом заснувшую Нариму (они теперь вообще держались всегда рядом), тихо кивнула в сторону забеспокоившихся тарков.

— Что-то почуяли, — прошептала, враз очнувшаяся от сна, вдова старосты. Если это ра-ханы, то, наверное, мы уже отмучались. «Клыкастые» не оставляют в живых.

Новость, словно лёгкий ветерок, пролетела по кучке просыпающихся пленниц.

— Уж лучше от ра-хановых клыков, чем от мороза, — уверенно сказала Аная.

— Скорей бы, — уже совсем тихим голосом добавила Нарима.

Всё произошло внезапно. Аная увидела, как «маленький» тарк, вдруг резко остановился, как вкопанный. Его широкие ноздри, словно кузнечные меха, громко втягивали воздух, ловя каждый запах шедший из леса. Наверное, что-то почуяв, он хотел, было, рыкнуть — только резкий еле слышимый шелест остановил его. Моргнув несколько раз, Аная увидела, как оседает, не успевший издать ни единого звука, «маленький» тарк с разорванным горлом. Как хлещет бурая кровь из его рта и широких ноздрей.

Её сердце бешено заколотилось, в висках застучали сотни маленьких молоточков. На её глазах от страшного, неведомого шелеста падали, как подрубленные топором лесоруба, тарки с дубинами. Вожак уже лежал в огромной луже своей бурой почти чёрной крови. На поляне остались мечущиеся от страха и бешенства четверо тарков. Они выли и рычали на тёмные заросли деревьев, скрывающих страшную невиданную доселе смерть.

Вдруг из кустов рядом с жавшимися от страха и боявшимися пошевелиться женщинами, выкатился с тихим рыком небольшой комок белой шерсти.

— Ра-хан, — тихо прошептала севшим от ужаса голосом Нарима.

Непонятное существо неуловимыми для взгляда движениями закружилось вокруг мечущихся и пытающихся отбиться тарков. Вот ближайший тарк падает с разорванным горлом в снег, орошая всю землю вокруг тёплой бурой струёй. Не успев, как следует рассмотреть павшего, Аная уже видит обезглавленное тело следующего монстра. Третий, громко пища, с развороченным брюхом, обезумев, вертится в снегу, разбрасывая вокруг свои внутренности. На миг девушка закрывает глаза от отвращения. Она с трудом сдерживает рвоту.

Открыв глаза, она видит убегающего тарка, визжащего и зажимающего отрубленную по локоть лапу. Краем глаза замечает, как по телу страшного существа, убившего тарков, проходит волна и как падает замертво, не добежав до лесной стены, тело твари.

Всё произошло за несколько ударов сердца. Нет больше грозных страшных тарков, лежат они на поляне, залитой их собственной кровью. Последний из них, с развороченным брюхом, затих в буром снегу.

Женщины не дышали, боясь привлечь внимание страшного существа, застывшего на середине поляны и, казалось, к чему-то прислушивающегося. Постояв несколько мгновений, оно исчезло в тёмной лесной чаще, будто и не было его вовсе. Только мёртвые разорванные тела тарков на снегу по всей поляне говорили о реальности происходящего.

Тишина опустилась на поляну. Аная с широко раскрытыми глазами все еще сидела, боясь пошевелиться, не веря в произошедшее. Обернувшись к своим спутницам, она увидела что-то схожее на их лицах. Нарима, нервно закусив нижнюю губу, глядела в ту сторону, куда исчезло странное существо.

— Что это было? — тихо спросила ошарашенная дочь ярла дрожащим голосом.

— Не знаю, — ответила напряженная Нарима, — но оно скоро вернётся.

Страшные слова услышали все, они словно смертельный приговор ударили по подсознанию испуганных женщин.

— Нужно что-то делать, — сказала вставшая на ноги Аная и обернулась к своим спутницам.

— Поздно, — как-то отстранённо произнесла Нарима, смотря за спину стоявшей девушки.

Аная резко обернулась. К ним, выйдя из леса, приближалось недавнее существо, так быстро убившее почти дюжину тарков. С каждым шагом существа в глазах девушки росла надежда и неверие в происходящее. К ним приближался живой настоящий человек. Странная белая одежда из меха ра-хана, и капюшон, наброшенный на голову, делали его схожим со зверем. Его руки были прижаты к груди, казалось, он ранен или… нет, он что-то бережно нёс за пазухой.

Уже рядом она смогла разглядеть черный лук за спиной и тёмную рукоять меча. Широкий щит, заброшенный за спину, делал его фигуру немного шире, чем она была на самом деле. На ногах одеты странные сапоги и штаны тёмно-зелёного цвета, окованные стальными пластинами. Кого же они повстречали на своем пути?

Подойдя к притихшим женщинам, он откинул свой капюшон. На них смотрел воин в искусно выкованном шлеме в виде оскалившейся лесной кошки карри.

Аная заворожено смотрела на шлем чудесной работы. Когда он снял левой рукой свой шлем, некоторые женщины охнули от удивления. На них глядел светловолосый, ещё совсем молодой парень, с только недавно пробивающейся щетиной на загорелом лице. Его правильные черты лица и высокий лоб говорили о том, что родители молодого человека — очень красивые люди. Только не было оно похоже на лица смазливых сыновей богатых членов лоримского Сейма. Его серьезные темно-серые глаза резко отличались от всей юношеской внешности.

Он, молча оглядев притихших недавних пленниц, достал меховой свёрток из-за пазухи и медленно протянул в сторону смотрящих на него женщин. Свёрток весело залюлюкал и зашевелился. Первой очнулась односельчанка Наримы, оставившая своего ребенка в разоренном селище. Она с приглушенным воплем радости кинулась к свертку…

* * *

Снег, подмёрзший за ночь, хрустел под ногами. Его верхняя корка покрылась хрупким льдом, а под ней сухая снежная мякоть коварно поскрипывала, заставляя Ксандра идти немного медленнее, чем обычно, выбирая место для каждого шага.

Лес ещё спал. Если на открытой скале предрассветные сумерки постепенно рассеиваясь, оголяли утро, то в лесу ещё было темно. Только луна, наполовину выглянувшая из-за тёмных туч, освещала спящую чащу. Пересекая небольшие полянки и прогалины, Саша невольно любовался лунным светом, падающим на сухой искрящийся снег, покрывавший всё вокруг.

Идея выйти пораньше пришла сама собой, тем более, что заснуть так и не удалось. Разные противные мысли лезли в голову. Они, словно зловонный всепроникающий запах гари, обволакивали своими щупальцами подсознание, рисуя в голове страшные кровавые картины. Ведь каждый час промедления стоил кому-то из пленников жизни. Следы явно говорили о том, что среди «босоногих» нет охотников, — ни один из них, ни разу не уходил в сторону. Судя по тому, что отсутствовали всякие следы, разных огрызков пищевого мусора, можно было заключить — запасов еды у «горилл» тоже нет. Вывод один — люди и есть еда «босоногих»! Несчастных, словно бессловесный скот, вели на убой. Проще вести за собой еду, если она идёт своим ходом.

— Практичные, гады — зло шептал себе под нос, идущий по следу воин.

На смену первому лёгкому нервозу, который обычно бывал у него перед экзаменами в школе, телом завладевал жаркий всепоглощающий гнев. Рука сильнее сжимала рукоять верного шеттира, шаг становился твёрже и только спящая за пазухой Юля, крепко сжимающая во сне Сашин камешек из «тёплой» пещеры, не давала ярости полностью овладеть его телом.

По проторенному следу, превратившемуся в довольно широкую тропу, шлось достаточно легко. И постепенно, приноровившись к притоптанному снегу, принц перешел на бег. Подошва ботинок не скользила — спасибо современной инженерии. Хотя нет. Нет больше никакой «современной инженерии», есть абсолютно другой мир, а в нём опасный первобытный лес с бегущим по нему, белой бесшумной тенью, жаждущего крови врага, охотником.

Он стал частью этого древнего леса и этого странного, но уже родного ему мира. Его обнаженный клинок, блестел в лунном свете, полностью разделяя чувства своего хозяина. Наконечники стрел, будто услышав немой разговор принца со своим мечом, радостно звякнув из колчана за спиной, поддержали их беседу. Сердце, своим биением, словно обещало оружию: «Скоро… Скоро… Скоро… Вы напьётесь горькой крови врага… Скоро…».

Вот и рассвет. Тропа, уходящая вправо, терялась за силуэтами деревьев наполовину освещенных утренним светом. Солнца на небе не было, оно, будто предчувствуя кровавую битву, не захотело выйти из-за хмурых серых туч.

Добежав до деревьев, Саша остановился и прислушался. Тишина. Враг даже не соизволил прикрывать отход.

— Что же, это нам только на руку, — прошептал он, спящей Юле. — Чем мы ближе подойдём к ним, тем лучше.

Оглянувшись ещё раз, принц неслышно нырнул в заросли кустарника, потревоженного многими часами ранее, прошедшими здесь людьми и их «конвоем».

Заросли быстро закончились, и тропа его вывела на небольшую поляну, окруженную стеной плотно растущих деревьев. От зрелища представившегося Сашиным глазам, содержимое его желудка плотно подступило к горлу. Снег на лужайке был бурого, от крови, цвета, повсюду валялись обрывки и куски внутренностей вперемежку с костями и остатками одежды жертв. На миг, отвернувшись и глубоко вздохнув, принц закрыл глаза. Будто электрический заряд пробежал по спине и ударил по вискам. По всей прогалине были разбросаны ещё свежие человеческие останки. Такого он еще не видел. Невольно на глаза наворачивались непрошеные слёзы. Нет! Он должен быть сильным!

Но как это сложно, именно сейчас, в данную минуту, когда взгляд блуждает среди останков, ещё два дня назад живущих и может быть веселящихся людей. Сложно быть сильным, когда взгляд спотыкается о маленький одиноко лежащий в кровавом месиве меховой детский сапожок.

Саша, будто оглушенный, бродил среди растерзанных трупов или, скорее всего того, что от них осталось, невидящим взглядом рассматривая страшную поляну. Он запоминал и тщательно вбивал себе в память каждый фрагмент этой уродливой картины.

Он обязательно вспомнит каждую деталь и каждую пядь этой проклятой поляны, когда будет сражаться с врагом!

Эти воспоминания помогут ему не упасть в бою от ран, они поддержат его, не дав умереть, пока не будет сражен последний враг!

Сделав, последний круг по поляне, прощаясь с погибшими, принц, не оглядываясь, продолжил преследование. Нельзя медлить — обнаружилось, что не все пленники растерзаны на той поляне. На снегу явно читались ступни, по меньшей мере, пяти или четырёх человек, причем три из них явно детские. Сердце ныло — неправильно вот так вот уходить, не отдав должное мертвым, не похоронив. Но на другой чаше весов лежали жизни угоняемых вглубь на север несчастных людей.

Каково же было его удивление, когда он вышел на большую поляну, где, по всей видимости, была ночная стоянка «босоногих». Походив немного, и изучив снег, на поляне, Ксандр составил в уме примерную картину. По всему выходило, что отряд, оставив одного собрата охранять примерно десяток пленников, совершил набег на одинокий хутор. Люди сидели и полулежали, плотно прижавшись один к другому, то ли от страха и холода.

Значит врагов уже на одного больше. Пусть его отпечатки ступней не снегу не такие большие, как у собратьев, но то, что он сам остался и смог проконтролировать всех пленных, это о многом говорило. Пожалуй, этот один из самых опасных.

Он нагнал колонну спустя несколько часов. Это было не трудно сделать — люди смертельно устали и медленно плелись погоняемые тварями. Сидя в кустах, Саша, наконец, разглядел врага, с которым ему придется вступить в схватку. Что ж Крис не зря гонял своего ученика. Твари действительно чем-то походили на горилл, но только манерой передвигаться, опираясь на лапы-руки. Всё остальное, не шло ни в какое сравнение с земными обезьянами.

Длинная грязно-серая шерсть, местами свалявшаяся, покрывала тела зверей. На спине виднелись костяные наросты вдоль позвоночника. Вытянутые по-собачьи морды скалились небольшими желтыми клыками. Они забавно ковыляли на коротеньких кривых ногах, но вся их неуклюжесть компенсировалась длиной рук и высоким ростом, около двух метров.

Из общей массы выделялись особенно две твари. Первый просто гигант, с грязно-белым мехом, он возвышался над своими соплеменниками на голову, и, по всей видимости, являлся вожаком, так как все остальные члены своры безоговорочно подчинялись ему. Второй, самый маленький из них, тоже имел вес в стае, и вероятно немалый. Только он не рычал и не скалился, как это делал «белый», но если он проходил мимо одного их зверей, тот начинал щериться и поскуливать как побитая собака. «Видимо это тот, что охранял пленников, пока остальные резвились на хуторе. Этого нужно убрать первым», — подумал, внимательно следящий из своего укромного наблюдательного пункта, Ксандр.

Также в отряде выделялись четыре особи, в передних лапах у которых находились здоровенные узловатые дубины. Эти четверо постоянно находились возле «белого».

— Эти будут следующими, — прошептал одними губами, Саша. — Надо торопиться. Тебя придется оставить здесь неподалёку.

Юля спала, поев примерно час назад варёной оленины, которую он приготовил ещё ночью.

Подходящее место нашлось сразу. Широкий в метре от земли раздвоенный ствол сухого дерева, надежно укрыл спящую девочку, закутанную в спальный мешок. Дело в том, что два ствола разросшись и отяжелев со временем, прогнувшись, дали довольно глубокую трещину с полметра глубиной в середине ствола. Вот в это глубокое дупло Саша и спрятал свою подмытую, сытую и спящую мирным сном подопечную. Уходя, старался не думать, что будет с малышкой, к которой уже привязался, если он погибнет.

Время ускорилось. Лук и стрелы готовы. Бить придется наверняка. Шеттир и ножи легко выходят из ножен. Сейчас понадобиться всё умение, приобретённое у Криса и варгов. На ходу он мысленно обратился к отцу: «Мне нужен твой Дар сейчас!».

Подобравшись вплотную к остановившейся колонне, выглянул незаметно из-за ствола дерева. «Мелкий» проковылял вдоль сгрудившихся несчастных полураздетых уставших женщин. Вернувшись, он что-то рыкнул «белому» гиганту. Саша не поверил своим ушам, сквозь рык слышались слова!

— Самки устали. Нужен отдых и огонь, — прорычал «мелкий». Они разговаривали! И Саша их понимал!

— Съедим самых слабых, — проворчал «белый».

— По-ве-лители будут недовольны, — спокойно ответил «мелкий».

Услышав о каких-то «повелителях» гигант, вдруг ощерился и занервничал. Его шерсть на загривке стала дыбом. Словно разозлившись секундной слабости, показав свой страх подчинённым, он резко рыкнул что-то, и от стаи безоружных тварей отделилось три особи, и исчезли в кустах, недалеко от того места, где прятался Саша.

— Нам облегчают работу, — хищно прошептал себе под нос Ксандр, метнувшись следом за уходящими зверьми. Они ушли недалеко. Принц застал их за сбором сухих веток среди деревьев.

Твари, молча, иногда недовольно похрюкивая, бродили, недалеко друг от друга, собирая хворост. Широкие волосатые лапы, явно не приспособленные для сбора мелких ветвей, сгребали вместе с хворостом куски талого снега.

Самый маленький, из троицы постоянно тайком оглядываясь, на старших товарищей, собирал меньше всех. Он немного отдалился от общей, не обращающей на него никакого внимания, группы и углубился в лес. Зайдя за стену широких деревьев, «лентяй», делая вид, что увидел подходящую ветку, спрятался за одним из деревьев. Присев на своих коротких ногах и, прислонившись спиной к широкому стволу дерева, он расслабленно опустил длинные лапы на снег.

Саню позабавило поведение «босоногого», невольно вспомнился Вовчик. Толстый тоже любил проделывать такие же приёмы. Частенько класс, отосланный на работу в интернатовский сад, начинал день сбором урожая, а заканчивал коллективными поисками «куда-то запропастившегося» Толстого. Вовчику потом влетало от всех: и от преподавателей и от самих же одноклассников, но «этот неисправимый лентяй» всегда находил предлоги или лазейки, что бы только не работать.

Спрятавшийся, от своих старших товарищей, «босоногий» от удовольствия даже закрыл свои маленькие глазки-пуговки. Он не услышал и не заметил, как из кустов напротив, прилетела острая стальная смерть, пригвоздившая его собственную голову к стволу дерева. «Один минус» — открыл счет в уме достающий следующую стрелу принц.

Двое оставшихся «босоногих», как по команде, подняли свои морды на глухой стук, раздавшийся за широким деревом. Переглянувшись и заинтересованные непонятным звуком, видимо привыкшие к проделкам своего младшего товарища, они направились к тому дереву.

Саша стоял в кустах с натянутым луком. Наконечник его стрелы смотрел прямо в сердце, приближающегося справа к дереву, монстра. Расстояние около тридцати шагов. Это даже не дистанция для Сашиных стрел и бездоспешных «горилл». Ещё несколько коротконогих шагов и они увидят своего товарища с пробитой стрелой головой, пригвождённого к дереву. Его мертвое тело еще бьёт мелкая дрожь, не желая расставаться с жизнью. Дум!

Монстр справа заваливается беззвучно набок, чёрная стрела с листовидным наконечником, пробив насквозь его грудь в районе сердца, застревает в костяном наросте на спине. Дум!

Третий «босоногий» заходя с левой стороны широкого дерева, не видит смерти товарища справа, зато, перед тем, как самому уйти из жизни он увидел, как сидит на корточках с раздробленной головой пригвождённый к дереву «лентяй».

— Три ноль — в нашу пользу, — приглушенно произнёс Ксандр, осторожно вылезая из своего укрытия.

Оглядевшись вокруг, он, обнажив шеттир, подошел к трупам. Стрела, пробившая шею, так ничего и не понявшего, третьего «босоногого», вонзилась в снежный наст под острым углом в десяти шагах от тела. Тварь лежала на спине, отброшенная ударом стрелы, раскинув длинные лапы по сторонам. Из развороченной широким охотничьим наконечником шеи, толчками выходила бурая кровь, орошая вокруг тела, девственно-белый снег. Добивать никого не пришлось — все три твари были мертвы. На вырезание стрел из трупов не было времени, и принц поспешил обратно к стоянке. Наверняка ушедших уже хватились.

Оглядев последний раз устроенное им побоище воин ни на минуту не усомнился в правильности сделанного. Там еще осталось четырнадцать женщин и три девочки, доведенные этими тварями до жуткого состояния.

Тварей действительно хватились, принц чуть было не столкнулся нос к носу с двумя особями, бредущими по следу своих, ушедших соплеменников. Твари, удивлённо вытаращив свои маленькие черные глаза, смотрели на бегущее, на них странное существо.

Взмах клинка и обезглавленное тело заваливается на сзади стоящего зверя. Удивительно, но второй «босоногий» довольно прытко развернувшись, пустился наутек от вдвое меньшего противника. То ли его напугала смерть товарища или всему виной был наряд принца, рассуждать, не было времени. Сейчас убегающий поднимет тревогу, и элемент неожиданности исчезнет. И принцу тогда придется, вступить в рукопашную с одиннадцатью разъярёнными тварями, жаждущими крови и отмщения за смерть своих товарищей.

Не успевая достать лук и ножи, Ксандр метнул в след быстро удаляющемуся зверю свой шеттир. Клинок, сделав несколько быстрых сверкающих оборотов, настиг почти скрывшегося среди деревьев «босоногого», вонзившись ему в спину. Сильный удар опрокинул тело бегущего, по инерции пролетевшее еще несколько шагов. Когда принц, с обнаженными ругами, подбежал к твари, она, сильно хрипя и отплёвываясь бурыми сгустками крови, пыталась встать. Наверняка, шеттир пробил лёгкое. Молниеносным движением ножа принц, перерезав горло, добил раненную тварь. Клинок легко вышел из мертвого тела. «Пять ноль».

Стоянка была похожа на побеспокоенный пчелиный улей. Некоторые твари метались по поляне, скалясь и рыча. Вооруженные дубинами «босоногие» обступили своего вожака-гиганта, скаля желтые клыки и ревя угрозы неведомому врагу. Только «мелкий» довольно спокойно ходил рядом со сгрудившимися и перепуганными женщинами. Подняв вверх морду, он своими широкими ноздрями нюхал воздух.

Ксандр расположился в кустах за пленницами, надеясь на то, что запах женщин, перебьёт его собственный и «мелкий» не учует его. Волнение тварей передалось и пленницам, они испуганно озирались по сторонам, прижимаясь друг к другу. У некоторых были широко раскрыты от ужаса глаза.

— Ничего, дорогие, скоро всё закончиться, — готовясь к выстрелу, прошептал Саша.

Вид несчастных полузамерзших людей, доведенных до отчаяния, рождал новый всплеск гнева. Он жарким потоком обволакивал мозг и всё тело. Руки налились силой, тетива легко поддавалась напору мышц рук, плечей и спины. Лёгкая дымка заволокла взор, словно в густом желе двигались враги. «Отец мне нужен твой Дар!». Дум!

Первая стрела разорвала горло все-таки что-то почуявшего «мелкого». Он оседал захлёбываясь собственной кровью в снег. Дум! Дум! Дум!..

Вожак, пронзённый несколькими стрелами, а за ним и его телохранители, не понимая, откуда приходит страшная смерть, валятся в снег нашпигованные черными стрелами.

Они двигаются очень медленно, слишком медленно, они близко и на них нет доспехов. Саша чувствовал, как с гневом в его тело втекала какая-то неведомая сила, заставляя мышцы двигаться быстрее, намного быстрее! Он ликовал! То, что он почувствовал тогда в бою с белой волчицей, были всего лишь отголоски отцовского Дара! Сейчас он мог всё! Ему не зачем прятаться в зарослях, подобно мелкой мыши! Дар, словно, чудесный яркий огненный цветок, расцветал в теле!

Молниеносный прыжок и Ксандр, переполненный силой Дара, с глухим звериным рыком устремляется к, медленно мечущимся, тварям. В правой руке верный шеттир, а в левой — обратным хватом — длинный нож голубой стали.

Их осталось четверо. Четыре твари из шестнадцати, они убивали и разрывали на куски несчастных людей, не жалея ни детей, ни стариков! Сейчас они умрут! Воин уверенный и стремительный, ворвался в жалкую кучку оставшихся в живых тварей. Подобно саблезубым волкам, он рвал свою добычу на кровавые куски. Твари визжали и верещали, умирая под молниеносными смертельными ударами клинков.

Всё произошло быстро, первый упал с перерезанным ругой горлом, захлёбываясь кровью, он медленно оседал, пытаясь неуклюже прикрыть страшную рану. Второй умер легко, его голова медленно отделялась от туловища, снесённая шеттиром. Как будто извиняясь за подаренную лёгкую смерть, шеттир распорол снизу вверх брюхо следующей твари. Забыв о схватке, визжа и скуля, зверь закувыркался, разбрасывая вокруг свои кишки.

Только четвертый и последний как-то попытался отбиться когтистой лапой от страшного противника. Шеттир не дал такой возможности, слишком медленному противнику. Лапа, отрубленная по локоть неспешно, будто в замедленном кино, падает на землю. Ревя от боли, зажав левой лапой культю, с бьющей из обрубка фонтаном крови, оставшийся в живых попытался сбежать. Как когда-то на тренировках, жесткая волна, поднявшаяся из низа живота, пройдя по всему телу, резко, словно кнутом вышла через левую руку. Острый нож, как хищная рыба, прямо летя сквозь гладь воздуха, нашел свою добычу, пробив насквозь затылок убегающей твари.

Сила Дара, впущенная телом, била огненным ключом через край. Мышцы бешено сокращались, делая фигуру принца немного размытой. Сердце ускоренно стучало, говоря мозгу: «Всё… Всё… Всё… Враги мертвы… Всё…».

— Отмщены, — тихо прошептал успокаивающийся Саша.

Сила постепенно покидала его, возвращая в окружающий мир краски и движение. Образы деревьев и кустов, снова обретали первоначальный вид. Оглянув вокруг побоище устроенное им, Саша вдруг вспомнил: «Юля!!!». Резкими скачками, сила Дара ещё не совсем покинула тело, он бросился к раздвоенному дереву.

Юлю, он застал, спокойно играющей с тёплым камешком, высокие стенки дупла надёжно охраняли малышку от падения. Увидев обеспокоенное лицо принца, девочка протянула свои пухленькие ручки, требуя непременно взять себя на руки. Саша, взяв её к себе, нежно прижал маленькое, пахнущее молоком тельце.

— Лю? — казалось малышка, понимала состояние, слабеющего, после битвы принца.

— Пошли искать твою маму, — севшим от перенапряжения голосом произнёс Саша.

Плотно укутав ребенка в шкуру, он направился обратно на поляну — нужно помочь бедным женщинам, да и Юлину маму нетерпелось найти. Очень хотелось верить, что она не осталась на той страшной кровавой поляне.

Выйдя снова к лагерю, он обнаружил, что женщины продолжают сидеть в снегу, наверное, плен очень сильно повлиял на их психику. Только одна из них стоявшая спиной к приближающемуся принцу, пыталась что-то сказать своим подругам по несчастью. Со своего места он не мог разобрать слов, но, судя по тону, она старалась поднять их дух.

Он увидел, как заметили его сидящие женщины, увидел, как снова их глаза округлились от страха. Саша, стараясь не показать свою слабость во всём теле, после использования Дара в таком количестве, медленно приближался к сидящим и глядящим на него несчастным. Видимо единственной стоящей женщине что-то сказали, потому что она резко обернулась.

Это была молодая девушка, наверное, даже ровесница Саши. Страх и обреченность в её больших зелёных глазах, обращенных на приближающегося принца, постепенно сменялся упованием и потаённой радостью. Сколько надежды было в этих красивых светлых глазах. Даже сквозь растрёпанные грязные волосы с засохшей коркой то ли грязи, то ли крови на лбу, и испачканным копотью и грязью, щёки и шею, просматривалась необычайная волевая красота этой девушки.

Её восхищенный с долей удивления взгляд блуждал по одежде и оружию Саши, если бы не шлем, то она бы непременно заметила его смущение. Подойдя совсем близко к сидящим с надеждой глядящим на него женщинам, он отбросил капюшон и снял шлем. По рядам бывших пленниц прошел вздох удивления. «Я бы тоже удивился» — подумал мимолётом уставший Саша.

Юля зашевелилась в свертке, словно напоминая о себе прогугукала. Не зная как поступить дальше, принц протянул в сторону женщин шевелящийся сверток, с надеждой смотря на удивлённых женщин. Вдруг одна из них, будто очнувшись от оцепенения, с радостным криком подскочила к ребенку и бережно прижала Юлю к груди. Из свертка раздалось весёлое «лю».

— Ну вот, а ты боялась, — произнёс уставшим голосом Саша, — нашли мы твою маму.

Будто огромный груз напряжения спал с сердца. Ноги стали ватными, лица улыбающихся и счастливых женщин медленно поплыли перед глазами. Кто-то даже попытался поддержать падающего Сашу за локоть. Сознание медленно оставляло, принося покой и тишину…