Продолжению занятной беседы не суждено было состояться. Откуда-то издалека, но довольно отчётливо прилетел громкий металлический звук, похожий на перезвон колоколов. Саша даже невольно вздрогнул от знакомой музыки. Рядом с интернатом стоял православный монастырь, будивший перезвоном своей колокольни детвору. Было такое чувство, словно он оказался снова возле своего интерната.

В проходе палатки послышались спешные шаги, и на пороге появился один из воинов, тренировавшихся снаружи. Он, морщась от вони, витавшей в помещении четко отрапортовал:

— Тарки на северной стене!

Мелкий инцидент в палатке, так и не получив развития, отошел на задний план. Сотник, поначалу, казалось, растерянный Сашиным поступком, быстро пришел в себя и принялся раздавать поручения:

— Отдохнувшей полусотне быть на северной стене, двумя десятками усилить десятки на воротах и два десятка на южную стену! Бегом! Гроловы дети!

— Теперь с тобой, чужак, — сотник повернулся к Саше, похоже, он уже совсем очнулся и полностью держал себя в руках.

— Конунг через этого засранца, — кивнул он в сторону рыжего Варди, выскочившего до этого из шатра, как пуля, — передал мне, что ты хотел на стену. Что же, я позволю тебе подняться на неё. Пойдёшь с десятком Олава, — он кивнул в сторону молодого воина и повернулся к вновь вбежавшему вестовому, показывая тем самым, что их разговор закончен.

Покинув шатер, Саша, идя следом за молчаливым Олавом, направился к ранее виденным столам с разными приспособлениями.

— Выбери себе стрелы. Я вижу, что у тебя своих всего ничего. Бронебойные не ищи — всё равно не найдёшь, там одни резни — они больше годятся в бою с тарками, — сказал на ходу Олав. — Времени нет. Делай всё быстро. Лишние вещи можешь оставить вон там, под навесом — там их никто не тронет.

Сказав это, десятник, быстро шагая, направился в сторону прямо стоящих шатров. Он заметно прихрамывал, но старался всячески скрыть свой недуг.

Лагерь был похож на потревоженный муравейник. Надевались брони, натягивались луки, промазывалась тетива, подвешивались ножны. Воины хлопали себя по корпусу, приседали, подпрыгивали, проверяя, как сидит на теле броня. Кольчуг никто не надевал, лучники ограничивались кожаными бронями, обитыми кольчужными вставками, наручами и лёгкими открытыми шлемами. По сути, стрелкам тяжелое вооружение ни к чему, оно только будет мешать. «Леших» уже видно не было — видимо эти люди подчинялись каким-то особым силам, или они всегда были готовы к бою? Так или иначе, но в том, что Саша увидит их на стене, сомнений не было.

Видимо, стрелы у всех имелись, так как рядом с корзинами кроме Саши никого не было. Оно и не удивительно. Стрелы — это, не считая лука, самая важная деталь для стрелка.

Добравшись, наконец, до корзин, принц понял, почему здесь никого нет. Практически все метательные снаряды можно было смело отправлять в топку. Некоторые были кривые, другие не имели наконечников, оперение третьих представляло собой красивую аппликацию, но уж никак не оперение стрел. Короче Саше удалось набрать около тридцати стрел-инвалидов и присоединить их к своим.

Достав свой лук из чехла на молнии, он с радостью обнаружил, что к его красавцу никто не притронулся. Может быть закон, а может просто не смогли разобраться с молнией? Неважно. Натянув тетиву, подтянув регулировочный винт на верхнем плече возле рукояти, Саша попробовал натяжку, сделав чуть потуже, проверил ещё раз. Прицел-скоп решил не надевать — с тридцатью стрелами-калеками много не навоюешь, а свои, можно сказать кровные, расходовать не хотелось, потому как — без возврата, да и зачем при стрельбе по толпе прицел. Санин монстр из стеклопластика, алюминия и карбона был в прекрасном состоянии. Единственное, что требовало замены, так это «грипп», которым он ещё на земле перемотал упор, чтобы не скользила рука. «Потом найду подходящую кожу» — думал он. Небольшой пенал, в котором лежали три запасных тетивы, по-прежнему находился в отдельном кармашке на чехле. Еще ни одна тетива не порвалась, и этот момент очень грел душу. Всё-таки современные девайсы значительно облегчали уход за луком. Специальная синтетическая нить хорошо «живёт» во влаге, а если её ещё и оберегать, как это делал Саша, то запаса её должно было хватить надолго. Стабилизатор был благополучно забыт ещё до перехода на Дорн, так что оставалось только закрепить небольшую пластиковую скобу в районе гнезда на тетиве — и лук был готов.

Отойдя от стола с приспособами, Саша занялся разворачиванием и надеванием на себя своей брони и поножей. На всё про всё ушло примерно пятнадцать минут. Безрукавка из шкуры хррага заняла место брони в торбе. Шлем оставался лежать в рюкзачке, его принц решил надеть в последний момент. Подпрыгнув пару, раз на месте, затем присев и повертев корпусом, юноша удостоверился, что ничего не мешает, направился к выходу из лагеря стрелков.

Поспел он как раз вовремя. Построившиеся воины, а за ними и разношерстные ополченцы двинулись в сторону северной стены. Его внешний вид удостоился особого внимания, некоторые даже высовывались из строя, чтобы поглазеть на необычную броню чужака. За что не преминули получить по холке от командного состава.

Бежали легко и молча, только резкие выкрикивания десятников нарушали этот мерный бег. Саша бежал в хвосте отряда, успевая вертеть головой во все стороны и разглядывать всё вокруг. Дорожка, стелящаяся вдоль стены, по которой он пришел, разделялась на две части. Именно по второму пути, уходящему, видимо, в глубь города, отряд продолжил свой бег.

Десяток Олава оказался в полусотне, которой предназначалось вступить в бой с противником на северной стене. Ядро полусотни состояло из двух неполных десятков воинов в относительно одинаковой амуниции — их юноша насчитал ровно восемнадцать человек. Именно они составляли костяк отряда. Остальной личный состав полусотни состоял из ополченцев, одетых кто во что горазд. Воины бежали уже с натянутыми луками — готовыми к бою.

Читая исторические научные и художественные книги, у Саши сложилось мнение об ополчении, как о не очень боеспособной части войска. Это мнение или, скорее всего, шаблон, никак не подходил под отряды лучников, набираемых из обычных крестьян и охотников. Эти люди не умели ходить строем, плохо реагировали на команды десятников, но они умели делать то, что делали с самого детства — стрелять из лука.

И вот сейчас Саша бежал в конце колоны именно рядом с такими людьми. Одного взгляда, брошенного на их оружие, было достаточно для осознания достаточно высокой боеспособности этого отряда.

Город, если можно было так назвать невысокие деревянные избы, ютившиеся вдоль городских стен, встретил бегущий отряд легким переполохом. Народ предвкушал скорый праздник, объявленный конунгом, а тут такой облом — северную стену штурмуют. Мужчины, вооруженные кто копьями, кто топорами, спешно двигались наперерез отряду стрелков в сторону, по всей видимости, главных ворот — это, скорее всего, спешно собранное усиление воинам, защищающим ворота. Следом за ними бежали мальчишки, таща пучки стрел, деревянные вёдра с водой и мотки серой льняной ткани. «Эх, разжиться бы стрелами» — пронеслось в голове у Саши, смотрящего в след удаляющимся мальчуганам. «Может на стене у кого-то будет».

Саша бежал в хвосте отряда и думал, что он стал похожим на сухой лист, упавший в бурный горный поток. С момента встречи с Альди он будто поплыл по течению этого потока, бездумно и бесконтрольно. Он уже ничего не решал, он не выбирал дорогу, он даже перестал думать о своей дальнейшей судьбе. За него это уже делали другие. Его как будто вели за руку, показывая путь. И сейчас он несся рядом с воинами, тщательно обдумывая свои дальнейшие действия в бою, моля Бога, чтобы тетива не лопнула, чтобы лук не подвёл, чтобы стрелы не выгибались. Да много мыслей было, только вот осознание того, что им руководят, мало понравилось принцу. Сильное желание изменить сложившееся положение дало неожиданное прозрение, словно что-то проснулось в нём, ранее дремавшее. Он уже не чувствовал себя бездумным болванчиком в руках невидимого кукловода. «Дисциплина в отряде — это хорошо, но я не обычный ополченец. Я, Ксандр, принц Меленвиля! Хотя нет, я король! Король Меленвиля! Я рождён повелевать и побеждать!» — неожиданно громкие мысли и чувства охватили его разум и сердце. Принц словно увидел себя со стороны, бегущего среди обычных воинов, он посмотрел на стены, он, казалось, заглянул за стены Хирмальма. Особое чувство охватило его естество, будто кто-то или что-то подсказывало ему об опасности, таящейся за стенами. Только эта угроза таилась не там впереди, а именно где-то сзади. Там, откуда они только что прибежали.

Принц вдруг остановился, как вкопанный и обернулся назад. Сила сама собой вливалась в его тело — такого с ним ещё не происходило! Что-то злобное и ожесточенное приближалось именно со стороны южной стены. Эта всепоглощающая ненависть и… голод, страшный, лишающий разума голод несся сейчас с южной стороны. Он ощущал эту голодную злобу, рвущую на части мозг! Ощущал каждой частичкой своего тела! Мозг, казалось, был парализован ударившим как молния разрядом!

— Олав!!! Стой!!! — Саша очередной раз вздрогнул от своего голоса-рыка понесшегося вслед удаляющимся воинам. Люди, словно соляные столбы застыли, с ужасом глядя на страшного чужака. Его тело обволокла мутная дымка, оставив взглядам людей только силуэт странного воина.

— Олав!!! Нам нужно вернуться!!! — крикнул-прорычал принц и метнулся в сторону, откуда исходили жгущие сознание потоки ненависти и голода.

Принц несся вдоль стены, не оборачиваясь, чувствуя, как следом за ним бегут остальные. Шлем с мордой дикого кота занял своё место на голове хозяина, даря приятное ощущение защищенности.

Организм работал как часы, впитывая в себя энергию и распределяя ее по всему телу. Принц чувствовал себя окунувшимся в мощный поток Силы. Всё вокруг поменялось: изменились цвета, изменились звуки. Окружающие предметы будто размылись и растянулись. Небо обрело необычный ярко-голубой цвет. Весь небосвод покрылся тёмно-лиловыми жгутами-венами, переплетёнными между собой. Они, будто гигантское корневище, свисали с небесной тверди, истончаясь ближе к земле и уходя вглубь, в толщу земной коры. Земля тоже изменилась. Грязно-оранжевый цвет в местах, где лиловые жгуты пронзали её, менялся, обретая тёмно-алый оттенок, а затем исчезал. Стена справа местами была выложена каменными глыбами, имеющими именно такой тёмно-алый цвет, постоянный и не исчезающий, и от них исходило тепло. Такое знакомое и, казалось, родное! Точно! Это ведь камни из «тёплой» пещеры, так радушно приютившей его в Ледяном лесу. Почти вся стена имела в основе такие глыбы, а ещё на телах камней-исполинов просматривались необычные письмена похожие на восточные иероглифы, отсвечивающие ярко-голубым. Они не обозначали слова и буквы в обычном понимании, но они имели четкое значение. «Это Защита!» — понимание промелькнуло в голове у бегущего юноши. Защита, блокирующая прикосновение лиловых жгутов. Небесные «корни», тянущие свои щупальца, плавно обтекали алые тёплые глыбы стен, уходя в землю, но, при этом, соприкасаясь с землей, отдавали частичку тёмно-алого потока камням с письменами. «Ух, как всё сложно и взаимосвязано!»

От нового зрения, дающего возможность видеть всю эту красоту, Саша пришел в восторг! Еще, перед тем как достигнуть лагеря стрелков, принц заметил, как один из лиловых жгутов постоянно двигается за ним, вливаясь в его тело. «Поток Силы!» — мелькнуло осознание в его голове. В результате слияния лилового жгута с телом принца, вокруг оного образовывалась ярко-сиреневая дымка. Именно она создавала округ него необычное поле-рябь, так пугающее всех.

На пути принцу попадались бегущие воины, тела которых светились тёмно-синим светом. Туловища каждого человека светились по-разному: у кого-то ярче, а у кого-то — более тускло. Тело же Саши мерцало густо-сиреневым светом, абсолютно не похожим на других. Да и сиреневые жгуты «обходили» стороной тела воинов.

Он на бегу старался как можно громче кричать, не обращая внимания на эффект от своего голоса, вводивший в ступор всех встречных:

— Все бегом к лагерю стрелков!!! За мной!!!

По мере того, как принц приближался к лагерю лучников, поток злобы, так всколыхнувший его сознание, стал усиливаться и становился всё нестерпимее.

В пределах видимости показались контуры лагеря или, скорее всего, то, что от него осталось. Мощный поток боли, ненависти и ужаса докатился огромным валом до бегущего принца.

То место, где ещё несколько минут назад находился временный лагерь стрелков, превратилось в кровавую бойню. Тарки были везде. Так много тварей принц ещё не видел. Их волосатые серые тела метались по бывшему стану лучников, ревя и воя. Запах крови ударил по ноздрям. Юноша с трудом справился с позывами рвоты, подступившими из пустого желудка. Окровавленные ошмётки, бывшие ранее молодыми и цветущими воинами, валялись по всему лагерю. Палатки и шатры были повалены на землю и перемешаны с грязью и кровью. Смерть и первобытный ужас царили в этом месте. Но были и живые. Пятерка истекающих кровью воинов, кое-как отмахивающихся от наседающих на них тарков, пыталась пробиться из мёртвого лагеря, ставшего ловушкой для них. Воинам повезло, что тарки, позабыв о продолжении атаки, накинулись на мертвые тела их товарищей. Страшный голод терзал тварей. Довольно урча и подвывая, они рвали на части человеческие тела. Кровь стекала по их клыкастым мордам. Наседающие на воинов тарки атаковали нехотя, постоянно оборачиваясь на своих сородичей, вовсю набивающих свои желудки. Только благодаря давлению со стороны нескольких тарков помельче, атака продолжалась.

Альди был прав, говоря, что тарки разные. Смотря сейчас на тела своих врагов новым зрением, принц четко распознавал их различие. Мелких тарков было всего шестеро и их силуэты светились каким-то тёмно-серым светом, от них исходили слабо различимые серые нити, заканчивающиеся на головах атакующих тарков. Каждый шайт, как назвал их Альди, контролировал с помощью своих нитей только двоих дролгов. Это у них не очень хорошо получалось, нити периодически срывались и соскальзывали с голов их «подопечных». Как только шайт терял контроль над своим сородичем, тот тут же оборачивался в сторону кровавого пиршества. Два шайта находились где-то в центре основной серой массы тел тарков. Их серые «оболочки» смешались с синими — дролгов. Остальные четверо пытались «настроить» восьмерых дролгов прикончить оставшихся в живых воинов. Вся эта картина пронеслась перед глазами принца как один миг… Цель была обозначена — первыми умрут шайты…

Первая стрела легла на полочку рукояти — и тут же мощным выбросом тетивы ушла по направлению бьющегося сердца первого шайта, который особенно ловко справлялся с контролем своих сородичей. Он, скорее всего, был самый умелый из всех… Не повезло… Он умер первым… Листовидный наконечник точно вошел в цель, разрезав его ничем незащищенное сердце… Четыре шайта умерли практически одновременно и мгновенно. Резни, как острые ножи, рассекли вражеские сердца…

Принц, опьянённый Силой, текущей по его телу, посылал одну за другой свои смертоносные стрелы, разящие сердца врагов, не давая им даже понять, откуда приходит их смерть. Не все стрелы, взятые из корзин, повели себя нормально. Три из них сломались, две ушли куда-то вправо, но и они закончились.

Воины приготовившиеся умереть, но, получившие в этот раз отсрочку, видя, как замертво упали их враги, не теряя строя, попятились к их неожиданному спасителю. Истекающие кровью, они еле держались на ногах. Для них быстрые выстрелы принца показались одним залпом из почти двадцати стрел, которые буквально смели дюжину тарков. Не давая расслабиться воинам, Саша крикнул:

— Стрелы!!!

Кровь в жилах воинов похолодела от рыка чужака, но это не помешало им быстро выполнить его приказ. Молодой паренёк с рассеченным когтями боком быстро наполнил колчан за спиной у страшного воина.

Принц был похож на стальную машину смерти, посылающую стрелы в гущу тварей. Оставшиеся шайты последовали к Падшему следом за остальными своими «коллегами».

Нужно отдать должное таркам: они быстро среагировали на смерть своих шаманов и сородичей. Угроза смерти победила голод, и заволновавшаяся серая волна тварей ринулась на шестерых наглецов. Саша, посылая стрелы одну за другой, услышал, как дружно охнули воины, увидев заволновавшуюся волну, ринувшуюся на них.

— Творец помоги нам! — услышал краем уха принц странно знакомый голос.

Принц стоял прямо и выпускал стрелы не целясь, пока полностью не опустел колчан. Он обернулся назад. Паренёк, который подавал ему стрелы, лежал без сознания с мертвенно бледным лицом, зажав в руках пустой колчан — мальчишка держался до последней стрелы. За несколько мгновений до того, как волна взбешенных тарков накрыла их, принц успел выхватить верный шеттир и перекинуть щит из-за спины и с рыком, холодящим кровь врубиться в гущу тварей…

«Вот и благоприятный момент попробовать использовать в бою мини-сгустки. Ещё не известно, каким будет откат» — успел подумать он, перед тем как первый тарк с дубиной наперевес добежал до него. Странное видение силовых потоков окружающего мира, чётко показывало «энергоструктуру» противника, как мысленно назвал её принц. Как ни странно, сложное плетение синих светящихся линий на их телах ничем не отличалось от тех рисунков, которые видел юноша в книгах по анатомии, где показывалось человеческое тело в разрезе — его нервная и кровеносная системы. Единственным отличием было то, что в центре груди, как у тарков, так и у людей, был расположен светящийся синий клубок, к которому и тянулись «энергожилы».

Тело настроилось на приём Силы небольшими сгустками. Картинка зашевелилась быстрей, будто кто-то невидимой рукой на дистанционном управлении отменил режим «pause». Тарки побежали быстрей, тысячи звуков до этого не слышимых обрушились на уши. Рёв тварей, крики людей за спиной. Приятно было ощущать отсутствие боли в висках — отката не было.

Звери бежали, не соблюдая никакого строя и порядка, а некоторые остались на своих местах доедать начатое. Первое впечатление о сплошной стене оказалось обманчивым. Твари набегали по одному или по двое.

Сделав два шага вперёд, принц вступил в схватку с наконец добежавшим до него монстром. Тот занёс над головой свою огромную дубину и с громким клокочущим выдохом опустил её на жалкого человечишку, вернее на то место, где он только что был. Узловатый конец дубины с глухим звуком ударился о сухую землю, подняв вокруг себя брызги из пыли и мелких камешков. Ускорившись, впустив в себя сгусток Силы, принц нырнул под правую лапу тарка, в которой тот держал своё страшное оружие. Оказавшись за спиной своего противника, юноша молниеносным движением постарался рубануть шеттиром по незащищенным сухожилиям кривых ног. Из неудобного положения полноценного удара не получилось, но острое лезвие меча сделало своё дело. Тарк, так и не успевший поднять свою тяжеленную дубину для нового удара, резко осел на колени. Чёрная кровь брызнула во все стороны, орошая собой сухую землю.

Оставив подраненного, вопящего от боли тарка позади, Саша схлестнулся со следующим противником, который оказался поменьше предыдущего, но и половчее. Этот тоже держал в своей лапе дубину, но она была уже не такая примитивная. Было заметно, что её хозяин не просто выломал небольшое деревцо и пошел в атаку. Нет. Таких дубин у тарков принц ещё не видел. Она состояла из нескольких частей, чем-то смахивая на каменный молот первобытного человека, как на картинке в учебнике истории. Времени на разглядывание орудия «труда» не было. Юноша, делая несколько быстрых шагов в направлении бегущего и размахивающего своим «молотом» тарка, впустив сгусток Силы в своё тело, плавно перетёк вправо. Левый локоть монстра вскользь коснулся щита. Показавшееся мимолётным столкновение локтя со щитом, развернуло тело принца практически на сто восемьдесят градусов и отбросило, словно тряпичную куклу на несколько шагов влево. Но всё-таки в полёте ему удалось задеть тарка. Изогнутый шеттир своим острым кончиком чиркнул по затылку монстра. Удар меча, получив разгон Силой, да вдобавок увеличенный касанием локтя чудовища, получился очень сильным. На загривке монстра расцвёл кровавый цветок, не спасли даже костяные наросты вдоль хребта. Он, по инерции сделав несколько шагов, повалился в пыль, не издав ни единого звука. Упав на одно колено, Саша оперся ребром щита в землю.

Резкий выдох-рык слева заставил молниеносно поднять щит. Мирлон учил, что нельзя подставлять щит под прямым углом, а только под острым. Удар по щиту, подставленному под острым углом, будет скользить по его поверхности. Если противник не очень опытный или не очень умный, он обязательно «провалится» по инерции за своим оружием, подставляясь, таким образом, под контрудар.

Так и вышло. По поднятому под острым углом выпуклому щиту проскрежетала костяная дубина здоровенного тарка. Своё грозное оружие он держал двумя лапами и вложил, наверное, в свой удар всю свою звериную силу. Палица, сдирая волчью шкуру со щита, потянула за собой своего хозяина, оставляя его левый бок незащищенным. Чем не преминул воспользоваться быстрый человечишка. Шеттир жадно впился в левый бок твари, уйдя почти по рукоять. Монстр с рвущим слух рёвом припал на правую ногу. Из его пасти, орошая землю, вырвался поток чёрной крови. Он резко выгнулся, выдирая мощным рывком рукоять меча из руки принца.

Пронзительное чувство опасности заставило сделать быстрый, почти на пределе сил прыжок в сторону. Это спасло от мгновенной смерти. Но всё же резкий скользящий удар по спине отбросил юношу на несколько шагов. Он, не чувствуя сильной боли, находясь ещё в полёте, скорбно провожал взглядом тёмную рукоять верного друга, удаляющуюся всё дальше и дальше.

Ещё один удар по щиту, казалось, отбил левую руку. Саша задохнулся от боли. Он находился в самой гуще звериных тел. Клыкастые пасти, горящие злобой и жаждой крови глаза, когтистые лапы, пытающиеся дотянутся до него — всё перемешалось в один сплошной клубок, центром которого был он сам. Тело действовало отдельно от разума, совершая движения, которые ранее являлись недоступными. Это было похоже на танец. Последний танец… Танец смерти… Но так мнил разум, казалось, смотрящий со стороны на этот бой. Тело же действовало иначе. Оно не собиралось умирать. Жизнь в нём всеобжигающим пламенем разгоралась всё больше и больше. Сила бурлящим потоком поглотила танцующее тело. Оно словно растворилось в ней без остатка, даря необычайную лёгкость вихря.

Одним из мощных ударов с левой руки сорвало щит. Мгновение… и рукояти руг приятно обожгли ладони. Новым зрением юноша видел, как светились клинки ножей ярко-алым светом, как по лезвиям плавали необычные иероглифы.

Вертясь, прыгая, уворачиваясь, Саша чертил ругами страшный узор смерти вокруг себя. Тело с каждым взмахом обретало плавность движений.

Сила равномерно вливалась сверху, растекаясь по телу, которое превратилось в одну неуловимую волну. Она то плавно перетекала с места на место, то, словно гигантский огненный хлыст, взрывалась пронзительной серией ударов. Волновой бой ножей-руг дарил лёгкость и чувство превосходства. Странно: держа в двух руках по клинку, принц чувствовал себя намного лучше, чем только с одним мечом и щитом. Гард говорил, что в один прекрасный день второй клинок попросится в руку — наверное, этот день наступил именно сегодня.

Тарки стали медленными и неповоротливыми. По крайней мере, Саше так казалось. Они неуклюже пытались достать неуловимого врага, так обидно и больно жалящего их.

Руги, словно продолжения рук, плели узоры и вязи из уколов, взмахов, выпадов. Сиреневое светящееся поле, окружающее силуэт принца, постепенно стало обволакивать и ярко-алые клинки руг. Что-то новое и необъяснимое начало происходить с ножами. Они словно две губки впитывали в себя лиловые потоки Силы. Сперва понемногу, будто нехотя, а затем — стремительно. Слияние алого и сиреневого цветов неожиданно дало новый — белый цвет. По мере того как окрашивались клинки в этот серебристо-белый цвет, раны, нанесенные таркам, становились всё страшнее и глубже. Каждый порез или укол белых клинков не просто разрывал плоть мощных врагов, — руги разрушали «энергоструктуру» их тел. Они разрывали то, что уже никто не мог восстановить…

… Олав мчался одним из первых, несмотря на свою ещё не зажившую до конца ногу. Он почему-то сразу поверил словам чужака и, недолго думая, ринулся ему вдогонку. Правда, слово «ринулся» не совсем подходило — он, в сравнении с чужаком, просто пополз, как черепаха из Горных озёр. Тот словно растворился в воздухе — настолько быстр он был. Ещё в палатке, когда чужак отсёк клок волос с дурной башки Варди, Олав понял: всё, что рассказывали о нём — правда. Такой скорости он никогда не видел!

Особого удивления от услышанного приказа о переходе чужака под его командование не было. Он после того боя за воротами уже ничему не удивлялся. И когда очнулся в тёплой норге под присмотром друидов, и когда сам конунг дал ему десяток из сотни стрелков, удивления не было. Раз Творец сохранил ему жизнь, знать, ещё рано ему за Берег. Правда, было чувство, будто стал он другим. Вроде бы и тот же — ан нет. Часто ловил он на себе странные взгляды своих сородичей лоримов. Смотрели на него теперь по-иному. Не так как ранее. Будто не Олав Рысь был пред ними, а совсем другой человек, чужой, что ли. И так это было приметно, что сердце рвалось на части от горькой боли. Только побратимы, — старший Валдо Белоус, да новый, с которым они побратались совсем недавно, Хальви Сова, — по-братски тепло относились к нему.

Что ж, сколько не сверши подвигов за свою жизнь и сколько ни старайся, всё равно ты останешься сыном своего отца. И Олав Рысь навсегда останется сыном Рипея Рыжеуса, предавшего свой род. Только одна отрада: сестрёнки младшие по закону и слову конунга не понесут на себе более бремени позора, смытого кровью. Заберут их мужья в свой род и не вспомнят даже о прошлом. На том и закон лоримов.

Нынче увидел пред собою Олав такого же чужака, как и он сам. И стоял он перед сотником не как пришлый, а как гордый свой! И столько силы было в его твёрдом взгляде и в его гибком стане, что помстилось Олаву, будто не они решают кто здесь чужой, а именно этот странный и необычный чужак. А уж когда увидел он, как легко пришлый воин держит свой меч, да услышал голос схожий на рык ра-хана, враз почуял — изменилось что-то и в его жизни.

Бежали недолго. По пути к лагерю к полусотне присоединялись всё новые и новые люди, были и вои и простые мужики, вооруженные кто рогатинами, кто топорами, а кто и луками. Шум и страшный рев, доносившийся из лагеря, был слышен ещё на подходе.

Стана стрелков не было видно, но в сердце уже зрело острое чувство ужаса предстоящей схватки. Олав на бегу раздавал наказы воям, что были в бронях, выходить вперёд, а стрелкам готовиться к стрельбе. Другие десятники, вторя Олаву, раздавали те же приказы остальным. Хотя все и так понимали, что к чему.

Когда, наконец, показался лагерь, или скорее то место где он раньше был, впереди бегущие вои на мгновение запнулись. Такого ещё никто никогда не видел. Тарков было много… очень много. То ли дело когда враг за стенами, а тут гляди — вот он прямо перед тобой. Они огромной серой волной поглотили все пространство напротив. Ни шатров, ни навесов не было более. Спящих воинов, после ночной варты, просто растерзали.

Олав почувствовал, будто ему за шиворот высыпали горсть красных кусачих муравьёв. Оглянувшись на миг, он увидел, что его воины находились в том же состоянии что и он. Это, как ни странно, выдернуло из холодных тисков ужаса, и он стал громко, стараясь, чтобы его голос не дрожал, выкрикивать команды на построение. Смотря в лица своим подчинённым и их командирам, Олав читал в их глазах первобытный ужас, но были и такие, что переступили через свой страх. В их взглядах теплился огонь гнева и ярости.

Рысь видел и чужака. Он видел его среди серых тел врагов. Его силуэт то возникал, то исчезал, сея смерть вокруг себя. Он восхищенно смотрел, как тарки умирали под молниеносными ударами, как постепенно тело чужака наливалось серебряно-белым светом. О! Сейчас многие видели этот чудесный завораживающий танец смерти! Казалось, будто пришлый воин сам сдерживает многотысячную волну монстров Ледяного леса.

С трудом, оторвав взгляд от смертельной пляски удивительного витязя, десятник повернулся к построившимся за его спиной воинам. Всё это происходило очень быстро, хоть и казалось, что целую вечность.

До тарков оставалось шагов полтораста. Строй сбили на удивление слаженно, хоть и были в том строю воины из разных десятков, а то и вовсе обычные мастеровые или крестьяне. Правда, они держались за спинами тех, что имели щиты и брони. Лучники по команде десятников уже выпускали свои стрелы, сея смерть в бушующем море из вражеских тел.

Наконец это море всколыхнулось и потекло прямо на их маленький хлипкий строй. Пока тарки добежали до первого ряда, стрелки успели выпустить ещё по три, а, кто половчее, то и все пять стрел. Именно лучники и смогли нанести хоть какой-то урон, прежде чем набегающие тарки не смели их хрупкий заслон. Перед тем как в глазах Олава померк свет, он ощутил странную обиду за то, что его воины продержались так мало…

… — Но отец! — Аная была непреклонна. — Ты мне не веришь? Хорошо. Тогда поспрошай тех женщин, что шли со мной. Им то ты точно поверишь? Ведь так?

— Чадо, я верю тебе, верю…  — Икер сидел сейчас на своём кресле посреди дома и о чем-то, казалось, задумался. Он уже поговорил с Альди об этом чужаке и много мыслей не давали ему покоя. — Ведь ты не будешь отрицать, что этот твой Ксандр как-то связан с появлением Тёмного, из-за которого мы сейчас заперлись в городе, будто стайка перепуганных жмыхов? Верно?

Не скрылось от него, как вспыхнуло лицо дочери от его слов, особенно когда он сказал «твоего Ксандра». Этого ему только не хватало! Ишь, как разрумянилась! Неужто, полюбился ей этот пришлый!

— Да, батюшка, — она всегда так говорила, когда хотела смягчить отца. — Только вот… чего тебе гадать? Сам и поговорил бы с ним. Кем бы он ни был, меня то он все-таки спас из лап тарков. А дальше уже решишь, как быть после разговора с ним.

«Ох, хитра! — восхитился он дочерью, враз изменившейся с бушующей на покорную. — Как плетёт! Ох, как плетёт!» А вслух сказал:

— Добро, быть по сему. Поговорю я с ним. Только ещё в пути, пред воями он попросился на стену. Я ему этого запретить не в силах. Пусть станет плечом к плечу с лоримами и покажет — на что справен. А я погляжу. А уж потом и поговорим.

— Эх, батюшка, ты даже не представляешь, каково будет твоё удивление! — она говорила мягко и покладисто, только вот Седовлас всё же заметил в её взгляде что-то особое, крепкое, стальное.

Аная поклонилась отцу, чем заставила его удивлённо поднять правую бровь и молча развернулась и направилась к выходу из большого дружинного дома. Только когда тяжелая окованная дверь осталась позади, девушка дала волю своим чувствам. Вытирая крепко сжатыми кулаками выступившие слёзы обиды, дочь конунга спустилась во двор, где её ждали четверо телохранителей из отцовой дружины.

На обширном дворе в тени навесов, что были сколочены у края стены, на толстом бревне сидел Альди, а с ним и седой кормщик Асвёр. Они о чем-то вполголоса разговаривали, постоянно бросая ленивые, но цепкие взгляды на тренирующихся поодаль отроков. Проходя мимо сидящих, Аная только и вымолвила стальным голосом:

— Где?

На что Альди спокойно ответил:

— В лагере стрелков.

Более не задерживаясь и не глядя на своих охранников, девушка направилась к выходу из детинца. Она по-прежнему была одета, как отрок, а не в платье, как бы подобало дочери конунга.

Уже в воротах она почти столкнулась с Валдо Белоусом, который при виде её расплылся в счастливой улыбке. Правда улыбка та, так и застыла на его лице, потому как Аная даже не взглянула на застывшего воина…

…Долго так продолжаться не могло. Организм постепенно стал отдавать свои последние резервы. Всякое движение, всякий вздох, даже всякий поворот головы требовал каждый раз нового и нового усилия. Перенапряженное тело и мозг работали на последнем издыхании. В запале боя Саша не заметил, как оказался примерно в двадцати шагах от стены, через которую перебирались всё новые и новые твари. Их голодные глаза алчно горели, широкие ноздри часто и глубоко вдыхали острый запах смерти и крови, паривший над этим проклятым местом. Чуть поодаль валялись обглоданные останки тех, кто недавно ещё был воином, сторожившим эту часть стены.

Он уже давно заметил, что всё его тело обволокло каким-то странным бело-серебрянным маревом, каким сперва покрылись руги, а затем уже и весь он сам. Ещё он заметил, что иероглифы на ножах стали хорошо видны, их было четыре. Абсолютно разные. Впервые смысл какой-то письменности ускользал от его понимания. Только в голову приходила ниточка разгадки значения необычной вязи, и стоило за неё потянуть, как знание выскальзывало, оставляя с носом преследователя. «Ничего, — успокаивал он себя, — потом разберусь… Если выживу».

Руки, ноги, плечи и всё тело налилось свинцовой усталостью. Несколько раз, отброшенный сильными ударами, как ни странно смягченными белесым маревом вокруг тела, принц больше уже старался уворачиваться и уклоняться от ударов и бросков тарков. Они заметно увеличили скорость или, скорее всего это он стал медленнее двигаться. Сила по-прежнему входила в тело, это юноша видел, только видимо в мозгу имелся какой-то ограничитель, не дававший сжечь себя без остатка в этой смертельной схватке. Сила входила в тело и снова выходила из него, словно вода, просачивающаяся сквозь решето.

Несколько раз он видел, как рядом с ним падали твари, сраженные стрелами, некоторые из смертоносных снарядов били тарков настойчиво рядом с ним. Их оперения были похожи на оперения того молодого лучника в серой шкуре с хорошим композитным луком.

Он чувствовал, как с каждым ударом сердца Сила, всё больше и больше уходя из тела, забирает его собственную энергию. Движения замедлились, и время потекло своим обычным течением. Боль, как поток ледяной воды, неожиданно вылитый на голову, расползлась по всему телу. Именно в этот момент он получил неожиданный удар в левое плечо, отбросивший его на несколько шагов вправо.

Саша упал на спину, ощутив под собой что-то мягкое, скосив глаза, увидел — мёртвый тарк. Силы хватило только чтобы приподняться на правом локте и взглянуть, сквозь кровавую пелену, затянувшую глаза, на ударившего. Огромный тарк показался лежащему Саше исполином. Его тёмная, почти черная шкура резко контрастировала с окрасом сородичей. В каждой когтистой лапе он держал по настоящему стальному топору. У этого хватило ума присвоить себе трофейное оружие. Его клыкастая пасть ощерилась в противной улыбке.

— Ты сдохнешь, двуногий! А твоё сердце и твой мозг…  — рык монстра оборвался. Он запнулся. В его горле торчала рукоять руги, а из пасти с противным бульканьем потекла кровь. Но тварь не остановилась. Выронив из лап топоры, он схватился ими за горло и сделал ещё несколько шагов по направлению к обидчику. Вся грудь зверя намокла и, казалось, стала липкой. С его локтей текли ручейки черной густой крови.

Новым зрением Саша видел, как энергоструктура тарка побледнела и стала терять насыщенность и глубокий цвет. Из горла зверя вырвалось захлёбывающееся глухое рычание, и он из последних сил рванулся к убившему его. Ему не хватило нескольких шагов. Черный тарк споткнулся и бессильно упал, оказавшись в двух шагах от неподвижно лежавшего двуногого. Левая Сашина рука слабо сжимала рукоять руги. Если тарк встанет — то это конец. Но зверь затих, под ним расплывалось черное вязкое пятно, перемешиваясь с кровью сородичей и погибших лоримов. Подождав немного, и, не веря в случившееся, принц откинулся на спину.

Его взор был направлен в темнеющее небо. Звёзды загорались одна за другой, пробуждаясь от дневного сна. Скоро на небосводе появиться Матушка-луна и принесёт с собой свой мягкий и нежный свет. Всё как на Земле. Вспомнилось, как они ходили с классом в поход в лес. Как лежал он так у костра и смотрел в далёкое звездное небо и был безгранично счастлив. Счастлив, что рядом друзья, что жизнь только-только начиналась для него… И ему было абсолютно всё равно теперь. Наплевать на этот резкий свист множества стрел, наплевать на бегущих тарков, наплевать на резкий переливчатый звук рога морской дружины «Гароны», наплевать… Надоело… Всё надоело… Небо как-то неестественно потемнело и сознание ухнуло куда-то далеко-далеко…