Декабрьский ветер развевал полы пальто.
Рюмон Дзиро пересек площадь перед Маруноути – северным выходом токийского вокзала – и вошел в парадный вход агентства Това Цусин. Никуда не сворачивая, поднялся на пятый этаж и направился к кабинету директора.
Молоденькая секретарша, избегая его взгляда, молча показала на дверь кабинета.
Он вошел внутрь. Сидевший на кушетке Кайба Рэндзо встал и холодно поприветствовал его.
– Рад видеть тебя живым и здоровым. Присаживайся.
Живым и здоровым? Неужто у него не нашлось более сердечных слов для сотрудника, который вернулся из командировки с исполосованным рукой убийцы животом?
Рюмон молча кивнул.
Кайба сухим тоном проговорил:
– Твоя просьба об увольнении, с которой ты обратился ко мне тогда по телефону, удовлетворена. Заявление на бланке установленного образца можешь подать потом.
– Я уже знаю, что вы удовлетворили мою просьбу. Из лондонского отделения никто, кроме Фукай, не пришел проведать меня в больнице. Но я бы попросил вас не держать на Фукай за это зла – мы с ним одновременно поступили на службу в фирму, и пришел он ко мне только ради старой дружбы.
Почуяв иронию, Кайба побагровел.
Рюмон заметил, что директор заметно нервничает.
– Мне нужно сказать тебе пару слов насчет Кабуки Тикако. Мы не успели договорить с тобой в тот раз, когда я звонил в Мадрид.
– Я же сказал вам, что в оправданиях нужды нет.
– Я хочу объяснить тебе свои поступки, а не оправдать их.
– Я не хочу слышать ни оправданий, ни объяснений. Скажу вам одно: если вы действительно любили ее, вам не следовало втягивать ее в разные грязные интриги.
Кайба машинально переспросил:
– Втягивать? В интриги?
– Именно. Я знаю всю подоплеку этой истории. Знаю, что вы тайком прочитали личный блокнот председателя Кайба. Что решили придать ее прошлое огласке, стараясь не пачкать при этом рук. Что для этого вы использовали Кабуки Тикако и устроили так, чтобы она подбросила мне приманку и я бы сам вызвался съездить в Испанию собрать материал.
Кайба долго смотрел на Рюмона напряженным взглядом.
– Даже если и так, – тихо проговорил он, – доказать-то ты ничего не сможешь, не так ли?
– Ничего доказывать я не собираюсь, да и необходимости в этом тоже не вижу. Я не понимаю одного: зачем вы вообще пошли на все эти хитрости, чтобы именно сейчас сместить председателя с ее места. Она была уже в летах, немного терпения, и власть сама перешла бы к вам в руки.
Кайба встал и взад-вперед прошелся по комнате, что выглядело несколько театрально. Затем остановился и, наставив на Рюмона палец, проговорил:
– Да не мог я больше ждать, пойми. Ты хоть знаешь, сколько мне пришлось ждать? Восемнадцать лет, понимаешь, восемнадцать лет прошло с тех пор, как я стал членом этого рода. И что я от них получил? Ты думаешь, мое нынешнее положение искупает все эти годы ожидания? Главный редактор, член совета директоров агентства Това Цусин… Утешение слабое.
– Весьма сочувствую.
Кайба побагровел, но, тем не менее, продолжил:
– Сейчас и в Това Цусин, и в «Дзэндо» президентами служат люди, не связанные с родом Кайба. Чтобы держать меня на коротком поводке, она намеренно назначила президентами людей со стороны, людей, которые, не имея реального веса, ходили у нее по струнке. А она ведь говорила мне, когда я женился на Мисаки: «Рано или поздно ты наследуешь родовое дело». Я и не думал, что это ее «рано или поздно» затянется так надолго. Это был высший промысел, что она скончалась.
Рюмон посмотрел на него с негодованием:
– Промысел? Вы, должно быть, шутите. Это вы отняли у нее жизнь, вы, да и я тоже. И на вашем месте я бы сознался в своем преступлении, если не перед людьми, то хотя бы перед самим собой.
Кайба не дрогнул.
Опершись обеими руками о спинку кушетки, он подался всем телом вперед.
– А как же насчет ее самой и насчет ее преступлений? – парировал он. – Кайба Кивако в молодости безжалостно убивала многих ни в чем не повинных людей. И эти преступления не оправдать тем, что совершены они были во время гражданской войны. Более того, она ухитрилась сохранить свои деяния в тайне и преспокойно дожила до сих пор. На мой взгляд, она вообще зажилась на этом свете.
Рюмон не ответил.
С этим человеком разговаривать было бессмысленно. Действительно, и сейчас, спустя несколько десятков лет со времен гражданской войны, то, что совершила тогда Кивако, вне всякого сомнения, было преступлением. И все, что Кайба предпринял против нее, как ни крути, уголовному наказанию не подлежало.
Дочь Кивако Мисаки была единоутробной сестрой его матери Кадзуми и приходилась Рюмону родной теткой. Таким образом, Кайба был ему сводным дядей.
Знает ли он об этом? Разумеется, при желании узнать это было бы не так трудно.
Однако просвещать Кайба на эту тему у Рюмона не было ни малейшего намерения. Другой дядя, с которым он познакомился в Лондоне, – Дональд Грин, был ему гораздо ближе. И не только потому, что с ним его связывало кровное родство.
При мысли о том, сколько лет Кайба держал Тикако в своих руках, немая ярость закипала в груди.
Рюмон не мог поверить, что этот человек действительно собирался связать свою судьбу с Тикако. Даже если он и любил ее, он никогда бы не решился поступиться ради нее своим положением в обществе и своим капиталом.
Еще не совсем зарубцевавшаяся рана, которую оставил на его теле нож Маталона, вдруг заныла.
– Давайте закончим этот разговор. Лучше объясните мне, зачем вы вызвали меня сегодня.
Будто очнувшись от сна, Кайба выпрямился и демонстративно взглянул на часы.
– Да, я как раз собирался тебе объяснить. Я позвал тебя для того, чтобы свести с одним человеком.
Он нажал кнопку на подлокотнике дивана.
Не прошло и десяти секунд, как раздался стук в дверь и в кабинет вошел не знакомый Рюмону полноватый человек.
Беспрестанно кланяясь, он прошел по кабинету, бережно придерживая черный кожаный чемоданчик, и сел рядом с Кайба на диван.
– Позвольте представить вас друг другу, – проговорил Кайба. – Господин Хакамада, юрисконсульт и душеприказчик покойной Кайба Кивако. А это – Рюмон Дзиро, бывший сотрудник агентства Това Цусин.
Слово «бывший» гулко отозвалось в ушах Рюмона. Он, не вставая, кивнул в знак приветствия.
Кайба взглянул на Хакамада и с многозначительным видом произнес:
– Ну, сэнсэй, прошу вас ознакомить Рюмона с создавшимся положением.
Хакамада сжал свои пухлые руки в кулачки и откашлялся.
– Господин Рюмон, мне нужно сообщить вам кое-что, связанное с завещанием покойной Кайба Кивако.
Рюмон вдруг вспомнил, что в конце письма Кивако предупреждала об ожидающем его подарке.
Театрально выдержав паузу, Хакамада продолжал:
– Председатель Кайба в своем завещании оставила вам акции «Дзэндо» на два миллиона иен и акции агентства Това Цусин на пятьсот тысяч иен. Ваш пакет составляет двадцать процентов акций «Дзэндо» и десять процентов акций Това Цусин, и его общая стоимость – сто двадцать пять миллионов иен. Так гласит завещание, которое покойная написала перед смертью.
Хотя лицо Рюмона осталось совершенно бесстрастным, новость эта совершенно ошеломила его.
– Разумеется, – торопливо добавил Хакамада, – вы можете отказаться от вашего права на наследство. Чтобы получить его, вам придется заплатить огромный налог и выполнить массу весьма обременительных формальностей.
Кайба поднял руку:
– Я, конечно же, не стану советовать тебе отказаться от наследства. Но могу предложить тебе вот что: уступи свои акции мне. Я уже приготовил наличные, чтобы скупить их у тебя по цене выше рыночной. Что скажешь?
Рюмон достал сигарету и закурил.
Уголком глаза он видел, что Кайба наблюдает за ним. Взгляд его беспокойно блуждал по комнате, то и дело возвращаясь к Рюмону: очевидно, скрыть свое нетерпение он просто не мог. Как не похоже это было на обычное хладнокровие Кайба.
Состава акционеров этих двух компаний Рюмон не знал. Да и вряд ли Кивако оставила бы Рюмону все свои акции.
Но, судя по той поспешности, с которой Кайба подступил к нему с предложением перекупить его акции, можно было заключить, что этот пакет акций давал определенный вес.
Кайба наконец не выдержал и прервал молчание:
– Поскольку ты уже практически подал заявление об уходе, поддерживать дальнейшие отношения с «Дзэндо» и агентством Това Цусин тебе наверняка будет не по душе. Что же касается нового места работы, в этом можешь полностью положиться на меня. Ну, что скажешь?
Рюмону вдруг стало смешно.
Перед глазами отчетливо встало лицо Кивако, сияющее торжествующей улыбкой.
Рюмон погасил сигарету в пепельнице и медленно поднялся.
– Об этом и о многом другом мы с вами поговорим на следующем общем собрании акционеров.
С этими словами, ни разу не оглянувшись, он вышел из кабинета директора.
Над холмами Тама дул пронзительный ветер.
Рюмон купил в цветочной лавке у входа букет цветов и ароматические палочки, взял у служащего ведро и прошел на кладбище.
На пологом склоне холма аккуратными рядами выстроились надгробные камни. В это время года на кладбище почти никто не приходит. Сверившись с листком бумаги, на котором он записал номер могильного участка, Рюмон медленно направился вверх по обсаженной кустами дорожке.
Подойдя к нужному участку, он налил в ведро воды из крана и поставил в него цветы.
Когда он повернулся, чтобы направиться к могиле, за спиной послышался звук приближавшейся машины. Обернувшись, Рюмон увидел белую «кароллу», взбиравшуюся по дороге в его сторону. Она остановилась совсем рядом.
Дверца водителя открылась, и из машины вышел отец.
– Здравствуй. Прости, что запоздал.
С этими словами он открыл заднюю дверцу машины. Пригнувшись, начал что-то искать на сиденье.
Рюмон вернулся на дорогу, чтобы помочь отцу.
Тикако вышла из машины и оперлась о плечо Рюмона. В носу у него защекотало от запаха ее волос.
– Я, пожалуй, проедусь, – смущенно проговорил Сабуро. – Осмотрю кладбище. Понравится – куплю себе здесь участок.
Он сел за руль и, не говоря больше ни слова, уехал.
Поддерживая Тикако, Рюмон встал перед могилой рода Кайба. Разместив цветы, он зажег ароматические палочки. Оба по очереди омыли надгробный камень, затем, встав рядом, сложили руки.
Кайба Кивако ничем не провинилась перед ним, и в сердце не было и тени обиды. Кивако искупила свою вину тем, что полвека несла на себе тяжкий крест раскаяния.
Если бы он мог рассказать ей, что ему в конце концов удалось найти Гильермо… Но для нее эта новость прозвучала бы смертным приговором. Потому она и решила опередить его и предпочла знанию смерть.
Рюмон достал из кармана пальто бумажный пакет.
Одну за другой он вырывал страницы из кожаного блокнота и поджигал их. Точно так же он поступил и с письмом Кивако, и с пачкой тех писем, которые она получила от Нисимура Сидзуко.
– Ты прочитал? – тихо спросила его Тикако.
– Нет. Я решил последовать совету отца и перестать копаться в прошлом.
На Тикако был костюм вишневого цвета. Она едва заметно сутулилась – нож Маталона задел легкое, и рана еще не совсем зажила.
Наверняка падающая книжная полка помешала Маталону в момент удара, и его обычное искусство изменило ему. Ничем другим не объяснить того, что такой профессионал, как он, не сумел с первого удара нанести смертельную рану. Да и команда лондонских хирургов поработала на славу.
Тикако покачнулась и ухватилась за его руку:
– Мне вдруг почему-то стало страшно.
– Кого ты боишься?
– Тебя. Ни с того ни с сего говоришь вдруг, что пить бросаешь…
– Разве такое может испугать мою президентшу общества трезвости?
Рюмону вдруг стало смешно.
Перед глазами отчетливо встало лицо Кивако, сияющее торжествующей улыбкой.
Рюмон погасил сигарету в пепельнице и медленно поднялся.
– Об этом и о многом другом мы с вами поговорим на следующем общем собрании акционеров.
С этими словами, ни разу не оглянувшись, он вышел из кабинета директора.
Над холмами Тама дул пронзительный ветер.
Рюмон купил в цветочной лавке у входа букет цветов и ароматические палочки, взял у служащего ведро и прошел на кладбище.
На пологом склоне холма аккуратными рядами выстроились надгробные камни. В это время года на кладбище почти никто не приходит. Сверившись с листком бумаги, на котором он записал номер могильного участка, Рюмон медленно направился вверх по обсаженной кустами дорожке.
Подойдя к нужному участку, он налил в ведро воды из крана и поставил в него цветы.
Когда он повернулся, чтобы направиться к могиле, за спиной послышался звук приближавшейся машины. Обернувшись, Рюмон увидел белую «кароллу», взбиравшуюся по дороге в его сторону. Она остановилась совсем рядом.
Дверца водителя открылась, и из машины вышел отец.
– Здравствуй. Прости, что запоздал.
С этими словами он открыл заднюю дверцу машины. Пригнувшись, начал что-то искать на сиденье.
Рюмон вернулся на дорогу, чтобы помочь отцу.
Тикако вышла из машины и оперлась о плечо Рюмона. В носу у него защекотало от запаха ее волос.
– Я, пожалуй, проедусь, – смущенно проговорил Сабуро. – Осмотрю кладбище. Понравится – куплю себе здесь участок.
Он сел за руль и, не говоря больше ни слова, уехал.
Поддерживая Тикако, Рюмон встал перед могилой рода Кайба. Разместив цветы, он зажег ароматические палочки. Оба по очереди омыли надгробный камень, затем, встав рядом, сложили руки.
Кайба Кивако ничем не провинилась перед ним, и в сердце не было и тени обиды. Кивако искупила свою вину тем, что полвека несла на себе тяжкий крест раскаяния.
Если бы он мог рассказать ей, что ему в конце концов удалось найти Гильермо… Но для нее эта новость прозвучала бы смертным приговором. Потому она и решила опередить его и предпочла знанию смерть.
Рюмон достал из кармана пальто бумажный пакет.
Одну за другой он вырывал страницы из кожаного блокнота и поджигал их. Точно так же он поступил и с письмом Кивако, и с пачкой тех писем, которые она получила от Нисимура Сидзуко.
– Ты прочитал? – тихо спросила его Тикако.
– Нет. Я решил последовать совету отца и перестать копаться в прошлом.
На Тикако был костюм вишневого цвета. Она едва заметно сутулилась – нож Маталона задел легкое, и рана еще не совсем зажила.
Наверняка падающая книжная полка помешала Маталону в момент удара, и его обычное искусство изменило ему. Ничем другим не объяснить того, что такой профессионал, как он, не сумел с первого удара нанести смертельную рану. Да и команда лондонских хирургов поработала на славу.
Тикако покачнулась и ухватилась за его руку:
– Мне вдруг почему-то стало страшно.
– Кого ты боишься?
– Тебя. Ни с того ни с сего говоришь вдруг, что пить бросаешь…
– Разве такое может испугать мою президентшу общества трезвости?
Тикако обвила его шею руками и, даже не подумав оглядеться вокруг, поцеловала в губы.
Рюмон осторожно привлек ее к себе.
Борьба с Кайба Рэндзо еще не кончилась. Скорее, наоборот, главные битвы еще впереди. Так хотела покойная Кайба Кивако…
Их удлиненные тени протянулись далеко по склону холма.
Косые тени далекой земли… В памяти всплыли проведенные в Испании дни – казалось, это были события давнего прошлого.
Рюмон взял Тикако за руку и неспешно направился вниз по склону холма.