Нэнси постепенно пробуждалась от холода, ослепляющей головной боли и тупой тошноты от слишком большого количества, выпитого. Находясь еще в полусознании, она пыталась согреться о длинную голую спину Грэга, но этого оказалось недостаточно. Одеяло сползло с него и с нее на пол. Чтобы заполучить его обратно, ей пришлось бы перелезть через Грэга, а для этого ей было слишком плохо. Арт и Кен распростерлись на других кроватях в мертвом сне.

Потом страх окончательно разбудил ее. Спасительная темнота ночи улетучилась и с ней вместе слепая уверенность и поглощающая истерия, которой она позволила себе свободно поддаться. Осталось только чувство беззащитности, жуткого отвращения и вины при воспоминании о полученном удовольствии. Хуже всего прочего было постепенно нарастающее в глубине ее грызущее сознание того, что, позволив им все до конца, она осталась совершенно безоружной, лишилась той женской таинственности, которой могла бы их завлекать

Ибо она позволила им совершенно все. Она вступала в интимные и запретные акты любви с Кеном и с Грэгом, никто из троих не обращал никакого внимания на Арта, который наблюдал с отвисшим ртом и горящими глазами. Потом она позволила каждому воспользоваться своей очередью, одновременно продолжая свое занятие с другим. Это было только начало. Ненасытные, они вновь накинулись на нее, вместе. И она, к тому времени уже такая же ненасытная, охотно отвечала их глубокому отработанному ритму. Их рты выкрикивали ей пакости и ругательства, и она радостно отвечала им тем же, и тут присоединился Арт, и, в конце концов, она желала его даже больше, чем Кена и Грэга.

«Бедняжка Мартин, — подумала она, — он слышал все». А позже Арт специально пошел и развалился перед ним в кресле, гротескно голый и высокомерный. Его пьяная заплетающаяся речь, когда он, хихикая, во всех деталях пересказывал все, что она делала. А потом он стал возиться с брюками Мартина.

Она поплелась на кухню за выпивкой и задержалась в дверях с бутылкой бурбона в руках и горящим от бурбона ртом, полупьяная, прислушиваясь зачарованно к Арту, чувствуя новый прилив. Мартин видел ее в свете камина, обнаженную и попытался отвернуться к стене. Но Арт держал его крепко, шатаясь, поглаживая и хихикая. Она вернулась к Кену и Грэгу, найдя их бодрствующими и поджидающими ее.

Живот ее крутило: она старательно переборола позывы, освободилась от Грэга и сползла с кровати. Она даже представить не могла, что тело может так ныть. Истерзанная, разбитая и беспомощно трясущаяся, она стояла посреди комнаты. Потом отыскала брюки и рубашку, которые одевала днем и толстые охотничьи носки, которые Кен дал ей взамен тапок. Она собрала все это и пошла в ванную одеваться. Когда она вышла, Мартин уже не спал. Слышалось слабое позвякивание его цепи. Он сидел на краю скамьи, глаза отекшие и выражавшие недоверие ее появлению и тому, что с ним произошло. Тело его застыло в сгорбленной изможденной дуге, предплечья на коленях, бессильно обвисшие кисти.

Он был абсолютно чужим. И все-таки это был еще Мартин. В голове её промелькнуло воспоминание — он встречает ее в аэропорту и смущается от ее поцелуя. Когда? Это был он?

Он ничего не говорил. Она прошла мимо него, тихо отодвинула задвижку на двери и вышла из хижины.

Начало подниматься солнце. Его изломанные лучи пробивались причудливым рисунком сквозь верхушки деревьев в лесу за озером.

Вода была серебристо-красной. Она наклонилась и погрузила руку. Та онемела. Вчера Кен сказал, что еще через несколько дней появится лед. В этот момент она услышала его смех и обернулась. Он приближался со стороны хижины по белой мерзлой земле, голый, с перекинутым через плечи полотенцем, тело его выделялось странной белизной по контрасту с темными волосами на его паху. Она подумала, как странны обнаженные мужчины, такие узкоплечие и тонконогие. За исключением Грэга.

И тут появился Грэг, следом и Арт.

— Хей, Нэнси!

Кен ухнул, сбросил свои мокасины и, не давая себе возможности передумать, пробежал вприпрыжку три гигантских шага по ледяной разбрызгивающейся воде, нырнул, И с ревом выскочил, как ошпаренный. Грэг потянулся к Нэнси и стал дергать пуговицы се рубахи.

— Ну-ка, вперед, девочка!

Он игнорировал ее визг, а Кен, смеясь вышел из воды, и стянул с нее штаны такими холодными руками, что они обжигали. Грэг ухватил ее кисти, а Кен щиколотки. Так они ее и тащили, распростертую, потом стали раскачивать, считая до трех, с каждым разом подбрасывая все выше и выше.

Шлепок о воду будто иголками пронзил всю длину ее тела по спине. Вода сомкнулась над ней, как огромная плита чего-то сокрушительно тяжелого, такого тяжелого, что она не могла дышать. Наконец, глаза ее раскрылись и она увидела мутно-коричневый мир, заросшее дно озера, а сверху сияние серебристого дневного света.

Она встала и тусклый свет был как теплое покрывало. Кен и Грэг плескались возле нее, хохоча и тут же Арт.

— Утречко, Нэнси. — Это Грэг. — Как наша девочка?

И Кен прибавил:

— Что же ты нас не разбудила?

— Ого-го! Ну и ночка! — Грэг обхватил своими массивными ладонями ее ягодицы и плотно и тяжело притянул к себе, глаза его плясали. — А ты штучка ничего себе! Хо!

Он поцеловал ее, высоко приподнял из воды и сильно шлепнул по заду. Потом с криком пустился к берегу:

— Да тут и медная обезьяна яйца отморозит! Бо-о-оже! Кен выходил медленнее обняв ее за плечи.

— Да, это было здорово, Нэнси. — Он засмеялся, — Во мне просто ничего не осталось. А ты как?

Она смущенно улыбнулась. Он прижал ее теснее.

— Понравилось, ведь правда? Господи, да ты, наверное, сделала это раз двадцать. Это прекрасно.

Он засмеялся, нашел ее рот своим, глубоко поцеловал и вывел ее из воды. Она внезапно ощутила его теплоту и интимность. Арт, синий от холода, но улыбающийся, протягивал ей полотенце с особым взглядом, напоминающим о той особой близости, которую они разделили. Вот Грэг, растиравший нижнюю часть своего крупного тела и шутивший о том, насколько ледяная вода заставила его уменьшится в размерах, и Кен, который вытирал ее, как маленькую девочку, одну из его собственных детей. Тот, другой, холод внутри нее начал отступать. Она все еще принадлежала им и могла встретиться с ними лицом к лицу среди дня, трезвая и бесстрашная. Глаза ее пробежали по стройным линиям ее собственного тела, обе ее тыквообразные груди напружинились от купания, по плоскому животу и капелькам воды, все еще поблескивающим на коричневых завитках ее волос, по стройным бедрам и лодыжкам. Они скоро снова ее захотят и не только потому, что она просто женщина, но и потому, что она — их собственная, особенная Нэнси.

Они вернулись в хижину. Она держала Кена за руку, рука Грэга небрежно лежала на плече, а Арт шел позади, забавляясь тем, что-шлепал полотенцем по всякому понравившемуся ему заду.

Когда они пошли, гостиная сразу же заполнилась их смехом и никто не обращал внимания на Мартина, кроме того, что Грэг посадил его на цепь в кухне и велел готовить завтрак.

— Черт, парень, чего ж ты такой мрачный? Ты, наверное, закайфовал только от того, что слушал. — Это была одна из тех грубых оскорбительных насмешек, которые сходили только Грэгу. Кен и Арт засмеялись. Даже Нэнси была вынуждена улыбнуться, Кен посоветовал ей глотнуть.

— Да ты шутишь? — сказал Грэг.

— А почему бы нет? — вскричал Арт:

Она попробовала. Неразбавленный бурбон обжигал, как огонь, и ее мучительно вырвало. Но уж пройдя внутрь, он действовал очень приятно. Они заорали со смехом. Грэг отвесил ей еще один обжигающий шлепок по обнаженному заду, а Кен поцеловал. Они все вместе оделись перед камином, потом Кен послал ее на кухню за новой бутылкой и заодно посмотреть, не надо ли чем помочь Мартину.

Мартин стоял у мойки, помешивая смесь для блинчиков. Ей было очень неловко и поначалу она его игнорировала. Она наполнила водой кофейник и поставила на кухонный стол. Потом она почувствовала, что надо заговорить. Она сказала мягко:

— Пожалуйста, не надо меня ненавидеть, Мартин. Ведь я же живу. Я знаю, что ты ненавидишь меня. У меня нет права просить тебя этого не делать, так?

Он ответил не сразу. А когда ответил, это было ужасно.

— Где ключ?

— Ключ? Какой ключ?

Она удерживала себя, чтобы не обернуться. Каким-то животным чувством она ощущала его враждебность. Оно передавалось физически, пронзая ее. Нэнси вляла несколько чашек.

Он сказал снова:

— Где он? — И схватил ее за руку, заставляя посмотреть на него.

— Какой ключ, Мартин?

— Все это ночное порхание, и это ни разу не пришло тебе на ум, да? От гаража. Чтобы я мог взять семейную машину на воскресную прогулку. — Его оскалившееся лицо приблизилось к ней вплотную, а глаза сузились от ненависти. — Вот это. — Он поднял ногу и шлепнул по кольцу на ней.

Он был прав, она не вспомнила. Она даже не подумала об этом. Внезапно она почувствовала к нему отвращение, отвращение за его напоминание о том, что ему не удалось спастись так, как ей.

— Мартин, попытайся вспомнить, где мы.

— Вспомнить? — Он хрипло засмеялся. — Ты просишь меня вспомнить?

— То, что случилось с нами. Почему я сделала это.

— А может быть, мне вспомнить, как тебе все это нравилось? И не говори мне, что это не так. Я тебя слышал. О, как тебя было слышно!

От него нельзя было укрыться. Это было ужасно. Она попыталась думать спокойно. Лгать ему бесполезно. Он сразу раскусит. Ей придется сказать правду, но надо сказать ее как-то так, чтобы не слишком распалить его. Как-нибудь.

— Когда я решилась на это, — сказала она, — я еще не знала, что мне понравится.

Он не обратил внимания.

— Не каждый день недели женщины издают такие звуки, сказал он. — Особенно такая фригидная сука, как ты!

«Боже, — подумала она. — Так вот оно что. Его гордость!»

Она сказала нежно:

— Мартин, дорогой, поверь мне, пожалуйста. Я ничего не могла с собой поделать. Может быть, я просто была пьяна до потери сознания. Пожалуйста, помни. Я не знала! Я не знала, что все это кончится тем, что я начну получать удовольствие. Я этого не хотела. — И она прибавила, чуть не плача: — Как бы я хотела, чтобы этого не было.

Он повернулся спиной, ударившись о мойку.

— Удовольствие. Да, я сказал бы удовольствие ты получила. — Он снова повернулся. — Если бы у тебя было куда всунуть еще и четвертому партнеру, ты бы и его приняла.

Это была чистейшая ненависть. Тут что-то в ней переломилось. Что-то уходившее далеко в прошлое, к правде, которую она всегда знала, к отчаянию, которое прятала. Мартину никогда не нужно было ничего, кроме как использовать ее. И что ее отчаянная надежда избавиться от Эдди была именно надеждой и самообманом. Мартин сделал ее грязной, извращенной, такой же, как те девицы, с которыми он спал за деньги. Даже еще хуже, потому что вдобавок он еще и дурачил ее. И еще того хуже, потому что она сама лгала себе из отчаяния и ему позволяла.

Вся горечь этого, а также гнев ее на себя, поднялись в ней и ее удар по его щеке был одновременно ударом по собственной. Он прозвучал, как пистолетный выстрел. И ее внезапный озлобленный крик, словно крик совершенно незнакомой женщины.

— Ах ты ублюдок! Дешевый маленький урод! У тебя был свой шанс. И не вымещай свою грязную обиду на мне.

Он недоверчиво уставился на нее, ощупывая пальцами горящее красное пятно от ее руки. Внезапно глаза его побелели и он ударил в ответ.

Удар отшвырнул ее через половину кухни и расплескал обжигающе горячий кофе по всей стене. Бутылка бурбона разлетелась. Сквозь ужасный звон она услышала его вопль:

— Паршивая грязная шлюха!

Она ощутила вкус крови и пришла в себя. Цепь обмоталась вокруг кухонного стола, удерживая его на расстоянии, и он стоял на пределе ее досягаемости, как собака, а она за этими пределами, почти что, но не совсем. Он ухватил ее руку, выгнув верхнюю губу над зубами и с пеной у рта. Она почувствовала, что ее тащит к нему.

Грэг появился на кухне и, увидев все это, засмеялся. Он расцепил пальцы Мартина на ее руке, словно тот был ребенком, приподнял его, прижал к мойке и сильно пнул. Мартин повалился с выкриком, схватившись за бедро.

— Моя нога. Ты сломал мне ногу!

— Пошел ты. Вычисти все это, — он пнул в сторону Мартина расколоченную бутылку. — О'кей, Нэнси?

Она поднялась, зажав рукой окровавленный рот. В дверях уже стояли Кен и Арт. И Кен сказал Мартину:

— Придурок чертов! Какого дьявола ты сделал это,

Потом, Нэнси:

— И где ты только его откопала?

Нэнси всхлипывая выдавила. Мартину:

— Трус. Когда ты последний раз ударил Джин?

Тот поднялся на ноги.

— А ты не припутывай сюда Джин, грязная сука, — глаза его снова побелели.

Он метнулся к ней. На этот раз Кен, остановил его.

— Послушай. Достаточно.

Нэнси сказала:

— Дети были просто предлогом, не так ли? Все что ты когда-либо от меня хотел — это уикенды. Бесплатные.

Мартин крикнул в ответ:

— Лживая тварь! Лицемерка. Как-будто я не был для тебя избавлением от Эдди. Как-будто ты тоже меня не использовала!

— Я сказал: прекратите! — гаркнул Кен. Он снова сильно отпихнул Мартина к мойке, и весь пыл внезапно покинул того.

— То же касается и тебя, Нэнси.

Он увел Нэнси в гостиную, а Грэг сказал Мартину поторопиться с завтраком, да убрать, всю эту грязь. Но Арт на время задержался, удивленно разглядывая Мартина.

— Мартин, ну что ты скуксился? Одни колотят баб, другие нет. Ты это должен знать. Не стоит так тяжело воспринимать.

В гостиной они все распили бутылку прямо так, из горлышка, поджидая Мартина. Некоторое время спустя, тот появился из кухни с яйцами и кофе. Ели они в тишине. Благодушие исчезло. Мартин нарушил что-то. Нэнси это ощущала. Он убил теплоту и близость, вяло осознала она. Вероятно, убил навсегда. И вместе с тем, она это тоже знала, он говорил правду. О ней и о себе. Все время обвиняя его, она сама была виновной.

Она увидела взгляд Грэга, устремленный на ложбинку между ее грудей и вспомнила, что даже не застегнула рубашку. Он улыбнулся, но эта улыбка не была похожа на прежнюю. Он хотел ее, но только чтобы облегчиться.

— О'кей начальник, — сказал он Кену, — что ты желаешь делать дальше? Вернуться в постель и еще немного порезвиться или перейти прямо к делу?

Кен задумался, потом сказал: — А как вы оба?

Грэг снова оглядел Нэнси и почесался. — Что ж, ночь-то была довольно короткой, небольшой отдых не помешал бы.

— Забудь об этом, — холодно сказал Арт, — этот грязный маленький монстр беспокоит меня. Давай-ка лучше приступим.

— Я согласен с Артом, — сказал Кен, кроме того, это же против правил.

— Мы можем поменять их. Проголосовать за это.

— Нет. Мы создали их не просто так. Вспомните! Не оказываться вовлеченными!

Грэг подумал и неохотно согласился.

— Да. Ты прав.

Нэнси робко спросила:

— Что за правила?

Кен сказал:

— Просто правила.

На нее он не посмотрел.

— Но какие?

Ответа не последовало и это молчание обеспокоило ее. Что-то здесь было не так. Он стал скрытным. Занавес опустился,

— Мартин, — позвал он. — Поди-ка сюда. — Он выудил у себя в кармане ключ от кольца на его ноге. Она заметила это, а также Грэг снова посмотрел на ее грудь. Тот увидел что она смотрит на него, протянул руку и взял в ладонь одну из ее грудей, приподнял ее вверх, опустил и рассмеялся. Какая-то отчаянная надежда нахлынула на нее. Может, все-таки она сможет все еще исправить. Она потянулась к его брюкам, отыскивая его и почувствовала, как он моментально напрягся.

Кен заметил и нахмурился.,

— Ну, Грэг. Ради бога! — в голосе его был резкий гнев. Грэг ретировался.

— О'кей, о'кей. — Он отнял свою руку от Нэнси и убрал ее от себя.

Мартин вошел и стоял в ожидании. Кен медленно оглядел его с ног до головы.

— В чем дело? — спросил Мартин. Он был сильно бледен,

— Выпей, Мартин, — сказал Кен. Он плеснул на пару пальцев бурбона в стакан и передал его Мартину, который принял его без возражений, медленно передвигая свои темные глаза с одного на другого.

После того, как он выпил, Кен забрал у него стакан. Мартин не двинулся. Конечно, он был бледен, но в маске его лица появился элемент глубокой мудрости, а рот принял очертания, которых раньше не было. Кен заметил это и спросил: — Что это ты с ним сделал, Грэг?

— Ничего, — запротестовал Грэг, не поняв, — я просто лягнул его в бедро. Помнишь, как нас в армии учили?

Арт пристально посмотрел на Мартина.

— Дело не в этом, — сказал он, — Кен прав. Он почувствовал. Ну, конечно, не ясное осознание, но как-то инстинктивно. Как животное. Это интересно. — Он улыбнулся. Ну, а может и нет. В конце концов, он ведь и есть животное.

Кен продолжал задумчиво смотреть.

— Да, — согласился он. — Ты прав, Арти. Опасность. Он ее почуял. — А потом Мартину: — Вот. Это все твое. — Он передал Мартину ключ от цепи.

Мартин увел взгляд от Арта.

— Бери, бери, — настаивал Кен.

Он бросил ключ в нагрудный карман Мартина.

Мартин медленно выдавил из себя слова:

— Сколько времени нам дается?

— Видишь? — триумфально сказал Арт, — я говорил тебе.

Сбитая с толку Нэнси спросила:

— Кен, я не понимаю?

— Никаких проблем, — засмеялся Грэг, — мы вас отпускаем.

— У вас есть двадцать минут, — сказал Мартину Кен.

Арт поднял с одной из скамей небольшой сверток.

— Можете взять вот это. Здесь пропитание на три дня, спички, аптечка, все это может понадобиться.

Нэнси взорвалась:

— Может, кто-нибудь соизволит мне объяснить, что здесь происходит?

— Я же тебе сказал, — ответил Грэг, — пока.

Это звучало как-то не так. Она повернулась к Мартину. Улыбка его была неприятной.

— Ты так же хорошо знаешь о чем идет речь, как и я.

Да, конечно, она знала, где-то в глубине. Так же, как и Мартин. Она знала об этом и призналась себе в этом задолго до него. А все, что она думала после, было просто тщетной надеждой, самообманом, чем-то, рожденным от отчаяния. Она хотела бы знать, когда же Мартин решился встретить правду лицом к лицу? Вчера? Когда они охотились? или прошлой ночью? Это уже не имело большого значения. В это же невозможно было поверить. Смерть в ее представлении смешивалась с изгнанием из маленького мирка, который она построила для своей защиты. Всего лишь несколько минут назад они все были голыми и смеялись все вместе. Руки Грэга обнимали ее, и он целовал ее так же, как и Кен. А прошлой ночью они разделили ее. Они были друзьями.

Она не могла говорить.

Мартин спокойно освободил себя и принял предложенный пакет.

— И сколько же здесь было до нас других?

Кен поколебался, потом ответил:

— Шесть.

— Шесть парочек, — добавил Арт.

— Даже так? — сказал Мартин. — Каждый раз, отправляясь в отпуск, подбираете кого-нибудь, немного развлекаетесь и играете, потом выпускаете их и вперед, на охоту. Значит так?

Тон его был совершенно бесстрастен.

Кен и Арт обменялись взглядами, Кен сказал:

— Слушай, Марти, давай представим это иначе. Лес такой огромный, все может произойти.

Арт ухмыльнулся криво:

— Кто знает? А вдруг кончится тем, что вы будете стрелять в нас?

— Из чего это? — взорвался Мартин. — На мгновенье он потерял контроль. — Из этого? — Он вытянул руки ладонями вверх.

Никто не ответил. Он дико переводил взгляд с одного на другого.

— Я уже говорил. Вы все психи. Все вы. Со справкой. Послушайте, ведь это же не Вьетнам, или что там еще. Мы же не узкоглазые или ниггеры. Мы белые люди. Такие же, как вы. Я работаю в банке. Я уважаемый человек. Я женат. У меня есть дети.

Кен нажал пусковую кнопку своего секундомера.

— Ваше время начинается прямо сейчас.

Но Мартин не останавливался:

— Да послушайте же вы, ради господа. Ну хорошо, значит вы развлекаетесь охотой на людей. Но это же не охота. Охота — это когда жертва имеет шанс уйти или сопротивляться. Зачем тогда нас вообще отпускать? Почему не пристрелить прямо сейчас?

Грэг заговорил:

— Вы знаете, люди меня поражают. Еще полчаса назад он только и думал, как бы освободиться от этой цепи. Только отоприте ее, вот все, что он просил, — в голосе его сквозило наигранное изумление, смешанное с болью.

Кен оставил это без внимания и обратился к Мартину:

— Ты, конечно, можешь остаться здесь, если пожелаешь. Можешь себе сделать кофе или выпивку, сесть и ждать. Но я не думаю, что ты так поступишь. О, я чуть не забыл… — он вынул карманный компас, — К западу отсюда, около двух с половиной миль, лежит все, что осталось от старой железнодорожной линии, едва заметной. Если будете следовать по ней на юг, то выйдете на шоссе 28. — Он подвинул компас по столу к Мартину.

Мартин взял его.

— А вы чертовски уверены в себе, — что ж, позволь и мне кое-что тебе сказать, большой человек. — Я смоюсь отсюда целый и невредимый и ну-ка догадайся, чем это выльется для тебя?

Грэг посмотрел па Арта.

— Что ты на это скажешь? Похоже на этот раз попался настоящий живчик.

Арт ухмыльнулся.

— Может, ты и прав. — Он повернулся к Мартину. — Мартин, ты человек, хомо сапиенс. С мозгом, который в качестве оружия гораздо более смертелен, чем любое оружие. Так что мы втянули себя в достаточно опасную заваруху, как и тебя. Удачи. И пусть победит сильнейший.

Мартин сказал:

— Можно мне немного воды? — Он снова был холоден и деловит.

Кен поднялся и молча подал ему флягу с крючка на стене. Мартин взял ее и медленно попятился к двери. Нэнси, наконец, услышала свой голос;

— Кен, нет! — она начала плакать.

— Ну, Нэнси, — сказал Грэг, — брось это. — Он выглядел неловко и голос его звучал неуверенно.

— Кен, ведь прошлой ночью я и не пыталась сбежать. Я же могла выкрасть ключи от цепи, но я не сделала это, ведь так? Прошлая ночь была, потому что я сама этого хотела, — Она повернулась к Грэгу и Арту, пытаясь разглядеть их сквозь слезы, — И вас тоже. Вас обоих. Я хотела этой ночью. Грэг пожал плечами.

— Конечно. Было весело..

— И могут быть и другие ночи. Я ничего никому не скажу. По возвращении домой я была бы в распоряжении каждого из вас, когда вам только вздумается, — она вцепилась в Кена. — Кен, послушай же меня.

Он оторвал от себя ее руки и сказал:

— Смотри сюда, Нэнси. Все уже решено и нет никакого смысла для тебя растрачивать время. Я не собираюсь менять свое решение. Грэг тоже. И Арт.

Арт сказал грубо:

— Слушай, крошка, может это предоставить тебе в письменном виде? Тебя покормили и потрахали. А теперь дуй.

— Кен! — она снова обхватила его руками. Ужас был чем-то темным и холодным и казался очень далеко от нее.

Она услышала как голос Арта подскочил, дрожа от потери терпения:

— Кен, будь так любезен, вышвырни отсюда эту тупую суку!

— Ну давай, Нэнси, уходи.

Она очутилась на улице. Мартин был там на ступеньках крыльца. Способен ли он помочь? Хоть как-то? Почему же удаляется так спокойно?

— Мартин!

Он не оглянулся. Он продолжал свой путь через опушку, прибавив шаг. Он еще не бежал. Он не доставит им этого удовольствия.

Рядом с Кеном возник Арт, Он держал свое ружье. Она была не в состоянии подняться. Она пыталась, но колени ее не держали, Она подползла к Кену. Только бы он позволил поцеловать ногу.

— Кен, я сделаю все, что угодно! Она услышала его ответ:

— Черт, да двигайся же!

И тут на нее накинулся Арт, пиная, перекатывая, молотя. Гладкие камни ступенек крыльца проехались по ее спине. Она села в полушоке.

Ружье Арта оглушительно затрещало. Что-то пронеслось и обожгло ее скальп. Все пришло в фокус. Кен смотрел на нее сверху вниз, с ледяными глазами и белой яростью у рта. Арт смеялся в отвратительной гримасе. Он выстрелил в землю прямо у ее головы. Из маленьких порезов от камешков сочилась кровь. В двери появился Грэг и вставил патрон в ствол своего ружья.

Это было трое незнакомцев, остановивших ее и Марти и заставивших их пересесть в фургон.

Она резко поднялась. Все возвратилось откуда-то издалека с кристальной ясностью.

— Вы мерзкие подонки. Я не знаю, как вы поплатитесь за это. Но вы поплатитесь. Все трое. Вы просто подонки

Она сплюнула на каменные ступеньки.

Потом повернулась спиной и пошла следом за Мартином. Ружье Грега громыхнуло, но она не отреагировала. Она знала, что они не застрелят ее. Пока нет. Это была всего лишь толпа, решившая слегка попугать ниггера, прежде чем они достанут веревку и бензин. Были еще выстрелы, земля взрывалась и прорывала ей штанины, делая порезы на ногах.

Она продолжала идти.