Медведь стоял, прислонившись к столбу в конюшне Тома Прайса, и смотрел, как тот грузит тяжелые корзины на спину большого рабочего мула. Приятно было наблюдать за человеком, так хорошо справлявшимся со своей работой. Когда Том ее закончил, на спине мула не оставалось ни дюйма свободного пространства, и Медведь убедился, что хорошо упакованная выпивка прибудет в Доусон в целости и сохранности и ни одна бутылка не будет разбита.

– Пятьдесят один цент за фунт - это чистый грабеж на большой дороге.

Том пожал плечами:

– Индейцы Ноуза Мэлли сделают дешевле. - Он застегнул пряжки на ремнях, стягивавших корзины. - Твоя выпивка отправится в Скагуэй примерно через два часа, поэтому, если ты хочешь нанять Ноуза Мэлли, сделай это сейчас. Я возьму с тебя плату только за погрузку.

Ноуз Мэлли был хорошо известен тем, что мог бросить где попало груз одного клиента, если другой предложит ему более высокую цену за доставку. Большинство упаковщиков поступали как он, но не Том Прайс. После того как Том Прайс ударил с тобой по рукам, ты мог быть спокоен, что сделка состоится во что бы то ни стало, будто договор между им и тобой высечен на камне. Твои товары прибывали нетронутыми, не попорченными долгой дорогой и по той цене, о которой договаривались на месте отгрузки. И Прайс не отказывался от тяжелой и нудной работы. Он сумел переправить и доставить в Доусон пианино для Медведя через перевал - при этом ухитрился не отправить груз ко всем чертям в ущелье и не утопить его в реке.

Так как Медведь не ответил на его реплику и не дал приказания разгружать мула, Том отступил, чтобы оглядеть груз критическим взглядом:

– Ты отправляешься в Скагуэй вместе с караваном?

Медведь тоже оглядел упакованные корзины и остался доволен.

– На этот раз я пойду через Чилкут. А ты поведешь свой караван в Скагуэй сам или вместо тебя пойдет Дэвидсон?

– Дэвидсон - хороший человек. Он обязательно доставит твои напитки в Доусон.

Медведь кивнул:

– А леди наняли тебя запаковать их груз и переправить через Чилкут?

Не было смысла объяснять, о каких леди идет речь. Во-первых, в Дайе было не так уж много женщин, и еще меньше было среди них таких, которых можно было бы назвать леди. Во-вторых, Бен Дир упомянул, что Прайс был другом семьи мисс Уайлдер.

– Мисс Уайлдер сказала, что мы обсудим это нынче утром.

– Когда будешь с ней говорить, скажи, что возьмешь с нее и ее спутниц по тридцать центов за фунт поклажи.

Том поднял голову, и брови его изумленно взлетели вверх, но Медведь не дал ему времени высказаться и добавил:

– Я заплачу разницу плюс премия, если ты доставишь их груз в Доусон невредимым.

– Значит, твой салун процветает, - заметил Том. - Это тебе влетит в копеечку.

Медведь пнул ногой ком глины и нахмурился:

– Не говори им, что я доплачиваю за доставку.

Слова, которые он только что произнес, удивили его самого. Он был изумлен и смущен своей попыткой анонимной благотворительности не меньше Тома. Он не был ничем обязан этим женщинам. Он даже не знал их. Но в Дайе все уже связали его имя с Кларой Клаус. Рыжая амазонка за тридцать секунд уложила Медведя на обе лопатки, и свидетелями тому были не менее двадцати человек. Произошло нечто немыслимое. Бернарда Т. Барретта переиграла женщина! Он не мог сделать и дюжины шагов, чтобы кто-нибудь не ухмыльнулся ему в лицо, а то и не расхохотался. Он уже подрался раз пять, чтобы восстановить свою репутацию, а ведь в Дайе он был всего второй день. Мисс Клара Клаус доставляла ему одни огорчения и неприятности. И все же он вел себя с несвойственной ему галантностью не только по отношению к ней, но и к ее спутницам, платя прямо-таки королевский выкуп за то, чтобы хоть чуть-чуть облегчить их путешествие. Он и сам не мог понять, почему это делает. И не требовал за это ни благодарности, ни славы.

– Значит, и до наших краев добралось, - заметил Прайс, становясь рядом с Медведем в свободном углу конюшни. Он предложил Медведю сигару и закурил сам. - Когда благовоспитанные женщины отправляются сюда на экскурсию, это значит, что к нам пришла цивилизация.

Уже дважды Медведь совершил сегодня поступок, объяснения которому не находил. Обычно он сам сопровождал свой груз до Доусона. В этом не было особой необходимости, но вошло у него в привычку. Однако накануне он принял импульсивное решение отправиться через Чилкутский перевал вместо перевала Дохлой лошади. К тому же он уплатил хороший куш Прайсу за то, чтобы помочь трем женщинам, которых едва знал. Может быть, его мужскому характеру и в самом деле нанесен непоправимый урон?

– Кто это там упражняется в стрельбе за твоими складами? - спросил он, указывая большим пальцем в направлении выстрелов.

– Мисс Уайлдер.

– Она умеет стрелять? Эти дамы не перестают удивлять меня!

– Так ты полагаешь, они отправляются в Доусон ради удовольствия? - спросил Том, глядя на огонек своей сигары.

– А почему бы и нет?

– Ну, у них нет ни капли мозгов, если они воображают, что путешествие в Доусон доставит им удовольствие.

– В таком случае зачем они туда направляются?

Том покачал головой:

– Не знаю.

Конюшня располагалась в конце грязной ложбины, пересекавшей, как шрам, главную улицу Дайи. Со своего места они могли хорошо видеть лошадей, повозки, пешеходов, тянувшихся сплошным потоком мимо наскоро воздвигнутых зданий складов, факторий и палаток, в которых было достаточно пространства, чтобы вместить шумные салуны, залы для азартных игр и примитивное жилье. Перед складом товаров Ханрахана Медведь заметил ярко-рыжую голову, увенчанную маленькой шляпкой с крошечными узкими полями, чтобы защитить бесподобную ослепительную кожу ее владелицы от коварного северного солнца.

Засунув руки в карманы своих штанов, Медведь наблюдал, как она склоняется над вещами, разложенными в витрине склада. Ее нельзя было назвать самой красивой женщиной из тех, что он встречал в жизни, но Барретт назвал бы ее самой волнующей. Ему нравился прямой взгляд ее ясных глаз, а также то, что, как ему казалось, она могла совершить любое задуманное дело. Ему нравилась ее пышная и соблазнительная фигура. Ему нравилось даже то, что она не пасовала перед трудностями и не давала себе поблажки, ссылаясь на принадлежность к слабому полу.

– Скажи своим ребятам, что я отбываю утром. Я встречусь с ними в Овечьем лагере.

Он доберется налегке до Овечьего лагеря, где нагонит индейцев-чилкутов, работающих на Прайса, которые и займутся доставкой основной части груза. Увидев мисс Уайлдер, выходящую из-за угла конюшни с «винчестером» в руках, он приподнял шляпу, поздоровался с ней, обменялся несколькими словами, потом двинулся по Мэйн-стрит. Если бы ему посчастливилось встретиться с мисс Клаус, он мог бы предложить ей выпить чашечку кофе или чаю. Барретт подозревал, что она предпочла бы кружку хорошего крепкого немецкого пива, но в таком месте, как Дайя, не было приличного салуна, куда он мог бы пригласить даму. Клара Клаус заставила его взвешивать свои поступки. Она унизила его в присутствии целой толпы приятелей и знакомых. В историях, которые теперь гуляли по всей округе, она представала амазонкой или феей, но в обоих случаях Медведь играл роль недотепы, а это было обидно и неприятно.

К тому времени, когда Барретт встретился с Кларой, он уже был разъярен до последней степени за то, что она так подпортила его репутацию.

***

– Я не знал, что ты любишь пострелять, - заметил Том, взял «винчестер», чтобы определить вес, потом проверил, заряжено ли ружье, и вернул его Зое.

– Мой брат Пит научил меня стрелять.

– Неплохо иметь в компании меткого стрелка. Никогда не знаешь заранее, с чем придется столкнуться.

Когда Том увидел Зою на берегу, он был изумлен и отчасти напуган ее изможденным видом. С тех пор она стала выглядеть намного лучше. Сегодня ее щеки приобрели здоровый розовый цвет, руки больше не дрожали, а в глаза вернулся прежний блеск. Том отлично помнил, какой она была раньше. Сестренка Джека Уайлдера была самой хорошенькой девушкой в Ньюкасле. Когда Тому было двадцать два, он поколотил Харви О'Дейла за то, что тот посмел высказать мнение, будто Тилли Уайт красивее Зои Уайлдер. Ни у одной женщины не было таких длинных ресниц, отбрасывавших тени на скулы. Никогда не видел он более прелестного рта и губ, так и звавших к поцелую. И ему всегда нравились ее волосы, черные и блестящие, и где-то в самой сердцевине тяжелого узла, который она носила ниспадающим на затылок, солнце иногда высекало золотые искры. Том имел обыкновение любоваться ею, сидя напротив за ужином у Уайлдеров, и представлять, как вынимает шпильку за шпилькой, а потом пропускает свои пальцы сквозь длинные черные пряди.

– Что-нибудь не так? - спросила Зоя, хмуро поглядывая на него. - Ты пялишься на меня, но, похоже, витаешь где-то далеко отсюда.

– Прошу прощения. - Ему и сейчас хотелось распустить этот жгут волос, обременявший ее шею своей тяжестью, и пропускать пальцы через шелковистые пряди. Кашлянув в руку, он распрямил плечи. - Кажется, ты хотела договориться, чтобы мои люди переправили твой груз в Доусон.

– Я навела кое-какие справки. Ты лучший среди местных упаковщиков, но и самый дорогой…

Том улыбнулся, видя, как высоко поднялись ее брови. Она вовремя сделала паузу. Зоя - девушка из Ньюкасла она готова торговаться, чтобы сбить цену на что угодно.

– Некоторые оборотистые люди уже лихорадочно строят железную дорогу в Скагуэй через перевал Дохлой лошади. А кое-кто подумывает о том, как облегчить переход через Чилкутский перевал. А иначе и золотоносные места уплывут из-под носа! - Он пожал плечами: - Мой девиз - куй железо, пока горячо, и делай деньги как можно скорее, потому что бум этот не будет продолжаться вечно.

– Я слышала, что твоя иена - пятьдесят один цент за фунт груза, - повторила Зоя. Она никогда не пыталась с ним флиртовать и теперь не кокетничала.

Том отшвырнул сигару в грязную лужу, потом оглянулся на своего рабочего мула.

– Я готов предложить тебе и твоим подругам большую скидку. Мои чилкуты доставят твой груз в Доусон по цене тридцать центов за фунт веса.

Он услышал ее удивленный вздох и понял, что Зоя знала, что названная им цена была невероятно низкой.

– Я так поняла, что ты берешь по пятьдесят одному центу за фунт, если речь идет о доставке груза через Чилкутский перевал. Я не предполагала, что сюда входит и оплата пути до Доусона.

– Обычно так и есть. - Он потеряет деньги на перевозке груза на лишние шестьсот миль, но если Медведь был готов помогать им деньгами, то и он мог раскошелиться. - Старые друзья имеют право на скидку и особое отношение.

Гордость заставила Зою вскинуть голову и выпрямить спину, края ее капюшона затрепетали на ветру.

– Я не могу принять твоего предложения, - сказала она решительно. - Не хочу никому быть обязанной. - Она повернулась, собираясь уйти.

– Подожди минуту, Зоя.

Она остановилась.

– Во-первых, скидка - это не подарок. Тебе все равно придется заплатить. А если ты примешь предложение, то ничем не будешь мне обязана. Это деловое соглашение. Во-вторых, я все равно отправляюсь в Доусон, чтобы доставить небольшой груз для одного старого заказчика. И нет ничего страшного, если к этому грузу я добавлю и твою поклажу. И наконец, я не потеряю деньги, даже если сделаю тебе скидку. Мне доплатят по двадцати одному центу за фунт.

– О! - Зоя нахмурилась. - И кто же заплатит разницу?

– Это лицо настояло на конфиденциальности. Вероятно, мне вообще не следовало упоминать о нем.

– Это ведь Джульетта, да? - В глазах Зои полыхнул огонь, и она гневно сжала губы. - Так скажи ей - нет! Я весьма признательна, но мне не требуется ее благотворительность.

– На твоем месте я не делал бы скоропалительных выводов, - убеждал ее Том.

– Но кто же это тогда? - огрызнулась она. - Ты мог бы снизить плату на несколько центов, чтобы помочь мне, и, откровенно говоря, я на это рассчитывала, но я не предполагала, что ты срежешь почти наполовину. Кто же остается? Только богатая наследница.

– Зоя… могу я называть тебя Зоей?

– Ты так называл меня, когда жил в нашей семье.

– Да, припоминаю, я немало времени проводил в вашем доме, верно? - рассмеялся Том, но тотчас же посерьезнел. - Не отвергай этого предложения, оно намного облегчит тяжелое путешествие. Не позволяй своей гордости взять над тобой верх. Кто-то хочет оказать тебе и твоим друзьям небольшую помощь - прими ее.

– Ты не понимаешь, - сказала Зоя, хмуро уставившись в землю.

– Мне говорили, что я благодарный слушатель.

На какое- то мгновение у нее возникло желание рассказать ему все, но оно прошло, ее лицо вновь стало замкнутым и сердитым.

– Я не хочу быть ничьей должницей.

Вот почему Медведь предпочел анонимность! Он не хотел, чтобы они чувствовали себя обязанными ему.

– Джульетта знала, что мы с Кларой догадаемся, от кого исходит помощь, и мне это отвратительно и ненавистно. - Она сжала «винчестер» так, что пальцы побелели. - Я готова плюнуть ей в лицо!

Том с изумлением смотрел на нее. Если бы он не знал, что Зоя путешествует вместе с мисс Марч, он бы решил, что они - злейшие враги.

– Прежде чем совершить глупость, подумай о том, как будешь одолевать подъем на Чилкутский перевал, и пойми, что тебе придется преодолевать его десять или двенадцать раз, в то время как мисс Марч и мисс Клаус совершат этот подъем только по одному разу, - сказал он резче, чем собирался. - Подумай о том, что ты доберешься до Доусона в десять или двенадцать раз медленнее их. Это высокая цена за сохранение достоинства.

– Я не глупа, в конце концов я приму ее предложение, - сказала Зоя сердито. Даже крошечное перышко на ее шляпе трепетало от негодования. - Но я предпочла бы обойтись без ее благодеяний. Ладно. Каковы наши планы? Когда мы отбываем? И должны ли мы делать что-то особенное с нашими пожитками?

В его жизни не было женщины с тех пор, как он попал на Аляску. Том и забыл, как разрушительно может действовать на мужчину ее общество.

– Так как каждая минута промедления приближает нас к непогоде, я предлагаю отправиться завтра же утром. Подумай, что вы сможете нести на спине из самого необходимого, мои ребята понесут остальное. Но они не будут ни упаковывать, ни распаковывать, поэтому позаботьтесь, чтобы ваши вещи были уложены таким образом, чтобы вы легко могли найти все необходимое - палатку, печку, еду.

Зоя повернулась, собираясь уходить, держа «винчестер» так, что сразу было ясно: она умеет с ним обращаться. И Том подумал, что несладко придется тому, кто окажется у нее на дороге.

– Зоя! - окликнул он ее.

Она бросила на него взгляд через плечо.

– Раньше ты так часто улыбалась. Что изменилось в твоей жизни? Ты не улыбаешься вообще!

Том заметил, как болезненно она восприняла его слова.

Подбородок у нее задрожал.

– Ох, Том, - тихо сказала она и бросилась бежать от него к палаточному городку.

Изумленный Том смотрел ей вслед. Он ошибся, вообразив, что Зоя та самая девушка, которую он знал, когда они оба были моложе. Теперь Зоя стала взрослой женщиной и сильно изменилась. В глубине ее взгляда он увидел тайную боль. Том еще больше захотел узнать, зачем она отправляется в Доусон.

***

– Что вы так смотрите на меня? Что еще я натворила?

Зоя и Клара вернулись в палатку в скверном настроении. Впрочем, и Джульетта была не в лучшем. Сегодня утром «Аннасетт» отчалила без нее.

Клара разлила жидкий суп, приготовленный Джульеттой, в три миски и теперь сурово смотрела на подгоревшую корку на хлебе, прежде чем поделить его на три части.

– Я говорила вам, что не умею готовить! - Слезы разочарования, бессилия и обиды были готовы брызнуть из глаз Джульетты. Она ненавидела эту печку. Сначала надо было разжечь огонь на земле, потом пристроить над огнем эту походную кухню. И конечно, огонь все время стремился погаснуть. Ни печка, ни котел на ней не нагревались равномерно, поэтому хлеб подгорал, а овощи в супе хрустели на зубах, потому что оставались полусырыми, и суп никак не хотел густеть.

– Завтра готовить буду я, - объявила Клара.

– У меня есть кое-какие новости, которыми я хочу поделиться, - сказала Зоя, садясь на одну из складных табуреток. - Сегодня я беседовала с Томом Прайсом. И вы никогда не догадаетесь о чем! Кто-то оплачивает почти половину наших расходов на путешествие. Компания Тома готова упаковать наши вещи и переправить их через Чилкутский перевал по тридцать центов за фунт веса. - В продолжение всей своей речи Зоя смотрела на Джульетту.

– Слава тебе, Господи! - Клара изо всех сил моргала, чтобы убедиться, что не спит. - Меня угнетала мысль о том, сколько раз нам придется возвращаться за своими вещами, чтобы в конце концов переправиться через Чилкутский перевал. Сколько потребовалось бы сил, чтобы дотащить их до самой высокой точки. Но заплатить по тридцать центов за фунт веса я в состоянии. И надо же! Весь путь до самого Доусона!

Зоя вспыхнула:

– Но ведь это благодеяние, Клара! Кто-то жалеет нас, кто-то, кто ставит себя выше нас, снисходит до того, что старается облегчить нам путешествие.

– Я уже решила нанять проводника или носильщика, - сказала Джульетта. После своего неудачного опыта с тачкой на берегу она решила, что для нее просто немыслимо перевозить вещи на тачке или перетаскивать их самой.

– А я считаю, что это очень мило и любезно, что кто-то избавил нас от многих тягот и сэкономил нам кучу денег.

– Правда? И кто бы это мог быть, как вы полагаете? - ядовитым тоном спросила Зоя.

– Понятия не имею, - ответила Джульетта, не понимая, что ее так взволновало.

– А я думаю, что как раз вы-то и знаете, кто этот таинственный благодетель.

Клара нахмурилась:

– Подождите-ка минутку. Вы считаете, что это Джульетта заплатила за всех нас?

– О Господи! И как это могло прийти вам в голову? - спросила Зоя, высоко поднимая брови. - Возможно, вы предположили это потому, что у Джульетты больше денег, чем у всех, кто нам известен, и потому, что она может себе позволить оказать такую услугу людям пониже рангом и победнее? Или потому, что мы на Аляске больше никого не знаем и, следовательно, это должен быть кто-то из нас?

– Ну, - спросила Клара, - это вы заплатили Тому Прайсу за упаковку и доставку наших вещей по столь смехотворно низкой цене?

Изумленная Джульетта переводила взгляд с одной на другую:

– Нет, мне и в голову не приходило платить за вас, чтобы ваши вещи доставили в Доусон.

– Если это не вы, тогда кто же? - спросила Зоя.

– Может быть, ваш друг мистер Прайс? - предположила Джульетта, но она и в самом деле понятия не имела о том, кто мог бы совершить такой благородный поступок.

– Да я не видела Тома многие годы! И он никогда не был моим другом. Он был другом моего брата. Сейчас у Тома свое дело, но не думаю, чтобы он разбогател, разбрасывая деньги.

– Двое других мужчин, кого мы едва знаем, это Медведь Барретт и Бен Дир, - заметила Клара. - Мистер Дир богат?

– Сомневаюсь, - ответила Джульетта, обдумывая этот вопрос. - Мистер Дир отправляется на Юкон искать золото. Не думаю, что богатый человек стал бы это делать.

– А я не думаю, что Медведь Барретт стал бы субсидировать двух незнакомых женщин и одну знакомую, унизившую его в глазах многочисленных знакомых, - добавила Клара. На лбу ее между бровями залегла морщинка, лицо помрачнело. - Он сердит на меня за то, что я победила его в соревновании. Сегодня я случайно столкнулась с ним, и он даже не поздоровался. Просто наклонился и проворчал: «Мы повторим это соревнование. И в следующий раз вы не выиграете».

– Так кто же все-таки позаботился о нас? - спросила Зоя суровым тоном, мрачно косясь на Джульетту. Она по-прежнему ей не доверяла.

– Уверяю вас, что не я таинственный благодетель. Но если бы и была им, почему это вас так раздражает?

– Потому что я знаю, зачем вы это делаете. Вы чувствуете себя выше нас!

Джульетта задохнулась от возмущения:

– Это неправда! Пока «Аннасетт» не отчалила без меня, я собиралась вернуться в Сиэтл!

– Ничего подобного вы не собирались делать, Джульетта. Вы просто позволили событиям идти своим путем. Я подозреваю, что вы все время знали, что вас не будет на «Аннасетт», когда корабль отчалит в Сиэтл. Вы не меньше моего хотите найти Жан-Жака.

Джульетта с ужасом осознавала, что Зоя во многом права. Она позволила событиям и людям увлечь себя. Более того, она втайне относилась к Зое и Кларе с пренебрежением.

– Я приму ваше благодеяние, - продолжала Зоя, при этом глаза ее сверкали, как синие ледышки. - Я приму ваше благодеяние, потому что мои деньги скоро кончатся. К тому же с носильщиками наше путешествие пойдет гораздо легче, но я никогда не поблагодарю вас за это подаяние. - Поставив свою миску с супом на землю, Зоя скрылась в палатке.

Джульетта в недоумении посмотрела на Клару:

– Откровенно говоря, я не платила Тому Прайсу. Это сделал кто-то другой.

Джульетта тоже не смогла больше есть, она была слишком подавленна. Жизнь с тетушкой Киббл была далеко не такой хлопотной и иссушающей душу, как жизнь с женами ее мужа.

– Не понимаю, почему Медведь так разгневан, - задумчиво сказала Клара, внимательно изучая кусок горелой корки, который вертела в пальцах. Она хмуро посмотрела на Джульетту. - До начала соревнований он сказал, что примет поражение с достоинством.

– Так кто бы это мог быть? - Джульетта внимательно разглядывала закрытый клапан палатки, огорченная тем, что Зоя так разозлилась на нее. - Мистер Дир хорошо говорит, у него приятные манеры, но я не думаю, что богатый человек отправится в дальнее путешествие только для того, чтобы покопаться в мерзлой земле. Он даже и не верит, что найдет золото.

Клара уронила корку в миску с супом:

– У меня и в мыслях не было унизить его или поставить в неловкое положение. Я и не помышляла об этом, я только хотела выиграть приз.

Прошлой ночью Джульетта грезила о Бенджамине Дире. В ее снах они гуляли по берегу, но он был покрыт белым песком, а не галькой. Над головой светлое небо, какое бывает весной на Аляске, но она все же смогла разглядеть звезды. В ее сне не было никакого палаточного городка, не было вообще никакого города, не было гор. Только берег, небо и Бенджамин. Он обнимал и целовал ее во сне. Потом они оба опустились на колени на белый песок, и она потеряла сознание, а он начал расстегивать ее корсаж.

Опустив голову, Джульетта смотрела на остывающий суп в своей миске. В течение долгих месяцев она хотела думать только о Жан-Жаке, но это ей не удавалось. Она не хотела ни думать, ни мечтать о Бене Дире, однако в ее снах он уже дважды занимался с ней любовью. И это было нечестно и непорядочно. Через некоторое время она взглянула на закрытый клапан палатки, размышляя о том, что там делает Зоя.

– Вы думаете, Зоя и впрямь убьет Жан-Жака? - спросила она Клару.

– Что? О да, думаю, она на это способна.

Джульетта чувствовала себя сбитой с толку. Как могло случиться, что все ее сны были полны томления по одному человеку, в то время как она была замужем за другим? Оказывается, она себя не знала. И кем после этого она должна была себя считать?