Дилижанс Петерсона сегодня запаздывал, поэтому Клара успела сбегать наверх и осмотреть номера. В четвертом возле кровати она нашла дамскую шпильку, в шестом занавески висели криво, а в седьмом плющ в горшке погибал от засухи.

Это было то, чего она больше всего опасалась. Новые владельцы погубят ее гостиницу! Миссис Кэллисон никогда бы не оставила шпильку на полу, не забыла бы расправить занавески и полить плющ. Нет, при ней такое было бы невозможно! Но новые владельцы настаивали на том, чтобы Клара перестада вмешиваться в дела управления, и наняли новых служащих, которые и распоряжались здесь до прибытия новых владельцев. Те желали иметь в своем распоряжении людей, преданных им, а не Кларе или ее покойному отцу.

Нанять хороших работников было нелегко. Клара успела поговорить с пятью претендентками, прежде чем выбрала из этого сброда наилучшую кандидатуру - мисс Ривз. Если бы гостиница по-прежнему принадлежала ей, если бы мисс Ривз была ее служащей, Клара набросилась бы на девушку, сунула бы ей под нос неубранную шпильку, а потом рассчитала бы, не дав рекомендации. Но новые владельцы желали, чтобы гостиница была полностью обеспечена персоналом к их прибытию. И потому неряшливая мисс Ривз станет их, а не се головной болью. Хотя, возможно, они не станут обращать внимания на такие мелочи. Прикусив губу и стараясь заглушить в себе угрызения совести от того, что она решила продать гостиницу, Клара поспешила вниз, на кухню, чтобы убедиться, что обед поспеет к прибытию дилижанса. Гостиница могла предложить самые удобные постели на свете, но, если еда окажется невкусной или будет подана с опозданием, люди уже не станут возвращаться сюда. Вот и приходилось вкладывать средства, но это окупалось.

– Вон из моей кухни! - заорал герр Бош, увидев Клару, мечущуюся в ароматном пару.

– Гутен таг, - бодро приветствовала его Клара. Она зачерпнула ложкой душистую мясную похлебку из котла, томившуюся на маленьком огне, чтобы решить, не пора ли добавить в нее печеночные клецки. - Отлично, - выдохнула она с облегчением.

Новые владельцы все-таки не были полными идиотами. Они оставили герра Гуго Боша, двух его помощников и мальчишку-поваренка. К сегодняшнему ужину был приготовлен венский шницель с гарниром из жареного картофеля, а также гарнир из красной капусты, тушившейся на маленьком огне вместе с яблоками и тмином. Пекущиеся в духовке хлеб и струдель распространяли по кухне божественные запахи.

Герр Бош отнял у Клары ложку и зашикал на нее:

– Вон, вон, вон! Мне невыносима мысль о том, что завтра ты уедешь, - добавил он, понизив голос, потому что эти слова предназначались только для ее ушей. С отсутствующим видом он похлопал себя по карманам накрахмаленного белого халата. На памяти Клары это был первый случай, когда герр Бош покидал кухню в ответственный момент перед самым ужином. - Я ждал тебя, давай-ка пройдемся.

Они вышли через заднюю дверь, обогнули огород и остановились в тени развесистого клена, откуда открывался вид на дорогу и можно было заметить приближающийся дилижанс.

Герр Бош закурил сигару и бросил спичку.

– Ты делаешь ошибку, Клара.

– Что сделано, то сделано, - ответила она, пожимая плечами. - Знаю, что папа не одобрил бы этого, но сейчас самое время продать гостиницу. Рядом с нашим домом пройдет железная дорога, и если ты спросишь меня, что я думаю по этому поводу, то я скажу: скоро бесконные экипажи, то есть поезда, вытеснят дилижансы. Откуда тогда возьмутся постояльцы?

– Ты знаешь, что я не это имел в виду, - сказал Гуго, попыхивая сигарой, - я имел в виду его. Глупо бросать все и мчаться вслед за этим твоим мужем. Он обходится с тобой неблагородно. Ведь ни одного письма не прислал с той минуты, как уехал! Разве так мужчина должен обращаться с молодой женой?

– Я не писала ему, - ответила Клара непринужденно.

– Никогда я не пойму, почему ты выбрала его. Мы с тобой вместе могли бы сделать из этой гостиницы настоящее чудо, мы привлекли бы столько постояльцев, что нам не помешала бы и железная дорога, не говоря уж о дилижансах.

Бош, как и многие другие претенденты на ее руку, на самом деле хотел жениться на гостинице, а не на ней. Клара же была неким приложением к предмету его вожделения, рабочей лошадкой. Она закрыла глаза и приблизила к нему лицо:

– Какого цвета у меня глаза?

– Что?

– Мои глаза, какого они цвета?

– Они… может, черные?

Клара знала, что его рассердил ее вопрос и он хмурился, пока она не открыла глаза и снова не взглянула на него.

– Светло-карие.

Ее муж ответил бы правильно и без малейшего колебания, потому что он был единственным мужчиной, смотревшим на нее и видевшим в ней женщину, а не владелицу процветающего постоялого двора. Первые слова, которые произнес Жан-Жак, приблизившись к регистрационной стойке, были:

– Бог мой! Никогда не видел такой ослепительной кожи!

Никто и никогда не говорил ей ничего даже отдаленно напоминающего о том, что и она, Клара Клаус, сама по себе представляет какую-то ценность. Этот комплимент был столь неожиданным, удивительным и волнующим, что ее ничуть не задело, что он был произнесен с французским акцентом. Втайне Клара всегда мечтала познакомиться с французом. Ее родители-немцы настолько презирали французов, что все исходящее из Франции казалось ей таинственным, греховным, экзотическим, волнующе-запретным. И вдруг перед ней появился красивый француз, расточавший ей комплименты. Он смотрел на нее так, будто она была самым удивительным Божьим созданием, которое он когда-либо удостоился лицезреть.

– Продать гостиницу было его идеей?

Клара попыталась вспомнить, когда ей пришло в голову продать гостиницу. Сейчас она уже не помнила, кто первым высказал эту мысль - Жан-Жак или она сама. Зато она очень хорошо помнила их долгие разговоры о кипящем жизнью городе Сиэтле в штате Вашингтон. Столько желающих хлынуло в эти места на пути к золотоносным полям Аляски, что не хватало отелей и пансионов, чтобы дать им приют. Жан-Жак рассказывал ей, что люди спали на голых досках и на газонах, накрываясь газетами вместо одеял. И не потому, что у них не было денег, чтобы заплатить за приличный ночлег, а потому, что не было приличного ночлега для всех желающих.

– Решение продать гостиницу мы приняли вместе, но избавиться от нее сейчас я надумала сама.

Вероятно, Жан-Жак будет недоволен, что она поспешила с продажей, не дождавшись его письма и сообщения о том, что он купил что-то взамен. А они договорились именно об этом. Но купить подходящий дом и участок при нем было столь хлопотным делом, что ее охватило нетерпение. Клара скучала по нему так, что и не рассказать, и мечтала снова оказаться в его объятиях.

Гуго Бош казался смущенным и шокированным.

– Ты же теперь замужняя женщина. Ты не должна была принимать такого решения и тем более приводить его в исполнение, не поставив об этом в известность своего мужа! Даже если он только наполовину мужчина, ему следует вздуть тебя за непослушание.

Ага! Теперь Клара знала, чего стоило ждать от Гуго Боша, выйди она за него замуж. Следующие пятьдесят лет они провели бы, строя планы, как извести друг друга.

– Сиэтл - большой город. Ты знаешь, где остановился Вилетт?

– А?

Ну конечно, нет, но Клара не сомневалась, что найдет его. Их с Жан-Жаком притягивало друг к другу как магнитом. Их брак был счастливым, радостным, спаявшим двоих людей в единое целое дикой, безумной и страстной любовью. У нее не возникало ни малейшего сомнения в том, что они обязательно найдут друг друга. Как большинство рыжих, Клара легко заливалась краской. Когда герр Бош уставился на нее, подняв брови, она отвела глаза.

– Ну, вот и дилижанс.

– Клара, прошу тебя! Разведись с этим французом!

– Развестись?

Она считала себя современной женщиной, но не настолько, чтобы признавать развод. Одна мысль о разводе приводила ее в ужас.

– Я мог бы сделать тебя счастливой. Я бы кормил тебя тортами и струделем, и лапшой с паприкой, и жарким в кисло-сладком соусе. - Глаза Гуго засверкали, когда он принялся перечислять ее любимые блюда и десерты.

Клара вздохнула. Она была крупной женщиной, но, должно быть, еще далека от идеала герра Боша. И представила, какой бы стала, если бы Гуго удалось убедить ее. Она была широкоплечей, высокогрудой и широкобедрой. У нее были крупные руки, но там, где женщине полагается иметь изгибы, они у нее были. Ее фигура обладала всеми выпуклостями и вогнутостями, какие должна иметь женщина. Однако она не была толстой. Ее отец любил говорить, что Клара - типичная немецкая девушка, ширококостная пышнотелая красавица Но насколько ей было известно, никто, кроме отца, красавицей ее не считал до тех пор.

– Мне надо встретить дилижанс, - сказала она мягко, дотронувшись до руки Гуго. Она верила, что у него были самые лучшие намерения. И кто знает? Если бы Жан-Жак не взял ее штурмом… может быть, в конце концов Гуго Бош со своим превосходным струделем женился бы на ее гостинице. Возможно, она смогла бы убедить себя, что не так уж важно, что он не помнит, какого цвета у нее глаза, или согласилась бы с тем, что, по его мнению, все жены заслуживают, чтобы время от времени их хорошенько вздули.

Она так и оставила его под кленом и поспешила в дом, чтобы снять передник, разгладить складки юбки и пригладить выбившиеся пряди волос. Потом Клара изобразила на своем лице гостеприимную улыбку и вышла на главную веранду приветствовать гостей. Из дилижанса высадилась только одна женщина, и это лишний раз убедило Клару, что она выбрала самый удачный момент для продажи гостиницы. Во времена ее отца дилижанс прибывал дважды в день и оставлял каждый раз у порога не менее дюжины постояльцев.

Подавив вздох, она оглядывала стройную женщину, любовавшуюся открывающимся видом. Женщина показалась Кларе взволнованной. Ее гостья была одета в хорошо сшитый дорожный костюм. Под маленькой изящной шляпкой каждый волосок прически был на своем месте, ее перчатки были в безукоризненном состоянии, и она не суетилась, а держала себя достойно, как и подобает леди.

– Что, она одна? - спросила Клара Оле Петерсона после того, как тот выгрузил и отнес на веранду дорожные сумки пассажирки.

– Остальные едут дальше, - ответил Оле.

Клара кивнула и пожелала ему доброго пути, потом, поколебавшись, перешла лужайку и присоединилась к гостье.

– Красиво, не правда ли? - спросила она любезно, кивком указывая на океан.

– Удивительное зрелище, восхитительное, великолепное! У меня не хватает слов, чтобы выразить свой восторг. - Она перевела взгляд на Клару, потом снова на океан. - Здесь, в Орегоне, краски такие яркие. Мой муж обещал мне, что я полюблю море, но я и представить не могла, что оно такое огромное, такое могучее и завораживающее.

Так как Тихий океан всегда был на месте, за задним двором Клары, то она принимала его как должное. Приезжая заставила Клару взглянуть на знакомый пейзаж.

– Должно быть, это ваше первое путешествие на побережье?

Клара почувствовала, как стройная фигура женщины напряглась. Она сложила руки, обтянутые перчатками, и устремила хмурый взгляд прямо перед собой. Кларе случалось видеть таких и прежде. Надутые маленькие гордячки, принимавшие дружелюбие за попытку проникнуть в их тайны, покопаться в грязном белье, потому что глупые книги по этикету сообщали им, что ни одна достойная особа не станет обсуждать личные проблемы с незнакомцами и, естественно, ничего не расскажет о себе.

– Ладно, - сказала Клара, заметив, как на щеках женщины вспыхнул яркий румянец, - пожалуйста, входите. Думаю, у меня найдется комната и на ваш вкус. Обед подадут в столовую ровно в семь. У вас есть время привести себя в порядок.

– Вы владелица этой гостиницы?

– Да, но завтра прибудут новые владельцы. - Клара остановилась на веранде, чтобы захватить дорожные сумки гостьи.

– Не могли бы вы позвать кого-нибудь, чтобы внести вещи?

– В этом нет необходимости, - бодро ответила Клара. - Я не такая хрупкая, как вы.

Она тотчас же мысленно услышала слова отца: «Моя Клара здорова как бык». Его не было на свете уже два года, но она все еще тосковала по нему. Кларе иногда так хотелось посидеть вместе с отцом за кружкой пива и объяснить ему, почему она решила продать гостиницу.

Клара пошла впереди гостьи мимо отцовских часов с кукушкой и материнской коллекции крошечных фарфоровых чашечек в уютном холле, где она поставила дорожные сумки и встала за стойку.

По- видимому, женщина из дилижанса никак не могла приспособиться к обстоятельствам и чувствовала себя не в своей тарелке. Должно быть, ей не часто приходилось путешествовать. Она продолжала смущаться и краснеть, избегая изучающего взгляда Клары.

– Я бы хотела… - Ее румянец запылал еще ярче, она смущенно заморгала, и слова ее посыпались, как горох из мешка. - Знаю, что это покажется вам странным, но мне хотелось бы просмотреть ваш регистрационный журнал за последние девять месяцев. Человек, которого я ищу, мог останавливаться в вашей гостинице. И если мои предположения подтвердятся, это, возможно, облегчит мои поиски.

Все прояснилось. Клара готова была побиться об заклад, что речь шла о деньгах, которые муж этой женщины истратил, и теперь она пыталась разыскать его. Ей и прежде приходилось выслушивать похожие печальные истории. Ее взгляд смягчился - теперь она испытывала сочувствие к бедняжке. Несчастная не была красавицей, ее можно было бы назвать хорошенькой, но она скорее всего намеренно старалась не показывать своей женственности и очарования, дабы не привлекать к себе нежелательного внимания мужчин. Клара подумала, что самое чудесное в ее лице - глаза. У незнакомки были красивые серые глаза, опушенные густыми ресницами.

Клара протянула гостье регистрационный журнал вместе с пером и сказала:

– Конечно, вы можете его просмотреть - весь журнал за последний год. Я буду счастлива показать вам… - Она осеклась, глядя на женщину.

Та с ужасом смотрела на ее обручальное кольцо. Незнакомка вцепилась в край конторки, чтобы не упасть, и краска на ее лице медленно сменялась мертвенной бледностью.

– Ваше кольцо! - хрипло выдохнула она.

– Это мое обручальное кольцо! - медленно пояснила Клара, пытаясь понять, что за оказия приключилась с гостьей. - Это семейная реликвия, кольцо было заказано еще дедом моего мужа, и его бабушка носила его много лет. После нее кольцо досталось его матери.

Женщина покачала головой:

– Нет-нет, этого не может быть.

– Мэ-эм? Могу я вам чем-нибудь помочь? Может быть, стакан воды?

– Вы не понимаете. Вот взгляните! - Она поспешно сдернула перчатки и протянула Кларе левую руку. - Должно быть, это совпадение, невероятное совпадение.

В свете лампы, стоявшей на конторке, сверкнуло ее обручальное кольцо. Кларе показалось, что кто-то схватил ее за горло, сердце на мгновение перестало биться. На пальце женщины было точно такое же кольцо, как ее собственное: два тонких перекрученных серебряных обруча, а между ними филигранное серебряное сердечко. Жан-Жак говорил, что кольцо сделано в единственном экземпляре по специальному чертежу.

– О! - Этот возглас был похож на крик раненого животного. Клара покачнулась, отказываясь верить в увиденное. - Нет, этого не может быть!

– Пожалуйста, - прошептала незнакомка, - скажите мне, как зовут вашего мужа?

– Жан-Жак Вилетт. - Это имя Клара выговорила с трудом, потому что лицо женщины, и так пепельно-серое, стало просто болезненным.

– Боже мой! Мы замужем за одним и тем же человеком!

В ушах у Клары зазвенело, ноги подкосились. Она почувствовала, что близка к обмороку. Но, к счастью для Клары, это произошло не с ней. Она увидела, как вторая миссис Вилетт рухнула на пол возле ее конторки.

***

Клара с трудом пережила обед. Когда все ушли, она подумала, что не помнит ни единого слова из того, о чем говорилось за столом. Она заметила, что стоит посреди столовой, бессмысленно глядя на Ганса и Герхарда, накрывавших столы для утреннего завтрака. Время от времени они украдкой поглядывали на хозяйку и обменивались удивленными взглядами, словно та вдруг тронулась умом и они не знали, что делать.

Клара резко повернулась и направилась в холл, где принялась ходить вдоль конторки.

Что же теперь делать? Стоит ли ехать в Сиэтл, как она собиралась? Но и остаться Клара не могла. Завтра новые владельцы гостиницы въедут в хозяйские апартаменты, ее мебель уже сдана на долгосрочное хранение. Оставалось только упаковать часы с кукушкой и мамины крошечные фарфоровые чашечки.

Клара повернула голову и посмотрела на лестничную площадку второго этажа. Она слишком долго откладывала неизбежный разговор! И сейчас, вероятно, мисс Марч уже пришла в себя. Клара наполнила две кружки добрым немецким пивом и направилась в третий номер. Мисс Марч лежала в постели, одетая в простую ночную рубашку без всяких украшений и с высоким воротом. Она расчесала и заплела волосы в косу, готовясь ко сну, но Клара сомневалась, что сегодня им обеим удастся уснуть.

– Вы чувствуете себя получше?

– У меня разрывается сердце. - Лицо второй миссис Вилетт было белым как мел. - Я не могу ни двигаться, ни думать. Никогда в жизни я не испытывала такой боли, мне невыносимо признавать, что тетя Киббл оказалась права.

Джульетта знала, что не следует откровенничать с незнакомыми людьми. Но отчаяние заставило ее отказаться от привычной сдержанности.

– Я принесла вам пива, - сказала Клара.

Она просто не могла называть эту женщину миссис Вилетт и не могла думать о ней как о другой жене Жан-Жака. Это бьшо слишком больно и мучительно. И она решила считать ее мисс Марч.

Брови Джульетты удивленно изогнулись, она с отвращением фыркнула:

– Я не употребляю спиртных напитков.

– Ну так пора начинать, сейчас самое подходящее время. Могу вас заверить, что после пива вы почувствуете себя гораздо лучше, - заявила Клара, глядя на чайник с чаем, принесенный раньше мисс Ривз. Она поставила одну из кружек на край кровати и пододвинула стул поближе к ней. Теперь, оказавшись здесь, Клара не могла вспомнить вопросы, которые собиралась задать, - она сравнивала мисс Марч с собой. Судя по тому, как уставилась на нее Джульетта, она была занята тем же самым.

Насколько могла судить Клара, между ними не было ни малейшего сходства. В то время как Клара была ширококостной и крепко сбитой, мисс Марч была стройной и изящной. Волосы Клары вились и были темно-рыжими, почти цвета красного дерева. Волосы мисс Марч были гладкими и светло-каштановыми. У мисс Марч глаза были серыми, у Клары - светло-карими. Щеки Клары были румяными, как яблочки, и она отличалась смешливостью. Мисс Марч была бледной согласно моде и улыбалась крайне редко и неохотно. Клара сознавала, что ее происхождение и воспитание существенно отличались от происхождения и воспитания мисс Марч, так же как отличалась их внешность.

– Все дело в деньгах, - неожиданно произнесла Джульетта. Едва сдерживая слезы, она сделала маленький глоток из кружки, потом с трудом перевела дух. - Тетя Киббл предупреждала меня, но я не хотела верить.

– Второй глоток пойдет намного легче.

– Он говорил о временных денежных затруднениях, говорил, что ему необходима ссуда. - Джульетта тряхнула головой и проглотила очередную порцию пива. Она снова тяжело вздохнула, но не так шумно, как в первый раз. - Мистер Вилетт взял деньги и у вас?

Клара неохотно кивнула, опустив голову.

– Значит, сначала он женился на вас… не могу поверить.

В глазах Джульетты засверкали слезы, и голова ее поникла над кружкой пива.

– Я думала, он любит меня.

– А я думала, что он любит меня. Я никогда не сомневалась в том, что каждое слово, произнесенное Жан-Жаком, - правда. - Клара, хмурясь, разглядывала свое обручальное кольцо. Жан-Жак утверждал, что это кольцо - семейная реликвия и досталось ему по наследству, однако оно оказалось одним из многих. Ей и в голову не приходило, что он мог лгать. Мерзавец!

– Жан-Жак объяснил мне, что занимается импортом и экспортом, что все деньги его в деле, - сказала Джульетта.

– А мне он заявил, что его бизнес связан с отелями, - откликнулась Клара, - он якобы вложил все деньги в гостиницу в Калифорнии, крторую пытался продать.

– Все это ложь. Но… Я что-то припоминаю… - Щеки Джульетты залил пунцовый румянец. Она беспомощно всплеснула руками. - Не понимаю, как ему удавалось быть таким убедительным? Я должна была догадаться, но надеялась, что он меня любит.

Мысли, обуревавшие Клару, были похожи на размышления Джульетты. Жан-Жак не мог жениться на ней только из-за денег! Он не мог знать о семейных сбережениях, отложенных на старость. И женился он на ней вовсе не для того, чтобы завладеть гостиницей. Ведь Жан-Жак настоятельно предупреждал ее, чтобы она не продавала гостиницу, пока он ей не напишет. Теперь-то Клара понимала, что он и не собирался вызывать ее к себе. Никогда. Он уехал, чтобы не возвращаться. Она попалась на удочку красивому и обаятельному охотнику за женщинами.

Когда Клара подняла глаза, то увидела, что мисс Марч плачет, прикрыв глаза кружевным носовым платочком.

– Я не могу заставить себя обращаться к вам как к миссис Вилетт, - заявила она решительно.

Впервые в жизни Клара испытала жгучую ревность. Острые ядовитые клыки вонзались в ее мозг, отравляя его, когда она представляла, как Жан-Жак занимался любовью с Джульеттой. И ей никак не удавалось отогнать эти ненавистные видения. Джульетта содрогалась от рыданий, но Клара не могла видеть выражения ее лица, спрятанного в ладонях.

– И я тоже не могу называть вас миссис Вилетт!

– Зовите меня Кларой, а я буду звать вас Джульеттой, или, если вам угодно, будем называть друг друга мисс Клаус и мисс Марч.

Джульетта машинально отставила в сторону мизинец, будто собиралась отпить глоток пива из наперстка, а не из кружки. Клара никогда ничего подобного не видела. Как мог Жан-Жак жениться на такой жеманнице? Он не мог ее любить. Просто не мог, и все тут.

– Я первой стала женой мистера Вилетта, - заявила Джульетта после довольно продолжительного молчания. Она вздернула подбородок. - Я рада, что вы это признаете.

Ее тон удивил Клару. Возможно, за хрупкой внешностью скрывалась настоящая женщина.

– Мой брак был таким же законным, как и ваш, - резко возразила Клара.

– Не понимаю, как вам удалось соблазнить его, если он уже был женат на мне?

– Соблазнить? Да Жан-Жаку достаточно было бросить на меня один только взгляд, как он страстно влюбился! И с этой минуты преследовал меня и убеждал выйти за него, пока я не согласилась! Это он оказался соблазнителем, а не я.

– Жан-Жак называл меня своим ангелом. Он говорил, что я сделала его счастливым! Не знаю, к каким чарам вы прибегли, чтобы отнять у меня мужа, но когда он уезжал из Линда-Виста, то выглядел вполне счастливым и довольным своим браком!

– Ну, это счастье продлилось недолго. Спешиваясь с лошади у порога этой гостиницы, Жан-Жак уже начисто забыл о вашем существовании.

Джульетта довольно долго смотрела на Клару, не отводя глаз, потом уставилась в потолок. Клара допила свое пиво и сердито напомнила себе, что ей не за что извиняться. Потом Джульетта извинилась, и от этого Клара почувствовала себя маленькой и жалкой, как старый сморщенный гриб.

– Прошу прощения, - сказала Джульетта, вытирая глаза и нос, - вы, должно быть, подумали обо мне бог знает что. Я вела себя как торговка. Прошу прощения, просто мне хочется, чтобы в этом кошмаре был виноват кто-нибудь другой, а не мой муж. Нам следует сочувствовать друг другу, нас обеих предали.

Клара заметила, что над верхней губой Джульетты образовались усы из пивной пены, но предпочла, чтобы Джульетта обнаружила это значительно позже и почувствовала себя униженной.

Клара привыкла считать себя доброй женщиной, но другая жена Жан-Жака вызывала в ней самые низменные чувства.

– Я тоже сожалею, - сказала она наконец, - думаю, в какой-то момент нам придется обратиться к правосудию, и пусть наши разногласия решит закон.

Джульетту эта мысль привела в ужас.

– Чтобы моего мужа посадили в тюрьму?

– Я начинаю думать, что это самое подходящее место для моего мужа. Я считаю, что он украл мои деньги. Я просто в ярости!

Они молча смотрели друг на друга.

Наконец Джульетта вздохнула:

– Я устала искать объяснения его поступку и продолжаю поиски. Амнезия это или что-то другое, я должна знать, почему он так поступил.

Клара внимательно изучала усы из пивной пены над верхней губой Джульетты, крошечные пузырьки уже начали засыхать.

– Причина одна - деньги. Он украл мои деньги, я знаю, как мне поступить. Я отправляюсь в Сиэтл, чтобы вернуть свои сбережения.

Джульетта протянула ей кружку и вытерла лоб платком.

– Мне бы не хотелось ехать в Сиэтл вместе с вами.

– Потому что мы питаем друг к другу отвращение?

– Скорее мы ничего не желаем знать друг о друге.

– К сожалению, завтра будет всего один дилижанс. Если вы не хотите бессмысленно провести здесь еще день, то он - ваша единственная возможность выбраться на север, в Сиэтл. - Клара направилась к двери. - Лично я уеду этим дилижансом.

У двери она остановилась и обернулась. Джульетта представляла собой печальное зрелище.

– Завтрак в семь утра, - сказала Клара и, тяжело вздохнув, добавила: - У вас над верхней губой усы из пивной пены. Вы выглядите нелепо и смешно.

Закрыв за собой дверь, она спустилась вниз по лестнице и направилась в свои комнаты, чтобы дать волю измученному сердцу.