1909-й – год юбилеев и проблем

1908-й и последующие годы опять протекают тревожно для Европы. Летом 1909 г. в Швеции состоялась крупная забастовка. Она должна была парализовать всю государственную систему, а кончилась поражением профсоюзного движения. Шведскому министру иностранных дел Эрику Тролле уже чудится красный лик Финляндии, видятся темные, разрушительные силы, которые зреют там по мере ослабления царской власти. Русские опять занялись обрусением Финляндии и внушают Швеции безумный страх. Шведам кажутся опасными их желание иметь незамерзающие порты на севере и значение, которое они придают строительству железной дороги через всю Финляндию. Поскольку это касается также Норвегии, возобновляются шведско-норвежские контакты по вопросам совместной обороны, причем Швеция, даже при сохранении нейтралитета, хотела бы оставить себе возможность союза с Германией. Русские начинают укреплять Петербург, Рижский и Финский заливы.

B конце июня 1909 г. в Стокгольм прибывает с визитом Николай II. Обсуждается давняя проблема Аландских островов, по которой высказался и английский король Эдуард VII, также посетивший шведскую столицу.

Аландские острова входили в великое княжество Финляндское, однако населяли их шведы, которые не раз высказывали желание присоединиться к Швеции. Российское же правительство хотело приспособить острова для военных целей. Эта проблема не уйдет из большой политики до 1921 г., когда заинтересованные стороны заключат конвенцию о нейтралитете и демилитаризации Аландских островов – прежде всего благодаря твердой позиции, занятой Швецией.

Продукция «Товарищества бр. Нобель» через Батум и Новороссийск вывозилась в Турцию, Италию, Австрию, Тунис, Францию и Англию. По Балтийскому морю ее доставляли в Германию, Нидерланды и Скандинавские страны. Хотя в России уже несколько лет было крайне неспокойно, товарищество находилось в хорошей форме и давало изрядную прибыль. Ha 1909 г. падало сразу два юбилея: пятидесятилетие Эмануэля и тридцатилетие компании. Правительство удостоило Эмануэля Нобеля чина действительного статского советника с титулованием «ваше превосходительство», что было редкой честью для частного лица. День рождения Эмануэля отмечали на широкую ногу. По семейной традиции, было учреждено несколько фондов его имени и стипендий для научных исследований.

B ноябре 1909 г. в заседании САИК впервые участвовал Йоста Нобель, младший сын Людвига и Эдлы, – пока в качестве гостя и наблюдателя. Образование Йоста получил в Высшей коммерческой академии в Кёльне. Практическая работа в Москве под началом Кнута Литторина подготовила его к тому, чтобы семейная компания постепенно переходила в его руки.

Нефтепромышленные рабочие Кавказа объединились и выговорили себе условия, уже действовавшие у Нобелей: восьмичасовой день на промыслах, девятичасовой на заводах, хорошие общежития или компенсация за снятие жилья. B товариществе тоже избирают комитеты, которые – «во избежание недоразумений» вели бы переговоры с руководством. Нобелевские рабочие получают бесплатную медицинскую помощь и частично оплаченные обеды, они имеют собственную ссудную кассу, а холостяки – казармы с настоящими кроватями и сушилкой для одежды. B потребительской лавке можно покупать дешевые продукты, для детей организованы школы. Две с половиной тысячи астраханских служащих Товарищества пользуются теми же привилегиями.

B 1898 г., когда назревала острая нехватка жилья, товарищество арендовало пять с половиной гектаров земли в Сабунчах и построило новый поселок под названием «На горе» – с мощеными улицами и электрическим освещением. Там и в поселке Петролеа теперь могут разместиться с семьями 4 тысячи служащих компании, которые, кстати, по-прежнему получают – и будут получать впредь процент от прибыли. Работа на промыслах и заводах остается опасной, но везде удалось свести число пожаров и несчастных случаев к минимуму. B Баку нефть больше не бьет фонтанами, запасы ее стали иссякать, и бурить приходится на все большую глубину. C 1904 по 1913 г. доля России в мировой добыче нефти снизилась с 31 до 9 %. B 1910 г. конъюнктура ненадолго упала, из-за чего 25 % рабочих пришлось уволить.

После многолетних споров в печати американская администрация – во главе с президентом Теодором Рузвельтом – добивается в Верховном суде упразднения нефтяной монополии и роспуска «Стандард ойл». «Семь сестер», то есть образовавшихся на ее месте новых компаний, черпают силы в сотрудничестве и конкуренции друг с другом. Как ни странно, такое разделение оказывается выгодным и Джону Д. Рокфеллеру, который удваивает свое состояние.

Российская нефть годами давала хороший доход и Ротшильдам. И все же они, возможно, предчувствовали развитие событий, когда глава «Ройял датч» Детердинг подступился к ним с предложением купить «Мазут» и БНИТО. Ротшильды еще в 1905 г. пытались продать их Нобелям и «Дойче банку». Теперь они получили взамен акции «Ройял датч» на 27,5 млн рублей, а эту компанию ожидало блестящее будущее. Так банкирский дом Ротшильдов избежал потерь, связанных с войной и русской революцией.

 

Новые месторождения по всему миру

Нефть искали по всему миру – и открыли новые месторождения в Техасе, Калифорнии, Мексике, Индонезии и Персии. Когда сорок с лишним английских нефтеторговцев оккупировали Майкоп, обнаружилось несколько новых мест и на Кавказе. C промыслов в Майкопе и Грозном были проложены нефтепроводы в Туапсе и Новороссийск, в результате чего эти порты обошли Батум, став основным транзитом для экспортной нефти.

Вильгельм Хагелин имеет в распоряжении миллион рублей на разведку новых нефтяных источников. У товарищества тысяча скважин в разных областях России – либо собственных, либо арендуемых. Нобели становятся совладельцами «Челекено-Дагестанского общества», компании по добыче богатой парафином нефти на острове Челекен – по лицензии, которую приобрел в свое время Роберт. Их доля есть и в богатых месторождениях Грозного, и на промыслах к северу от Тифлиса, и по ту сторону Каспия, в Туркестане – под Бухарой и Самаркандом. Русский консорциум приобрел право на разработку крупных степных залежей к востоку от реки Урал.

A к северу от Каспийского моря, неподалеку от города Досcopa, составляет карту своих находок на реке Эмбс Фегреус. Нобели совместно с другими компаниями, в том числе «Ройял датч-Шелл», делают ставку на эти негостеприимные края. Руководить всеми эмбинскими промыслами поручают Густаву Эклунду. K концу лета 1912 г. Нобели развертывают работы по бурению скважин, прокладке трубопроводов, подготовке отстойных прудов для нефти и строительству домов для служащих.

 

B Чимион, почти в Китай!

B сентябре 1910 г. в Баку приезжает Аксель Блумгрен, шведский инженер и уроженец Смедьебаккена из провинции Дале-карлия, которому поручено продолжить электрификацию заводов и промыслов. Компания «Электрикал пауэр К°» построила крупную электрическую станцию для Балаханов и Сабунчей и вторую – в Баилове – для Биби-Эйбата. Как рассказывает Аксель Блумгрен в своих увлекательных мемуарах, «он попал в товарищество, годовой оборот которого равнялся государственным бюджетам Швеции, Норвегии и Дании, вместе взятым».

«С самого начала механических работ здесь применялись паровые машины, легкие в обслуживании и дававшие возможность погреться возле них в холодное время года. Поскольку паровая тяга была малоэкономичной и к тому же требовала длинных паропроводов, руководство компании решило переходить на электрическое питание, и, когда я начал службу в нобелевском Товариществе, переход этот частично был уже осуществлен.

Миновал 1911 г., мы вступили в следующий, 1912-й. Весну я в основном провел на (острове. – Б.О.) Святом, возился с электростанцией. Как-то в апреле газеты вышли с аршинными заголовками – потерпел катастрофу гигантский пароход “Титаник” погибло свыше 1600 человек.

He помню, по какому случаю я обмолвился, что в нефтяной промышленности интересно все и что я не отказался бы познакомиться с самыми разными ее областями. И вот, когда я закончил свои дела на Святом, мне предложили поехать в Среднюю Азию, где фирма приобрела действующее нефтяное месторождение, Чимион. Я должен был наладить там электрическое снабжение, а также стать заместителем начальника по административной и технической части. B моей жизни наступала новая эпоха».

Аксель Блумгрен получает разрешение на въезд в Туркестан, куда иностранцев обычно не пускали.

B Красноводске его встречает жандарм в сопровождении солидного господина в летах, представляющего компанию (очевидно, Яльмара Круселля).

«Мы немедля проследовали в жандармерию, где задержались за разговором в передней комнате. При этом я обратил внимание, что жандарм держит правую руку странным образом отставленной вбок, а ладонь его сложена пригоршней. Я спросил, что сие значит. “Положите рубль-другой, сами увидите” с улыбкой отозвался он. Я положил. Рука нырнула куда-то вниз и в следующий миг была пуста. Жандарм расправил плечи и прошел во внутреннее помещение, откуда до нас через открытую дверь донесся его разговор с начальством.

“Личность путешествующего установлена?”

“Да”

“Оружия не имеется?”

“Нет”.

B заднем правом кармане у меня был револьвер марки “Уэбли-Скотт”.

“Фотографических аппаратов нет?”

“Нет”.

Ha перекинутом через плечо ремне у меня за спиной висела большая фотокамера». Аксель Блумгрен приступает к работе на Чимионском месторождении – в селении Ванновская, близ границы с Китаем. Там уже около тысячи нобелевских служащих. Есть больница, аптека, врач, фельдшер и акушерка. B близлежащей деревне живет русский начальник полиции. Мусульманам дают выходной, чтобы они могли отпраздновать свой Шахсей-Вахсей. Аксель видит, как его участников чем-то поят, а потом они с гиканьем пляшут и колют себя кинжалами. Ржут и становятся на дыбы кони, тревожно бьют крыльями голуби. Мужчины впадают в экстаз: зрачки у них расширены, глаза неестественно блестят. Постепенно исступление проходит, все идут мыться в баню. Раны заживают на удивление быстро. Аксель считает, что местные жители знают для этого специальное средство. B прочее же время сарты – самый миролюбивый народ на свете. «Живя здесь, я чувствую себя не в меньшей – а то и в большей безопасности, чем у себя на родине. Ферганскую провинцию, равную по площади трети Швеции, русские покорили всего двумя ротами… и без единого выстрела».

C гор задул прохладный ночной ветерок. Аксель сидит на увитом виноградом балконе и, попыхивая трубкой, набитой табаком «Пионер», предается размышлениям после трудового дня на жаре. Правоверные мусульмане целый день постились. Из соседних домов пахнет жареной бараниной. Там готовят традиционный плов – блюдо из вареного риса и нарезанной полосками баранины, желательно с добавлением изюма. Ожидание еды затягивается, тем временем опускается темнота. Кто-то заводит монотонную песню, кто-то начинает танцевать – под хлопанье в ладоши и стук по кастрюле вместо барабана.

B июле Аксель уже собирает вишню и тутовые ягоды в собственном саду, он ест простоквашу, клубнику со сливками, земляные груши, пьет чай с галетами. B здешних краях растут яблоки, сливы и персики, редис, дыни, виноград, малина, миндаль. B городах можно купить товары из Швеции: зубную пасту, чернила, эскильстунские ножи, хозяйственные товары компании «Хускварна», примусы. B городском освещении используются лампочки «Люкс», на электростанциях работают паровые турбины «Де Лаваль» и генераторы из Вестероса. A еще тут есть телефоны Л.М. Эриксона и так называемые «шведские спички», хотя они вовсе не шведские. He хватает разве что сваренных с петрушкой раков… Аксель шлет домой почтовые переводы – столько-то каждому из родных и от 300 до 500 крон дяде, в счет погашения долга.

Нефтяные вышки тянулись извилистой нитью, во много рядов. Нефть под напором бежала в приемные резервуары завода и железной дороги, служившей средством связи с внешним миром: параллельно путям шла телеграфная линия. «Станционные служащие всегда знали о происходящем в мире и докладывали нам, нередко по внутреннему телефону, так что мы тоже были в курсе событий. Это нам очень пригодилось впоследствии, когда наступили тревожные времена».

Аксель Блумгрен установил большой дизель-электрический агрегат, но работники не умеют с ним обращаться, и много времени уходит на отладку оборудования. Затем на электростанции появляется еще один агрегат, и к началу 1914 г. она полностью готова.

Управляющий Максимов заболел и уезжает на курорт, руководство промыслом переходит к Акселю. B помощь ему дают финна Блументаля. Они быстро находят общий язык, срабатываются, но тут происходит непредвиденное. Убивают кого-то из персов, родня убитого объявляет семье убийцы кровную месть. Аксель решает, что меньшая группа должна покинуть промысел. Разумеется, каждому выдают компенсацию и железнодорожный билет до другой нефтедобывающей компании. «Итак, проблему уладили, а вот найти полноценную замену уехавшим было непросто. B эти глухие места попадало мало новых людей, разве что забредет беглый каторжник из Сибири да захочет остаться в здешнем благодатном климате. Работники из них получались хорошие, так что каторжан брали охотно».

Наконец Аксель едет в отпуск на родину, к шведским белым ночам. «Я наслаждался разнообразием занятий, которое предоставил мне отпуск. Впрочем, его омрачило убийство в Сараеве наследника австрийского престола с супругой, случившееся 28 июня 1914 г. A 1 августа разразилась война».

Возвращение в Чимион стоило немалых усилий – война уже наложила свой отпечаток на всё и вся. A в Туркестане, хотя полицейский контроль был строже обычного, особых перемен не наблюдалось: не трезвонили привычные для Европы колокола, пустыня по-прежнему спала крепким сном, И на промыслах все шло по-старому. Правда, многих призвали в армию, однако на их место заступили другие. K тому же мобилизовали отнюдь не всех, учли жизненную важность промысла. «Лозунг властей был: чем больше нефти, тем больше бензина. A бензин из нашей нефти получался пригодный для аэропланов. Мы жили своей жизнью в окружении туземцев-магометан, и отношения у нас с ними сложились хорошие». За перипетиями войны можно было следить по газетам, во всяком случае, в том объеме, в каком это дозволялось цензурой. Здесь, в захолустье обширной Российской империи, жизнь текла своим чередом.

«Подошло Рождество, и мы устроили для детей сотрудников елку – с фруктами, сластями, подарками. Мы чувствовали себя одной большой дружной семьей и всячески крепили это единство. Елки росли высоко в горах, а в долинах были персики, абрикосы, тутовые ягоды, грецкие орехи, виноград и дыни. У клубники был совершенно особенный аромат». Аксель все чаще встречается с новой учительницей Александрой Алексеевной, к весне оба безумно влюблены и на Иванов день объявляют о помолвке. Назначив день бракосочетания, они приводят в порядок дом бывшего управляющего – силами австрийских военнопленных. Австрияков отправляют в Туркестан и распределяют там по лагерям. Промышленникам разрешено набирать в этих лагерях людей, которые бы заменяли уходящих на фронт русских. «Мы отобрали себе для начала 50 человек, потом еще. Австрийцы составили собственную колонию во главе с инженером Кунцем – он, как и многие его соотечественники, предпочитал трудиться, и работники они все были превосходные». Дом обставили новой мебелью, и там стало уютно. B октябре молодые обвенчались по обряду русской православной церкви.

Лагерь генерала Анненкова в Михайловском посту. Аппарат Нобеля. Рисунок начала XX века

C фронтов приходят сообщения о множестве погибших, об острой нехватке людей, о голоде, грязи и вшах. Настроение мрачнеет, будущее видится в безнадежном и безотрадном свете. Весной 1915 г. среди мусульман, от которых требуют все больших пожертвований на военные нужды, начинаются волнения.

«Мы, однако, не ощущали нависшей над нами опасности». Александра ждет ребенка, и супруги едут отдохнуть в Ташкент, живут в гостинице «Старая Франция», наслаждаются прохладой сада с его ароматом цветов и водой, бегущей по арыкам. Австрийские пленные могут свободно передвигаться по городу – и создают весьма профессиональный оркестр. Развлечений множество, магазины ломятся от товаров, на черном рынке можно найти вино и более крепкие спиртные напитки. Вроде бы идиллия, но где вы видели идиллию, которая длится вечно?! Среди местных жителей начинается брожение, они ни с того ни с сего озлобляются, закрывают свои лавочки, выказывают явное нерасположение к русским. B воздухе пахнет беспорядками.

«Нам следовало, не дожидаясь открытых возмущений, ехать домой. И не потому, что я опасался материальных трудностей, если б меня надолго отрезали от промысла. Достаточно было бы обратиться к одному влиятельному человеку, ведавшему делами Товарищества по всему Туркестану. B его ломе мы всегда чувствовали себя желанными гостями». Супруги торопятся на вокзал. Навстречу им входят в город артиллерийские части, вскоре до их слуха доносятся орудийные залпы.

Настроение в Чимионе царило подавленное, хотя работа продолжалась в обычном режиме. Большинство необходимых товаров можно было купить в кооперативном магазине компании, мясо продавал некий Бакишка. И тут до служащих Товарищества доходяг слухи, что «туземцы» готовят нападение на их промысел – на промысел, где вырабатывается осветительный керосин, топливо для локомотивов и лучший бензин во всей империи, причем в огромных количествах.

B эти беспокойные дни Александра рожает сына, и Аксель испытывает прилив счастья и новых сил. «Я воздел к небу сжатые кулаки и завопил: “Теперь пускай эти гады приходят, теперь у меня есть сын, я буду его загцигцать!”»

Ho они не пришли. Власти достигли соглашения со старейшинами, и дело кончилось полюбовно.