Сначала Пончика расплющило в космонавтском кресле, да так, что он едва мог дышать.

— Да-а-а… — вслух посетовал он, это вам не прибор невесомости! Однако вскоре тяжесть отступила, и Пончику значительно полегчало. Оглядев отсеки, что было не так-то легко сделать, так как злополучный контейнер занимал почти всё свободное пространство, Пончик отчаянно загрустил. К тому же приближался вечер, а за ним и ночь. При одной мысли о том, что в космосе ночь это не просто ночь, а беспросветная, холодная ночь, Пончика бросило сначала в жар, потом в холод. «Бр-р-р!» — поёжился он. — Однако ничего не поделаешь! Надо хоть съесть что-нибудь, а то и вовсе настроение пропадёт! — сказал он сам себе вслух, чтобы не было так страшно и приоткрыл дверь в отсек со съестными припасами.

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас припасено, а? — как можно громче спросил он. — Ага, варенье клубничное, варенье малиновое, кусочки земляники в соку из лунных яблок, паштет из лунных огурцов, так-так, а тут что у нас?!

В этот момент где-то поблизости послышался шорох. Пончик моментально покрылся испариной и стал испуганно озираться по сторонам. Но вокруг было по-прежнему тихо. И тут взгляд Пончика наткнулся на большую круглую картонную коробку, где с боковой стороны, как водится, красовалась надпись «Стиль Понч», а сверху разноцветными буквами было написано: «Сюрприз для Незнайки. Никому не трогать!»

Вся коробка была увита розовыми ленточками с красивым бантом на боку.

— Интересно, что ж это за сюрприз такой? — озадаченно уставился на коробку Пончик, — Если предположить, что сюрприз для Незнайки — от Кнопочки, то… гм-м-м… там может быть пирог, например, или, предположим… ну, представим себе…. — тут он покосился на иллюминатор, за которым царила беспросветная тьма и безмолвие. Ему опять стало не по себе. Потоптавшись вокруг незнайкиного сюрприза, Пончик решил немножечко подкрепиться, чтобы не думать о том, что находится внутри коробки. Он быстро опустошил несколько тюбиков с вареньем, небольшой контейнер с абрикосовым желе и, строго оглядев оставшееся, решил немножечко поспать, чтобы не думать о том, что творилось за пределами его маленькой ракеты.

Однако когда двери спального отсека за ним плавно закрылись, ему послышались лёгкие шаги в главном коридоре. Насторожившись, Пончик прижал ухо к двери. И снова раздался еле различимый топот, но уже в обратную сторону. У Пончика даже волосы на голове зашевелились от ужаса.

— Привидение… Точно, привидение! — покрывшись испариной, прошептал он и задрожал.

Однако вскоре всё стихло.

— Это мне померещилось со страху! — попытался он успокоить себя и, тихонечко прокравшись к кровати, залез под одеяло с головой, накрепко пристегнувшись ремнями, чтобы не выпасть из-под одеяла. Ведь в космосе, где, как известно, сплошная невесомость, нужно без конца беречь себя от различных неожиданных ситуаций. Однако сон, как назло, всё не шёл и не шёл. Пончику становилось всё страшнее и страшнее, и спустя некоторое время его колотило от страха так, что даже кожа у него вся покрылась пупырышками. От всего этого кошмара ему зверски захотелось есть. Основательно помучившись, Пончик решил, что голодать ещё хуже, чем бояться, высунул одно ухо наружу, прислушался к тишине, но услышал лишь мерное гудение невидимых двигателей, и поэтому решил всё-таки выползти из-под одеяла. Просеменив на цыпочках по коридору, он юркнул в отсек с продуктами. На глаза ему, как нарочно, опять попалась коробка, которую Пончик должен был честно отдать Незнайке. Но поскольку коробка оказался ближе, чем продукты, к тому же Пончик был страшно заинтригован, он сел перед ней на корточки и тщательно принюхался.

— Ну вот, ничем не пахнет, а ещё сюрприз называется… — обиженно протянул Пончик и потрогал, а затем постучал по коробке.

— А всё-таки, что же там такое? Может, что-нибудь вкусное? Крем-брюле какое-нибудь… Или, например, какие-нибудь другие сладости… — лицо Пончика стало мечтательным, а от разыгравшегося аппетита у него даже слюнки потекли. К тому же его так и распирало от любопытства. Наконец, поколебавшись, Пончик бережно потянул за розовую ленточку, ухватился за крышку коробка и изо всех сил потянул вверх:

— Ну, была не была! Я только взгляну, и всё. А может, там и взаправду что-нибудь эдакое… только попробую, и всё! Вкуснятина какая-нибудь… печеньице какое-нибудь с изюмом? А?

Вдруг в коробке что-то заёрзало и тоненький голосок из глубины сердито пропищал:

— Сам ты печеньице с изюмом! Обжора!

Тут крышка отлетела сама собой, и из коробка показался огромный синий бант, а потом аккуратная головка Кнопочки.

— Как тебе не стыдно? — тут же напустилась она на Пончика. — Это что же, выходит, ты мог преспокойненько слопать незнайкин сюрприз, если бы он был съедобным?! Да ты просто жулик! Пончик, ещё не оправившийся от шока, не мог произнести ни словечка, только во все глаза пялился на Кнопочку неподвижным и как бы остекленевшим взглядом, как будто та и впрямь была каким-нибудь привидением. От неожиданности у него закружилась голова и завертелось всё перед глазами. Он побледнел и закатил глаза.

— А вот в обморок, дружок, мне тут хлопаться не надо! — предусмотрительно сказала Кнопочка. Поправляя на ходу измятое от долгого сидения в тесноте платьице, она вылезла из коробка и строго заявила:

— Давай договоримся: уж коль мы летим вместе, так уж будь любезен, поумерь свой аппетит, а то я могу запросто не долететь до Луны.

Но увидев, как вытянулось при её словах лицо Пончика, и каким оно стало несчастным, Кнопочка смягчилась:

— Впрочем, ты можешь поужинать. Только, чур, это будет лёгкий ужин. А я… — и тут она улыбнулась, — а я составлю тебе компанию, идёт?

— Идёт, — согласился оторопевший Пончик. Конечно, его не радовала перспектива делить продукты поровну, ведь тогда их автоматически становилось вдвое меньше. Однако стоило ему подумать, что теперь он не один в космосе, у него сразу отлегло от сердца. Всё-таки с Кнопочкой лететь до Луны было как-то уютней, к тому же — не так страшно.

— Да, и ещё: поскольку ракета маленькая, в спальном отсеке буду спать я, — прервала Кнопочка размышления Пончика как раз в тот момент, когда он готов был окончательно обрадоваться её появлению.

— Скажите пожалуйста! Интересно! — возмутился Пончик. — Проникла в ракету, можно сказать, обманным путём, как шпионка, а теперь, видите ли, раскомандовалась! А где же я буду спать, по-твоему?!

— Спи где хочешь. Не нужно было покушаться на незнайкин сюрприз! — отрезала Кнопочка. Пончик вздохнул и подумал: «Ну и ладно!»

А потом решил, что вполне можно выспаться и на его любимом рекламном контейнере, который, кстати, к счастью для Пончика, находился рядышком с отсеком, где хранились продукты. Последняя мысль настолько понравилась ему, что он тут же повеселел.

— Ну, где там наш лёгкий ужин? — потирая руки, спросил он, представив, как полакомится разными вкусностями, когда Кнопочка уснёт.

— Сначала нужно вымыть руки с мылом, а потом уже садиться за стол! — назидательно произнесла Кнопочка.

— Какой-такой стол?! — обомлел Пончик от такого неслыханного нахальства так, что даже начал заикаться. — Где ты тут стол увидела, скажи на милость?

— Всё равно, — ответила упрямая Кнопочка голосом, не допускающим никаких возражений. — Даже если тут и нет обеденного стола, всё равно перед едой все нормальные, воспитанные коротышки должны мыть руки!

Говоря так, Кнопочка сердито топнула ногой и тут же взмыла под потолок, так как ракета уже покинула земную атмосферу и в салоне ракеты воцарилась невесомость. Глядя сверху на Пончика, Кнопочка закричала:

— И ещё: почему это ты ходишь, как нормальные коротышки, а я летаю, как резиновый мяч?

— Потому что на мне специальные космонавтские тапочки с магнитами. Между прочим, если ты не будешь командовать и топать ногами, я и тебе могу выдать такие же. У меня запасные есть! — похвастался Пончик.

— Немедленно выдай! — потребовала Кнопочка. — В противном случае ни о каком лёгком, а тем более тяжёлом ужине даже не мечтай!

С этими словами она вытащила из кармашка разноцветные салфетки и помахала ими.

Пончику ничего не оставалось, как подчиниться дотошной спутнице, и он, неохотно вытащив из-под космонавтского кресла запасные тапочки с магнитными подошвами, уныло поплёлся в умывальную кабинку.

Однако на этом неожиданности не закончились. Проходя по коридору, Пончик вдруг отчётливо услышал приглушённый стук. Насторожившись, он остановился посреди полутёмного коридора и прислушался. Стук доносился откуда-то из-за двери, ведущей во внутренний отсек, где хранилась разная космонавтская амуниция: скафандры, фонарики, бечёвки, зонтики, парашюты… Да мало ли что может в космосе понадобиться!

Подкравшись поближе, Пончик прильнул ухом к двери. Стук на некоторое время прекратился, зато послышался глухой, невнятный и какой-то утробный вой: «О-го-гы-ы-е! О-го-гы-ы-ы-е!»

Душа у Пончика с такой скоростью умчалась в пятки, что он моментально сорвался с места и рванул по коридору, а через секунду его и след простыл. Ворвавшись в кухонный отсек, как тайфун, чем до смерти напугал Кнопочку, Пончик не мог произнести ни слова, он только пыхтел, дико озирался по сторонам и бессмысленно тыкал указательным пальцем в неопределённом направлении.

— Ты что, белены объелся?! — напустилась она на Пончика, окончательно потеряв надежду услышать хоть что-либо вразумительное. — А ну-ка, пойдем, посмотрим, что там случилось!

— Дудки! — заорал, наконец, Пончик и демонстративно плюхнулся прямо на пол. — Я туда не пойду! Иди сама, если такая храбрая!

— Ну и ладно. Я и сама справлюсь! — заявила Кнопочка и, с досадой оттолкнув Пончика, как будто это был какой-то мешающий пройти чемодан, направилась к выходу.

— Ой, а я как же? — струхнул Пончик.

— А вот сиди тут сам и бойся!

Пончику откровенно не понравилась угрожающая перспектива остаться совершенно одному в то время, когда на космическом корабле происходили какие-то тёмные необъяснимые события. К тому же выглядеть перед отважной Кнопочкой эдаким жалким трусишкой ему не хотелось: всё-таки у Пончика было довольно— таки большое самолюбие. Поэтому, как только она вышла в коридор, Пончик моментально вскочил на ноги и увязался вслед за ней.

— Ну? — выжидательно уставилась на него Кнопочка.

— Тише ты, — прошептал Пончик, с ужасом уставившись на дверь, из-за которой еле слышно доносились таинственные звуки: «О-о-ы-ы-е!»

Кнопочка подошла ближе и нажала на ручку двери. Дверь бесшумно отворилась. Звуки сделались громче, но всё равно слышались, будто из подземелья. Затем раздался нервный стук, который исходил из ниши для скафандров. Взявшись за руки, притихшие коротышки шажок за шажком приблизились к скафандрам, тускло поблёскивающим в нише. И тут же один из скафандров вдруг задёргался, затрясся, а потом внутри что-то отчаянно заскреблось и захныкало.

— Кто там? — осторожно поинтересовалась Кнопочка и, привстав на цыпочки, попыталась заглянуть внутрь стеклянного шлема. «Э-о-а!» — глухо донеслось изнутри, и в шлеме, как в телевизоре, мелькнула чья-то макушка.

— А ну-ка, покажись! — охрипшим от волнения голосом скомандовал Пончик и на всякий случай отошёл подальше.

«Э-о-у!» — пробулькал скафандр и опять содрогнулся, как будто кто— то в нём попытался подпрыгнуть. При этом сквозь стекло шлема Пончик увидел, как макушка на мгновение показалась и снова исчезла, затем снова мелькнула, как поплавок.

— Ничего не понятно. Надо отвинтить шлем и посмотреть, кто там внутри, — прошептала Кнопочка, и коротышки с опаской приступили к делу. Сначала они сняли шлем с крючка, что было очень трудно сделать, так как он постоянно выскальзывал из рук и шевелился. Потом попытались отделить шлем от комбинезона, но удалось это не сразу, так как шлем кто-то соединил с комбинезоном против всяких правил. Пока Пончик, обливаясь потом от страха, мучился со шлемом, Кнопочка терпеливо чинила заевшую молнию. Наконец, замок поддался и — вжик! — расстегнулся.

Каково же было их изумление, когда из расстёгнутого скафандра показалась знакомая голова, которая тут же завопила:

— Это же я! Кричу, кричу помогите, помогите! Оглохли, что ли! — и из скафандра вынырнул совершенно обессиленный Болтун.

— Ну и ну, — потёр взмокший лоб Пончик. — А ты-то как тут оказался?

— А вот так и оказался, — огрызнулся Болтун, и тут же хлопнулся в обморок.

— Это от голода, — уверенно сказала Кнопочка. — Давай-ка оттащим его на кухню.

— Ага! — насторожился Пончик, сообразив, что отныне количество продуктов, которые предназначались для него лично, уменьшилось не вдвое, как было, когда на борту ракеты появилась Кнопочка, а втрое. — Раз уж вышло, что нас оказалось так много, то я буду командиром экипажа.

— Ну уж нет, — отреагировала Кнопочка. — Командира экипажа нужно выбрать всем составом и проголосовать, а так как Болтун в обмороке, то голосование временно отменяется.

— Состав?! Да кто вы, собственно, такие, а? Да вы вообще тут не должны находиться! — возмутился Пончик — Я тут, между прочим, главный. И командовать здесь буду я!

— Хорошо, — вдруг согласилась Кнопочка. — Раз ты командир, то и у всех остальных должны быть должности. Я буду старшей по кухне, а это значит, что командовать продуктами буду тоже я! А твоё командирское дело всякие там пульты управления и рычажки.

У Пончика аж дух перехватило от такой вопиющей несправедливости, но возражать Кнопочке было бесполезно.

— Ну, а Болтун что будет делать? — проворчал он.

— Пусть будет старшим по уборке на кухне, — отмахнулась она, — если согласится, конечно, когда в себя придёт.

— Ах, так! Вот пойду и напишу про все эти происшествия в бортовой журнал, будете знать!

— Про что это ты писать собрался?

— А вот про то и напишу, мол, у нас тут всякие несознательные коротышки зайцами на Луну повадились летать!

— Ну и ябеда же ты, Пончик! И как тебе от самого себя не совестно? — обиженно отвернулась от Пончика Кнопочка.

— Ябеда или не ябеда, а вам влетит по первое число! — окончательно насупился Пончик и пошёл за бортовым журналом.

Тут Болтун приоткрыл глаза и слабым голосом переспросил:

— Влетит?

— Конечно, влетит, а ты как думал! — невозмутимо пожала плечами Кнопочка.

— По первое число?

— А как же!

— А ты не знаешь, какое сегодня число? Может, до первого немножечко осталось?

— Недели три, не меньше…

— О-о-о… — простонал Болтун и сморщился, как будто у него заболел зуб, но вдруг, широко открыв глаза, спросил:

— Послушай, а на чём свет стоит, а?

— Какой свет? — удивлённо уставилась на Болтуна Кнопочка.

— Я думал-думал, когда в скафандре висел: вот будут меня ругать на чём свет стоит, но так и не знаю, на чём же он стоит? — задумчиво сказал Болтун и снова загрустил.

— А ты не думай об этом, — посоветовала Кнопочка. — Вот когда начнут ругать, тогда и будешь об этом думать. А сейчас, мне кажется, лучше подумать об ужине!

Через несколько минут все трое сидели в кухонном отсеке и уминали всё, что попадалось под руку. А когда ужин был завершён, Болтун рассказал о своих злоключениях.

Дело было так. Пока Пончик суетился возле ракеты, Болтун решил: «Эх, была не была! Работай, работай, а еды всё равно с гулькин нос, полечу-ка я лучше на Луну и наемся там до отвала!» Приняв решение, он незаметно проскользнул в открытые двери и стал искать, где бы ему получше спрятаться. Наткнувшись на скафандры, висящие в нише на крючке, он не придумал ничего лучшего, как залезть внутрь одного из них и переждать полёт в таком удачном убежище. Скафандры оказались Болтуну явно не только не по росту, но и не по ширине, так как оба предназначались Пончику. Один скафандр был основным, а второй запасным, так как Пончик вообще любил, чтобы у него всегда было что-нибудь в запасе. С одной стороны, случись что с первым скафандром, всегда пригодится запасной. С другой стороны, хотя Пончик и молчал об этом, ему до смерти хотелось, чтобы этот запасной скафандр понадобился его попутчику. Тихонечко отделив гермошлем от комбинезона, Болтун заглянул внутрь. Расстегнув длинную молнию, он залез в скафандр, немножечко поморочив себе голову, застегнулся, потуже завинтил гермошлем на своей голове и принялся ждать, пока ракета достигнет Луны. Внутри скафандра было чертовски просторно, но весьма неудобно, так как рост Болтуна был немного ниже, чем рост Пончика. Если ноги упирались в нижнюю, так сказать, брючную часть скафандра, то голова не доставала до иллюминатора в шлеме, и тогда Болтуну не было видно, что происходит снаружи. А если голова, как и положено, оказывалась в зоне шлема, туловище коротышки болталось внутри, повиснув в рукавах космического костюма. К тому же, чтобы добиться этого положения, Болтуну приходилось немножечко подпрыгивать и подтягиваться на руках. Известное дело, от продолжительного висения плечи напрягались и болели, поэтому Болтун перемещался в скафандре вверх и вниз, пока не почувствовал, как всё вокруг завибрировало, затряслось и тело вдруг стало таким тяжёлым, что коротышка даже струхнул, подумав, что его вот-вот сплющит в скафандре. Вскоре ему стало полегче. В ракете установилась невесомость, и Болтун теперь мог перемещаться вверх-вниз без особых физических усилий. Однако полёт оказался длиннее, чем он предполагал, а чуть позже выяснилось, что лунное путешествие на голодный желудок — одна из самых неприятных вещей на свете. «Не беда!» — подумал Болтун и попытался было выбраться из скафандра наружу, но — о, ужас! Молния отчего-то заела, и он так и остался беспомощно болтаться на вешалке из стороны в сторону, как тряпичная кукла.

Время шло. Свирепый голод терзал несчастного коротышку всё сильней и сильней, к тому же в отсеке царил ужасный холод, как в холодильнике, поэтому у Болтуна зуб на зуб не попадал. Потихоньку его начал одолевать страх, и тогда Болтун начал сам себя то укорять, то успокаивать: «Бр-р-р! Какая холодина! И кто, кроме тебя, разгильдяй ты эдакий, виноват? Никто кроме тебя не виноват! Работать не хотел? Не хотел! Терпеть со всеми коротышками не хотел? Не хотел! В ракету без спросу залез? Залез! Вот прилетишь на Луну, будешь знать! Как станут тебя распекать вдоль и поперёк! Промоют тебе мозги все по очереди: и Знайка, и Незнайка, и даже Пончик — и тот заругает тебя, на чём свет стоит! А я возьму и скажу им: ругайте меня, братцы, на чём свет стоит, раз я во всём виноват! Правда, лучше бы меня ругал всё-таки Незнайка…»

И продрогший Болтун съёжился от страха перед неминуемым, как ему казалось теперь, возмездием. От этих невесёлых мыслей он безумно загрустил и снова принялся с собой разговаривать: «Вот прилетишь ты на Луну», — продолжал он, — «Прилетишь ты худой, как жердь, и голодный…» — тут он закрыл глаза и горько вздохнул. — «И всем станет тебя жалко-жалко, и никто тебя, голубчик, не будет ни сколечко ругать! А вместо этого, братец, поставят перед тобой огромную тарелку, положат в неё огромную клубнику, сахарком посыплют и…» — он судорожно сглотнул, потому что у него моментально потекли слюнки, — «И будешь ты, бедненький, кушать эту клубнику досыта!»

Прошло ещё некоторое время. Есть хотелось пуще прежнего, становилось ещё холоднее, и силы совершенно покидали горе-путешественника. От этого мысли его стали ещё печальнее: «Эх, Болтун, Болтун! Прилетишь ты на Луну, бездыханный, и соберутся коротышки и будут горько причитать, будут плакать, и говорить друг другу: ах, какого коротышку загубили! Голодом заморили, наставлениями замучили! Светлая память, скажут, голубчику Болтуну, самому прекрасному и доброму коротышке на всём белом свете» — и тут он безутешно разрыдался. Порыдав некоторое время, Болтун вдруг рассердился: и на себя, и на своё неудачное убежище, и на бестолкового Пончика, который за всё это время и не подумал заглянуть в эту холодную комнату, небось, сидит где-нибудь в тёпленьком местечке и что-нибудь лопает. И тогда, охваченный отчаяньем, Болтун стал что есть силы лупить по скафандру. Но звуки получались глухие, неопределённые. Окончательно разуверившись в этой безнадежной затее, Болтун из последних силёнок набрал в лёгкие кислорода и стал вопить: «По-мо-ги-те!» В это время его и услыхал Пончик, только вместо «помогите» ему послышалось одно только нечленораздельное мычание: «О-о-ы-е!» Ну, а что произошло дальше, вы уже знаете.

Ракета удалялась от Земли всё дальше и дальше. В иллюминатор заглядывали звёзды, стремительно пролетали мимо разноцветные хвостатые метеориты. Кнопочка спала, уютно свернувшись в калачик. Ей снилась далёкая, загадочная Луна, сказочные сантики и Незнайка, у которого в руках почему-то была огромная лунная книга. Болтун спал мёртвым сном, взгромоздившись на скафандр, как будто это был матрац, и ему не снилось ничего. Пончик ещё долго возился с чернильными палочками, старательно описывая все случившиеся на корабле происшествия в огромный бортжурнал, а потом не один час ворочался на жёстком контейнере, тихонько похрустывая припрятанным на всякий случай печеньем, которое перед отлётом затолкал ему в карманы сердобольный Сиропчик. Вскоре и его сморил сон. А из чёрной глубины космоса навстречу ракете медленно приближалась Луна.