Между тем уже прошёл целый месяц после неожиданного исчезновения Шпунтика и ещё нескольких коротышек, а от них по-прежнему не было ни слуху, ни духу.
По этому случаю все несогласные коротышки перестали играться и стали ходить грустные. Некоторые так разгоревались, что даже перестали есть.
А тем временем Кнопочка, Губастик и Косичка старались вовсю. Они развернули бумагу и крупными буквами написали:
«ЛУННЫЕ КОЗНИ. Газета несогласных коротышек. Выпуск первый»
Ниже в несколько столбцов помещались статьи. Первая статья называлась: «Почему несогласным коротышкам необходимо протестовать против всеобщего вранья?»
Название второй статьи гласило: «Хотим знать правду об инкубаторе доктора Пиля!»
Третья статья на чём свет стоит ругала бессовестного врунишку, который непонятно по какому праву выступает по телевизору и запудривает мозги всем здравомыслящим коротышкам. Называлась она «Зачем коротышкам телевидение?»
Все три статьи были придуманы и написаны Кнопочкой и Губастиком. Косичка же, так и не сумев придумать своей собственной статьи, нарисовала внизу газеты большой телевизор с антенной и круглоголового коротышку внутри экрана, подрисовав ему смешные длинные усы, остренькую бородку, рожки и очки. Когда работа была закончена, Кнопочка с Губастиком вывесили газету на самое видное место и стали ждать, пока все коротышки её прочитают. Но никто, как назло, не обращал на газету никакого внимания.
Первым газетой заинтересовался Болтун. Прочтя её от корки до корки, он почесал затылок, пробурчал:
— Во дела! Ничего себе! — и ушёл. Через полчаса к газете сбежались все несогласные коротышки. Болтун взобрался на табурет и стал объяснять всё, что написали Кнопочка и Губастик. Особенно большой успех у всех вызвал рисунок Косички: все показывали на него пальцами и хохотали до слёз.
— А что вы собираетесь дальше писать? Во втором выпуске? — спросил Болтун, когда коротышки угомонились и разошлись по углам, чтобы обсудить прочитанное между собой.
— Не знаю пока, — пожала плечами Кнопочка.
— Возьмите меня в газету! — попросил вдруг Болтун. — Я знаю, что делать! Я тоже хочу козни устраивать! Во-первых, надо добраться до города и хорошенько послушать, о чём там коротышки между собой говорят. Во вторых, надо там внимательно на всё посмотреть и запомнить. А в-третьих, обсудить всё это с вами и описать в нашей газете.
— Умница! — обрадовалась Кнопочка. — Вот как раз ты это и сделаешь! А мы тем временем подумаем, что бы такого ещё организовать, ага?
— А чего, можно, — кивнул головой Болтун и стал собираться в Пильбург.
— Главное, чтобы никто не догадался о том, что ты корреспондент. А ещё очень важно, чтобы тебя никто нечаянно не узнал, иначе тебе нарочно начнут говорить всякую дребедень, — беспокоилась Кнопочка, собирая Болтуна в дорогу. — Поэтому придётся тебе надеть пальтишко с высоким воротником, тёмные очки и шапку-ушанку. Уши у шапки нужно завязать таким образом, чтобы лица почти не было видно! Вот, готово!
— Ну и чучело… — с отвращением фыркнул Болтун, поглядев на себя в зеркало.
— Да ведь тебя всё равно никто не знает, какая тебе разница? К тому же ты не на какую-нибудь прогулку едешь, а в самую настоящую командировку!
— И то верно, — с гордостью согласился новоиспечённый журналист и, напихав в рюкзак побольше всякой съестной всячины, которую притащил Губастик, отправился в Пильбург.
А Кнопочка, Губастик и Косичка тем временем принялись обдумывать второй выпуск «Лунных козней». В этом выпуске протест против всеобщего вранья на Луне по идее Кнопочки должен был быть ещё более дерзким, поэтому решено было решили призвать всех несогласных коротышек на митинг.
Пока Болтун две недели слонялся по Пильбургу в поисках слухов и записывал всё, что видел и слышал к себе в блокнот, Кнопочка, которая сразу же решила, что будет главным редактором, написала статью «Правду нужно говорить вслух!»
Помощник редактора, Губастик, под её диктовку написал заметку «Что такое митинг и для чего он устраивается?» Обе статьи были помещены в центре газеты, над ними крупными разноцветными буквами было написано: «Все немедленно на митинг несогласных коротышек!»
…Закончив работу, Кнопочка уставилась на газету, сосредоточенно грызя карандаш.
— Как-то всё… бестолково, — с досадой сказала она, покосившись на Губастика. — Чего-то не хватает! И потом, видишь, сколько пустого места? Некраси-и-иво…. Эх, был бы сейчас здесь Цветик! Он бы обязательно что-нибудь эдакое, необычное придумал! Красивое… — тут Кнопочка вздохнула и снова принялась грызть карандаш.
— Ну и что бы он придумал, Цветик твой? — ревниво поинтересовался Губастик, изо всех сил делая вид, что ему совершенно неинтересно, кто такой Цветик, и что такого из ряда вон выходящего он мог придумать.
— А он бы… Стихи написал, например, вот! — выпалила Кнопочка.
Губастик вспыхнул.
— Подумаешь, эка невидаль — стихи. Можно подумать, один Цветик только и умеет стихи писать!
— Ничего ты не понимаешь в стихах. Стихи — это же… — тут Кнопочка посмотрела куда-то вверх и вздохнула.
— А вот и понимаю!
— Да ну! Правда, что ли?
— Подумаешь, раз-раз, придумал две рифмы, четыре строчки, сложил их вместе — и дело с концом! — с самоуверенным видом заявил Губастик, страшно гордый тем, что сумел, наконец-то, удивить умную Кнопочку своими познаниями.
— Ну, хорошо. Вот тебе бумага и карандаш. Приступай! — обрадовалась Кнопочка.
Губастик уселся на пол, разложил перед собой лист бумаги и старательно стал выводить строчку за строчкой, которые тут же зачёркивал и начинал писать заново.
Пока Губастик старательно сочинял первое в своей жизни стиховторение, наступил вечер.
— Ну как? Готово? — спросила Кнопочка, открывая дверцу буфета, где хранились сладости.
— А как же! Мы хоть и в лесу живём, а в стихах не хуже всяких Цветиков разбираемся! — сияя, протянул Губастик Кнопочке исписанный и исчёрканный вдоль и поперёк лист.
Кнопочка тотчас стала его рассматривать.
— Ничего не понять! Написано, перечёркнуто… Прочти-ка мне вслух.
Губастик вышел на середину комнаты, выпятил грудь, отставил одну ногу в сторону и выбросил вперёд руку с бумажкой, чтобы стихи звучали как можно эффектнее.
— Начинай! — шепнула Кнопочка, усаживаясь рядом с Косичкой прямо на пол.
— Солнце! Опушка!
Лес! Огород!
Домик! Кукушка!
И… — тут Губастик стал приглядываться к листку с написанными на нём стихами, но никак не мог разобрать, что к чему.
— И? — требовательно нахмурившись, спросила Кнопочка.
— И… Йод! — выпалил Губастик и, спрятав руки за спину, робко переступил с ноги на ногу. — Ну как?..
— А йод здесь при чём? — округлила глаза Кнопочка.
— Так ведь — рифма… — стесняясь, сказал Губастик. — Тебе что, совсем-совсем не понравилось?
— Конечно, не понравилось! Ты думаешь, придумал две рифмы — и уже поэтом можно себя называть? А смысл где?
— Какой ещё смысл? — оторопел Губастик.
— Да ты сам подумай: ну что ты написал! Солнце, например. Ну где здесь солнце, скажи на милость? Ты же это солнце в глаза не видал!
— Зато слыхал! От тебя, между прочим…
— Ну, хорошо, предположим, солнце ещё куда ни шло. Так, дальше. Опушка, потом лес. А на самом деле наоборот: сначала лес, потом — опушка.
— А может, я из лесу возвращаюсь, ягоды собирал на опушке, потом через лес — и домой! — заспорил Губастик. — И вообще, что ты к каждому слову придираешься? Я же не для себя старался…
— Я, между прочим, главный редактор нашей газеты, потому и придираюсь, — ехидно заметила Кнопочка. — А это что за несуразица? О-го-род! Это как — посреди леса? На опушке — огород у тебя? Ну и ну. Над тобой же все коротышки смеяться будут, Губастик.
— Не будут! — мрачно возразил Губастик. — Они вообще ничего не поймут, коротышки твои. Они в стихах не разбираются!
— Ах, конечно! Где уж тут понять, если у тебя посреди леса, прямо на опушке, даещё и возле огорода — подумать только! — йод откуда-то взялся!
— Я что, пофантазировать не имею права? — возмутился Губастик. — А у меня, может, стихи — экс-пе-ри-мен-таль-ны-е! Не для средних умов!
— Так. Забирай своё стихотворение и убери его подальше с глаз моих! Фантазируй и экспериментируй сколько влезет, никто не запрещает. Только газета, между прочим, как раз для средних коротышечьих умов и предназначается! Для таких умов, как у меня. Понял? Я твою экспериментальную галиматью в газете печатать не буду. Стихи — они или понятные, со смыслом, или это не стихи. Всё! Пусть лучше пустое место в газете, чем такие дурацкие стихи!
И Губастик понял, что разговаривать на эту тему с Кнопочкой бесполезно.
А поскольку Косичке добавить ко всему этому было нечего, она нарисовала там, где получилось пустое место, несколько человечков с разинутыми ртами и с транспарантами руках. Над картинкой было написано: «Несогласные коротышки!», а от надписи, чтобы всем было понятно, о чём идёт речь, к картинке тянулась стрелочка. Так Косичка сделала смысл рисунка окончательным и понятным для любого, даже самого глупого, коротышки.
Коротышки прочитали газету и весь день ходили озадаченные. В эту ночь на Луне впервые пошёл снег, наступила настоящая зима. На следующее утро Губастик проснулся чуть свет, быстренько принарядился во всё праздничное и стал носиться по лестницам, бодро выкрикивая:
— Подъём! Скорее просыпайтесь и умывайтесь! Все на митинг!
— Простите… А нельзя ли потише? — поинтересовалась одна из малышек, высунув голову из комнаты и сладко зевнула.
— Конечно, нельзя! — убеждённо ответил Губастик. — Что же это за митинг, если все будут говорить потише?
— А нельзя ли тогда устроить митинг попозже?
Тут из других дверей стали высовываться недовольные коротышки, которые сразу же поддержали такую идею. Губастику возразить было нечего, поэтому он, скрепя сердце, решил подождать, пока все соизволят выспаться. Однако с такой постановкой вопроса Губастик был категорически не согласен, поэтому он сразу же пошёл к себе в комнату и стал писать новую статью, которая называлась: «Несознательные коротышки». Статья была написана очень быстро, и когда все проснулись, Губастик уже прикрепил её кнопкой к вчерашней газете.
— Вы читали нашу новую статью? — стал спрашивать он, едва коротышки попадались ему на глаза.
— Нет, не читали! — отвечали они.
— Тогда немедленно прочитайте!
— Так некогда же, надо торопиться на митинг! — на бегу отговаривались они и убегали одеваться.
— Вот и пиши что-нибудь после этого! — обиделся Губастик, сорвал статью и засунул её в карман.
Одевшись потеплее, коротышки взялись за руки и, выстроившись попарно, пошли на митинг, который редколлегия «Лунных козней» предложила провести на свежем воздухе. Собравшись на круглой поляне, припорошенной снегом, все стали вопросительно переглядываться и топтаться на месте от холода.
— Начинаем наш митинг против всеобщего лунного вранья! — торжественно провозгласил Губастик и замолчал.
— Мы протестуем против того, что все только и занимаются тем, что врут про лунные дела! — подхватила Кнопочка. — А теперь каждый, кто что-нибудь хочет сказать, может выйти вперёд и высказаться.
— А я, например, протестую против всеобщего раннего вставания! — пролепетала маленькая коротышка в пуховом платке и спрятала нос поглубже.
— А я, например, уже замёрзла, скоро в сосульку из-за вашего митинга превращусь! — выкрикнула ещё одна коротышка в беленькой шубке и кокетливой вязаной сиреневой шапочке и стала с вызывающим видом постукивать одним сапожком о другой.
— И я! И я! И я тоже! послышалось со всех сторон, Давайте попротестуем лучше против зимы, да и пойдём домой побыстрее!
— Эх, вы! — не выдержал Губастик. — Какие же вы коротышки несознательные! Вот, — он вынул листок со статьёй из кармана и стал гневно размахивать им в воздухе. — Я сегодня про вас целую статью накатал!
— Ну, и что же там про нас говорится?
— А ну-ка, читай вслух, чтобы все слышали! — сразу стали любопытствовать все коротышки.
— А вот и не буду я ради вас стараться! Я, между прочим, протестую в статье против того, чтобы несознательные коротышки жили бок о бок с несогласными коротышками, потому что несознательным коротышкам всё равно, им протестовать незачем! Вот пусть те, которым лишь бы поесть да выспаться как следует, катятся куда хотят!
— Ну вот ещё! Удумал! А где же нам проживать теперь? — послышался недовольный ропот, который тут же усилился и таким образом превратился в самый настоящий скандал.
— А мы не согласны с тем, что мы несознательные! — кричали одни.
— Сам ты несознательный! — вопили другие.
— А мы протестуем против Губастика! Пусть сам катится куда хочет! — сердились третьи.
— Не нужны нам такие статьи! Нечего их писать! Мы выражаем протест! — скандировали четвёртые.
Расскандалившись не на шутку, коротышки стали хватать снег, наскоро лепить снежки и швырять их сначала в Губастика, а потом и друг в друга. В конце концов все так разрумянились и согрелись, что забыли, зачем собрались.
— Митинг окончен! Можно идти домой! — попыталась было перекричать остальных Кнопочка, но коротышки продолжали играть в снежки, визжать от восторга и гоняться друг за другом по заснеженной поляне.
— Ну, нет уж! Митинговать между собой — всё равно что воду в ступе толочь! — решительно заявила сама себе Кнопочка и, задорно улыбнувшись, бросила снежку в Губастика.
— Эй, Губастик! Я, кажется, придумала кое-что похлеще!
— Что? — подбежал к ней раскрасневшийся и запыхавшийся помощник редактора.
— Пойдём-ка, пошевелим мозгами, как это можно устроить!
— А я? — возмутилась Косичка. — Что это вы то и дело норовите без меня мозгами шевелить?
— Ладно, идём шевелить мозгами вместе, — согласилась Кнопочка.
Вернувшись с митинга, коротышки обнаружили, что из командировки вернулся Болтун, совершенно голодный, но ужасно сияющий, и разыскивает их по всему дому.
— Кнопочка! Иди сюда, у меня есть кое-что интересное для нашей газеты!
— А почему только Кнопочка? — сразу же надулась Косичка.
— Потому что я редактор. Ведь Болтун приехал из командировки, а значит, у него важные новости! — попыталась сгладить ситуацию Кнопочка, но увидев, что у Косички от обиды задрожал подбородок, добавила: — У нас в газете все занимаются своим делом, а в чужие нос не суют. Вот ты, например, художник-иллюстратор. Разве хорошо будет, если всякие некомпетентные коротышки вроде нас с Болтуном будут указывать тебе, где, как и что рисовать?
— Нехорошо, — нехотя согласилась Косичка, но обиделась почему-то ещё больше. Так и ходила надутая весь вечер, пока Губастик, грызя карандаш, шевелил мозгами, а Болтун с Кнопочкой секретничали и что-то писали на бумаге, усевшись прямо на полу среди кукол-валяшек.
Походив надутой и убедившись в том, что никто на её красноречивое поведение не реагирует, Косичка бочком подошла к Кнопочке с Болтуном и обиженно заявила:
— Знаете что? Раз вы такие, всё время секретничаете, я тоже поеду в самую настоящую командировку! Будете знать!
Видя, что Кнопочка и Болтун, по-прежнему не обращая на неё внимания, продолжают увлечённо обсуждать, судя по всему, что-то очень важное, Косичка отошла в сторонку и стала подслушивать, о чём они говорят. А после этого, сердито топнув ножкой, ушла в своё комнату и улеглась спать пораньше.
Утром, открыв глаза, Кнопочка посмотрела на аккуратно застеленную кровать своей соседки и очень удивилась: Косичка никогда не просыпалась так рано. Однако когда Кнопочка окончательно проснулась и протёрла глаза, то увидела на тумбочке возле своей кровати записку, где было написано: «Я тоже уехала в настоящую командировку! Будете знать!»
«И что за странное существо эта Косичка? Вечно только и ищет, на что бы обидеться!» — огорчённо подумала Кнопочка, но потом отвлеклась от этих мыслей и стала обдумывать своё последнюю редакторскую затею.