В книгах бывает послесловие, а в жизни Ксении наступило «последрачие». Драка в клубе напугала ее отчаянно. И еще сильно саднило на душе из-за темноволосого парня. Подумать только, злилась Ксения, какой нахал! Абсолютно все мужчины стремились познакомиться с ней, а этот спокойно развернулся и ушел. Она сама удивлялась, что ее это так задело.
Да черт с ним! Стоит ей только шевельнуть мизинцем…
Но эта мысль почему-то не успокаивала, а, наоборот, раздражала еще сильнее. К тому же уже несколько месяцев у нее не было мужчины. Возвращаться к Альберту Ксюше совершенно не хотелось, а пускаться во все тяжкие по примеру Милки — не ее стиль.
Карим сладко щурил узкие глазки и полушутя-полусерьезно предлагал:
— Ксения-ханум! Стань моей любимой женой! Осчастливь старика!
— Это слишком большая честь для меня, любезнейший Карим-ака! Боюсь, не вынести такого огромного счастья!
Карим хихикал и возвращался к молоденьким блондиночкам, разноцветной стайкой окружавшим его. Трудолюбивые добычливые пчелки в силу своей природы неутомимо тянутся к медоносным цветам…
На очередном выступлении Ксюша неожиданно заметила давешнего темноволосого парня. Он вежливо кивнул головой и поднял бокал с шампанским, сказав при этом что-то забавное сопровождавшим его девушкам, и те весело рассмеялись. Ксения почувствовала, что волнуется: сердце бешено забилось, дыхание перехватило.
«Ну, ты и дура! — зло подумала она про себя. — Влюбилась в этого мачо? Ведешь себя как девчонка! А он о тебе и думать забыл! Да еще издевается!»
Ксюша развернулась и ушла со сцены. В гримерке она в сердцах схватила со стола хрустальную вазу и с мстительным удовольствием швырнула ее в стену. Ваза раскололась на множество осколков, среди которых сиротливо подрагивали упавшие розы.
На шум в гримерку ворвались перепуганные охранники.
— Что? Ксюша, что? Что случилось? Ты в порядке? — закричал старший, по прозвищу Чебурашка (полученному за слегка оттопыренные уши).
Ксения уткнулась в широкую Чебурашкину грудь и, обняв его за шею, зарыдала от жалости к себе. Чебурашка, давно мечтавший утешить красавицу, осторожно стал гладить ее по голове:
— Ну, Ксюшенька, ну, маленькая, ну, что случилось! Все хорошо! Мы с тобой!
Ей стало теплее от близости могучего тела Чебурашки и от проявленного сочувствия. Она отстранилась, вытерла слезы и вдруг улыбнулась:
— Спасибо, друг. Прости, что напугала. Так, женская блажь.