Первый вопрос

Ошо,

Когда я был еще ребенком и ходил в воскресную школу, у нас на стене висел плакат с еврейской пословицей: «Начало мудрости — это страх господень». Я много лет был убежден, что смысл этой пословицы таков: бог боится, что человек обретет мудрость. В конце концов, разве не он запретил человеку вкушать плодов с древа познания добра и зла?

И затем однажды мне объяснили, что на самом деле она означает следующее; «Страх перед богом — это первый шаг на пути, ведущем к пониманию». И снова смысл был абсолютно ясен. Разве Иегова не грозный, карающий и всемогущий бог? И?пеперь мне сложно избавиться от этой идеи, как будто это болезнь, которая мешает мне тебя любить. Вместо того чтобы «лучше тебя понимать», мне приходится представлять тебя всемогущим; мне приходится ставить свое освобождение от тебя в зависимость, и порой это приводит к тому, что мне приходится бояться тебя и «наказания» с твоей стороны. Если понимание не приводит к исцелению, что же тогда мне поможет?

Священники — самые хитрые люди на свете. Говорят, что самым древним институтом является проституция, но это не так. Самым древним институтом является духовенство. Если бы не было священников, то откуда бы взялись проститутки? Священники стоят у истока практически всех проблем, с которыми сегодня сталкивается человечество.

И одна из самых крупных проблем в следующем так как священники воспитывали нас тысячелетиями, они практически вошли в нашу кровь; теперь уже они находятся не вовне, не отдельно от нас Священники, которые находятся вне нас: имамы, аятоллы и папа римский, — представляют лишь то, что уже давно стало частью нашего внутреннего мира. То, что мы называем совестью, есть не что иное, как священник и его голос, эхом звучащий внутри нас. Однако вы полагаете, что это ваш собственный голос; вы себя с ним идентифицировали.

Поэтому мы не можем осознать стоящие перед нами проблемы и найти им решения. В противном случае правильное понимание любой проблемы немедленно привело бы к ее решению. Понять, в чем заключается проблема, означает понять, как с ней справляться. Неверно было бы полагать, что помимо понимания требуются еще какие-то действия — одного понимания как такового достаточно. Оно растворяет все проблемы. Оно похоже на утренний восход солнца… от которого капли росы начинают испаряться.

Ты говоришь, что в школьные годы читал эту пословицу. И наверное, ты прочел ее много раз, потому что она висела на стене у вас в школе: «Начало мудрости — это страх господень».

Это не начало мудрости, это начало невежества. Это начало рабства. Это начало безумия. Но священник хочет, чтобы человечество оставалось безумным; лишь тогда он сможет процветать со своей профессией.

В мире существуют профессии, которые сами себе противоречат. Например, профессия врача. Если врачу удастся в конце концов искоренить все болезни, он совершит самоубийство. С одной стороны, он старается вылечить больного. Он хочет найти как можно больше методов лечения, улучшить технику и лекарства и в то же время в глубине души надеется, что ничего из этого не выйдет. Эта надежда может быть подсознательной, но, тем не менее, она есть, поскольку его успех будет походить на самоубийство. Что толку от врача, если в мире не останется болезней?

Конфуций в связи с этим высказал очень мудрую мысль о том, что врачу нужно платить не за избавление от болезни, а за то, чтобы он не позволил вам заболеть. Такой подход в корне отличается от принятого ныне. Вы должны платить своему врачу за то, что благодаря его заботам весь год не болели. Если же вы все-таки заболели, вам не следует платить ему, пусть он лучше сам вам заплатит.

Пока этого не произойдет, профессия врача будет оставаться противоречивой. Врач живет и процветает благодаря вашим болезням. Он надеется на то, что больных будет все больше и больше. Когда наступает эпидемия, врачи говорят, что начался «сезон». И, конечно же, для них это сезон.

То же самое относится и к священнику в более глубоком смысле, в более широком смысле. Он может существовать только тогда, когда вы напуганы, когда вы боитесь. Иначе зачем он вам нужен? Если вы свободны от страха, если вы живете как свободный человек, священник становится совершенно бесполезным. Кто к нему пойдет? И зачем? Вы идете к нему, потому что хотите, чтобы вас кто-нибудь утешил. Вы хотите, чтобы кто-нибудь вдохнул в вас мужество, дал вам надежду, сделал вашу полную опасностей жизнь в каком-то смысле безопасней.

Жизнь небезопасна, и это нормально. Она и не может быть иной. Смерть безопасна, а жизнь небезопасна. Брак безопасен, а любовь нет. Брак мертв, а любовь жива. Чем больше в вас жизни, тем менее она безопасна, поскольку вы исследуете неизвестное, а это рискованно. Такова природа жизни, таков ее закон, ее душа.

Но священник ее эксплуатирует. Он утешил вас, дал вам гарантии, страховку, которая действует не только в земной, но и в загробной жизни. Он пообещал: «Не волнуйся. Если ты будешь придерживаться определенных правил поведения, воспитывать в себе определенный характер, если ты будешь следовать заповедям Священного Писания, то тебе нечего бояться. Господь вознаградит тебя за это. Ты будешь наказан лишь в том случае, если пойдешь против установленных правил, против традиции».

На самом деле «ты будешь наказан», если пойдешь против священника, поскольку он является представителем установленного порядка, традиции, прошлого. Но он никогда не скажет прямо: «Ты будешь наказан, если пойдешь против меня». Он говорит: «Ты будешь наказан, если пойдешь против Вед, против Библии, против Корана, потому что это священные писания. Их написал сам бог. Им необходимо следовать буквально, исполнять написанное слово в слово. Если же ты отклонишься в сторону, ты многим рискуешь, и я ничем не смогу тебе помочь».

Священники постоянно убеждают вас оставаться в оковах, в тюрьме, созданной для вас ими самими и их предшественниками. Это тюремная камера. Вас приучают бояться свежего воздуха, солнца, неба и звезд.

Если бы среди птиц были священники, ни одна птица никогда бы не взлетела; все они остались бы в своих гнездах, как в тюрьмах. Ни у одной птицы не хватило бы мужества, за исключением немногих сумасшедших:

Будды, Заратустры, Иисуса или Лао-Цзы. Но они были бы лишь исключением, они не были бы правилом И священники всегда будут их противниками, запомните это.

Священники были против Иисуса, против Будды, против Заратустры, против Лао-Цзы. В чем они перед ними провинились? Почему священники выступали против них? Они были против, потому что те подрывали самые основы духовенства. Мастера призывали людей покончить со страхом и помогали им в этом. Они призывали людей к жизни, полной опасностей, к жизни бунтарей, призывали их умереть для прошлого и жить в настоящем.

Будда говорит: «Будь светом самому себе». Он не оставляет места для священника. Священник же говорит: «Я — свет, и вам не нужно никакого другого света. Я представляю собой всю духовную традицию, я несу пламя духовности из глубины веков. Этого достаточно. Свой собственный свет вам ни к чему».

Последние слова Будды, последнее, что он успел промолвить, звучало так: «Будь светом самому себе». Эти слова предназначались Ананде, одному из наиболее любимых им учеников. Перед этим Будда сказал своим ученикам:

— Пришел мой последний день, и сегодня я должен буду вас покинуть. Сегодня мой корабль отчаливает от этого берега. Хотите ли вы о чем-нибудь меня спросить?

Воцарилось молчание. Все были глубоко потрясены. Ананда начал плакать. Он сидел рядом с Буддой.

Будда спросил:

— Ананда, тебе не приличествует плакать. Почему же ты плачешь?

Тот ответил:

— Я не смог стать просветленным, пока ты был жив. На что же лше остается надеяться теперь, когда ты собираешься нас покинуть? Мне придется вечно жить во тьме! Я не думаю, что мне повезет настолько, что я встречу еще одного Будду, потому что ты растворишься во вселенной. Я и представить себе не могу, что встречу еще одного Будду в следующей жизни. И даже если я его и встречу, я могу снова повторить ту же ошибку, ведь я полностью забуду о тебе и о том, что тут происходило, о том, что было между мной и тобой. Я провел рядом с тобой сорок два года и не смог воспользоваться предоставленным мне шансом. Поэтому я плачу. Мне стыдно. Я оплакиваю себя самого. Мне жаль, что я был таким глупцом.

Будда засмеялся и сказал:

— Ананда, тебе не нужно от меня зависеть. Ты сможешь стать просветленным и без моей помощи. И возможно, что ты не достиг просветления из-за меня, из-за того, что я был рядом. Ты ощущал свою зависимость от меня и всегда думал, что я сделаю для тебя что-нибудь, хотя я всегда тебе повторял, что ты должен быть независим.

Но никто не хочет независимости, поскольку она несет с собой страх и ответственность. Каждый ищет себе какую-нибудь зависимость, чтобы можно было переложить ответственность на плечи другого человека.

Будда продолжил:

— Может быть, моя смерть тебе поможет — тебе не от кого будет зависеть. И одно я знаю точно: после того, как ты провел со мной сорок два года, ты не сможешь больше ни от кого зависеть. Это точно, ты не найдешь другого Будды.

Все случилось именно так, как он и говорил: Ананда достиг просветления всего через сутки после смерти Будды.

На прощание Будда сказал Ананде:

— Будь светом самому себе — аппа дипо бхава.

Как священники могут простить Будду? Ведь он делает их профессию ненужной. Священники — это посредники между вами и каким-то неизвестным богом, о котором они рассуждают. Они ничего не знают о боге. Ни один священник никогда не имел о нем ни малейшего представления; их не интересует бог.

Вообще-то, мне довелось понаблюдать за священниками всех мастей: они самые большие атеисты в мире. Священники не верят в бога, они не могут в него верить. Ведь они знают, что сами его создали, так как же теперь они могут в него поверить? Это находит подтверждение во многих областях жизни.

У меня есть друг, очень приятный бенгальский джентльмен, который помог сотням людей с помощью гомеопатии. Но всякий раз, когда он сам заболевал, он обращался к простому врачу. Я спросил его: «В чем дело? Ты многим помог и многих вылечил. Благодаря тебе происходили чудесные исцеления. Почему же ты сам отправляешься к врачу-аллопату?»

Он ответил: «Дело в том, что я не верю в эти сахарные пилюли. Я все о них знаю — они действуют, если вы в них верите, но как я могу в них поверить? Ведь я их сам произвожу! Иногда там кроме сахара вообще ничего нет. Я, честно говоря, всегда поражаюсь, когда вижу, как хорошо они помогают».

Причина в том, что девяносто процентов болезней мнимые, поэтому на свете так много «патий». И все они, за исключением аллопатии, ненаучны. Но девяносто процентов болезней являются мнимыми, а в случае мнимой болезни аллопатия опасна, ведь лекарство вы принимаете настоящее. Хотя болезнь и является мнимой, но настоящее лекарство не может не оказать на организм какого-то воздействия. Вам же нужны фальшивые лекарства для лечения мнимых болезней; они не могут принести никакого вреда. Поэтому гомеопатия совершенно безвредна. На пузырьках с гомеопатическими снадобьями вы никогда не увидите надписи «Яд», напечатанной красными заглавными буквами.

Гомеопатия еще никому не принесла вреда, зато многим помогла по той простой причине, что для излечения мнимого недуга достаточно веры, доверия. Если вы доверяете человеку, который дает вам лекарство, то это доверие вам поможет.

Священники не могут верить в своих богов. Это невозможно, потому что они видели пса, который мочился на их бога, и крыс, шныряющих по его статуе. Они знают про бога все — они сами его создали. На самом деле это бог нуждается в заботе с их стороны; без них бог — ничто. Все дело в той психологической атмосфере, которую священники создают вокруг бога своим поклонением, молитвами, благовониями, освещением, цветами и чтением древних писаний. Чтобы эксплуатировать вас, они создают определенную ноосферу, определенную психологию восприятия ложного феномена — вам же нужно от кого-то зависеть.

Бог — это нечто очень неопределенное, вы не можете зависеть от столь неопределенной идеи. Вам нужно, чтобы у него был солидный представитель, человек из плоти и крови. А это уже работа священников. Они стоят в дверях храма и говорят: «Вы не можете видеть бога, зато мы его видим. Вы можете зависеть от нас, вы можете следовать за нами».

У Халиля Джебрана есть прекрасная история…

Один человек занимался тем, что разъезжал по стране, беседуя с людьми, читая им красивые проповеди, говоря: «Придите ко мне, станьте моими последователями, и я направлю вас прямиком в Царство Божье».

Люди почитали его и отвечали: «Да, когда придет время, когда появится возможность, когда сложится благоприятная ситуация, мы обязательно последуем за тобой. Мы уверены в том, что ты прав и знаешь верный путь».

Никто никогда не становился его последователем, поэтому никто так и не понял, что он ничего не знал о верном пути, о боге и о Царстве Божьем. Но однажды во время проповеди с места поднялся один сумасшедший юноша и сказал: «Ладно, я пойду с тобой. Я стану твоим последователем. И я не уйду от тебя, пока не достигну Царства Божьего».

Проповедник немного испугался, но потом подумал: «Я заставлю его делать такие глупости, что скоро ему все это надоест, и он от меня быстро отцепится».

Однако юноша попался действительно чокнутый: он выполнял все приказы старого проповедника. Он делал даже больше, чем ему говорили. Если проповедник говорил ему: «Простой на голове час», парень стоял два часа. Когда тот говорил: «Постись в течение суток», парень постился трое суток. Когда тот говорил ему: «Повтори эту мантру сто раз», парень повторял ее тысячу раз.

История гласит, что так они прожили вместе семь лет. Но юноше не надоел старый дурак. Наоборот, старый дурак в итоге оказался сыт этим юношей по горло: из-за него вся его репутация пошла насмарку. Люди стали спрашивать: «В чем же дело? Этот молодой человек уже семь лет как стал вашим последователем, и с ним до сих пор ничего не произошло!» А молодой человек добавлял: «Я все делал, как надо, но ничего не случилось». Профессионализм проповедника оказался под угрозой.

Все это напоминало ситуацию, когда в приемной у врача сидит человек, который говорит новым пациентам: «Осторожно! Этот человек лечил меня семь лет, и ничего из этого не вышло!» Как долго врач сможет продолжать работать в таких условиях?

Люди стали приходить к мысли, что проповедник ничего не знает. Паствы становилось все меньше и меньше. В конце концов, рядом с ним остался только этот юноша. И в один прекрасный день старик бросился ему в ноги и сказал:

— Пожалуйста, уходи. Оставь меня в покое!

Но юноша ответил:

— Я еще не достиг Царства Небесного. Я должен пережить встречу с богом!

И старик признался:

— На самом деле, до того, как я повстречал тебя, я знал путь. Но когда появился ты, я его у тратил! Я утратил его из-за тебя! Теперь я не знаю, что делать, и где это Царство Божье. Прошу тебя, прости меня и оставь меня в покое. Ты уничтожил все мое ремесло!

Его профессия целиком зависела от тех людей, которые его слушали, но никогда не становились его последователями.

Священник отлично знает, что он ничего не знает. Поэтому он и цитирует священные писания. Он становится посредником между вымышленным богом… Возможно, этот бог был выдуман не им самим, а целым рядом священников, живших до него, а он лишь звено в этой цепочке.

Людям нужен кто-то, от кого они могли бы зависеть, потому что с самого детства их воспитывали родители, потому что они зависели от кого-то с младых ногтей. Они зависели от матери, зависели от отца.

Не случайно существует всего два вида богов: бог-отец и богиня-мать. Вам когда-нибудь приходилось слышать о других богах, например, боге-дяде или боге-двоюродном брате? Их только двое: либо бог-отец, либо богиня-мать, потому что ребенок зависел от отца и матери. С тех пор выросло только его тело; что касается психического развития, то оно у всех заторможено.

Психологический возраст человека в среднем равен двенадцати годам. Это шокирует: двенадцатилетний ребенок в теле семидесятилетнего, восьмидесятилетнего старика. Стареет только тело, а ум остается детским и незрелым. Он нуждается в руке, за которую можно было бы держаться, которая направляла бы его и поддерживала. Человеку нужен кто-то, кто взял бы на себя роль проводника, кто указал бы путь, кто взвалил бы на себя всю ответственность. Эту роль берет на себя священник: он становится вашим отцом, он становится вашей матерью, он становится в некотором смысле обоими. Он нянчится с вами, как отец или мать. И он не может позволить вашей психике развиваться, он не хочет, чтобы с психологической точки зрения вы стали взрослыми. Для его профессии это будет означать крах.

Поэтому идея о том, что «начало мудрости — это страх господень», так крепка. Ведь священник не может вам сказать: «Бойтесь меня». Это будет нелегко, потому что вы сразу заметите его ограниченность и его человеческие пороки. Вы увидите, что он столь же слаб, столь же алчен, столь же завистлив, столь же гневлив, как и вы. Он не сможет притвориться, что он выше вас. Все, что он может для этого сделать, это сказать, что на роль посредника он был избран богом. Он — пророк, посланник, пайгамбара. Сам по себе он ничто и никто, но его устами говорит сам бог; бог использует его как инструмент, как средство связи.

Он продолжает внушать вам страх перед богом, страх перед адом, страх перед жестоким наказанием за непослушание. И в то же самое время он постоянно твердит о награде для тех, кто послушно за ним последует. С одной стороны, он внушает страх, а с другой — потворствует вашей жадности: алчному стремлению к небесам, раю и прекрасным женщинам. Он против земных женщин. Женщина — это врата в ад. Однако каждая религия населяет ад молодыми красотками, которым вечно по шестнадцать лет. Тела этих женщин не потеют — им не нужны никакие дезодоранты! Их тела состоят из золота. Каждая религия обещает в раю все виды наслаждений, которые здесь, на земле, она осуждает. Вот странная логика!

В земной жизни вино запрещено. Святые, которые за всю свою жизнь ни разу не пригубят вина, попадут в фирдаус, в рай, где вино течет ручьями, а не продается в винных магазинах.

Индуистские священники говорят людям: «Откажитесь от всех своих желаний, потому что все они греховны», а в индуистском раю, сварге, растут кальпаврикшас, деревья исполнения желаний. Стоит только сесть под таким деревом и пожелать чего-нибудь, как немедленно желание исполняется. Что это за логика? Ведь в земной жизни эти вещи были запрещены. Тогда почему же запрещенные удовольствия служат наградой и предоставляются на небесах в изобилии?

Все становится на свои места, если в этом как следует разобраться. Священник знает о ваших желаниях — о них все знают. Его же дело — их удовлетворить.

В мусульманском раю есть не только красивые девочки, но и красивые мальчики, поскольку в странах ислама развит гомосексуализм — это давняя-давняя традиция, которая до сих пор здесь сохранилась. Поэтому, гомосексуалисты, пожалуйста, имейте в виду: если после смерти вас кто-нибудь спросит: «В какой рай вы желаете попасть?» — то выбирайте мусульманский, потому что он специально для геев.

Если вы обратите внимание, то обнаружите эту странную логику во всех религиях: наградой служат запрещенные удовольствия. Священники отлично знают, что у человека есть две движущие силы: страх и жадность. Если вы сможете управлять ими обеими, вы сможете поработить все человечество. И до сих пор священникам это отлично удавалось.

Ты говоришь: «Я много лет был убежден, что смысл этой пословицы таков: бог боится, что человек обретет мудрость».

Бог не боится, поскольку бога как личности не существует. Боится священник, который проецирует на бога все присущие ему качества. Священник очень боится того, что вы обретете мудрость.

В этом исток библейской притчи. Она повествует не о боге, она говорит кое-что об ее авторах. В Библии сказано, что бог запретил человеку есть плоды с двух деревьев: древа познания и древа жизни, вечной жизни.

Священник боится этих двух вещей, запомните это. Забудьте о боге, потому что эту притчу сочинил священник, а не бог. Священник боится двух вещей, и он ясно указал на то, чего боится: если люди полностью освободятся от страха, то они не будут больше иудеями, индуистами, мусульманами, христианами, джайнами, буддистами — нет, ни в коем случае. Они станут буддами. Они станут христами, а не христианами; даже крест их не испугает. Они перестанут быть мусульманами, даже смерть их не испугает — они станут мансурами.

Мансур смеялся, когда его убивали. Иисус был полон любви даже на кресте — он не испытывал страха. Запомните: любовь — это полная противоположность страха. Вместо страха он испытывал любовь. Он молился: «Отче, прости им, ибо не ведают они, что творят». Это невероятно сильная, безусловная любовь.

Историю с Эдемским садом придумал священник, он же и придал ей ценность. Если вы проанализируете ее, вы многое сможете понять. В первую очередь он боится вашей мудрости. Поэтому все священники старались поддерживать в обществе максимальный уровень невежества.

В Индии женщинам не разрешалось читать священные книги. Для них придумали глупые байки. Женщина могла читать «Рамаяну», она могла читать пураны, глупые, лишенные всякой логики, неправдоподобные, фантастические сказки, из которых ничего существенного нельзя было почерпнуть. Ей не позволялось читать ни Веды, ни Упанишады, ни Брахмасутру — все эти книги были для нее под запретом. Запретить это женщине означало запретить это пятидесяти процентам населения.

Кроме того, запрет распространялся на шудр, неприкасаемых. Они тоже не могли читать Веды. Слово веда прекрасно, буквально оно означает мудрость. Слово wisdom (мудрость) происходит от корня vid; vid — корень слов veda и wisdom. Глагол vid переводится как знать. Знающий человек обретает свободу. Поэтому его следует удерживать в неведении. Знания не должны попадать в руки неприкасаемых, беднейших слоев. Это значит, что они недоступны еще для четверти населения.

А потом вайшьи, деловые люди. Им Веды ни к чему. Хотя им никто и не запрещает их читать, но им это ни к чему. Да и времени у них на это нет. Священник им говорит: «Мы сделаем все, что надо. Если вам потребуется храм, мы его построим. Если вам нужны молитвы, мы за вас помолимся. Мы будем читать, мы будем петь гимны. Мы будем делать за вас все. Вам остается лишь платить». И деловой человек решил, что легче нанять священника, чем напрягаться, пытаясь понять все тонкости Вед. Поэтому деловых людей тоже можно исключить.

Воин, кшатрий: его дело быть великим воином, а не набираться мудрости. Кришна в Гите сказал Арджуне: «Сражаться — вот твоя религия».

Арджуна пытался стать брамином. Он говорил: «Я по горло сыт этим бессмысленным занятием! Я вижу лишенное смысла насилие. Людей будут убивать миллионами безо всякой на то причины. И меня не слишком привлекает перспектива стать царем благодаря массовым убийствам. Я хочу отречься от мирской жизни, поселиться в лесу и медитировать».

Это означает, что он пытался стать брамином. Человек, пытающийся стать брамином, — это тот, кто пытается стать высшей истиной или познать высшую истину, что одно и то же. Знать — значит быть, быть — значит знать.

Кришна ответил ему: «Это не для тебя. Свадхарме нидханам шрейя. Хорошо умереть в своей собственной вере. Пер дхармо баваха баха. Чужая религия очень опасна. Берегись ее! Твоя религия — быть воином, а не саньясином. Тебе полагается не медитировать, а воевать. Исполняй свой долг!»

Говорят, далее такой человек, как Рама, чуть не убил несчастного неприкасаемого за то, что тот услышал несколько сутр из Вед. Царю Раме доложили: «Этот шудра пытался узнать Веды. Когда брамин в таком-то и таком-то храме читал их вслух, он прятался снаружи и подслушивал».

Даже такой человек, как Рама, смог совершить такой отвратительный поступок. Он приказал залить бедняге в уши расплавленного железа Должно быть, тот навсегда утратил слух и даже повредил мозг. Расплавленное железо! Его уши закрылись для звуков навсегда, а вся страна получила урок: никто из тех, для кого знание было запретным, не должен был осмеливаться на то, чтобы даже его подслушать. Если он прочтет запрещенные строки, его лишат глаз; если же он их услышит, его лишат слуха.

И Раму еще почитают как воплощение бога. По сути, в Индии Раме поклоняются больше, чем кому-либо еще, по той простой причине, что он больше других поддерживал духовенство. Рама — любимый бог священников.

Священник боится, что люди обретут мудрость. Если они обретут мудрость, то станут его соперниками. Мудрые люди увидят глупость духовенства. Мудрые люди поймут предрассудки. Мудрые люди насквозь увидят навязанные духовенством стратегии: их систему эксплуатации, их аппарат. Они восстанут. Поэтому в библейской притче священники именем бога запретили Адаму и Еве отведать плодов с древа познания.

И другой страх связан с бессмертием… Только представьте себе: если смерть исчезнет, то на земле исчезнет и религия, так называемая религия. Сможет остаться только то, что я называю религией, а все индуисты, мусульмане, джайны, христиане — все они исчезнут. Все они зависят от смерти. Смерть дает им шанс, чтобы сказать: «Приближается смерть. Делайте что-нибудь, прежде чем она вас погубит. До наступления смерти вы должны успеть стать аскетом, выработать определенный характер и мораль, выполнить требования всех заповедей. Смерть приближается! Она может наступить в любой момент, поэтому торопитесь. Не тратьте понапрасну время, не откладывайте на завтра. Завтра может вообще не наступить, поэтому, если вы хотите что-нибудь сделать, делайте это сейчас».

И что же они советуют делать? Они советуют следующее: делайте пожертвования храмам, этим вы заслужите великую добродетель, великую пунью. Жертвуйте деньги браминам, потому что от этого вырастет ваш банковский счет в загробном мире. Буддисты говорят: «Не отдавайте деньги браминам, отдавайте их бхикху». Джайны говорят: «Не отдавайте их браминам или бхикху, отдайте их лучше джайнским монахам, муни». Но жертвуйте — все они выступают в пользу пожертвований. Другое дело — решить, кому направлять пожертвования. Тут, конечно, есть разница. Джайны предпочли бы, чтобы все пожертвования стекались к джайнским муни, буддисты — к буддийским бхикху, а индуисты — к индуистским браминам. Пожертвования — это величайшая религия. Благотворительность, но в чью пользу?

Именно тем людям, которые говорят о пользе благотворительности, вы и должны делать пожертвования. Они вам говорят: «Деньги — это грязь!» Но потом они вас просят: «Дайте нам денег, чтобы вы смогл и прийти в мир иной добродетельным человеком». Странно! Если деньги — это грязь, то пожертвуйте вашим священникам столько грязи, сколько сможете собрать. Не давайте им денег, дайте им грязь! Каждое утро собирайте грязь, отправляйтесь к бхикху, к муни и браминам и жертвуйте: ведь деньги — это грязь, а значит, грязь — это деньги! Логика проста. Деньги — это грязь, но, когда вы жертвуете их, они становятся чем-то ценным.

«Делайте добрые дела». А что такое добрые дела? Покорность по отношению к обществу, к установленному порядку вещей. Никогда не следует проявлять непокорность. Из-за непокорности Адама и Еву наказали, вышвырнули из рая. Проявление непокорности — это поступок, свидетельствующий о полном отсутствии религиозности. Конечно, священник опасается непокорности. И еще он боится того, что люди обретут бессмертие…

Только подумайте: если однажды наука сможет добиться неограниченной отсрочки смерти, то все религии исчезнут. Ведь все они эксплуатируют страх смерти.

Под угрозой смерти вы начинаете думать о том, что будет после и как лучше подготовиться к этому великому путешествию. А поскольку вы об этом великом путешествии ничего не знаете, вам приходится полагаться на того, кто делает вид, что о нем знает. Все это лишь притворство, так как никто еще не возвращался из загробного мира и не может точно сказать, что же происходит с человеком после смерти. Никто об этом не знает, но есть люди, которые притворяются, что знают, и как раз такими притворщиками и являются священники.

Притча о двух запрещенных деревьях исполнена необычайно глубокого смысла. Как правило, вы слышите рассказ только об одном из них, потому что после того, как Адам отведал плод с древа познания добра и зла, боги — то есть священники под маской богов — так испугались, что изгнали Адама из рая. Ибо следующий его шаг был совершенно ясен: он отведает плод с древа жизни. Даже в самой Библии говорится о том, что после того, как он отведает плод с древа жизни, он станет богом. Мудрый, бессмертный… что еще нужно? А бог ревнив, и ему не нравится, что кто-то еще может стать богом. От лица бога говорит духовенство!

Триста лет священники боролись против ученых. Не случайно, что именно священники первыми поднялись против науки; а поскольку наука зародилась на Западе, то именно католическая церковь первой начала бороться с учеными. Кеплер, Коперник, Галилей — все они подвергались всевозможным гонениям, потому что священники начали понимать исходящую с их стороны опасность.

Если науке позволить пойти своим путем, то в конце концов это приведет к тому, что Адам и Ева смогут также вкусить и второй плод. Это окажется ее высшим достижением. И действительно, наука пытается разгадать именно тайну жизни. С каждым днем она подходит все ближе к ее разгадке. Как только базовые клетки, лежащие в основе жизни, можно будет подвергнуть анализу подобно атомам, как только их можно будет анатомировать и изменить программу, которая в них заложена, можно будет изменить всю вашу жизнь.

Например, когда рождается мальчик или девочка, клетки младенца содержат программу, рассчитанную на всю жизнь. В этой программе записано, что он будет жить семьдесят лет, что у него будут темные волосы, что у него будет нос определенной формы, определенный цвет кожи, что он будет подвержен определенным заболеваниям. Ребенок рождается с практически полной жизненной программой, которая содержит в себе даже такие подробности, как время его смерти…

Итак, если эту программу можно будет изменить, если клетки можно будет перепрограммировать и изменить их строение, если им можно будет приказать: «Живите сто лет, а не семьдесят», тогда нам удастся отсрочить смерть. Узнав, как отсрочить смерть, мы научимся откладывать ее до бесконечности. Тогда люди сами смогут выбирать время своей смерти.

Точно так же, как современные люди пишут завещания, указывая, что делать после смерти с принадлежащим им имуществом и деньгами, в будущем, когда удастся продлить их жизнь, они станут писать: «Я хотел бы умереть в такое-то время года, в такой-то день и в таком-то месте».

Сейчас во всем мире, а особенно на Западе, — и это очевидно, поскольку на Востоке проблема заключается не в смерти, а в рождении, существует движение… На Востоке встает вопрос о том, как снизить уровень рождаемости, поэтому мы хотим рождаемость контролировать. Запад же обеспокоен решением диаметрально противоположной проблемы. Современная медицина научилась продлевать жизнь, и возникает вопрос что делать, если человек желает умереть? Ведь старый закон ничего не говорит об эвтаназии.

Допустим, столетний старик чувствует, что он уже прожил достаточно долгую жизнь и испытал все, что она может дать, познав все ее радости и горести, повидав все, что стоило увидеть, пережив все, что стоило пережить, и он не желает больше болтаться без дела, жизнь стала для него обузой. Все его друзья скончались, все знакомые исчезли. И теперь его правнуки никак с ним не связаны; они живут в совершенно ином мире. Он родился на сто лет раньше, и за эти сто лет столько воды утекло, что его дети начали говорить на языке, которого он не понимает. Они тоже не могут понять, о чем он ведет речь. Общение стало невозможным. Для чего тогда жить?

Поэтому возникает вопрос: вправе ли он попросить врачей: «Убейте меня»? Вправе ли он требовать от них убийства из милосердия — эвтаназии? Может ли он умереть законным образом, приняв большую дозу снотворного? Это превратилось в проблему.

Сейчас на Западе появились общества, которые отстаивают право человека на смерть. Право каждого человека на смерть — это что-то неслыханное; раньше мы слышали лишь о том, что все имеют право на жизнь. И все религии до сих пор осуждали самоубийство; самоубийц считали великими грешниками. Сейчас же суицид превратился в одну из величайших свобод.

Священники всегда боялись, что, если жизнь удастся продлить, их начнут игнорировать. Если появится возможность продлевать жизнь до бесконечности, тогда им уже не удастся убедить людей в том, что следует готовиться к загробной жизни. А если в один прекрасный день человек действительно обретет бессмертие — в этом нет ничего невозможного, однако лично я не думаю, что сколько-нибудь разумный человек захочет стать бессмертным… Но такая возможность существует. Если тело может жить семьдесят лет, то почему бы ему не жить семьсот? Если тело может обновляться на протяжении семидесяти лет, то его можно научить обновлять себя в течение семисот.

В Калифорнии растут деревья, возраст которых насчитывает четыре тысячи лет. Если до четырех тысяч лет способно дожить дерево, то почему не человек? В Гималаях есть семисотлетние деревья. Почему же человек не может прожить семьсот лет? Секрет долголетия еще предстоит узнать.

Библейская история действительно очень странна. Похоже на то, что священники с самого начала осознавали, что две вещи — мудрость и бессмертие — необходимо держать втайне от человека, чтобы иметь возможность его эксплуатировать.

Не бог боится обретения человеком мудрости, а священник. Но священник всегда говорит от имени бога.

И затем, как ты говоришь, тебе все разъяснили: «Страх перед богом — это первый шаг на пути, ведущем к пониманию».

Конечно, священники хотели бы, чтобы вы боялись бога По всему миру религиозных людей называют богобоязненными. На мой взгляд, в этом слове содержится явное противоречие. Религиозный человек боголюбив, а не богобоязнен. Богобоязненный человек никогда не сможет стать религиозным. Он может стать индуистом, мусульманином, христианином, но не религиозным человеком, поскольку страх — это яд; он лишает всякой возможности стать религиозным.

Будда сказал, что бесстрашие — это основа всякой истинной религии. Неудивительно, что брамины-индуисты пытались с корнем вырвать буддизм из сердец индийцев, убивали буддистов и изгоняли их из страны. В каком-то смысле это проклятье обернулось благословением, потому что в результате буддизм распространился по всей Азии. Чтобы спастись, буддийским монахам приходилось бежать из Индии. Они бежали в Китай, Тибет, Корею, Японию, Шри-Ланку и Бирму. Они разъехались по всей Азии — им пришлось это сделать. А ведь индийцы не слишком интересуются далекими путешествиями! Ни один индиец не отправился бы по своей воле в Тибет или Китай через хребты Гималаев; ни один индиец не стал бы так беспокоиться из-за этого. Но им пришлось так поступить, потому что брамины просто-напросто сжигали их заживо, поджаривали их, беспощадно их истребляли. Буддизм в Индии был полностью искоренен.

Удивительно, но Бодхигайя, храм, построенный на том месте, где Будда достиг просветления, оказался в руках браминов, потому что в округе не осталось ни одного буддиста, которого можно было бы сделать настоятелем этого храма. Причиной этого были слова Будды о том, что бесстрашие лежит в основе всякой истинной религии. И он был совершенно прав. Но это не оставляет духовенству ни единого шанса на существование.

Ты спрашиваешь: «Разве Иегова не грозный, карающий и всемогущий бог?»

Все это — измышления священников разных конфессий: иудаизма, индуизма, христианства, ислама. Но духовенство рядится в те же одежды и использует ту же стратегию. Их догмы и теологии могут отличаться друг от друга, но оружие остается неизменным. Они пользуются разными ядами, дают им разные названия, но все они лишают человека свободы, любви, целостности, искренности и подлинности. Они превращают человека в предмет потребления.

Ты говоришь: «И теперь мне сложно избавиться от этой идеи, как будто это болезнь…»

Естественно. Привычки, особенно старые привычки, умирают с трудом.

Я назвал тебя Ниргрантой — позволь напомнить значение этого имени. Оно означает, что ты человек без внутренних проблем, без комплексов. Так звали Махавиру, одного из величайших на земле пробужденных. Ему дали имя Ниргранта: тот, кто очистил свой ум от всех комплексов, от всех ограничений; тот, кто стал простым и перестал осложнять свою жизнь всякими проблемами.

Но старые привычки порождают комплексы. Они укоренились в бессознательном и продолжают действовать оттуда. Ибо, несмотря на то, что ты мой саньясин и находишься здесь, тебе все равно сложно выкинуть из головы эту идею. А ведь я разрушаю ее каждый день, круглые сутки, год за годом. Чем я тут занимаюсь? Я избавляю вас от комплексов, от всякого рода семян, посеянных в ваших душах священниками.

Но старые привычки умирают с трудом…

— Эй, Сол, как твоя сестра Рена справилась с экзаменами на вождение?

— Провалилась. Когда заглох мотор, она по привычке прыгнула на заднее сидение!

Люди живут почти механически. И образ ревнивого бога является просто бессознательной тенью: он может продержать вас в страхе всю жизнь, уничтожить вас, высосать из вас все соки, но, тем не менее, это лишь проекция вашего собственного ума.

Полночь. Улицы Лондона пусты и окутаны густым туманом. Пугливо оглядываясь по сторонам, идет женщина в норковой шубке. На темной улице тихо, слышно лишь цоканье ее каблучков: цок-цок-цок. Внезапно раздаются еще чьи-то шаги: топ-топ-топ. Женщина в испуге пускается бежать: цок-цок-цок. Но обладатель тяжелой поступи не отстает: топ-топ-топ. В ужасе она начинает бежать вслепую, все быстрее и быстрее: цок-цок-цок. Сзади справа доносится тяжелое топанье: топ-топ-топ.

Женщина бежит изо всех сил. Она понимает, что оказалась в тупике, и что шаги преследователя слышны уже за самой ее спиной. Она оборачивается и кричит:

— А-а-а! Лондонское чудовище!

Темная тень медленно склоняется над ней, ее обладатель смотрит ей в лицо и произносит:

— Сама-то ты не больно мила! — и с обидой поворачивает обратно.

Эта некрасивая женщина действительно мечтала, чтобы за ней кто-нибудь погнался. Она, должно быть, издавна лелеяла подобную мечту. И сегодня это желание проявилось, улучив подходящий момент. На улице больше никого не было. Это была ее собственная мысль, запрятанное глубоко-глубоко внутри желание, которое исполнилось сегодня на темной безлюдной улице. Эта женщина сама себя загипнотизировала.

Этим мы все время и занимаемся: повторяем одно и то же по старой привычке. Чем чаще мы повторяем привычные действия, тем глубже укореняются наши привычки.

И ты говоришь: «Это мешает мне тебя любить».

Это помешает всем возможным видам любви. Это помешает тебе любить не только меня. Это будет препятствовать любой любви: любви к возлюбленной, любви к ребенку, любви к матери, любви к отцу. Это помешает любви как таковой, потому что страх — это яд, который любовь отравляет. И, кроме того, страх порождает гнев. Когда вы не можете проявить свою любовь, когда ваши энергии не могут течь через любовь, они превращаются в гнев, прокисают, становятся горькими и отравленными.

Это всегда представляет собой проблему. Об этом знали все мастера, и многие из них указывали на это. Мастеру всегда приходится учитывать гнев и насилие, исходящие от ученика, по той простой причине, что ученику сложно любить. Он хочет любить, но этому препятствует его воспитание. Все его бессознательное, даже коллективное бессознательное восстает против любви. А когда человек не может любить, энергия любви превращается в энергию гнева. А гнев провоцирует на проявление негативных эмоций.

Это происходит тут каждый день. Здесь так много саньясинов, тысячи саньясинов. Каждый день я получаю очень много негативных писем. Девяносто процентов писем — позитивные, десять процентов — негативные. Позитивные письма поэтичны, красивы и полны любви. Но странное дело: как только я получаю позитивное письмо, я записываю имя автора и начинаю ждать от него негативное послание. И оно приходит, рано или поздно оно приходит! Его присылают всего через несколько дней, потому что чувствуют, что сделали что-то не то. Такое нежное письмо? Столько доверия и самоотречения? Это идет вразрез с эгоизмом, и эго начинает чувствовать себя обиженным и уязвленным. Тогда автор письма принимается искать предлог — а ведь вы всегда можете найти то, что ищете, вы всегда можете что-то найти. Если реального предлога нет, всегда можно что-нибудь придумать, И так авторы сразу превращаются в моих противников.

Одна очень милая женщина часто посылала мне книги, деньги, журналы и подарки из Америки. Моя секретарь всегда считала ее очень милой. Эта американка даже не была саньясинкой. Потом однажды пришло письмо, где она писала, что хочет стать саньясинкой, и я почувствовал, что дело принимает опасный оборот. Она стала саиьясинкой и через шесть месяцев прислала мне очень гневное письмо. Она писала: «Мой настоящий мастер — это Иисус, а не вы!» Но кто заставлял ее считать меня своим мастером? Она не на шутку разозлилась, потому что стала чувствовать себя виноватой, разрывающейся надвое, как будто она предала Иисуса. Поэтому я попросил моего секретаря написать ей в ответ: «Оставьте саньясу, будьте с Иисусом и расслабьтесь».

Она получила мое письмо. А вчера вместе с письмом вернула мне малу и имя, данное ей при посвящении, и теперь она снова чувствует себя виноватой, полагая, что предает меня и саньясу, — правильно это или нет? В своем письме с пометкой: «Никто не должен читать это письмо, кроме мастера», она пишет о новой проблеме, которая перед ней встала: теперь она решила, что ей отправили письмо с предложением оставить саньясу без моего ведома. Как такой человек, как я, который полон любви и сострадания, может советовать кому-либо бросить саньясу? «Я не могу в это поверить. Это, наверное, сделал кто-то из вашего офиса! Пожалуйста, напишите мне сами». Она сама придумала эту игру. Я туг совершенно ни при чем.

С подобными проблемами я сталкиваюсь каждый день. Один из моих друзей спросил меня: «Ошо, Сомендра был так предан тебе. Он любил тебя, а ты — его. Не слишком ли жестоко ты с ним поступил?»

Вопрос не в жестокости. Проблема заключается в том, что он меня любил. Но вас воспитывали таким образом, что любовь стала почти невозможной. Полюбить означает для вас пойти против всего вашего прошлого. Он, конечно же, любил меня… а я ждал. Еще когда он находился здесь, я ему сказал, что он меня предаст, что он может стать Иудой. Тогда он посмеялся над моими словами.

Когда он отправился на Запад, он начал рассылать письма другим местным саньясинам, особенно тем, кто мог известить меня о получении его писем. В своих письмах он писал: «Ошо со мной. Я люблю его, а он любит меня». Эти письма приходили постоянно. А затем он перестал их посылать. Я знал, что это случится. Он любил меня — вот в чем загвоздка.

Если вы любите, вы любите наперекор своему эго, которое только и ждет подходящего случая отомстить.

Иуда, должно быть, любил Иисуса; он и предал его только потому, что сам не ожидал от себя такой любви. Ваша любовь станет опасной для мастера, если вы будете не очень внимательны и осознанны, если вы целиком и полностью по своей воле не откажетесь от своего эго, не позволяя ему пробраться вновь с черного хода. Иначе вы начнете любить и ненавидеть мастера, переходя от любви к ненависти из-за пустяков.

Он все еще любит меня и будет продолжать любить меня всю свою жизнь, вот в чем проблема. А поскольку он все еще меня любит, он будет продолжать против меня выступать. Поскольку он все еще меня любит, ему придется броситься в другую крайность, чтобы подавить любовь. Ему придется сделать это просто для удовлетворения своего эго.

Невозможно делать и то и другое: невозможно одновременно любить и потворствовать эго. А священник создал эго. Страх помогает поддерживать эго. Страх — это пища для эгоизма, а бесстрашие — пища для отсутствия эгоизма.

Поймите это. Хоть вы и хотите любить меня, но любви мешает ваше прошлое.

Я все еще люблю Сомендру и всегда буду его любить. Он прекрасный человек с большим потенциалом, как и у Ниргранты, но ему стало трудно принимать мою любовь. Вы не осознаете своих ограничений. Вы не можете принять даже любовь, потому что с самого детства каждому из вас говорили, что вы ничтожество, не достойное любви.

Вам твердила об этом ваша мать, вам твердил об этом ваш отец, об этом говорили священники и учителя — отовсюду вы слышали слова о том, что вы ничего не стоите, если не докажете обратного. Вас не принимали такими, какие вы есть.

А я принимаю вас такими, какие вы есть. Я люблю вас такими, какие вы есть. У меня нет никаких ожиданий. Я не хочу вас исправлять или улучшать, я не хочу сделать из вас великих, из ряда вон выходящих духовных личностей. Я люблю вас и вашу обычность, и вам это трудно принять. Вы будете отвергать мою любовь. Вот в чем вся сложность — не в моей любви, а в вашем отрицании. Вам действительно хочется, чтобы я вас наказывал!

Если бы я наказал Сомендру, то он был бы тут. Если бы наказание было достаточно жестоким, это не вызвало бы никаких вопросов, потому что вас наказывали с младых ногтей. В сущности, вы извлекли из этого урок: если вас не наказывают, значит, и не любят. Вас наказывала мать, вас наказывал отец, вас наказывали учителя — вас наказывали все, поскольку любили вас так сильно, что хотели, чтобы вы стали какими-то особенными. Поэтому они вас и наказывали — ради вашего же блага.

А я вообще никого не наказываю. Вот в чем проблема, вот в чем вся сложность. Вы не можете принять мое ненаказывание. Я не внушаю вам никакого чувства вины. Если вы испытываете по отношению ко мне отрицательные чувства, я это принимаю. Я не говорю: «Не испытывайте отрицательных чувств, это грех». Я просто говорю: «Наблюдайте за ними, примите их. Это относится к вашему воспитанию. Они легко растворятся; спешить все равно некуда. Я ведь люблю вас со всеми вашими ограничениями и недостатками».

В этом одна из причин того, что в Индии у меня столько критиков и противников: духовным человеком считается тот, кто пытается улучшить людей. Но я не пытаюсь никого улучшить. Кто я такой, чтобы вас улучшать? Я могу изливать на вас свою любовь, и, если вы примете ее, вы начнете расти, моя любовь начнет питать ваш рост, но вы ее отвергаете.

Самое сложное в жизни — это принять любовь. Когда кто-то говорит вам: «Я тебя люблю», прислушайтесь к себе. Неважно, скажете вы это вслух или нет, но ваш внутренний голос скажет «нет», потому что вы не можете принять мысль о том, что вы достойны любви, что кто-то может вас полюбить. Он, наверное, обманывает вас, он решил вас надуть; должно быть, у него есть в отношении вас какие-то планы. Он хочет использовать вас в своих целях.

Ни одна женщина не поверит вам, если вы скажете ей: «Я тебя люблю». Она подумает: «Этот мужчина хочет использовать меня как вещь. Он пытается эксплуатировать мое тело». Женщина будет демонстрировать свое нежелание, чинить вам всевозможные препятствия, отказываться и убегать. Так она проверяет, действительно ли вы крепко ее любите. Она придумает тысячу возражений и станет выжидать, чтобы убедиться в том, что ваша любовь еще жива. Она не примет вашей любви, пока не убедится, что вы ее любите на сто процентов. И даже тогда ее согласие будет носить лишь поверхностный характер; вскоре она начнет вас пилить, вскоре она начнет вам мстить, вскоре она вступит с вами в сражение.

То же самое верно и в отношении мужчин — и даже в большей степени. Поэтому ни одна женщина никогда не говорит мужчине: «Я тебя люблю». Она никогда не является инициатором, потому что признаваться мужчине в любви опасно. Он улизнет от вас, и улизнет тотчас же! Женщина лишь отступает, она никогда не уходит, она лишь отдаляется на некоторое расстояние. Так или иначе, она остается в пределах досягаемости. Даже если она говорит «нет», она говорит это таким чудесным образом, что вы чувствуете, что это может означать «да».

Однажды я увидел Насреддина очень счастливым и спросил у него:

— Насреддин, почему ты такой счастливый?

Он ответил:

— Моя любимая сказала мне: «Сегодня я говорю „нет“ в последний раз»!

Мужчина думает, что женское «нет» на самом деле означает «да». Что-то в том, как она это произносит… ее отказ означает согласие. Она отстраняется от мужчины, но так, чтобы остаться в пределах досягаемости. А мужчине становится не на шутку страшно, он очень сильно пугается.

Мужчины — слабый пол. Я утверждаю это со всей категоричностью: мужчины являются слабым полом. Женщины намного сильнее. Природа сделала женщину гораздо более сильной, потому что ей суждено рожать и носить младенца девять месяцев в своем чреве.

Ее тело обладает большей способностью сопротивлять ся всяким болезням, ее здоровье крепче, и живет она дольше мужчины. Мужчины совершают самоубийства почти в два раза чаще, чем женщины. Хотя женщины любят поговорить о самоубийстве и иногда даже глотают таблетки, но они всегда оставляют себе шанс на спасение. Из десяти попыток самоубийства только одна летальна, и то, я думаю, по ошибке! Мужчины вдвое чаще, чем женщины, совершают самоубийства, вдвое чаще сходят с ума.

Мужчина гораздо слабее. Он не может сопротивляться напастям: чаще болеет, раньше — на пять лет — сходит в могилу… Поэтому его очень пугает, когда женщина ему говорит: «Я тебя люблю».

Один саньясин спросил меня: «Почему я так пугаюсь каждый раз, когда ко мне подходит женщина?» Это не индивидуальная, не личная проблема. Любой мужчина боится знаков внимания со стороны женщины. Поэтому женщины всего мира решили не подходить к мужчине первыми, никогда не брать инициативу в свои руки, а ждать. Женщина подобна мышеловке: она просто ждет, пока мышь попадет в нее сама. И вот приходит мышь! Она шныряет вокруг да около, ходит кругами, присматривается, наблюдает, подходит ближе, смотрит, нет ли где опасности… и затем мало-помалу попадает в ловушку.

И потом женщина может всегда сказать: «Я ни при чем, у меня не было к тебе интереса!» Но это неправда. Мышеловка наблюдала, следила за передвижениями и действиями мыши, смотрела, далеко ли та ушла. Женщина остается очень отстраненной, как будто она тут ни при чем; в этом отчасти и заключаются ее женская привлекательность и красота. Если она кинется на свою жертву, та убежит! Только представьте себе мышеловку, которая гоняется за мышью! Как, по-вашему, удастся ли ей поймать мышь? Это невозможно! Никогда! Мышь скроется в норке и больше не покажется наружу!

Ты говоришь: «Вместо того чтобы „лучше тебя понимать”, мне приходится представлять тебя всемогущим…»

Поэтому священники и говорили вам, что вы беспомощны, что без бога вы бессильны: ведь бог всемогущ, всеведущ и вездесущ. Бога рисуют всемогущим, чтобы вы могли от него зависеть. И, конечно, зависимость от бога означает зависимость от священников.

Я не священник. И я полностью согласен с Дионисием в том, что бог не является силой, бог совершенно ею не является. В словах Дионисия кроется глубокий смысл. По сути, бог — это вообще не личность, бог — это только качество. Это красота, окружающая существование, аромат, танец, это праздник, в котором постоянно участвуют деревья, птицы, животные, камни, женщины и мужчины. Бог — это органическое единство, это органическое созвучие, связывающее крохотную травинку и гигантскую звезду. Это духовное общение, это любовный роман. Бог — это любовный роман! И он продолжается вечно, у всех вокруг — вечный медовый месяц, кроме человека, потому что он давно диссонирует с этой грандиозной всеобщей гармонией.

И священники не хотят, чтобы вы вновь вернулись к этой гармонии. Если вы к ней вернетесь, их профессии конец. Церковь — это огромное предприятие, в котором участвуют миллионы человек.

На земле существуют тысячи религий: три сотни крупных конфессий, которые делятся на секты и подсекты, а те, в свою очередь, еще на подсекты. Это как китайская волшебная коробочка: в одной коробке находится другая, а в той — еще одна. Вы все разбираете ее и разбираете, и никак не можете добраться до самой маленькой коробочки. Существуют христиане, а среди них — католики и протестанты. Католики, в свою очередь, разделены еще на несколько конфессий. У протестантов тоже имеется множество сект и сек точек…

Все жители земли эксплуатируются священниками. Если сосчитать всех священников, то счет пойдет на миллионы. Защищая свои кровные интересы, они создали одну из крупнейших монополий. Я ни в коем случае не являюсь могущественным. По сути, меня вообще нет. Со мной можно общаться лишь тогда, когда человек становится никем и ничем. Я пребываю в агнозии, живу в состоянии незнания, в состоянии тишины. Вы сможете общаться со мной, только если тоже войдете в это состояние, в состояние незнания. Поэтому я постоянно занимаюсь тем, что уничтожаю знание, Я должен лишить вас всех накопленных вами знаний. Все это нужно сжечь, сжечь дотла. Только когда вы превратитесь в не-ум, вы сможете увидеть и понять меня. Превратившись в не-ум, вы внезапно ощутите трансформацию, и ваше видение станет ясным.

Ты говоришь: «Мне приходится ставить свое освобождение от тебя в зависимость…»

Зависимость никогда не может привести к освобождению, она может привести лишь к появлению еще большей зависимости. Освобождение означает освобождение с самого начала. Я здесь не для того, чтобы вынуждать вас от меня зависеть. Я здесь для того, чтобы помочь вам освободиться. Функция мастера именно в этом: помочь ученику стать абсолютно независимым.

Ты говоришь: «Порой это приводит к тому, что мне приходится бояться тебя и „наказания” с твоей стороны».

Этого ты от меня не дождешься. Я никогда никого не наказываю. И не нужно никому меня бояться. Вы можете все пойти против меня, предать меня и стать моими врагами, но я не смогу вас наказать. Это, по сути своей, невозможно. Я могу лишь молиться о вас, я могу вас лишь любить.

Ты говоришь: «Если понимание не приводит к исцелению, что же тогда мне поможет?»

Нет. Понимание приводит к исцелению. Ты еще не понял. Пойми все, чем занимается духовенство, на что направлены его усилия, найди священника внутри себя и, когда он начнет говорить твоими устами, узнай его голос. Не отождествляйся с совестью, освободись от нее. В тот момент, когда ты осознаешь весь этот процесс, ты станешь свободным. Проблема будет решена, она исчезнет, как будто ее никогда не существовало.

На сегодня достаточно.