— Ну я пошла, — сообщила Элеанор Бизли, проходя мимо кассы Эсме. — До завтра.

— Подожди секундочку, Элеанор.

Элеанор подождала, пока Эсме закончит ловко складывать продукты в пакеты из нагруженной тележки. В ее движениях чувствовался многолетний опыт.

— Спасибо, что посетили «Гранада Маркет», — поблагодарила она посетителя, который кивнул в ответ и ушел. Эсме проворно защелкнула цепь возле кассы. Пока она все закрывала, Элеанор поговорила с покупателем о его новой машине. Элеанор не любила спешки: спешка в магазине могла вызвать осложнения, к тому же покупателям нравилось, когда она замечала, что они устали, и интересовалась их делами.

«Гранада Маркет» открыли в семидесятые как небольшой магазин по продаже здоровой пищи. Спустя годы, когда увлечение здоровой пищей стало очень популярным, магазин вырос в три раза. «Гранада» обогнала другие магазины по доходности. В магазине было двенадцать работников с полной занятостью, а с тех пор, как он начал работать до полуночи, им приходилось работать в длинные смены, а также в выходные и праздничные дни. Эсме особенно оценила десятипроцентную скидку для работников магазина на продукты питания.

— Куда ты сегодня идешь? — поинтересовалась она, когда они прошли в прохладную подсобку магазина через двойные двери.

— В «Джекстрепс», — ответила Элеанор, — как всегда по пятницам.

Она вынула из своих светлых волос заколку. Несколько раз проведя по ним рукой, она заставила их рассыпаться по плечам. У нее было узкое изможденное лицо курильщицы и пьяницы. Много лет назад она развелась со своим мужем, который занимался родео. Она достала из сумочки помаду и провела ею по губам, даже не взглянув в зеркало.

Они вышли на улицу.

— Я подумала… Может, я пойду с тобой? — предложила Эсме.

Брови Элеанор поползли вверх. Она улыбнулась.

— Ты меняешь привычки, Эсме? Там довольно шумно.

— Мне сейчас это нужно, — сказала Эсме. Она чувствовала, что сейчас взорвется. И все из-за последнего звонка Рея. Что-то разорвалось между ними, как слеза, которая скатывается по куску ткани, разделяя его не две части. Если она пойдет домой, то позвонит ему, извинится, скажет то, чего не должна говорить, лишь бы исправить ситуацию.

Кроме того, она не могла прямо сейчас идти домой. У нее больше не было сил сдерживать свои чувства. Ей надо было пойти куда-нибудь, но не одной. Она не хотела быть одной.

Их начальник Уорд Кемерон — маленький человечек, который любил строить из себя большого человека, — незаметно подкрался к ним сзади.

— Не так быстро, — рявкнул он, пугая женщин. Он усмехнулся, увидев их реакцию, когда они повернулись к нему. — Завтра вы во вторую смену, а в воскресенье — с утра. Чтобы были в восемь утра. Без опозданий.

На лицах женщин появились вымученные улыбки. Когда он ушел, Элеанор закатила глаза:

— Нам надо основать профсоюз.

— Он два раза срывал голосование по профсоюзу.

— Тогда мне пора увольняться. Я слышала, что открывается еще один супермаркет через улицу от «Уиттвуд Сентер».

— Пожалуйста, Элли, не нужно этого делать. Тебе же здесь нравится. Ты такая общительная. Я восхищаюсь, как по-дружески ты себя ведешь с посетителями. Ты любишь веселить людей.

Элеанор улыбнулась: ей были приятны слова Эсме.

— Что я люблю — так это деньги.

Они зашли в бытовку для персонала, где у каждого работника был шкафчик для личных вещей. Элеанор сняла рабочую рубашку, скромную блузку, и вместо нее надела зеленый топик, а на шею повесила нитку бус.

— Voilà, — сказала она и рассмеялась.

Эсме восхищалась ее преображением, но ни один мужчина не пришел, чтобы поаплодировать ей.

— Я нравлюсь Уорду, — сказала Элеанор. — Ты заметила? Когда он начинает скучать, то роняет что-нибудь, чтобы посмотреть, как я буду это поднимать. Что бы он без меня делал? — Она уже знала ответ. — Нанял бы другую. Наверное, поэтому у меня уже было два мужа. Я думаю, что особенная, а они так не думают. Ты была когда-нибудь замужем, Эсме? Мне всегда было интересно.

Хотя они много лет работали в этом магазине, Эсме всегда соблюдала дистанцию. Она никогда не посещала корпоративные вечеринки, да и во время обеда держалась особняком. Она любила пойти куда-нибудь, например в комиссионный магазин, чтобы поискать что-нибудь для хозяйства, или в ближайший парк, где она могла забыть о магазине. В парке не было окон, искусственного освещения и многочисленных разговоров на личные темы.

— Я вдова, — ответила она.

— Ой, извини.

— Это было давно, — добавила Эсме, снимая мягкие туфли, которые она носила, чтобы защитить ноги от постоянного напряжения. Все важное в ее жизни случилось очень давно, но сейчас Рей ворошил прошлое. Она вспомнила телефонный звонок, и ее снова охватил неудержимый гнев… на Рея, на его тупость, на Лей, которая нанесла ему сильный, выбивающий из колеи удар и настроила на эту затею.

— Пойдем, Элеанор!

— Пошли. — Элеанор захлопнула сумочку и ослепительно улыбнулась Эсме.

Они присоединились к группе таких же женщин, у которых смена тоже заканчивалась в шесть. Даже для тех, кто работал на следующий день в первую смену, суббота обладала особой привлекательностью. Эсме почувствовала это оживление, полное надежды, словно выходные могут принести им все, что они хотят. Смеясь и разговаривая, они направились к бару, который находился всего лишь в квартале от магазина.

Эсме напряженно работала, чтобы насладиться этой прогулкой. Горячий зной дня померк, палящее солнце добралось до горизонта. Наступала самая приятная часть дня. Сквозь тонкие подошвы сандалий ощущалось тепло раскаленного за день тротуара. Она пыталась слушать, что говорили друзья Элеанор. Казалось, все машины в радиусе пятидесяти километров хотели попасть на бульвар. Водители недовольно косились друг на друга. Эсме видела раздраженные лица за ветровыми стеклами. Она скрестила руки на груди.

— Тебе холодно, дорогая? — спросила Элеанор. — Возьми. — Она сняла с себя тонкий вязаный свитер. — Мне и так жарко. — Она выпятила грудь, и все рассмеялись. Другие женщины были моложе Элеанор и Эсме, к тому же в неплохой форме. Они не смогли бы получить место в «Гранаде», если были бы не в состоянии простоять на ногах восемь или даже десять часов подряд.

Эсме посмотрела на свою блузку и черные брюки и подумала, что выглядит старше своих лет. Она почувствовала легкий укол стыда, словно подвела других женщин, подпортив их красоту. Жаль, что она не сделала макияж или не надела юбку… ноги у нее все еще были ничего… Ох, что она делает? Она покончила с такими вещами много лет назад. Она чувствовала, что ей лучше пойти домой, но она так давно никуда не ходила… Там будет длинная барная стойка, блестящие бутылки, слабый свет. Она сможет расслабиться, освежиться… Как очень, очень давно.

«Джекстрепс» открыл свои двери задолго до того, как Эсме начала работать в магазине. Длинная деревянная стойка с блестящей черной инкрустацией из мрамора располагалась полукругом в центре помещения. Два огромных плоских телевизора показывали фотографии с гонок «Наскар». В баре начали собираться люди. Женщины сели вдоль дальнего конца стойки. Элеанор решила постоять.

Все мужчины возле стойки повернулись, чтобы посмотреть, как они заходят. Некоторые так и продолжали на них пялиться. Воздух словно наэлектризовался от сексуальной энергии, которая пульсировала вокруг женщин. Эсме почувствовала себя крайне неприятно.

— Черт. Слишком далеко от бармена, — посетовала Эми, открывая сумочку и доставая оттуда зеркальце. Она взъерошила волосы и положила его назад. — Сегодня я спешу. Меня позже заберет Крейг.

Разноцветные галогеновые лампы весело освещали все вокруг. К ним сразу же подошел бармен, болтая со всеми понемногу. Хотя Эсме сразу заметила, что он положил глаз на Элеанор.

— Джек, это Эсме, — представила она Эсме.

— Добро пожаловать, детка. — Джек, такой же неновый, как и его бар, обнял Элеанор за талию.

Женщины стали делать заказы.

— Эсме? — спросила Элеанор.

— Колы, — попросила она.

— Колы? — Элеанор пододвинулась к ней и похлопала по колену. — Только не говори мне, что ты, придя сюда сегодня с нами, думаешь этим ограничиться. Никогда не видела женщины, которой не нужно было бы что-то покрепче. Оставь это мне. Я сейчас выберу кое-что, что тебе реально вставит.

— Я не пью.

— Почему? Это вредно? — поинтересовалась самая молодая из них.

— Я за рулем. Это не самая лучшая идея.

Несколько женщин, казалось, обиделись.

— Один стаканчик не повредит, — сказала одна. — Никто не выходит отсюда пьянее, чем он того хочет.

— Ты живешь на Клоуз-стрит, так? Нам с тобой по пути, — сказала Эми. — Крейг подвезет и тебя, а завтра утром я захвачу тебя, когда буду ехать на утреннюю смену, если ты так волнуешься из-за этого.

Если она не сядет сегодня за руль, значит, она может пить все, что ей заблагорассудится. Все. Почему нет? Она пришла сюда, чтобы выпить, — так вперед. Эсме сказала:

— Хорошо. Вина?

Все с облегчением рассмеялись.

— Это не то место, где пьют вино. — Разгорелся спор насчет того, какую дрянь должен ей подать Джек.

— О, я знаю, — сказала Эми, самый медлительный работник с самой быстрой улыбкой. Она делала посетителей и начальника счастливыми одним своим очарованием. — Дай ей стоп-сигнал.

— Что это? — спросила одна из них.

— Покажи ей, Джек.

— Это крепкая вещь для леди, которая не любит много пить, — заметил Джек.

— Это точно, — согласилась Элеанор. — Может, тебе подошло бы пиво?

— Кто сказал, что я не люблю пить? — спросила Эсме, подыгрывая окружающим. — Теперь меня подвезут. Так что, бармен, неси стоп-сигнал.

Джек вышел. Они наблюдали, как он переставляет бутылки возле блестящих бокалов, наливая то одного, то другого, затем добавляет что-то еще. При этом он успевал весело балагурить с клиентами.

Матери сетовали на то, что у их детей слишком много уроков; разведенки на то, что их бывшие мужья просрочили выплату алиментов, жаловались на плохих хозяев; незамужние обсуждали свидания, почти все неудачные, но некоторые — смешные. Элеанор, старший кассир в «Гранаде», у которой из присутствующих был пока самый богатый опыт семейной жизни, направляла беседу, отпуская шуточки, вспоминая неприятные ситуации и умудряясь найти в них что-то забавное.

Один из хмурых парней со взъерошенной шевелюрой подошел к Элеанор и увел с собой. Эсме сидела на стуле, все время улыбаясь. Ее мысли были далеко, пока она глядела в зеркало за барной стойкой, провожала глазами машины на бульваре. Красные, белые, зеленые цвета смешивались по мере того, как наползал вечер. Шум усилился, поскольку в бар ввалилось еще несколько человек. Кто-то зацепил ее рукавом, кто-то ненароком оперся о ее спину. Кругом громко смеялись.

Эсме глубоко вздохнула. Где ее долбаный напиток? Пускай уже приносят. Бутылки блестели. Вон она в зеркале, с темными волосами, аккуратная, а ведь ей уже почти шестьдесят. Не так, как тридцать шесть лет назад. Она гадала: что бы сказали ее друзья, если бы узнали, что это ее первый алкогольный напиток за все эти годы?!

Она гнала машину к Эвонбери-стрит. Всю дорогу она не снимала ногу с педали акселератора. Эсме пела так громко, как могла, радио орало, стекла были опущены. Можно сказать с уверенностью: вы не смогли бы вспомнить такое событие, как оно было на самом деле, — вы видели бы лишь небольшие отрывки. Так и она. Мостовая поднялась, чтобы встретить ее. Она внезапно поняла, что выехала на встречную полосу.

— Черт!

Эсме резко повернула руль, нажала на тормоз и дала задний ход. Слава богу, никто не видел этой глупости. Съехав со встречной полосы, она поехала медленно и осторожно, а когда машину начало слегка заносить, она аккуратно ее выровняла. До дому было недалеко, всего несколько кварталов. И еще через час ее ждал ужин.

Как она умудрилась так напиться? О да! Злилась на него. Остановилась возле бара, говоря себе: «Хватит быть ответственным человеком! Черт с ней, с моей загубленной жизнью!»

Тогда она пила коктейль «Манхэттен». Она не знала, что в него вливали. Ей понравилось название. Также у напитка был приятный цвет. Он был налит в треугольный бокал, и это было изысканно. Четыре… Пять… Она выпила так много… Когда проснулась, то заказала еще один, а ее вежливо попросили вон. Кто-то хотел вызвать ей такси, но она сказала, что пойдет пешком. Какие проблемы?

Она влезла в свою машину «Хонду-Цивик», которая была самой дешевой в тот день, когда они с Генри пошли ее покупать.

Они поссорились, но Генри победил, как всегда. Логичный, твердый, уважительный, сообразительный, он мог переговорить ее, перехитрить и заставить смеяться. По крайней мере так было вначале. Позже та часть его речей, которая заставляла ее смеяться, исчезла. Теперь он смотрел на нее по-другому. То, как он смотрел на нее, заставляло ее не любить себя и совершать плохие поступки.

Она ненавидела эту старую машину так же сильно, как терпеть не могла быть замужем за мужчиной по имени Генри, которого она называла Хенк, потому что это звучало более мужественно. Все, до последней домохозяйки в их квартале, водили эти машины, потому что они потребляли мало топлива и стоили недорого.

В то время она не заботилась ни о деньгах, ни о накоплениях. Она ждала, что жизнь будет иметь особый вкус. Она не ожидала, что застрянет в задрипанном домишке в предместье. Что случилось с той девушкой, которая планировала переехать в Сан-Франциско, как только окончит школу?

Купив эту машину, она поставила на себе крест. Она саданула по рулю. Но Генри, обаятельный Генри, уговорил ее на все: быстренько выйти за него замуж в Лас-Вегасе, когда она всегда представляла себя в белом атласном платье, идущей под венец в шикарном отеле, расположенном на берегу океана; родить ребенка, хотя она никогда не думала о детях. Но появился Рей. О Боже, она любила маленького Рея.

Быстрее домой. Она задержалась в баре дольше, чем собиралась. Теперь, нетвердо держась за руль, она несколько запаниковала. Где их улица? Жмурясь от дневного солнца, она пыталась прочитать название улицы, но у нее двоилось в глазах.

Она услышала гудок сзади и поняла, что еле тащится. На следующем большом перекрестке — о эврика! — она поняла, что проехала несколько лишних кварталов. Она повернула в переулок налево, осторожно следя за дорогой и поздравляя себя с тем, что нашла дорогу. Легко проскочить нужный поворот — это может случиться с каждым, особенно в такой жаркий вечер, да еще когда ты расстроена, когда солнце нещадно палит сквозь ветровое стекло прямо тебе в глаза, когда ты пытаешься не вилять. Легко попасть домой… Она подождала зеленый свет. Так долго… Включила радио и немного попела, затем попела громче. Почему не провести хорошо время? С ней все было в порядке, она ехала домой после длинного дня. На этот раз счастливая. Генри говорил, что любит ее улыбку. Даже сейчас он не хотел, чтобы она жаловалась. Он хотел счастья. И сегодня она ему его даст!

Одной рукой настраивая станцию, а другой держась за руль, она выехала на перекресток. Поворот был слишком резким. Она увидела, что мчится к тротуару. Она нажала на педаль.

На акселератор.

Последнее, что слышала Эсме, был не звук столкновения или бьющегося стекла, а детский плач.

Джек поставил перед ней три стопки с разноцветными жидкостями — зеленой, желтой, красной.

— Вот стоп-сигнал.

— Что в нем намешано? — спросила Эми. Эсме, ошалев от шума, внутреннего оживления и машин снаружи, уже успела хряпнуть первую — зеленую — ужасную на вкус.

Джек объяснил.

— Шаг первый, — сказал он, — зеленый. Смешиваешь где-то унцию дынного ликера или яблочного шнапса с унцией водки. Взбалтываешь, затем наливаешь в бокал со льдом.

Для желтого (осторожно, остановись, не въезжай на перекресток) смешиваешь унцию водки — лучшая штука желтого цвета, которую можно достать, — или добавляешь немного цвета, хорошенько взбалтываешь, добавив лед, затем наливаешь в стопку или бокал со льдом.

Третий шаг — красный. Добавляешь унцию «Хот Демн» или «Черри Пакер» к «Бакарди 151». Две унции смеси взбалтываешь, затем наливаешь в стопку или бокал со льдом. Это стоп-сигнал, детка, — закончил Джек, придвигаясь к Эсме и почти шепча. — По какой-то причине люди, которые пьют эту дрянь, так и не останавливаются. Будь осторожна.

К тому времени она уже опрокинула желтую стопку, несколько раз сглотнув, чтобы проглотить эту гадость.

— Эй, детка, это нужно пить понемногу, — сказала подруга Элеанор Кармен, положив ей на руку ладонь, — а то утром Уорду придется искать тебе замену.

Эсме покачала головой. Красная стопка пошла на ура.

— Еще один, — заказала она. — Нет, не надо. Это было ужасно.

— Да, это правда, — согласился Джек. — Я тебе сейчас сделаю кое-что другое, чтобы убрать привкус.

Это был коктейль «Манхэттен». Эсме почувствовала себя легко, словно резиновые ремни, которые обвивали ее мозг, начали лопаться один за другим. Теперь она тоже смеялась. Она была молодой и жаждала приключений.

— Еще один.

— Конечно, дорогая. — Джек сделал еще один. На стойке были орешки, но она не обращала на них внимания, хотя и не пообедала. Элеанор исчезла, а ее друзья были заняты своими разговорами, но Эсме уже не было одиноко. Она стала частью этого мерцающего света, этого оживленного веселья. Все счастливы — так и должно быть.

— Еще один.

Эми со своим большим мускулистым другом Крейгом довольно грубо запихали ее на заднее сиденье машины. Крейг держал ее за одну руку, а Эми — за другую. Крейг отвез ее домой. Она не могла открыть дверь, поэтому Крейгу пришлось ей помочь.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила Эми, выглядывая из машины.

Эсме замахала руками, словно судья на футбольном поле.

— Даже лучше, чем могло бы быть, — ответила она и закрыла дверь перед озабоченным лицом Крейга. — Все хорошо, — сказала она двери.

Она пыталась опереться на нее, чтобы не упасть, но ее шатало. Лучше было бы опуститься на прохладный пол. Она отправилась в гостиную.