Кэт сидела так близко возле Рея, что могла чувствовать запах его лосьона после бритья и касаться его плеча каждый раз, когда он поворачивал. Она изучала карту. За Сан-Бернардино они поехали на восток, постепенно покидая Лос-Анджелес. Градусник «порше» показывал в этот субботний августовский день сорок градусов. Во всех проезжающих мимо машинах стекла были подняты. Воздух имел заметный оранжевый оттенок. Окружающий пейзаж не отличался разнообразием — заводы по производству льда, крыши. Не особо живописно, но что поделаешь.

Она сказала:

— Я ездила в Идиллвайлд на экскурсию, когда была в четвертом классе. Я помню только жуков, пыль и траву, там даже нет озера. Но одна женщина с моей работы туда ездит. Она сказала, что это город художников. Туристический городишко, сейчас процветает.

— Это ближайшая к Лос-Анджелесу гора, — сообщил Рей. — Конечно, там построили город, чтобы спасаться в нем от летней жары. Сейчас там, вероятно, яблоку негде упасть. И там есть настоящий лес, в Мент-Сан-Ясинто-парк.

— Лей рассказывала тебе о призраке?

— Каком призраке?

— Она утверждала, что в этой халупе живет привидение.

— Тогда, может, она туда не поехала.

— Если там не окажется ее следов, мы проверим мотели.

— Она могла просто проехать через город.

— Куда?

— У меня есть еще одна мысль, — сказал Рей. — Она покупала сырье у человека, который живет в резервации где-то здесь недалеко. Он индеец. — «Порше» передвинулся в среднюю полосу, согнав более медленную машину.

Они ехали сто двадцать километров в час на серпантине, Рей не сводил глаз с дороги и крепко держался за кожаный руль. Поэтому Кэт просто спросила:

— Какая резервация?

— Я не помню.

— Думай!

— Я же сказал: не помню.

— На этой карте резервации не обозначены.

— Что ты хотела? Это же карта дорог. Расскажи мне о призраке Хаббелов.

— Он парил в воздухе. На нем была старомодная одежда.

Она рассказала все, что смогла вспомнить, но вспомнила она немного — только то, как Том рассказывал об этом пару раз. Она решила, что он ездил туда с Лей и что это вряд ли понравится Рею, поэтому оставила эти воспоминания при себе.

Кэт думала о призраке и Томе: он смеялся над этими историями, но вернулся домой заметно присмиревшим. Она думала о Томе и о призраке.

Поездка заняла почти три часа, но «порше» брал извилистые дороги просто замечательно. Выжженную полупустыню сменили сосны и ели, которые с каждым подъемом становились все зеленее и зеленее.

Кэт закрыла глаза и положила голову на подголовник. Она старалась как можно больше вспомнить о том, когда Лей в первый раз рассказала ей о призраке. Это случилось вскоре после того, как они с Томом стали встречаться. Да, именно в эту лачугу они умчались темной ночью — пара любовников, прячущихся в зловещем убежище родителей Лей.

Лей утверждала, что впервые они занимались с Томом любовью в этом домике, в комнате, которая оказалась населена призраками.

— Я видела что-то, Кэт, что-то страшное, но я так хотела его, что не сказала ни слова. Интересно, видел ли это Том?

— Что ты видела? — уточнила Кэт, сидя на полу в спальне Лей и наслаждаясь ветерком, который прорывался через окно на Франклин-стрит. Было такое ощущение, словно сидишь в розовой печке, которая находилась в кухне на первом этаже. На Кэт был лишь топик, но все равно ее влажные ноги липли к деревянному полу.

В двадцать восемь Лей все еще жила с родителями. В ее спальне стояла мебель, с которой она выросла. Ее привезли бабушка и дедушка с Миссисипи. Тяжелое, темное красное дерево… Мебель была скромная, но модная в те дни, особенно в сочетании с яркой материей, которой Лей ее обтянула. Стены комнаты голубого цвета от пола до потолка были залеплены плакатами…

— Появился парень в старомодном комбинезоне, — сказала Лей на полном серьезе. — Он не производил шума, только стонал. Он висел в полуметре над кроватью, пока мы трахались.

— Комбинезон. Боже, как ужасно! — откликнулась Кэт. Обеим это показалось смешным.

— Знаешь, я люблю Тома.

— Не могу представить почему.

Но она могла: он нравился всем, за ним бегали все женщины.

— Ну ты его старшая сестра. Я вижу в нем обаятельного, веселого мужчину, а ты — сопливого карапуза.

— Точно.

— Кэт, я надеюсь, ты веришь, что я его никогда не обижу.

Мать Лей постучала в дверь. Кэт открыла.

— Лей, отец хочет поговорить с тобой, — сказала Ребекка Хаббел.

Лей соскользнула с кровати, обула шлепанцы.

— Он расстроен, — добавила мать.

— Почему?

— Он тебе скажет.

— Если повезет, увидимся через час, — сказала Лей, сунув Кэт журнал по столярному делу. Ребекка Хаббел аккуратно прикрыла дверь.

Кэт рассматривала картинки, иногда читая подписи. Через двадцать минут вернулась Лей.

— Чего хотел папа?

Лей достала чемодан, открыла ящики комода и начала складывать вещи в чемодан.

— Ох, обычная чушь о нас с Томом. Они обеспокоены. Они слышали, что мы с ним ездили в Идиллвайлд. Все развивается слишком быстро и серьезно, если верить моему папе. Я сказала, что переезжаю.

— Правда? Куда?

— Могу я пожить у тебя и немного оглядеться?

В то время Кэт жила в однокомнатной квартирке на Манхэттен-Бич.

— Конечно, — ответила она, погрустнев. Как они разместятся с Лей?

— Здесь хорошо жить. Никакой арендной платы. Родители довольны. Я отложила немного денег. Они, наверное, хотели, чтобы я жила с ними до свадьбы, но, черт…

— Твои родители расстроились. — Кэт было неприятно об этом думать.

Лей тоже расстроилась. Она на секунду прекратила собираться, чтобы вытереть слезы.

— Они почти плакали.

— Наша мама думала, что мы разъедемся сразу после школы. Когда этого не случилось, я думаю, она была недовольна.

— Я не хочу, чтобы они вмешивались в мою личную жизнь.

— Что ты будешь делать?

— Все, что я, черт побери, захочу.

В результате Лей поехала прямо к Тому.

Идиллвайлд находился на высоте в полтора километра над уровнем моря. Здесь было все: сотни миль пешеходных дорожек, дорожки для верховой езды, магазины, разнообразные рестораны… Также можно было поехать на два близлежащих озера — Фулмор и Хемет — на рыбалку или пикник. По крайней мере, так было написано в буклете, который они взяли в гостевом центре. Они ехали по обсаженной деревьями главной улице. Магазины в швейцарском стиле предлагали картины и сувениры на память. Везде бродили туристы.

Пока Кэт и Рей добрались до деревенского домика Хаббелов, они успели выпить четыре бутылки воды, съесть три шоколадных батончика и дважды довольно сильно поссориться. Наконец они замолчали.

Рей заехал на гравийную дорожку перед домом и нажал на тормоз. Кэт резко нагнулась вперед, когда машина замерла.

— Черт возьми, Рей.

Он пристально посмотрел на дом, Кэт тоже. Окна были закрыты деревянными ставнями. Место выглядело покинутым.

— Может, она в городе и скоро вернется, — предположила Кэт.

— Наверняка ее здесь нет. Подожди минуту. Может, мы только что уничтожили следы от шин.

Рей выехал на дорогу, не выключая мотора, и Кэт выпрыгнула из машины, чтобы осмотреть подъездную дорожку. На гравии не было заметно никаких следов — ни фургона Лей, ни «порше» Рея.

Что они увидели, когда снова заехали на дорожку, — это густо поросший деревьями участок. Когда-то дом был выкрашен в красный цвет, но с годами краска выцвела и облупилась. Ветхое крыльцо закрывало дом от солнца. Холм резко обрывался за домом, а подпора не была достаточно надежной, как заметила Кэт. При первом же ливне дом мог сползти вниз.

Однако он простоял шестьдесят пять лет. Табличка с надписью: «Продается» — находилась возле подъездной дорожки. К ней был прикреплен пластиковый ящичек для карточек с условиями продажи, но в нем уже давно ничего не было. Кэт вспомнила, что Лей рассказывала ей, как она кормила соек на заднем крыльце. Она думала о Хаббелах, их жизни… Нравилось ли им приезжать сюда с маленькой дочкой много лет назад?

Коричневые сосны поскрипывали на ветру. Казалось, они почти высохли. «Какой же силой они обладают, — думала Кэт, поднимаясь по деревянным ступенькам, — если могут жить практически при полном отсутствии воды?» Рей захлопнул дверцу машины и последовал за ней.

— Черт, — воскликнула Кэт. — Я думала, что агент поставил здесь врезной замок, а у меня есть одна штучка, которая может открыть любой такой замок.

Она показала ее Рею. Тот покрутил ее в руках.

— Милая вещица, — сказал он с завистью.

— И что теперь?

— Никаких проблем, — ответил Рей.

Он повернулся и оглядел тайники на крыльце. Потом Рей спустился к круглому гранитному камню, который лежал справа от крыльца. Он наклонился и сдвинул его. Там лежал грязный ключ.

— Откуда ты знал? — спросила она.

— Я люблю ключи. Именно под этим камнем хозяева и должны были его хранить.

— Но ты так уверенно пошел к нему…

— Я здесь никогда раньше не был. Веришь?

— Верю.

Уже в ту самую минуту, как они подъехали, Кэт поняла, что никто не жил в забитом доме, но это не остановило их, когда они с надеждой огляделись по сторонам и вошли в дом.

В домике было прохладно. Рей сразу же пошел искать термостат или какой-нибудь другой источник энергии. Кэт внесла спальные мешки и закрыла за собой дверь.

В небольшой прихожей стоял шкаф для одежды. Она заглянула внутрь. Там была одежда на все сезоны — светлая, темная, тонкая, плотная. Пахло плесенью.

В первой комнате, вероятно гостиной, стоял довольно потрепанный красный кожаный диван, два разрисованных цветами стула и кофейный столик, на котором лежал не полностью решенный ребус. Окинув обстановку профессиональным взглядом, Кэт подумала, что это жилище не подойдет для нынешнего рынка. Все выглядело именно так, как оно и было: старый заплесневелый дом, который никто никогда не облагораживал. Неудивительно, что Хаббелы не могли его продать. Она сразу начала проворачивать в мозгу возможные варианты: покрасить панели в серо-коричневый или теплый абрикосовый цвет; убрать старый ковер; заменить люстры, древние и пыльные; сменить санузел. Потратить двадцать кусков и заработать пятьдесят.

В дверях стоял Рей:

— Я включил обогреватель.

— Это хорошо, — отозвалась Кэт. — Осмотримся?

Они прошли по дому, включая свет и открывая ставни, заглянули в спальню на втором этаже, в которой стояла большая кровать со столбиками, покрытая пледом. Вниз можно было попасть через закрытую дверь в гостиной. Лестница, ведущая туда, была узкой и шаткой. Это обеспокоило Кэт. Может, все дело было в резком свете одинокой лампочки или в отсутствии окон. Она последовала за Реем, и они оказались в просторной комнате с камином в дальнем углу, парой диванов и окном с милым видом на ближайшие холмы.

— Неплохо, — заметила Кэт.

Они прошли узким коридором и попали в маленькую спальню, где стояла двуспальная кровать. Здесь был полный набор белья и подушки. Из освещения — только тусклая лампочка, которую Рей тут же включил.

— Вторая спальня, — заключила Кэт.

Единственное окно, завешанное хлопковой шторкой, выходило на склон холма. В углу стоял шкаф. Кэт заглянула внутрь — тел не было.

— Ее здесь нет, — сказал Рей.

Он сел на кровать, которая протестующе скрипнула, и положил голову на руки.

— Мы еще не везде посмотрели.

— Ты имеешь в виду кухню, на случай если я запихал ее под раковину, не так ли?

— Давай убедимся, что ты этого не делал, — предложила Кэт. — Тебе и раньше удавалось меня удивить.

Много времени это не заняло. Они также нашли старую одежду в ящиках комода и шкаф, набитый ненужными вещами. Они блуждали по дому в сгущающихся сумерках. Как раз тогда, когда на небе возник узкий серпик луны, Кэт обнаружила фонарик. Потом они нашли вход на низкий чердак. Осмотрели и его. Много следов насекомых, остатки асбеста. Вероятно, здесь было много термитов, убийц собственности. Но никаких признаков тела.

Лей не было, и они не нашли ни одного свидетельства, что она здесь была.

Они были разбиты, даже напуганы. Прошли весь этот путь — и теперь ничего. Рей принес из машины вторую бутылку французского вина. Кэт нашла в кухне небольшие бокалы и тщательно их протерла. Они пили вино и грелись у каменного камина, в котором Рей развел огонь. Он подкинул еще пару поленьев, поворошил их, вызвав снопы искр.

— Ты знаешь, мы нарушили границы частной собственности, совершив взлом или что-то в этом роде.

— Я просто скажу, что производила подробную оценку. Ты не забыл открыть дымоход?

Он улыбнулся:

— Ты говоришь прямо как Лей, которая никогда мне не верит. Конечно, я открыл дымоход, прежде чем поджег эти поленья. Я больше не хочу кончать жизнь самоубийством, что бы ты обо мне ни думала.

— У меня есть планы, — сказала она, понимая, что это звучит заносчиво, но ничего не могла с собой поделать. — И каждый из них требует, чтобы я дожила хотя бы до сорока лет.

— Кэт, — сказал он.

В его глазах играли отблески пламени.

— Да?

— Я благодарен тебе.

Она ему не поверила, но от этого почувствовала себя нехорошо.

Кэт спала в спальне, которая находилась в подвале. Посреди ночи она проснулась.

Она взбила подушки и закрыла глаза.

Все равно не спалось.

Посмотрела на часы: три утра.

Слишком рано вставать — слишком поздно читать.

Она снова взбила подушки, положив одну из них туда, где должен был быть мужчина, если бы он здесь был.

Закрыла глаза. Воздух был спертым и тяжелым, она жалела, что не открыла окно.

Подумала о Рее и Лей.

Открыла глаза.

Увидела на стене тень, которой там не должно было быть.

Ощутила мучительную пустоту внутри. Тень сдвинулась с места и увеличилась в размерах. Окно закрыто шторами. Темно. Откуда может взяться тень? Что-то парило над землей.

Теперь Кэт увидела, что это что-то было не на стене, а появилось из стены — черная масса, по форме и размерам напоминающая дверь. Но оно было живым, она чувствовала его, ощущала его, смотрела на него.

Внутри у нее все похолодело; она затаила дыхание и не могла оторвать взгляда. Однако не смела и всматриваться.

— Это я.

В дверном проеме, освещенном светом из коридора, стоял человек.

На какой-то ужасный, краткий миг она подумала, что видит Тома. Он был зол на нее — таким сердитым она его никогда не видела. Он подошел ближе. К ней вернулся дар речи. Ее крик, наверное, был слышен на всей старой Таквитц-лейн.