Зачем нужно православие современному человеку? Живется и так хорошо, тем кто хорошо живет. Но кто плохо – тем что‑то, конечно же, нужно? Но что нужно? Каждый из нас прекрасно знает, что нам не хватает: кому жениха, кому невесты, кому квартиры, кому машины, кому дачи. Мы все прекрасно это знаем, что нам не хватает. И поэтому такой вопрос – зачем нужно православие – кажется, даже немножко наивен. Действительно, зачем оно нужно, когда и так все хорошо, и когда тем более погода хорошая, когда погода плохая, то опять таки желания тоже есть кое–какие. И вообще‑то, я вам скажу, мы постепенно так переходим на рельсы более просвещенного Запада, где уже давно основным принципом жизни является нечто иное, как постоянно звучащий вопрос: а что это мне даст? а какая выгода от этого? Если никакой выгоды нет, то, следовательно, оно и не нужно. Действительно, а что православие дает, и зачем оно нужно человеку? Это тот вопрос, который можно поставить в столь утилитарной форме, но который на самом деле, по–видимому, затрагивает что‑то более глубокое, что каждый человек ощущает и интуитивно, а если несколько поразмыслит, то наверно даже и интеллектуально.

Вообще что дает мировоззрение человеку? Знаете, оказывается, как важно тому, кто отправился в путешествие, не важно по своей воле или не по своей воле, послали его или сам пошел, но как важно знать цель, это первое, знать направление, куда идти, и знать те необходимые средства, для того, чтобы достичь этой цели.

Если мы обратимся к человеческой жизни, то наверное не так много нужно ума, или даже совсем почти не нужно, чтобы понять, что жизнь каждого человека подобна, пожалуй, кораблю, который как только спустили на воду, так он и начал тонуть. Когда он потонет – это не известно, никто не знает. Как только человек зародился – все, он начал тонуть. Ну я понимаю конечно, те кто не родились, или кто родили и вскоре уже потонули – у них этой проблемы никакой нет. А вот для тех, кто уже живет, кто достиг уже определенного сознательного возраста, то эта проблема встает, по–моему, в полную силу. Мы действительно подобны кораблю, и когда утонет этот корабль, я не знаю, но я точно знаю, что он утонет. Кстати, это один из парадоксальных психологических феноменов, когда человек знает, что он умрет, но конечно же в это не верит. Это другие умирают, правда же, но не я же. Так что и корабль мой, я точно знаю, что он потонет, но только я не верю. Такова наша жизнь. Так вот, если мы касаемся мировоззренческой постановки этого вопроса, то наверное же, должны понять, что главная и первая и основная цель заключается в том, чтобы увидеть, зачем я живу, для чего я живу, и что мне для этого нужно. Вот при такой постановке вопроса, наверное, и придется думать, а какое мировоззрение верное, какое действительно отвечает самой цели человеческого существования, и какими средствами можно достичь эту цель.

Вы видите, какая открывается перспектива в рассмотрении этого вопроса, и я даже ее боюсь, этой перспективы. Почему? Ну подумайте, попробуйте сейчас начать сравнивать все мировоззрения. Какое из них действительно отвечает человеку, а какое, напротив, закрывает. Ну, вещь эта более или менее для многих понятная, но не для всех, конечно, как всегда. Что является действительно целью человеческой жизни? Мне бы очень не хотелось сейчас философствовать, а хотелось бы обратиться к совершенно другой реальности. Вы знаете, мы часто оперируем философскими понятиями, а вот попробовать, взять и попробовать заглянуть, что я хочу действительно, что на самом деле я хочу, что мне нужно. Я живу, а чего я жду? Скажите! Жду? Жду. Чего? Все ждут. Ну сегодня да, вот так уже все прошло, ну завтра… А что завтра? И так без конца: завтра, завтра…, не сегодня. Интуитивное чувство, присущее человеку, и которое присутствует в человеке как реальность, как факт. Все время чего‑то ожидает, чего‑то ждет, на что‑то надеется. Что? Интересно! Тот, кто может сказать, что испытал полноту счастья, он уже ничего не ждет, он кричит: мгновение остановись! Больше ничего не нужно. Мгновение остановись! А если он что‑то ждет, значит, чего‑то не хватает. Чего? Чего? Вот это интересно! Мы можем, конечно, оперировать разными словами и понятиями. Ну, можем сказать, счастья, например. Что такое счастье? Я боюсь тут даже запутаться, если пытаться ответить на этот вопрос.

Но, наверное, тот факт, что, по–видимому, и мы чувствуем, что есть, или по крайней мере, может быть то состояние человека, когда он скажет: мне больше ничего не нужно, и никогда не нужно, и во веки веков не нужно, — то наверное это состояние он может обозначить, как цель жизни. Может обозначить, но если он точно знает, что это состояние никогда не может длиться долго, или оно обязательно угаснет, обязательно с ним придется расстаться, то он тогда невольно ищет чего‑то того, что может всегда присутствовать в его душе. И можно, конечно, выразиться вот тем понятием, которое мы употребляем часто – счастье. Я бы более все‑таки склонялся к тому, чтобы употребить другое слово, слово, которое очень присуще христианскому сознанию, христианской лексике, которое говорит о радости. Сам Христос, когда воскрес, сказал: «Радуйтесь!» И вообще, слово «радость» является ключевым, в том, к чему стремится человек. Это действительно так: мы обо всем забываем, когда мы радуемся. Вот перед лицом этой цели, наверное же мы можем и должны, как существа все‑таки обладающие разумом, подумать о том, что может дать нам такую радость и каким путем мы можем прийти к этой радости. Вот собственно в этом весь вопрос.

Вы знаете, все мировоззрения, которые существовали, существуют и будут существовать на земле, сводятся к этому: человек, вот где твоя цель; вот где наконец‑то ты достигнешь этого блага, этой радости; вот где твое счастье! Где оно? В чем? Если мы обратимся к чисто материальной стороне жизни, то здесь не надо слишком большого ума, чтобы понять: все это, даже в самом лучшем варианте, которого никогда не бывает в жизни, скоро кончается. Как ни удивительно, вы спросите человека любого возраста от десятилетнего мальчишки до глубокого старца как быстро прошли для него предыдущие годы, он ответит: да, очень быстро – в один миг!.. И я думаю даже если бы мы спросили Мафусаила, который прожил 963 года кажется, он бы наверное тоже сказал: как быстро все прошло – как один миг, как один сон, как какие‑то грезы!

Так вот, первое, о чем мне хочется сказать: православие обращает особое внимание свое и пытается показать человеку, что подлинное благо человека, – если хотите, подлинная радость человека, которая не может быть отнята у человека и которая не зависит ни от каких внешних условий; это состояние радости, которую может получить человек, как вечное и бесконечное, – находится внутри человека. Внутри человека… то, что оно называет – в духе человека. Это состояние, как ларчик волшебный, может открываться определенным ключиком и этот золотой ключик есть!.. Его нужно только найти – этот ключик, и правильно открыть то, что называется этим ларчиком.

Мы все стремимся – внутренне, интуитивно, подсознательно или, напротив: внешне, мировоззренчески, философски, религиозно – все мы стремимся к тому, что на философском языке именуется благом; на обыденном расхожем языке – счастьем; на христианском языке – радостью.

Я не знаю, есть ли другие смыслы жизни. Конечно философы скажут: истина. Верно – мы этого нисколько не отрицаем, но при этом утверждаем: как раз потому истина и велика, что она приносит человеку величайшее благо. И тут взаимозаменимые вещи: истина, как интеллектуальное постижение, оказывается, соотносится с благом, как непосредственным переживанием человеком в своей душе, в своем сердце.

Так вот, если говорить о том, что дает человеку православие, каким образом дает и почему дает… Первое: оно дает человеку ясное понимание смысла его, человеческой, жизни. Вы обратите внимание, очень интересная вещь – мы живем, совершенно не думая о смысле своей жизни. Живем, потому что живется – не думая о смысле жизни. Попробуйте‑ка так приступить к какой‑нибудь работе: не думая о смысле, не думая о средствах, не думая о цели, – что получится?! Это же невозможно! Представьте себе: подходите к человеку, он копает. Вы спрашиваете: «Что ты делаешь?» – «Копаю». – «Зачем?» – «Не знаю…» – «Как так, «не знаю? Но ты же копаешь?!» – «Копаю…» – «А зачем?!» Ну, понятно – ясное дело – дальше разговаривать не о чем!.. Вы представьте себе, это поразительная вещь! Конечно никакая статистика нам не назовет, но факт остается фактом – мы живем и не думаем… А ведь жизнь это такой, если хотите, труд, непрерывный труд… А сколько еще того, что мы называем трудом?!

Так вот, христианство, во–первых, дает совершенно ясное представление о смысле нашего труда, называемого жизнью. Христианство отвечает на вопрос, что тот кораблик, которым я являюсь, бесспорно потонет (я это знаю, хотя и не верю), – это событие имеет огромнейший смысл в моей жизни. Смерть это не бессмыслица… Окончание человеческой жизни это не какой‑то нонсенс – это оказывается определенный этап, имеющий колоссальное значение в человеческом существовании.

Христианство утверждает, что Бог есть любовь! Кто такой Бог? Это существо, которое где‑то там на какой‑то планете? Нет… Где‑то находится? Нет… А–а-а… это человек является богом, да?… Бог в человеке осознает себя? Нет… Так кто же Он тогда?.. Я спрашиваю семинариста: «Ну как же – Бог вездесущ?» Он говорит: «Да…» Я говорю: «Ну, вот в часах существует Он или нет?» Он на меня смотрит… Я говорю: «Ну что? Чем я тебя обидел? Ну мне просто интересно узнать, а Бог в часах‑то есть или нет? Ты говоришь – вездесущ?» Чувствует подвох… Перепутали немножко: не Бог находится в часах, а часы находятся… Бог есть Дух: Он внепространственный, Он вневременной, Он вездесущ – все в Нем находится!.. Не закон тяготения находится в часах, а часы находятся в поле действия закона тяготения. Чуть–чуть перепутали, правда? С ног на голову поставили и так все хорошо! А оказывается – глубокая ошибка…

Оказывается Бог это не объект, как это представляют себе язычники. Грубое языческое сознание мыслит Бога где‑то находящимся. Где не важно: на Олимпе, на Марсе – это не имеет значения… Нет, Бог не объект! Бог не субъект – это не я, как это мыслят пантеистические, например, индуистские религиозные системы мысли… Нет!.. Это не я – Бог!.. Я и Бог это разные существа. Кто же есть Бог и где Он? Выражаясь языком философским, я бы сказал так: Бог есть объект–субъект. Бог оказывается везде: да, и в человеке есть Бог, ибо Христос сказал: «Царство Божие внутрь вас есть». Да, Бог и во мне есть, и в каждом есть, и во всем есть, и всюду Он, ибо все в Нем пребывает – в Боге! В этом смысле Он в каждом из нас, мы и все существующее пребывает в Нем!.. Он не объект, на который можно взять и помолиться, как на икону; Он не субъект, ибо я не есть бог – Он все и превыше всего!.. Источник всякого бытия и выше всякого бытия!..

Так вот, христианство утверждает, что понять эту реальность, то есть выразить словами, мы не можем, поскольку непосредственно с такой реальностью мы в жизни не соприкасаемся. Этого понять мы не можем, но тем не менее Бог, поскольку Он есть, не может не открыть Себя человеку. И Он открывает Себя в той мере и в той степени, в какой это доступно нашему восприятию и будет способствовать пользе человека; и тогда мы читаем то, чего никогда и нигде в истории не читали.

Вот, к сожалению, мы к этому привыкли, а на самом деле нам говорится о Боге то, чего никогда и никто не знал! Причем не только не знал, а гораздо даже больше, чем просто не знал!.. Христианство утверждает, что Бог – вот этот вездесущий, который всюду и во всем: все в Боге пребывает и Бог во всем – этот Бог, самое существо этого Бога, как пишет апостол Иоанн Богослов: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви, в Боге пребывает». Совершенно потрясающая вещь!!! Очень жалко, что мы подчас привыкаем к словам, а попробуйте сказать это представителям другого мировоззрения и вы увидите, что здесь возникают немалые трудности – особенно тогда, когда мы скажем, что это за любовь.

Ведь речь идет не о любви, которая в каждом кинофильме… Правда же, не об этом речь? Это кажется чувствуется – не то, явно не то!.. Не о любви каких‑то там романов – опять не то!.. Апостол Павел объясняет, о чем идет речь, о какой любви идет речь; и указывает, как она приобретается. Он говорит слова очень точные и вскрывающие само существо понимания того Бога, о котором мы говорим: «Мы проповедуем Христа распятого, иудеям – в соблазн, эллинам – в безумие». Понимаете, в одном месте он говорит, что Бог–Христос есть Божья Сила и Божья Премудрость, – как Дух Он невыразим ни в каких словах, и мы ничего о Нем сказать не можем, – так Христос есть Его образ. Что значит – образ? – Его выражение, доступное нашему человеческому восприятию. Он есть Божья Сила и Божья Премудрость, Он говорит: «Кто видел Меня, тот видел и Отца. Я и Отец – одно есть». И кто же это есть? Возлюбленный ученик Христа говорит: Бог есть любовь! Какая любовь?

Главнейшим, центральным, священнейшим и высочайшим символом христианства является Крест! Интересно, кто добровольно пойдет на жуткие страдания ради любви к человеку?! Я думаю, кто‑то еще пойдет ради любви к своим детям, родным, любимым – это мы еще найдем: «Аида», «Ромео и Джульетта», «Руслан и Людмила»… Здесь, за кого страдания?.. «Если ты Сын Божий, сойди с креста и мы уверуем в тебя»… Вот слева кричит: «Если ты Сын божий, спаси себя и нас» – насмешки, издевательства!.. Он выше этого! Он страдает за них не потому совсем, что к Нему хорошо относятся, а совсем по другой причине! Это любовь жертвенная, вся исполненная одной целью: дать возможность каждому человеку, насколько только он способен, обрести вот то сокровище, которое присутствует в каждом человеке, но закрыто, как в ларчике, к которому никак мы не найдем золотого ключа.

Православие является ничем иным, как той религией, которая, прежде всего и во–первых, отвечает человеку на смысл его жизни, на смысл его деятельности, на смысл его радостей и страданий, которые он переносит в этой жизни. Все проходит в этой жизни, – все! – но какой смысл у преходящего? Что это – мыльный пузырь? Что это – магия какая‑то индуистская? Что это есть?! Ничто, бессмыслица? Сколько вариантов было!? Христианство отвечает: каждое деяние человека; все то, что случается с человеком; это совершается не случайно и не напрасно, а все это случается в человеке с одной единственной промыслительной целью: дать возможность человеку стать на правильную точку зрения, верное понимание, верный путь жизни для того, чтобы человек приобщился к тому благу, которое именуется в христианстве Богом!

Вы обратите внимание, чем отличается христианство от прочих религий? В других религиях Бог является фактически средством для получения, скажем так, рая. Одним словом: Бог это тот, который может дать мне рай, и он мне постольку и нужен, чтобы получить этот рай!.. Вы представляете? То есть Бог рассматривается, как средство… Ты сам, Господи, ты мне не нужен!.. Миллионер мне не нужен – мне нужны его миллионы, а до самого него мне и дела нет!.. Христианство опять говорит о совершенно другом: оно говорит, что цель человеческой жизни в самом Боге – Бог и есть то благо, которое скрыто присутствует в самом человеке, и приобщение к Богу есть приобщение к тому величайшему, нескончаемому, вечному благу, к которому по природе, по заданности предназначен человек.

Таким образом, христианство, во–первых – и главное! – объясняет человеку важнейшее, перед чем не может не остановиться человеческое сознание: смысл его жизни, его творчества, его деятельности, его поступков. Я вам скажу, это в высшей степени важно!

Вы знаете, почему часто люди приходят к отчаянию, кончают самоубийством, разочаровываются в жизни? Иногда они указывают на какие‑то трагические случаи, которые происходят в их жизни – причина не в этом! Это, если хотите, лишь те явления, которые выявляют бессмыслицу, присутствующую в душе человека. Я, например, уверен, что русские люди потому так много и пьют, что их приучили к тому, что никакого Бога нет; а если нет Бога, нет души, нет вечности, значит тебя, человек, ожидает вечная смерть!.. А если ожидает вечная смерть, то не все ли равно, как прожить?! Чем лучше тот, у которого в доме все в порядке, хорошо, чинно?.. Да мне с бутылкой куда лучше!.. Никакой мне чинности и порядка не нужно – я выпил и у меня Царство Божие на душе! И все в порядке!.. Что вы проповедуете мне всю эту вашу дисциплину и прочие вещи? Чушь!

Чувствует душа подсознательно: если нет смысла жизни, если меня ожидает вечная смерть, то абсолютно все равно, как я проживу эту жизнь. Поэтому отсюда совершенно дикий вывод – бери от жизни все! – и, бедный, берет от жизни бутылку… Другой берет шприц… – и все, что он от жизни берет!.. Вообще‑то, это нестяжатели, которым можно позавидовать только – могли бы взять немножко больше. Так вот, понимаешь отсюда, оказывается очень важно, чтобы человек, – чем раньше, тем лучше – понял зачем он живет и что является смыслом его жизни. Православие говорит об этом.

Вопрос в другом. Ну, мало ли кто о чем говорит, мало ли кто предлагает нам всевозможных решений, вариантов и т. д. – можно говорить что угодно. Все это можно было бы утверждать при одном условии: если бы не было никаких подтверждений тому, что утверждает христианство. Слава Богу, что мы живем в эпоху, когда история христианства насчитывает уже два тысячелетия. Нам есть на что посмотреть оглянувшись, нам есть что почитать, с чем познакомиться; есть возможность увидеть опыт тех людей, которые становились на христианский путь жизни; и понять в конечном счете, что утверждает христианство. Какие‑то рисует идиллические картины, фантазии, или же то, что оно утверждает, находит свое подтверждение, находит свое основание в опыте, фактах. Именно вот это, я вам скажу, и является громаднейшим аргументом, подтверждающим истинность христианства – огромнейшее количество фактов, которые свидетельствуют о том, что человек, просто правильно живущий, действительно начинает приобщаться этому благу. Действительно достигает этой бесконечной радости; действительно уже здесь становится существом, переживающим вечность. Я еще раз вам скажу, что таких фактов просто бесчисленное множество!..

А о том какова эта радость, каково это – выражусь грубым мирским словом – счастье, об этом пишут очень и очень многие. Причем пишут не какие‑то, знаете, восторженные люди – их сразу видно; вы знаете, когда восторженность, какой‑то фанатизм, это сразу чувствуется – нет! Пишу те люди, читая которых, ощущаешь потрясающую глубину ума; и вдруг этот глубиннейший, если хотите, мыслитель, мудрец, прямо говорит и показывает, каким образом и что получает человек, ставший на путь православной христианской жизни. Исаак Сирин оставил на этот счет одно из замечательных описаний человека, который приобщается этому. Будучи спрошен, что есть сердце милующее – такая вот форма обращения, восточная, образная – он отвечает: «Это есть возгорение сердца о всякой твари». Вы слышите? само слово, возгорение сердца! – о гадах, пресмыкающихся, птицах, животных – причем такое, что он не может без слез смотреть на страдания кого‑либо из них! И такой человек молится тогда с великим утешением и плачем о всяком человеке, в том числе о самих врагах истины. Этот человек готов десятикратно в день быть сжигаемым за любовь к людям, лишь бы не лишиться этого блага!..

Я вам привожу слова одного из глубочайших аскетических писателей VII века – о нем американский психолог Вильям Джеймс, прочитав его, сказал, что это величайший психолог мира. И вот этот человек пишет такие слова!!! Я вам привел только одно его высказывание, но он нередко об этом пишет, и подобного рода свидетельств множество!

Оказывается, мы носим величайшее сокровище в своей душе… Мы носим – вот оно есть, это сокровище… Православие только призывает человека: человек, открой этот ларчик, приобщись к нему; вот тебе ключ, возьми, поверь!.. Надо же поверить… Если мне скажут: вот там клад зарыт, я могу поверить, могу и не поверить. Поверь!!! Почему, поверь? Множество людей, множество разных народов: разных эпох, разного образовательного уровня, разного интеллектуального уровня, разного социального положения; поверивших в это и вставших на путь правильной христианской жизни; получали этот ключик, открывали этот ларчик, и тогда никакие страдания не были им страшны, перед лицом той радости, которая открывается человеку. Какова эта радость? А радость не выразишь языком… Это невозможно, но она выражена вся в одном слове – это то слово, которое сказано о Боге. Это радость того чувства любви, которое приобретается человеком.

Вы видите, христианство говорит, что не рассудочным просто путем мы приходим к цели жизни – мы можем многое узнавать, много знать и быть просто как перегруженный компьютер, а он как был железкой, так и остался железкой. И человек может быть такой же железкой, такой же мертвечиной, хотя и быть ходячей энциклопедией – и ничего не чувствовать, и ничего не знать… Нет, в данном случае мы встречаемся с другим явлением: оказывается человек может быть исполнен этой радости, приобретает ее сам и действует ею на окружающих! Вот посмотрите, например, как в компании очень важен веселый человек, правда же? Вот все сидят и скучают, – вдруг появляется какой‑нибудь весельчак – и пошло!.. Как много значит человек – очень много значит!

В данном случае речь идет о человеке, который сам стал вот этим солнышком, этой радостью, этой любовью; и каждый же поймет и почувствует, когда по отношению к нему – не слова, не просто долг приличия, – вся душа исполнена любви. Это действует неотразимо и потрясающе на каждого человека. Не случайно поэтому, к Серафиму Саровскому приходили… (Малообразованный человек, ничего особенного он не знал; не изучал ни философии, ни литературы, ни искусства, ни науки.) …приходили люди всех социальных уровней и находили у него потрясающее утешение. Это же самое важное, что нужно человеку: утешение!.. Не какое‑нибудь сиюминутное, а то утешение, которое оставляло след на всю последующую человеческую жизнь.

Я бы сказал так: православие в этом отношении представляет собой нечто исключительное в ряду прочих мировоззренческих систем, в ряду прочих систем мысли и, если хотите, в ряду прочих религий. Оно заключает Бога не в формы, не в образы; не в объект; не, тем более, в субъект; а призывает человека к соединению с Богом – самому теснейшему, существо которого показано в образе соединения Бога с человеком во Иисусе Христе.

Вопрос очень важный и постоянный, к которому обращаются люди, это как христианин должен вести себя в этом мире. Это действительно вопрос очень серьезный и в общей форме, я вам скажу, на него трудно ответить, потому что каждый человек является индивидуумом. Но есть некие принципы, которые как раз дают направление; указывают, куда идти и как относиться ко всему. Так вот, православие утверждает, что человеческая жизнь не является единичной жизнью. Христианство утверждает потрясающую истину: все мы, независимо от нашего отношения друг к другу, – любим мы или ненавидим, нравится нам или не нравится, – представляем собой единое тело.

Вообще, я вам скажу, в плане философском если бы когда‑нибудь кто‑то это сказал, то сказали бы: это величайший философ, потрясающее открытие! Я не знаю, какой был бы шум и гам!!! Христианство утверждает то, чего не знал никто и никогда! Мы, оказывается, являемся не одной из стихий этого мира; мы являемся не горохом, рассыпанным на поверхности земли; мы являемся единым телом. Вы подумайте только, если я это приму, – если только я приму, – что все окружающие меня люди являются частицами того тела, к которому принадлежу и я, как я должен относиться тогда к ним?! Как я должен относиться к окружающему миру? Только подумайте: буду ли я ненавидеть, буду ли я вредить, буду ли я завидовать? – это же исключено!.. Что вы!? Я же прекрасно понимаю: если я начну рубить свою ногу, кому будет плохо? Всем ясно!.. Вы подумайте, какой принцип предлагается!? Какое поразительное открытие!!! Все – одно тело! Одно, а вовсе не разные, рассыпанные – хорошие и плохие! Нет! И хорошие и плохие – все в одном! Правда, все по–разному себя чувствуют – это так. Понимаете, когда зуб болит, студент приходит с кривой физиономией, я говорю: «Чего ты?» – «Зуб болит». Я говорю: «Да плюнь ты на него! Тебе‑то какое дело до него? Ну пусть он болит, а ты что?» – «Да–а-а, вам бы только шутить, Алексей Ильич…» Посмотрите, как мы все связаны: зуб болит – весь страдаю!.. И говорю: что угодно, только не зуб! Вы понимаете, как мы все связаны?

Так вот: христианство сделало открытие, я вам скажу, равного которому нет в истории. Вы только подумайте: мы все составляем одно тело. Нет тех, кого мы можем ненавидеть! Вы слышите? Вы теперь понимаете, что такое – Бог есть любовь? Ах, как это важно: любая ненависть это тот вред, который я приношу себе самому – себе! Другому может быть и никакого, а себя я гублю!.. Себя я разрушаю, себя я уничтожаю!… Если хотите, я становлюсь той клеткой, которая разрушает сама себя, и ой как опасно – омертветь и быть выброшенной из этого тела. При каком условии это происходит? Когда в человеке окончательно засыхает душа; когда он становится законченным уже эгоистом; когда ему никто уже не нужен, никакое тело ему уже не нужно – я сам по себе. Тогда говорят: ну вы что‑то очень длинный, давайте мы вас отстрижем – он же против всего тела, он уже не нужен, он сам по себе!

Вы видите, как кажется догматическое учение о том, что Бог есть любовь, трансформируется, какое находит жизненное приложение в нашем человеческом бытии. Любовь оказывается высочайшим принципом, потому что мы все единое тело! Потому христианство говорит: ненавидеть – грех, завидовать – грех, тщеславиться перед другим – грех! Грех – зло, которое человек приносит самому себе! Если хотите, третий закон Ньютона здесь‑то и работает в полную силу. Здесь, когда я по отношению к другому человеку совершаю или мыслю что‑то злое, то я прежде всего уже на сто процентов врежу себе! Тому? – неизвестно! А тому может быть это как раз пойдет на пользу. Может быть, но не важно! – себе я врежу, себя я разрушаю, себя раню…

Это учение о том, что мы составляем единое тело, называется христианским учением о Церкви. Христианство утверждает, что все принявшие христианство, являющиеся видимыми членами этой Церкви, составляют, если хотите, костяк, самую суть, сердцевину всечеловеческого тела. Мы все единое тело – христиане, прежде всего! Недаром вот этот принцип любви, о котором я говорю, был главенствующим, основным и самым потрясающим для всех окружающих людей. Вы знаете, если бы мы – я говорю о христианах – действительно любили друг друга, то к нам бы все хлынули!!! Там любят друг друга – вы подумайте только!!! Где вы найдете это?! Там любят друг друга, причем любят не фальшиво – не этими улыбками, которые мы найдем на страницах американских журналов, этот оскал зубовный – а на самом деле любят, на самом деле готовы сделать для человека все, что можно сделать. Никакой больше проповеди не нужно! Никакой борьбы со всякими сектами и прочее – ничего не нужно! Я воспользовался бы пафосом Достоевского и сказал бы: «В один день все бы стали христианами!» В древности именно так и было. Язычники прямо так и говорили: посмотрите, как они любят друг друга! И не только друг друга, а кажется и своих смертельных врагов любят! Вы подумайте только!? Почему? Потому что Бог есть любовь! Почему? Потому что это дает величайшее благо самому человеку!

Я вам скажу так: самое главное в человеческой жизни, конечно, это найти верный путь жизни. Я говорю не о том, в какой институт поступить и на какую работу – речь не об этом. Это уже вещи вторичного или третичного порядка. Речь идет о другом: как я должен в конце концов жить, что я должен делать, каким я должен быть, чтобы действительно получить то, что интуитивно, подсознательно присутствует в моей жизни.

Знаете, есть замечательные слова, которые мне очень нравятся, это стихотворение не очень известного, правда, английского поэта – Полонский замечательно перевел эти строки – Бурдильена:

Ночь смотрит тысячами глаз,

А день глядит одним,

Но Солнца нет и по земле,

Тьма стелется, как дым…

Ум смотрит тысячами глаз –

Любовь глядит одним,

Но нет любви и гаснет жизнь,

И дни плывут, как дым…

Правда, славно?! Замечательно!

Вот это как раз отражает самую суть человеческого существования, человеческой жизни. Он, не знаю в какой уж степени он был верующим, но он обозначил самое главное. Действительно, высший принцип, смысл и вся суть человеческой жизни заключается в этом, но только христианство, только православие ответит вам на вопрос – важнейший вопрос! Ну, хорошо, любовь‑то любовь, а как приобрести ее? Вы спросите, вот спросите, – может вы общаетесь с разными там сектантами и прочими представителями разных религий – а как приобрести‑то это? Это действительно все звучит очень хорошо, но как приобрести?! Я пытался так иногда спрашивать, мне было это очень интересно – я же человек очень коварный и могу даже задать и такой вопрос. Мне было очень любопытно, что ответят? Католики какую‑то романтику рисуют сразу: Христос это жених, в которого прямо‑таки влюбляются все эти терезы, катарины и т. д. В прямом и подлинном смысле слова влюбляются, вы слышите?! Да, да! – вы почитайте их и вы увидите!.. Причем эта влюбленность доходит до таких степеней, о которых просто уже неприлично даже и говорить! Все прочие – вообще говорят: ну, как?.. ну, любить надо… Я говорю: да как, любить хорошо, конечно! Вы мне может скажете, двести килограммов поднимать? Я спрошу: как? А вы мне скажете: поднимай! Я надорвусь!..

Только православие дает действительно ответ на это и указывает конкретный путь: указывает путь и средства приобретения, лучше сказать – раскрытия, вот этого драгоценного ларчика, который именуется Царством Божьим внутри нас или царством любви – указывает конкретный путь и дает конкретные средства. Эти средства и этот путь называются духовной жизнью – правильной духовной жизнью. В этой духовной жизни есть основополагающие моменты, то есть важнейшие моменты. Сейчас я скажу только об одном: нет там любви, – нет и быть не может истиной любви, той, которая является вечностным свойством человека – где нет настоящего, истинного смирения! Это поразительная вещь!

Исаак Сирин пишет: «Не может быть любви к людям у того, кто имеет любовь к миру этому». Под миром разумеются вовсе не эти деревья, строения и всякие прочие вещи: речь идет о страстях! Тот, кто не возненавидел то, что мы именуем греховными страстями, у того не может быть истинной любви, ибо истинная любовь – есть антипод эгоизма! Где эгоизм – там нет любви! Там эго… Там я на себе сконцентрировал все свое внимание, и ради этого я готов пожертвовать всем и вся! Эгоизм и любовь – вещи несовместимые. Это вот еще все понимаем, а вот эту вещь, которая стоит глубже: что не может быть истинной любви там, где нет смирения – вот это для многих понять почти невозможно… То есть для тех, кто незнаком с христианским учением. На самом деле это есть тот ключ, которым открываются двери Царства Божия.

Приобретение истинного смирения – не смиренничания, да избавит Бог; не пассивности и забитости; не никчемности – совсем не об этом идет речь: речь идет именно о смирении, как свойстве души человеческой, которая начинает видеть, что она ничто без Бога и все с Богом. С Богом я – бог. К этому надо прийти… Есть именно путь правильной христианской жизни, который делает человека понимающим вот эти вещи.

Я вам скажу так: основной христианской истиной является та, которая выражается всего одним греческим словом – синегрия, то есть, совместная деятельность, совместная работа, сотрудничество с Богом! Ни человек без Бога, не может приобрести Царство Божие, ни Бог без человека не может спасти человека!.. Человек есть образ Божий. Та свобода, которая ему дана – это есть богоподобная свобода, и Бог не может коснуться его свободы. Христианство говорит: Богу нужны не рабы, а сыны и дщери. Такого высокого учения о человеке просто не найти нигде! Я вот привожу вам несколько уже примеров, которые нигде не найти… В индуизме – там растворяется, знаете ли, человек, как кукла соляная в океане; в мусульманстве – человек падает ниц перед всемогущим божеством и оно дает ему райские наслаждения; в других религиях, – вообще, боги являются инструментами, с помощью которых человек что‑то получает и больше ничего… Христианство утверждает совершенно потрясающую вещь: человек, ты – как Бог! – вот к какому состоянию ты призван, и к той свободе, которая тебе дана, сам Бог не может прикоснуться! Богу нужны сыны, как равные Ему, а не рабы…

Вы подумайте только, о чем говорится!? Поэтому то смирение, о котором мы сейчас вспоминаем, это не есть раболепство; это не есть какое‑то рабское преклонение – нет! Это есть познание человеком той истины, что без Бога он не может приобрести этого. Почему? По очень простой причине: оказывается, что я не захочу совершить доброе, постоянно сочетается у меня с чем‑то ненормальным… Кажется, сделал добро человеку и у меня уже сосет под ложечкой от восторга: что я сделал! Представляете? Уже не фунт изюма!.. Смирение, это когда человек увидит, что даже искреннее стремление быть добрым, не завистливым, не тщеславным, не гордым и т. д. – не может осуществиться без помощи Бога, и, напротив, когда он правильно обращается к Богу, правильно живет – с Богом он, оказывается, все может… Примеры неисчислимого количества святых свидетельствуют об этом: когда они действительно все могли, когда они достигали высочайших ступеней, достигали преподобия Богу, – не только подобия… Почему их и называют: Преподобный Сергий Радонежский, Преподобный Пимен Великий – достигали преподобия.

Так вот, оказывается, это достижение возможно только тогда, когда человек приобретает состояние смирения – то есть видения того, что с Богом он составляет цельность и достоинство человеческое… Слышите? Человек это кто есть? Это не сам по себе человек: нет такого создания, чтобы сам по себе! Бог создал человека, находящегося в общении с Ним, в единении с Ним! Это интереснейшая, я бы сказал, в плане богословско–философском, интереснейшая истина: человек, оказывается, это существо, с Богом соединенное, и без Бога не могущее существовать; без Бога превращающееся в мыльный пузырь – в ничто! Вот оказывается, кто человек.

Так вот, синергия, – то есть сотрудничество человека с Богом, – только оно даст возможность человеку приобрести это высшее состояние, которое именуется любовью! Только при этом условии он может стать тем, к чему он призван. Сам Бог оказывается является величайшим смирением! Правда, для иудеев – это соблазн, для эллинов – это безумие… Потому что крест и для тех, и для других – неприемлем. Никому и никогда в истории не приходило в голову такой дикой вещи, чтобы для спасения людей совершить то, что совершил Христос! Не было в истории таких вещей!..

Вы подумайте только! Это же уникальное событие и оно до сих пор остается для человека, исполненного сознания горделивого, отрешенного от Бога, – фактом абсурдным. Не понимают простой вещи: если Бог есть то благо, в котором все существует; и только в котором человек приобретает всю полноту своей жизни; то только единение с Ним – причем единение на равных! Христос вознесся и в Евангелии читаем: воссел одесную Бога… Что такое одесную? Это тот, кто второй царь – как царь! Вот оказывается, к чему призван человек… Вот оказывается, к какому идеалу он призван и что ожидает каждого человека. Достигается это правильной христианской жизнью – правильной духовной жизнью. Собственно, все суть религии и сводится к этому.

И что дает православие человеку, то это, прежде всего и самое главное, указывает правильной путь человеческой жизни. Называется христианский, почему? Потому что христианство просто указывает на него, так же как и закон Ньютона называется законом Ньютона не потому, что Ньютон этот закон установил во Вселенной, а потому, что он просто его открыл. Так и здесь то же: указывает правильную человеческую жизнь – вот что дает православие человеку.

 

Вопросы и ответы

ВОПРОС: В чем разница между подобностью, к которой был призван изначально человек, и преподобностью, которой достигает христианин?

ОТВЕТ: У Исаака Сирина есть такое высказывание: человек создан был и находился в состоянии естественном; после грехопадения он оказался в состоянии нижеестественном; призван человек – к вышеестественному. Человек созданный получил в зерне возможности только быть подобным Богу, поэтому назван образом Божьим. Знаете, как в семени яблони содержится уже вся яблоня, а желудь содержит весь дуб и т. д. Вот при создании кем был человек. Только при правильной человеческой жизни он мог бы раскрыть, дать возможность прорасти этому семени и превратиться в цветущее, а затем и плодоносящее древо. Так вот: создан человек был как семя, грехопадение ввергло это семя в почву, которая не всегда и не для каждого оказывается благоприятной, – призван человек к состоянию уже раскрытия этого семени и получении. полноценного общения с Богом. В чем оно заключается? Вот в чем: первый человек не знал и не мог знать, и Господь Бог не мог ему дать понимания того, кто он есть без Бога. Не знал – потому что был с Богом, и понять не мог – потому что невозможно понять… Так, если кто не ел киви, то ему и не объяснишь, что такое вкус киви… Так и здесь: не мог понять и не знал… Не знал, что такое жизнь без Бога! Грехопадение как раз явилось тем промыслительным, если хотите, событием, о котором конечно же Бог знал – не мог не знать! – и через которое человек мог познать всю смертность и никчемность человеческого существования без Бога. Знаете, не вкусив горького – не оценишь сладкого! Так вот и человек через опытное прохождение этой жизни, через борьбу с собой – смиряясь, человек постигает, как Господь готов помочь ему. Наша земная жизнь дана для того, чтобы человек увидел какое благо приобретаем мы люди через возвращение к общению с Богом. Вот это возвращение характеризуется, прежде всего, приобретением состояния смирения, а оно и делает нас способными к такому принятию Бога, которое обеспечивает нам непадательное состояние. Я уже в другой раз в горячую сковороду земной жизни не попаду – опыт уже огромный, колоссальный и я знаю, что это дает. Вот… Поэтому достигали и достигают люди преподобия: через познание себя, познание Бога и понимание того, что дает общение с Богом.

ВОПРОС: Вопрос исторического характера: когда христианство разделилось на православие и католичество?

ОТВЕТ: Фактически – в девятом веке, формально – в одиннадцатом.

ВОПРОС: Если не было венчания, является ли брак благословимым Богом союзом?

ОТВЕТ: Да – брак всегда есть брак. Неужели Христос пошел бы на брак в Кану Галилейскую, если бы это был не брак?! Брак всегда есть брак: не зависимо от того, в каких религиях, без религии; атеист или кто он ни был – брак всегда есть брак. Вот блуд – это другое дело, а брак – всегда есть брак. Венчание же – это то священнодействие, во время которого Бог, верующим людям, вступающим в брак или уже находящимся в браке, дает особый дар благодати, вспомоществующий им в их совместной христианской жизни и воспитании детей… и больше ничего. Поэтому те, кто живут просто в браке, но не венчаны, то это – брак, и единственное что можно сказать: грехом или прегрешением является нежелание человека верующего воспользоваться этим даром. Вот грех в чем заключается, а вовсе не том, что он живет в блуде: он как бы отрицает необходимость помощи Божьей. Вот в чем!.. Так что: брак всегда есть брак. Где‑то расписываются, где‑то могут и не расписываться… У меня был один знакомый, который прожил до восьмидесяти лет, но так и не смог расписаться, а жил в браке с юности, с двадцати лет!.. Так и не смог он расписаться или повенчаться: только соберутся венчаться – разругаются… Это комичная история: сколько раз собирался повенчаться – не получилось!.. Так и умерли: и он, и она, но у них был брак, хотя они даже не были расписаны! Нельзя смешивать это… Брак тогда осуществляется, когда люди именно вступают в брак; говорят, что отныне мы муж и жена, мы будем проводить совместную жизнь; если хотите, приносится явно, языком или без языка, клятва верности своего рода – вот в чем дело! Мы не сожительствуем, а в брак вступаем, и это есть – брак! Вот так… Поэтому это какое‑то неразумие, когда говорят: невенчанные – это уже прелюбодеяние!.. Какой ужас?! Апостол Павел пишет «брак честен и ложе не скверно» тогда, когда ни о каком венчании и речи не было!.. И целый ряд соборных постановлений об этом так же говорит…

ВОПРОС: Алексей Ильич, а как отличить истинное смирение от ложного?

ОТВЕТ: Ну, знаете, я на этот вопрос не могу вам ответить – он слишком общий. Можно просто проиллюстрировать некоторыми примерами – это да… Особенно на католических святых, но если меня католики сожгут когда‑нибудь на костре, то будете вы виноваты. Франциск Ассизский молится о двух милостях, например, – первой милости: «Господи, дай мне пережить все те страдания, которые Ты испытал, страдая за род человеческий!» Вы слышите? Не больше и не меньше как пережить то же, что пережил Христос! Представляете?.. Вторая милость: «Дай мне пережить всю ту любовь, которую Ты испытал к роду человеческому, страдая за него!» Я так почесал затылок – ну, силен! Молодец!.. «Ай моська, знать она сильна, что лает на слона!» Другого я не нахожу… Какое безумие!? Это человек, находящийся в потрясающей гордыне: он говорит, дай мне пережить то, что Ты переживал… Апостол Павел пишет: «Иная слава Солнцу, иная – Луне, иная – звездам и звезда от звезды – разнится в славе». Здесь, не больше, не меньше – сразу Христом! Вот вам пример ложного смирения. Я бы мог привести вам примеры из других католических святых, которые то же самое…

ВОПРОС: Католичество и православие: хотелось бы узнать по поводу филиоквы, которая возникла в IX веке, я слышал есть мнение русского богослова Болотова по этому поводу, что догмат о истечении Святого Духа от Отца и Сына не является пререканием между восточной и западной Церквами, и наоборот, другой русский философ Лосский в одной из статей пишет, что вот эта филиоква является основным пререканием между двумя Церквами. Хотелось бы знать, какой ответ даст сейчас в XXI веке православный богослов: что же все‑таки не дает соединиться двум Церквам, практически можно сказать сестрам, имеющим одинаковый тысячелетний опыт?

ОТВЕТ: Хорошо. Ну, я скажу то же, что сказал бы и в XX веке – XXI только начался. Первое, что я хочу сейчас сказать: этот догмат, – о котором действительно наше парижское православное богословие говорит, как, пожалуй, о самом серьезном препятствии, находящимся между римско–католической и православной Церквами, но нигде я не нашел в их сочинениях аргументации, подтверждающей, что это действительно самое серьезное препятствие, – на самом деле не самое серьезное. Поэтому Папа, например, когда служил мессу и там присутствовал Афиногор, просто пропустил эту филиокву, просто пропустил и все. Я помню однажды в катакомбах совершалась литургия наша и пели иезуиты (представляете, хор из кого был? – литургия православная, а пели иезуиты!) Я потом им говорю: вас сжечь нужно! – Они: за что? – Я говорю: вы пропели символ веры без филиоквы… – Но они же иезуиты!.. Опять: Алексей Ильич, не беспокойтесь. Мы его про себя сказали. Дело вот в чем: это одна из тех истин, которые имеют наименьшее отношение к практической стороне религиозной жизни. В чем суть всех догматов? – всех, без исключения. Вы думаете, что все эти догматы открывают нам картину того, как есть все на самом деле? Глубоко ошибаетесь… Нет слов, нет понятий в человеческом языке, с помощью которых мы могли бы выразить божественные вещи. Симеон Новый Богослов писал: «Я оплакивал род человеческий, так как ища необычайных доказательств, люди приводят человеческие слова и понятия, и думают, что ими изображают Божественное Естество, которого никто ни из ангелов, ни из людей не мог ни увидеть, ни наименовать». Поэтому все эти догматические формулировки являются лишь векторами, вехами некими, лучше сказать – некой оградой, по–гречески орией – отсюда оросы – это догматические определения Вселенских Соборов. От греческого слова ори, то есть, что называется, ограды. Вот за ограду нельзя переступать. Здесь в ограде могут быть разные мысли, разные понимания, но за ограду переступать нельзя – там будет ошибка… Вот чем являются догматы: только направляющими – и не подумайте, что они являются адекватным выражением Божественного существа и Божественных истин – только указывающими верный путь, правильное направление мысли. Вот чем являются все догматы. Их назначение совсем не в том, что вот я узнал: Бог один, а в трех лицах… Что я узнал? Что это мне дало? Любой бесенок, самый последний в преисподней, знает в миллион раз больше, чем все доктора богословия вместе взятые, и остается паршивейшим бесенком!.. Не в этом существо и назначение догматов, а в том чтобы дать человеку указание правильной жизни. Филиоква является как раз одним из тех положений, которые наименьшее имеют отношение к этому. Поэтому я не сомневаюсь, что в конце концов может быть даже и католики, сначала предоставят свободу – кто как хочет, а потом может быть и откажутся… Это не затрагивает самого существа католичества, которое заключается в следующих вещах… Первое – Христос не имел никакой власти ни над учениками, ни над кем‑либо: кто хочет быть первым, тот будет всем слугой! Ни один епископ никогда не имел власти; ни один апостол над другим апостолом не имел власти… Вся власть Христа была – нравственная. Как мать или уважаемый и почитаемый нами духовник, он что – прикажет нам?.. Нет, моральная власть, моральный авторитет – вот что такое власть в Церкви! В Риме что произошло? Папа не просто патриарх, а человек, который когда говорит: экскатедра – он непогрешим!.. Никогда в истории этого не было! Патриархов судили, самого Папу Гонория осудили за его ересь монофилитскую – это всегда было элементарным явлением: человек всегда может ошибаться. И вдруг придумать догмат, что если он стал Папой – все, говоря экскатедра, он непогрешим!.. Откуда, где, что?! Причем не просто непогрешим, он еще обладает и полнотой непосредственной власти над каждой точкой земного шара, где есть католическая Церковь. У нас, например, патриарх не может сказать епископу какому‑нибудь Екатеринбургскому, чтобы он перевел вот этого священника с одного прихода на другой. Тот скажет: «Извините, ваше святейшество, но это моя епархия». Папа Римский где угодно может сказать – полнота власти земной, приказывающей власти! Это полный антипод тому образу, какой дает нам Христос.

Во–вторых, и это очень важно: основы духовной жизни. Я вот только сейчас вам немножко проиллюстрировал Франциска Ассизского… На самом деле, если мы коснемся величайших святых католической Церкви, то, по меньшей мере, придем в изумление!.. То, что там именуется величайшей святостью, во всей Церкви – как первого тысячелетия, когда все были едины, так и в дальнейшем – рассматривается как глубочайшее заблуждение, прелесть! Когда Терезе является так называемый «Иисус» и говорит, что до этого я был бог твой, а отныне я и супруг твой, а та падает в обморок от блаженства – извините, такого в истории Церкви вообще никогда не было!.. Это дичь, то что с ней происходит!.. Когда Катарина Сиенская часами ходит по парку и беседует с Иисусом, и Он толкует ей Псалтирь и прочие книги; когда Он является к ней, – это пишут католические источники – обнимает ее, прижимает ее к себе, вынимает из нее сердце, дает ей другое – попробуйте вы найти такое!.. Это что такое творится?! Когда у того же Франциска Ассизского: он видит шестикрылого серафима, который поражает его молниями, и он узнает в этом серафиме Христа; у него возникают язвы – стигмы и он чувствует себе совершенно превращенным в Иисуса!.. Это что такое?! Когда он говорит, что не видит за собой ни одного согрешения, которого бы не исповедал – это что такое? Пимен Великий, которого одинаково почитают обе Церкви, говорит: «Поверьте, братья, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я!» Сесой Великий умирая, как Солнце просветился, – невозможно на него смотреть, умоляет Бога дать ему время на покаяние! А тут: не сознаю за собой ни одного согрешения – это что такое?! С чем мы имеем дело? Вот где причина разделения. Так что, если бы даже сейчас католическая Церковь сказала, что отказывается от филиоквы, даже – чего никогда не будет – отказывается от папства; само направление духовной жизни, там прямо противоположно тому, о котором говорит тысячелетний опыт нераздельного существования Восточной Церкви с Западной и второе тысячелетие – Церкви Восточной. Когда Папа возводит в высшее достоинство учителя Церкви монахиню, скончавшуюся в двадцатитрехлетнем возрасте, которая пишет о себе: «Я пришла в монастырь и сказала: я пришла сюда молиться за всех и за священников» – не за себя, конечно! Которая говорит, что она верит что будет великой святой… Подумайте только!.. Что она будет любовью в сердце Церкви… Вы подумайте: любовью в сердце Церкви!? Причем пишет она сама о себе – вы слышите? – не враги пишут, а сама о себе!.. Когда Блаженная Анжела видит себя во мраке Святой Троицы, простите, мне кажется, всякому становится понятно, что здесь мы имеем дело с таким отступлением, которое хуже всякого догматического. Вот в чем причина основных расхождений между православием и католицизмом. Можно ли соединиться? Нет!!! Нет: от этого католичество не отступит! Они с удовольствием говорят: пожалуйста, мы будем чтить всех ваших святых, каких вы хотите – каких угодно, нас это не интересует. А основное направление жизни?! Вот оно какое: романы со Христом, прямая прелесть, мнение о себе – вот что мы видим в католических святых. И это уже – тяжелейшая беда!.. В одном только могу успокоить католиков: мы идем за ними, и нас будут такие святые… Немножко поживем – увидим… только, не дай Бог этого!!! Но боюсь, как бы мы не пришли к тому же самому.

ВОПРОС: Состояние житейских радостей со смертью проходит. Есть ли основания считать, что состояние тех радостей, о которых вы говорили, со смертью не проходит?

ОТВЕТ: Основание простое в христианстве. Чтобы лучше его понять, я сошлюсь на один стих из Апокалипсиса: «Вот Я стою при дверях и стучу, и кто откроет мне, к тому Я войду и буду с ним пировать». Это образное высказывание того, как Бог стучится в сердце каждого человека – то есть со стороны Бога прекращения общения не будет… Доказательством этому служит крест Христов: боговоплощение, крестные муки, смерть и воскресение. То есть со стороны Бога сделано все, что можно было сделать. Со стороны человека – повторяю то, что я отвечал на ваш вопрос: пока человек не знал, что его ждет без Бога (Помните? Что имеем – не храним, потерявши – плачем.), пока он находился в раю, он думал, что все у него в подчинении: вся власть, вся сила, все величие, вся красота, вся тварь – и забыл человек, вознесся мыслью своей, что он как Бог. Помните слова: «Будьте как боги»?.. Так вот, чем характеризуется состояние спасенности? Тем, что человек переживает опыт жизни, страданий, бытия без Бога; он познает, что это такое; что значит, когда он не пускает Бога в свою душу… Вот этот опыт земной жизни имеет поэтому огромнейшее значение для человека. Человек познает, кто он есть, когда он от Бога отгораживается этой медной стеной: отойди от меня, Господи, я как‑нибудь без Тебя справлюсь – без Тебя достигну бессмертия, без Тебя постигну космос, без Тебя получу все блага, какие только доступны человеку. Вот это вот познание себя помогает человеку приобрести то, что Отцы называют непадательным состоянием. Вы спросите, что это такое? Ну, я скажу примерно так: представьте себе, что человек может стать настолько порядочным, что не будет воровать, хотя может – все лежит, а он не сворует… Можно, правда ведь? Не трудно себе представить… Так вот и здесь: человек, получая опыт этой жизни, может прийти к такому духовному и нравственному состоянию, когда наконец поймет, – не много ума надо, – что действительно его благо в Боге, который стучит к нему – открой! И тогда уже, познав себя и смирившись, человек никогда не отпадет от Бога. Вот в чем существо нашего земного опыта и вот такой ответ можно дать на ваш вопрос.

ВОПРОС: Есть ли внутренне свидетельство какое‑то о том, что это богообщение останется?

ОТВЕТ: А какие тут могут быть гарантии? Интересно теоретически предположить, что бы могло стать гарантией. Что можно предположить? Если я верю, что христианство истинная религия; что Бог настолько возлюбил мир, что распялся на кресте – то есть сделал предел возможного; мне кажется больших гарантий уже не надо! Когда человек за меня отдает жизнь, больше ничего не надо – я знаю, что это действительно мой друг, истинный друг, о котором я всю жизнь буду вспоминать с величайшей благодарностью. Так и здесь: когда я вижу, что Сам Господь сделал все что можно – что еще нужно?! Мне кажется, что это уже предел возможного… Поэтому именно вера в это, переживание этого дает человеку гарантию того, что это состояние никогда не прекратиться.

ВОПРОС: Почему Бог, зная что человек согрешит и зная что многие погибнут, пристрастившись к греху, обрек свои создания на адские муки? Объясните, пожалуйста, как понимать ад, геенну огненную и не является ли ад просто отдалением от Бога?

ОТВЕТ: Исаак Сирин, один из великих святых, говорит о том, что ни страдания, ни беды, ни сама смерть и сама геенна, не являются чем‑то случайным, окончательным, а являются промыслительными действиями и актами Божьими. Вот как он понимает эти вечные мучения – как промыслительные. Он прямо не говорит, что, следовательно, потом это все прекратится и человек возвратится к общению с Богом, но его мысль именно такова. В отношении вечности мук: под вечностью разумеется отсутствие времени. Апостол Павел, когда был восхищен на третье небо, как он пишет, он был в вечности!.. Он в вечности был? Да!.. Без времени? Да!.. Потом из вечности вернулся во время… Оказывается время есть категория вот этой нашей жизни. Этой жизни – это надо понять. На самом же деле время не есть безусловная реальность: безусловной реальностью является вечность, ибо Бог вечен, а время – это временная категория и она существует постольку, поскольку мы находимся в этих условиях жизни.

Бог конечно знал, когда творил, и поскольку Он есть любовь, то отсюда мы можем сделать вывод: следовательно, Он никого не предназначал к окончательным мучениям (не вечным, а окончательным, то есть, которым не будет уже конца – это предел и последнее состояние), все перейдут в жизнь вечную и там у одних будут блага, у других – страдания. Я говорю: в вечности – у одних будет одно, а у других другое, но что мы видим в Церкви? Интересное явление: молитвы за усопших. Ясно, что эти молитвы не за праведников – за них уже что молиться‑то? Я не слыхал, чтобы когда‑нибудь молились за святых… Молятся за тех людей, судьба которых нам неизвестна, или за тех, в печальной судьбе которых мы уверены. Какой же смысл имеют молитвы? Наверное, тот смысл, что они что‑то значат для этого человека… Да, человеку там уже поздно каяться – это верно, но изменения с душой человека могут происходить, иначе молитвы Церкви были бы бессмысленны. Так вот, Исаак Сирин и считает, что эти вечные муки являются промыслительными. А отсюда, если принять его точку зрения, можно сделать вывод, что когда Господь всячески предупреждает людей: ищите прежде всего Царство Божие, что люди пойдут, где черви не усыпают и огонь не угасает и т. д., речь идет о очень простых, хотя и печальных, вещах. Примерно, можно изобразить это так… Представьте себе, что кто‑то приглашен на роскошнейший праздник, но один пошел верным путем, а другой – не туда пошел и попал в руки тех, кто как раз и подстерегает этих голубчиков и началось!.. И может потом только, – с трудом, оттуда, с этого пира – кого‑то высылают, ищут, наконец его спасают бедного, – избитого, израненного, едва живого… Кто похотел попасть на этот пир, пройдя через муки вот этих страданий… Мне кажется, что ситуация наверное примерно такова. Вы слышите мои слова: «мне кажется» и «наверное»… Ситуация наверное такова… Она заключается не в том, что Бог будет нас наказывать за наши грехи, а совсем в другом: в том, что неизжитые страсти наши, которыми мы здесь живем и которые мы стараемся благополучно забыть, эти неизжитые страсти там открываются во всей силе. Представьте, что одна только зависть может сделать? – съедает человека! И вот перед лицом даже Бога самого… Так, как сейчас пьяница перед лицом страданий жены, детей не может удержаться и опять пьет… Вот что будет с человеком, который не изжил своих страстей! Вот что значит падение с того или иного мытарства. Страсть действующая в нем, оказывается сильнее, чем та любовь Божья, которая открывается человеку после смерти. Вот что происходит и падает человек, и уходит человек от Бога, увлеченный этой своей страстью. Вот где начинается мука настоящая. Слово страсть означает страдание – такова этимология этого слова. Страсть означает страдание. Вот начинаются страдания человека, сколько они будут продолжаться? – там другие категории, но мы вынуждены оперировать категорией времени сейчас – мы не знаем. Важно другое: чем более глубокая страсть, чем меньше человек боролся с ней здесь, тем более глубоко, тем более сильно и тем дольше он будет страдать там. И это есть – червь неусыпающий и огонь неугасающий. Вот что есть – геенна!.. Но, если следовать мысли Исаака Сирина, то все‑таки эти вещи дают человеку, в конце концов, изжить в себе это, и в конце концов приобщиться к Богу. Такова мысль Исаака Сирина, я просто комментирую ее вам.

Есть другая мысль… Я привожу разные мысли, потому что однозначного решения этого вопроса нет. Иоанн Златоуст пишет: «Потому Бог и благ, что геенну сотворил», хотя нигде в Священном Писании мы не найдем, что Бог сотворил геенну огненную. Вы слышите? – этого нигде нет!.. И видимо сам Иоанн Златоуст говорит об этом образно: о геенне, не как месте, которое сотворил Бог, а о геенне, как состоянии души, которая подвержена действию неизжитых страстей. Почему же Он благ, если геенну сотворил, – то есть возможность вот этих страданий? Почему?.. Потому что невозможно адскому существу находиться с Богом – для него это будет ад в адской степени! Невозможно находиться человеку со слабым зрением – бывают такие болезни – при включенном свете; есть болезни, когда он не выносит ни малейшего звука: так и адскому существу невозможно пребывание с Богом, и для него лучшим состоянием оказывается быть вне Бога, пока эти болезни не исцелены в нем. Вот один из возможных ответов на этот вопрос. То есть сама геенна не есть состояние бесконечное, а она есть состояние вечное… Вы слышите? – не бесконечное, а вечное, поскольку там времени нет и человек вступает в область вечности, и там каждый страдает этой неизжитостью страстей. Поэтому отсюда становится понятным, почему Христос говорит: «Шедши, научите все народы, крестяще их во имя Отца и Сына, и Святого Духа»… Почему апостолы с риском для жизни (и почти все кончили мученической смертью) шли и проповедовали христианство. Идите на этот пир правильной дорогой, не ходите там – там вы попадете в руки негодяев!.. Вы слышите? – не ходите туда, ибо, что с вами будет после этого – неизвестно… Избегайте этого… Вот есть верный путь – проповедуйте этот путь, пока люди живы, ибо времени дается не так уж много. Вот так я могу вам ответить, в качестве краткого приближения к ответу на эту тему.