Местные жители лежали связанными на камнях, отходя от болезненного действия спицы-переводчицы. Некоторые до сих пор были без сознания. Те, кто пришел в себя, таращились на меня, словно я был воплощением их ночных кошмаров и неведомым темным властелином, питавшимся младенцами на обед, завтрак и ужин ради забавы. Впрочем, такого понятия, как разделение приемов пищи по времени суток, у них не было в связи с отсутствием движения светила по небу, все это называлось просто трапезой.

– Поздравляю, товарищи, мы в Средневековье, – произнес я, разглядывая наш первый улов, поправляя противогаз и неудобно накинутый плащ ОЗК. – Те, что были у костра, обычные разбойники, решившие поживиться результатом труда железоискателей. Это распространенный здесь промысел. Ангелина, ты говорила о множестве метеоров, так вот, те, что долетают до поверхности, потом вытаивают на краю ледника. Металл хороший, с примесями никеля и прочими легирующими добавками, почти не ржавеет, ценный ресурс.

– Прям уж в Средневековье? – спросила магесса, приподняв бровь.

– Я в подробности не вдавался, но очень похоже. Только у них вера не христианская, а своя, естественно. Поклоняются предкам и какому-то Великому Дому. Причем вера и, что еще более странно, язык и у людей, и у этих… – Я замялся, подбирая слова, чтобы описать нелюдей. Больше всего подходило словосочетание «анорексичные дылды», или на русский манер – жерди. – Нарони. Одинаковые. Хотя это абсолютно разные виды разумных.

– В Древнем Египте Великим Домом называли фараона, его жену и администрацию, то бишь советников и прочих приближенных, – вставила свой комментарий Белкина. – Нельзя исключать такой вариант.

Я кивнул, еще раз посмотрев на местных жителей. Они были и похожи на людей, и непохожи одновременно. Наверное, проще описать отличия. Почти на голову выше человека среднего роста, но при этом заметно тоньше. Кожа обычная белая, с прожилками вен под ней, лишенная растительности на теле, только на голове имеется густой серый мех, тянущийся затем полосой шириною в ладонь вдоль всего позвоночника до короткого заячьего хвостика. Хвост был скорее атавизмом, нежели необходимостью. Пропорции тела человеческие, а вот руки были несколько длиннее и имели только по три тонких пальца, один из которых был противопоставлен другим. На пальцах я заметил по одному лишнему суставу, это придавало им необычности, но не более того. Ноги отличались сильнее, так как имели по два колена, одно из которых, нижнее, было направлено назад. На этих длинных тонких ногах от нижнего колена до самой стопы тоже рос мех. Мягкий и серый, он становился почти черным и жестким у стопы. Стопа не имела пальцев вовсе, а заканчивалась большой упругой подушечкой, как у тех же собак на лапах, при этом отсутствие когтей или ногтей придавало ей сходство с мягким копытцем. Лицо не уродливое, но необычное. Имея человеческие черты, оно в то же время было более тонким, обладало миниатюрным носом, узкими бесцветными губами, узким подбородком и огромными серыми глазами. Слегка выбивало из колеи отсутствие ушей, так как на их месте были лишь отверстия, как у ящериц. При всем том понимание, что это не люди, делало их даже симпатичными, забавными. Эдакая пародия на человека, украденная из оживших японских мультфильмов.

– Что с зэками будем делать? – спросила Ангелина, поигрывая камушком на ладони.

Я поднял глаза.

– Не знаю. Не все здесь разбойники. Нелюди – честные работяги, а вон тот парнишка с краю – отпрыск мелкопоместного феодала.

– Рыцарь на белом коне, – хмыкнула Оксана, а Белкина тоскливо-печально вздохнула.

– Нет у них коней. У них верховой езды вообще нет. Рыцари пешими шастают, нагружая каких-то местных неспешных зверюг на манер вьючных ослов. Не знаю, почему так.

– Тоже мне Айвенго нашелся, – хохотнула Ангелина и запустила камушек в аборигена. – Что делать-то будем?

Я пожевал губу, прежде чем ответить. Слишком много мыслей приходило в голову, и необходимо было привести их в порядок. Людей мы нашли, но вот помощи мы от них не дождемся, с феодальным-то строем. Хорошо, что Черной орды здесь нет. Средневековые феодалы проиграют им за считаные часы.

Компас из кармана перекочевал в ладонь, стрелка дрогнула и показала куда-то в лес. Значит, и точка выхода была там, но слишком мало информации, нужно больше. А еще нас сильно поджимают сроки. Я прикрыл глаза и сосредоточился на своем биополе, в котором витало большое количество всякой колдовской ерунды, но мне сейчас нужен был только один персонаж.

– Это что за фантом? – нахмурившись, спросила Ангелина, когда миниатюрная фигурка Мефистофеля возникла рядом со мной.

– Да так, интерактивная инструкция к некоторым предметам, – неопределенно ответил я.

Не хотелось рассказывать друзьям о моем более тесном, чем того хотелось, знакомстве с жителем потустороннего мира.

– Здравствуй, Посрединник, – сразу заговорил бес, окинув взглядом поляну.

– Далеко от точки входа находится выход? – спросил я, попытавшись поточнее сформулировать запрос синтетическому духу.

– По-разному. Мост сам ищет место, где он может пробить ткань бытия. Это не наш комплекс миров, чтобы проложить путь самым удобным образом. Он ищет место силы, где граница тоньше всего. Стрелка не крутится хаотично? Компас показывает направление?

– Да.

– Это хорошо. Это значит, что место такое есть и мост подготовился к проходу. Он вас ждет.

– Далеко это место может быть?

– В пределах девяноста трех с небольшим километров. Если точно, то в пределах девяноста трех тысяч шестисот сорока восьми метров.

– Почему именно такая цифра? – спросил я. – Почему не сто или не девяносто тысяч ровно?

– Число пи в десятой степени, – ответил бес. – Это волшебное число. Оно правит не только простой математикой, но и силами богов.

Я замолчал, размышляя и сунув руку в карман.

Пальцы стали машинально катать монетку. А мысли были невеселые. До точки возвращения в худшем случае почти сотня километров, идти придется по чужой планете, населенной средневековыми жителями, для которых мы запросто можем стать злостными еретиками. Нас сожгут на кострах, даже если уложим тысячу недругов. У нас кончатся патроны, иссякнет магия. Ни то ни другое не восполнить в один миг в местных условиях. А позади ожидается погоня.

Глаза выхватили препарирующую трупы Бересту, которая записывала на диктофон свои наблюдения, как дипломированный патологоанатом. Берегиня с жадностью первопроходца исследовала чуждые формы жизни. Ей не нужно было прикасаться к мертвецам, невидимые скальпели и так кромсали неподвижное тело, а органы и ткани, зажатые силовым полем между ладонями, перемещались на очерченную магией и воображением светлого духа схему организма.

Я горько улыбнулся:

– Мы станем одними из них и пойдем к выходу.

– А мы сумеем? – спросила Ангелина, наклонив голову набок и достав из кармана ириску.

– Сумеем. У нас нет выбора, кроме как суметь.

Все побросали свои занятия и обступили меня, дабы выслушать дикую, но интересную мысль. Даже меланхоличная Оксана, которой обычно было все равно, что происходит вокруг, подошла поближе.

– Значит, план такой, – начал я. – Здесь есть люди, и мы не отличаемся от них. Никаких черно-, красно– и желтолицых здесь нет. Мы максимально осторожно вдоль необжитого ледника пробираемся до места, где точка выхода ближе всего, а потом совершаем форсированный марш-бросок и убираемся отсюда. По пути собираем всевозможную информацию. Оставляем в подходящем месте вымпел-маячок. На этом наша миссия будет выполнена. Помощи мы все равно не дождемся, зато с большой долей вероятности здесь нет еще эмиссаров зла. Среди заклинаний к волшебной палочке есть швейные. Нитки с иголками у нас есть. Простыни с запасом тоже. Заклинание придется немного подрихтовать, но это не страшно, время у нас пока в запасе есть. Я думаю, к вечеру мы сможем провести первый эксперимент. Потом мы под видом местных жителей двинемся к порталу, а там на месте решим, что делать. Если нужно, задержимся, чтобы собрать больше сведений.

– Я против, – подала голос Ангелина. – Предлагаю обычную иллюзию одежды, это сэкономит время.

– Морок легко можно раскусить, – ответила вместо меня Белкина.

– Зато не нужно сложных экспериментов, – начала спорить магесса.

– Морок ненадежен, – повторила экстрасенс.

– Вот заладила, – пробурчала Ангелина. – А я говорю, что морок проще в исполнении, и нам удобнее будет в своей экипировке, а не в этих, – она кивнула на пленных, – лохмотьях.

– Морок ненадежен, – снова проговорила Белкина, – исполнение в материи дает больший коэффициент маскировки.

– Вот и займись шаблоном, солнышко, – сказал я Белкиной.

– Уже, – ответила Александра, демонстративно и горделиво вскинув голову, словно хотела, чтобы ее заметили и похвалили.

– Вот. Учись исполнительности, – бросил я словесную шпильку в Фотиди.

– Я все же за морок, – буркнула магесса в ответ.

– Морок ненадежен, – еще раз произнесла Белкина.

– Ты другие слова знаешь? А то как пластинка от патефона. Ненадежен да ненадежен, – передразнила Белкину Ангелина.

– Иди в задницу, я как лучше хочу, – огрызнулась экстрасенс.

– Все, хватит, – оборвал я спор. – Переодеваемся.

– Есть, товарищ командир, – не удержалась вставить свое слово Ангелина. – Назревает второй вопрос. Мы слишком мало знаем об их культуре. Нас могут отправить на костер и за неправильно произнесенное слово? Средневековье все же.

– Вопрос хороший. На рассмотрение могу предложить вариант. Торговцы чем-нибудь, для начала.

– Отпадает, – покачала головой Ангелина Фотиди, – нам нечем торговать. К тому же мы не знаем, чем можно торговать, а чем нельзя. Вдруг у них солярка запрещена по религиозным соображениям. А на железо особое разрешение нужно с золотым клеймом.

– А мы ограбленные торговцы. У нас ничего нет.

– Тоже не пойдет. Ограбленные вон лежат, сами товаром стали.

– А это выход, – подала голос Оксана. – Мы этими полудурками и поправим бюджет посольства России на территории далекой планеты.

– Я против. Я не хочу торговать разумными существами, – вырвалось у меня.

– Но они бы нами поторговали, – прищурилась навья.

– Я – не они. Под этим вопросом ставим точку.

– Тогда я их пристрелю, чтобы не было свидетелей, пока вы тут рассуждаете о гуманности.

– Ты так легко об этом говоришь, – вздохнул я.

– А как я должна говорить? Я – труп. Мертвые струнки моей зомбической души не задеваются.

– Задеваются, – произнесла Александра Белкина. – Я вижу.

– Кто тебя просил вмешиваться?

– Хватит тут клоунаду устраивать, – спокойно ответила экстрасенс.

– Клоунаду, говоришь? А это идея, – задумчиво произнес я, поймав глупую, но в то же время логичную мысль. – Значит, мы притворимся бродячими артистами. Эту публику не боятся, но и не жалуют. Артисты в Средневековье всегда были особой кастой, эдакие дурачки себе на уме. Любые странности можно списать на клоунаду.

– У нас нет реквизита, нет сценариев выступлений и прочего, – снова вставила свои пять копеек Фотиди.

– Погорельцы.

Магесса поджала губы и ничего не ответила.

– Чур, меня в ящик со шпагами не засовывать, – хихикнула Оксана. – Потом дырки зашивать придется.

– Нет, мы простой кукольный театр сделаем.

– А я на флейте играть умею, – скромно произнесла Белкина. – Не профессионально, конечно, но для бродячих клоунов сойдет.

– Ты? – удивленно спросил я у Всевидящей.

– А чем еще заниматься слепой? Картины маслом писать?

– Ну да, ну да. А флейта есть?

Судя по лицам замолчавших девушек, они были удивлены не меньше моего.

– Есть.

– Значит, второй вопрос объявляю закрытым. Прикидываемся менестрелями и шутами. Подходим к третьему вопросу. Что делать с пленными?

– Кто бы знал, – отозвалась Ангелина Фотиди.

– Перебить, – дополнила дискуссию Оксана.

– Мы же в противогазах, кто нас узнает? – выдала Александра Белкина.

– В этом что-то есть, но то, что нас не узнают, только полбеды. Тут и разбойники, и старатели, и даже рыцарь есть. Публика слишком разномастная.

– Я предлагаю рыцаря первым отпустить. Он здесь представитель власти, даже если за ним всего одна корова и три слуги. В Средние века происхождение много значило.

– Да, отпустить хорошая идея, но не сейчас. Нам еще продумать маскарад надо. Во льдах они долго не пробудут.

– Технику бросим?

– Сначала проведем первичную эвакуацию раненых и самого необходимого имущества, а потом попробуем вытащить машины. Без посторонней помощи мы ее не вытащим, а если и вытащим, то не спустим с края ледника, только разобьем.

– «Урал» зря взяла, – тихо произнесла Ангелина, поглядев в сторону ледника. – Столько добра пропадет.

– Я маячок поставлю. Может быть, удастся вытащить потом. Если успеем.

– И все-таки морок лучше, – вздохнула магесса.

– Вот к тебе его и применим, – ответил я. – Ты немного позже развяжешь рыцаря, и мы уйдем к остальным в точку вброса.

– Может, сейчас отпустим? – предложила Оксана, сев рядом.

Колечки-облегчители на пулемете, с которым навья последнее время почти не расставалась, словно это женская сумочка, тихонько побрякивали, работая как антигравитационная подвеска. Оружие, таким образом, весило немного.

– Нет, – мягко ответил я, – нам их еще допросить нужно.

– Долго?

– День.

– С голоду не помрут?

– Береста, – позвал я светлого духа. – Что скажешь?

– А?

– Не опухнут с голоду за день?

– Люди нет. А у этих, как ты сказал, нарони метаболизм такой же, как у людей. Я думаю провести генетический анализ, но мне уже сейчас кажется, что будут совпадения в базовой комплектации.

Я поднялся и подошел к шаманящей над телами берегине. Она препарировала уже третий труп, потихоньку приближаясь к живым, отчего те начинали паниковать. Видимо, думали, что их тоже будут разделывать на кусочки.

– Откуда ты знаешь все эти термины: генетика, метаболизм и прочее?

Берегиня прервала свое занятие и посмотрела на меня как на ребенка. Она встряхнула руки, словно на них попала кровь, хотя они были чистыми, и встала.

– Ты думаешь, мы такие отсталые, пням молимся, травками лечим и родниковой водой? В этом есть, конечно, некая правда, но это для имиджа. Старое поколение уже ничему не научить, а вот младшее, те, кто умерли не так давно и стали светлыми духами, идет в ногу со временем. Я на специальных курсах, организованных министерством здравоохранения для нас, училась при медакадемии, осваивая материал по восемнадцать часов в сутки.

– Жуткий график, ни поспасть, ни поесть.

– Я не человек. Мне сон не нужен, а еда потребна только для удовольствия. – Берегиня печально вздохнула. – Я могу и целебное заклинание применить, могу и антибиотики вколоть, могу на томограмму отправить, а могу и по старинке, как ведьма, руками поводить и хвори почуять. Во всем нужна мера, и все можно сочетать меж собой.

– Прогресс, – тихо произнес я. – А прежняя жизнь?

– До смерти? Я не помню почти ничего. Прошлая жизнь является мне как обрывки странного сна. Знаю только, что меня змея укусила, я и померла. Ожила в лесу, бродила как в бреду. Помню, не себя жалко было, а семью, которая на мне лежала. Уж и семью не помнила, а все кого-то жалко, – она провела рукой в воздухе, описывая неровный круг, – абстрактного нуждающегося. Видать, потому берегиней и стала.

– Оксана тоже не помнит прошлого.

– Навь мертвых просто так не выпускает, она себе в залог часть души оставляет. Греки даже красивую сказку придумали про хлебнувших из загробной реки Стикс и предавшихся забвению.

– Давно ты умерла?

– Нет, – покачала головой Береста, – всего семьдесят лет назад. Почти… На днях юбилей будет, – усмехнувшись, добавила она.

– Понятно-о-о, – протянул я, а потом вернулся на свое поваленное бревно, достал блокнот и стал комментировать вслух ближайшие задачи, которые карандашом набрасывал на листок бумаги. – Нужно допросить пленных об этом мире, это раз.

Карандашик обвел циферку «один» и перескочил на следующую строчку.

– Нужно настроить заклинание шитья. Этим займется Сашенька с Берестой. Береста! – чуть громче повторил я имя, подождав, пока берегиня поднимет руку в знак того, что поняла. – Нужно разобраться с системами защитной экипировки. Этим займешься ты, – поднял я глаза на Ангелину Фотиди. – Возьмешь стажера, он вроде бы увлекается оружием. Это два.

– Сковородкой бить можно?

– Сама смотри, главное, чтобы задачи мог выполнять. Следующее. Я займусь скатертью-самобранкой и спицей-переводчиком, полученной… – Я помолчал, подбирая слова. – При подготовке. Кстати, – я достал кубик с записью местного наречия, – надо вам язык изучить.

– Как работает? – спросила Александра Белкина.

– Надо ко лбу приложить, и он сам все сделает. Немного голова болеть будет, но это не страшно. Я уже через час себя нормально чувствовал.

– Я первая, – схватила мешочек с прозрачными кубиками экстрасенс.

– Кто бы сомневался, – пробурчал я. – Ты всегда везде первая хочешь быть.

– Это плохо?

Я пожал плечами. Может, это и неплохо было, но как бы не надорвалась. Нужно ей нагрузки дозировать, а то взвалит все, что можно, на хрупкие плечи. Я взглянул на Белкину, словно сквозь одежду мог различить тонкую талию и грудь девушки вкупе с остальной фигурой. Она слегка вздрогнула, почувствовав мое внимание, и покраснела.

– Если рвешься в бой, то продумай репертуар наших выступлений, – произнес я, отвернувшись и тоже покраснев. – Какой-нибудь суперэкономвариант. Нам не на жизнь зарабатывать надо, а имидж шутов поддержать.

– Сделаю. Задумки уже есть.

– Хорошо. И передай Лунике, пусть займется транспортом. Там в кустах я заприметил пару обглоданных скелетов. Со слов зэков – это съели травмированных местных ишаков. Да, кстати, переводчик подбирает наиболее близкий вариант, но бывают промашки, и бывают слова, не имеющие аналогов. Вьючных животных он поименовал как «ишак», не осел, не пони, а именно ишак.