Я упал на землю, захлебнувшись воздухом в отшибленных легких. Вокруг была только тьма, освещаемая лишь огнями нашей машины и всполохами молний, бьющих в глубине быстро сужающейся воронки портала. Все это промелькнуло перед глазами как некий калейдоскоп, а потом огромная тварь Черной орды навалилась на меня всей своей тушей, и только слабенький щит, созданный мной, держал Мясника. Это было сравнимо с попыткой защититься обычной палкой, выставив ее между собой и бешеной собакой.

Щит вот-вот был готов сдаться, оставив меня наедине с тварью, пытающейся дотянуться до моего лица когтистыми лапами. Он уже оставил несколько глубоких царапин на руках и разодрал экипировку. Я не думал, откуда он взялся, я просто хотел жить.

Рядом со мной по земле ползала Ангелина, пуская пузыри из разорванного горла. Видимо, первый удар монстра пришелся на нее.

Я лежал на черной земле и не мог дотянуться до Иглы, которая могла бы меня спасти.

Наверное, это был конец. Но мир решил со мной не согласиться, хлопнув пятью негромкими выстрелами. Монстр выгнулся дугой, потянувшись лапами за спину, словно стараясь вытащить занозу.

Это дало мне маленький шанс, и я воспользовался им. Я ухватил первое, что попало под руку, и ударил урода. Этим чем-то оказалась спица-переводчица. Тонкий острый артефакт вошел в пародию на лицо почти до середины. Мясник судорожно задергался, как будто его било током. Да и я не мог разжать ладонь, зажав в ней спицу. Наконец она со звоном лопнула, отдавшись дикой болью в руке.

Я толкнул чудовище ногой, и Мясник упал набок тяжелой неподвижной тушей. За ним в свете габаритных огней «Тигра» стала видна Александра, держащая подарочный револьвер.

– Ты цел? – тихо спросила она дрожащим голосом.

– А ты? – так же тихо задал вопрос я, с трудом выдавливая из себя слова.

– Меня из сна ночницы вывели. Они мне показали кошмар, который заставил меня вынырнуть из небытия. Они показали твою смерть.

Я горько усмехнулся, уже зная, как отблагодарю этих ночных духов.

– Где мы? – после некоторой заминки спросила Александра.

– Не знаю, – ответил я, медленно сев и скривившись от боли, когда повернул голову. Во мне словно выключили эмоции, оставив одну лишь смертельную усталость.

Вокруг была только тьма. Под пустым провалом черного неба не было, казалось, ничего. Под ногами слегка поблескивали в свете электрических огней похожие на каменный уголь валуны, утопающие в чем-то напоминающем угольную пыль.

– Это не Земля, будь оно неладно, – раздался голос домового. – Но потом разбираться будем, сначала нужно Ангелине помочь, и Свете, и Бересте.

– Да, надо, – застонав от боли, произнес я, медленно встав.

– Мы ведь умрем? – вдруг спросила Александра, безвольно опустив руку с револьвером. – Почему?

– Посмотри по сторонам. Этот мир наполнен Черной ордой. Это ее логово, может быть, захваченный ими мир.

Я поднял ладонь и сотворил пчелу, вложив в нее единственное заклинание – фонарик. Колдовское заклинание с тяжелым жужжанием сорвалось в полет, уподобившись громадному светлячку. Оно пролетело несколько десятков метров, прежде чем выхватить из тьмы замершие силуэты оскалившихся в тишине и сверкающих глазами тварей.

Одно из чудищ клацнуло зубами, погасив огонек. Они не нападали. Им некуда было спешить. И да, мы умрем.

– Она! Моя! – разорвал тишину истошный женский крик на языке сель. – Она моя!

Земля дрогнула, когда рядом с нами на толпу тварей обрушилось огромное щупальце, вздымая черную пыль. Во тьме стали разгораться оранжевые огоньки. Десяток. Сотня. Тысяча. А потом тьма вокруг нас разорвалась. Пылающие «апельсинки» обрушились на Черную орду, а та, взревев несметным числом голосов, хлынула на созданий Великого Дома. Закипел невидимый бой, в котором наши враги стали рвать друг друга, словно дикие звери, не поделившие добычу.

А еще там грянули выстрелы.

В небо взвилось самое настоящее оранжевое солнце, как гигантская осветительная ракета. Рядом повисла в небе еще одна, выдергивая из темноты кишащую черную долину.

И из всего этого ада к нам шли фигуры. Хрупкая девушка, в которой я узнал Имиринку, и окружавшие ее вооруженные люди и нарони. То был Такасик со своей дружиной.

Девушка шла к нам трясясь, как от страшного холода, а юный лорд смотрел себе под ноги и лишь изредка бросал полный горечи взгляд на свою сестру, словно та была мертвецом.

– Вот незадача, – прошептал на вдохе дед, покачав головой. – И здесь достали. Да как подло. Девку жаль, совсем молодая еще.

Имиринка подошла совсем близко, и стало видно ее искаженное страшными муками лицо.

– Я больше не могу терпеть. Больно, очень больно, – проговорила она, глотая тяжелые слезы. – Отдайте ее мне.

– Кто ты? – сердито спросил я, сначала опустив глаза на черный кинжал, а потом посмотрев на развернувшийся вокруг нас ад.

Имиринка зло сжала губы, но вдруг рассеянно повела взглядом по сторонам и начала отвечать:

– Люди и нарони дали мне имя Великий Дом. Я… – Девушка тяжело задышала и два раза топнула по земле. – Я и есть тот мир. Я у вас все это время был под ногами. Это мои щупальца. Все они ходят, живут, размножаются на моей шкуре, как насекомые на раковине. Я Великий Дом.

– Помнишь сказку про Конька-горбунка, – тоскливо заговорил дед Семен. – Чудо-юдо рыба-кит, и во лбу церква стоит, на усах леса растут, девки ягодки берут. Поле пашут, огороды. Рыбу ловят в синих водах.

Имиринка наклонила голову, а потом произнесла, нахмурившись:

– У вас тоже есть такие, как мы?

– Вас много?

– Нас много, – кивнул Великий Дом и поднял лицо к небу. – Остальные тоже кружатся около нашего светила, подставляя нужный бок. Мы собираем пыль и камни из пустоты, ими и питаемся, да еще силой светила.

Имиринка стиснула кулаки, так что те побелели.

– Камень. Большой острый камень. Он упал и пробил мою шкуру. Мне больно. Больно! У вас есть та, кто снимает боль! Она мне нужна! Я не могу больше! Пока вы стоите, с каждым ударом моего сердца будет умирать один человек либо нарони, на которого я буду перекладывать эту боль! Мне плевать на них, но вам нет! Если вы не поможете, то я убью их всех до последнего, лишь бы больше не чувствовать такое! И эту нон-ма тоже!

Имиринка замолчала, сглотнув комок боли.

– Я слышал, вы хотите крепость поставить, проход стеречь, – заговорил Великий Дом устами юной дочери феодала. – В знак благодарности я разрешу это сделать.

Из машины, шатаясь, вышел Мефистофель. На его лице сияла усталая улыбка победителя.

– Старшим над крепостью я назначу лорда Такасика, сына Бурбурки, – произнес Великий Дом.

Я усмехнулся, когда увидел, как спал с лица Мефистофель, у него прямо из-под носа забирали то, к чему он стремился всю свою жизнь.

– Но… – начал он, растерянно водя глазами по сторонам, ища поддержки.

Было даже немного жалко смотреть на него в этот момент.

– Я есть этот мир. Тут только мои правила! – прокричал Великий Дом, сверкнув глазами. Рядом с нами на черную землю легло щупальце, готовое сжаться чудовищными тисками. – Но ты можешь остаться как привратник.

Бес поджал губы, однако кивнул, принимая предложение.

– Зачем ты хотел нас убить? – спросил я, глядя в горящие рубиновым огнем глаза юной владетельницы.

– Убить? Нет. Мне вы были безразличны, пока не сняли боль у этой нон-ма во время порки. Тогда я просил о помощи. Та нарони не выдержала моей боли и умерла. Я потом просил помощи в обители нон-тара Кропася, но вы бежали. Сейчас эта дева жива только потому, что мы в другом мире и моя боль не так сильно звучит в ней эхом. Я бы сам сбежал в другой мир, но не могу бежать сам от себя. – Имиринка подняла в руке волшебную палочку. – Мне удалось пройти по вашему следу. Зацепиться за вашу нить вашим же колдовством.

Я скрипнул зубами.

– Зачем ты отрезал нам путь к священному городу?

– Нет. Я, наоборот, ломал мосты, чтобы вы не передумали, и убирал всех с вашей дороги. Вы шли ко мне. Я думал, вы поняли, но вы хотели бежать. Тогда я решил остановить вас силой.

– Почему?

– Это больно! – взорвалась криком Имиринка. – Я не могу терпеть! Пять сотен поколений людей я ощущаю эту боль! Прошу, отдайте мне снимающую боль.

– Ей сейчас самой нужна помощь, – ответил я.

– Я знаю, она жива. Я знаю, она может вылечить саму себя. Я подожду немного. Я не причиню ей вреда. Через меня пройдет торговый тракт, вы сможете потом навестить ее, чтобы убедиться в моей правдивости. А сейчас идите. Я задержу ваших врагов. Идите, пока я не передумал, – произнес Великий Дом.

Имиринка взмахнула рукой, и позади нас возник портал. Сразу. Без всяких подготовок.

– Егор, – раздался тихий, слабый голос из машины, – я останусь, так будет лучше.

Я оглянулся, увидев выглядывающую из дверцы и держащуюся дрожащими пальцами за край проема Бересту.

– Так лучше будет, – повторила она. – Помогите мне.

К ней все так же хмуро подошел Такасик и осторожно взял нетяжелую берегиню на руки.

– Надо идти, – произнес дед Семен.

– Идите, – тихо сказал вставший рядом с сестрой Такасик.

Я кивнул, потом наклонился и поднял три странные сферы, что отделились от Мясника, а затем посмотрел в черное небо, разрываемое всполохами боевых заклинаний.

Наш мир и этот. Разные языки, разные обычаи, но и в том мире и в этом есть дружба и предательство, любовь и ненависть. И тут и там есть готовые отдать жизнь за товарищей, и есть те, кто вершит судьбы других, не спросив их мнения. А по-другому ли у нас? Нет, наверное. И главное, не забывать, что, ища где-то помощи, мы иной раз забываем, что помощь требуется не только нам.

– Поехали! – произнес я, шагнув к бронированному внедорожнику.