Нас долго натаскивали на всю эту заговоренную экипировку. Вручили мобильные и стационарные хрустальные шары и разнообразные палочки. Не забыли снабдить исходниками к самым разным заклинаниям, как говорится, на всякий пожарный случай.

Генерал Булычев снова появился у нас в хранилище сразу после очередной лекции и поставил раскладушку с хорошим матрасом и теперь валялся на ней, почитывая очередную книгу и периодически давая указания. Он даже взялся шутить, только шутки у него были с бородой, из справочника старого чекиста.

Уже к вечеру пришлось возиться с синтетическими фантомами. Мне, как командиру подразделения, сунули стопку с лазерными дисками, на которых были сохранены установочники рукотворных призраков. На вопрос, почему не жесткий диск или флешка, ответили, что так надежнее. Вдобавок сунули отдельный DVD-привод, подключаемый кабелем как к компьютеру, так и к смартфону.

Я не спал уже сутки, накачиваясь плашками с благословениями Сварога и Перуна и крепким кофе. Перед глазами пестрели всевозможные духи-консультанты, призраки-энциклопедии, говорящие интерфейсы. Выражение «На том свете выспитесь» в связи с поставленными перед нами целями перестало быть простой фигурой речи и превращалось в наиболее вероятную действительность ближайшей перспективы.

Я один за другим сложил диски в специальное портмоне, камуфлированное, как и все остальное. Оставил только один. Мне его Анна когда-то подарила.

Я вставил диск в привод. Он зашуршал, а в сторонке от клавиатуры в воздухе возникло размытое пятно. Клякса сформировалась в синтетический фантом-открытку, изображающую стилизованную копию моей жены, которая, как и все искусственные сущности, была размером с ладонь. Эдакая объемная открытка-фея типа «Мы всегда будем рядом». Фантом не умел разговаривать и только выискивал мое лицо среди остальных да улыбался. Мог еще сидеть на краешке монитора, кружке или ветке, тихонько покачивая ножками и шевеля радужными крыльями бабочки.

Красиво получилось, а главное, похоже. Глаза – один льдисто-голубой, а второй изумрудно-зеленый – были такие же большие и выразительные. Я вздохнул и убрал диск к остальным, привязав открытку к своей ауре, так она действительно будет со мной постоянно.

Потер лицо ладонями. Стоящая на столе кружка с водой под действием пирокинеза закипела, выплескивая воду на столешницу. Пакетик чая поднялся в воздух и плюхнулся в кипяток.

Поковыряться спокойно не получилось, снова истошно завыла сирена, извещающая о тревоге, снова побежали солдаты, подгоняемые криками командиров подразделений. Я потянулся за рацией, готовый поторопить своих подчиненных, но меня остановил Булычев:

– Это нас не касается.

Он сосредоточенно замер, стоя у своего стола, только лишь медленно перебирая кончиком большого пальца по подушечкам остальных.

– Что случилось-то хоть? – спросил я, когда Булычев наконец вернулся в наш мир, достал из кармана телефон и отправил кому-то знак вопроса по эсэмэс.

– Сейчас доложат. Я задачу поставил.

Словно прочитав его мысли, в ворота хранилища зашел комбат, что при «Трассерах». Подполковник Дружев, снаряженный в боевую экипировку, поправил лямку на ремне кевларового шлема и обратился к Булычеву:

– Товарищ генерал, дана команда триста тридцать три. Шарахаются, суки, там же, где и в прошлый раз, но прямого столкновения пока нет. Ни танков, ни прочего не видно. Мое мнение – это перегруппировка перед ударом. Через час вдарят. Было уже такое.

– Спасибо, – ровным голосом ответил Булычев, словно речь шла об электричке, которая опаздывает.

– Товарищ генерал, когда уж Северный мост барьером накроют? Тяжело его постоянно стеречь. С барьером-то сподручнее.

– Как только, так сразу, – ответил начальник, не шевельнув ни единым мускулом на лице.

– Разрешите идти? – спросил комбат, скрипнув зубами.

– Идите.

Там сейчас люди свою жизнь подставлять будут, а этот даже слов хороших не нашел.

Генерал снова взял телефон в руку и застыл, прикрыв при этом глаза. Аппарат пиликнул, и Булычев резко поднес его к уху.

– Где? – коротко спросил он. – Юго-запад, значит. Какие еще сведения? Я понял, спасибо.

Я перехватил другой рукой мешок с экипировкой, что нам вручили, и повернулся к выходу. Краем глаза отметил, что генерал опять вскинул телефон на очередной звонок.

– Бросай, – произнес он, и я не сразу понял, что он обращается ко мне.

– Что случилось, товарищ генерал?

– Дерьмо случилось, вот что. Поехали.

К ангару подъехала служебная машина и, только мы вскочили в нее, рванула с места, цепанув защитой двигателя лежачий полицейский. У выезда из городка нас ждал экипаж военной автоинспекции, который, включив сирену и проблесковые маячки, помчался впереди. Генерал ничего не говорил по пути, да и ехать пришлось недолго.

Вышли у квартала с элитным жильем. Там уже ждали два взвода ОМОНа во всеоружии и со служебными собаками.

К нам подбежал плечистый прапорщик, коротко отдал воинское приветствие.

– Он там.

В подтверждение его слов на втором этаже разбилось стекло, и черное существо, схожее с человеком, выглянуло в окно. У него все было от человека – и комплекция, и тугие узлы мускулов, и движения. Только голова отличалась. У него не было лица, волос, ушей и прочего, лишь три большие черные полупрозрачные, как икринки, сферы размером с теннисный мяч. Они были плотно прижаты друг к другу и утоплены в подобие лица, как вертикальные секции неработающего светофора. Икринки-мячики прикрывались единой стекловидной массой, как маской биологической защиты.

Мясник нырнул в комнату, а потом вытащил на свет за волосы сопротивляющегося мужчину и, словно напоказ, стал с чавкающим звуком возить его горлом по осколкам, торчащим из рамы. Мужчина попытался сопротивляться, уперевшись руками в окно, но вскоре обмяк, так как силы были неравны. Подоконник залило темной кровью.

Раздались выстрелы, взметнув выбитую со стен пыль и крошку. Я тоже постарался ударить Мясника фокусным импульсом, но тот оказался защищен силовым барьером. Щит был несильным, но вполне способным отразить несколько магических ударов, и существо скрылось в проеме, унося отрезанную человеческую голову.

– Вперед! – заорал омоновец, и бойцы побежали к разным входам.

Я помчался к центральному. Внутри кипело желание уничтожить эту гадину. Просто снести вместе со зданием.

Сердце бешено стучало, и я даже не заметил, как железная дверь подъезда передо мной выгнулась дугой, а потом слетела с петель, открывая мне проход. Я рванул по лестнице, подавляя тошноту и унимая боль в боку. Вбежав в комнату, увидел разбросанные по полу тела. Кровь заливала линолеум одним сплошным озером, в котором плавали женщины и дети, вперемешку с игрушками и вещами.

Сзади раздались матюги бойцов, толкнувших меня под руки, и лай собак.

– Он на крыше! – передали по рации, и я выбежал на лестничную площадку.

Благо, что дом был трехэтажным. Иначе бы я не осилил подъем в таком темпе. Дверцу на чердак я вообще не ощутил, превратив в облако щепок. Впереди мелькнула черная фигура, и я саданул по ней что было сил. Попавшая под раздачу ни в чем не повинная тарелка телевизионной антенны взорвалась яркими искрами и полетела вниз. Из-за вентиляции поднялась стая голубей, которые по закону подлости всегда находятся в ненужном месте. Ненавижу голубей. Крысы пернатые.

Эта заминка в несколько секунд позволила Мяснику уйти. Я увидел темную фигуру, быстро скользящую по водостоку.

– Черт! Черт! – вырвалось у меня. Придется действовать, как в кино и в книгах. Никогда так не делал, но отступать не собирался. Все, что я сейчас хотел, это уничтожить убийцу Анны.

Я несколько раз качнулся на краю плоской крыши, а потом прыгнул вниз. В ушах засвистело.

Перед самой землей я сделал упреждающий удар телекинезом, выбивший из меня воздух и смявший ярко-оранжевую машину, стоящую под окнами дома. Вот никогда не умел бегать и левитировать, придется учиться.

Я приземлился на брызнувший осколками стекол автомобиль и, коротко переведя дыхание, взглянул наверх. Высоковато. Зато успеваю. Мясника я чувствовал. Он был совсем недалеко.

Я помчался сквозь заросли рябины, выскочив к оживленной магистрали. Судя по двум столкнувшимся автомобилям, Мясник уже прошел тут. Я бросился следом. Какой-то автомобиль завизжал тормозами, но не успевал остановиться. Я выставил щит, и машина начала сминаться о невидимую преграду, как о бетонный забор. Внутри сработала подушка безопасности, стекло покрылось трещинами и вылетело вместе с уплотнителем. Фары выпали из креплений, как печальные глаза неведомого чудовища. Грохот разбиваемого металла и пластика заставил меня скривиться, но я не остановился. Пешеход всегда прав, даже если он маг, идущий по следу убийцы.

А потом снова заросли, и наконец парапет набережной. Мясник ушел.

– Черт! Черт!

Я ударил кулаком по парапету, а потом облокотился на него и дал себе передышку. Все впустую.

Впереди лишь темно-серая вода реки с поблескивающими на солнце волнами.

Из зарослей выбежал омоновец, печально вздохнул и дал отбой по рации, прежде чем уйти к своим.

Над набережной загорелись фонари и гирлянды. Вдоль реки прогуливались люди, кто с мороженым, кто с прохладительными напитками. Невдалеке играла живая музыка, напоминая, что праздники сейчас нужны были как никогда.

Я почувствовал, что на глазах готовы были навернуться слезы.

– Не составишь компанию? – услышал я звонкий молодой голос совсем рядом и обернулся.

Голос принадлежал девушке лет восемнадцати, светловолосой и голубоглазой. Она весело смотрела на меня, держа в руке стаканчик мороженого.

– Извините, занят, – тихо и зло ответил я.

– Ждешь кого-то? – не отставала девушка, обращаясь на «ты», словно мы старые знакомые.

– Нет, просто нет настроения ни с кем общаться.

– Тогда, может, скажешь, как тебе это?

Она сделала быстрый оборот вокруг себя, разведя в стороны руки, давая рассмотреть со всех сторон бирюзовый сарафанчик.

– Хорошее платье, – тактично произнес я.

– Я не о том. Как тебе мое новое тело, Посрединник.

Я нахмурился и медленно огляделся по сторонам, а потом еще раз внимательно оглядел девицу:

– Пожалуй, составлю компанию.

– Тогда пойдем.

– Куда? – спросил я.

Она пожала плечами и махнула рукой вдоль набережной:

– Например, туда. Давно я не показывалась смертным. Ты не против небольшого представления?

– Думаю, что мой ответ ничего не решит, – ответил я богине реки Топь.

– Ты прав, но представление будет не только для них, но и для тебя.

– Последний раз, когда я вас видел, – осторожно сказал я, – вы были немного не такой.

– Ты ведь не о теле?

– Да.

– Я впитала немного памяти той бедняги, что утонула недавно в реке, это сказалось на манере восприятия окружающего мира. Она была изрядно ветреной особой, но это даже забавно. Ходишь себе, ищешь простых удовольствий. Будешь мороженое? – Она указала на стоящий неподалеку ларек.

– Нет.

– Зря. Вкусное. Пожалуй, самое вкусное, что я пробовала за последнюю пару тысяч лет. Вечером пойду музыкой побалуюсь. Концерт сегодня всяких молодежных коллективов. А через месяц опять тело сменю, если надоест. Мало ли их нынче тонет.

– С вашей помощью тонет? – нахмурившись, спросил я.

Она опять неопределенно пожала плечиками и ответила:

– По большей части нет. Пьяная молодежь сама успешно тонет. Кто на диком пляже не вынырнет, кто зимой под лед провалится. Мне хватает. Не ценят они дар жизни.

Мы дошли до причала прогулочных корабликов, где столпилось много отдыхающих в ожидании очередного рейса. Кораблик мерно тарахтел, покачиваясь на воде, еще не начав принимать пассажиров на борт. Богиня реки Топь со смехом попросила меня купить еще стаканчик мороженого, мол, ей, барышне, покапризничать можно, а потом взмахнула рукой.

Кораблик, оказавший в тисках незримой нечеловеческой силы, резко развернулся на месте, проскрежетав бортом о бетон. Канаты, которыми он был пришвартован к пристани, лопнули как нитки. По палубам забегала испуганная команда, которая только что хваталась руками за поручни, дабы не попадать за борт. Капитан матерился, не стесняясь разинувших рот отдыхающих.

Очередным взмахом руки богиня заставила судно осесть до опасного уровня, словно на него сгрузили десяток вагонов щебня или железных болванок. Следом кораблик подпрыгнул, освободившись от невидимой ноши, как детский мячик, который ребенок опустил на дно, а затем резко отпустил. На заполненную людьми пристань хлынули крупные теплые волны. Некоторых зевак сбило с ног.

– Пойдем, – заговорщически произнесла она, взяв меня за руку.

– Куда?

– Туда, – показала она на воду.

– Я не хочу плавать.

– И не надо. Просто пойдем.

Она сорвалась с места, утягивая меня за собой. Пристань кончилась, но я не упал в темную воду. Под ногами возникали прозрачные ступеньки, в которых иногда мелькала мелкая рыбешка. Они были упругими, как канцелярский ластик, и отлично держали нас обоих. Вдоль ступенек из реки поднялось несколько струек, сформировав перила.

Народ на пристани зашумел, кто-то начал снимать происходящее на камеру.

Вскоре ступеньки кончились, и под ногами осталась только поверхность реки, пружинящая, как батут в парке развлечений. Отбежали мы недалеко, не больше полусотни метров, после чего богиня остановилась, присела на корточки и тихонько шлепнула ладошкой по водной глади. Оттуда медленно всплыло создание размером с человека, лениво вильнув плавниками, и совсем не по-рыбьи издало «пфф» верхней частью жаберных щелей.

Рыбина сделала пируэт и снова проплыла под нами. Из-за упругой воды создавалось ощущение, что мы стояли на прозрачном льду, отделившем нас от создания.

– Нравится? – спросила хозяйка реки, указав на исполинскую щуку.

– Что это с ней?

– Это пробный экземпляр для стратегического обеспечения. Если город возьмут в осаду посерьезней, чем сейчас, то народ нужно кормить будет. В моем распоряжении все ресурсы реки, но на целый город не хватит. Поэтому я решила создать вот такой НЗ: добавить рыбе скорости роста и конечной массы. Но законы мироздания так просто не обойти, одно изменение толкает за собой другое. По цепочке они рушат старую систему, как домик из ракушек на берегу. Быстрый рост требует быстрого обмена веществ. Этого невозможно добиться без коренных перестроек организма. Пришлось добавить теплокровность. Но в воде слишком мало кислорода для обеспечения метаболизма теплокровного организма, примерно в тридцать пять раз меньше, чем в воздухе, пришлось добавить рыбе одно легкое вместо плавательного пузыря и изменить систему дыхания. Теперь она может дышать и так и этак. Но этого все равно мало. Пришлось перестроить всю систему пищеварения для лучшего усвоения корма. Жрет она отменно. И легкое и желудок скопированы у выдры. Почки решила не делать, оставив эту функцию за жабрами. Дальше – больше. Теплокровность подразумевает активный образ жизни, для этого нужен другой мозг.

– Тоже выдры?

– Нет. Тут свое. Ни от выдр, ни от дельфинов, ни от нерпы не подходит, тем более не подходит птичий. Мозг стал самой сложной частью работы, даже такой примитивный. Еще пришлось сделать толстый слой подкожного жира, чтобы не было переохлаждения тела. Видишь, какая толстая. И это при том, что она годовалая.

– Да в ней килограмм сорок, – удивился я, смерив взглядом контуры гибкого тела.

– Да, аппетит отменный. Приходится подкармливать. Но больше не вырастет, стоит ограничение. А потом буду экспериментировать с осетрами, карпами и судаками. – Она замолчала ненадолго, разглядывая свое творение. – В дикую среду не выпустишь, съест все.

– Зачем вы мне это показываете? – спросил я, серьезно посмотрев на богиню.

– Вам предстоит опасный путь. Мало ли что. Вот, – она протянула мне цилиндрик сглаженной, как галька, веточки мореного дерева размером с половину карандаша, – здесь заклинание, которое осуществляет такие перемены. Разберешься. И вот еще.

Она снова хлопнула ладошкой по воде, и там проплыло нечто, заставившее меня сжаться в комок. Даже поджать ноги, опираясь на воздух. Эдакая смесь крокодила и косатки. Десятиметровое существо плавно сделало круг и перехватило в зубастой пасти изуродованную фигуру Мясника.

– Извини, второй ушел, – произнесла Топь.

– Их двое?

– Я видела двоих.

– Спасибо.

– Потом расскажешь, пригодилось или нет. А теперь ступай, – легонько махнула она рукой, давая понять, что беседа окончена.

Я не заставил ее ждать и быстро выбрался на пристань. Народ расступился передо мной, оживленно обсуждая увиденное. Лишь на берегу я обернулся и увидел девичью фигурку, валяющуюся, раскинув руки, на воде, как в гамаке. Голову даю на отсечение, что стану сегодня звездой ютуба. При таком-то шоу.

Водитель Булычева, подъехавший на машине прямо к пристани, ни о чем не спрашивал, но мне почему-то казалось, что он все же наблюдал за мной втихомолку и записывал происходящее на камеру. Я сел на пассажирское место, крутя на ладони цилиндрик. И все время, пока водитель вез меня домой, меня не покидало ощущение какого-то квеста. Тут бонус, там бонус.

Довезли меня прямо до родного хранилища, но я еще минут пять сидел в машине, глядя в пол, а когда вышел и повернулся к воротам ангара, то встал как вкопанный, увидев самого себя за рабочим столом.