На следующий день Белкин вывез нас на войсковой полигон, что рядом с селом Иголкино.

Несколько домов маленького военного городка сиротливо стояли неподалёку от трассы, продуваемые всеми ветрами. Рядом с ними располагалась маленькая воинская часть, а чуть дальше территорию занимал полигон, с разбросанными на нём небольшими наблюдательными вышками стрельбища, похожими издали на огромные пьедесталы для вручения спортсменам медалей.

Падал пушистый снег и когда мы подъехали, солдат в оранжевой жилетке поверх бушлата расчищал дорожку к учебным точкам. Ещё несколько солдат раскладывали всевозможное оружие на стеллажах.

Тут же тихо тарахтел бронетранспортёр.

Белкин деловито заскочил на второй этаж вышки по металлической лестнице, с кем-то там обмолвился парой слов, а потом спустился.

— Господа маги, сейчас мы с вами попробуем провести тренировку. Соснов с четырёх утра создавал нам пробные образцы нового оружия. Сначала отработаем некоторые вопросы взаимодействия, а потом приступим к испытанию.

Мы выстроились напротив окопа и глядели на старый танк, выполнявший роль учебной мишени. Он обречённо торчал посреди поля в двух сотнях метров от нас, опустив вниз ствол. Лёгкий пушистый снег припорошил один бок механического чудовища, придав ему сходство не то со спящим моржом на льдине, не то с бобровой хаткой посреди замёрзшего озера. И над всем этим господствовало серое небо. Весь пейзаж навевал тоску и уныние. Совершенно не хотелось что-либо делать.

— Сейчас я посмотрю кто что умеет. Целитель и сенсорик на учебную точку по разборке и сборке оружия, — сказал Белкин, проигорировав бурчание дочери, недовольной официальным тоном отца.

Но всё же девушки пошли к одиноко переминающемуся с ноги на ногу сержанту, стоящему у длинного металлического стола. Тот заметно оживился, при виде красавиц и быстро поправил бушлат и сдвинул шапку на затылок. От улыбки, возникшей на лице можно было запросто засветить фотоплёнку, так она сияла.

Внутри кольнуло глупой и необоснованной ревностью, которую я тут же погасил. Ничего этот солдатик плохого не сделает. Вот только по ком была ревность? Неужели по ним обоим. А жирно мне не будет?

Я тряхнул головой, отгоняя мысли. Тем более что начальник позвал боевую тройку на переднюю линию.

— Соснов, твоя задача — создать щит и дойти до танка, нанося максимально возможный урон. Потом идёшь обратно и отрабатываешь оборону. Та же процедура предстоит остальным. Понятно?

— Да.

— Не слышу! — Так точно!

— На исходную! — заорал начальник, поглядев на солдатика, стоящего на вышке, поднял ли тот белый флажок, означающий, что в поле нет людей.

Я лёгким бегом подскочил к столбикам, указывающим нужный рубеж.

— К бою! — раздался крик.

Четыре секунды ушли на создание комплексного щита, ещё пять на синтез схем импульсного удара и накопления в них энергии. Я их создал и пошёл к танку, оставляя следы в неглубоком снеге. Надо что-то сделать, но что. Танк уже неисправен, двигатель из строя не вывести, боекомплекта нет. Экипажа нет.

Наконец, решил просто осыпать мёртвую груду железа разными ударами, чтобы попрактиковаться для самого себя. Начальник мало что поймёт из сделанного. Я отправил импульсный удар. Внутри башни хлопнуло. Попал, но это не удивительно, при размерах цели. Ещё удар, но мощнее. У танка сорвало ящик с инструментами, как раз в него и целил.

Я перешёл на лёгкий бег и стал осыпать железо импульсами силы. Хлопки белых искр высвечивали как фотовспышки то один бок боевой машины, то другой, разнося в клочья навесное оборудование. Лопнули наружныетопливные баки, взорвались брызгами стекла триплексы, разорвались фальшборта с подкрылками. Снег взлетел с боков танка, как пыль с ковриков, обнажив чернеющий на белом фоне металл.

До финиша оставался десяток метров и я нанёс завершающий удар, но не импульсом, а телекинезом. С лязгом и грохотом танк развернуло боком, оставив на земле царапины следов. С катков слетела расслабленная гусеница. Я добежал до цели и затормозил выставленными вперёд ладонями, уперев их в борт машины. Первая часть завершена. Теперь оборона.

Взвинтил щит до максимума и пошёл неспешно обратно. Под вышкой суетился народ. Донеслись крики начальника.

А потом застрочили автоматы. Я пригнулся, но не остановился. Уж эти-то я умею останавливать.

Пушистый снег облетал меня по кругу, чётко обозначившая границу защитного барьера. Там же ложились в землю и остановленные пули, они лишь покалыванием отдавались в пальцах. Удары по щиту всегда почему-то сказывались как неприятные ощущения организма.

Но начальник на этом не остановился. Один из солдат вскинул на плечо гранатомёт. Грохотнул вышибной заряд и, горя оранжевым почти бездымным пламенем, и гудя как реактивный самолёт, в мою сторону полетел кумулятивный боеприпас. Дистанция была короткой, и потому выстрел сразу взорвался, сдетонировав о невидимую преграду. Это было не как в кино, когда взметается столб пламени и гриб чёрного дыма поднимается к небу. Нет. Короткая вспышка, оставившая тёмное облачко, и снежная пыль подскочившая от ударной волны с земли на пару сантиметров.

Больше сюрпризов не было, и я дошёл до вышки беспрепятственно. Солдаты, обеспечивающие стрельбу, скучковались и оживлённо перешёптывались, размахивая руками, и даже прапорщик, караулящий на пункте боепитания патроны, вынырнул из двери, как барсук из норы. Ещё бы, те, кто видит боевого мага в действии в первый раз, получают море впечатлений.

Белкин ничего не сказал, про результаты захода, лишь отметил в записной книжке. Рядом с ним стоял незнакомый капитан с рацией, торчащей из глубокого кармана и белой повязкой руководителя стрельбы. Офицер с нескрываемым любопытством рассматривал нашу группу.

— Следующий на исходную!

К столбикам вышел Кузнецов, вооружённый автоматом.

— К бою!

Дружинник сразу перешёл на бег. Вокруг возникло радужное сияние защитного поля, оно было слабее моего, но зато подсвечено. Николай работал на публику.

От фигурки к краю призрачной сферы потянулся синий луч, пробиваемого канала для оружия, позволяющего полям пройти собственный барьер. До нас донёсся стрекот автомата Калашникова. Несколько раз сверкнула вспышка фокусного импульса, а когда до цели осталось полсотни метров, он вскинул вверх руки, подбрасывая выстрелы к подствольному гранатомёту. Те, подхваченные невидимой рукой, унеслись к танку как теннисные мячики на корте. Николай рухнул плашмя в снег, а на броне вспыхнули четыре взрыва. Было видно, как товарищ поднялся, неспешно дотопал до танка и притронулся к нему рукой, обозначив победу над врагом.

Белкин махнул рукой, и к нему подбежал солдат со снайперкой. Полковник взял СВД в руки, щёлкнул предохранителем, резко дёрнул затвор, а потом отпустил его, позволив с лязгом вернуться в исходное положение и загнать патрон в ствол.

Выстрел. Винтовка дёрнулась, отбросив крутящийся в воздухе штрих гильзы. Николай упал и перекатился на другую позицию. Пуля его не задела, да и не могла задеть, так как начальник стрелял выше головы и немного в сторону. Ещё один выстрел. По защитному барьеру прошла едва заметная синеватая волна, обозначивая поглощение кинетической энергии пули. Кусочек металла повис в воздухе и упал. Нам это было не видно глазами, но практика подсказывала, что так оно и происходило.

Всё такими же перебежками дружинник добрался до исходной позиции, но в конце Белкин стрелял по нему уже из пистолета.

Следующей помчалась в атаку Ангелина. Девушка создала барьер не заморачиваясь на спецэффекты. Магесса рванула к танку, словно сдавала норматив на стометровку. Надо отдать должное, первый разряд был ей обеспечен, даже несмотря на рыхлый снег. Перед самым танком она упала в снег. Вокруг боевой машины стремительно расширился, а потом так же быстро схлопнулся прозрачный шар искажённого воздуха, создав эффект вакуумной бомбы. Снег взметнулся на добрые полметра над землёй, закружившись вокруг танка.

Девушка поднялась и быстро добежала до цели, лишь единожды сверкнув по ней фокусным ударом.

На обратном пути она петляла как заяц, уходящий от лисы. Начальник со вздохом пару раз выстрелил в её сторону из пистолета, а потом отдал его солдату и достал записную книжку.

Вскоре мы втроём выстроились в одну шеренгу перед полковником. Тот скривил губы, глядя в одну точку под ногами, и только потом заговорил.

— Соснов, защита очень хорошая, многослойная, продуманная. Я при встрече обязательно передам спасибо Сошкину за такую подготовку. Импульсы точные, видно, что много тренировался. Энергопоток большой, очень большой, не думаю, что у кого-то в народе больше, но выше уже вряд ли поднимешься. Это твой потолок. Из недостатков. Очень долго думаешь. По тебе стреляют, а ты размышляешь о ценностях жизни. Запомни. Какой бы ни была хорошей защита, окоп никогда не помешает. Та же тупишь и при атаке. Хочу туда, или хочу сюда. В бою нет времени, как на стрельбище. Там кто первый. Снимись с ручника. И что это за выходка с опрокидыванием? Если энергии девать некуда, то придумай другие трюки, получше.

Рядом хихикнула Ангелина. Полковник серьёзно взглянул на неё, заставив подавиться.

— Кузнецов, защита средняя, но хорошая, отточенная. Прекрасное владение телекинезом. Косяки. Не нужно фокусов, мы не в цирке, все эти сияния и лучи. Дальше. На танк кидаться с автоматом глупо. Лучше бы гранатомёт взял, а в твоём случае снаряд покрупнее, вон как хорошо с вогами получилось. Для остального есть группа поддержки, к тому же с пехотинцем ты легко расправишься и без оружия. Фотиди. Силы много, почти как у Соснова, но никакой техники. В вакуум вбухала весь ресурс, не оставив запаса, даже защита просела. Импульсы неточные. Учиться, учиться и ещё раз учиться. Мне сказать больше нечего.

Полковник выдавил воздух из сжатых губ и стукнул тупым концом карандаша по листу блокнота.

— Значит, сейчас пробуем пройтись тройкой. Соснов впереди и ставит щит. Впредь ты у нас, как это говорится у игроков? А! Танкуешь. Кузнецов давит оборону вспомогательных и сил и помогает на основном направлении. Фотиди пока на подхвате, потом посмотрим.

— Люди в поле! — заорал наблюдатель на вышке.

Мы обернулись и увидели медленно опускающуюся сигнальную ракетницу красного огня. Её по условию должны были запустить бойцы из оцепления, если кто-то посторонний окажется на стрельбище.

Капитан с белой повязкой достал рацию и, растягивая слова, заорал туда.

— Кордон, кардон, что происходит?!

Рация пшикнула в ответ.

— Выш-ш-ш…, вышка. Пш-ш-ш. Я кордон семь. Пш. Посторонние в поле. Группа. Пшшш.

— Почему не остановили?!

— Пш-ш-ш, вышка, я кордон семь. Пш-ш-ш. Не смогли. Пш-ш-ш.

— Что значит не смогли?!

В ответ через шипение донеслось лишь неразборчивое бормотание в котором угадывалось, мол, пусть сами их останавливают.

— Вести наблюдение, доклад каждые пять минут! — рявкнул капитан в рацию, скрипнув зубами.

Подбежала Александра, сказав только одно слово.

— Гости.

Её отец быстро глянул в сторону поля стрельб.

— Настрой какой?

— Трудно сказать, но не прячутся. Есть любопытство, есть снисходительная небрежность. Сильные. Но от некоторых тянет слепой ненавистью, яростью, словно это чистое зло. Всё в кашу.

Белкин схватил за воротник опешившего капитана.

— Солдатам выдать оружие и спецпатроны. Отвести подразделение на сто метров от нас. По команде или в случае явной агрессии огонь на поражение. Бегом!

Руководитель занятий, быстро, но без суеты начал раздавать команды.

А по полю в нашу сторону ехал тентованный ГАЗ-66 или по-простому шишарик. Маленький грузовичок, окрашенный в защитный цвет ловко преодолевал ухабы и огибал воронки от снарядов.

Ждать пришлось минут пятнадцать, пока он приблизится к нам.

Когда шишарик подъехал, то из него выскочили три человека азиатской наружности в охотничьих синтепоновых костюмах, с ружьями наперевес и патронташами, с большими ножами на поясе. На каждом висело ожерелье из зубов, мелких черепков и перьев.

Один из них вышел вперёд. На китайцев они не походили, уж скорее на коренных алтайцев, что не удивительно от близости Алтая к Новониколаевску.

— Здравия тебе Опричник, — произнёс старший из гостей.

От этого слова я дёрнулся, как от удара током. Опричником называл Белкина дед Семён и никто больше.

Полковник смёл со щеки растаявшую снежинку и ответил вопросом на вопрос.

— Какие ещё прозвища есть?

— Хочешь узнать имена своих зверобоев, Опричник, те что ходят меж духами о вас? Это не тайна.

Алтаец начал по очереди показывать рукой на каждого из нас.

— Посрединник, Всевидящая, Зуботравница…

Я глянул на Анну, понимая как ей досталось это прозвище.

— Перекрёсток. А тебя, златовласая, пока не знают. Значит, есть право дать тебе имя.

— По какому праву, ты тычешь в меня пальцами и разбрасываешься кличками? — зашипела Ангелина.

— Крапивница, — выдал гость с лёгкой улыбкой. — Вполне подходит.

— Зачем вы здесь и кто вы? — спросил Белкин.

— Любопытно стало богу охоты, вот он меня и отправил, первого его жреца. Я его интересы представляю. Одна ворона каркнула, что вы зверобойные патроны сделали. Хотим проверить.

— Какая ворона? — зло произнёс начальник.

— А мало ли ворон сидит на ветке за окном. Мало ли ворон служит богам. Привыкайте.

— Шпионите за нами?

— Любопытствуем. Вы есть величина, которой не стоит пренебрегать. Можете гордиться. Вас заметили высшие силы.

— Что вам от нас нужно?

— Одна обещана хозяину северного леса, другая стала наречённой сестрой берегиням.

Я обернулся на Анну, девушка закусила губу.

— Третий вообще всем богам поперёк встал. То он лесовику подножку ставит, то реку за грудки хватает. Перекрёсток, скольким ты средним подлянок сделал? На тебя все упыри города злые. Тоже мне сибирский Блэйд нашёлся, часть десятая. Тебя надо на цепь посадить, хотя теперь ты точно на цепи. Опричник не даст тебе спуску, а то жалобы Маре могут дойти. Не все из них дурные, да дикие. Есть и те, кто хотят как люди жить-поживать. Как ты ещё Малокровку не замочил, не могу понять. Не мог ведь не знать о ней. Но мы здесь не за этим.

Жрец махнул рукой своим помощникам, и шишарик, жужжа идеально отрегулированным двигателем, развернулся задней частью к нам. Тент ловко откинули и на снег выпали три связанных твари. Точно такие же, какие же как и те, что мы встретили на складе после свалки. Упал в снег и голый связанный человек, замычав что-то с кляпом во рту, и расширив глаза от ужаса.

А следом грузовик качнулся и из кузова выскочил здоровенный огненно-рыжий зверь с широкой чёрной полосой вдоль хребта, коротким почти заячьим хостом и огромными клыками. Саблезубый тигр в холке был мне по плечо. Хищник потянулся как домашний кот, выпустил когти и оставил на мёрзлой земле глубокие борозды. Зверь дёрнул головой и, играя тугими мышцами под шкурой, пошёл к нам. Потом остановился и лёг на снег, прищурив янтарные глаза. От такой дикой и страшной красоты было сложно оторвать глаза.

Жрец, нисколько не стесняясь того, что он на прицеле у целого подразделения, снял с плеча ружье и подошёл к стеллажу. Там он нашёл взглядом патроны с залитыми красным воском и с белыми керамическими зарядами, и обернулся на Белкина.

— Эти?

Начальник набрал воздух в лёгкие и хотел уже разразиться гневной тирадой, но к нему шагнула бледная Александра и схватила за рукав. Он посмотрел на невидящие, но расширенные от страха глаза девушки, и промолчал.

Охотник взял горсть спецпатронов. Переломил ружье, вставив в двустволку разные боеприпасы.

— Я так понял, это замена серебра. В осколочно-фугасные тоже такие добавляете? — спросил он, глянув на Белкина.

Тот промолчал, лишь зло зыркнул глазами.

— Добавляете, значит.

Охотник клацнул ружьём и подошёл к одной из чёрных тварей, а потом выстрелил в ногу той. Монстр завизжал от боли. Картечь из обёрнутых плёнкой шариков гидрида алюминия разворотила конечность. Засевший в чёрном мясе заряд вспыхнул вишнёвым огнём, причиняя ещё больше боли созданию.

— Не серебро, но сойдёт. А это заговорённые пули, так?

Снова выстрел. Бело-голубая вспышка оторвала монстру ногу у самого бедра, забрызгав весь снег чёрной кровью.

Охотник, снова переломил ружье. Два пластиковых цилиндрика с жёлтыми металлическими донышками упали под ноги. Жрец отправил в стволы новые заряды.

Выстрел. И у монстра взорвалась грудная клетка. Существо несколько раз судорожно дёрнулось и затихло. А потом жрец направил ружье на человека.

— Стой! — закричали мы все одновременно, совершенно не сговариваясь.

— Почему?

— Нахрена беспеределить! — взорвался криком Белкин. — Ты совсем с катушек съехал?! Развязал и отдал его нам! Он и так уже весь синий от холода!

— Он уже мёртв. Его приговорили, — ровным голосом ответил жрец.

— По какому праву?!

Рядом оглушительно взревел тигр, вздыбив шерсть и ударив лапой металлический стеллаж, отчего тот смялся как бумажный, а оружие и патроны полетели в снег.

— По какому праву?! — раздался клокочущий в пасти голос. — По праву того, что я так решил! Это моя территория, и только я решаю, кого можно убить, а кого нет! По праву того, кто пришёл сюда вслед за отступающим морем сотни миллионов лет назад! Эта тварь преступила закон, вечный как сама жизнь!

Саблезубый тигр взревел, оскалив пасть. Челюсти открылись настолько широко, что казалось он вывихнет их. Глаза вспыхнули янтарным пламенем. Древняя ярость затмила собой всё.

— Звери убивают, что выжить самим и продлить свой род! Люди, чтящие древний закон, убивают за свою территорию, за свою добычу, за своих самок и детей! Мне плевать, что он силой взял самку! Это право сильного! Но он убил её, ту, в которую проронил своё семя! Убил своё потомство! Он нарушил закон, и он умрёт, человек! И ты мне не сможешь помешать!

Хищник ударил лапой связанного мужчину. Поверх чёрной крови плеснуло красной. Из раны выпали синеватые кишки.

— Добей! — рявкнул древний бог охоты своему слуге.

Жрец нажал на спусковой крючок и шея обречённого взорвалась бело-голубой вспышкой, почти оторвав голову.

Тигр привстал на задние лапы, а потом припал к земле и ещё раз взревел. Из стоящего в поле танка вырвалось ярко-зелёное гудящее пламя. Даже отсюда было видно как вскипел снег и потёк металл. Бог замолчал, переводя дух. Боевая машина погасла, отсвечивая раскалённым железом. С обнажившейся на десять метров от танка земли поднимался пар.

— Чтите древние законы, зверобои, — успокоившись проклокотал тигр. — и жизнь будет достойна. А этих тварей, что пришли извне, следует уничтожить без раздумья…