Из здания театра в срочном порядке эвакуировали посетителей. Боги и старшие духи взирали на всё это с некоторой тоской.

Я достал телефон и попытался позвонить Анне, чтоб узнать всё ли с ними в порядке. Но аппарат остался равнодушен к попыткам установить связь, выдавая надпись про отсутствие сигнала, хотя уровень показывал максимальный.

Начальник отчаянно матерился, потрясая телефоном в руке. Судя по всему, у него тоже была такая замечательная проблема.

К какому-то генералу подбежал офицер и долго рассказывал что-то, пригнувшись к самому уху. Генерал всё больше бледнел, а потом бросил фразу о полной боевой готовности.

Когда охрана увела полпреда президента, заместителя губернатора и мэра, Белкин поднялся на сцену к божествам и махнул нам рукой, зовя за собой.

— Дмитрий Васильевич, тоже присоединяйтесь.

Генерал недоверчиво оглядел почти опустевший театр и с отдышкой протопал наверх.

— Что скажете? — начал Белкин, прищурившись разглядывая полноватого носителя генеральских погон.

— Радиосвязь глушится очень мощным источником, пользоваться можно только обычной проводной. — ответил тот, расстёгивая тесный китель. — По дислокациям частей, расположенных рядом с городом, был нанесён ядерный удар. Адъютант сообщил, что это был не ракетный удар, тактические боеприпасы малой мощности доставлялись другим путём. Полностью уничтожены бригада спецназа в Иголкино, ракетчики в Пашево, военный аэродром. Нет связи с бригадой управления Новониколаевской общевойсковой армии, она тоже загородом. Это похоже на первый этап боевых действий.

— Значит, нашли где-то ещё ядрёную бомбу, — пробасил Леший в обличии медведя.

— Кто?

— Пришедшие извне.

— Можно подробнее? — спросил Белкин.

Лесовик поглядел на Мару. Та кивнула.

— Несколько месяцев назад откуда-то появились странные создания. Мы пытались их выследить, но каждый раз они уходили от нас, словно сквозь землю проваливались. А потом начались убийства духов. Некто развеивалъ живущих вне времени с методичностью механизма. Нечасто. По одному в пять дней. Если рядом оказывались люди, то крошил сначала их, видимо, подпитываясь всплеском силы, сопровождающим смерти.

— Мясник, — проговорил я.

— Да, он самый, — согласился Белкин.

— Хорошее имя, — кивнув ответил Леший. — Но были и ещё убийства. Эти твари устраивали атаки на разных людей. По какой особенности они выбирались, мы не поняли, однако, они были зачем-то важны им. Атаки были стремительны. Пришлые не считались с потерями. А потом была попытка захватить укрепления с ядерными ракетами. Мне пришлось кинуть всю свою стражу на отражение натиска.

— Интересно, — заговорил наш начальник, щёлкнув ручкой по блокноту. — Зачем тебе самому это оружие нужно было?

— Человек, не испытывай моё терпение. Не задавай лишних вопросов, если хочешь дожить до утра.

— Мне нечего терять. Моя семья мертва, а дочь ты проклеймил как животину, приговорённую на убой.

— Опричник, лишние слова. Твоя дочь рядом с тобой, и если ты действительно хочешь, чтоб я сделал её дитём леса раньше времени, то я сделаю это. Так что, заставь свой язык проглатывать ненужные буквицы.

— Только, как я пойму, что можно говорить, а что нет?

— Сначала я тебе вежливо шепну эти слова, а потом осторожно вобью их в голову, вместе с осколками черепа, ежели не поймёшь.

— Что им нужно? — перебил я спор бога с нашим начальником под удивлённый взгляд генерала.

Тот совершенно не понимал кто мы такие, раз спорим со сверхъестественными существами как со старыми знакомыми, бросая косые взгляды то на погруженную в размышления богиню реки, то на духа охоты, то на владычицу смерти. Одна из берегинь с любопытством рассматривала представителя больших чинов.

Леший после заданного вопроса поглядел в мою сторону большими чёрными глазами. Медведь совершенно по-человечески почесал закрытыми в чехлы когтями шею, а потом вопросительно перевёл взгляд на Мару.

Женщина в бирюзовых одеждах подняла руку и слегка повела пальчиками в сторону адъютанта генерала. Хрустнули шейные позвонки. Тело безвольным кулём упало на пол. Духи молчаливо замерли, наблюдая за сложившейся ситуацией.

— Зачем? — коротко спросил я.

— Он мне не понравился, — произнесла богиня.

Произнесла сама, без участия посредницы, холодно наблюдая бездонными чёрными глазами из-под полуприкрытых век за присутствующими, а потом продолжила.

— Светлые боги не знают. Тёмные боги молчат. Но одно известно, твари пришли не из наших миров. Не из уголков Яви, не из царств Нави, не из пресветлой Слави. Грань прорвана, те кому не положено быть в Яви свободно проходят кромку миров. Мы разумеем, что они решили забрать этот мир себе. Мы разумеем, что началась война.

— Люди могут выстоять? — спросил я и вместе с другими ждал ответа.

— Одни нет, но вместе с нами — да.

— Зачем это вам? Вы же тоже пришлые.

— Человек, люди нужны нам, и мы не пришлые. Мы шли рука об руку с людьми все время, пока буря миров не сдула многих из нас, и не ослабила оставшихся. Мы, зная, что грядёт нечто, сильно торопились. Нужно было прийти в мир, показать себя, сделать шаги на опережение. Мы успели предложить миру знание о пользе открытого торга нас и вас, в отличие от древних традиций. Мы сломали свои устои и правила, мы меняли самих себя. Теперь не требуем, но просим людей измениться и принять нас такими какие мы есть.

— Вы говорили, что всеотец-мать сильны, почему не поможет?

— Он, Она, Они, Оно помогло. Оно помогло вернуться колдовству в Явь, разбудив силу в людях. Оно молчаливым согласием разрешило нам вернуться. Оно наблюдает. Оно шепнуло кому надобно, как создать ваши генераторы и рукотворных духов. Теперь все в наших и ваших руках.

— А оно не поможет уничтожить это нечто?

— Оно держит кромку от окончательного разрушения, дабы не смешать Явь, Навь и Славь. Этому некогда.

— Все только и говорят об этой безымянный безликой силе. Что это?

— Безликое? У этого триллионы и триллионы обличий. Безымянное? У этого сотни миллиардов имён. Безвестное? Каждый ощущал дыхание этого и слышал шёпот бессчётных голосов. Каждый несёт в себе частицу этого. Ты потом сам поймёшь, не сейчас. Сейчас тебя должно заботить то конкретное зло, что вторглось в наш мир, что применило против вас ваше же оружие.

— Надо объявить эвакуацию населения, — вмешался Белкин. — Людей нужно выводить из зоны боевых действий.

— Нужно, — кивнула Мара. — Тех что обитают за пределами границ нашей силы.

Богиня взмахнула рукой. В воздухе возник прозрачный макет Новониколаевска. На нём можно было различить дома и улицы. В пределах города засветились разными красками несколько пересекающихся друг с другом кругов, окрашенных разными цветами. Духи оставили свиту и подошли к иллюзорной схеме.

— Это территории, которые мы можем прикрывать от воздействия внешних сил, иначе всех сметут единой волной. Синим обозначена моя земля, зелёным — лесовика, белые контуры вокруг реки, обозначают владения её хозяйки, оранжевый овал — территории охотника, а жёлтые перемешанные кляксы — все остальные.

— Маловато. Это только три четверти. А остальное как? — спросил Белкин.

— Остального осталось немного, — заговорила Топь. — В южной части города сейчас идёт полномасштабное вторжение. Ближайшие войска уничтожены, на переброску сил из других городов нужно время. Сколько времени, полководец? — обратилась она к генералу.

— Что? — опешивши переспросил тот.

— Человек, сколько времени нужно, чтоб полки подошли к городу?

— Самые ближние — сутки.

— Поздно. Не успеют. Да и не смогут без нас ничего.

— А другие боги?

— Они сейчас создают преграды для движения орд чуждых тварей в другие города. Это требует сил.

Я оглядел иллюзорную карту, схожую с теми, что бывают в стратегических играх на компьютере. Маленькие домики серого цвета стояли вперемешку с крохотными деревьями. По тоненьким дорогам ездили машинки. Люди, живущие вдали от окраин, поближе к центру, ещё не узнали об опасности и вели обычную жизнь. А периметр уже замер.

— Товарищ полковник, подскажите, а где дом Анны Игорёвой?

Белкин поднял на меня взгляд, а потом ткнул в западный пригород, расположенный рядом с аэропортом. Он располагался за чертой силы духов, и к тому же был обведён неровной красной линией.

— Это что? — мгновенно севшим голосом спросил я.

— Это зона поражения ядерного удара.

— Но ведь они уничтожили военный аэродром, а не гражданский. Как так?

— У них взлётные полосы общие, — ответил начальник, — а коттедж Игорёвой всего в двух километрах оттуда. Мне жаль.

— Там Аня, Оксана и дед. Они могли выжить?

— Сомневаюсь, — тихо ответил начальник.

В глазах потемнело, пол шатнулся под ногами. Я обвёл ошарашенным взглядом всех присутствующих. Духи равнодушно наблюдали за картой, словно не смерти людей обсуждали, а пересчитывали ущерб на складе с аккумуляторами, впрочем, так оно и было.

Александра, молча сидевшая всё это время, стискивала черепок в косичке. Это превратилось в её новую привычку. Не знаю какие мысли у неё были, но бледное как лист для принтера лицо намекало на сильный стресс.

Фотиди хмуро фотографировала на смартфон карту, делая пометки.

Кузнецов вместе с подоспевшими офицерами помогал унести убитого Марой адъютанта. Его смерть никак не шевельнула струны моей души. Словно он не человек был, а лишь декорация к этому спектаклю. Казалось он сейчас встанет и раскланяется, а остальные начнут хлопать талантливой актёрской игре. Но он был мёртв по-настоящему. Это уподобление бездушной нечисти пугало. Что для нас люди, говорили они. Капля, что падает с ветвей древа мира. Родился, вырос и умер в один короткий миг.

Я снова глянул на карту и стоявших около неё. Одна из берегинь молча смотрела на меня, а увидев, что я заметил её внимание, кивком указала на стол с разложенными там артефактами. Те так и остались лежать, забытые в этой суете. Я не сразу понял что она хочет показать, а когда дошло, рывком бросился вперёд и схватил лучину Мары. Руки схватили медную пластинку, выхватили Иглу и нацарапали на красном металле короткое имя «Аня». Короткий поток силы зажёг кончик лучины и та загорелась слабым дрожащим пламенем, но не гасла.

Она жива! Жива!

Я схватил красную бархатную скатерть за углы и связал кончики, так что образовался мешок, в котором оказались все плашки и маленькие чурочки идолов. Пригодятся.

— Ты что делаешь? — резко спросил Белкин, обернувшись на шум.

— Спасать их еду.

— Один?

— Если надо, то один.

— Там сейчас ад. Ты не сможешь.

— И что? Мне сидеть сложа руки? Что ждать? Пока само всё решится?

— Я не отпускаю тебя.

— Когда вернусь, напишу рапорт на увольнение.

— Ты не вернёшься.

— Нет, так нет. Но сидеть тоже не буду. Там они ждут помощи.

Я развернулся и зашагал к выходу с мешком в руке, совсем как злой Дед Мороз, которому не налили на утреннике.

— Подожди! — раздался голос Александры.

Я обернулся. Девушка бежала ко мне по ковровой дорожке, по которой ещё недавно ступали боги.

— Я с тобой, Посрединник, — произнесла она, назвав прилипшим прозвищем.

— Сашенька, Сашенька, я запрещаю! Ты слышишь? Я запрещаю! — заорал побелевший начальник. — Ты никуда не пойдёшь! Я запрещаю!

— Решай судьбы города, — негромко ответила отцу Белкина, — а в мою жизнь не лезь. И не называй меня Сашенькой, не люблю.

— Вот упёртая дура! Тебя убьют же!

— Не страшно. Меня вон товарищ заждался, — махнула она рукой в сторону медведя-лешего.

— Не пущу! Кузнецов, скажи что-нибудь, что ты молчишь. Она ещё дитя. Её убьют.

Маг поглядел на начальника и встал с кресла первого ряда зала, в которое сел десять минут назад.

— Товарищ полковник, я с ними.

— Какой с ними?! Ты что несёшь?!

— Мы команда. Как в том кино. Один за всех и все за одного, — ответил чудотворец. — Фотиди?

Та пожала плечами и спрыгнула со сцены, направившись вслед за бородачом.

— Вас всех поубивают, — охрипшим голосом выдавил из себя начальник, сев на пол.

— Прорвёмся с божьей помощью, — произнёс Николай.

— Ты всё ещё веришь в него? — тихо спросила Ангелина, поравнявшись с товарищем.

— А во что мне ещё верить? Он есть. И я верю.

Мы вышли из тёплого концертного зала, миновали большой звенящий эхом холл и вышли на холодный ветер зимы. Свежий снег, припорошивший дорожки маленького парка, скрипел под ногами.

— Кто-нибудь умеет водить? — спросил я у друзей.

— Ну, у меня права есть, — ответил Кузнецов. — А к чему ты спрашиваешь? У тебя машина есть?

— Нет, но сейчас будет.

Я шагнул на проезжую часть и стал высматривать транспортное средство, не обращая внимания на гудящих и орущих под лобовым стеклом водителей. Люди спешили домой, не понимая, почему всем сказали закончить рабочий день. А я тут я нарисовался на середине оживлённой улицы, с красным бархатным мешком.

— Тебе какая машина привычнее?

— Дома стоит Тойота Приус, но нам по бездорожью надо, так что давай Ниву. И проходимость хорошая и жрёт мало.

Я кивнул и выцепил в гудящем потоке нужную машину. Водитель, ничего не подозревая о своей участи, ехал прямо к нам. Когда до него осталось несколько метров, я поднял руку и раскрыл ладонь. Серебристая Нива-Шевроле немного проехала юзом на застопоренных колёсах, и остановилась. Всего-то стоило телекинезом нажать на тормоз. Правда, она заглохла, но это не страшно. Не насовсем же.

Водитель выскочил из автомобиля и разразился отборным матом, то ли проклиная движок, то ли грозя карами нам. Мне некогда было извиняться. Я сделал ещё один жест, и мужика откинуло назад на три метра.

— Садимся.

— Проблемы будут. Мы же ограбление совершили, — произнесла Фотиди.

— Война всё спишет, — буркнул я, закинув божественный хлам под ноги переднего пассажира и садясь сам. — Не Лексус, с получки отдам, если в суд подаст. А полицию сейчас он не вызовет, сотовой связи нет.

Товарищи запрыгнули в автомобиль. Николай повернул ключ и щёлкнул пальцем по приборной панели.

— Полная.

Машина завелась, и мы поехали.