– Александра! – прокричал я, не оборачиваясь к бронеавтомобилю. – Радируй в Центр. Взяли языка.

– Кого?! – послышался в ответ недоумевающий крик.

– Пленного с ценными сведениями!

– Понятно! Передаю!

Рядом встал Кузнецов с надкалиберным выстрелом к гранатомету. Он подбрасывал похожий на юлу боеприпас на ладони и с прищуром поглядывал на бронеобъект.

– Долбить будем? – с ударением на второе слово спросил Николай.

– Нет. Пусть говорит, а там посмотрим, – ответил я, а потом окликнул нашего сенсорика: – Александра, что-нибудь просвечивается внутри?

– Нет. Оно хорошо капсулируется.

– Ну, ам, говори, что знаешь?

– Точнее вопросы. Так не могу понять.

– Ты из нашего мира?

– Я – да.

– Откуда?

– Из вечных теплых лесов.

– Что это за мелочь, которая бегает под ногами?

– Суслики. Их здесь много. Я их ем.

– Не очень похоже на сусликов.

– Я покажу. Не стреляйте. Буду колдовать.

– Показывай.

Один из лакированных грызунов вынес в цепких лапках маленький, выбеленный и отполированный череп суслика, похожий на тот, что висел у Александры в тоненькой косичке, но в два раза крупнее. Существо положило его на снег и отскочило назад.

От БМП к черепу по снегу побежал комок черной слизи размером с грецкий орех, оставляя за собой тонкую дорожку. Комок подтек к останкам суслика и стал обволакивать, пока не покрыл сплошной глянцевой пленкой. Но на этом чудеса не завершились. Чернота разбухла и вспучилась. Из нее быстро один за другим выросли новые позвонки маленького грызуна, втянулись ребра, обозначился таз. Вскоре появились тоненькие косточки лапок. И все покрылось смолянистой плотью и кожей. В конце метаморфоза существо, как две как воды похожее на других колдовских сусликов, дернулось и вскочило с мерзлой земли, приняв традиционную позу столбика.

– Я сейчас доделаю.

По магополю прокатилась мягкая, едва заметная волна. Все зверьки застыли и быстро покрылись коротким густым черным мехом, став, наконец, соответствовать гордому названию «млекопитающее».

– Они не придают этому значения.

– Кто они? – в очередной раз спросил я.

– Пришлые. Они вообще не понимают разницу между живым и мертвым. Они другие.

– Откуда они?

– Не знаю. Раньше я думала, что они из какого-то царства Нави, но сейчас я думаю, что они вообще из другого мира, другой ветви мирового древа.

– Александра! – позвал я Белкину. – Я правильно понял, что это произнесло слово «думала»?!

– Да, на конце буква «а»! Женский род!

– Все интереснее и интереснее, – пробурчал стоящий рядом Кузнецов. – Баб и так у нас много, а теперь еще и это – баба. Страшна, наверное, мать.

– Ладно, – продолжил я беседу. – Что это за колдовство?

– Это живая тень. Я очень похоже на то, что умеют они, но не совсем. Я дитя Великой Луны, помогавшей плести мироздание. Мне тени послушны. Меня потому и призвали, пообещав сделать наместницей земель этих, что умение это похоже. И некромантов разных они тоже призвали, потому что те заглядывают между жизнью и смертью. Но их немного, таких колдунов.

– Ни фига себе немного! – воскликнул Коля. – Мы только и делаем, что сталкиваемся с этими ублюдками преисподней.

– Вам повезло. Некромантов немного. Их просто первыми пустили на убой. Все их обещания лживы. Они превратят наш мир в инкубатор для создания своих рабов. Всех богов и духов они уничтожат, видят в них конкурентов. Я это поняла, когда они начали убивать тех, кого призвали на помощь.

– Нам некие силы из Нави тоже говорили про рабов, слуг и живые вещи. Это такая общепринятая практика – людей эксплуатировать?

– Бесы говорили или дети Аида?

– При чем тут Аид?

– Значит, не они. Аид правит третьим царством Нави. Но это не важно, царства Нави вплетены в цикл бытия наших миров, а эти чужды, они нарушают цикл.

– Хорош же цикл. Пытать после смерти, делать безвольными предметами.

– Это не так. Великая паутина душ контролирует цикл, распределяет людей. Кому остаться на каком-то слое Нави, а кому идти дальше. Например, у бесов они выкупают тех, кто не требует перевоспитания для исторжения из себя жестокости к ближним и излишней ярости, равно как и лености.

– Господи, помилуй, – перекрестился Кузнецов, – смертные грехи и круги ада. Значит, мне точно быть ночным горшком.

Я глянул на него и продолжил:

– Давай, оставим теологию на потом.

– Твой друг прав. Велики грехи, но все зависит от мотивов. Если один убил другого из простой зависти, то его бросят на перевоспитание. Если он убил, защищая себя либо своих близких, то его не оставят себе, выкупят, предложат легкий труд, дадут право выбора, вступятся перед бездной.

– Что-то оно для пленного слишком хорошо вооружается, – намеренно громко произнес Кузнецов, выразительно кувыркнув боеприпас к противотанковому гранатомету в воздухе.

– Не урони, а то понадобится, не дай бог, и не будет ее.

В качестве завершающего штриха суслики принесли два десятка человеческих черепов, оставшихся от растаявших солдат неведомого противника. Черепа они оставили у дверей БМП. Сложилось впечатление, что существо внутри немного повыбирало, а потом забрало один себе, так как тот скользнул в приоткрывшуюся створку.

Дверцы со скрипом открылись, явив непроницаемый мрак. Все, кто был в нашей группе, подскочили ко мне. Даже полоз и ворон поближе устроились. Только Белкина осталась, она глазами ничего не могла увидеть, и потому ей не было смысла бежать и смотреть на загадочное нечто женского рода.

– Показывай, не тяни.

Мрак потихоньку рассеялся.

– А что, лучше, чем трупы, – вскинув брови, с ехидцей произнесла Ангелина.

– Мерзость, – сдавленно проговорила Анна.

Николай протяжно вздохнул, а граната замерла на его ладони, словно он решал непростую задачу – сейчас рвануть монстра или подождать, когда мы отвернемся.

Оксана осторожно выглянула из-за моей спины.

– Ой, какой хорошенький, – донесся до меня тихий шепот.

Я, недоумевая, обернулся на нашу утопленницу-русалку, а потом хмуро посмотрел на то, что сидело, заполнив весь объем десантного отделения БМП. Огромный лохматый паук. Он таращился на нас восемью большими обсидианами неподвижных глаз, еле заметно шевеля челюстями.

«Надо в порядок себя привести», – пропищал колдовской суслик морзянкой.

Тот череп, который существо выбрало из общей кучи, поднялся в воздух. От паука вверх поднялась тонкая струйка той же черной смолянистой субстанции, из которой были состряпаны суслики. Ниточка вытянулась в струнку, а потом стала расширяться, превратившись в огромный пузырь. Сфера через пять минут лопнула, как воздушный шарик. На ее месте осталось небольшое человеческое существо. Тонкая, глянцево-черная девчонка ростом примерно мне до плеча, свесив ноги из кормовой десантной двери, бесстыже щеголяла наготой. С головы до плеч свисали многочисленные косички, пухленькая грудь и широковатые бедра не соответствовали общим пропорциям худого тела, а на аккуратном лице со слегка приплюснутым, но приятным носом блестели абсолютно черные большие глаза без белков и без радужки. Помимо ровных зубов, белел тонкий замысловатый узор, покрывавший кожу. В общем, обнаженная африканская старшеклассница.

Ничего удивительного тут не было. Сильный дух создал себе аватара, так делали многие из тех, с кем мне доводилось общаться. Немного удивлял разве что цвет кожи. Все остальные сущности были преимущественно славянского или исконно сибирского происхождения, а эта с другого континента.

– Тактика, стратегия, – проворчал Кузнецов, медленно перекрестив весь этот набор из девицы, паука, сусликов и боевой машины, – тонкий расчет.

– Ты о чем? – спросил я.

– Ну это очередное демоническое отродье пудрит нам мозги. Все идет с прицелом на обычных солдат. Маленькая фигуристая девчурка. Сидит себе нагишом, хлопает большими ресницами. Разве боец такую просто так обидит? Ну и пофиг, что у нее за спиной огромная ядовитая тварь, мало ли какие причуды у красавицы.

– Может, ты и прав.

– Прав, прав, – поддакнула издалека Анна, – тварь – она и в Африке – тварь. Вон глазенки подлые, бесстыжие. Грудь с задницей даже прикрыть не удосужилась.

– А у них в стране диких обезьян не принято, – со смешинкой вставила Ангелина, скрестив руки на своей груди почти нулевого размера.

– Я им про вселенское зло, – проворчал Кузнецов, – а они про ревность. Тьфу. Одним словом, бабы. Это они по молодости волшебные феечки, а как климка стукнет на старость лет… Теперь буду знать, откуда Баба-яга взялась. Это постаревшая Василиса Премудрая.

– Хватит вам изгаляться, – повысив голос, произнес я. – Нам сведения важны.

На броню легла топографическая карта, которую пришлось придерживать точечным телекинезом за края, чтоб не складывалась и не разорвалась от ветра. На ней лежал оранжевый город Новониколаевск. В уголке красовалась надпись «Для служебного пользования».

– Мы вот здесь, – ткнул я пальцем в бумажный лист, – вот здесь город. Большие круги – это, видимо, территории влияния дружественных богов и духов. Можно сказать, крепостная стена. Показывай, – обратился к заморскому духу, – как там тебя звать-величать?

Удивительно, но заговорила не девушка, а все так же, как раньше, запищал морзянкой суслик:

– Сияние Полночной Луны. И я не из Африки. Я из империи Майя. Служанка великой богини Луны Койольшауки.

– Далеко ж тебя занесло. Все одно показывай, пережиток прошлого. Нет больше твоей империи, канула в омут истории.

– А ты думаешь, зачем я отправилась за все эти многие расстояния? От хорошей жизни?

– А почему она тогда черная? – спросила Анна.

– Я демон ночи, ткущий нить, по которой боги ночи спускаются с небес на землю утром, а потом восходят туда вечером, – сверкнув ослепительной улыбкой, ответила сущность.

Мимику чернокожая девчурка передавала преувеличенно ярко.

– Да ты покажешь уже, или мне тебя носом тыкать? – вспыхнул я.

Тонкий палец стукнул ногтем в участок карты.

– Ты уверена?

Ответом был глубокий кивок.

– Александра! Телеграфируй! Едем на северо-запад от Новониколаевска! Синетырышкино!

– Вот же дал Бог название, – усмехнулась Фотиди.

– Бог тут ни при чем. Это деятели Советского Союза, – крякнул в ответ Кузнецов.

– Не важно, – произнес я, – едем.