— Егор Соснов —

Я сидел и пролистывал в очередной раз конспект. Сколько не пытался делать документы, но на экране компьютера всегда пропускал ошибки, и только на бумаге мог сосредоточиться и вычитать все нормально, да и то, испортив несколько черновиков. Вот и сейчас под ногами валялись скомканные белые листы. Дверь в кунг была открыта, и я слышал тарахтение дизельного дырчика и голоса моих подопечных, задорно обсуждавших свои успехи и неудачи. Пару раз вспомнили ушедшую Соколину, и в разговоре все свелось к тому, что она струсила.

Я вздохнул. Может быть. Но слишком жарко вспыхнули ее глаза перед уходом. Вспомнились падающие слезы и плотно сжатые губы упрямой полубогини, ну или одной восьмушки, кто его знает, сколько крови и силы ей досталось от могучего прадеда. И все же она ушла.

Принтер натужно загудел, заставив слегка притихнуть лампу дежурного света. Мощности нашего генератора не хватало на шибко прожорливый лазерник и что-либо еще одновременно. По клавиатуре прыгала, играя в классик одна из ночниц, отчего на экране появлялись новые буквы. Йцукен, прочитал я. Придётся потом все исправлять, а то натопчет поэму Пушкина вместо конспекта.

Я потянулся за мышью, когда воздух разорвала протяжная сирена. Я с секунду прислушивался, а потом вскочил и помчался на выход, схватив портупею с оружием и сумку из-под противогаза, куда переложил спящего полоза.

Заголосила на все лады рация. Наперебой шли доклады.

Ко мне подскочила встревоженная Ангелина.

— Яробор сорвался! — выпалила она, ударила кулаком по краю железной лесенки кунга и помчалась со скоростью, вдвое превышающей олимпийские рекорды, в сторону терема нашего бога-покровителя.

— Да чтоб вас! — выругался я, и побежал следом, правда, далеко не так резво. Бегун из меня ещё тот.

Когда я отдышавшись подскочил к поляне с капищем и деревянным домом, глазам предстала картина в стиле героического кино. На самой вершине невысокого холма стоял помощник командира по работе с верующими отец Василий, упираясь спиной в деревянный крест. Он видимо возомнил, что это его личная священная война. Над поляной раскатывался зычный голос священника, читающий молитву.

А Яробор рыча, как дикий зверь, шёл к нему. Но при этом сильный ветер, с гулом пригибая траву и рвя одежду, мешал ему двигаться вперёд. Я даже зажмурился, не представляя такого, неужели священник действительно обладает даром, но нет, его аура была совершенно нормальной человеческой.

Яробор двигался, выставив вперёд руки, стараясь заслониться от дующего урагана, готового смести его с ног. Древний бог места упирался не только ногами, но и свей сверхъестественной силой.

— Не позволю! — орал во все лёгкие озверевший бог, перекрикивая рёв воздуха. — Не позволю!

Почва под ногами пошла волнами, как ковёр, за который цепляется ползущий человек. Лопнул дёрн, обнажая корни трав. Целый пласт почвы скомканным одеялом отлетел назад. Яробор цеплялся и упорно шёл вперёд.

Стоящая рядом сарайка покачнулась. Крыша со скрипом покосилась.

Я перевёл дыхание и ещё немного поднажал, несмотря на боль в боку.

Лишь подойдя ближе, увидел, вцепившуюся в локоть правой руки бога девушку в форме. Чернявая худышка. Я её видел один раз, она работала кодировщицей на узле связи. И сила исходила от неё. Именно она держала древнего бога, а не молитва священника. Она чародейка.

Словно бойцовая собака по команде фас во второй локоть вцепилась Ангелина.

Яробор сначала встал, а потом дёрнулся. Чернявая девчурка, разжав пальцы, пушинкой отлетела в стену сарайки, чтобы, задохнувшись отбитыми лёгкими, упасть на землю и согнуться там в три погибели. Яробор несколько раз дёрнул левой рукой, пытаясь сбросить мою помощницу, но все безрезультатно. Тогда он приподнял руку и упал на локоть, навалившись на Ангелину всем своим весом. Я смог различить колдовской барьер, который защищал Ангелину, вспыхнувший призрачными золотистыми всполохами. Но все же она закричала от боли.

— Не позволю! — ревел бог.

Сзади на поляну выехали танки, рыча двигателями. Если надо, они расстреляют древнюю сущность специальными снарядами.

— Остановись! — кричала Ангелина.

А Яробор сделал большой рывок вперёд, а потом уцепился руками за землю, когда неведомый ветер с силой протянул его обратно. На земле остались такие следы, словно кто-то вспорол когтями сукно на бильярдном столе, или пропахали целину трактором.

Девушка-связистка держась обеими руками за живот, и прислонившись к постройке, глядела на Яробора исподлобья что-то шептала.

Я подбежал и достал Иглу.

— Стой! — закричал я, пытаясь переорать гудящий ураган, — не смей, иначе я тебя убью!

— Прочь! — заревел он в ответ.

Черты его лица потемнели и начали терять человеческие очертания. Он сгорбился. Хрустнули кости и хрящи. Разорвалась одежда, распёртая тугой мускулатурой.

Тяжёлая морда непонятного зверя, похожего и на волка и на медведя одновременно, оскалилась клыками, в ладонь величиной каждый. Он не упал на четвереньки, а встряхнул чёрной гривой, которой смог бы позавидовать бы и царь зверей, и пошёл на задних лапах, проскальзывая и откатываясь назад, как с обледенелой горки. На удлинившихся руках захрустели массивные стиснутые кулаки.

Я ударил фокусным импульсом. Вокруг Яробора вспыхнуло зелёное марево, похожее на северное сияние, и энергия моего удара ушла в сторону, обратившись взрывом. По поляне раскидало комья земли, оставив метровую воронку, словно от артиллерийского снаряда.

Яробор уже не говорил, а просто ревел, роняя белую пену с черных губ. Глаза полыхали янтарным огнём.

Священник сорвал голос, крикнув «Изыди!».

Я ударил телекинезом. И снова зелёное марево отвело силу. У сарайки вырвало четыре бревна, улетевших на добрые двадцать метров, и с грохотом упавших на траву. Сама постройка сильно накренилась. Я даже побоялся, что задену колдунью-незнакомку.

Осталось только одно.

Я встал между священником и лютым трёхметровым зверем, в котором не осталось ничего человеческого, выставив перед собой клинок.

— Убей его! — услышал я знакомый голос.

Я мельком бросил взгляд. Лилитурани Пепельный Цветок, пылая нимбом и огненно-белыми крыльями, стояла на краю поляны.

— Убей эту тварь! — истошно визжала она. — Убей это чудовище!

Священник, совсем охрипнув, орал «Отче наш!»

— Стой! — закричал я, сгруппировавшись, — я не хочу тебя убивать.

Монстр не слушал, он слепо пёр на отца Василия.

Он лишь дёрнулся, когда на нем повисли волкудлаки, вцепившись зубами, как стая на охоте на лося. Силы были не равны. Яробор крутанулся, и волки щенками разлетелись в разные стороны. Сквозь ветер послышался жалобный скулёж раненых полузверей.

Я создал барьер, выставив перед собой левую руку. Сфера оперлась в чудовище, начав прогибаться под его силой, как воздушный шар под жилистыми пальцами, но все же это его задержало на какое-то время. По колдовской плёнке побежали радужные всполохи. Тот там, то здесь проскочили змейки белёсых разрядов. Когда барьер рухнет, то поддавшись инерции, он напорется на клинок, совсем как медведь на рогатину. Я боялся думать, что он сомнёт и раздавит при этом меня.

— Убей! Убей его! — орала Лилитурани.

Раздались выстрелы танковых орудий. Снаряды рванули о щит силы. Зелёное пламя, сорванное колдовским ураганом, мгновенно погасло. Яробор словно и не заметил, лишь ещё громче взревел.

— Дядька! — прорвался в какофонию этих звуков звонкий голос, — Не надо крови!

Девчурка встала рядом со мной. Ураган развевал ее длинную косу, сорвав платок, и дёргал ярко-синий сарафан.

— Дядька! Не хоцу крови!

Сзади два шага до священника, спереди два шага до монстра. А посередине мы. Маг с черным клинком и худющая девчонка.

Зверь замер.

— Дядька, не надо, — одними губами прошептала Лугоша. По её щекам потекли слезы, срываемые потоком воздуха.

Зверь закрыл глаза и упал на колени.

Все разом стихло. Пропал ветер. Угасло зелёное пламя. Лишь танки мерно рычали поодаль на холостых оборотах. Чернявая, как евреечка, колдунья упала плашмя на землю безвольной куклой.

— Сука, ты что творишь?! — услышал голос Ангелины, когда моя помощница проскочила мимо.

Я сглотнул и тяжело дыша повернулся. Ангелина схватила за грудки священника.

— Ты что делаешь?! Ты зачем его провоцируешь?!

— Эта тварь должна сдохнуть! — прокричал охрипший священник с нотками фанатизма в голосе.

— Дебил, почему не согласовываешь с начальством?! — тряханула отца Василия Ангелина.

— Люди слепы!

— А просто спросить не судьба?!

— Не смей мне указывать, ведьма! — прокричал Ангелине в лицо священник, — мне сам ангел господень глаза открыл.

— Какой ангел? — опешила моя помощница, открыв рот и округлив глаза, а потом заорала во всю силу. — Какой ангел?!

Священник поднял руку и пафосным жестом показал на край поляны. Я повернулся и посмотрел на потихоньку пятящуюся Лилитурани.

Это она все затеяла? Зачем?

— Дебил!!! — заорала Ангелина, приподняв священника над землёй, — Она не ангел, она исчадие ада! Она племянница одного из князей преисподней!

— Не верю! Твои слова лживы! — завизжал священник.

— Сейчас пойдём и спросим, — выдавила она из себя.

Ангелина не выпуская из рук отца Василия, пошла в сторону демонессы, а та сорвалась с места исчезла в зарослях. Ноги священника поволочились по траве, несмотря на его вялые сопротивления.

С земли молча встал Яробор. Черты его тела медленно текли. Он усыхал и уменьшался. Через несколько минут он снова стал человеком со звериной шкурой на плечах, каким был прежде.

— Что-то устал я, — хрипло произнёс древний бог, осунувшись лицом, — пойду, прилягу.

Он покачнулся и, медленно переставляя ноги, пошёл к себе в терем. Лишь на пороге он остановился, обернулся и посмотрел на убегающую демоницу, на меня, на крест и на всех остальных. В конце он встретился взглядом с Лугошей.

Яробор опустил глаза под ноги, а потом зашёл внутрь.

Я выдохнул. Отступившее напряжение подкосило ноги, и я сел на перепаханную траву.

— Я к дядьке, — бросила Лугоша и быстро промчалась, мелькая розовыми кроссовками, до двери в терем.

Я убрал в ножны клинок, потёр ладонями лицо и поглядел на незнакомую колдунью. Она лежала без сознания у сломанной бревенчатой стены, а над ней уже склонилась берегиня. Медуница рылась в сумке с красным крестом, лопоча, что это не то, что это не нужно.

— Вот, — наконец произнесла она, достав небольшой стеклянный стерженёк. Берегиня несколько раз встряхнула палочку, и та медленно разгорелась белым свечением.

Я с кряхтением, как старый дед, встал с земли и подошёл к берегине.

— Ребра сломаны, компрессионный перелом позвоночника, — произнесла берегиня, дунув на упавшую на лицо прядь волос.

Она водила над девушкой светящейся палочкой, словно сканером. Наверное, это и был такой колдовской сканер, только я ничего не понимал в нем.

— Отбита одна почка и порвана селезёнка. Разрыв лёгкого. Сотрясение мозга. Странно, что она ещё жива. Но в медпункт ее срочно нужно.

Рядом послышались шаги. Я повернул голову. Это была Александра.

— Не нужно было так, — заговорила она, обращаясь ко мне.

— Как? — спросил я.

— Он тебя легко мог убить.

— А что я должен был делать? — спросил я, глядя на Шурочку.

После гула ветра, рёва зверя и грохота взрывов наступившая тишина казалось какой-то сверхъестественной и нереальной.

— Не знаю. Обо мне подумать. Ты меня хотел одну оставить? — сухим голосом спросила Всевидящая.

— Нет, — опустив глаза, ответил я. — Я делал то, что должен был.

Шурочка подошла ещё ближе и упёрлась лицом мне в плечо.

— Больше так не делай, — прошептала она, — я люблю тебя, и не хочу потерять. Пообещай.

— Обещаю, — ответил я, обняв ее за плечи.

Я перевёл глаза на раненую.

Берегиня встала с земли, шмыгнула носом, упёрла руки в боки.

— Пациент скорее жив, чем мёртв. Но если что, я тут полянку присмотрела. Закопаем. Можно даже живьём, чтоб не повадно было умирать.

Она снова шмыгнула носом.

— Слышь, эскулапица, — произнёс я, — ты что, вообще ни капли сострадания не имеешь? Она, между прочим, в бой пошла на божество.

Берегиня посмотрела на меня снизу вверх зелёными глазищами, а потом ещё раз шмыгнула.

— У неё здоровья на десятерых хватит. Вытяну. Не могла бы вытянуть, не стебалась бы.

Медуница подняла руку, щёлкнула пальцами и звонко заорала.

— Санитар!

Из-за сломанной сарайки вышел Тихон. Он осторожно подступил к колдунье и неспешно, словно сбитого машиной котёнка поднял девушку. Парочка медленно пошла прочь.

Я проводил их взглядом.

— Барьер, — вдруг произнесла Шурочка. — Барьера нет. Яробор после боя его не поставил.

— Вот черт, — выругался я, а потом глянул по сторонам.

— Черт! Черт! — вырвалось у меня.

На краю поляны стояла высокая, блестящая лакированной шкурой, человекоподобная тварь. Мясник медленно наклонял свою безликую голову то в одну сторону, то в другую, уподобившись в монотонности неспешному маятнику. Он некоторое время просто стоял под нашими взглядами, а потом резко отпрыгнул назад в кусты, исчезнув в них так быстро, как и возник.

Я ждал сирены, оповещающей о нападении тварей орды, но её не было. Вымотанные внутренними разборками и лишившись щита, мы понесём большие потери.

Но сирены не было.

Рядом встал командир части, зажимая в руках рацию. Он тоже ждал.

— Пламя, пламя, я альфа. Команда штык, — проронил он в эфир.

Циркулярный позывной. Полная боевая готовность.

— Странно все это, — произнёс он хриплым басом. — И этот Яробор. И прапорщик Ласточкина. Я не ожидал такого подвоха.