— Егор Соснов —

С момента срыва Яробора прошло уже порядком времени. Заходить к нему в терем никто не решался, мололи, что это безумец отчебучит. А сам он заперся и не показывался. Командир несколько раз стучался к нему в широкую дубовую дверь, но ответа ему не было. Теперь же там караулило отделение от комендантского взвода, готовое сразу подать сигнал, что бог хранитель появится на улице.

Барьера так и не было, и мы пребывали в постоянной боевой готовности. Солдаты в спешке растягивали в почти поглощённом тьмой лесу мотки малозаметного проволочного заграждения, именуемого в народе путанкой. Если уж кто застрял в ней, тот точно без посторонней помощи не выберется, увязнув со стальной паутине не хуже мухи.

Вдалеке гудели двигателя, и не поймёшь сразу, от машин это или от дизельных генераторов, но судя по мерному тарахтению не на самых маленьких оборотах, все же генераторы.

Я сидел на кевларовом шлеме, как на шляпке большого сказочного гриба. В руках был пистолет-пулемёт Каштан, под патрон 9 на 18 мм. Все патроны как один снаряжены серебром. Слева от ствола в воздухе медленно колыхались цифры с количеством патронов, маленькая хитрость техномагии. Морок походил на старинные газоразрядные индикаторы, что применялись в первой электронике. Оранжевый свет не резал глаза, а при необходимости их вообще можно было погасить.

На оружие толковый чародей вообще может повестить кучу полезных заклинаний. Это и подобие лазерного целеуказателя, и глушитель и фонарик. Я не нуждался в этом. С ладони с тихим жужжанием сорвалась колдовская пчела, вспыхнув, как лапочка сороковка, и умчалась гигантским светлячком в заросли. Там и так рваными хаотичными движениями кружило не меньше сорока её сестёр.

Мы все сидели в ожидании непонятно чего. При необходимости сорвёмся на самое опасное направление.

— Шарахаются, — тихо произнесла Александра, упрятанная в бронежилет и шлем.

— Орда? — спросил я, вглядевшись в наступающую тьму.

— Да, но их мало совсем. Они на самой границе восприятия мелькают, — ответила Шурочка, она как-то совсем хмуро осунулась. Я ощущал нити её внимания. Часть из них протягивалась вдаль, раскинувшись как ловчие сети паука-крестоносца. А часть обвивали меня, словно желая запутать в кокон.

— Как думаешь, почему не нападают? Мы же сейчас для них очень хорошая мишень, — снова задал я вопрос, глядя как девушка нервно ломала пальцы.

— Не знаю, — произнесла она, дрожащим голосом, вот чего-чего, а страха перед боем я за ней не наблюдал. Наоборот она всегда была очень собрана, входя в транс и чётко давая указания. А тут её словно подменили.

— Что случилось? — спросил я, положив на её трясущиеся ладони свою ладонь.

— Ты… — она замялась, но все высказалась, — ты ничего не ощущаешь?

— Нет, — осторожно произнёс я, — всматриваясь в лицо Александре. Она и в самом деле была сама не своя, — А что я должен ощущать?

— А если… — начала она, а потом тряхнула головой, отгоняя дурные мысли, — нет, ничего.

— Сашенька, что стряслось?

— Ничего, — повторила она, а потом подняла лицо с незрячими глазами вверх, — несколько особей близко подошло.

Я кивнул, а потом позвал стажёра.

— Володя, дай-ка мне вон ту упаковку, — произнёс я показав на лежащее рядом имущество.

— Сэ… сэ… солнышком? — заикаясь переспросил Володя.

— Да.

Он кинул пачку с небольшими пластиковыми тубусами. Я поднял упаковку, и достал одну ракетницу. На ней стояло клеймо Дажбога, изображавшее солнышко.

— Щас испытаем новинку, — произнёс я, — А где кстати Ангелина?

— В па-па-палатке. С т… т… той связисткой сидит.

Я хмыкнул. И эта чудит. Ладно потом разберёмся.

Я направил зелёную пластиковую ракетницу вверх и дёрнул за шнур. С резким шипением в фиолетовое небо с проступившими на нем звёздами ушёл осветительный патрон, оставляя искры. А потом там, вверху возникло небольшое охристо жёлтое солнце, медленно опускаясь, и освещая все вокруг.

Я глядел на него. Осветительный патрон был раз в десять ярче обычного. Где-то вдалеке прозвучала короткая автоматная очередь, а потом несколько одиночных выстрелов, но дальше ничего не произошло. Это либо кто-то с перепугу открыл огонь, либо тоже увидели тварей и обстреляли с дальней дистанции. Хотя в лесу сильно не понасмотришься.

Когда я опустил глаза, то увидел чёрный высокий силуэт, выхваченный из этого разбавленного колдовским солнцем сумрака. Я даже вздрогнул, но присмотревшись узнал Дениса. ФСБ-шник осторожной походкой приблизился ко нам. Видимо ему больше не нашлось места, кроме как у нас, а может он сам не мог найти себе места в этом напряжённом состоянии.

— Хорошая вещица, — произнёс он, начав говорить из далека, имея ввиду солнышко. — Хорошо с ней, уютно.

Я кивнул.

— Они не нападут, — вдруг сказал Денис, присев на землю и прислонившись спиной к слегка урезанному Соколиной пеньку.

— С чего бы это?

— Сейчас с другой стороны от города штурмуют железнодорожный эшелон, по восточной ветке. В город перебрасывают технику для восполнения потерь. Орда пытается до неё добраться. Там целая дивизия сейчас бой ведёт. Тварям попросту не до нас. Давно такой массированной атаки не было. И я вот что скажу. Этот эмиссар вообще не спешит с войной. Предыдущие ошалевшие были. Все пёрли буром, а этот наносит мощные, точные и очень продуманные удары, отрезая резервы, уничтожая стратегически важные объекты. Ведёт изнуряющие рейды, но основная масса атак для отмазки.

— Не понял, — произнёс я, перебив монолог Дениса.

Я тоже поймал себя на таких же мыслях, но думал, что это только так кажется.

— Ну, — он пожал плечами, — словно он преследует свои цели, а меж тем, ему сверху спускают план. Он побарахтается немного, отправит на убой сотню другую, а потом затихает. И лишь когда возникает очень большая необходимость, как сейчас, когда можно потерять стратегическую инициативу, берётся всерьёз.

— Значит, не будут нас атаковать?

— Я так думаю. Попугают малость, и все, — кивнул Денис, а потом посмотрел вверх.

Осветительный патрон резко погас, и мы снова погрузились вол тьму. За это время небо из фиолетового стало совсем черным. Лишь мои пчелы роняли рваные лучики света, просачивающиеся через густой кустарник. Если придут только пугать, то напорются на сторожевых фантомов. Пчелы сразу дадут знать за двести метров, а то и сами взорвутся гранатами. А если появится эмиссар и развеет их, то тоже станет ясно, что враг рядом.

— Белый голос, — позвал я во тьму. Оттуда тускло блеснула пара глаз.

— Отправь кого-нибудь за хворостом, — попросил я волкудлака, — костёр разведём.

Волк коротко и глухо прорычал, сразу три волчонка-подростка поднялись с мест и умчались в ночь.

— Барьер, — выдохнула Александра.

Я встал и потянулся. Значит Яробор потихоньку приходит в себя, раз поставил колдовскую стену. Можно расслабиться.

Сразу оживилась рация. Командиры наперебой стали давать команды и уточнять житейские вещи. «Оружие на место», «Что там с кухней?», «Внимание, в ночь движение техники запрещаю. Оставить все на местах, выделить патрули для охраны», «Сбор командиров подразделений через час с рапортами о наличии оружия и личного состава».

Все дружно выдохнули.

— У… у… меня тушняк есть, — произнёс Володя.

— Это НЗ, — сразу подал голос дед Семён из дверей кунга. Домового в полевых условиях почти не было видно и слышно. Он все время прятался в жилом прицепе и лишь изредка показывался народу.

— Дед не жадничай, — произнёс я. — Сейчас душа праздника просит.

Дед пробурчал что-то невнятное, типа на ночь жрать вредно, и исчез.

Володя встал и бряцая тяжёлыми ботиками по железным ступеням, полез в кунг, где загремел дверцами шкафа. Из темноты выскочил волчонок и бросил на траву большую охапку сухих веток, а потом опять испарился.

Я щёлкнул пальцами и по хворосту пробежалось пламя. Легко быть колдуном на природе. Костер начал разгораться, бросая резкие тени, распыляя жар и искры. Дым и искры утекали вверх, чтобы немного покоптить чёрное небо и звезды.

— Щас бы песню, — снова послышались слова домового, — такую… чтоб за душу зацепила.

— Я не певец, — усмехнулся я, легонько толкнув плечом, севшую рядом Александру, но та даже не заметила, погруженная в свои думы.

— Белый голос, — раздались выкрики волкудлаков, — Белый голос, спой.

Я посмотрел на зверя. Тот подвинулся ближе к костру и поднял вверх морду. Все с любопытством уставились на волка, ожидая нечеловеческую песнь. Какова она? Обычный собачий вой и лай?

Белый голос зажмурился, вдохнул, а потом начал. Чистый звук начал расти из едва слышного подвывания в невероятно громкий и мелодичный вой. Я слышал раньше волчью песню, но сравнивать с этой язык не поворачивался. Это тоже что сравнить напевающего в подъезде пошлые мотивчики с оперным певцом. Вой уходил к небу, рождая тягучие переливы. Что-то смутное угадывалось в этой песне, словно он взял человеческую и растянул.

— Это Цой, — вдруг вырвалось из-за спины Володи. Там сидела, обняв стажёра, Светлана, — Кукушка.

— Хватит зверьё дрессировать, — раздалось с шипением из рации, — уже отбой был.

Я усмехнулся. А Белый голос пел самозабвенно и с удовольствием. Он допел почти всю песню, как вдруг резко замер, уставившись во тьму. Мы все разом повернули головы, а потом встали. Один из волков, ушедших за хворостом, легко толкнув, вывел на свет костра странное создание.

Белёсое и кажется даже полупрозрачное. Оно было не одето и ступало худыми босыми ногами по траве и палой хвое. Никаких признаков пола, никаких признаков лица на овальной тонкой передней части головы, по другому язык не поворачивался назвать эту гладкую белую маску.

— Вот те раз, — произнёс Денис, привстав с земли и подойдя ближе.

— Не стоит подходит ближе — сказал я, заготавливая щит и фокусный импульс, — вдруг оно опасно.

— Откуда оно здесь? — спросил ФСБ-шник, и сам себе ответил, — хотя наверное пока барьера не было, оно и проникло.

Существо сделало шаг вперёд и наклонило безликую голову. Мы все замерли, а оно меж тем стало меняться.

— Охренеть, — раздалось из тьмы.

Это Кирилл.

У существа начали расти волосы на голове. Они сначала встали густым ёжиком, а потом начали течь вниз достигнув плечей. Все подались вперёд, когда под гладкой белёсой кожей резко возникли тёмные пятна, там, где полагается быть глазам. Плавно вытянулся нос. Он сначала вырос тонким и длинным, а потом наоборот стал короче, словно существо специально его подгоняло под какие-то параметры. Нос меня непрерывно форму, то появлялась горбинка, то он становился плоским. Это походило на подборку фоторобота. Наконец, это остановилось на курносом варианте.

Существо водило слепым лицом из стороны в сторону, словно всматриваясь в каждого, словно читая реакцию. Света попятилась, а потом спряталась за Володю. Александра тихонько взяла меня за руку. Происходящее было завораживающим и пугающим одновременно. Все это время хрустели суставы и кости. Гудели, как натянутые верёвки мышцы.

Возникли уши и брови. Они тоже несколько раз претерпели метаморфозу. Одновременно с этим оформлялось тело. Тонкие палочки рук и ног приобрели определённую плотность. На кончиках пальцев выросли ногти.

Что чавкнуло, а потом существо открыло тонкий безгубый рот, чтобы сделать глубокий шумный вдох. Губы тоже начали появляться. Рот то расширялся, то сужался, а потом все же приобрёл немного детские пухлые формы. Существо явно не могло сперва выбрать, на каком черновике остановиться.

— Оно читает наши эмоции — произнесла Александра, — Оно по очереди показывает варианты и останавливается на том, что больше нравится всем. Уровень эмпатии зашкаливает. Предпочитает прислушиваться к тому, кто сильнее остальных.

Я не ответил, как боевой маг, я был немного сильнее остальных. Я молча смотрел на преображение. Лицо стало тоньше и чем-то напоминать Александру, словно старалось стать неким подобием младшей сестры. Я видел, как блеснул глазами Денис тоже уловив сходство. Он с любопытством задержал на мне свой взгляд.

Ниже пояса пока оно не преобразилось, и это было немного жутковато, словно мутант какой-то. Получеловек, получто-то. На совершенно гладком теле потемнели и затопорщились соски, потихоньку росла женская грудь. Грудь сначала налилась до третьего размера, а потом опять уменьшилась, став едва оформившейся.

— А почему не мужчина? — спросила Света, все также прячась за Володей.

Я пожал плечами.

— Девушка. Подросток, — забормотал Денис, — самая безобидная внешность. И меньше всех провоцирует. Оно же сморит не только реакцию мужчин и женщин, но и социальные реакции. Не хочет ревности, зависти и прочего негатива.

На теле существа потихоньку углубился пупок, а затем потемнел пах, где появились едва заметные лобковые волосы. Промежность после изменений прямо указала, что это девушка.

С противным и громким хрустом разошлись бёдерные суставы, придав существу женскую фигу. От такой перемены существо даже стало немного ниже. Я поморщился от этого звука.

Существо стало водить плечами, разминая их, сгибать и разгибать руки, потягиваться на носочках. И все ещё хрустело и хрустело хрящами.

Тело перестало быть подобием матового стеклопластика, приобретя естественный цвет, подёрнутой лёгким летним загаром кожи.

А потом все вздрогнули, когда оно открыло совершенно белые глаза, похожие на варёные вкрутую яйца. Существо зажмурилось, а потом снова открыло глаза. На этот раз дёрнулся от боли я, когда Шурочка впилась мне ногтями в руку. Не знаю как, но она смогла уловить то, что понял только я. Может, именно через меня Шурочка и прочитала.

Существо было неким подобием более молодой и более тонкой Александры, разве что немного детские губы были под заказ кого-то другого. Но у этого была глаза Анны, моей погибшей жены. Один голубой, другой зелёный. Для слепой Сашеньки это было ударом под дых.

Все молчали и смотрели. Мы на это, это на нас.

Денис, достал фотоаппарат, про который видимо совсем забыл в процессе самого преображения, и сделал несколько снимков.

— Мы тебя не обидим, — произнёс я, почувствовав, как ещё сильнее стиснулась рука Шурочки.

Существо наклонило голову, а потом широко улыбнулось.

— Она умеет говорить? — спросил Денис, а потом заорал: — Твою мать.

— К чертям собачим, — завторил ему я.

Противогазная сумка, которую я таскал с собой, лопнула, как воздушный шарик, разбросав лохмотья ткани. Полоз, про которого и забыли уже все, так долго он спал в уютном логове, появился в своём репертуаре. Мелкий ужик почти мгновенно вырос до пятиметрового удава. Змей сбил с ног нашу неожиданную гость, смотал в кольца и замер в траве. Все это было в полном молчании их обоих.

— Зачем? — быстро спросил я, высвободившись от хватки Александры и подойдя вплотную к полозу и его жертве.

Змей поднял голову на уровень моего лица, медленно шевельнул черным раздвоенным языком, и тягуче заговорил.

— Это тварь орды.

— Ты уверен? — произнеся, переведя глаза на слабо шевелящуюся сущность, принявшую человеческий облик. Змей, возраст которого был на пару порядков больше всех в этом гарнизоне вместе взятых, включая деда Семена с его десятком тысяч лет, никогда не ошибался и никогда не шутил.

Я выпрямился, словно в меня вбили кол в спину.

Тварь орды.