Белоснежка, которая смогла развязать Ольгу и объяснить ей, в чем суть проблемы во время нашего штурма завода, сейчас сидела за столом обеденного зала и листала альбом с фотографиями, тот, что я утащил из музея завода во время дурной вылазки. Она сидела и печально глядела на людей, изображённых на карточках. Народу в зале было немного. Штабс-капитан Баранов тихо позвякивал ложечкой в чашке с кофием, осторожно дотрагиваясь время от времени до разбитого лица. Господин барон просто откинул голову, прислонив затылок к стене, и глядел в потолок. Сашка наклонился к большой кружке горячего молока, обхватив ту обеими ладонями. Рядом со мной сидела Ольга, положив руку мне на колено. А надо мной, тихо бормоча свои заклинания, трудилась Настя. Целительница перебинтовывала раны, в то время как я сам сидел на табурете, выпрямившись, как манекен.

У стены стояла хмурая Огнемила. Конезица то открывала ладонь, и тогда над ней вспыхивал маленький язычок оранжевого пламени, словно там была невидимая свеча, то сжимала, заставляя огонёк гаснуть.

Аннушка держала в руках вилку и ложку и тихонько соприкасала их между собой с закрытыми глазами, заставляя столовые приборы едва слышно побрякивать серебряным звоном.

– Мы создали эфирное, то есть нематериальное устройство, позволяющее сплотить нацию, – заговорила Белоснежка, перелистнув очередную страницу, – для этого с самого рождения мы подключались к этой субстанции, прозванной нами Системой. Это что-то вроде приручённой ноосферы. Она у вас тоже есть, но дикая и необузданная. Так вот, это казалось панацеей от всех войн и всех недоразумений между людьми. Ведь Система позволяла слать мысли напрямую, без лжи, без недоверия. Можно общаться с любым человеком на любом расстоянии, обмениваясь увиденными образами и кусочками души. Можно получить какие угодно знания и умения, зачерпнув их из общего кеша. Утопия.

А потом мы открыли возможность путешествия между мирами, и стали нужны добровольцы, дабы идти в неизведанное. Недостатка в них не было, и лучшие из лучших ступили за кромку миров. Но оказалось, что выращенные в системной утопии люди разучились самостоятельно думать, да к тому же теряли память при переходе. Кстати, этот альбом – наследие первопроходцев, предназначенное для сохранения хоть какой-нибудь возможности возвращения к нормальной жизни. Осознав проблему, мы создали несколько Подсистем, дающих возможность функционировать в отрыве от основного мира.

– Это чё, локальный сервер для суперкоммунистической социальной сети? От каждого по возможности. Каждому по потребности. Зря вы это, – усмехнулся Никитин, а потом начал булькать молоком, как ребёнок.

Из чашки даже пузыри полезли. Я оглянулся на помощника, а потом снова посмотрел на Белоснежку.

– Продолжайте.

– Система безупречна, но вот при переходе сходят с ума не только люди, но и куски нашей ноосферы. Они постоянно находятся на грани того, чтоб не быть растворенной местной. И от этого не выдерживают.

– Бйосим свои души в пожайище йеволюции, товайищи, – зачем-то прокартавил Никитин, вытянув вперёд одну руку, а второй взявшись за отворот гимнастёрки.

– Сашка! – повысил я голос.

– Всё. Молчу, молчу.

– Всего мы отправились в четыре мира, включая ваш. И везде подсистемы сходили с ума. В одном мире они начали готовить плацдарм для переселения, отказавшись принимать отличные от людей формы жизни за разумные. Там целая война была развязана с геноцидом местного населения. В войну включилось ещё два мира. В общем, нам теперь туда можно только лет через триста, покуда страсти не утихнут. Во втором подсистема просто растаяла, бросив людей посреди диких мест. Тысяча переселенцев погибли, не умея заботиться о себе. В третьем – подсистема решила, что всё в мире не имеет смысла, и тысяча человек совершила коллективный суицид. Вы четвёртые – тут она решила, что местные люди варвары – с которыми можно разговаривать только языком силы.

– А вы кто? – тихо спросил я.

– Когда началось повальное сумасшествие, Система приняла решение готовить аварийных администраторов, которые могут действовать автономно, – ответила Белоснежка. Не имеющая своего имени девушка с радостью приняла такое. Да и нам было проще. – Администраторы должны исправить сбой в подсистеме прежде, чем случится непоправимое. И следить за подсистемой постоянно, так как местная ноосфера всё время норовит растворить кусок пришлой в себе.

– И почему не торопились? – недовольно покачав головой, уточнил я.

– Подготовка человека, отвыкшего от самостоятельности – небыстрый процесс. Даже при наличии необходимых пакетов готовых знаний и умений. Я до сих пор отстаю от вас по всем пунктам, хотя умею самостоятельно принимать решения.

– Почему вас хотели убить?

– Подсистема решила, что только она знает, что лучше для нас. Она решила не допускать сброса установок.

– Значит, банальный бунт сумасшедшего сверхчеловека, эдакого подростка. Пусть я сдохну, но буду прав, – пробормотал я. – Зачем вы пошли за Никитиным ночью?

– Мне требовалось хоть как-то подключиться к ней. Но я не знала города, не знала, как вообще это делать. Она сузила радиус доступа для снижения энергопотребления, и нужно было подойти очень близко. И в итоге я едва смогла сама переварить ту кашу из неправильных блоков мотиваторов, которыми она пичкала людей. Еле успела вовремя. Спасибо вам.

– Ну, всё же хорошо кончилось. Дипломатические миссии – дело времени.

Белоснежка закрыла альбом и уткнулась лицом в ладони.

– Мы всегда мечтали найти братьев по разуму, но когда нашли, оказалось, что мы сами себя заперли в родном мире. Мы сходим с ума в сто раз быстрее остальных. Мы не приспособлены к переходу между мирами. А что касается технического обмена, то замечательные логические лампы – наши. Больше нам нечего вам дать. В остальном мы даже отстаём от вас. У нас такой мир, что сложные устройства не очень охотно работают.

– Но ведь система – это же какой уровень технологий! – воскликнул Никитин, отрываясь от кружки.

– Это магия, – усмехнулась Белоснежка, – как ваши духи.

Я поднял руку, когда Настя начала мне бинтовать бок, а потом вздохнул.

– Вы неправы. Ваша трагедия и рассказ о ней – самый большой дар, что вы можете дать. Мы сделаем выводы и примем нужные меры. Не допускать того, чтоб наступить на чужие грабли – это одна из наших обязанностей. Нас – охотников на попаданцев.

Конец