— Пливет! — девочка не выговаривала букву «р».

— Привет.

— А тебя как зовут?

— Ко’аль.

Он, как обычно, сидел на скамейке рядом с песочницей и качелями, в бежевом плаще, чуть старомодном и не по погоде. На вид ему было лет тридцать, даже, пожалуй, меньше.

— Коля? — переспросила девочка. — У нас в классе тоже есть Коля, но он двоечник и делётся. А я — Настя.

— Будем знакомы! — он протянул девочке руку.

— А почему ты здесь всё влемя сидишь? Я тебя уже сколько лаз тут видела. У тебя ведь нет детей.

— У меня работа очень сложная, Настя. Устаю. А сюда прихожу смотреть, как дети играют. Самый хороший отдых.

— А ты кем лаботаешь, Коля?

Ладно, пусть будет «Коля».

— Даже не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь…

— Ну ты ласскажи, я пойму. Мама говолит, я очень умная. Даже слишком.

Ко’аль улыбнулся.

— Я — дьявол.

— Дявол? Зна-аю. Мне плабабушка говолила пло дявола. Только он злой, мохнатый и учит людей делать гадости. А ты влоде доблый, да?

— Нет, Настя, это всё люди придумали, будто дьявол их научил поступать плохо. Придумали, чтобы не отвечать за свои поступки. Давным-давно, мы уже и не обижаемся.

— А что же ты делаешь тогда?

Девочка, кажется, ничему не удивлялась. Странные теперь дети.

— Моя работа — следить, что плохого делают люди, и записывать. Чтобы… Ну, не важно… Вообще-то, я — ангел.

— А-а…

— Быть дьяволом — это как дежурство. Сейчас вот моя смена. Когда-то один ангел справлялся, теперь нас несколько тысяч. Людей-то вон сколько. Ненавижу эту работу… А отказаться нельзя. Вот и прихожу сюда отдыхать. Вы, малыши — как лучик света.

— Я уже не малыш, — ответила Настя. И, похоже, обиделась. Только-только встретила взрослого, с которым можно говорить серьёзно — «сельёзно» — так и он туда же.

— Не сердись. Я не очень-то умею говорить с детьми. Это Хранители у нас лучше всего со всеми ладят, но я не дорос ещё.

— Ладно, так уж и быть, — ответила девочка. — Ой, мама звонит!

Она достала из кармана маленький телефон.

— Да, мама. Да. На площадке. Ну пять минут ещё, а? Холошо, иду.

— Тебе пора, Настя?

— Да, мама плосила плидти. Я всё понимаю, ей сложно сейчас и глустно. От нас папа ушёл полгода назад.

— Я знаю, — ответил Ко’аль.

— Но ты плиходи сюда ещё, Коля. Плидёшь? Ты холоший, хоть и дявол.