Семь длинных гудков, десять, двенадцать. Никто не подходит. Возьми трубку. Ну пожалуйста. Жму отбой. Набираю снова. Снова. Снова.

— Наташа, я уеду на час-полтора. Будут спрашивать — я на связи.

— Что-то дома?

— Не знаю.

Всё те же одинаковые пустые гудки. Почему ты не подходишь?

Такси. Проспект Победы, сто рублей. Хорошо, сто пятьдесят. Господи, пожалуйста. Только бы с ней всё было в порядке. Ничем не клянусь, ничего не обещаю. Просто прошу Тебя. Пожалуйста.

Пробка. Вашу мать. Куда вы все прётесь посреди дня? Чёртов этот фривэй, некуда свернуть. Десять гудков. Отбой. Десять гудков. Отбой. Ну быстрее, быстрее. Мать вашу. Чёртовы пробки. Чёртов душный город. Господи. Только не.

— Опаздываете куда-то?

— Да.

— Случилось что?

— Не знаю.

Так, вот здесь, сразу за светофором выйду — пешком быстрее. Удачи. Спасибо.

Возьми трубку. Пожалуйста. Двенадцать гудков. Отбой. Две остановки ещё бежать. Чёрт. Красный. Плевать, перебегу. Одна остановка. Семь гудков. Отбой. Двор. «Скорой» нет. Пять этажей. Четыре. Три. Два. Ключ. Застрял. Твою ж мать. Господи. Пожалуйста. Нет. Нет. Пожалуйста.

 

* * *

Запах гречневой каши.

— Бабушка! Милая! Родная моя… Бабка.

— Лапушка, ты пообедать приехал?

— Бабка… Что же ты… — ком в горле. — Что? Же? Ты? К телефону? Не подходишь…

— А я не слышала, наверное. На кухне была.

— Ты жива, бабушка. С тобой всё в порядке.

— Всё хорошо, кисонька. Пойдём поедим. Я вот кашу сварила, гречневую, твою любимую.