Что-то лёгкое, невесомое, будто шёлк, скользнуло по лицу — я проснулся, сел на кровати.

Похолодало. Сильный ветер гонит тучи, полная луна то прячется, то снова смотрит в моё окно. Три часа, начало четвёртого. Где-то плачет ребёнок. Или женщина. Шум, голоса, шаги в соседних квартирах. Одно за другим то зажигаются, то гаснут окна в доме напротив. Видно, не одному мне не спится в эту ночь.

Я смотрю перед собой — в пустоту, в никуда. Странные тени бродят по комнате, странные тени в неверном лунном свете. Они — не на полу, не на стене, тени медленно идущих людей. И я начинаю различать их лица, слышать голоса.

Вдруг… Ты?! — Я. — Но как? Почему? — Сегодня ночь теней, Яшка. Ты не знал? Сегодня каждый кого-то встретит. — Нет, не знал. Но ты ведь… Тебя же нет больше, Настя? — Ты один? — Сегодня да. — Ты помнишь меня, Яшка? Я… Нет, прости меня, я не помню… Имя, твои руки, твой запах, твой голос. Но лицо… Разве ты была такая? — Яшенька, милый, это всё после опознания, да? — Да, Настя, я помню тебя только такой, как там, в больнице. Но я рад, что ты пришла. — Ненадолго совсем. Видишь, Луна уходит, скоро меня позовут.

Тихие тени всё шли и шли через комнату, не замечая нас. Я целовал её, чувствовал живое тепло, горьковато-солёный вкус её губ, слезинку на левой щеке, дыхание — одно на двоих…

— Настя! Настя…

Я сижу на кровати. Светает. Небо заволокло тучами. Становится тихо, даже ребёнок перестал плакать. Гаснут окна в соседнем доме. Начинается новый день.