Первые же шаги выявили новую проблему. Оказывается в небе нет солнца, от чего Глеб, Алеша и Оля практически ничего не видят. Да, дети уже были с нами в темном подземелье, но они тогда особо никуда не ходили и всегда при них была Оксана, что уберегала, мы им тогда еще не могли покупать навыки, а этот я забыл им купить, теперь то уж точно душ не хватит.
Но эту проблему будем решать чуть позже, сначала я задам давно мучающий меня вопрос другу:
«Макс, — обратился я через ментальную связь, чтобы все сказаное было проверено и доказано, эта связь как самый надежный детектор лжи, ты ощущаешь эмоции говорящего, даже самые мельчайшие, — меня давно мучает один вопрос, думаю сейчас самое то узнать».
«Спрашивай», — ответил друг, изучая обстановку вокруг.
«Почему ты пошел в этот раз за мной? — спросил я, чтобы он полностью ощутил всю правдивость моей растерянности и не понимания.»
Он улыбнулся.
«Думаешь я сделал глупость?» — ответил он с улыбкой.
«Судя по ловушке, в которой мы застряли по моей вине, то да», — ответил я честно.
«Если бы я знал тебя первую неделю, то может тоже бы так подумал, но к счастью это не так».
«Пояснишь?»
«Дай подумать, чтобы понагляднее было».
Он замер всего секунд на десять.
«Вот скажи, как думаешь почему в Новом Малоярославце так мало мужчин? Куда они все делись? При этом заметь, что не все в том городе были лентяи и неумехи. В России буквально каждый третий может за себя постоять и семью защитить. Так куда же все делись? Точнее не так, почему они все умерли? То, что они пошли в другие селения я не верю, они именно, что умерли и никто их не воскресил. Почему они умерли?».
Я даже думать не стал.
«Понятия не имею.»
«А я много над этим думал последние две недели. Хотя какое две недели, я об этом думал последние два года».
«Но так апокалипсис же»
«Ты не понял, я думал о том, почему я остаюсь рядом с тобой», — перебил друг.
«А-а».
«Ну так вот, я много об этом думал. И каждый раз удивляясь твоей отстраненности от мира, какому-то якобы напускному равнодушию, порой казалось, что тебе без разницы рядом я или нет, жив или сдох в соседней комнате. Но потом у меня случался какой-какой косяк и знаешь кто мне всегда помогал? Можешь не гадать, это ты»
Он ментально засмеялся, я почувствовал, что его смех нервный, но при том настоящий.
«Я обращался к другим людям за помощью. Все находили какие-то оправдания, то у них проекты, то жена и дети, не могут денег занять и всё в таком духе. Я не говорю о таблетке анальгина после похмелья, хотя ты и это делал, я все же о том, когда жрать нечего, когда не можешь найти работу, когда в депрессии и не знаешь куда дальше по жизни податься. Каждый раз появлялся ты и делал что-то такое не совсем правильное и стандартное, что ставило меня на ноги. Так что все в поселении умерли по одной простой причине — они были обычными. Уверен, что шоумены гребанные, как-то считали нас и потому обычные люди никого не интересуют и потому монстры их выкашивают пачками. За обычным обывателем никому не будет интересно наблюдать, так что выживают только не стандартные. Или вот тебе пример. Сколько раз умер ты? А сколько я? При этом кто кого воскресил? Ты не потерял голову от мысли, что Оксана в сексуальном рабстве. При этом я верю, реально ВЕРЮ, что ты ее вызволишь. У тебя это на хрен получится. Тогда как я бы действия стандартно уже в который раз мог бы умереть и на этом бы мое участие в шоу жизни закончилось бы. А если по факту, то я жив только благодаря тебе, в прямом и переносном смысле. И дети это не просто видят со стороны, они это чувствуют. Но они молоды, они переняли твою необычность и тоже стали нестандартными, я если честно не удивился, когда они решили пойти с тобой в чертоги бога смерти. Никто в здравом уме бы сюда не решился сунуть нос, но не ты. При этом вместо того, чтобы переживать что мы будем есть, тебя заботит что я о тебе думаю. Знаешь порой ты выглядишь абсолютным психом, но я чертовски этому рад. Я давно уже считаю тебя своим братом. Такой ответ тебя устроит?»
«Вполне», — ответил я задумчиво.
Макс почувствовал мое состояние и заржал, чем испугал детей и насторожил Глеба.
— Простите, простите, — повинился Макс. — Анекдот смешной вспомнил.
Судя по лицам, никто ему не поверил, но учитывая обстановку, никто не решился что-либо спрашивать, каждый приходит в себя по своему.
Оля взяла за руку брата, а сама стала ориентироваться глазами голема, тот не совсем как человек видит, поэтому худо-бедно, но она может ориентироваться в пространстве. Глеб стоит растерянный, но при этом почему-то улыбается.
— С тобой все в порядке? — спросил я у него.
— Не знаю как объяснить, — ответил он. — Такое ощущение, что я нахожусь в чем-то приятном, теплом, будто тут мое место.
Дети на всякий случай отошли от него пару шагов.
«Макс, предлагаю спустить все средства на зрение для Алеши, Оля вроде бы с помощью голема ориентируется. А вот он совершенно беспомощен, хотя должен защищать сестру. Если что накопим, а нет, так хотя бы ребенка не оставили слепым».
«Согласен, трать».
Алеша быстро освоился с навыком, хоть тот нулевого уровня, но когда ты видишь хотя бы в пяти метрах хорошо, в десяти размыто это дает хотя бы какой-то шанс ориентироваться.
— Больше средств не осталось? — спросил Глеб.
— Нет, — ответил я, почему-то даже если бы были, я бы ему не дал, что-то в его поведении мне не нравится.
Мы вышли из лужи тумана и поднялись на ближайших холм, земля постоянно осыпалась, слишком сухая, не песок, но все же противно хрустит под ногами. А моя магия земли не дает никаких ощущений, будто вокруг нас никого нет.
На вершине холма стала видна местность. Вокруг полно таких же холмов и с разных сторон нашего холма много таких же туманных луж, уверен, что все они ведут в разные миры.
«Запомни координаты нашей», — велел я помощнику.
«Принято».
— Куда пойдем? — спросил Макс.
— Туда, — неожиданно ответил Глеб и показал куда-то вправо.
— Почему туда? — поинтересовался я.
— Оттуда чем-то приятным тянет, — ответил некромант.
И не дожидаясь нас пошел по указанному направлению, если вспомнить, что он ничего не видит, то выглядит странным его целеустремленность, идет так будто его туда что-то зовет. Гнусные подозрения так и лезут, но я их гоню, мир бога смерти, а он некромант, возможно они созданы друг для друга, но лучше о таком не думать.
— Мы пойдем за ним? — спросил Алеша насторожено.
— Да, но на большом отдалении, — велел я. — Он бессмертен, так что пусть идет первым.
Дальше мы пошли за Глебом, что все увереннее двигался впереди. Я первый, за мной дети и Макс замыкающим.
На очередной вершине холма стало видно зарево пожара где-то далеко впереди. Глеб от нас сильно оторвался, буквально бежит вперед, будто его туда магнитом тянет.
— Может остановим? — спросил Макс обеспокоено. — Вроде бы вместе ходим.
— Нет, — ответил я уверенно. — У каждого своя дорога.
— Да, но он же с нами, да и ценный союзник, бессмертный, — настоял Макс.
— Хочешь, беги останавливай, — разрешил я равнодушным голосом, от которого Макс поморщился, знает, что останавливать кого-либо я останавливать не буду, если ты сам хочешь совершить глупость.
— Тогда что? — спросил Макс.
— Идем за ним, он к чему-то идет, — распорядился и мы тронулись дальше, спускаться с холма не так-то легко, ноги постоянно скользят, у ребят, я то иду как по надежному асфальту, легкая трансформация земли в месте соприкосновения с ногой и я иду будто по лестнице.
— Дим, а можешь хотя бы на секунд двадцать оставлять после себя ступеньки? — взмолился Макс, когда в очередной раз чуть не съехал по склону.
— Ой, простите, да, конечно.
Дальше мы пошли уже все уверенней, я затрачивал чуть больше маны, но зато продвижение резко ускорилось, теперь никто не поскальзывался и все шли за мной гуськом.
Через часа три мы вышли на очередной холм, что становился все выше и выше, оглянувшись видно что позади местность более пологая, но при этом в ней везде туманные лужи. А вот перед нами открылась картина, которую и ожидали и нет.
Большая площадь насколько хватает зрения навыка заставлена кольями и на них пронзенными мучаются живые существа, при том людей среди них мало, большинство какие-то инопланетяне.
— Смотрите, — вскрикнула Оля и показал, все проследили за ее пальцем и увидели, что Глеб на всех порах мчится к этому полю.
Помочь ему мы ничем не можем, да и он бессмертен, справится. Но стоило ему подбежать достаточно близко, как откуда-то появился монстр, что встал у того на пути и дальше произошло не понятное. Глеб стоял заломив руки, будто его что-то терзает, а монстр похожий на жирдяя без шеи, настолько много жира, что не видно в трусах ли он, так что со стороны это просто слои жира с головой, и этот монстр поднял с земли такой же шест на которых буквально в паре шагов мучается кто-то и воткнул его в Глеба, но тот даже не попытался увернуться. Жирдяй поднял Глеба и понес куда-то в сторону. Думаю, что он просто его установит на свободное препятствие.
— Что с ним будет? — спросил Алеша.
— Ничего, — ответил я спокойно.
От моего ответа всех покоробило.
— Он не умрет.
— Но ему же больно, — чуть не плача произнесла Оля.
— Не физически, — ответил я и видя не понимание в глазах других продолжил, — мы в АДу если еще не догадались. Тут нельзя умереть, но вот мучиться сколько угодно.
— Как это нельзя умереть? — не понял Макс.
Я достал из инвентаря нож и чиркнул себя по руке, кровь даже не думала выступать, порез буквально мгновенно зарос будто ничего и не было.
— Здесь нельзя умереть, — повторил я. — Мы в мире бога смерти, тут он и есть сама смерть. Можете называть этот мир миром боли, здесь все страдают, видимо так он получает силу.
— А нам что тогда делать? — спросил Макс тупо.
Я посмотрел на него как на идиота, но он ответил взглядом «реально не понимаю».
— Не тупи, — пожурил я его. — Перед тобой поле душ и ты не знаешь что делать?
От моих слов все приуныли.
— Они и так в аду, — произнес Макс приглушенно. — Ты хочешь забрать их души и потратить?
— Именно.
— А бог смерти не будет против? — спросил Алеша испуганно.
— Будет, — ответил я. — Но так эту проблему и будем решать, за тем сюда и прибыли.
Все решили промолчать, но под моим красноречивым взглядом «предлагайте свой вариант» все лишь отводили взгляды.
Но сразу с ходу я не решился на атаку, мы несколько часов шли сюда, надо бы отдохнуть.
Спустя час Макс встрепенулся.
— Вы это видели?
— Что?
— Там! Там была Оксана.
— Тебе померещилось, — сказал я.
— Нет, я ее точно видел, вот как тебя. Она еще так измученно улыбнулась, а что если она тоже сюда попала. Надо пойти проверить.
Он поднялся.
— Сядь обратно, — приказал я жестко.
— Да ты чего? Там Оксана, во-от сейчас она крикнула, она зовет, ты что не слышал? — спросил Макс возбужденно.
— Сядь я тебе говорю, — повысил я голос.
— Да ну тебя, — сказал Макс и сорвался с места.
Дети встревоженно проводили его взглядами.
— С ним все будет в порядке? — спросила Оля.
— Нет, он поддался влиянию местности, теперь он в личном аду, — ответил я.
— Его также наколят? — напряженным голосом спросила Оля.
— Да, скорее всего, — ответил я и укусил бутерброд.
— И мы не будем его помогать? — спросил Алеша встревоженно.
— Я нет, а вы как хотите, — разрешил я и продолжил обедать.
— Но почему? — чуть ли не со слезами спросила Оля.
— Вы еще слишком молоды, чтобы такое знать. Но так и быть вкратце расскажу. У каждого есть личные переживания. Обычно это смерть родителей, первая любовь, предательство друга и тому подобные. Они есть у каждого. У кого-то больше, у кого-то меньше, но они есть у всех. Но то как каждый с ними справляется говорит о многом. Кто-то боится дальше жить. Вот скажем, поругалась ты с одной девочкой Оль, она взяла твою куклу без спроса и порвала на ней платье. На следующий день ты встречаешь другую девочку и она тянет руки к твоей новой кукле, где целое платье. Но ты помня, что вчера тебе уже порвали у кукле одно платье, решаешь новой девочке не доверять, ведь она может порвать платье. Новая девочка тебе ничего плохого не сделала, но ты уже ей не доверяешь. Обычно людям требуется время, чтобы пережить горе, какое-либо несчастье, но есть такие душевные раны, которые никогда не заживают. И чем человек больше пережил, тем больше у него таких ран. Но повторю, главное то как ты с этим справляешься? Таким человеком ты и станешь. Если поддашься, то не важно в этом мире или в любом другом, ты будешь алкоголиком, параноиком, нелюдимым и всяким другим не очень общительным человеком, который вечно всем недоволен.
— Да, я много таких видел, — поделился Алеша.
— Мы все такие, нет исключений, но кто-то скрывает свою боль и тогда его воспринимают будто он нормальный, а кто-то все показывает и его тогда сторонятся, ведь у всех свои раны, им не нужны еще и чужие.
Спустя минут десять.
— Вы это слышали? Вроде бы на маму было похоже, — произнес Алеша.
— Нет, нет, нет, — заплакала Оля и бросилась брата обнимать. — Не пущу, не пущу, братик, нет, это не мама, она умерла, папа умер, дедушка умер. Все умерли. Только я осталась, братик, Алешенька, не надо, не ходи.
Он обнял сестру в ответ.
— Не пойду, обещаю, — ответил он взрослым голосом, в котором чувствовался начинающий твердеть стержень, что есть только у сильных личностей.
Я решил не уходить в атаку, видно как Алеша пытается не встать, Оля постоянно его держит за руку.
На второй день и ей что-то стало мерещится, уже не столько она держала брата, как и он ее. В итоге и второй день мы пролежали на земле, что была ни теплая, ни холодная, никаких ощущений касательно температуры, шероховатая, жестокая, но и всё.
— Долго это будет продолжаться? — спросил Алеша измученным голосом.
— Всю оставшуюся жизнь, — ответил я спокойно. — Это никогда не кончится. Но это не значит, что ты должен поддаться. Ты должен найти в себе силы жить дальше, жить с этой правдой. У всех есть боль, но люди все равно ходят на работу, растят детей, устраивают детские праздники. Такова жизнь, таковы люди.
В ответ Алеша скрежетнул зубами, но я не тороплю их, в отличие от Макса они держатся. Пусть и друг за друга, но держатся.
Я и сам уже сутки как слышу голоса родителей, учителей, что мне нравились и то один, то другой знакомый голос меня позовет, часто кричат Макс и Оксана, но я не то, чтобы держусь, я думаю о другом. Ведь Алеша прав, стоит мне начать забирать чужие души, то богу смерти это не понравится. А отсюда есть два выхода. Либо драться, либо не попадаться. И я склоняюсь ко второму варианту, уверен, что у бога смерти есть средства для защиты своих источников.
— Шеф, — позвал меня Сэнкецу.
— Да? — уже и забыл про него.
— Мне интересно, а зачем ты ешь? — спросил плащ.
Я было открыл рот и тут же задумался. Если здесь нельзя умереть, то какой тогда смысл есть, тратя на это энергию душ? Хэнк прав, я не умру от голода, так что нет нужды на это тратится.
— Спасибо, — поблагодарил я плащ и убрал недожеванную куриную ножку, что грыз обратно в инвентарь.
Решил детям дать еще сутки, а потом пока уже приступать к осуществлению плана, все же время не бесконечное, хотя тут можно всю вечность пребывать, не думаю, что тут кто-то стареет или умирает от ран или голода, так что время тут понятие относительное, но все же количество пережитых душевных мук не может быть бесконечным, уверен, что рано или поздно души не выдерживают и окончательно умирают. Да и Оксану пора спасать, она тоже может делать это против своей воли, неизвестно что происходит у нее в голове на самом деле.