Альтернативный подход как отправная точка

До определенного периода Марс для заинтересованных наблюдателей Земли был объектом, о котором можно было сказать, с одной стороны, много, с другой стороны – ничего. Наблюдения Красной планеты в подзорные трубы и маломощные телескопы, осуществлявшиеся в прежние века, давали весьма противоречивые данные, позволявшие строить самые разнообразные гипотезы о том, как выглядит поверхность Марса, какова история и современное положение дел на этой планете.

Коренным образом ситуация изменилась в 1960-х годах, когда в 1957–1958 годах, практически одновременно, стартовали космические программы СССР и США. В ходе реализации этих программ, как известно, помимо Луны было также начато исследование Марса, к поверхности которого стали отправляться сначала автоматические орбитальные станции-зонды, а затем – и марсоходы. В процессе этих миссий ученые на Земле получили десятки, если не сотни тысяч фотографий поверхности Марса, осуществлялся анализ проб марсианского грунта и т. п. Казалось бы, все эти исследования должны были дать ответы на многочисленные вопросы о том, что же на самом деле представляет собой четвертая планета Солнечной системы, но…

Но, как ни странно, события стали развиваться едва ли не в противоположном направлении. Фотографии Марса подробнейшим образом начали изучать не только адепты «официальной науки», но и их оппоненты – исследователи конспирологического, альтернативного направления. Конспирологи все громче стали заявлять о том, что данные, предъявляемые широкой общественности (в том числе фотографии), – есть самая настоящая фальсификация, что Марс выглядит совершенно не так, как на фотографиях, что на Марсе имеются вполне различимые геометрические объекты явно искусственного происхождения. В итоге на сегодняшний момент гипотезы о том, что представляет собой планета Марс, разделились на два противоборствующих лагеря.

Первая точка зрения – это мнение официальной науки: да, Марс – очень интересный для исследования объект. Да, возможно, когда-то на Марсе была жизнь. Да, возможно, микробиологические остатки этой жизни на Марсе присутствуют и сегодня. Но в целом Марс – это мертвая, не пригодная для жизни планета.

Вторая точка зрения принадлежит конспирологам и сторонникам теории заговора. Их позиция, если говорить совсем упрощенно, такова: Марс – это более чем интересный для исследования объект, но официальная наука (точнее, те, кто ее финансирует) правдивые результаты этих исследований скрывает. Марс является планетой, на которой некогда существовала чрезвычайно развитая цивилизация. И эта, более старая, марсианская цивилизация однозначно была связана с цивилизацией земной. А вот откуда пошла марсианская цивилизация и сохранились ли до наших дней ее представители – марсиане – это еще более интересная тема, о чем власть имущие вообще предпочитают не говорить.

Фантастическое зрелище: вид Марса с орбиты

Ах да! Есть, конечно же, и третья точка зрения, которой придерживаются, если можно так говорить, большинство людей, мало разбирающихся во всех этих цивилизационных космических теориях палеоконтактов. Мнение большинства, грубо говоря, таково: «Марс – это… Как бы сказать?.. Это все очень непросто!» Короче, у большинства, по сути, о Марсе нет никакого мнения, а если оно и есть, его легко можно игнорировать по простой причине: как в свое время верно подметил Эдгар Аллан По, мнение большинства всегда ошибочно, ибо большинство людей – идиоты. Точнее, добавлю от себя, идиотами людей делает современная человеческая цивилизация.

Отсюда – тот подход, которым я руководствовался при написании этой книги. Мнение представителей «официальной науки» относительно Марса мы можем слышать каждый день. А что, если руководствоваться таким предположением: сторонники альтернативного подхода (или сторонники теории заговора, можно сказать и так) в своих гипотезах относительно прошлого и настоящего Марса правы? В таком случае почему бы не попытаться рассмотреть альтернативную, конспирологическую точку зрения на историю и современность планеты Марс как в принципе верную, хотя и не лишенную слабых мест?

Отсюда – и предлагаемый мною подход: смотрим на Марс с точки зрения конспирологии, но доводы конспирологов и их противников (сторонников «официальной науки») воспринимаем под критическим углом.

Читатель может возразить, что такой метод – полная ерунда. Однако этот скепсис легко парируется, к примеру, таким вопросом: как вы думаете, великий французский писатель Оноре де Бальзак был идиотом? Ответ предсказуем: нет, идиотом он не был, но при чем здесь Бальзак? Охотно поясню. В своем знаменитом романе «Утраченные иллюзии» Бальзак (с. 459) в уста аббата Карлоса Эрреры вкладывает не лишенную здравого смысла идею: «Есть две истории: официальная, лживая история, которую преподают в школах[…]и тайная история, раскрывающая истинные причины событий…»

Но как же выглядит эта тайная история применительно к Марсу на практике, насколько продуктивна может быть попытка разгадать загадки Красной планеты с использованием гипотез альтернативного, конспирологического характера? Ответом на этот вопрос будут последующие главы этой книги. А в качестве подтверждения справедливости подобного подхода начнем с весьма занятной истории, которая в общих чертах, впрочем, людям интересующимся давно известна…

 

Спутники Марса: предсказание Джонатана Свифта

В 1971 году в журнале «Вокруг света» (№ 7, июль, с. 15–16) была опубликована подборка из трех статей под общим заголовком «Три загадки Марса». В последней из них – «Спор о “Страхе” и “Ужасе”» – речь шла об истории открытия спутников Марса, космических объектов, известных нам сегодня под их греческими названиями – Фобос (φόβος, «страх») и Деймос (δείμος, «ужас»). Известно, что в древнеримской мифологии Марс был богом войны. Его «коллегой» в древнегреческой мифологии был Арес (Ἄρης), которого в боях сопровождали два его сына – Фобос и Деймос. Отсюда – и название спутников Марса.

Автор статьи – А. Харьковский – приводил цитату из 3 главы третьей части знаменитого сатирико-фантастического романа Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера». Рассказывая о путешествии в летающую страну Лапута, Гулливер повествует о своей беседе с астрономами этой страны, которые открыли два спутника, вращающихся вокруг Марса. Далее шла подробная цитата из книги Свифта с характеристиками движения спутников вокруг Марса.

Как известно, первое издание романа Свифта вышло в 1726–1727 годах. А спутники Красной планеты были открыты американским астрономом Асафом Холлом (Asaph Hall; 15.10.1829–22.11.1907) в августе 1877 года, когда Холл работал в должности профессора в Военно-морской лаборатории США в Вашингтоне (United States Naval Observatory; USNO). То есть через 150 лет.

«И вот тут, – пишет автор журнала “Вокруг света”, – всем стало ясно, что великий сатирик угадал не только число марсианских лун, но и дал им близкое к истине описание! Удивительное совпадение! Настолько удивительное, что в пору задать себе вопрос: как Свифт, решительно ничего не зная о спутниках Марса, не зная даже, существуют ли они, – как он мог так точно приблизиться к истине? Возможно ли такое совпадение фантазии с реальностью? Или Свифт знал нечто нам неизвестное?

Джонатан Свифт – фантаст или человек, посвященный в тайные знания?

Спекуляции на эту тему вот уже не одно десятилетие появляются в печати. Нет, говорят одни, такие совпадения случайными быть не могут: в распоряжении сатирика имелись древние астрономические книги. А откуда, возражали им, данные о спутниках Марса появились у древних, если телескоп был изобретен только Галилеем?»

Описываемый в публикации журнала «Вокруг света» случай показателен тем, как именно сторонники общепринятого научного подхода пытаются объяснить явления, которые с точки зрения здравого смысла объяснить либо очень трудно, либо – совершенно невозможно. Как же автор научно-популярного журнала тогда, в 1971 году, пытался интерпретировать удивительное по своей точности предсказание Джонатана Свифта?

Американский астроном Асаф Холл – человек, который в 1877 году открыл спутники Марса Фобос и Деймос

Приведу вторую цитату из статьи А. Харьковского: «На деле здесь не было никакого чуда. В XVIII веке великий И. Кеплер неверно расшифровал анаграмму Галилея, в которой заключались сведения об открытии кольца Сатурна. У Кеплера получилось следующее: «Привет вам, близнецы – Марса порождение!» Из этого он сделал вывод, что Галилей наблюдал возле Марса две луны.

«…Тоскую по какой-нибудь зрительной трубе, чтобы предвосхитить… открытие двух планет около Марса…» – писал Кеплер.

Свифт, будучи высокообразованным человеком, хорошо знал астрономию. Следил он и за работами Кеплера. Из того же, что спутников Марса не удавалось заметить, он сделал логический вывод: спутники малы и прячутся в сиянии планеты…»

Объяснение предвидения Свифта, с точки зрения автора публикации в журнале «Вокруг света», выглядит крайне просто: «…фантазия – нечто вроде стрельбы с завязанными глазами; при большом числе выстрелов можно угодить почти в яблочко. Никто же не придает значения неоправдавшимся догадкам, которых были тысячи; стоит ли тогда удивляться одному случайному попаданию?»

Иначе говоря, высказанное Джонатаном Свифтом предположение – это всего лишь случайное совпадение. Рассмотрим это «совпадение» под конспирологическим углом зрения.

Примерные орбиты вращения Фобоса и Деймоса вокруг Марса

Ну, начнем с того, что автор статьи в журнале «Вокруг света» не приводил источник, содержащий анаграмму Галилея по поводу открытия колец вокруг планеты Сатурн, равно как и источник комментирующих эту анаграмму слов Кеплера. Но бог бы с этим.

То, что, по словам А. Харьковского, Свифт «следил и за работами Кеплера», с семантической точки зрения подразумевает, что это «слежение» происходило в режиме реального времени – по мере публикации работ гениального немецкого астронома и математика. Но дело в том, что Кеплер и Свифт современниками не были: английский писатель и публицист родился через 37 лет после смерти немецкого ученого.

Что же не подлежит сомнению?

Не подлежит сомнению то обстоятельство, что гениальный итальянский ученый Галилео Галилей (Galileo Galilei; 15.02.1564–08.01.1642) в 1609 году впервые наблюдал небо с помощью сконструированного им оптического телескопа. При этом телескоп не был сугубо его изобретением – Галилея в этом деле несколько опередили его голландские коллеги: сегодня считается, что пальма первенства в изобретении оптического монокулярного, а затем (не позднее 1608 года) и бинокулярного телескопа принадлежит голландскому производителю очков Иоганну (Хансу) Липперсгею (Hans Lippershey; ок. 1570 – сентябрь 1619). При том что чертежи телескопа были обнаружены и в архивных записях Леонардо да Винчи. Всех интересующихся этой темой отсылаю к статье В. А. Гурикова, опубликованной в 1980 году (с. 109–142). Известие о голландском изобретении, как сегодня принято считать, и сподвигло Галилея предпринять собственную попытку создания «волшебной трубы».

Изобретатель телескопа Иоганн Липперсгей: портрет из книги Пьера Бореля (Pierre Borel) «Настоящий изобретатель телескопа» («De vero telescopii inventore»; 1655 г.)

Действительно и то, что немецкий ученый Иоганн Кеплер (Johannes Kepler; 27.12.1571–15.11.1630), современник Галилея, ныне по праву считается первооткрывателем законов движения планет в Солнечной системе. Не вызывает сомнения и тот факт, что английский писатель ирландского происхождения Джонатан Свифт (Jonathan Swift; 30.11.1667–19.10.1745) написал помимо прочего знаменитый роман «Путешествия Гулливера».

Но откуда, в самом деле, Свифт мог узнать про существование у Марса двух спутников и какая может быть связь между Свифтом, Галилеем и Кеплером? Между тем эта незримая связь существует.

 

Розенкрейцеры, масоны, «Приорат Сиона», Свифт и современная наука

Думается, что тем, кого Эдгар По называл большинством, вряд ли знают, что Галилей был известен не только как физик и астроном, но также и как ученый-богослов. Американский историк Чарлз Хаммель (Charles E. Hummel) в книге «Дело Галилея» («The Galileo Connections», 1996) замечал (с. 127), что в 1610-х годах Галилей «принял условия борьбы на богословской территории, взялся разрешить конфликт между научным и библейским подходами к толкованию природных явлений». Правда, в школьных учебниках по истории Средних веков об этом ничего не сказано.

Понятно, что многим людям сегодня эти теологические споры минувших веков вполне могут показаться этакими академическими, скучными теоретическими дискуссиями. Но тогда, в конце XVI – начале XVII века в Европе все выглядело не так. Спор о вере и знании имел ярко выраженный политический характер. Фактически речь шла о власти, происходила яростная борьба за то, кто будет эту власть держать в своих руках.

Научные познания и научные открытия в этой борьбе имели не последнее, но весьма прикладное значение. Деятели Церкви тоже достаточно активно занимались наукой – живо интересовались той же астрономией, к примеру. А вот кто и как будет интерпретировать эти новые научные данные, кто будет их контролировать, в каких объемах и с какой скоростью знакомить с ними широкие народные массы – вот это был вопрос поважнее спора о том, вращается ли Земля вокруг Солнца или наоборот. Этот спор, эта борьба длилась не одно десятилетие. Фактически речь шла, как сегодня любят говорить, о постулировании и внедрении в жизнь принципов «нового мирового порядка». Того самого порядка, который мы во всей его красе наблюдаем в наши дни.

Знаменитый девиз, звучащий на латинском языке как «Scientia potentia est» и новая его интерпретация («Knowledge itself is power»), приписываемая английскому философу, историку и политику Фрэнсису Бэкону (Francis Bacon; 22.01.1561–09.04.1626), сегодня воспринимается многими как изящно сформулированная логическая аксиома. Но если вдуматься, эту мысль, этот девиз вполне можно воспринимать буквально. И он звучит в наши дни столь же актуально, как и в XVII веке, когда придавленное и полузадушенное к середине 1550-х годов протестантское движение, с его крестьянскими войнами первой трети – середины XVI века, вновь поднимало голову. «Знание – сила» – это и в самом деле страшное оружие. Особенно если его обладатель понимает, чем именно он владеет, и умеет пользоваться принадлежащим ему сокровищем.

Сегодня фигура Джонатана Свифта воспринимается прежде всего как этакого памфлетиста, обличавшего современные ему нравы и полемизирующего со своими оппонентами. Да что там говорить – его знаменитый роман «Путешествия Гулливера» едва ли не сразу после его выхода был зачислен в разряд увлекательного детского чтения, и сегодня эту книгу читают разве что немногочисленные любители его творчества да студенты и ученые-гуманитарии. На самом деле Джонатан Свифт был активным участником происходившей на его глазах борьбы.

В 1704 году под одной обложкой Свифт анонимно издал две повести-притчи: «Сказка бочки» («A Tale of a Tub») и «Битва книг» («The Battle of the Books»). Русский советский писатель, журналист и драматург Михаил Левидов (1891–1942) в своей, впервые изданной в 1939 году, биографии Джонатана Свифта о «Сказке бочки» справедливо заметил (с. 57): «Комментаторы и критики, работавшие над расшифровкой свифтовского памфлета на протяжении двух веков, добились в общем желанной цели[…]. В итоге установилась общая точка зрения на “Сказку бочки”. Считается она настолько неоспоримой, что вошла в школьные учебники по английской литературе[…]. Кто же не знает, что “Сказка бочки” – антирелигиозный памфлет! Воспользовавшись популярной в фольклоре темой о трех братьях, получивших наследство от отца, Свифт в прозрачной аллегории подверг критике три основные группировки христианской религии эпохи: католицизм, кальвинизм с его ответвлениями и протестантство (англиканская церковь)». Но за внешней канвой религиозно-литературного спора, как верно замечал Михаил Левидов, Свифт видел другое, основное направление своего удара: «Характер современной ему духовной культуры» (с. 61).

А что такое «духовная культура»? Это тот свод писаных и неписаных законов и правил, на фундаменте которых зиждется любая социальная структура, любое общество. Стоит подточить основы духовной культуры, ценностных установок – и вы сможете поколебать основы любого общества.

Казненный в Риме по приговору церковного суда в феврале 1600 года Джордано Бруно в тех же школьных учебниках тоже предстает мучеником науки эпохи Возрождения. К примеру, знаменитый советский учебник Е. В. Агибаловой и Г. М. Донского для учащихся 6-го класса «История Средних веков» (с. 259) по поводу казни Бруно замечает: «Уже ближайшие годы после казни Бруно принесли новые открытия в науке, подтвердившие истину, за которую смелый ученый отдал свою жизнь». На самом деле казнь Бруно, как и последовавший в 1633 году процесс над Галилеем, были лишь в малой степени спровоцированы их научными изысканиями. Все эти события разворачивались тогда, когда в Европе начала XVII века появился термин «розенкрейцерство».

Джордано Бруно сожгли на костре не только и даже не столько за его научные опыты…

Английский историк культуры эпохи Возрождения Франсес Йейтс (Frances Amelia Yates; 28.11.1899–29.09.1981), автор книги «Розенкрейцерское посвящение» («The Rosicrucian Enlightenment», 1972), в своих работах уделяла огромное внимание герметическим традициям, тайным и оккультным знаниям, к которым имели отношение практически все столпы средневековой науки и искусства. По поводу исканий Джордано Бруно Йейтс замечала (с. 248–250): «В молодости Джордано Бруно[…]много путешествовал по Европе, пытаясь отыскать те силы, что могли бы поддержать Италию в ее борьбе против испано-австрийской гегемонии[…]. Джордано Бруно, странствуя по Европе, провозглашал грядущую всеобщую реформацию мира, основанную на возвращении к “египетской” религии герметических трактатов. Обновленная вера преодолеет религиозные различия посредством любви и магии и будет основываться на новом видении природы, достигаемом путем герметических медитативных упражнений[…]. По его словам, он организовал в Германии секту “джорданистов”, имевшую большое влияние среди лютеран[…].

Я уже высказывала предположение, что между бруновскими “джорданистами” и розенкрейцерским движением могла существовать связь, что, возможно, идеи Бруно косвенным образом воздействовали на формирование концепции той реформы, к которой призывали розенкрейцерские манифесты».

Что же представляла собой эта самая розенкрейцерская реформа? В книге английских исследователей Линн Пикнетт (Lynn Picknett) и Клайва Принса (Clive Prince) «Откровения тамплиеров» («The Templar Revelation», 1997) об этом сказано предельно откровенно (с. 175, 177): «Каждого человека поощряли к исследованию как внешнего, так и внутреннего мира – к овладению gnosis, знанием божественного. Этот упор на индивидуальное спасение является прямым антитезисом церковного положения о том, что только священник является тем проводником, через которого Бог может общаться с человечеством. Гностическая концепция прямой связи с Богом прямо угрожала существованию Церкви […].

Сочетание запрещенной науки и преданной анафеме философии означало, что люди, исповедующие эту веру, оказывались за чертой социума, и самоорганизация в подпольное общество была неминуема […]. Одним из главных проявлений этой ереси было движение розенкрейцеров […].

Герметики признают, что, хотя Древняя Греция могла предложить думающему человеку многое, все же ключ к знанию, которое они ищут, находится в Египте. Они осознали также, что эти знания взять непросто: египетская система была закодирована в виде школ таинств, а тайны требуют от обучающегося многих тяжелых этапов посвящения при переходе в следующий уровень».

Пикнетт и Принс замечают (с. 178), что Бруно, по сути, являлся не просто ученым, а реформатором масштаба Лютера или Кальвина. Правда, в этом ключе его имя редко упоминается в той версии истории, которую преподают в школах. Причем основанное Джордано Бруно общество «Джорданисити» оставило очень мало сведений о себе. Но именно оно, по мнению английских исследователей, «оказало существенное, если не главное, влияние на развитие розенкрейцерства в Европе».

Надо сказать, что движение розенкрейцеров в те годы не было единственным в своем роде: помимо него действовало немало аналогичных тайных обществ, основанных на изучении и сохранении тайных, оккультных знаний. Причем именно в эти годы, в XVII и первой половине XVIII века, действовали они чрезвычайно активно. Как замечали авторы книги «Откровения тамплиеров» (с. 184), «после 1750 года все безнадежно перепуталось. Если ранее имелись четкие различия между масонами, розенкрейцерами и организациями, которые считали себя наследниками тамплиеров, то внезапно все эти группы столь тесно переплелись между собой, что казались одинаковыми».

Но к чему же привело движение розенкрейцерства и их «коллег»? Одним из первых и главных итогов, если брать общественно-научный аспект, стало создание Лондонского Королевского общества (The Royal Society of London for the Improvement of Natural Knowledge), учрежденного хартией короля Карла II 15 июля 1662 года. Созданию Королевского общества, этой английской академии наук, предшествовало учреждение в конце 1640-х годов полусекретной организации под названием «Незримая Коллегия» («Invisible College»), в числе инициаторов создания которой был известный англо-ирландский натурфилософ, физик, химик и богослов Роберт Бойль (Robert Boyle; 25.01.1627–30.12.1691).

О целях создания «Незримой Коллегии» авторы книги «Власть Талисмана» («Talisman. Sacred Cities, Secret Faith», 2004) Грэм Хэнкок (Graham Hancock) и Роберт Бьювэл (Robert Bauval) писали так (с. 409): «В конце ноября 1660 года двенадцать членов самопровозглашенной “Незримой Коллегии” встретились в помещении Гришемского колледжа в Лондоне[…].На встрече было принято решение об основании “коллегии для продвижения физико-математических и экспериментальных наук”, которая вскоре была переименована в Королевское общество». С формальной точки зрения – все верно. Но фактически учреждение «Незримой Коллегии» ознаменовало начало «перевода» общества на новые рельсы: отныне научными изысканиями стали заниматься специализированные структуры гражданского характера, не согласовывающие свои действия с отцами Церкви.

К чему это в конечном итоге привело, мы хорошо видим на примере наших дней. Наука, в широком ее смысле, практически превратилась в новую религию со своими «святыми», «неприкасаемыми» и, конечно же, со своими догматами. Как и полагается «новой религии», наука обрела и новых мучеников, новых еретиков.

Нет, на кострах отступников сегодня уже не сжигают – в худшем случае они чаще всего уходят из жизни в результате «несчастного случая» или внезапно развившегося смертельного «заболевания». Для начала исследователей, которые высказывают идеи, идущие вразрез с общепринятыми научными стандартами, объявляют лжеучеными, а затем, если они не угомонятся, на них ставят клеймо психически нездоровых людей – шизофреников, сумасшедших и т. п. От «серьезной науки» их, разумеется, отлучают. Спросите любого уважаемого ученого, относится ли он всерьез к идее создания «вечного двигателя», изучения антигравитации, телепортации или, скажем, дистанционного чтения мыслей и контроля за разумом – и вы поймете, сколь жестко обозначены современной инквизицией от официальной науки те флажки, за которые выходить нельзя.

Грэхем Хэнкок – один из наиболее известных современных авторов альтернативного направления

При этом известно, что не так уж и редко удивительные, поистине прорывные научные открытия совершают дилетанты или ученые, не побоявшиеся идти наперекор установленным стандартам и догматам.

Современный украинский ученый Олег Фейгин, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий сектором теоретической физики Института инновационных технологий Украинской академии наук (УАН), действующий член УАН, автор многочисленных книг, посвященных настандартным научным исследованиям, в своей книге «Лучи смерти» (2013) причины ортодоксальности современного научного сообщества объяснил совершенно логично (с. 236): «Ученые тоже могут заблуждаться при столкновениях с загадками природы. Причем нередко они заблуждаются не потому, что у них “дурной характер”, который не позволяет им снисходительно относиться к новым научным идеям или соглашаться с фактами, противоречащими их представлениям. Причины тут бывают гораздо глубже, включая, в частности, стремление сохранить в целостности и законченности господствующую в естествознании систему воззрений на устройство мира».

Отсюда вывод: современная наука в какой-то степени и в самом деле стала новой религией. В этой новой религии людям, так сказать, неверующим, высказывающим «еретические» гипотезы, да и просто задающим неудобные вопросы, места нет. Взять ту же проблему исследования Марса: от версий сторонников альтернативного подхода отмахиваются как от ненаучных, несерьезных, на них вешают клеймо дилетантов, маргиналов, а то и просто людей с нездоровой психикой, помешавшихся на почве конспирологии.

При этом, как и в прежние времена, когда церковные институты доминировали в общественной жизни, продолжают существовать два подхода к действительности и знаниям, ее описывающим и изучающим. Есть наука, которой обучают в школах и университетах, и есть наука, о которой знает весьма узкий круг посвященных. Примеры? Да вот один из них. Скажем, если вы в рамках общепринятого научного подхода попытаетесь создать двигатель, работающий на принципах антигравитации, то будете незамедлительно подвергнуты остракизму.

Однако в средствах массовой информации появлялись сообщения о том, что еще в 1990-х годах в рамках Национального управления США по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) была создана специальная группа по исследованию проблем антигравитации. Тогда же корпорация «British Aerospace Systems» («BAE Systems») в рамках проекта «Зеленый отблеск» («Project Green Glow») также занималась исследованием антигравитации. Тем же и тогда же уже занимались специалисты японской корпорации «Toshiba», а также американской корпорации «Boeing» – на базе расположенной в Сиэтле лаборатории «Phantom Works».

Апофеозом научного подхода к исследованию окружающего нас мира, что хорошо видно по художественной литературе, кинематографу, – стала вторая половина XIX века и век последующий. Казалось, человечество и в самом деле получило в свои руки универсальный инструмент, с помощью которого можно раскрыть все тайны бытия. Впрочем, отрезвление наступило достаточно быстро: уже в последней трети XX века общественный энтузиазм относительно безграничных возможностей науки в значительной степени и иссяк. И понятно, почему.

С одной стороны, научный метод познания мира зачастую демонстрировал едва ли не полное пренебрежение природой как таковой. В наиболее сконцентрированном виде этот тезис сформулировал еще в 1934 году выдающийся немецкий физик Макс Планк, присутствовавший на встрече Адольфа Гитлера и Виктора Шаубергера и заявивший, что наука не имеет ничего общего с природой. С другой стороны, наука как общественный институт, в широком смысле этого слова, в значительной степени стала способом манипуляции сознанием широких народных масс. Причем способом, в какой-то степени даже более изощренным, нежели религия. И здесь нельзя не согласиться с древнегреческим философом Плутархом, много веков назад заметившим, что тот, кто знает вечные истины, не может серьезно относиться к общественным ценностям.

…В 1982 году в Великобритании впервые вышла книга Майкла Бейджента (Michael Baigent), Ричарда Ли (Richard Leigh) и Генри Линкольна (Henry Lincoln) «Святая Кровь и Святой Грааль» («The Holy Blood and the Holy Grail»). Эта ставшая во многих смыслах культовой работа излагает альтернативную версию общепринятой истории. Согласно ей, Иисус Христос остался жив, а его дети от брака с Марией Магдалиной стали основателями первой, древнейшей европейской королевской династии Меровингов. Эту тайну, а также сопровождавшие ее секретные оккультные знания, уходящие корнями в древнеегипетские времена, на протяжении многих веков поддерживало (и продолжает поддерживать в наши дни) тайное общество, именуемое «Приорат Сиона».

Есть такая точка зрения, что «Приорат Сиона» – это выдумки, очередная конспирологическая мистификация. Но вот автору этой книги в феврале 2007 года довелось брать интервью у епископа Саратовского и Вольского Лонгина – человека не просто эрудированного, но и прекрасно знающего то, о чем не ведают очень многие. Добавлю, что с декабря 1992 года до мая 2003 года он служил в чине настоятеля Московского подворья Троице-Сергиевой лавры (текст интервью с епископом Лонгиным был размещен на сайте Conspirology.org 1 июня 2009 г.).

Так вот, в разговоре с владыкой Лонгиным был поднят вопрос относительно института различных орденов внутри католический церкви (типа «Opus Dei» или тех же иезуитов), а также о том, насколько верны сведения, что в последние годы началось активное возрождение деятельности таких тайных обществ, как иллюминаты, розенкрейцеры и т. п. Вопрос был задан так: не являются ли книжные бестселлеры типа «Кода да Винчи» Дэна Брауна продуктом деятельности этих скрытых орденов и обществ? На что владыко Лонгин ответил так: «Розенкрейцеры и иллюминаты никогда не имели отношения к католической церкви, скорее – к “Приорату Сиона”! Они, по сути, выступали антагонистами католической церкви[…]. Думаю, тут не надо уподобляться той публике, которая с восторгом читает такую чепуху, как книги Дэна Брауна. Это говорит о прискорбном состоянии общего уровня культуры и интеллекта. И не только в России! Я вам приведу страшный пример такого падения общей интеллектуальной “планки”.

Не так давно один мой знакомый проходил вместе со своим товарищем в Москве по Красной площади около Покровского собора. Он обратил внимание товарища на памятник Минину и Пожарскому. А в ответ услышал: “А-а-а! Минин и Пожарский… Слушай, а кто это?”

Что уж тут говорить об “Opus Dei”? Люди не знают элементарных вещей! Я уверен, если сейчас на улице в тестовом режиме провести опрос и спрашивать людей, где именно проходила Куликовская битва – на Курской дуге или на Бородинском поле, – две трети опрошенных будут задумываться и искренне пытаться сообразить. Я вас уверяю!

Это, как я уже говорил, свидетельствует о низкой интеллектуальной «планке» общества. Этот уровень, кстати, и в советские-то времена был не очень высоким. Отчасти потому, что существовал “железный занавес” и многое из достижений мировой культуры в СССР было недоступно. Сегодня “занавеса” нет, но процесс интеллектуальной деградации приобрел тем не менее глобальный характер.

Понятно, что романы Дэна Брауна – это исключительно коммерческий продукт. Люди как могут, так деньги и зарабатывают […]. Другое дело, что характерной особенностью западного – прежде всего западноевропейского – общества является многовековая борьба между католической церковью и теми тайными обществами, масонскими ложами, которые входили в группу, которую обобщенно можно назвать “Приорат Сиона”. Это реальность, которая действительно была, это не легенды. Все это существует и сегодня и, видимо, будет существовать еще какое-то время. Время от времени католическая церковь и ее антагонисты обмениваются такими вот достаточно болезненными ударами…»

Среди великих магистров, возглавлявших начиная с 1188 года «Приорат Сиона», Бейджент, Ли и Линкольн называют (с. 133) немецкого писателя, теолога и алхимика Иоганна Валентина Андреа (Johann Valentin Andreae; 17.08.1586–27.06.1654; возглавлял «Приорат Сиона» в 1637–1654 г.г.), а также уже знакомого нам по созданию «Незримой Коллегии» и Королевского общества Роберта Бойля (был великим магистром «Приората Сиона» с 1654 года до своей смерти в 1691 году) и его преемника на этой должности – Исаака Ньютона (был великим магистром с 1691 по 1727 год).

Вот и еще один деятель из числа последователей «тайной доктрины» – Иоганн Кеплер, за работами которого, как писал автор журнала «Вокруг света», активно следил Джонатан Свифт. Активные годы жизни и деятельности Кеплера пришлись как раз на момент, когда о розенкрейцерстве стали говорить публично. Он был математиком и придворным астрономом императора Священной Римской империи Рудольфа II (в 1601–1612 годах), а также придворным математиком (в 1622–1628 годах) у преемника Рудольфа II – императора Фердинанда II. Но не надо забывать еще одного обстоятельства, которое некоторые историки подчас предпочитают игнорировать: Кеплер был астрологом. А астрология в те годы была не только достаточно почитаемым занятием, но и деятельностью, которая требовала весьма специфических познаний.

По поводу Кеплера Франсес Йейтс замечала (с. 392): «Кеплер, как известно, служил императору, то есть в политическом смысле он был противником розенкрейцеров[…]. И все же связи Кеплера с розенкрейцерским миром были настолько тесными, что я испытываю искушение назвать его еретиком в рамках этого движения».

Англичанин Джонатан Блэк (Jonathan Black, под этим псевдонимом свою первую книгу выпустил Марк Бут – Marc Booth), автор книги «Тайная история мира» («The Secret History of the World», 2007), идет дальше Франсес Йейтс и добавляет (с. 492–493): «Есть свидетельства, указывающие на то, что герои современной науки – люди, от которых мы меньше всего могли бы этого ожидать, – были глубоко увлечены древней мудростью. Коперник признавал, что блестящие идеи пришли к нему после чтения древних текстов, а когда Кеплер формулировал свои теории, он ощущал древнюю мудрость, изливающуюся через него. В предисловии к пятому тому “Harmonices Mundi” (1619 г.) он написал: “Да, я украл золотые сосуды египтян, чтобы построить часовню моему богу…”

Кеплер с детских лет дружил с Кристофером Бесолдом (Christopher Besoldus; 1577–1638; немецкий юрист и религизоный публицист; один из основоположников теории государственного бюджета; среди его учеников был упоминавшийся выше Валентин Андреа; в совершенстве знал 9 языков, включая арабский и иврит; когда в 1615 году мать Иоганна Кеплера – Катарину Кеплер – обвинили в колдовстве, помогал своему другу защищать ее в ходе следствия, длившегося 5 лет), который работал в тесном сотрудничестве с Валентином Андреа и, как принято считать, был его соавтором в составлении розенкрейцерских манифестов».

Иоганн Кеплер – человек, предсказавший по наводке Галилео Галилея наличие у Марса двух спутников

Если мы почитаем многочисленные биографии деятелей этой эпохи – того же Свифта или Ньютона, к примеру, – мы без особого труда обнаружим четкую тенденцию: жизнь и деятельность того или иного ученого, литератора, политика или общественного деятеля описывается, как правило, сквозь призму его видимой профессиональной деятельности с добавлением перипетий личной жизни. Но скрытая реальность, тайный интерес и, если угодно, тайная деятельность героя исследования в такой биографии в девяти случаях из десяти напрочь игнорируется.

Тот же современник Свифта – Ньютон (Isaac Newton; 04.01.1643–31.03.1727) – большинством людей начала XXI века воспринимается прежде всего как великий английский ученый, астроном, физик и т. п. Но Исаак Ньютон, как и Фрэнсис Бэкон, чрезвычайно интересовался алхимией. Не в вульгарном современном понимании алхимии как шарлатанской науки, последователи которой верили, что едва ли не любой минерал можно превратить в золото, нет. «Золото», которое они получали в результате своих экспериментов, было золотом духовным, золотом познания, итогом эволюции сознания.

Еще меньше известно, что в последние годы своей жизни Ньютон работал над изучением и исправлением исторической хронологии. Скептически настроенный читатель, уверен, воскликнет: «А, новая историческая хронология, Носовский и Фоменко! Знаем, слышали!» Ньютон, судя по всему, еще тогда понимал, что выход в свет его работ по исправлению исторической хронологии доставит ему немало неприятностей. Вот почему его труд – «Исправленная хронология древних царств» («The Chronology of Ancient Kingdoms Amended»), до конца им так и не завершенный, – вышел в свет во многом случайно и фактически против его воли. Но ход мыслей Ньютона шел в понятном направлении, о чем в предисловии к первому русскому изданию его последней книги сказано так: «Опираясь на естественно-научные идеи, Ньютон подверг скалигеровскую версию хронологии древности сильному преобразованию в сторону ее сокращения» (с. 4).

…Итог деятельности всех этих многочисленных и, мягко говоря, не очень публичных организаций был хорошо сформулирован в книге Майкла Бейджента и Ричарда Ли «Храм и Ложа» («The Temple and the Lodge», 1989). Мимоходом, как само собой разумеющееся, они называют (с. 237, 239) в числе участников этих тайных организаций и автора гипотезы о существовании у Марса двух спутников – Джонатана Свифта: «Таким образом, к третьей декаде XVIII века английское масонство под руководством Великой Ложи превратилось в бастион общественного и культурного истеблишмента, а среди самых известных его братьев были такие люди, как Дезагюлье, Поп, Свифт, Хогарт и Босуэлл[…].

Английское масонство во всех отношениях представляло собой некое связующее звено, соединительную ткань общества восемнадцатого века. Помимо всего прочего оно помогло создать в стране более спокойную атмосферу, чем на континенте, где недовольство народа выплеснулось сначала в виде Великой Французской революции, а затем восстаний 1832 и 1848 годов. Этот климат распространился и на английские колонии в Северной Америке, сыграв ключевую роль в образовании Соединенных Штатов.

Таким образом, та форма масонства, которая распространялась Великой Ложей, заменила первоначальную. При этом она стала одним из самых важных и влиятельных явлений столетия – явлением, значительность которого часто недооценивается ортодоксальными историками».

 

«…Эти тексты скрывают не меньше, чем раскрывают»

Как все это стоит воспринимать? А очень просто. Процесс начался с теологических споров, потом стали предприниматься попытки разрешения вопроса о том, как трактовать новые научные знания. А затем перешли к переустройству общества и созданию нового мирового порядка, основанного на совершенно иных социально-политических принципах.

Безусловно, для подавляющего большинства людей все эти тайные общества, все эти, условно говоря, масонские объединения сегодня выглядят как этакие клубы эксцентричных чудаков, вход в которые для сторонних людей строго ограничен. Масонское движение сегодня многими воспринимается еще и как этакая международная сеть, которая обеспечивает своим членам взимопомощь и выгодные деловые контракты. Но так ли это?

Если мы посмотрим на Джонатана Свифта и его современников, то надо признать очевидный факт: их деятельность носила четко продуманный характер с тщательно выверенными тактическими и стратегическими целями. Да, в чем-то Бейджент и Ли правы, когда говорили, что английское масонство XVIII века обеспечило и Великобритании, и Северной Америке более спокойную общественную атмосферу. Но можно сказать иначе: заложенные еще в XVII веке принципы общественного устройства были долгоиграющим проектом, которые столетия спустя обеспечили мировое доминирование англосаксонского мира, резкое ограничение (а в ряде стран – полный демонтаж) системы династического управления государствами и роли Церкви, некогда бывшей в Европе мощной политической силой.

Для того чтобы реализовать столь масштабный и протяженный во времени проект, помимо денег и людей необходимо было обладание целым корпусом весьма специфических знаний, которыми одназначно не располагали те, кого «реформировали» Свифт и его коллеги. И вот тут, говоря о загадках и странностях планеты Марс и существовавшей некогда древней марсианской цивилизации, мы неизбежно подходим к ряду не пустяковых вопросов: что же это были за знания и как они, пусть и в усеченном виде, становились достоянием широкой общественности?

Джонатан Блэк, автор уже упоминавшейся мной книги «Тайная история мира», прекрасно сформулировал форму, в которой эти тайные знания можно было обнаружить как вчера, так и сегодня (с. 13): «Наиболее секретные учения тайных обществ передаются только в устном виде, другие фрагменты записываются в умышленно неясной манере, непостижимой для посторонних. К примеру, теоретически возможно проникнуть в суть Тайной доктрины, прочитав удивительно длинную и запутанную книгу Елены Блаватской под тем же названием, или 12 томов “Бесед Вельзевула со своим внуком” Георгия Гурджиева, или около 600 томов сочинений и лекций Рудольфа Штайнера. Сходным образом теоретически возможно расшифровать великие алхимические трактаты Средневековья или эзотерические тексты посвященных высокого уровня, таких как Парацельс, Якоб Беме или Эммануэль Сведенборг, но во всех этих случаях авторы ориентируются на уже сведущих людей. Эти тексты скрывают не меньше, чем раскрывают».

 

«Марсианские расчеты» Свифта и современные данные

В «Путешествиях Гулливера» Джонатан Свифт предсказывает существование у Марса двух спутников. Совпадение? Допустим. Но давайте-ка внимательно вчитаемся в строки Свифта, в которых он описывает спутники Марса.

О характеристиках Фобоса и Деймоса, спутников, которые открыли астрономы летающего острова Лапута и о которых ученым Земли станет известно 150 лет спустя после выхода романа «Путешествия Гулливера», Джонатан Свифт сообщил следующее: «Ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати одного с половиной часа, так что квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний до Марса, каковое обстоятельство с очевидностью показывает, что означенные спутники управляются тем же законом тяготения, которому подчинены другие небесные тела».

Титульный лист «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта, первое издание (1726 г.)

Летающая страна Лапута, третья часть «Путешествий Гулливера», иллюстрация Жана Исидора Жерара Гранвиля (1803–1847)

Получается вот что. По теории Свифта выходило, что ближайший к Марсу спутник Фобос совершает полное обращение вокруг него за 10 часов, более удаленный Деймос – за 21 ½ часа. Современные данные таковы: периоды обращения спутников Марса составляют соответственно 7 часов 39 минут и 30 часов 17 минут. Ошибку Свифт, как видно, допустил весьма незначительную. Еще два совпадения? Пусть так.

Помимо этого Свифт в тексте своей книги добавил еще две важные характеристики спутников Марса: первый спутник (Фобос) вращается от центра Марса на расстоянии, равном 3 его диаметрам. Второй (Деймос) – на расстоянии, равном 5 его диаметрам. Согласно современным данным, расстояние Фобоса и Деймоса от центра Марса составляет соответственно 1,38 и 3,46 диаметра Красной планеты. Вновь расхождения не такие уж и большие. Что ж, еще два совпадения? Можно, конечно, сказать и так.

Но если мы посмотрим на ситуацию с конспирологической точки зрения, действительность для сторонников общепринятой научной точки зрения будет еще ужаснее.

Современная наука дает нам следующие данные. Как и Земля, марсианский планетарный шар слегка приплюснут у полюсов, а средний радиус Красной планеты составляет 3389,5 км, или 6779 км в диаметре. Для понимания дальнейших расчетов вспомним школьный курс геометрии: диаметр окружности или сферы равен двум ее радиусам. Известно, что и Фобос, и Деймос обращаются вокруг Марса по эллипсоидным орбитам. Максимальная точка удаления спутников Марса от его центра составляет 2,76 радиуса орбиты Марса (для Фобоса) и 6,92 орбиты Марса (для Деймоса). Вряд ли за 300 последних лет габариты Марса и его спутников существенно изменились, поэтому примем современные сведения о радиусе Красной планеты за данность, которая существовала и в те времена, когда Свифт писал свой роман.

Для профессионалов и людей, интересующихся астрономией, не является секретом следующий факт. Приливное воздействие Марса постепенно замедляет скорость движения Фобоса по его орбите. Такая ситуация, замечают современные ученые, при сохранении этой тенденции должна привести к тому, что Фобос со временем либо распадется, либо упадет на поверхность Марса. Иначе говоря, расстояние от Фобоса до поверхности Марса медленно, но верно сокращается. С Деймосом ситуация прямо противоположная – он постепенно удаляется от Марса.

Вопрос: если Свифт приводил верные характеристики спутников Марса, нельзя ли в них найти подтверждения грядущего падения (разрушения) Фобоса и «соскакивания» с орбиты Красной планеты Деймоса? Как ни странно, можно.

Наложим современные данные на цифры, приведенные Джонатаном Свифтом в романе «Путешествия Гулливера», с параллельным пересчетом диаметральных данных в радиальные. И вот что имеем на выходе. По Свифту получается, что Фобос вращается на удалении от центра Марса, равном 3 диаметрам (или 6 радиусам) Красной планеты. Получаем цифру 10 168,5 км. А современные данные об удалении Фобоса от центра Марса (2,76 радиуса) составляют 9355,02 км. То есть расстояние между Фобосом и Марсом и в самом деле медленно, но верно сокращается.

Фобос и Деймос – спутники Марса

А что получится применительно к Деймосу? Второй спутник, согласно Свифту, обращается вокруг Марса на удалении порядка 5 диаметров (или 10 радиусов) Красной планеты. По Свифту получается расстояние в 16 947,5 км. Но, согласно современным данным, это расстояние больше и составляет 23 455,34 км. То есть Деймос и в самом деле удаляется от поверхности Марса.

Снова совпадения? Но не много ли этих самых совпадений? Один из принципов элементарной логики (а логика для конспирологии вовсе не враг) гласит: если совпадений два и больше – это уже не совпадения, а тенденция. Иначе говоря, получается, что Джонатан Свифт точно знал, что у Марса есть два спутника и обладал достаточно точной информацией о параметрах их обращения. И совершенно не важно, сам ли Свифт производил эти расчеты, кто-то ему подсказал необходимые данные, или же он воспользовался некими древними тайными знаниями. Факт в том, что Свифт, судя по всему, действительно был прав.

А раз так, то мы невольно вынуждены обратиться к тому, что же представляет собой конспирология и так называемая «теория заговора». Кому-то, быть может, это покажется странным и даже неправдоподобным, но и «теория заговора», и конспирология как направления человеческой мысли родились не сегодня и не вчера: их история насчитывает уже не одно столетие.

 

Информационный хаос: диагноз Барда и Зодерквиста

Сразу же замечу: те из читателей, кто жаждет изложения сведений про тайны и загадки Марса сейчас и сразу, могут пропустить несколько последующих страниц, хотя делать этого я все-таки не рекомендую. Дело в том, что эти, казалось бы, чисто теоретические выкладки, вроде бы не имеющие непосредственного отношения к заявленной в названии этой книги теме, на самом деле помогут понять, как функционирует современная система манипуляции общественным сознанием, как она формировалась и развивалась. В том числе и в сфере, касаемой исследования планеты Марс.

Суть в чем? Если мы хотим понимать, что же на самом деле происходит вокруг нас, мы должны уметь сортировать информацию, которая ежедневно сыпется на нас со всех сторон в огромных количествах. Не зря один из главных принципов конспирологии гласит: важно пытаться найти не то, что вам показывают, а то, что от вас пытаются скрыть. И в этом поиске методология конспирологии и теории заговора могут оказать очень существенное подспорье.

Отношение к конспирологии и к теории заговора как в среде научной общественности, так и среди сторонних наблюдателей двоякое. С одной стороны, эти направления в человеческой мысли постоянно подвергаются остракизму и насмешкам. Мы часто можем слышать утверждения типа: «Я не сторонник конспирологических теорий…», «Давайте не будем уподобляться конспирологам и сторонникам теории заговора…». С другой стороны, если мы внимательно приглядимся к тому, что и как комментируют происходящее многочисленные аналитики, эксперты и прочие многоопытные витийствующие персонажи, мы без особого труда можем заметить, что им вовсе не чужд именно конспирологический подход в анализе событий. Правда, сами они ни за что в этом не признаются.

Парадокс заключается в том, что конспирология, презираемая и осуждаемая сторонниками «общепринятого подхода», вовсе не исчезает из общественной повестки дня! Она в этой самой повестке постоянно присутствует и, более того, приобретает все больший размах. Почему же так происходит?

Причина проста: большинство людей, возможно, даже не подозревают о том, что именно от них скрывают, но глупо предполагать, что они совершенно не умеют думать. Это приводит к тому, что, анализируя происходящее вокруг него, человек понимает: ему говорят далеко не все из того, что он хотел бы узнать. Более того, зачастую его сознательно дезинформируют. Отсюда следствие – человек пытается это скрываемое узнать и очень даже нередко прибегает к помощи конспирологического метода познания, возможно, сам этого четко и не осознавая.

В 2000 году вышла в свет работа двух шведских авторов, которая имела достаточно говорящее название: «NETOкратия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма» («NETOcracy. The New Power Elite and Life After Capitalism»). Первый из них – Александр Бард (Alexander Bengt Magnus Bard; род. в 1961 г.), советник шведского правительства, писатель, социолог, владелец одной из крупнейших в Швеции интернет-компаний и телеведущий, известный также как участник и автор песен группы «Army Of Lovers» и последователь зороастризма. Второй – Ян Зодерквист (Jan Söderqvist; род. в 1961 г.), литературовед, писатель, теле– и радиопродюсер, журналист. Книга «NETOкратия…», первая, но не единственная, которую написали шведские авторы, имела очень большой успех в США и Европе. В ней Бард и Зодерквист попытались дать анализ исторического пути, который привел современное общество к тому положению дел, что мы наблюдаем сегодня, а также предложили свои прогнозы относительно того, в каком направлении цивилизация европейского типа, возможно, будет развиваться в ближайшем будущем.

Ян Зодерквист и Александр Бард

Среди многочисленных, весьма любопытных выводов, сделанных шведскими авторами, был и такой (с. 90): информация как таковая сегодня давно уже превратилась в товар. Невольно, по умолчанию, считается, что чем больше информации, тем лучше. Но дальше Бард и Зодерквист сделали важное добавление: «Информация и знание – не одно и то же. И по мере того, как информация становится ключевым товаром новой экономики, а мир тонет в океане хаотических информационных сигналов, все большую ценность приобретает существенное и эксклюзивное знание[…].

Те, кто контролирует новые технологии и их применение, быстро накапливают значительную власть […]. По понятным причинам трудно ожидать, что у этой группы появится большое желание сделать свое эксклюзивное знание широко доступным, поскольку это обесценит и ее власть, и привилегии».

По мнению шведских мыслителей (с. 94–95), проблема современного общества заключается не в недостатке информации, а в ее смысловом наполнении. Если человечество хочет, чтобы современный поток информации стал источником знаний, а не новых заблуждений, его необходимо просеять, структурировать и осмыслить. В противном случае, добавлю уже от себя, мир неизбежно будет скатываться к тем временам, когда наблюдалась катастрофическая нехватка информации, когда власть имущие сознательно сдерживали информационный поток. Но в том-то и заключается парадокс современной ситуации, как верно замечают Бард и Зодерквист, что наблюдаемый сегодня переизбыток информации и недостаток контекста тесно связаны, более того – они являются двумя сторонами одной и той же медали.

Как это выглядит на практике? Приведу еще одну цитату из книги Александра Барда и Яна Зодерквиста: «Во времена диктатуры аппарат власти перекрывает поток информации с помощью цензуры, делая себя недоступным. Заполнив все каналы потоками бессвязной информации, властная элита демократии – прекрасно организованные лоббистские группы и влиятельные медиаконгломераты – может эффективно добиваться того же результата. Каковы бы ни были факты, тут же появляются факты, их опровергающие. Любой научный отчет, представляющий тревожные данные, тут же опровергается другим, более обнадеживающим. И так далее. В конечном итоге все это возвращается к обычному бизнесу. Это выглядит как жизнеспособная демократия, но это не более чем спектакль для масс.

Так что поток информации вовсе не является непредсказуемым явлением […]. В действительности это сознательная стратегия по поддержанию контроля над обществом. Заинтересованные властные группы сливают на нас сбивающую с толку информацию для обеспечения секретности определенного существенного знания».

Эта тенденция, безусловно, обозначилась не сегодня. Ее истоки уже были зафиксированы в предыдущей главе. Кроются они во временах, когда последователи «тайной доктрины» начали преобразовывать европейское общество с целью отстраивания его в рамках цивилизации иного, нового порядка. Естественно, не могла не последовать ответная реакция, ибо всякое действие равно противодействию – законы физики во многом справедливы и для человеческого общества.

…Сегодня в России многие видные общественно-политические деятели национально-державной направленности любят цитировать работы великого русского философа, писателя и публициста Ивана Ильина (09.04.1883–21.12.1954). Между тем одним из изобретений Ивана Александровича был весьма прижившийся термин о «мировой закулисе». Это удачное и весьма востребованное вот уже не первое десятилетие словосочетание он впервые использовал в статье 1950 года, которая называется «Что сулит миру расчленение России?».

Так вот, ответ на действия «европейской закулисы» XVII–XVIII веков не заставил себя долго ждать. Параллельно с незримой работой розенкрейцеров и их коллег по отстраиванию общества нового порядка шла столь же незримая работа в противоположном направлении. Целью этой работы была попытка вскрыть то, что власть новой формации и теоретики «нового мирового порядка» скрывают от общества, и объяснить причины этого сокрытия. Результатом этой подспудной противоборствующей работы и стало явление заинтересованным народным массам конспирологии и теории заговора.

 

Контрнаступление интеллектуалов: краткий курс истории конспирологии

В 2012 году в России вышла в свет не совсем обычная книга – «“Теория заговора”. Опыт социокультурного исследования». Ее автор Михаил Хлебников – новосибирский ученый, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитарных основ государственной службы Сибирского института РАНХиГС (Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ). Работа Михаила Владимировича стала первой в своем роде попыткой исследовать феномен зарождения и развития теории заговора и конспирологии в российском обществе на протяжении последних 200 лет.

Эта работа, с моей точки зрения, не является исчерпывающей, но тем не менее она крайне интересна именно как первая отечественная попытка исследовать феномен конспирологии теории заговора как в России, так и за ее пределами. Михаил Хлебников предлагает разделить понятия «конспирология» и «теория заговора». По его мысли, конспирологию следует воспринимать как принцип мышления, который свойственен значительной части российского (впрочем, не только российского) общества и который оказывает существенное влияние на формирование и функционирование общественного сознания. А вот понятие «теория заговора», с его точки зрения, можно сравнить с некой операционной системой, которая содержит в себе и отражает главные структурные компоненты конспирологического сознания (с. 9).

Важнейшим фазой на этапе становления европейских государств нового типа, уверен Михаил Хлебников, стала роль университетов и связанное с ними формирование новой социальной группы – интеллектуалов, происходившее в эпоху важнейших социально-политических сдвигов в Европе в XIV–XVII веках. В качестве яркого примера такого интеллектуала Михаил Хлебников приводит фигуру Никколо Макиавелли (Niccolò di Bernardo dei Machiavelli; 03.05.1469–21.06.1527), который в своих работах пытался создать, а затем и предложить к использованию новую модель государства. Причем, по мнению Макиавелли, изложенному в его работе «Рассуждение о первой декаде Ливия» («Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio», 1531), классификация подобных заговоров имела два типа: заговор против главы государства и заговор против отечества.

Однако формирование европейского государства эпохи Нового времени оказало существенное влияние и на условия существования современного интеллектуала. Начиная примерно со второй половины XVIII века интеллектуалы стали постепенно вытесняться из сферы реальной политики. Это, по мнению Михаила Хлебникова, неизбежно должно было привести их к попыткам вернуть свое влияние на теоретическое восприятие истории, которое могло окупиться в долгосрочной перспективе (с. 78).

Так оно в итоге и произошло. Ключевым моментом стала история с парамасонским орденом Баварских иллюминатов (название ордена производят от немецкого «Illuminatenorden» или от аналогичного латинского слова «illuminati»: что можно перевести как озаренные, просветленные, просвещенные), основанном немецким интеллектуалом, профессором права Адамом Вейсгауптом (Adam Weishaupt; 06.02.1748–18.11.1830) в 1776 году и закрытым по настоянию руководства католической церкви в 1784 году. Михаил Хлебников по этому поводу замечал следующее (с. 79–81): «В действительности орден иллюминатов представлял собой типичное интеллектуальное сообщество той эпохи, деятельность которого не выходила за рамки разработки полуфантастических проектов[…]. Конспирологические авторы, безусловно, понимают, что А. Вейсгаупт по своим характеристикам явно не соответствует чертам зловещего заговорщика против мирового порядка. Поэтому предлагается гиперконспирологическая версия, согласно которой Вейсгаупт был лишь формальным главой ордена, прикрывая собой его истинных руководителей […]. Тем не менее в конспирологической литературе иллюминатам отводится весьма почтенная роль непосредственного предшественника политического масонства […].

Баварские иллюминаты представляли собой вариант интеллектуального кружка, участники которого, находясь на периферии интеллектуальной и культурной жизни того времени, стремились преодолеть осознаваемую ими собственную провинциальность. Форма преодоления была выбрана удачно – “глубоко законспирированное тайное общество” “случайно” обнаруживает всю мощь организации и громадность ее замыслов. Собратья-интеллектуалы с благодарностью восприняли столь щедрый подарок. Перья заскрипели, поток “разоблачений”, “самых полных разоблачений” авторских и анонимных памфлетов захлестнул Европу.

С баварскими иллюминатами связан еще один из парадоксов конспирологической интерпретации природы тайных обществ. Деятельность этих обществ, их цели, задачи перестают быть скрытыми от непосвященных».

Адам Вейсгаупт – основатель секретного ордена иллюминатов или талантливый авантюрист?

В качестве одного из символов иллюминатов очень часто воспринимают знаменитую усеченную пирамиду со «Всевидящим Оком» (глазом в треугольнике) наверху, которая помимо прочего используется на оборотной стороне Большой печати США и на однодолларовой купюре. Целью деятельности иллюминатов, конечно же, было стремление к мировому господству. Критики теории заговора, разумеется, считают это полной ерундой, правда признавая определенную экстравагантность идей Адама Вейсгаупта и его последователей.

К примеру, современный канадский исследователь Джон Рейнольдс (John Lawrence Reynolds; родился 5 ноября 1939 г.) весьма скептически относится к теории заговора как таковой, но в своей знаменитой книге «Тайные общества: мифы и реальность» («Secret Societies: Their Mysteries Revealed», 2006) охотно цитирует строки, написанные в свое время Адамом Вейсгауптом (с. 263): «Используя самые простые средства, мы приведем все в движение и заставим пылать. Наша деятельность должна быть организована и задумана так, чтобы мы могли тайно влиять на все политические процессы».

Кстати, с орденом иллюминатов многие конспирологи связывают старейшее тайное общество студентов Йельского университета – «Череп и кости» («Skull & Bones»): его истоки восходят к 1832 году и которое нередко называют тайным правительством США. Любопытно, что тот же Рейнольдс об изначальной связи «Черепа и костей» с Германией и орденом иллюминатов упоминает, но замечает, что это всего лишь предположение.

К чему это привело? По мнению современного французского автора Мишеля Леруа (Michel Leroy; родился 15 декабря 1948 г.), «Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле» («Le mythe jésuite. De Béranger à Michelet», 1992), работу которого цитирует Михаил Хлебников (с. 95), итог всей этой подспудной деятельности был таков: «XIX столетие породило несколько крупных “теорий заговора”; к ним принадлежат помимо мифа о иезуитах мифы о масонском и еврейском заговорах. Хотя у этих мифов, как правило, разные создатели и разные идеологические источники, структура и синтаксис у них схожие».

Канадец Джон Рейнольдс – последовательный критик конспирологии и теории заговора

При этом важно понимать, что в разных странах свой посильный вклад в развитие конспирологии и теории заговора сделали весьма известные люди. В США, к примеру, таким человеком был, конечно же, известный автопромышленник Генри Форд (Henry Ford; 30.07.1863–07.04.1947) с его, мягко говоря, нелюбовью к евреям. В Испании – политик и диктатор Франсиско Франко (Francisco Paulino Hermenegildo Teó-dulo Franco Bahamonde; 04.12.1892–20.11.1975), который, по мнению Михаила Хлебникова (с. 146), внес свой несомненный вклад в развитие «теории заговора»: «В отличие от многих известных политиков XX века, Франко не только разделял конспирологические воззрения, но и смог их расширить содержательно. С декабря 1946-го по май 1951 года он публикует в официальной газете франкистов “Arriba” обширную серию статей под псевдонимом Хоакин Бор, вышедших затем в 1952 году книжным изданием под названием “Масонство”».

Россия в плане формирования конспирологии и теории заговора имела свою специфику. Ключевым, с точки зрения Михаила Хлебникова, этапом в происхождении и формировании отечественной конспирологии стали социально-политические события середины XIX века, связанные в первую очередь с очередной Русско-турецкой войной 1850-х годов, в ходе которой Россия, как известно, потерпела военно-политическое поражение.

Развитие этого этапа получило дополнительный импульс в начале 1880-х годов, во времена царствования императора Александра III. Хлебников отмечает (с. 229) одну из ключевых фигур этого этапа – дочь русского генерала и посланника в Лиссабоне Юстинью Дмитриевну Глинку (1844–1918). Роль Глинки в развитии отечественной конспирологии трудно преуменьшить: считается, что именно с ее подачи в русскую конспирологию была выдвинута идея, известная и поныне под названием «Протоколы сионских мудрецов».

Следующий этап в развития теории заговора в России пришелся на период после первой русской революции 1905 года. Причем именно в первое десятилетие ХХ века, как замечает Михаил Хлебников (с. 264), параллельно расовому направлению начинает формироваться социально-экономическое направление русской конспирологии. «Для данного направления, – пишет Хлебников, – свойственна абсолютизация экономических аспектов “теории заговора”. Особый интерес для нас в этом плане представляют такие работы, как сборник Г. В. Бутми “Золотая валюта” и сочинение А. Д. Нечволодова “От разорения к достатку”. В центре внимания авторов находится финансовая система Российской империи, проблемы государственного кредитования, золотовалютных операций […]. Утверждается, что золотой стандарт не только служит препятствием для развития отечественной экономики, для нормального роста которой необходимы гигантские финансовые вливания, невозможные при наличии монометаллической денежной системы, но и в первую очередь является фактором социально-политической дестабилизации. Наличие “дорогих” денег тормозит рост экономики, что неизбежно приводит к росту социальной напряженности, провоцируя радикальные революционные выступления».

Отдельного разговора заслуживает конспирология, зародившаяся в среде русских эмигрантов. Понятно, почему: по мысли Михаила Хлебникова (с. 304–305), в этот период представители русской интеллигенции отчаянно пытались найти ответ на вопрос о столь катастрофически быстром крушении Российской империи в 1917 году. И вот тут-то русская эмиграция столкнулась с уже вполне сложившейся европейской конспирологической традицией, открыв для себя множество новых источников, авторских разработок и концептуальных построений.

Если подвести итог развития конспирологии и теории заговора за рубежом и в России, без особого труда, делает вывод Михаил Хлебников (с. 169, 173), в XIX и ХХ веках можно выделить два основных направления и этапы в их развитии: «На первом этапе развития конспирологии наличие тайного мирового заговора объяснялось наличием определенного этноса, ставящего перед собой цель достижения тотального господства. Названный тип по времени возникновения соотносился с эпохой Просвещения, совпадая с ней не только хронологически, но и используя методологические наработки XVIII века. Содержательно “теория заговора” замыкается на двух взаимосвязанных схемах. В первой субъектом заговора выступают масоны, во второй – евреи […].

Хронологически мы можем заключить данный период в рамки столетия: с середины XIX века до середины прошлого, XX века». Причиной изменений послужили, по мнению автора (с. 181), изменения социально-экономической ситуации. В результате «субъектом на следующем этапе развития “теории заговора” выступает мировая финансовая система, толкуемая в качестве инспиратора всех значимых социально-политических трансформаций».

Таким образом, Михаил Хлебников выделяет два основных направления в конспирологии и теории заговора: условно говоря, масонско-расовую и социально-экономическую. Впрочем, Михаил Владимирович не упомянул еще об одном, более чем мощном направлении, основы которого заложил американский исследователь Чарльз Форт (Charles Hoy Fort; 06.08.1874–03.05.1932).

 

От Чарльза Форта к всплеску конспирологии в постсоветской России

После своей жениться в 1896 году Форт стал пробовать свои силы в журналистике, и эти пробы были весьма успешными. После того как он в 1916–1917 годах унаследовал сначала бизнес своего дяди, а потом – и долю наследства от скончавшегося отца, он получил возможность все силы отдать делу своей жизни. Можно сказать, что Форт заложил основы того, что впоследствии стало называться аномалистикой, а позднее – уфологией.

На протяжении всей своей сознательной жизни он скрупулезно, на основе газетно-журнальных публикаций, изучал разнообразные необъяснимые с точки зрения современной ему науки случаи: исчезновения людей, случаи самовозгорания, перемещения живых и неживых объектов во времени и пространстве, необычных, паранормальных археологических находок и пр. После смерти Чарльза Форта осталась составленная им огромная картотека, состоящая из более чем 60 тысяч заметок, разделенных на 1300 разделов, – настоящая база данных, которая была им завещана Нью-Йоркской публичной библиотеке.

Публикации Форта вызывали крайне противоречивые отзывы. Его, как это и полагается, называли дилетантом, маргиналом, «патроном чудаков», словом, навешивали соответствующие эпитеты. И это при том, что его книги и сегодня продолжают издаваться, пользуясь неизменной популярностью у читателей. Примечательно, что усилия Чарльза Форта очень высоко ценил классик американской литературы – Теодор Драйзер. И не он один: среди почитателей творчества Форта был, к примеру, знаменитый актер, а впоследствии и кинорежиссер Орсон Уэллс.

Форт и Драйзер были друзьями. Именно Драйзер способствовал тому, что в 1919 году впервые вышла в свет книга, которая исследователями творчества Форта считается основным трудом его жизни, – «Книга проклятых» («The Book of the Damned»), в которой он резко критиковал позитивистские подходы, которые исповедовала современная ему научная мысль. В «Книге проклятых» Форт резко отзывался о современном ему научном сообществе, сравнивая его представителей с религиозными фундаменталистами. Форт не без должных на то оснований полагал, что для многих ученых предмет их научных изысканий мало чем отличается от веры в божественное. Кстати, Форту принадлежит афористичное высказывание, сделанное им в одном из интервью, которое в полной мере может являться девизом конспирологии: «Наука сегодня – суеверие завтра. Наука завтра – суеверие сегодня» («Science of today – superstition of tomorrow. Science of tomorrow – the superstition of today»).

В последующие годы Форт продолжил свои изыскания, результатом чего стал выход еще трех книг, явившихся своего рода продолжением «Книги проклятых». Книга «Новые земли» («New Lands», 1923) была посвящена главным образом астрономическим феноменам. Этот труд считается наименее популярным среди книг Форта.

Теодор Драйзер и Чарльз Форт, фото сделано 4 октября 1931 года в Нью-Йорке

В 1931 году выходит третья книга Чарльза Форта «Внемли!» («Lo!»; на русском языке впервые была издана в 2007 году под названием «Вулканы небес»). В этой работе Форта сосредоточены наблюдения автора в области парапсихологии, то есть необычных способностях человеческой психики. В этой же книге Форт много внимания уделил загадочным происшествиям, происходившим в определенных географических точках Земли, предвосхитив более поздний интерес исследователей к феномену Бермудского треугольника и аналогичных загадочных мест Земли; в этой же книге Форт писал о криптозоологии, а также описывал случаи телепортации. Кстати, именно Чарльз Форт ввел в научный оборот сам термин «телепортация». «Внемли!» – самая популярная в коммерческом смысле книга Форта.

Наконец, четвертая книга Форта называлась так: «Дикие таланты» («Wild Talents»). Ее сигнальные экземпляры автор увидел буквально за несколько недель до своей кончины в мае 1932 года. В «Диких талантах» Чарльз Форт рассказывает о случаях полтергейста, самовозгорания людей, явлений призраков, оборотней и вампиров, повествует о случаях психокинеза (то есть возможности человека с помощью концентрированного усилия мысли воздействовать на окружающие его предметы), а также о способности человека контроливать свое окружение и о случаях появления так называемых огней в небесах – то, что сегодня принято называть неопознанными летающими объектами (НЛО). Книга «Дикие таланты» считается самым легко воспринимаемым читателями трудом Чарльза Форта.

Интересно, что Чарльз Форт пытался писать и беллетристику: сам автор утверждал, что он написал в общей сложности 10 романов. Правда, до наших дней дошел текст лишь одного из них – «Изгнанные фабриканты» («The Outcast Manufacturers»). Этот роман был впервые издан в 1909 году, получил неплохие отзывы литературных критиков, но коммерческого успеха не имел. Известно, что в 1915 году Форт приступил к работе над двумя книгами, которые назывались соответственно «X» и «Y». В первой книге Чарльз Форт развивал идею о том, что все события, которые происходят на Земле, контролируют жители планеты Марс. Во второй книге Форт выстраивал теорию того, что в Антарктиде, в районе Южного полюса, существует некая угрожающая землянам таинственная древняя цивилизация.

Примечательно, что обе эти книги весьма высоко оценил Теодор Драйзер, который предпринял попытки помочь Чарльзу Форту их издать. Но попытки эти оказались безуспешными. В результате приступа депрессии Форт поступил с ними, как Гоголь с первоначальным вариантом рукописи второго тома «Мертвых душ»: сжег их.

Таким образом, Чарльза Форта, повторюсь, с полным на то основанием можно считать основателем двух мощных современных направлений, которые иногда в чем-то пересекаются с конспирологией, а именно: с исследованием паранормальных явлений (аномалистикой) и исследованиями НЛО (уфологией).

Но работа Форта заложила основы и для конспирологических работ в русле теории заговора уже нового времени, которые начали появляться в послевоенный период, когда стартовало исследование космического пространства. По сути, уже в 1970-х годах стали издаваться исследования, авторы которых критически подходили к рассмотрению данных, становившихся достоянием широкой общественности в результате исследования космоса правительствами разных стран, в первую очередь – СССР и США.

Эта «космическая конспирология» примерно со второй половины 1980-х годов, в свою очередь, разделилась на два поднаправления. Первое из них занимается в основном вскрытием умалчиваемых официальными лицами фактов о необычных явлениях, обнаруженных в пространствах ближайшего космоса, на Луне, Марсе, Венере. Второе поднаправление развивается в историческом ключе. То есть анализирует данные об исследовании космоса и космических объектов с точки зрения альтернативной археологии, истории, теории палеоконтактов, пытаясь выстроить четкую и ясную концепцию возникновения и развития жизни на Земле.

В деле развития конспирологии и теории заговора уже в постсоветские времена России вновь пришлось идти своим путем. Дело в том, что в советские времена, как уже было сказано, исследования подобного направления особо не приветствовались. Такие темы, как НЛО, внеземной разум, альтернативная точка зрения на исследования Луны и Антарктиды, в СССР по вполне понятным причинам не имели широкого обсуждения. Исследования тех же НЛО, безусловно, велись, но – в рамках закрытых программ Министерства обороны СССР, сведения о которых понемногу начали просачиваться в открытые источники информации лишь в последние 25 лет – после того как Советский Союз был развален.

Хотя, безусловно, публикации в советских средствах массовой информации на темы уфологии, тайн непознанного, попытки исследовать загадки истории с альтернативной точки зрения были – в таких, например, популярных газетах и журналах, как «Комсомольская правда», «Труд», «Техника – молодежи», «Знание – сила», «Наука и жизнь» и пр. В зарубежных странах наблюдалась прямо противоположная картина. Например, в США, Германии, Италии, Испании, Великобритании, Аргентине, ряде других стран публикации, которые у нас сегодня причисляют к разряду конспирологических, представляют собой целое направление в книгоиздательстве и массмедиа. Наиболее активный этап развития этого направления пришелся, конечно же, на послевоенный период, когда тема взаимодействия инопланетного разума и жителей Земли, тема НЛО и разного рода «аномалий» стала одним из ведущих трендов в мировых массмедиа и массовой культуре.

В России все изменилось в самом конце советского периода – во второй половине 1980-х годов, когда идеологические путы ослабли, а информационная блокада (в том числе конспирологического направления) была прорвана. Именно в этот период на жителей России обрушился самый настоящий вал информации, прежде им абсолютно неизвестной и недоступной. Судите сами: книги того же Чарльза Форта на русский язык были переведены через 70–80 лет после их первой публикации на языке английском!

Но так как традиции исследований в обозначенной области в России были крайне скромными, этот вал публикаций носил в основной своей массе бессистемный и маргинальный характер, а самое главное – отсутствовал критический подход к осмыслению информации. Это не могло не приводить к появлению многочисленных недостоверных публикаций, а подчас – и откровенных информационных «уток», а также разного рода литературных мистификаций. Примером чего, скажем, является история, имеющая широчайшее хождение в Рунете и уже проникшая в сюжеты ряда документальных фильмов, снятых в России в 2000-е годы. Речь идет о том, что во время Потсдамской конференции в июле – начале августа 1945 года Сталин, дескать, предложил Президенту США Трумэну договориться о разделе сфер влияния на… Луне (подробно об этой истории рассказано в книге «Секретная цивилизация Луны», второе издание которой вышло в свет в декабре 2014 года).

Скажу больше: несистемный подход и по сей день сказывается, к примеру, в книгоиздательской сфере. Поясню свою мысль. В сферу моих профессиональных интересов входит история Третьего рейха, в частности – в плане изучения темы необычных научно-технических разработок, которые велись в гитлеровской Германии. Так вот, если перечислить вышедшие за рубежом книги, которые затрагивают эту тему в различных ее проявлениях и которые до сих пор не переведены на русский язык, получится весьма солидный перечень, содержащий порядка 150–200 наименований – целая библиотека! Причем речь идет только о тех работах, которые, можно сказать, являются базовыми, фундаментальными исследованиями по теме необычных технологий Третьего рейха!

Итак, факт остается фактом: конспирология и теория заговора сегодня являются более чем распространенным подходом в российском общественном сознании. Причем в самых различных сферах, будь то загадки истории или исследования космического пространства и заканчивая современной политической ситуацией. Как полагают некоторые современные российские авторы, есть все основания утверждать, что в течение последних 15–20 лет конспирология стала составляющей мейнстрима и даже более того – основой всей российской политики.

Но почему так происходит и насколько такое распространение конспирологии и теории заговора естественно? Ответ, что называется, лежит на самой поверхности.

 

Конспирологический бум: к вопросу о том, почему критика теории заговора приносит обратный результат

Критики конспирологии часто проводят в своих работах такую мысль: конспирологические настроения, дескать, типичины для стран, в которых происходит резкий, скачкообразный переход от традиционного уклада к капиталистической системе отношений либо в странах, которые переживают те или иные социально-политические потрясения, кризисы, революции и т. п. С этой точки зрения сегодняшняя Россия – можно сказать, идеальная модель. Но не все так просто.

В самом деле, как же тогда объяснить тот факт, что в тех же Соединенных Штатах и во многих странах Западной Европы – вполне благополучных государствах! – конспирологические настроения не просто широко распространены, но и являются важным фактором, реально влияющим на жизнь общества?

А это действительно так. Уже цитировавшийся мной канадский критик теории заговора и конспирологического подхода Джон Рейнольдс в своей книге «Тайные общества…» этот факт подтверждает. Вот что он, в частности, пишет (с. 339): «В основе каждой конспирологической теории лежит аксиома о существовании злокозненных невидимых сил. Легенды о них, как правило, представляют собой составленное в разных пропорциях сочетание полуправды, чистого вымысла и абсурдной смеси исторических и придуманных событий. Эти дикие утверждения пользуются широкой популярностью. Так, население, особенно в промышленно развитых странах с высоким уровнем образования, весьма обеспокоено потенциальной перспективой утраты своего влияния на управление и личной индивидуальности».

Но на чем же базируются эти опасения? Российский ученый Михаил Хлебников, о книге которого «Теория заговора» уже говорилось ранее, дает свой ответ на этот вопрос: причина конспирологического бума на Западе на протяжении всего ХХ века кроется в глубоком внутреннем противоречии демократической системы устройства общества как таковой.

Он уверен (с. 183), что абсолютистский тип правления более соответствует индивидуальным потребностям и интересам отдельно взятого человека, нежели система демократическая. Связано это с тем, что раньше в неких совещательных мероприятиях участвовали люди, которые ясно понимали цели и задачи своей работы. Сословный и имущественный ценз давали преимущество именно в дифференцированном подходе к решению той или иной проблемы, которая стояла перед обществом и его отдельно взятыми членами и которая становилась ясной каждому из них. В демократическом обществе все не так! Демократия, замечает Михаил Хлебников (с. 184–185), «приводит к утрате “прозрачности” политических процессов для большинства избирателей […]. Демократия, требуя участия большинства в демократических процедурах, в конечном счете отсекает большинство от реального управления, так как для управления необходимо квалифицированное меньшинство […]. Все более растет уверенность современного человека, что важнейшие политические решения принимаются исходя не из интересов конкретного субъекта или социальной группы, но определяются в сфере, имеющей весьма незначительное отношение к публичной политике – сверхкрупных транснациональных компаниях, деятельность которых очень трудно контролировать со стороны общества».

Хлебников называет (с. 4) еще одну важную причину того, что теория заговора и конспирология преодолели маргинальные рамки и стали краеугольным камнем современного общественного сознания: несовпадение между официальной, «легитимной», трактовкой событий и представлениями об этих событиях в массовом сознании, что как раз и создает отличную основу для разрастания теории заговора.

Наконец, Михаил Хлебников акцентирует внимание на обстоятельстве, которые ранее уже подметили шведские исследователи – Александр Бард и Ян Зодерквист. Речь идет, конечно же, о том, что в современном обществе внешний избыток информации оборачивается крайней скудностью ее содержания. Как это происходит на практике? Хлебников приводит любопытную цитату (с. 434) из работы авторитетного исследователя рекламных технологий, маркетолога, одного из основателей маркетинговой концепции позиционирования – американца Джека Траута (Jack Trout; родился в 1935 г.). В одной из своих книг – «Позиционирование: битва за умы» («Positioning: The Battle for Your Mind», 1981) Траут писал следующее: «В нашем сверхкоммуникативном обществе наилучшим способом донесения желаемой информации до получателей являются сверхпростые сообщения… Отбросить все неясности, упростить, а потом, если вы хотите, чтобы его впечатление надолго осталось в памяти потребителей, еще раз упростить». Итогом всего этого, по мнению Михаила Хлебникова, как раз и является «фактическое обессмысливание информации, сведение ее к броскому слогану, за которым скрывается пустота. Естественно, что подобное насилие над сознанием вызывает ответную реакцию со стороны самого сознания. “Теория заговора” в этом отношении восстанавливает “естественную сложность” мира, восполняет смысловой провал современной нам эпохи».

Именно по этой причине, не без оснований полагает Михаил Хлебников, степень воздействия конспирологии на общественное сознание в обозримом будущем с неизбежностью обречена на возрастание. А причины ее популярности помимо прочего также весьма понятны. Ведь важным составляющим элементом и теории заговора, и конспирологии являются указания на пробелы и лакуны официальной версии истории. При том что конспирология достаточно динамична, что также является еще одним из объяснений ее устойчивости. Потому что новые авторские конспирологические теории практически всегда служат объектом жесткой, пристрастной критики со стороны самих же конспирологов.

Нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что и конспирология, и теория заговора уже обрели своих мучеников. Одним из них, к примеру, стал отставной военно-морской офицер, американец Милтон Уильям Купер (Milton William Cooper; 06.05.1943–06.11.2001). Купер не одно десятилетие доставлял властям США массу хлопот своими разоблачениями, о которых он рассказывал в радиоэфирах, на телевизионных шоу, в публичных выступлениях, в печатных публикациях и книгах. Вплоть до тех пор, пока в ночь с 6 на 7 ноября 2001 года он не был застрелен сотрудниками полиции графства Апачи, штат Аризона, около своего дома при весьма подозрительных обстоятельствах.

Гуру маркетинга американец Джек Траут: «Если вы хотите, чтобы впечатление от информации надолго осталось в памяти потребителей, его надо упрощать и еще раз упрощать», фото с официального сайта компании «Trout and Partners»

Смерть американского конспиролога тоже можно было бы списать на случайность и паранойю, в которую Купер вдруг впал, если бы не одна важная деталь. 28 июня 2001 года, выступая в прямом эфире одной из американских радиостанций, он заявил, что руководство США готовит крупномасштабный террористический акт, вина за осуществление которого будет возложена на Усаму бен Ладена. И такой теракт через два с небольшим месяца, 11 сентября 2001 года, в США и в самом деле произошел. А еще через два месяца Купер был застрелен (более подробно о Купере я писал ранее в книге «Секретная цивилизация Луны», глава 16, подглавка «О чем умолчал фон Браун: контрверсия Уильяма Купера»).

Косвенная, но не самая пустяковая по своему значению причина популярности конспирологии кроется также в том, как ведут себя критики теории заговора. Некоторые из них, как в России, так и за ее пределами, уже не один год предлагают перенести центр исследования непосредственно с теории заговора на ее носителя, на полном серьезе полагая, что без изучения особенностей последнего любой анализ будет неполным. Иначе говоря, конспирологию такие исследователи рассматривают как своего рода форму душевной болезни, а самой конспирологии и теории заговора напрочь отказывается даже в видимости наличия у них научного подхода.

То есть акцент критики переносится с того, что говорится, на то, кто именно это говорит, внимательно исследуются факты из частной жизни и биографии конспирологов. И если там присутствуют некие сомнительные или даже криминальные моменты – тем лучше. Сомнительными и криминальными, а то и откровенно преступными в глазах критиков становятся уже теории и идеи, которые конспирологами высказываются.

Можно сказать иначе: критики конспирологии очень даже нередко руководствуются старым проверенным «принципом» – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Михаил Хлебников, книгу «Теория заговора» которого я уже не раз цитировал, справедливо указывает на бесполезность такого рода критических заявлений относительно конспирологических концепций и их разоблачений (с. 119): «Дело в том, что оппоненты не просто расходятся в онтологических предпосылках своего мышления. Мы сталкиваемся в этом аспекте с проблемой двоякого плана. С одной стороны, как это ни странно, гипотетическая дискуссия обречена на провал как раз из-за совпадения, но не различия типов мышления. Кроме того, следует учитывать, что “теория заговора” – это не теория в собственно узкой трактовке данного понятия, она шире, чем классическая научная теория. Поэтому любые критические аргументы, сформулированные на языке цифр и фактов, вскрывают не абсурдность конспирологических построений, но абсурдность ее критики».

К альтернативным точкам зрения относительно лакун, странностей и умолчаний в исследовании планеты Марс это соображение имеет самое непосредственное отношение.

 

Ричард Хогленд и «Лицо на Марсе»

Сегодня для тех, кто интересуется марсианскими аномалиями, необычными объектами, которые можно видеть на фотографиях и видеозаписях поверхности Марса, эта тема прочно связана с именем американского исследователя Ричарда Хогленда (Richard Charles Hoagland; родился 25 апреля 1945 г.).

Хогленд – автор двух знаменитых книг на тему загадок Марса. Первая из них вышла в 1987 году и называлась «Монументы Марса: город на краю вечности» («The Monuments of Mars: A City on the Edge of Forever»). В этой книге Хогленд поведал заинтересованной публике об артефактах, обнаруженных на космических снимках района Сидония – о знаменитом объекте «Лицо на Марсе» и комплексе строений, удивительно похожих на египетские пирамиды.

Десятилетием спустя вышла вторая книга Хогленда, написанная им в соавторстве с Майком Бара, – «Темная миссия. Секретная история NASA» («Dark Mission: The Secret History of NASA»), в которой Хогленд продолжает свои исследования и подробно пишет о том, как именно Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) системно занимается сокрытием информации, доказывающей существование как минимум в прошлом на Луне и Марсе высокоразвитой цивилизации.

Кроме этого Хогленд – постоянный участник многочисленных передач на радио и телевидении, часто дает интервью, выступает с публичными лекциями, является автором и владельцем интернет-ресурса enterprisemission.com, содержащего разнообразную информацию о ходе возглавляемого им исследовательского проекта «Enterprise Mission». Словом, уже не первый год Ричард Хогленд является одним из главных действующих лиц марсианской эпопеи.

Что же обнаружил Ричард Хогленд на снимках марсианского района Сидония и не только?

Начну с небольшого уточнения. Сегодня встречается несколько вариантов написания слова Сидония: пишут и Кидония, и Цедония. На самом деле эта местность Марса в латиноязычном написании выглядит так – «Cydonia». По-английски она произносится как «Сайдониа». Следовательно, в русскоязычной транскрипции пишем «Сидония» и – никак иначе. Но это – попутное замечание терминологического характера.

Без особого преувеличения можно сказать, что буквально до середины 1970-х годов в массовом сознании отсутствовала мысль о том, что на соседних с Землей планетах можно обнаружить артефакты, свидетельствующие о наличии внеземного разума. Перелом, как уже принято считать, произошел 25 июля 1976 года, когда выпускник Чикагского университета профессор астрономии Гавайского университета Тобиас Оуэн (Tobias C. Owen) сделал неожиданное открытие. Оуэн тогда работал в калифорнийском городе Пасадена, в штаб-квартире одного из основных подразделений NASA – «Лаборатории реактивного движения» («Jet Propulsion Laboratory»; JPL), являясь членом группы анализа фотоизображений Марса, получаемых с автоматических зондов-близнецов «Viking-1» и «Viking-2».

Книга Ричарда Хогленда и Майка Бара, второе издание на русском языке (2010 г.)

Американская программа «Viking» включала в себя запуск двух космических аппаратов, которые должны были провести исследования на орбите и на поверхности Марса на предмет поиска наличия жизни на этой планете. Аппараты были запущены к Марсу в августе и сентябре 1975 года. «Viking-1» проработал до 7 августа 1980 года, «Viking-2» – до 11 ноября 1982 года. Именно эти аппараты впервые передали на Землю качественные цветные изображения Красной планеты.

Профессор астрономии Гавайского университета Тобиас Оуэн, первооткрыватель «Лица на Марсе»

Так вот, 25 июля 1976 года, наведя увеличительное стекло на один из снимков Марса, переданных автоматическим зондом «Viking-1» с его орбиты, Оуэн воскликнул, обращаясь к коллегам: «Эй, взгляните-ка на это!» Это был тот самый объект, который с тех пор именуется «Лицо на Марсе», расположенный в местности под названием Сидония. Этот объект можно увидеть на снимке P-17384 (35A72), который в том же году впервые появился в прессе.

Британский писатель и журналист Грэм Хэнкок (Graham Hancock; родился 2 августа 1950 г.), которого вполне можно назвать одним из единомышленников Ричарда Хогленда, в своей книге «Мистерия Марса» («The Mars Mystery: A Tale of the End of Two Worlds», 1998) так описывает то, что было запечатлено на снимке, который привлек внимание Тобиаса Оуэна: «На кадре, который он рассматривал, под номером 35А72, был изображен участок марсианской поверхности, приблизительно разделенный на две геологические зоны: обширную равнину с незначительным количеством кратеров и несколькими курганами и скалистую местность с огромными блоками угловатых камней. Ближе к центру находилось нечто похожее на огромное гуманоидное лицо, устремившее неподвижный взгляд вверх с поверхности мертвой планеты, с безмятежными и даже патетическими чертами – безмолвный страж пустынного ландшафта».

Черные точки, которые можно наблюдать на этом снимке, являются результатом выпадения фрагментов изображения, которые произошли при передаче данных с орбиты Марса на Землю.

Руководство NASA сработало весьма оперативно. В тот же день, всего лишь через несколько часов, пресс-секретарь проекта «Viking» Джерри Соффен (Gerald A. Soffen; 07.02.1926–22.11.2000) дал брифинг для журналистов, в ходе которого он рассказывал об успехах космического агентства США в поисках жизни на Марсе и исследовании Красной планеты. О том, что конкретно сказал на брифинге Джерри Соффен, Грэм Хэнкок замечает следующее (с. 101): «Каким-то образом снимок недавно обнаруженного “Лица” попал к нему, и он показал фотографию журналистам. “Не правда ли, очень необычная игра света и тени? – шутливо осведомился он. – Когда мы сделали новый кадр несколько часов спустя, ничего уже не было. Это всего лишь оптическая иллюзия, когда свет падает под определенным углом”».

Пресс-секретарь проекта «Viking» Джерри Соффен, фото NASA, июль 2000 года

В каком-то смысле, замечал Хэнкок, Джерри Соффен и в самом деле был прав: на сделанном несколько часов спустя новом снимке «Лица» ничего не было видно. Потому что этот второй снимок был сделан тогда, когда на этой территории Марса уже наступила ночь. Если, конечно, этот второй снимок вообще делался.

Вскоре после брифинга Джерри Соффена руководство «Лаборатории реактивного движения» выпустило официальный пресс-релиз, в котором видимый на переданном с орбиты Марса фотоснимке объект трактовался в том же ключе: недостаточная четкость изображения, игра теней, создающих иллюзию глаз, носа и рта и пр.

На этом сюрпризы не завершились. Как известно, посадочный модуль зонда «Viking-1» совершил мягкую посадку на поверхность Марса 20 июля 1976 года в западной части равнины Хриса, в точке с координатами 22.697°N и 48.222°W. Предполагалось, что посадочный модуль зонда «Viking-2» должен будет совершить посадку в районе Сидонии на 44° северной широты – считалось, что там имеются хорошие шансы обнаружить органическую жизнь и небольшие количества марсианской воды, но…

Но после того как на Земле стало известно о «Лице на Марсе», руководство NASA изменило планы. В результате спускаемый аппарат зонда «Viking-2» совершил мягкую посадку на поверхность Марса 3 сентября 1976 года в равнине Утопия с координатами 48.269°N, 225.990°W. Место посадки было изменено, так как руководство NASA посчитало, что в районе Сидония сажать спускаемый аппарат зонда «Viking-2» небезопасно. Правда, на новой посадочной площадке, на равнине Утопия, он чуть не перевернулся из-за наличия там многочисленных каменных валунов.

С точки зрения здравого смысла решение руководства NASA выглядело совершенно нелогичным. Потратить более 1 миллиарда долларов на программу «Viking» и в результате принять решение посадить спускаемый модуль второго зонда черт знает где, но вовсе не там, где и в самом деле можно было обнаружить нечто необычное. Это сравнимо с известным анекдотом, в котором человек ищет потерянный им кошелек не там, где он его мог потерять, а под фонарем, потому что там искать светлее и удобнее.

Снимок 35А72 «Лица на Марсе» в Сидонии, сделанный в конце июля 1976 года американским космическим аппаратом «Viking-1». Черные точки на снимке – выпадения фрагментов изображения, произошедшие при передаче данных

…Строго говоря, кадр «Лица на Марсе» стал далеко не первым снимком, на котором были запечатлены непонятные объекты, находящиеся на ближайших к Земле планетах. Например, 8 февраля 1972 года автоматическая межпланетная станция «Mariner-9» (станция, стартовав с мыса Канаверал 30 мая, вышла на орбиту Марса 14 ноября 1971 года) пролетела над нагорной областью Элизиум (Elysium Planitia) и в точке с координатами 15°N, 198°E на кадре NTVS 4205 зафиксировала группу объектов, похожих на тетраэдральные пирамиды. При повторной фотосъемке этой местности 7 августа 1972 года на кадре NTVS 4296 были вновь видны те же объекты.

Об этих необычных объектах в июне 1974 года в журнале «Icarus» была опубликована статья «Пирамидальные структуры Марса» («Pyramidal Structures on Mars», авторы – Mack Gipson Jr., Victor K. Ablordeppey; vol. 22, issue 2). Авторы публикации отмечали, что запечатленные на кадрах структуры отбрасывали тени правильной геометрической формы. И это означает, что их видимая на фото тетраэдральная форма не является иллюзией, игрой света и тени: то, что на разных фотографиях, сделанных в разное время под разными углами, видно практически одно и то же, подтверждает мысль, что эти объекты имеют правильные геометрические формы и это – не иллюзия.

Советские автоматические зонды, совершавшие еще в 1960-х годах облеты Луны, также фиксировали более чем странные объекты на поверхности спутника Земли. Но Ричард Хогленд вместе со своими единомышленниками стали первыми, кто начал системно изучать фотографии, сделанные космическими аппаратами США и СССР, Марса, его спутников и Луны. А дальше…

 

«Позорный» лауреат и лжеученый

А дальше произошло то, что обычно и происходит с теми, кто идет против общепринятого в «официальной науке» направления. Нет, исследования Хогленда, его статьи, книги, выступления и лекции пользовались и продолжают пользоваться большим успехом.

Во многих странах мира, как в научной среде, так и среди любителей, сразу же начались споры по поводу того, является ли «Лицо на Марсе» артефактом (то есть искусственным, а не природным объектом), либо все это – дефекты фотосъемки, игра света и тени и т. д. По большому счету эти споры продолжаются и по сию пору. Официальная точка зрения по поводу «Лица на Марсе», разумеется, формулируется примерно так: ничего необычного в этом снимке нет, а человекоподобие «Лица на Марсе» является все теми же иллюзиями, дефектами фотосъемки и пр.

В русскоязычной версии интернет-энциклопедии «Википедия» в статье, посвященной биографии Ричарда Хогленда (по состоянию на февраль 2015 года) мы можем прочитать, к примеру, такие строки: «Статьи Хогленда никогда не публиковались в серьезных научных журналах, а его идеи, высказываемые в различных интервью, подвергались постоянной критике. Так, профессиональный американский астроном и писатель Фил Плэйт назвал Хогленда лжеученым».

В качестве одного из наиболее «убойных» доказательств антинаучного, маргинального подхода Хогленда к исследуемой им теме его оппоненты часто приводят факт присуждения ему в 1997 году Шнобелевской премии по разделу «Астрономия» за «выявление якобы искусственных сооружений на Луне и Марсе, включая “Лицо на Марсе”, и десятимильные в высоту здания на поверхности Луны».

Правда, при более пристальном рассмотрении эта критика также вызывает много вопросов. Судите сами.

В 1997 году Ричард Хогленд и в самом деле был удостоен звания лауреата Шнобелевской премии («Ig Nobel Prize»; игра слов: название образовано от схожего по звучанию прилагательного «ignoble» – «позорный»). Эту премию, как известно, ежегодно присуждают с 1991 года за разного рода сомнительные, нелепые и просто идиотские достижения в различных областях человеческой деятельности. В настоящее время объявление и награждение лауреатов происходит каждой осенью на базе Гарвардского университета в США, незадолго до объявления имен лауреатов Нобелевской премии.

Но фактом является и то, что в 2010 году бывший россиянин Андрей Гейм, совместно с Константином Новоселовым, был удостоен Нобелевской премии по разделу физики за открытие графена. А в 2000 году тот же Гейм и его коллега из Бристольского университета Майкл Берри (Michael Berry) стали лауреатами «позорной» Шнобелевской премии за исследования возможности левитации лягушек с использованием магнитов. Чем так заинтересовала Гейма возможность лягушек преодолевать земное притяжение с помощью магнитов – это тема для отдельного разговора. Другой вопрос, что сам факт присуждения Шнобелевской премии еще ни о чем не говорит.

Кроме того, критики Хогленда предпочитают не замечать интересные эпизоды в его биографии, а именно – факт его участия в обеспечении лунной программы NASA. В 1969 году Ричард Хогленд был научным советником знаменитого американского телеведущего Уолтера Кронкайта и отдела новостей национального телеканала CBS во время реализации лунной программы США «Apollo». В те годы Хогленд также являлся консультантом NASA.

Тогда Хогленд, по его собственным воспоминаниям, на несколько месяцев с головой ушел в работу по освещению на телевидении всех аспектов лунной экспедиции NASA. Ко времени полета «Apollo-11» он был командирован телеканалом CBS в город Дауни, штат Калифорния, где находился завод генерального подрядчика по производству командного и служебного модулей «Apollo» – компании «North American Rockwell». В одном из ангаров служащие компании соорудили временную студию, воссоздающую модель Солнечной системы для обеспечения непрерывного всемирного 32-часового телевизионного шоу «День посадки на Луну» в июле 1969 года. Кстати говоря, в числе консультантов этого проекта были корифеи американской фантастики – Роберт Хайнлайн и Артур Кларк.

Это я говорю к тому, что Хогленд практику и нравы NASA знал не понаслышке. Поэтому, вскрывая «секретную историю» космического агентства США, Хогленд, в общем-то, неплохо изучил на собственном опыте предмет своей критики.

Наконец, есть еще один важный аспект, который не совсем удобен для оппонентов Ричарда Хогленда и который они предпочитают игнорировать. Дело в том, что Хогленд и его коллеги, сторонники наличия артефактов на Красной планете, обнаружили в ходе своих исследований в районе «Лица на Марсе» несколько других, явно искусственных, с их точки зрения, объектов. В расположении этих объектов друг относительно друга и пропорциях их сторон упорные исследователи выявили массу математических и геометрических закономерностей.

Первая панорама Марса, сделанная марсоходом «Viking-1» 20 июля 1976 года

В 1988 году к Хогленду присоединился Эрол Торан (Erol Torun) – профессиональный картограф и специалист по анализу спутниковых снимков Управления геодезии и картографии Министерства обороны США, имевший, в частности, ученую степень по геоморфологии. Торан, детально изучив снимки Сидонии, обнаружил ряд повторяющихся математических постоянных. Особенно много явных геометрических знаков присутствовало в объекте, который был назван исследователями «Пирамида D&M». Далее Хогленд и Торан начали изучать углы и пропорции между расположенными в районе «Лица» монументами. Достаточно быстро было обнаружено, что многие из подобных углов, пропорций и функций применимы ко всему комплексу Сидонии.

Хогленд понял, что ключ к посланию, как это нередко бывает, был заключен в самом послании. Один из углов пирамиды «D&M» давал градус 19,5. Причем в пирамиде этот угол повторялся трижды. Эти же 19,5 градуса Хогленд нашел в пределах границ комплекса монументов Сидонии еще трижды.

Ричард Хогленд, таким образом, был одним из первых, кто сообразил: не столь важно, является «Лицо на Марсе» похожим на человеческое или же нет. Тут вообще не в этой похожести дело! Получившаяся в результате модель геометрических соответствий явно содержала некое послание, но в чем заключалась его суть?

…Критиков и оппонентов Ричарда Хогленда понять можно. Уже цитировавшиеся мною шведские авторы Александр Бард и Ян Зодерквист в книге «NETOкратия…» хорошо, хотя и несколько академичным, научным языком выразили суть опасений тех, кто критикует методологию исследователей, применяющих при анализе данных о Марсе альтернативные, в том числе конспирологические методы: «Люди в основном весьма консервативные создания. Психологический термин “когнитивный диссонанс” означает, что люди склонны держаться старых убеждений, даже если они противоречат вновь открывшимся фактам. Как известно, Гегель любил говорить, что если факты не согласуются с его теорией, то тем хуже для фактов».

Попытаться убедить противников альтернативной точки зрения в наличии у нее здравых идей бессмысленно. Нас интересует другое: что же на самом-то деле произошло в свое время на Марсе, что там может происходить сегодня?

А что, если такие исследователи, как Ричард Хогленд, и в самом деле правы, пусть и не на все сто процентов, но – в значительной степени? И вот если версии конспирологического характера относительно природы и истории Марса мы примем за правильную точку отсчета, результат исследования этого вопроса может быть совершенно иным, а для кого-то – даже непредсказуемо иным.