И все сразу как-то успокоились! Сходил Антошин во дворец к наместнику, презентовал ему поглотителя с капсулами и получил от него обещание отдать Топляка. И всё! Такое сразу облегчение! Дела сделаны, долги розданы, виновные наказаны — пора чемоданы собирать! Алмаз прибурел больше прочих — подошёл отпроситься на городской пляж.

— А то чего я — на югах неделю проторчал и моря не видел... — смущённо пояснил он в конце.

И для кого я с утра распинался? Про Большую Игру, про Ватикан с видящими, про то, что нас в покое не оставят? Меня слушал вообще хоть кто-то?

Отвечать татарину я не стал. Просто посмотрел на него пристально и недобро, так, чтобы он сам осознал, какую чушь сейчас сморозил, да и прошёл мимо. Уселся в кресло в своем кабинете и задумался.

Столкновение с ведьмаком в Нефритовом дворе испортило мне настроение и заставило мысли вернуться к наместнику. Точнее, к его поведению во время нашей встречи. Что-то мне в нём не нравилось! Знать бы только что... Слишком спокойно отреагировал? Знал? Насколько много и насколько хорошо? Что меня так напрягает?

Ответ на последний вопрос я знал. Я боялся. Боялся, что всё понял неправильно. И суть интриги Потрошителей, и игры Ватикана и, собственно, цели наместника. Я новичок тут. Пусть и с пониманием подковёрной возни своего мира, плюшками в виде магии и пророческого дара, но новичок. А способности, как показывает практика, почти всегда проигрывают опыту.

Стоп! Пророческий дар! Вот я идиот! Я же могу просто посмотреть на линию наместника, и всё сразу станет ясным! Блин, очевидное же решение! Ну ладно, очевидное для местного, не для меня. Но всё равно — идиот, хорошо хоть сейчас додумался! Только есть один затык — не умею я по своему желанию погружаться в информационное поле. Но! Зато знаю того, кто может с этим помочь!

Тянуть не стал, хотя по-прежнему старался без крайней необходимости с сестрой князя тет-а-тет не встречаться. Но поднялся и отправился в её комнату. Пока шёл, настраивал себя на нужный лад. Мы же с ней сейчас в куда лучших отношениях, чем пару дней назад, верно? И учить она меня обязана. Сегодня утром, на сборе команды, она сделала всё, чтобы меня поддержать и направить мысли моих людей в нужное русло. А могла этого не делать. Смирилась со мной? Приняла? Кто знает, что в голове у женщин? Главное — спокойно держаться и на едкие её замечания не реагировать.

— Ирина Олеговна?

— Входи, Игорь.

Закрыл за собой дверь, обернулся. «Мама» сидела лицом к двери в глубоком кресле и читала. То есть, до моего появления читала. Сейчас книга была закрыта и отложена в сторону. Причём так отложена, это я отметил машинально, чтобы я не смог увидеть обложку. Совершенно интуитивно я сделал полшага влево и с нового угла обзора прочитал с корешка: «Страсть в песках».

Да ладно! Снежная королева читает любовные романы? Пошлятину и розовые сопли? Вот эта вот железная леди, которая без применения дара способна растереть меня в порошок одними только словами? Женщина, для которой долг значит даже больше, чем чувства и эмоции? Которая смогла смириться с двойником в теле её сына и с тем, что сам сын отправлен в ссылку на веки вечные? Просто разрыв шаблона! Страсть в песках! Господи милосердный!

Удерживая на лице серьёзную мину (как же это было тяжело!), я произнёс:

— Ирина Олеговна, не могли бы вы поучить меня входить в информационное поле?

— Что-то случилось? — тут же насторожилась она. Чуйка у любительницы дамского чтива была на уровне.

— Нет, всё штатно. Просто в кои-то веки время появилось и можно спокойно заняться развитием, — судя лицу сестра князя мне не поверила. Эта вот вскинутая бровь, чуть прищуренные глаза, плотно сжатые губы... Блин, как она похожа на мать!

— Поведение наместника меня чем-то насторожило, — пришлось всё же пояснить. — Не могу даже себе объяснить. Поможете?

— Ты хочешь воспользоваться даром, чтобы развеять свои сомнения?

— Или убедиться в том, что они не напрасны.

На миг она задумалась.

— Это не инструмент, вроде молотка, Игорь. Просто, чтобы разобраться в происходящем, лучше использовать мозг. Он у тебя есть, я знаю.

Вот ведь старая!.. Почтенная пожилая женщина! Не может без уколов! Ладно, я знал, что так будет, держим лицо.

— И всё же. Тренировка мне точно не повредит.

— Я ведь уже говорила тебе, что на осознанный вход в поле понадобится много времени? Ты что же, надеешься овладеть этой техникой с наскока?

— Говорили. Но может быть у меня получится? Или хотя бы с вашей помощью?

Ещё несколько секунд молчания. Поджатые губы, морщинки вокруг глаз — глубокая задумчивость.

— Я не совсем точно выразилась, — сообщила она наконец. Тон её изменился. С отстраненного, он стал... Более тёплым, что ли? Человеческим. — Сам по себе вход в инфополе несложен. Это лишь нужный настрой, медитация. Ничего такого, с чем бы ты не справился.

Ну, точно, потеплел. «Ничего такого, с чем бы ты не справился!» Я с тем человеком сейчас говорю?

— Тогда в чём проблема? Научите меня технике. Практика — великое дело.

— Проблема в другом, Игорь. Войти в поле — это даже не половина задачи. Куда сложнее из него выйти.

— Пока с этим трудностей не возникало, — удивился я.

— Ты не был инициирован. Сущность поля лишь пробовала тебя, либо ты погружался в неё под моим контролем. Да и везло тебе, прямо скажем. С погодой... — она покрутила рукой, подбирая слова. — Понимаешь... Представь себе, что информационное поле — океан. Он может быть спокоен, а может бушевать штормами. А ты при этом — парусник. Даже не так, ты — рыбацкая одномачтовая лодка! К тому же за штурвалом у этой лодки стоит человек, который в открытое море выходил только в качестве пассажира. Купался на мелководье, но сам никогда посудиной, даже такой простой, не управлял. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Случись шторм, и меня утопит?

— Или штиль, и ты застрянешь в этих водах навсегда. Или тебя сожрут чудовища, обитающие в глубине, — Ирина Олеговна покачала головой. — Пойми, с твоим уровнем подготовки, пусть даже с учётом твоего везения, ты просто не способен к самостоятельной работе.

— Но я же...

— Игорь, не спорь! — нотки моей матери в её голосе. — Можно пару-тройку раз выйти в плавание и вернуться домой невредимым! Море спокойно, ветер попутный, солнышко светит. Но это совсем не значит, что шторма не будет в твой четвёртый выход! А ты даже не знаешь, какой парус поднимать, а какой опускать, чтобы тебя не перевернуло.

Интересные у неё сравнения, у жительницы равнинного княжества, не имеющего выхода к морю. Явно не её, скорее слова одного из своих детских наставников.

— Я понял. Но с вашей помощью можно?

— Я не уверена. Ты прошёл инициацию и, может статься, я не смогу тебя удержать. Как не смогла удержаться сама!

О чём это она? Не с этим ли связана её «сломанность»? При всех она ничего не говорила, да это и понятно — кто ж будет душу при посторонних открывать.

— Вы поэтому?..

— Да, — и надолго замолчала.

Что тут скажешь. Мне жаль. Правда, жаль, хотя вслух я такого не скажу никогда и ни при каких обстоятельствах. Сестра князя — не тот человек, которого можно пожалеть безнаказанно. Но мне-то что делать? Этот вопрос я и озвучил.

— Каждый пророк должен обрести свой столп опоры, — голос «мамы» стал тихим и печальным. — И у каждого пророка он свой.

— Столп опоры?

— Якорь. Маяк. Что-то, за что ты сможешь держаться там. Чтобы вернуться сюда.

— Это предмет?

— Может быть. У одного моего наставника был ворон. Он всегда сидел у него на плече и его когти связывали человека с вещным миром. У другого — пара игральных костей, которые он крутил в руке, когда погружался.

— А у вас?

И снова молчание. Настолько затянувшееся, что я уже решил, что ответа на свой вопрос не получу. Ладно, я по крайней мере, попытался. Будем искать другой способ. Свет, прям, клином на ней сошелся, пифии недоделанной!

— У меня не было ничего, — она произнесла это совсем тихо. — Ничего. Я ничего особенно не любила, ни к чему не стремилась. Мной управлял только долг. Я должна была стать пифией — так нужно было семье. Но хотела ли я этого сама? Нет, наверное.

Подняла на меня глаза — сухие, хотя тону больше бы подошли красные и заплаканные. Но это же Снежная королева!

— Дар — это страсть, запомни это. Это желания, потребности, стремления! Это эмоции, наконец! Рассудок хорош, но работает с даром не он. Я поняла это слишком поздно.

И поэтому не прошла инициацию? Сломалась и осталась без дара? Никого особенно сильно не любила, ничего страстно не желала? Поэтому ты читаешь о чужой «Страсти в песках»? Потому что своей не имеешь?

В конечном итоге, технике она меня научила. Ничего сложного, оказалось, как она и говорила. По сути, да — медитация. Или молитва. Очищаешь сознание, избавляешься от всех лишних мыслей и потихоньку погружаешься. Самостоятельно у меня уже раза с пятого получилось. А вот вести меня в информационном поле Ирина Олеговна и правда больше не могла. Едва я входил в пространство, полное чуть заметно подрагивающих нитей, как терял с ней всяческую связь. И тут же выныривал — задача-то пока стояла научиться входу.

Кстати, забавно, но гимн Советского союза работал и здесь. Только я его не пел, а лишь вспоминал или... как бы правильнее сказать? Представлял его! Вот так, наверное.

Часа два потренировавшись, я вновь отправился к себе. Хотел сперва направиться в кухню и поесть что-нибудь, но решил, что разрешение от сомнений важнее полного желудка. Разулся, сел на пол, прислонившись спиной к кровати, и прикрыл глаза. Все эти разговоры про шторма и штили с чудовищами меня особенно не напугали — я был полон решимости войти в инфополе и получить интересующие меня ответы. Страсть? О, да! У меня была страсть! Я хотел, страстно желал этого — перестать быть щепкой, которую швыряет из стороны в сторону в мутном потоке событий!

Освободившись от мыслей, я провалился в ковер. И сразу же стал искать нить Чжу Юаня. Информационное поле не спешило помогать и подсвечивать её, как сделало в первый раз. Зато — это чувствовалось — наблюдало. Сотнями тысяч глаз. Жутковатое ощущение.

Первая наугад тронутая нить принадлежала моему денщику, Василию. Первый же образ за долю секунды показал мне его беседу с князем, затем сменился на спарринг парня с каким-то латиносом, следом... Потом образы замелькали с такой скоростью, что разглядеть что-то конкретное не получалось. Более того, мельтешащие картинки вдруг стали сворачиваться в воронку, которая совершенно недвусмысленно стала затягивать меня в себя! Не придумав ничего лучше, я скастовал «союз нерушимый», и меня пробкой выбросило из видения.

— Вот это поворот! — выдохнул я. Грудь ходила ходуном, а сердце скакало как сумасшедшее. Будто я только что пару кварталов на пределе скорости пробежал.

Поле решило меня поглотить? С чего вдруг такая немилость? Из-за того, что я инициацию прошёл? И что теперь? Пока свой столп опоры не найду, мне туда путь заказан? А искать его как?

«Пробовать!» — рявкнул я на себя.

Ну да, спасибо тебе, мой решительный и не ведающий сомнений злой брат-близнец! Куда бы я без своего подсознания! Но мысль не такая уж и глупая. В конце концов, «и опыт, сын ошибок трудных». Не попробуем — не узнаем! Если что, пути отхода мной изучены, ха!

Восстановив дыхание и освободив разум от сомнений — с каждым разом мне удавалось сделать это всё легче — я вошёл в поле. Нити, нити, нити. Вот моя — её я уже наловчился определять. Пересечённая множеством разноцветных линий, поди разберись! Кто нас интересует? Чжу Юань. Забавный толстячок и прекрасный актёр, чья нить должна быть совсем рядом с моей. Эта? Желтый — императорский цвет. Ну-ка!

А фиг вам, называется! Тедань! Щуплый подросток, лицо которого ещё не застыло в обычной для него каменной невозмутимости. Нижняя губа прикушена в напряжении — мальчишка держит между ладонями шар с мечущимися внутри чёрными молниями. Между бровей стекает капля пота.

И сразу — воронка! Лица Теданя, молодые и старые, слились в водоворот, втягивающий меня внутрь. Гимн, и я снова на полу своей комнаты.

Какая-то, вы меня простите, хрень получается! Я не могу посмотреть нити своих знакомых или вообще доступа к полю не имею? Будем поэтапно исключать версии. Попробуем плохо знакомых людей. Например, того дэбера из дружины князя.

На шестой попытке я сломался. Мокрый, как кот попавший под дождь, с заходящимся сердцем, я лежал на полу комнаты, вцепившись дрожащей рукой в ножку кровати, и тихо, едва слышно матерился. Да что ж за несправедливость такая! Только поверил, что круче меня только горы, и на тебе! Никакого прогресса! Один, максимум два образа из выбранной нити, и меня затягивает в воронку. Последняя попытка и вовсе едва не кончилась утоплением, даже на гимне я едва вырвался из кружащих вокруг меня лиц благовещенского целителя.

Стоит закончить на сегодня. Отрицательный результат — тоже результат, верно? Я кое-что понял, в частности — свою неспособность удерживаться на плаву, и этого, пожалуй, достаточно. Да я, банально, не выдержу седьмую попытку! Меня либо засосёт в водоворот, либо сердце встанет.

Поднявшись, взялся за приведение себя в порядок. Сходил в душ, сменил одежду, выпил залпом поллитровую бутылку воды и уселся на край кровати — думать. С последним вышел облом — в дверь постучали.

— Можно?

В дверях стояла Яньлинь. Хрупкая такая девочка с нерешительностью в глазах. Обычно там подобное выражение не появлялось. Лукавое веселье, ярость, задумчивость — да, а вот нерешительности я ещё не видел. Да и сложно предположить такое у берсерка, тонкие пальцы которой способны мять металл как бумагу и вырывать с мясом тяжёлые двери из косяков. Сейчас эти пальчики крутили прядь чёрных волос.

Как же ты... не ко времени, красавица!..

— Что?

Прозвучало резче, чем мне бы хотелось. Значительно резче. Безрезультатные попытки войти в инфополе тому виной, да-да! Вовсе не неопределенность в наших отношениях! Вовсе не моя пластилиновость при взгляде на азиатскую эльфу.

— Ты что-то хотела? — я попытался смягчить первое слово, но вышло, по-моему, еще хуже. Таким тоном занятый начальник говорит с не ко времени заявившимся подчинённым. Хотя так-то верно: я начальник, а она не ко времени. Ох, молчи уже, Антошин!

Странно, но мою резкость она полностью проигнорировала. Обычно-то женщины к таким вещам чувствительны до полной потери здравого смысла. Она же, вместо того, чтобы обидеться, понимающе улыбнулась и вошла в комнату, закрыв за собой дверь.

— Наместник уже завтра отдаст нам Топляка?

— Скорее всего, — интересная тема для разговора. С чего бы вдруг?

— Значит, завтра мы улетаем из Гуанчжоу?

— Хм-м... Пожалуй...

Женщина сделал маленький шажок вперёд. Маленький, между нами ещё метра три оставалось, но показалось, что она подошла ко мне вплотную. На её лице застыло странное выражение, я никак не мог понять, что оно означает.

— Каковы шансы, что наши с тобой пути пересекутся ещё раз?

И я, идиот такой, с полной серьезностью начал размышлять об этих шансах. Она — подданная маньчжурского ханства, сотрудник управления безопасности, берсерк. Ну а я, заместитель князя, в теории — сам будущий князь Перми, пророк. Никаких, в общем-то, шансов.

Господи, Антошин, ты дебил что ли? Она не об этом спрашивает! Она вообще не об этом говорит! Она... Чёрт, а когда она успела подойти так близко?

— Никаких, верно?

Узкая кисть поднялась и легла мне на грудь. Чтобы смотреть мне в глаза, ей пришлось закинуть голову назад. Из этого положения она выглядела совсем уж беззащитно. Нельзя на мужиков так смотреть!..

— Яньлинь...

— Да?

В голове творился какой-то кавардак. Одна мысль сталкивалась с другой, рикошетом задевала следующую, та отлетала к стенке внутренней стенке черепа и стучала мне — есть кто дома? Нету, все вышли, ага.

При этом, всё было понятно. Вот всё! От начала и до конца. Каждый жест, каждое слово, каждый вдох и выдох — всё имело смысл и было мне понятно. Что-то древнее разума и куда более сообразительнее его, правило мной сейчас.

— Это неправильно... — это всё, что я сумел выдавить. В горле пересохло, как по утру с хорошего такого бодуна. Каждое слово царапало глотку, а сердце стучало почему-то в голове.

— Почему?

А правда, почему? Почему, Антошин? Что ты там вбил в пустую свою голову, а потом ещё и сам поверил в истинность вбитого? С чего я заковал себя в пояс верности к некой пермской княгине? Никаких обязательств между нами ещё нет, но даже если бы были...

— Потому что завтра мы разъедемся. А я так не могу. С тобой так не могу.

— Но хочешь?

Тут бы сказать, что-нибудь о долге, о сложной обстановке, о риске, о её брате и моём дядьке. О том, что служебные романы, да ещё и в почти боевой обстановке — это очень плохая идея. Но произнес я совсем не это.

— Да.

— Ты глупый, — короткий звон смешка. И её глаза, которые оказались так близко, что больше ничего уже не было, кроме этих глаз. И малиново-красный вкус её губ. И урчание голодного зверя, который дорвался-таки до добычи.

Потом — чёрт его знает сколько прошло времени — я подумал, что пошумели мы изрядно. И хорошо бы никто не принял этот шум за нападение на посольство и не ворвался в мою комнату спасать главу миссии. Ещё я понадеялся, что моё эмоциональное состояние не заставило Яо встать и пойти выяснять, что там твориться с охраняемой персоной.

А ещё мне было неудобно. В смысле, лежать на полу было неудобно — что-то давило на поясницу. Заведя правую руку за спину (на левой лежала голова Линь), я вытащил свой ботинок.

— Как он там оказался?

Она тихонько засмеялась и плотнее прижалась ко мне.

— Надо было сразу на кровать перебраться.

— Сейчас переберёмся! — с угрозой в голосе пообещал я. И угрозу выполнил.

Через ещё какое-то время, когда дыхание восстановилась, она спросила:

— А что это было?

— Ты про что? — говорить было лениво. Хотелось и дальше, прикрыв глаза, болтаться в невесомости, не ощущая ни одной части тела. Но женщины же! Даже лучшие из них жаждут именно в этот момент поговорить.

— Про «неправильно». Ты сказал, что это неправильно.

— А-а, — протянул я, не в состоянии ухватиться за хвост этой мысли. А почему, кстати?

— Ты брата моего испугался?

— Теданя? Да с чего бы!

Нет, конечно, и сложностей в команде не хотелось, да и зыркал он так... Но, нет. Не в Тедане дело. Да и не в княгине Пермской, если подумать. Скорее в том, что у отношений с Яньлинь будущего не было. И в статусе мы не равны, и с разных стран. А хотелось не просто переспать, (хотя и это тоже!), а чего-то большего. Поэтому, чтобы душу потом не травить, я и спускал вопрос на тормозах. Всё это, может быть несколько путанно, я и попытался объяснить женщине.

— Да ты серьёзный мужчина! — с иронией произнесла она. И прыснула. — Никакого секса без свадьбы!

— Я такой! — лёжа довольно сложно горделиво расправить плечи, но я смог. И сразу же стало чуточку грустно. Потому что прежние мотивы никуда не делись. Всё осталось, как было, с той лишь разницей, что в постели с Линь мы все же оказались.

— А я уж было решила, что совсем, как женщина, тебя не интересую! Столько знаков тебе подавала, а ты... Впрочем, мужчины — те ещё тупицы в подобных вопросах!

Знаков? Ну, пожалуй, да. Подавала. Сейчас-то всё видится яснее. Только что мне было делать с теми знаками? За волосы и в пещеру? В разгар того безумия с Потрошителями? Не очень хорошая идея. Она и сейчас не сказать что блестящая. Завтра всё равно разъедемся.

— Это ты так попрощаться решила? — не хотелось этого говорить, особенно сейчас. Можно было и проигнорировать эту тему вообще, сделать вид, что всё и так прекрасно. Но не с Линь. Женщина прочно заякорилась в моей душе.

Некоторое время она молчала, я даже решил, что обидел её своими словами. Но ответила:

— Это как ты решишь.

А это как же, вашу мать, прикажите понимать? Женщины и их логика! Я же всё вроде ясно проговорил! Ничего не скрыл, даже про династический брак сказал! Слегка раздраженно, я спросил:

— Поясни, пожалуйста, мне свою глубокую мысль! Ты видишь какие-то варианты? Даже если я сделаю то, чего очень хочу, схвачу тебя в охапку и сбегу от всех и вся, то максимум, что мы получим — отсрочку. И очень небольшую отсрочку! Я же долбаный пророк! Какой дурак выпустит такой ресурс из рук?

— Зачем сбегать? — искренне удивилась Линь. — Я не хочу бегать. Я понимаю, что твоей женой мне не стать, но я могу быть наложницей.

Чего-чего? Наложницей? Это как? Любовницей-содержанкой? Или младшей женой? Или я чего-то не понимаю.

— Линь, я не понял. Ты могла бы для тупиц объяснить? Я, может, не в курсе, как у вас в ханстве такие вопросы решаются, но в русских княжествах многоженства не встречал.

Некоторое время она смотрела на меня уморительно серьезно. Как ребёнок, который не может понять, чего этот взрослый так мрачно тупит и просто не даст ту конфету, до которой он сам дотянуться не может.

— Наложницей, Игорь, не женой. Этот обычай и у вас практикуется — я точно знаю. Не так активно, как у нас, но даже ваши священники против не выступают.

— Как-то, видимо, мимо меня прошло, — ещё бы не прошло! Я эту часть жизни вообще не изучал!

Яньлинь ещё некоторое время смотрела на меня удивлённо, словно желая убедиться, что я не издеваюсь, а затем начала объяснять прописные для неё истины. Про то, что сильный одарённый может иметь столько наложниц, сколько способен содержать. Про то, что дети от наложниц входят в его род, носят его фамилию, но не являются наследниками. Про сложности с ро́дами даже одного ребенка у одарённых — не у всех, там скорее работал принцип: чем сильнее дар, тем сложнее роды. И про то, что во многих странах институт наложниц — единственный способ распространения гена носителя дара.

Это не было законом закреплённое решение, хотя в кое-каких странах, преимущественно на Востоке, так и было. Скорее, практика, позволяющая сохранять генофонд носителей магии. Я слушал и не верил. Но... Ну логично же! Одарённых мало, а учитывая их проблемы с воспроизводством, без многоженства они бы уже давно вымерли. Логично, но всё равно как-то диковато.

— И тебя... — тут я на секунду замялся, но смог продолжить, — не будет волновать, что у меня есть ещё одна женщина?

Я ещё много хотел спросить. Готова ли она всё бросить и переехать в Благовещенск, отпустит ли её семья, как к этому отнесется её брат... Много ещё чего хотелось спросить. Но для этого, наверное, ещё будет время. Поэтому я промолчал.

— Если ты будешь меня любить — нет, — прямо глядя мне в глаза ответила она. И как-то сразу пофиг стало на все остальные вопросы. Потому что на самый главный из них ответ я получил.

С силой притянув Линь к себе, практически вдавив в себя, я прошептал ей на ухо.

— Ты даже не представляешь на что сейчас согласилась.

— Это ты не представляешь! — со смехом ответила она целуя меня. Легко вырвалась из моих объятий и села сверху. — Берсерка берёшь в наложницы. Хорошо подумал?

Ну, если с этой стороны смотреть... Впрочем, уже через несколько секунд все мысли из моей головы выдуло напрочь.

Вымотанный жадными ласками Линь, я провалился в полудрёму. Не сон, а именно полузабытьё. Реальность лишь слегка размылась, подернулась мутным фильтром, но никуда не делась. Просто лежал, одной рукой заграбастав свою женщину, а другой держа её за руку. Состояние, видимо, было очень схожим с медитацией, так что я даже не удивился, когда скользнул в инфополе.

Одна из нитей, идущая рядом с моей, в какой-то момент обвивала её и пульсировала весенней зеленью. Уверенный, что нить эта принадлежит Линь, я, движимый любопытством, тронул её. И провалился в калейдоскоп образов, в котором не было женщины. Нить принадлежала, кто бы мог подумать, Арцебашеву! Его мелькающие лики так же, как и в прошлые мои погружения, стремились затянуть меня в воронку, но им этого не удавалось — я оставался на месте.

Это было похоже на подборку видеороликов, только они не статично висели у меня перед глазами, а постоянно вращались вокруг. Никаких подсказок относительно того, какое из них нужно смотреть, за каким скрывается прошлое бывшего воеводы, а за каким — будущее, не было. Хотя на этой картинке он вроде бы в том же синем костюме, в котором я его видел в «Белом лотосе». Посмотрим.

Клик на картинку, и я внутри. Стою на бетонном покрытии, а напротив замер Арцебашев. У него лицо гурмана, перед которым поставили шедевр кулинарного искусства и разрешили его попробовать. Мечтательное, полное злой радости и предвкушения. Понятно, что я его тортик. Он в том же костюме, натягивающимся каждый раз, когда он играет мышцами. Вокруг рук кружатся огни аспектов.

Чуть поодаль ещё люди. Я не успеваю рассмотреть их, только Яньлинь замечаю и Василия. И ещё горящий микроавтобус. Больше времени экс-воевода мне не дает — бросается в атаку.

У него хорошо поставленная, отшлифованная десятилетиями техника. Немного предсказуемая, но с учётом его скорости, которой у меня нет, это сомнительный недостаток. Он лупит связкой из огня и тьмы, просаживая мою защитную сферы. Смахивает мои попытки контратаковать эфиром и снова бьёт. Молния, пульсар, щит, толчок. Молния, пульсар, щит, толчок. Молния, пульсар, щит, толчок. Даже понимая очередность его связок, я ничего не могу ему противопоставить.

Он меняет дистанцию: только что был на средней и вот уже вошёл в клинч и быстро-быстро работает по моему корпусу окутанными огнём кулаками. Мои щиты развеиваются один за другим, я почти полностью ушёл в оборону. А он вновь отходит на среднюю и лупит связками. Молния, пульсар, щит, толчок. Молния, пульсар, щит, толчок.

И я не успеваю. Щит проседает, и удар его здоровенной ручищи, усиленной даром, швыряет меня на землю. Он формирует монолит, я закрываюсь сферой, но всё равно не успеваю. Тяжеленная плита впечатывает меня в бетон, поднимается и вновь опускается. Поднимается и опускается. Поднимается...

Меня вырывает из видения, протягивает между разноцветными мерцающими нитями и выдергивает в реальный мир. Я лежу на кровати, обнимаю горячую спящую Линь одной рукой, а другой держу её за руку.

Аккуратно освободившись из её твердой хватки, я поднялся. Стараясь ступать как можно тише, прошёл к холодильнику, вытащил бутылку с соком, в три глотка выпил его. Уперся головой в стену и прикрыл глаза.

Это было не прошлое. Явно будущее, правда, непонятно насколько отдалённое. В этом будущем я столкнусь с Арцебашевым, и он меня убьёт. Раздавит монолитом к чёртовой матери! И я ничего не могу ему противопоставить! Или это только один из возможных вариантов, будущее же многовариантно? Блин! Вот ещё радость-то! Это можно как-то изменить? А то помирать у меня нет никакого желания, знаете ли! Понять бы, когда это произойдет!

С другой стороны, предупреждён — значит вооружён. Нечего сопли распускать! Надо просто быть готовым. Ко всему, в том числе к появлению Арцебашева. Технику я его видел, осталось только как-то решить вопрос с его скоростью. Запредельной, прямо скажем!

И почему поле показало мне именно Арцебашева? Ведь тут явно был какой-то умысел, его нить, против других, была подсвечена. Как бы говоря — это приоритет! Сюда ходи, туда не ходи! Почему не наместника, мотивы которого я безрезультатно пытался подсмотреть несколько раз? Почему не Линь, к примеру? Потому что имеется опасность для пророка? Не это ли имела ввиду сестра князя, говоря «духи пророческие послушны пророкам»? Или поле обладает сознанием?

Ох, с каким ещё количеством вопросов мне предстоит разобраться! Чувствую себя студентом-первокурсником, которому выдали список обязательной к прочтению литературы, но даже не намекнули, где брать книги!

— Ты чего вскочил? Иди ко мне.

На кровати потянулась Линь. Моя китайская эльфийка, чья рука держала меня в этом погружении. Чёрт с ними, пока, с этими всеми книгами! Разберусь в процессе. Одно я уже понял чётко.

Свой столп опоры я нашёл.