— А может, всё-таки, начнём с того, что вам от меня нужно? — без паузы отозвался я.

Не единственный мир, ха! Проклятый кардинал знает, что я не местный? Но как он узнал? Меня слили москвичи? Зачем? В чём их интерес? А зачем они пытались взорвать мой самолет? Ну там-то понятно было — они хотели убрать конкурента в борьбе за руку пермской княгини! Да и не связаны они с Потрошителями! А с Ватиканом? Что ты знаешь о связях Бестужева и того же Нарышкина с Римской курией? Да ничего!

В общем, никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу! Мысли прыгали, как пьяные подростки на сельской дискотеке. Что делать? Признаться? Убеждать его, что он ошибся? Сделать каменное лицо и выразить недоумение?

— Нам нужен пророк. Для этого вы здесь, — ответил доминиканец.

Я скривился в снисходительной улыбке. Такой, которой собеседнику дают понять, что он идиот, и только врожденная воспитанность не позволяет произнести этого вслух.

— И у вас, конечно, есть способы меня заставить работать на вас, верно?

И ещё скепсиса! Больше скепсиса! Ребята, вы серьёзно? Заставить пророка работать на вас? Не зная о его столпе опоры, не понимая его принципов вхождения в информационное поле, надеясь, наконец, что он будет говорить вам правду о своих видениях. Пожалуй, про идиотов и вслух можно сказать.

— Я надеюсь, что вы будете сотрудничать с нами без принуждения.

— Надежда умирает последней, — буркнул я. — Надейтесь.

И чем, интересно, он рассчитывает меня взять? Угрозами? Пытками? Жизнями дорогих мне людей? Сотрудничать без принуждения! Два раза «ха»!

— Предлагаю не тратить моё время и начать уже убеждение, — склонил я голову набок. — День и так полон впечатлениями, я бы хотел переварить их во сне.

Фраза безымянного героя забытого боевика из моего мира священника не впечатлила. Он тепло улыбнулся мне, как дедушка любимому, но бестолковому внуку.

— С этого я и предлагал начать, Игорь. Поверьте, когда вам станут понятны наши цели, вы сами предложите помощь.

— Контроль над одарёнными, селекция, похищения, интриги и массовые убийства? Я весь в сомнениях.

Впрочем, вывести отца Доминика из себя мне не удалось. Последнюю мою фразу он, кажется, просто пропустил мимо ушей. Кашлянул, прочищая горло, и, с некоторой торжественностью, произнёс:

— Наш мир лишь один из великого множества реальностей, созданных Творцом! Все они населены такими же людьми, как мы с вами. Или наоборот — разительно отличными от нас. Но вы, как я понимаю, не удивлены данным фактом?

— Если данное утверждение считать фактом, то удивлён. Но, видите ли, я его таковым не считаю.

Мне вдруг стало легко и спокойно. Из реплики священника я понял, что правду обо мне он не знает.

— Это факт.

— Хм. Как скажите. Я что-то такое читал, падре. Параллельные миры, другие измерения, множественность вселенной. Похоже на горячечный бред. Но даже если бы это было правдой — что с того? Как это может убедить меня присоединиться к вам?

— Я расскажу вам всё, но давайте это сделаем без ваших ремарок! — похоже, я всё-таки пробил броню снисходительного превосходства отца Доминика. Теперь в его голосе слышалось едва уловимое раздражение. Совсем немного. Пока.

— Я весь в нетерпении! — с пониманием того, что католик не знает о моём, скажем так, происхождении, ко мне вернулась уверенность и тот насмешливый тон, с которым я начал беседу. Доминиканец вонзил в меня полный укоризны взгляд, на что я отреагировал поднятыми вверх руками: — Всё-всё! Я серьёзен и внимательно вас слушаю, падре!

С минуту он ещё продолжал сканирование, выискивая малейшие проявления несерьезности, но безрезультатно. Я, может быть, и не лучший в мире игрок в покер, но когда надо, умею держать маску невозмутимости и предельной серьёзности. Всё моё лицо, каждая его мышца сообщали святоше, что он встретил самого внимательного и благожелательного слушателя.

— Больше века назад в нашем мире родился человек с пророческим даром, — начал, наконец, говорить старик. — Такие одаренные — большая редкость, сегодня во всём мире живёт лишь пятеро пророков, это считая с вами, Игорь. Но у того человека был ещё более редкий, можно сказать, уникальный дар! В то время, как подобные вам могут обращаться за знаниями к информационному полю нашего мира, он видел события иных планов. Звали его Жорж Пир.

В этом месте отец Доминик сделал паузу и зачем-то опять посмотрел на меня. Что за ответ он искал на моём лице, я не понял. Может, реакцию на имя этого необыкновенного человека и пророка? Нет, я конечно удивился, но не слишком — о каких только диковинных зверях я не слышал в последнее время! Справлюсь и со знанием о меж мировом пророке. Опять же, не думаю, что это такой известный деятель, чтобы его имя было известно всем и каждому. Подозреваю, что большая часть населения мира и про «обычных» пророков не знает. Поэтому я спокойно выдержал взгляд собеседника и вскинутыми бровями дал ему знак: продолжайте, мол.

— Видящие нашли его на севере французского королевства. Мальчик-простолюдин самостоятельно прошёл инициацию в возрасте двенадцати лет, а обнаружили его годом позже. К тому времени он уже находился на грани безумия.

Могу себе представить! Если меня видения заставили усомниться в своём здравом рассудке, то у паренька в двенадцать лет, да ещё с образами разных миров, крыша потечь была просто обязана!

— К счастью, целителям удалось сохранить его рассудок. Пусть и не сразу, теологи смогли понять, что видит мальчик не рай с адом, как они считали сначала, а иные миры. Параллельные нашему и населённые, в большинстве своем, такими же людьми. Позже, когда пророк научился пользоваться даром в полную силу, он открыл то, что мы сейчас зовем законами Пира. Первый из которых гласит, что наша вселенная подобна кристаллу, каждая грань которого — отдельный мир.

Снова пауза и долгий взгляд на меня. Я и его с честью выдержал, хотя внутри, говоря сдержанно, вновь почувствовал определенное беспокойство. Уж больно тема была щекотливая. Параллельные миры, пророк, способный видеть события иных планов... Как бы разговор не вырулил на меня и моё самозванство! Не то чтобы это было так важно — ну узнают они правду, и что дальше? Но и давать дополнительный козырь папистам не хотелось. И так у них полная рука!

— Второй закон, открытый Пиром, гласит, что магия, как основная сила развития социума, бесконечно редко встречается среди Граней. Из его суждений следует, что на сотню миров может приходится лишь один, в котором традиционное общество развивалось бы с использованием магии, а не технологий. Как наш мир.

Техногенная цивилизация — вот как это называлось у нас. Земная, моей Земли, цивилизация — техногенная. И таких, со слов католика, большинство. Ладно, приняли к сведению. Здешнюю Грань назовём тогда техномагической. Для простоты.

— Третий закон, — тут, признаюсь, я чуть не прыснул, так сильны были аллюзии с третим законом Кларка, — технология и магия не способны существовать в одном мире.

Скажем прямо: Кларк из Пира вышел никакой! Только я начал систематизацию проводить, как меня на ходу остановили!

— С чего бы, падре? — не смог промолчать я. — В нашем мире магия и технологии прекрасно уживаются!

— Вы не ска́жите мне — как давно? — был ответ. Вопрос его, по всей вероятности, не смутил.

А ведь уел. В истории этой Параллели я плаваю, как рыба-топор. Да и в родной-то не особый знаток. Но мне-то и не нужно! То есть, боярину Антошину не нужно. Он ведь у нас с младенчества пульсарами пеленки пачкал, а не над учебниками корпел.

— Знаете, отец Доминик, я как-то больше по вопросам управления... Ну или там поджарить ещё могу кого-нибудь, если мне способности не блокировать. История — не мой конёк.

Старик усмехнулся, словно и не ждал от меня иного ответа.

— Первые опыты с электричеством были в 16-м веке. Первый паровой двигатель создан в конце 17-го. Прообраз двигателя внутреннего сгорания — конец 18-го. Все эти простолюдинские игрушки никто не воспринимал всерьёз: ни их самих, ни их создателей , но именно от них, как и от глубокого понимания принципов работы дара, началось то, что сейчас мы называем научно-техническим прогрессом. Чуть более ста лет, Игорь! Чуть более ста лет в нашем мире магия сосуществует с технологией. Причём темп развития последней куда более высок, чем у первой. И к чему это нас привело?

Я недоверчиво — уже искренне недоверчиво, а не играя мага в сто десятом поколении — уставился на своего собеседника. Фанатик или нет, но рассказывал он удивительно интересные вещи. А с учётом содержимого папки, прочитанной совсем недавно, я, кажется, понимал, к какому выводу он меня подводит.

— Дар угасает из-за технологий?

— Вы правильно поняли проблему, Игорь, — качнул седой макушкой старик. — Чем больше развивается наш мир по технологическому пути, тем ярче проявляется вырождение в одарённых семьях.

— Как-то я не чувствую себя вырожденцем.

— Сто лет, Игорь, всего лишь сто лет. С точки зрения истории — это лишь миг. А вот что останется от дара у ваших потомков через двести-триста лет, если наш мир продолжит развитие по выбранному пути?

— Мне кажется, что вы сгущает краски, падре! По-моему, магия с технологией весьма органично сосуществует.

— Сгущаю краски? Настолько, что вас не пугает возможность ординара выйти против одаренного и победить? А ведь ещё сто лет назад такое было невозможно даже в фантазиях!

— Модумное оружие создается при помощи дара!

— А стрелковые комплексы — без этой помощи! И сколько потребуется лет, чтобы создать для них боеприпасы без помощи магии?

Тут старикан, скорее всего, прав. Только вот толку с той правоты. Прогресс не остановить, как бы некоторые личности не пытались это сделать. Даже если... Вот же ж блин! Догадка, буквально, обожгла меня: он же именно про это и говорит! Открытым текстом, причём! Сперва даёт мне выкладки про угасание дара, затем показывает видео с подростком, магический потенциал которого зашкаливает! И закон Пира на сладенькое!

— А где родился паренёк, видео про которого вы мне показали? — спросил я после недолгой паузы.

— Связали факты, верно? — довольная ухмылка в исполнении католика выглядела очень плотоядно. — В нашем мире, в американской коммуне.

Коммуна? У католиков? Звучит как-то бредово. Да фиг с ней, пока! Пусть будет католическая коммуна в Америке — не самый большой сюр из того, что я здесь видел и слышал, если подумать!

— Обособленная, надо полагать?

— Полностью лишённая связи с внешним миром, — подтвердил мою догадку доминиканец. — Никакой Сети и телевидения, никаких технологий сложнее прялки. Связь с миром только через надзирающих братьев.

Типа староверов, получается? Добровольный отказ от мира с целью улучшения видовых характеристик.

— И давно она существует, эта ваша коммуна?

— Её создал мой предшественник около пятидесяти лет назад. Мальчик, которого я вам показал, представитель второго поколения, рождённых там.

Ну нихрена себе у них масштабы экспериментов! Полвека, чтобы доказать свою правоту, причём — самим себе.

— И его дар возрос...

— Больше чем у кого бы то ни было в этой семье! Когда бы то ни было!

Я покивал на это заявление. Мол, ни на секунду не подумал, что вы врёте, отец Доминик, но сразу это всё уложить в голове не получается. Дайте мне время.

— То есть, Ватикан желает спасти магию в нашем мире? Почему, кстати? То есть цель, безусловно, благородная, но ведь естественный отбор никто не отменял, верно? Если технология при должном уровне её развития сильнее магии, что дурного в том, что она победит? — мне бы, может, не очень этого хотелось — всего за месяц жизни здесь я к дару привык и находил очень полезным, но если объективно?

— Во-первых, далеко не весь Ватикан стремится к этому, — чуть помрачнел доминиканец. — И, что бы понимали, вам я предлагаю присоединиться не к Ватикану, а к ордену, который взял на себя эту миссию. Иерархи у подножия Святого престола слишком разобщены, и каждый преследует собственные цели.

— Я заметил! Вы — представитель третьей фракции, про которую я знаю, — есть ещё Экхарт с непонятными пока целями, но про него я доминиканцу говорить не стал. — Хотите сказать, что все вокруг плохие, и только орден Псов Господних у нас идеалисты и филантропы?

— Кто-то должен взять на себя этот крест, — пожал плечами старик, но я заметил, как блеснули его глаза. Гордыня, как говорил один киношный дьявол — мой самый любимый грех! А ещё благие намерения — самая распространенная причина для создания тоталитарной диктатуры. Но это так, к слову.

— Что до второй части вашего вопроса... — старик на миг задумался, после чего придвинулся ко мне и продолжил: — Дело в том, что на определенном этапе миры, идущие по технологическому пути развития, сталкиваются с непреодолимым барьером, останавливающим это самое развитие. Результатом становится либо самоуничтожение цивилизации, либо стагнация с последующей деградацией. И вымирание, как следствие.

— Это-то ещё почему? — вскинулся я возмущенно. Как-никак я был выходцем именно из техногенного мира. И мне было обидно считать эволюционный путь «моего» человечества тупиком.

— Понимаете, Игорь... — здесь мой собеседник немного замялся, подбирая слова. Было видно, что он не играет, а по настоящему раздумывает. — Пир изучил тысячи технологических миров и в каждом находил подтверждение своим суждениям. По его словам, в сам механизм развития цивилизаций на технологической основе встроена закономерность их самоуничтожения. Но мы, при этом, до конца не понимаем, каковы причины непреодолимости барьера. Догадок много, две из них пользуются среди наших исследователей особым интересом, но я бы не стал говорить о них как о фактах. Обобщенно мы зовем их «парадоксом разумности».

— Расскажите! — нет, ну серьёзно! Что за барьер такой с парадоксом? Я настолько увлёкся разговором, что даже стал забывать о своём статусе пленника. И о том, для чего он мне всё это рассказывает.

— Первая версия — люди, — не стал томить магистр. — Точнее, людское мышление. Оно отстаёт от прогресса в науке и технике. Или наоборот: рост технологий опережает уровень массовой разумности. Это можно проследить даже по нашему миру. Всего сто лет назад бо́льшая часть людей и знать не знала о тех чудесах, среди которых мы живем сегодня, а ведь раньше они были недоступны и королям! Я не говорю о таких вещах, как расщепление атома, геноме человека или запуске спутника связи на орбиту, всё-таки они не касаются обычных людей и их повседневной жизни. Но возьмём простые бытовые радости: тёплый туалет, бегущая из крана горячая вода, автомобили, телефоны, Сеть. Самолёты, наконец! За несколько часов полёта обычный человек может попасть в любую точку мира — это ли не чудо?

Католик сделал небольшую паузу, чтобы вдохнуть воздуха и чуть добавил эмоций. Не знаю, читают ли магистры ордена проповеди перед паствой, но у этого получалось.

— Изменили ли эти чудеса людей? Нет! Они остались такими же, какими были во времена, когда мясо нельзя было купить в магазине, а требовалось самостоятельно добывать его. В массе своей человек не изменился — он так и остался трусливым, жадным, завистливым и ленивым! Подумаешь, самолёт, скажет он! А вы видели цены на перелёт из Германии в Тунис? Это же просто грабёж! Ему дана медицина с её способностью восстановить зрение после шестидесяти лет жизни, но первое, о чём он начнет бурчать после операции — это стоимость услуг. Живущего сегодня не волнует, что у предков, даже обладай они всеми сокровищами мира, такой возможности просто не было!

У меня на миг возникло ощущение, что никуда я из своего мира не исчезал. Что я всё ещё дома, просто заговорился со священником о природе человека. И дело не в том, что католик говорил искренне, скорее в том, что описывал он именно мой мир! И его проблемы.

— Чудеса, доступные прежде лишь избранным, да и то далеко не все, стали обыденностью. Воспринимаемыми без трепета перед гением человека и милостью Господа. Человек смотрит на них, как перезревший плод, упавший прямо в руки, с лёгкой брезгливостью — не слишком ли у него бок помят? Раньше людям приходилось в поте лица добывать хлеб насущный, а теперь эта необходимость отпала — большая часть населения планеты не участвует в производстве необходимого! Свободного времени стало куда больше, но куда они направили его? В благодарственные молитвы Творцу? В созидательный труд? В помощь слабым и обездоленным? Как бы не так! Воистину, праздный разум — мастерская дьявола! Они проводят жизнь в сетевых словесных баталиях и выведении новых, совершенно нежизнеспособных пород собак!

Последние слова старик буквально выплюнул — так, видать, накипело у него на душе. А может не любил всяких там маленьких собачек? Не могу сказать, что я был с ним не согласен — и это я не про померанских шпицов. По большому-то счёту, католик говорил правильные вещи, хотя и слишком эмоционально. Но спишем это на религиозный пыл — он же священник, в конце концов.

— В других мирах, обогнавших нас в уровне развития, люди проводят время в устройствах, показывающих им иллюзии. Что-то вроде ванны, в которую они погружаются и видят миражи, неотличимые от реальности. Игорь, они проживают там жизни, вы представляете? Они воображают себя героями или злодеями, женятся, строят дома, воюют и создают новые религии! И всё это не пошевелив даже пальцем и не открывая глаз! Сколько, по вашему, просуществует общество, живущее так?

Это он, вероятно, про виртуальную реальность сейчас говорит. Лучшее, надо сказать, доказательство правдивости его слов — в этом мире игровой индустрии не существовало даже в зародыше.

— То есть, ваши исследователи считают, что чем больше человеку доступно благ, тем больше он деградирует, — уточнил я. Сталкивался я с такой точкой зрения, в родном ещё мире сталкивался. Назад к природе и всё такое. Не моё, честно скажу! Я житель городской, ценящий удобство и комфорт.

— Только не нужно считать меня и моих братьев узколобыми фанатиками! — убрав пыл из голоса, отец Доминик чуть улыбнулся, возвращая образ доброго дедули. — Не всё так просто, конечно же! Есть люди, которые и в таких условиях развиваются, раздвигают пределы возможного и ищут Господа сердцем своим. Но человечество, как вид, стагнирует и деградирует. Впрочем, это лишь одна из версий. Вторая не менее правдоподобна.

— Дайте догадаюсь? Оружие?

— Верно, — качнул головой мой собеседник. — Рост науки и изобретение всё новых и более совершенных средств убийства себе подобных. Неспособность учёных просчитать возможные последствия собственных открытий, что увеличивает возможность самоуничтожения цивилизации экспоненциально.

— Но разве у нас, — последнее слово я выделил особо, — нет носителей королевской крови, которые способны уничтожить сотни тысяч людей взмахом руки?

— Есть, — не стал спорить католик. — Но возможности дара в руках немногочисленных избранных! Они учатся владеть им и от рождения понимают ответственность за его применение.

— О чём, безусловно, свидетельствуют Пустоши в Монголии и Венский Разлом, — без выражения произнес я. Просто чтобы напомнить.

— Применение дара не может уничтожить человечество как вид. — парировал отец Доминик. — Гибель тысячи, даже сотни тысяч людей ужасна, но не является угрозой для цивилизации. А если доступ к потенциально столь же мощному оружию получат неодарённые? Не каста со сложившимися правилами поведения, а обычные ординары?

Очень удобная платформа для верующего, кстати. Нас, дескать, не частности интересуют, а спасение мира. Во имя этого можно и миллионами пожертвовать — популяция-то восстановится. Сколько я уже такого слышал, сколько читал в учебниках истории, сколько фильмов посмотрел... Мир другой — люди те же.

На этом, в принципе, можно было и заканчивать нашу беседу. Во-первых, я узнал всё, что хотел, а во вторых — мы вышли из русла рассказа и вступили в спор. А спорить со священником — избави Бог! Пусть даже где-то внутри я согласен с частью его тезисов, выводы меня все же не вполне устраивали. Слишком уж однобоко. Как, впрочем, и всегда у фанатиков. Однако сказал мой собеседник далеко не всё. Результативной части еще не прозвучало.

— Как скажете, ваше высокопреосвященство. Суть того, что вы хотели мне сказать, я понял. И теперь понимаю, почему вы были так уверены в том, что меня удасться убедить присоединиться к вам.

— Но? — вскинул седую бровь старик.

— Нет никаких «но». Есть лишь некоторая недосказанность с вашей стороны. Каким образом вы собираетесь остановить прогресс по всему миру? И как, по вашему, в этом могу помочь вам я?

— Приятно вести беседу с умным человеком, — старик улыбнулся одними глазами. — Но вы ведь и сами все уже поняли?

— Не до конца, падре. Кое-чего я всё ещё не могу понять. Ясно, что вы каким-то образом хотите распространить опыт ваших американских коммун на весь мир, но не представляю как именно. То есть... — я запнулся и уставился на священника с внезапным пониманием. Получив подтверждение на его лице, я пробормотал: — Вы что же, думаете, я смогу устроить такое на территории Благовещенского княжества? Продавить такое через Пояркова? Да вы психи!

— И не только в княжестве, — моя реакция отца Доминика не смутила. — После ваших недавних успехов в империи Мин, вам верят. Если вы выступите гарантом добрых намерений Ордена, вам по силам организовать коммуны как на землях Поднебесной, так и на территории дальневосточного Триумвирата. По одной на лен, для начала. А князья... Игорь, вы же не думаете, что владетели откажутся от подданных с подобным потенциалом? Даже с перспективой ожидания в полвека?

Проклятый старикан прекрасно разыграл один из своих козырей! И крыть его мне нечем. Я прикрыл глаза, выстраивая в голове схему ответа, понимая при этом, что выигрышного — нет. Он прав, если кто-то из князей узнает о ресурсе в виде возросшего дара, который предлагает Орден, никто не даст мне и шанса отказаться. А князья узнают — тут без вариантов. Причём не важно какой ответ я дам.

— Для начала? — повторил я его слова, чтобы чуть-чуть потянуть время. — А потом?

— Человек предполагает, Игорь, а Господь располагает.

— Но в планах у вас есть желание вытащить регресс за пределы коммун, так ведь?

— Может быть этого и не понадобится? Если коммуны будут по всей планете, может быть мы сможем остановить угасание дара без погружение всего населения в средние века? Кто знает, Игорь, кто знает...

Внутренний голос, назовем его логикой, тут же озвучил: «Соглашайся! Выбора у тебя всё равно нет». Другой, более эмоциональный, был против. Но толковых аргументов привести не сумел, только и успел, что крикнуть: «Не верь!» — когда священник, сбивая спор в моей голове, продолжил говорить.

— Пророки редко рождаются в мире, как я уже говорил. Трое из пяти служат Ватикану, но ни один — Ордену. Получение вас, как союзника и соратника, даст нам возможность...

— Стоп-стоп, падре! Я вам ещё согласия не давал!

Отец Доминик поднял руки:

— Я вас вовсе не тороплю с этим! Просто хотел добавить ещё аргументов.

— Вы мне их сегодня достаточно дали. Давайте закончим разговор, хорошо? Вы ведь не ждали, что получите моё согласие сразу же?

— Нет, конечно! — доминиканец очень по-доброму улыбнулся. — Вы можете взять столько времени на обдумывание моего предложения, сколько вам потребуется.

— Оставаясь вашим пленником?

— Увы! Однако из запасника мы вас переведем в приличную келью, где вам, несомненно, будет удобнее размышлять над моими словами.

Какое-то время мы ещё продолжали говорить, но уже по инерции: отец Доминик меня не убеждал, а я реагировал на его реплики односложными ответами, погрузившись в раздумья. В итоге, священник таки понял моё фактическое отсутствие на переговорах и отпустил. В смысле, вызвал Тень и велел проводить меня в подготовленные покои.

Последние оказались комнатёнкой, похожей на ту, из первого моего пророческого видения, в которой я гостил у майстера Экхарта. Небольшая, шага в три, она имела узкое оконце на высоте двух метров, узкую кровать, заправленную серым армейским каким-то одеялом, и непременное распятие над входной дверью. Из отличий — ноутбука немецкого пророка не было. А жаль.

Я рухнул на кровать, закинув руки за голову и крепко так задумался. Что мне теперь делать, я просто не представлял. То есть, вариантов было ровно два: согласится на предложение Ордена или отказаться от него. В первом случае меня ждёт определённая проверка лояльности — даже думать не хочу какая именно. Но я далёк от мысли, что доминиканцы, вывалив свои планы, возьмут и просто отпустят меня. Во втором... Скорее всего меня оставят пленником здесь на неопределённый срок. Убивать вряд ли будут — вдруг передумаю? Да и товар я... кхм... штучный. Такой, если не могут использовать прямо сейчас, убирают на полку до лучших времён, но никак не ломают и не выбрасывают.

Другими словами, жизнь моя в относительной безопасности. А вот свобода... С этим сложнее. Я и так человек не вполне себе принадлежащий — нельзя забывать об обязательствах, накладываемых одним только пророческим даром. А у Ордена я и остатки свободы потеряю.

Интересно, а вот как они планируют меня контролировать в случае, если я дам положительный ответ? Бомбу в тело установят, как в каком-нибудь дурацком боевике? Чушь, конечно, но ведь просто так, на слово, мне не поверят. Нет, не поверят. Должны быть какие-то гарантии с моей стороны! И они, что самое смешное, есть. Это князья.

Предположим: я дал согласие и меня отпустили. Приезжаю я такой нарядный и непобежденный к Пояркову, а он меня и спрашивает: где был, племяш, что видел? Я могу, конечно, соврать, дескать плен, побои, очнулся — гипс. Чудом бежал, задушив тюремщика шнурками от ботинок. Но вряд ли мне поверят. И даже не в вере дело. Отпустив меня, доминиканцы отправят князю информацию о коммунах. Приложив к ней сообщение, что господин Антошин в теме вопроса и будет выступать гарантом честности Ордена.

Значит, я сообщаю князю правду. Он узнаёт о возможности значительно увеличить боевой потенциал княжества в не слишком отдалённой перспективе. И, к бабке не ходи, соглашается — не дурак же он! С осторожностью, с оглядкой, но соглашается — ведь я свидетель того, что этого правда. Вот вам и гарантия того, что согласившись, я буду делать то, что мне скажут.

Другой вариант: я иду в отказ. Героически задираю подбородок и тоном партизана на допросе у немцев сообщаю, куда им идти. Меня под белы ручки возвращают в келью, ставят охранником Тень и ждут. Чего? Да чего угодно! Хоть изменения моего мнения, хоть других обстоятельств, о которых я не знаю.

Получается — выхода нет? Такого, который бы меня устроил? Или я чего-то упускаю? Думаем, Антошин, думаем. Помощи ждать больше не от кого. Соратники и, скорее всего, князь искать меня будут, но какие шансы, что найдут? Невелики, прямо скажем. Даже если принять во внимание обсидианового копьеносца Ло Яо, который может меня найти по крови, кто сказал, что эта китайская магия работает на больших расстояниях?

Так что давай-ка ещё раз — что мне известно. Ватикан, без разницы какая фракция, совершенствует контроль над одарёнными. Цели у них отличаются, но все они сходятся в одном — власть. Чтобы там не говорил магистр Ордена про спасение мира меча и магии, верить его абсолютной искренности у меня резона нет. В конце концов, он тоже продавец оружия, как и все остальные.

У всех фракций — неполная информация — есть пророки. У Ордена нет. Из чего следует, что я им нужен ещё и по основному своему функционалу, чтобы в инфополе глядеть и, как вариант, упреждать от совершения ошибок. И эта моя способность им очень понадобится, раз они собрались выводить разведение «староверов» на новый уровень. Хочу ли я этого?

Кстати, я как-то совсем не подумал, что коммуны и дети с потенциалом могут здорово изменить расклад сил на мировой арене! Появление даже большого количества «староверов» особо не пошатнёт баланса, всё-таки боевые маги — юниты локальных войн. Но что если так же можно увеличить и силу царского дара? Про это хитрый старик не сказал ни слова!

Получается, что если я встану, даже для видимости, на сторону ордена, то стану причиной начала целого витка войн — передел сфер влияния будет просто неизбежен! С другой стороны, отказавшись, я тоже никак этим экспериментаторам хреновым не помешаю.

Блин... Ну почему всё это дерьмо несёт именно к моему берегу? Что я такого сделал или не сделал, чтобы это заслужить? И как из него выбраться?

В размышлениях я провел не один час. Дважды приносили еду, осторожно интересуясь, не желаю ли я что-нибудь передать отцу Доминику. Я величественно посылал их лесом и продолжал морщить мозг. Периодически обращаясь к дару, но только чтобы убедиться в его недоступности. В конечном итоге меня сморило. И мне приснился сон.

Это не было видение — в таких вещах я уже научился разбираться. Но и грёзами разума, отдыхающего и переваривающего во сне информацию, это тоже не было. Ко мне в гости пожаловал двойник.

«Привет,» — без выражения произнесла моя копия. Моя, ну надо же! слегка схуднувшая копия.

«И тебе не хворать,» — отозвался я, вглядываясь в двойника.

«У тебя неприятности?»

«В твоей жизни у меня всегда неприятности!»

«Не стоит во всем винить меня, — ухмыльнулся Игорь. — После того, как князь отправил меня в изгнание, я никак не влиял на ТВОЮ жизнь!»

«А что ты знаешь о последних событиях?» — прищурился я. Включилась паранойя, и я сразу же начал подозревать двойника в том, что он как-то причастен к происходящему.

«Можешь не верить — ничего!»

«А чего тогда примчался именно сейчас?»

«Тревожно стало, кости аж выворачивало! Видимо дядька ещё не обрезал связь между нами окончательно».

«Не успел,» — признал я с неохотой. Забавно, но разговор с двойником меня немного взбодрил, если так можно сказать, находясь посреди нигде.

«Ну вот я и проснулся среди ночи, — Игорь пожал плечами. — Дай, думаю, проверю, как там дела у подменыша?»

«Если злорадствовать пришёл, проваливай!»

«А есть повод злорадствовать? — он вскинул бровь. — Но, нет, я не за этим. Будем считать, что просто решил проведать недруга. Что у тебя стряслось?»

«Тебе-то что?»

«Игорь, хочешь верь, хочешь нет, но я не как враг пришёл! Да, у нас сложная история отношений, но это уже прошлое. Мне просто интересно, понимаешь? Здесь ужасно скучно!»

Смех, но да! Я его понимал. Потомку боярского рода, магу и богачу в нашем мире банально скучно! И он воспользовался оказией узнать, как дела «дома».

«Меня похитил Орден Псов Господних, рядом с камерой поставили ищейку святого Иннокентия, который блокирует доступ к дару, и требует, чтобы я работал на них в деле спасения мира и магии. Это из последних новостей. А ещё у меня открылся пророческий дар!»

«Да иди ты! — двойник скрестив ноги уселся на то, что здесь было полом и потребовал: Рассказывай! Я ж теперь уснуть не смогу!»