В которой обнаруживается еще одна жертва Лунного волка, над телом которой уже стоит до крайности недовольное начальство. Еще тут имеются неожиданные заявления и появляется надежда.

Начинать утро не с завтрака, а со спешного прибытия на место, где обнаружили очередную жертву Лунного Волка стало уже какой-то недоброй традицией. В этот раз добираться пришлось не очень далеко — к храму Огненных скрижалей. Эта уродливая громадина нависала над площадью Пророков — центральной площадью города, и в утренние часы почти полностью закрывала ее своей тенью. От дома Ипия до храма было не более десяти минут спокойного прогулочного шага. Разбуженный посыльным и, услышав от него новости, он покрыл расстояние за пять, окончательно застегнув все крючки и завязав все шнурки зимнего плаща уже на подходе к площади.

— Закроем с Роберто это дело и все! — бурчал Торуго. Он шел широкими шагами, в раздражении на раннюю побудку игнорируя скользкие от снега булыжники мостовой. — К демоновой матери! Сколько можно? Куплю лавку на Ремесленных рядах и буду торговать! Все! Не мальчик уже!

Против храмов Папочка (человек не набожный, если не сказать обратного), ничего не имел, даже почитал их достойным украшением города. Особенно в солнечный день, когда ты прогуливаешься и разглядываешь издали кажущиеся невесомыми каменные кружева. Но это его отношение не распространялось на храм Огненных скрижалей — воплощенный ночной кошмар прежнего правителя Фрейвелинга — герцога Максимуса.

По легенде, герцогу во сне явились три каменных плиты, на которых огнем горели письмена, языка ему неведомого, но отчего-то — понятного. Что там было написано, правитель Фрейвелинга так никому не сказал (а версий в народе ходило более двух десятков), но после пробуждения приказал заложить напротив замка храм. И вывел герцогство из Войны провинций.

Массивные стены строения, давящие даже издали, и узкие окна-бойницы в нижней его половине, совершенно не сочетались со стрельчатыми арками и витражными окнами в верхней части здания. Складывалось впечатление, что работали над храмом два разных архитектора, причем первого, скорее всего, казнили по приказу Максимуса Фрейвелинга, а второй зодчий при казни присутствовал.

А уж стремящиеся в небо тяжелые шпили храма постоянно рождали в душе инквизитора страх того, что однажды они рухнут на мостовую и похоронят под собой огромное количество толпящегося тут ежедневно народа. Страх совершенно иррациональный, но проявляющийся с неотвратимой неизбежностью каждый раз при взгляде на этот архитектурный шедевр.

— Спаси Единый! — пробормотал Ипий себе под нос. И перекрестил плечи. Привычно, как делал всегда, подходя к храму, втянул голову в плечи, и ускорил шаг.

Утром площадь перед храмом пустует. Нищие, рабочим местом которых являются ступени храма, заступят на дежурство примерно через час. Гуляки и бумажная братия чиновников, стряпчих и писцов, которых здесь всегда полно, по причине великого множества контор и присутственных мест, появятся еще часом позже.

Так, точнее почти так, было и этим утром. Сегодня тут была совершенно другая публика. Десятка полтора стражников в длинных патрульных тулупах и шапках с красными околышами стояли кольцом вокруг чего-то, еще не видимого старшему инквизитору. Подойдя ближе, он разглядел за кольцом оцепления высокое начальство. А именно: начальника городской стражи барона да Бронзино и кансильера судебной инквизиции кавалера Торре. Оба пожилых мужчины были тепло одеты по случаю раннего и весьма холодного ноябрьского утра. Случайно или намеренно они оба выбрали темные тона в одежде, отчего выглядели как два кладбищенских ворона.

Ничего доброго от визита начальства на место преступления ждать не приходилось. Вернее, даже так — было бы достаточно плохо, если оба этих достойных мужа явились сюда после Ипия Торуго. А так как они ждали оного, явно успев замерзнуть — это уже проходило по разряду катастрофы. Что гарантировало следующее развитие событий: будет много в раздражении или даже гневе произнесенных слов, за которыми неизбежно последуют обвинения в некомпетентности (разумеется, — ответственного следователя).

Затем барон и кавалер начнут спорить друг с другом о том, чье ведомство более виновно в самом факте случившегося и столь длительном и безрезультатном его расследовании. Естественно, стороны смогут прийти к соглашению в том, что вина как за первое, так и за второе, лежит на плечах исключительно некомпетентного и ленивого исполнителя, коему будет указано исправиться и через час доложить о поимке убийцы.

Жертва лежала у подножия ступеней. Совсем девчонка, не из богатых, судя по натруженным рукам и сбитым ступням. Эти детали (равно как и выпотрошенный живот — привычный почерк убийцы) Ипий отметил мимоходом, приближаясь к начальству, чтобы сполна испить чашу его гнева и собственного унижения. И запнулся, не дойдя до оного пяток ступеней. Что-то было не так!

Игнорируя тот факт, что его поведение лишь подогревает раздражение начальства, он вернулся к телу и осмотрел его уже внимательнее.

На первый взгляд, женщина выглядела неотличимо от прежних жертв Лунного волка. Однако что-то не давало покоя инквизитору, заставляя вновь и вновь осматривать убитую. Наконец, разум его, еще не вполне проснувшийся, смилостивился и выдал результат.

Ссадины. На запястьях и щиколотках жертвы были ссадины. Полученные, когда женщина была еще жива и вырывалась, а руки и ноги ее были связаны веревками. Инквизитор прикрыл глаза, вспоминая тела предыдущих жертв, и с уверенностью кивнул самому себе. У них не было ссадин от веревок. Почему? Что изменилось? Прежних жертв убийца не связывал? Тогда зачем связал эту?

Не находя ответ на этот вопрос, он оставил осмотр и подошел к начальству, взирающее на него недовольно, но без ожидаемого гнева.

— Ипий Торуго… — произнес кавалер Торре. Спокойным и равнодушным тоном, который совсем не вязался с ситуацией. И наводил на мысли о затихшем ветре перед новым ураганным ударом. — Ты довольно быстро явился.

— Супремо. — качнул головой инквизитор, пытаясь найти в верховном инквизиторе признаки гнева или раздражения. Но кавалер был совершенно спокоен, что пугало больше криков и обвинений. — Господин барон.

Этот кивок-поклон был адресован начальнику городской стражи, мужчине крупному, статному, с поседевшей, но все еще шикарной гривой волос на непокрытой голове.

— Шестая… — вместо приветствия отозвался да Бронзино с тем же безразличием, что и непосредственный начальник Ипия. — Уже шестая. Хвала Единому — простолюдинка. Мне хватает одного потерявшего разум барона.

Ипий сообразил, что начальник городской стражи говорит о бароне да Николь, чья дочь стала четвертой жертвой убийцы. И внутренне поблагодарил Создателя за то, что отцовский гнев и требования найти убийцу в кратчайшие сроки не адресуется ему напрямую. Да Бронзино, видимо, прочел эти мысли инквизитора по его лицу и согласно кивнул — радуйся, мол.

— Мы ожидаем волнений в городе. — сказал барон вслух. — Торуго, ты это понимаешь?

— Господин барон?

Ну а что еще мог сказать инквизитор, пусть и старший? “Понимаю?”

— Это крайне расчетливая дерзость, Торуго. Бросить тело здесь, прямо под замком. Этот ваш Лунный волк словно насмехается!

На последней фразе да Бронзино слегка возвысил голос в возмущении. Ипий отметил “ваш Лунный волк” и “прямо под замком”, до которого, кстати, было метров триста. Отметил и усмехнулся (внутри себя, разумеется!) — понятно где барону накрутили хвост. Внешне инквизитор остался спокойным и сдержанным, согласно кивающим на каждую фразу начальника городской стражи.

— Про волнения в городе господин барон сказал не ради красного словца, Торуго. — подал голос кавалер Торре. Тоже отметивший сделанный да Бронзино акцент. — Городская стража отмечает активность цеховых и квартальных старшин. Люди организовывают отряды милиции, уже этой ночью они самостоятельно патрулировали свои кварталы и улицы. Имело место два столкновения со стражниками. Из-за неразберихи. К счастью, все закончилось помятыми ребрами, синяками, но без трупов. Пока.

— Еще день два с такими утренними находками, — да Бронзино кивнул в сторону убитой. — и мы получим толпу возмущенных горожан под стенами Инверино. Маркиз Фрейланг уже распорядился отрядить на патрулирование центральных районов города гвардию. Гвардию, Торуго, ты понимаешь?

Ипий в очередной раз кивнул. Что означает факт вывода на улицы гвардии — он понимал прекрасно. Дворянские сынки, ее составляющие, не будут разбираться в мотивах, двинувших людей на улицы. Просто выкатят пушки и зарядят картечь.

— Как вы продвинулись с этим делом? — вновь взял слово кавалер Торре. — Есть хоть что-то, что может вывести нас на убийцу.

— Супремо, определенные успехи в деле есть… — начал весьма обтекаемо инквизитор. — Фактов очень мало...

Упоминать о ссадинах, замеченных у шестой жертвы, он пока не стал, так сам еще не понимал что это: след или некая малозначительная деталь.

Барон да Бронзино выразительно вздохнул. Кавалер Торре характерно сморщился. Ипий Торуго скрипнул зубами, послал все к демонам, и начал рассказывать об “успехах” в расследовании. Повествование его не затянулось надолго. Рассказал о найденном в теле жертвы когте, о том, что его удалось опознать как часть прахты. Он собрался уже было перейти к введению в расследование бывшего дознавателя имперского Тайного сыска, как на площади появился бегущий со всех ног человек. Всмотревшись в него, Ипий пришел к выводу, что спешащий не кто иной, как его напарник Роберто Карелла. Вероятно, поднятый из постели тем же посыльным, что и он сам.

Однако при ближайшем рассмотрении молодой инквизитор не выглядел разбуженным, скорее — пропустившим ночной сон. Одежда его была помята, а когда он приблизился и приветствовал начальство, Ипий различил идущий от напарника характерный кислый запах перегара. Обратил на этот факт свое внимание и кансильер судебной инквизиции.

— Из какой канавы вы выползли, Карелла? — брезгливо поджав губы, спросил кавалер Торре.

К удивлению Торуго, Роберто не стушевался (а ведь раньше парень очень внимательно относился к словам начальства), а лишь небрежно стряхнул с живота хлебные крошки, и хрипловатым голосом сообщил:

— Я знаю кто убийца.

Слова эти, произнесенные без всякого пафоса и наигранности возымели эффект слаженного залпа мушкетерской роты. И когда пороховой дым начал рассеиваться, Ипий спросил напарника.

— И кто он?

— Я вчера пошел разговаривать с родственниками жертв, ну ты помнишь, твой знакомый Мерино Лик предложил…

— Что?!

Вопрос, который в раздражении прорычал барон да Бронзино, заставил Роберто вздрогнуть и замолчать, испуганно уставившись на начальника городской стражи.

— Вы привлекли к расследованию трактирщика?! Этого возомнившего о себе!..

— Господин да Бронзино! — прервал едва начавшуюся гневную речь барона кавалер Торре. — Мой человек, — эти слова инквизитор выделил особо, — начал рассказывать о найденном им убийце! Это важнее, чем ваша неприязнь к синьору Лику!

“Когда это Праведник умудрился испортить отношения с Бронзино?” — мимолетно удивился Ипий. И еще отметил, что барон не стал продолжать перепалку.

— Ну я не то что нашел убийцу… — Роберто вновь вернулся к привычной неуверенности в себе. — То есть, я знаю как он выглядит… То есть, как мне его описали…

— Спокойно, Карелла! — поднял руку Торре. — Не бормочите бессвязности, словно объясняетесь в своих чувствах первой красавице города! Спокойно, с самого начала. Единый свидетель, мы никуда не спешим. Уже попросту некуда…

Слегка покраснев, что смотрелось на фоне его грязной одежды и помятого лица довольно забавно, Роберто кивнул и приступил к докладу.

— Я пошел разговаривать с родственниками убитых. — начал он.

После вчерашнего собрания в остерии “Старый конь” молодой инквизитор направился беседовать с родными жертв Лунного волка. Чтобы попытаться проследить их путь в тот день, когда они пропали. Ипий в этом месте хмыкнул — договаривались же заняться этим с утра, но, видимо, у кое-кого в одном месте свербело так, что терпеть сил не хватало! И ведь пошел! Один! На ночь глядя!

— Зачем? — перебил инквизитора барон да Бронзино. — Что даст изучение их маршрута?

Здесь Папочке пришлось вмешиваться и делать пояснения для начальства. Несколькими короткими фразами он рассказал, что вчера они с Мерино Ликом обсуждали версию похищения женщин на улице днем. И что собирались эту версию проработать сегодня утром. Кавалер Торре, выслушав объяснения, кивнул, а барон да Бронзино, при очередном упоминании трактирщика раздраженно фыркнул.

— Продолжайте, Карелла. — кивнул супремо. В очередной раз проигнорировав недовольство начальника городской стражи.

Начал Карелла с конца списка, то есть с родственников пятой убитой женщины. Справедливо рассудив, что их воспоминания еще свежи и не выветрились из памяти. Вернее, не с родственников, поскольку у хозяйки публичного дома таковых не оказалось, а с “сослуживцев и коллег”. Именно так, еще раз покраснев, Роберто назвал шлюх и держиморд борделя с названием “Цветок ночи”.

К удивлению Ипия, жрицы любви и вышибалы охотно поделились сведениями с нескладным инквизитором — обычно из них и слова без угроз не выдавишь. А Роберто не выглядел человеком, в угрозы которого можно было поверить. Но, возможно, “коллеги” любили хозяйку борделя, что в практике Папочки хоть редко, но все же встречалось. И захотели отомстить ее убийце руками законников. Или откровеннее их сделал страх, испытываемый сейчас всеми горожане. Как бы то ни было, а информацию Роберто получил.

Выяснилось, что госпожа Брунетто практический каждый день совершала прогулки в центральном районе города. Где-то в районе двух-трех часов дня, по словам шлюх, которые порой составляли ей компанию. Дел в борделе было немного, гости заполняли заведение ближе к вечеру, а потому хозяйка со спокойной душой гуляла по улицам, собирая сплетни и болтая ни о чем со знакомыми. В тот день она отправилась одна, но Роберто сумел выспросить у подчиненных госпожи Брунетто ее обычный маршрут. И проследовал по нему, методично опрашивая владельцев лавок, магазинов и просто местных жителей — не попадалась ли она кому-то на глаза? И нашел таких!

Роберто повезло, что к прогуливающейся мадам привыкли настолько, что здоровались как с соседкой. И, благодаря этим хлебным крошкам, состоящих из слов, молодой инквизитор сумел проследить практически весь путь пятой жертвы.

“Была одета в беличью шубку”.

“Разговаривал с ней на углу Верде и Россо”.

“На Марроне свернула к проспекту Максимуса. Одна была”.

“Видела ее с кавалером, гуляла по проспекту. Неподалеку от Болотного тупика, знаете? Интересный такой господин, из благородных”.

И вот там-то след хозяйки борделя и обрывался. Роберто опросил всех живущих или работающих в этом районе, но никто не видел, куда госпожа Брунетто направилась после прогулки с неизвестным аристократом. Но все сходились на том, что гуляли они неподалеку от узкой улочки, в незапамятные времена связывающей проспект Максимуса и параллельную ему улицу Орголио, а теперь обрывающейся тупиком. В которой, кстати, приехавшие на прогулку дворяне, частенько ставили свои кареты.

В дополнение к этим рассказам инквизитор получил довольно точное описание спутника госпожи Брунетто. Высокий, полноватый человек в отороченном черным соболем джуббоне, с лицом рыхлым и “немного бабьим, понимаете?”, на котором имелась редкая борода. На голове аристократ носил широкополую шляпу с большой брошью, но без пера, а при ходьбе опирался на трость с серебряным набалдашником. Но не из-за хромоты, а лишь следуя моде.

На этом месте рассказа напарника Папочка Ипий почувствовал за него законную гордость. Не обладая достаточным сыскным опытом, Роберто все же как-то понял, что встал на след. Вроде бы ничего напрямую и не говорило ему, что упомянутый несколькими горожанами аристократ и есть их подозреваемый, но было у него на сей счет некое предчувствие. Повинуясь которому, инквизитор рискнул и, несмотря на поздний уже час, повторил опыт с опросом близких четвертой жертвы Лунного волка — баронессы да Николь. Однако тут его ждало разочарование — родители Дорины да Николь в скорби по погибшей дочери удалились в свое загородное имение, оставив городской особняк на слуг.

Но и это не остановило решительного молодого человека. С удивившим Ипия упрямством и решимостью, Роберто взялся за опрос последних и был вознагражден.

Служанка баронессы поведала (по огромному секрету и мольбами никоим образом не доносить данную информацию до родителей покойной), что ее хозяйка имела любовника, на встречи с которым ходила всегда одна. Три или четыре раза в триду по вечерам на протяжении уже двух месяцев. Имени его служанка не знала, но знала дом, в котором влюбленные проводили ночи. И даже согласилась проводить к нему инквизитора. По ночному городу, синьоры!

По дороге к любовному гнездышку баронессы инквизитор без стеснения стучался в закрытые двери и ставни домов, опрашивая живущих в них людей.

— Открывали, конечно, неохотно, — чуть смущенно пояснил Роберто в ответ на недоуменный взгляд Торуго. — Но открывали…

Ипий представил своего нескладного напарника идущего по темной улице с фонарем в одной руке и служанкой — в другой, стучавшего в двери и кричавшего “судебная инквизиция!” в ответ на вопрос “кого там демоны принесли?” Представил и удивленно покачал головой. Не замечал он за ним такой отваги. С другой стороны, ему самому был хорошо знаком азарт преследователя, так что — все может быть…

Так, инквизитор со служанкой добрались до дома любовника, оказавшимся невысокого полета, но смазливым, как женщины любят, купцом. Тот, однако, следователю помочь ничем не смог, лишь по-бабьи пускал слезу и повторял “как же так?” и “какой ужас”. Пришлось уходить ни с чем. Но и на обратном пути, провожая служанку обратно, Роберто продолжал стучать в те двери, что не открылись в первом проходе. И, наконец, нашел еще одного свидетеля.

Им оказался живущий в двух кварталах от дома любовника баронессы пекарь. Наблюдательный и догадывающийся о цели вечерних путешествий дворянки, частенько проходящей мимо его дома и пекарни. Он то и рассказал, что видел баронессу в компании с дворянином.

— Почему она не брала карету? — удивился кавалер Торре.

— Служанка сказала, что она скрывала свою связь от родителей, поэтому и ходила пешком. — пояснил Карелла и продолжил. — А пекарь описал мне того же дворянина, которого видели с пятой жертвой!

— То есть… — протянул Ипий.

— Это он! — возбужденно закончил Роберто. — Это наш убийца! Лунный волк!

— Или его помощник. — поправил напарника Торуго.

— Но что нам это дает? — спросил да Бронзино. — Мы же не можем просто начать хватать всех подходящих под описание дворян!

— Конечно, нет. — спокойно ответил Ипий, отметив про себя бароново “нам”. — Тем более что искомый дворянин, скорее всего, приезжий. А нам это дает описание подозреваемого. Сейчас мы с инквизитором Карелла займемся опросом содержателей постоялых дворов и владельцев сдающейся в аренду недвижимости. Где-то же он должен был остановиться. Работы, конечно, много, но это уже след, который способен вывести нас на убийцу.

— Это правильно! — поддержал подчиненного кавалер Торре. Было видно, что прорыв в расследовании воодушевил старика. — Займитесь этим! И берите в помощь всех! Пусть бросают свои дела и частой гребенкой прочесывают весь город! Вечером, Торуго и Карелла, я жду вас с подробным докладом! Не подведите меня!

С тем кансильер судебной инквизиции и отбыл. Чуть позже общество инквизиторов покинул и начальник городской стражи. Пообещав, уходя, помощь в проверке постоялых дворов. А Ипий и Роберто наконец-то занялись осмотром места преступления. И тела шестой жертвы. Потому как, чтобы не говорил супремо про “бросайте все свои дела”, а игнорировать кровью написанные формуляры проведения расследования, не стоило.

Все было как всегда. Отсутствие крови и каких-либо следов вокруг убитой. Огромная рана с рваными краями на месте живота, вычищенная до самого позвоночника. И ужас, застывший на лице жертвы.

— Такого раньше не было. — заметил Роберто, указывая пальцем на лицо женщины. — Смотри, ей рот чем-то закрывали, что бы не кричала. Губы в крови.

— И такого не было. — кивнул Ипий, поднимая руку убитой и указывая на ссадины от веревки. — Ее связывали. Я заметил, еще когда к начальству шел.

— Ее связали и закрыли рот, чтобы она не кричала. — молодой инквизитор прикрыл глаза, размышляя. — Но прежде Лунный волк своих жертв не связывал и рты не закрывал. Что изменилось?

Ипий дернул уголком рта — сам того не зная, Роберто задал вслух тот же вопрос, что и он себе, получасом ранее.

— Это хороший вопрос. — сказал он вслух. — Только вот ответа на него у меня нет… А у тебя?

Карелла отрицательно качнул головой.

— Честно говоря, у меня голова совершенно ничего не соображает.

— Тогда отложим этот вопрос до лучших времен. — подытожил Торуго. — И займемся рутиной. Только вот не надо корчить недовольные мины, мой юный друг! Сперва осмотр места преступления, поиск свидетелей и доставка тела на ледник. То, что ты нашел описание возможного убийцы не значит, что мы должны все это бросить. Никогда не знаешь, что удастся найти.

Тяжелый вздох Роберто перерос в смачный зевок.

— Тебе бы отоспаться.

— Отосплюсь, когда найдем эту тварь! Я чую, что мы уже близко к нему подобрались!

Рутина затянула инквизиторов до полудня, но никаких дополнительных результатов не дала. Ничего не видели стражники из ночной смены, ничего не слышали жители окрестных домов. Ипий уже был готов сдаться, но тут его голову посетила идея.

— Роберто, а прогуляйся до остерии синьора Лика!

— Зачем? — не понял тот, занятый наблюдением за стражниками, укладывающими на повозку тело убитой.

— Новости расскажешь…

— А не жирно инквизитора гонять, что бы трактирщика в курсе дел держать? — начал было возмущаться Роберто, который от недосыпа проявлял несвойственную ему резкость.

— … и попросишь его поузнавать у пыльников про эту ночь. — закончил Папочка, игнорируя реплику коллеги. — Может кто чего видел или слышал? С нами-то они точно разговаривать не будут.

— А… Хорошо. — смутился своей резкости Карелла.

— А я пока в замок пойду. Соберу наших, будем готовиться постоялые дворы шерстить.

— Тогда меня дождитесь. Я за полчаса управлюсь.

Папочка кивнул. Некоторое время он глядел вслед, быстро идущему напарнику, затем развернулся к стражникам, стоящим возле телеги и ждущих его указаний.

— В замок. И, прикройте чем-нибудь тело!

***

Молодой инквизитор взял с места в карьер, желая побыстрее разобраться с поручением, но уже через десяток метров пересмотрел свой подход к передвижению. Подтаявший за ночь снег взялся тонкой ледяной коркой и бежать по такой скользкой поверхности мог только сумасшедший. Перейдя на осторожный шаг, Роберто сразу же мысленно застонал — с такой скоростью он явно не уложится в озвученные напарнику полчаса.

Ругаясь на себя, но не от какого-то особенного неудовольствия, скорее затем, чтобы взбодрить сознание, желающее погаснуть от усталости (шутка ли — вторые сутки на ногах и толком без еды!) следователь стал строить маршрут к остерии на Ольховой улице. Выходило, что путь можно было срезать, уйдя с улицы Августа Строителя на Речной бульвар, а оттуда выйти на переулок безо всякого названия, связывающий бульвар и тупиковую Ольховую. И таким образом, даже двигаясь со скоростью беременной женщины, можно было бы успеть в оговоренное время.

Некоторое время Роберто ступал, глядя исключительно под ноги, лишь изредка вскидывая голову, чтобы удостовериться в том, что не ушел с маршрута. На улице Строителя его спину кольнул чей-то недобрый взгляд, но он практически не придал этому значения, списав на усталость, голод и недосып. На бульваре ощущение взгляда повторилось и даже, казалось, усилилось. На этот раз инквизитор не стал его игнорировать, а остановился и завертел головой. Он, конечно, не обладал чутьем на опасность, как у опытных сыщиков, которые, как говорят, чувствовали недобрый взгляд, как охотничьи псы, но интуиции доверять привык.

Вокруг по своим делам шли, так же осторожно, как и он, ступая, горожане. В основном ремесленники и мелкие торговцы, чей рабочий день был в самом разгаре. Попадались и более зажиточные люди, вроде той матроны в сопровождении служанки, идущей на рынок. Шли по бульвару в его сторону и парочка наемников, которым бы в такую рань вроде и незачем быть на улице. Вели они себя насквозь обыденно: вяло переругивались друг с другом по поводу какого-то упущенного контракта. За последнии триды Роберто уже настолько привык к обилию на улицах Сольфик Хуна кондотьеров, что когда те прошагали мимо него, продолжая обсуждать свои дела, сбросил со счетов и их.

Ощущение недоброго взгляда, между тем никуда не исчезало. Инквизитор на всякий случай мазнул взглядом по окнам вторых этажей плотно стоящих домов, чердачным окнам и крышам, и не найдя там никого, кроме греющегося у печной трубы черного кота, пожал плечами и продолжил путь.

“Все-таки переутомление!” — подумал он. — “Может и правда, вздремнуть пару часов? Ну что, вся судебная инквизиция столицы не справится без валящегося с ног от усталости Роберто Карелла?”

Решительно отогнав в сторону пораженческие мысли, инквизитор свернул в проулок, и стал вглядываться под ноги еще пристальнее. Чтобы не вляпаться ногами в содержимое ночных горшков, которые тут, судя по запаху, выливала вся улица. И по этой причине, довольно поздно заметил, что выход из проулка перекрыт. Теми самыми наемниками, что прошли мимо него на бульваре.

Кондотьеры двинулись в его сторону и сразу стало понятно, что ждали они тут именно его, а не, скажем, остановились, чтобы слить избыток выпитого пива без свидетелей. Инквизитор бросил взгляд назад и увидел еще одного солдата удачи шагах в десяти за спиной. Обреченно мелькнула полная очевидности мысль про засаду. Которая, впрочем, несла и оттенок удовлетворения: интуиция все-таки не подвела! Роберто вытянул из ножен корд, впервые обнажив оружие не для тренировки или чистки и, прижался спиной к стене.

Трое против одного. Трое закаленных в войнах наемников, умеющих убивать, против человека, который носит оружие только потому, что так положено по уставу. При этом совершен неважно, что каждый из наемников шире его в плечах и движется так, как ему, книжному червю, никогда не научится. Даже были бы все трое худы и немощны, как жертвы долгой и голодной зимы, и тогда у инквизитора не было против них ни единого шанса. Хватило бы, вообще-то, и одного из них. Того, например, что заходит со спины: стройного и высокого мужчины с узкой бородкой и торчащими кверху кончиками усов. Или того, у которого грудь была похожа на пивной бочонок.

Страха, почему-то не было. Наверное, от усталости и, опять же, от недосыпа. Только стали ватными колени и в животе заурчало от голода.

“Очень своевременно!” — отстраненно отметил инквизитор. Стараясь, чтобы голос его звучал твердо и уверенно, чему способствовала усталая хрипотца, он бросил в сторону двух кондотьеров:

— Чем обязан, синьоры?

Получилось. В том смысле, голос не сорвался и не дал петуха. В иных обстоятельствах Роберто бы даже обрадовался тому небрежному тону, что у него вышел. На наемников, однако, ни вопрос, ни уверенный тон инквизитора, никакого воздействия не оказал. Неторопливо они приближались к молодому человеку, словно стая волков, уверенная,что жертве некуда бежать. Оружия ни один из них еще не обнажил, только держали руки на эфесах, но намерения их читались на лицах весьма отчетливо. Так смотрят люди, которые идут убивать.

— Вы ни с кем меня не перепутали? — спросил Роберто в тщетной надежде на ошибку, когда его и кондотьеров разделяло не больше пяти шагов. — Я судебный инквизитор!

— Значит, ты тот, кто нам нужен! — насмешливо отозвался тот кондотьер с усиками, что заходил со спины. И обнажил короткую и широкую шпагу.

Шипение стали с другой стороны подсказало Роберто, что двое других наемников тоже извлекли оружие из ножен.

— У вас будут неприятности! — выкрикнул инквизитор и таки дал петуха. С этим звуком собственного голоса, нахлынул и страх, превращающий суставы в кисель.

— За что? — взвизгнул он, когда клинки двух наемников взметнулись вверх.

— За любопытство. — соизволил ответить задний, держа шпагу, словно вертел.