Когда на следующий день Эльза сидела против Бэлиса в вагоне поезда, ее вдруг охватило неудержимое желание кричать от радости. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, влюбленной в весь огромный мир из учебника географии и путешествующей в своем воображении вне времени и пространства на гигантском и быстром корабле где-то высоко, вдали от зеленых листьев, окружавших ее домик среди лебеды. Она была маленькой Эльзой Бауэрс, отправляющейся далеко – в Чикаго – с Бэлисом Кэрью. Она пребывала, казалось, вон там, на горизонте, за целые мили от вагона, там, где был неподвижный центр этого непрерывно вращавшегося перед ней пейзажа. Она проносилась по улицам каждого маленького, покрытого снегом степного городка, проникая под крыши домов и похищая все драгоценнейшие тайны этих домов, как мятежный эльф, безудержно упивающийся грабежом. Она пролетала над пустынными белыми пространствами незнакомого мира, над громадными черными пятнами лесов и полей, над обнаженными вершинами холмов. Она была необузданно, бессовестно счастлива, вбирая в себя всю эту жизнь земли и крепко и надежно пряча ее внутри себя.

Бэлис говорил ей тихим, странно задумчивым тоном:

– Я никогда не видел ничего более подвижного и оживленного, чем твое лицо, Эльза. Что происходит в твоей голове?

– Я сама никак не могла бы рассказать, – призналась она с улыбкой.

Он наклонился к ней и взял ее руки.

– Знаешь, если когда-нибудь мы вместе, ты и я, уедем, чтобы войти в более сложную жизнь, то я буду не в силах тебя удержать. До сих пор это никогда не приходило мне в голову.

Она пережила мгновение острого возбуждения, быстрое радостное волнение, охватившее ее от его слов. И улыбнулась, коварно решив оставить его в сомнении. Может быть, в конце концов Бэлису полезно так думать. И все-таки как бесконечно он был неправ, как очаровательно непонятлив!

В Чикаго их встретил Джоэль. И в первые же полчаса Эльза почувствовала, какая сильная перемена произошла в ее мнении о нем. Она украдкой вглядывалась время от времени в его подвижное энергичное лицо, то сверкающее весельем, то вдруг почти меланхолическое, и поняла, что брак его с Лили Флетчер был бы ужасной и жестокой вещью. Она подумала о ребенке Лили, о ребенке, отцом которого был Джоэль Кэрью. В этом ребенке будет какая-то романтическая красота, какое-то могущественное очарование, которым никогда не мог бы обладать ребенок верного Акселя Фосберга. Она вспомнила, с какой горечью думала раньше о Джоэле Кэрью и какое горячее негодование пробудила в ней исповедь Лили. Последние месяцы произвели в ней перемену. Перемену, в которой она никогда не призналась бы себе, если бы не эта встреча с Джоэлем Кэрью.

Именно сознание этой перемены неприятно смущало ее в течение всех этих пронзительно шумных весенних дней, которые она и Бэлис проводили здесь, бродя по большим магазинам, гуляя по переполненным толпой улицам, наслаждаясь театрами, музыкой и восхитительными обедами вдвоем в разных восхитительных местах. Глубоко в тайниках ее сердца гнездилось смутное беспокойное чувство, как будто какой-то голос говорил ей: «Одна из женщин Кэрью, отгоняющая всякую мысль о тяжелых проступках Кэрью… покупающая свои платья в Чикаго… Вторая Флоренс Брин, вторая Грэс, вторая Ада». Но голос звучал очень слабо, а рядом, около нее, голос Бэлиса звучал так пылко и настойчиво.

Если не считать этого, она была бесконечно, беззаботно счастлива. Особенно наслаждалась она стремительностью и размахом огромного Чикаго, диким воем ветра – голоса этого города, буйными светло-зелеными волнами, с ревом разбивающимися о берега озера Мичиган – души этого города. Ей не хотелось покидать его и возвращаться опять ко всему давно известному, вместо того чтобы все дальше и дальше двигаться вперед, в неведомое. В последний вечер их пребывания в Чикаго, когда они стояли под хлещущим ветром в зеленоватом сумраке и слушали грохот прибоя на берегу озера, Бэлис крепко сжал ее руку и заговорил с особенной серьезностью:

– Ты, вероятно, никогда не узнаешь, что для меня значило видеть тебя такой счастливой в эти последние быстрые дни. Я надеюсь, что наступит время, – может быть, очень не скоро, когда у тебя будет все, что ты пожелаешь, и тебе можно будет путешествовать, где угодно, наслаждаться, чем захочешь. До того как наступит это время, Эльза, я буду нуждаться в твоей помощи, в твоей поддержке, страшно нуждаться.

Странная нота проскользнула в его голосе. Эльза взглянула на него в прозрачном сумраке, и ей почудилось, что он окутан мрачно-красным плащом Питера Кэрью. Ее охватила тревога.

– Что заставляет тебя так говорить, Бэлис? – спросила она.

Он улыбнулся ей и нежно погладил ее руку.

– Ничего, ничего! Я просто хочу сказать, что ты мне необходима, что я буду нуждаться в тебе, что бы ни произошло!

Ее охватило какое-то темное предчувствие. Бэлис и Джоэль провели утро вдвоем. Она сообразила, что они обсуждали какие-то очень серьезные семейные дела, и поняла теперь, что Бэлис боялся надвигавшегося на них несчастья, боялся уже в течение нескольких дней.

Поэтому для нее почти не была ударом ожидавшая их в гостинице телеграмма от Майкла с известием о разорении Кэрью. Она не обсуждала этого известия с Бэлисом – для этого будет время позже. Она просто почувствовала, что наступила, наконец, пора ее испытания, и она была готова к нему, почти стремилась встретить его.

Перед глазами Эльзы в темноте этой ночи стоял образ Кэрью, павших во всем своем блеске, затоптанных, валяющихся в грязи и разрываемых на части озверелой толпой, давно завидовавшей им и втайне их ненавидевшей. И Бэлис, которого она любила, был среди них.

Горхэм ожидал их с автомобилем на вокзале в Сендауэре. Эльза боязливо взглянула на него, когда он нес багаж в автомобиль. Он был явно возбужден, несмотря на все усилия казаться спокойным, как всегда. Он ничего не говорил, пока не уложил багаж и пока Бэлис не сел на переднее место у руля.

– Я рассчитывал пробыть часок в городе, хозяин, – сказал он, запирая дверцу автомобиля и наклоняясь к Бэлису. – Я думал, так как сегодня суббота…

– Хорошо, Горхэм, ничего не имею против, – ответил Бэлис. – Сегодня что-то тьма народу на улицах.

Горхэм, быстро сплюнув, повернулся и посмотрел вдоль главной улицы, сиявшей в теплом свете раннего вечера.

– Это не мое дело, конечно, – сказал он с нерешительным видом, – но на вашем месте я поехал бы северной дорогой и свернул бы к югу за методистской церковью. Я имею в виду миссис Кэрью. Как всегда по субботам, на улицах полно пьяных, болтающих много лишнего. Эта… эта новость стала известна только вчера, и они все здорово злы.

Бэлис рассмеялся.

– Спасибо, Горхэм, – ответил он. – Не знаете ли вы случайно, Майкл в городе?

– О нет, он дома! Едва ли он станет много разгуливать по городу после того, что случилось. Это было бы для него небезопасно, по моему мнению.

– Ну, хорошо, Горхэм. Как дела у нас дома?

– Все как следует. Только я отпустил работника. Он никуда не годился.

Бэлис рассмеялся, пустил в ход машину и медленно повернул по направлению к главной улице.

– Кажется, дела обстоят даже хуже, чем мы думали, – спокойным голосом заметил он.

Эльза почувствовала пробежавший по ней трепет возбуждения.

– Как ты поедешь, по северной дороге? – спросила она.

Пристально устремив глаза на улицу перед ними, он ответил:

– Как ты скажешь. Будь я один, я предпочел бы пойти пешком и поглядеть. Наверное, никогда не представится лучший случай узнать, что именно думают о Кэрью.

– Я сама не прочь посмотреть, – сказала она. – Мне не хотелось бы, чтобы даже Горхэм подумал, что ты удрал из города по задворкам.

– А! Опять твой старый воинственный дух! – сказал Бэлис со смехом, направляя автомобиль на главную улицу.

Эльза никогда не видела в городе столько народу, если не считать праздников. Брички и автомобили стояли у тротуаров по обеим сторонам улицы. Мужчины медленно прохаживались небольшими группами с серьезным видом. Много женщин стояло у дверей магазинов и сидело в бричках и автомобилях в ожидании своих мужей. Дети цеплялись за юбки матерей, хныча с сонными глазами или жадно посасывая леденцы. На первой скамье ветхой коляски сидела жена одного из молодых Уитни со своими двумя маленькими детьми. Когда Бэлис медленно проезжал мимо них, Эльза кивнула ей и улыбнулась. Та посмотрела на нее ледяным взглядом и резко отвернулась. Горячая кровь хлынула к вискам Эльзы. Это были люди, которые еще недавно называли себя ее друзьями и без приглашения ворвались к ней в дом в тот октябрьский вечер, веселые, оживленные, любопытные.

Бэлис быстро взглянул на нее. Она поняла, что от него не ускользнул ответ жены Уитни на ее приветствие.

– Ну, теперь держись! – шепотом предостерег он ее. Эльза посмотрела на другую сторону улицы, где несколько мужчин собрались у входа в банк, двери которого были заперты и шторы опущены. Стоявшие повернулись и бросали мрачные взгляды на нее и на Бэлиса. В тот же миг небольшая группа людей, стоявшая немного дальше, перед дверью игорного дома, заметила автомобиль и Бэлиса за рулем. Один из этой кучки выбежал на середину улицы, и Бэлис должен был уменьшить скорость, чтобы не наехать на него.

– Будь осторожен, Бэй! – умоляюще сказала Эльза.

– Не бойся! – ответил он.

В это время две взлохмаченные фигуры сошли с тротуара и стали на дороге прямо перед автомобилем. Бэлис резко свернул в сторону и должен был остановиться перед тротуаром. Вначале он молча сидел на своем месте, в то время как из игорного дома высыпала на улицу толпа. Эльза слышала глухой ропот, быстро разросшийся в злобный крик десятка голосов. Две пьяные фигуры полезли на автомобиль, но сейчас же были отброшены назад в толпу так внезапно, что еле удержались на ногах. Эльза увидела Тома Филлипса, стоявшего между ними и державшего их за плечи. Она услышала, как он говорил: «Не затевайте истории, дураки!». Он оттолкнул их подальше в толпу и сделал знак Бэлису, чтоб тот уезжал. Но Бэлис продолжал неподвижно сидеть на своем месте, держа руки на руле, и обводил глазами стоявших перед ним.

С порога игорного дома послышался хриплый голос:

– Заставьте вылезть из автомобиля этого подлого бабника!

Грубые пьяные крики раздались одновременно в разных местах собравшейся толпы. Ошеломленная и испуганная Эльза слышала их, но лишь наполовину улавливала их смысл. Затем их покрыл один резкий возглас, смысла которого она не могла не понять.

– Где твоя цыганская девка, Бэлис? Раздался хохот, затем крики усилились:

– Кто украл жену Брэзелла, Бей?

– Эй, почему Нэт повесился, а?

– Скажи-ка им, Бэй, скажи! Мы ведь знаем!

У Эльзы кружилась голова от диких криков, звенящих в ее ушах. Она схватила Бэлиса за руку, устремив на него молящие глаза.

– Бэй! Бэй!.. – прошептала она в изнеможении. Он повернулся и взглянул на нее. Кто-то дико завопил на улице позади них. В тот же миг большой камень пробил переднее стекло автомобиля. Под дождем посыпавшихся осколков Эльза внезапно почувствовала, как Бэлис с быстротой молнии схватил ее одной рукой и резким движением толкнул на сиденье сзади себя, прикрыв ее своим телом. Затем другой рукой открыл с ее стороны дверцу автомобиля.

– Прыгай скорей! – скомандовал он. – Беги через улицу и жди там!

Она выскочила из автомобиля и очутилась на той стороне улицы прежде, чем могла сообразить, что произошло. Затем оглянулась, рассердившись на себя за то, что послушалась Бэлиса. Ей надо было остаться там на сиденье, рядом с ним. Теперь уже поздно. Толпа все увеличивалась, бурлила на тротуаре. Многие были пьяны и гнусно ругались, пробиваясь к Бэлису, сошедшему с автомобиля и стоявшему теперь одной ногой на тротуаре. Его руки были глубоко засунуты в карманы, так что широкое пальто тесно облегало спину. Он стоял несколько мгновений в свободной и спокойной позе, холодно наблюдая за тремя или четырьмя выдвинувшимися из толпы фигурами. Каким-то отдаленным, сохранившим еще способность рассуждать уголком своего мозга Эльза оценила непринужденность его позы и мощь его тела, и сердце ее переполнилось гордостью за него. Затем все фибры ее существа внезапно напряглись, когда она увидела, что Бэлис шагнул на тротуар.

Невольно она направилась назад к автомобилю, хотя ноги ее подгибались. Она услышала голос Бэлиса, резко прозвучавший в тишине, воцарившейся после того, как раздался треск разбитого стекла.

– Кто из вас это сделал? – спросил он, кивнув головой в сторону автомобиля.

Кто-то просунул вперед свое лицо, опустив голову и тыча пальцем в грудь. Это был Норберт Уитни.

– Это я сделал, – зарычал он. – Я! Нарочно, чтобы показать тебе, мерзкая свинья Кэрью, с кем тебе придется расплачиваться!

Эльза увидела, как Бэлис рванулся вперед. Что-то головокружительное быстро промелькнуло перед ее глазами, и тотчас Норберт Уитни покачнулся назад, взмахнул руками в воздухе, затем подался вперед и растянулся на тротуаре.

– Нарочно, чтобы показать тебе, что мы расплачиваемся на месте, Норб Уитни! – сказал Бэлис с побледневшим и искривленным жесткой улыбкой лицом.

Не в силах больше сдерживаться, Эльза бросилась через улицу.

– Бэлис! Бэлис!

Голос ее потонул в поднявшейся сумятице. Ей казалось, что весь Сендауэр стремится к тому месту, где стоял Бэлис, прислонившись спиной к автомобилю. По улице сбегались жены фермеров с едва поспевавшими за ними детьми, задыхающиеся старухи, молодые девушки с глазами, вылезающими на лоб от страха и любопытства, орущие мальчишки – сумасшедшая толпа человеческих фигур, метавшихся в вечернем полумраке! Эльза прижалась к крылу автомобиля, с отчаянием оглядываясь в поисках хотя бы одного дружеского лица. И увидела Леона.

– О Леон, Леон! – крикнула она ему, но он не слышал. – Бэлис, Бэй! – дико взвизгнула она, подумав, что может сесть в автомобиль и пустить его в ход.

Только бы он отступил сейчас, пока они не окружили его!

Но Бэлис быстро ударил кого-то кулаком, и когда отдернул руку назад, она была запачкана кровью. Другой человек лежал на тротуаре, но Норберт Уитни был уже на ногах и, подкравшись, кинулся на Бэлиса сзади. Эльза бессильно откинулась на крыло автомобиля. Все ее тело покрылось холодным потом. Чудовищным усилием она заставила себя посмотреть опять. Оба противника теперь обрушивали друг на друга страшные удары – Норберт в слепой и неистовой ярости, Бэлис бледный, как мел, со сдвинутыми черными бровями, весь напряженный, как сталь.

Кто-то прокладывал себе дорогу в толпе. Риф! Риф, без шляпы, пробивался изо всех сил вперед, расталкивая всех своей единственной рукой и злобно крича: «Долой! Прочь с дороги! Леон, сюда!». Леон ринулся сквозь толпу, светловолосый молодой силач. Эльза увидела, как кулак Рифа стремительно опустился на распухшее лицо одного из приятелей Норберта Уитни. Через секунду подоспел и Леон, налетевший на другого из них, как гибкая стрела.

Эльза прижала руки к щекам. Она вспыхивала, бессознательно плача и хохоча. Она видела, как Том Филлипс и еще двое изо всех сил старались сдержать толпу. Риф и Леон остановились возле Бэлиса по обеим сторонам, готовые дать отпор нападавшим. В толпе наступило внезапное спокойствие, и Бэлис шагнул назад к автомобилю.

– Уезжайте! – крикнул Том Филлипс, махнув рукой Бэлису.

Эльза прыгнула в автомобиль и держала дверцу открытой для Бэлиса, который стал на подножку, вытирая свой мокрый лоб. Его костюм был совершенно изодран. Он слегка покачнулся, когда повернулся, чтобы бросить последний взгляд на толпу. Из нескольких ссадин на его совершенно белом лице сочилась кровь, рот был искривлен злобной усмешкой. Эльзе больно было смотреть на него. Он облизнул свои губы.

– Я сказал в самом прямом смысле, Норберт, – отчетливо произнес он, улыбаясь уже более спокойно: – Кэрью расплачиваются. – До свиданья, пьянчужка!

Он уселся и пустил двигатель в ход. Оглянувшись через плечо, он позвал Рифа и Леона, которые стояли, поправляя руками волосы и одергивая платье.

– Собираетесь домой, ребята? Влезайте сюда, мы поместимся.

Они молча сели в автомобиль, Бэлис направил его по улице и они беспрепятственно выехали из города.

Когда они были уже на открытой дороге, Эльза отдалась какому-то полузабытью. Она уже не принадлежала ни к Балке, ни к Горе, ни к маленькому миру человеческих ссор и заблуждений. Она была близка к чему-то первобытному, дерзкому, стихийному. Жизнь вдруг подхватила ее, подняла наверх и вознесла в какое-то другое бытие, где она и Бэлис стали двумя звездами, бешено мчавшимися вместе через неизмеримые пространства вечности.

По какому-то непреодолимому побуждению она наклонилась к Бэлису и слегка дотронулась кончиками пальцев до его губ. Дрожь прошла по всему ее телу, а он быстро взглянул на нее и улыбнулся.

– Недурной вид у меня? – спросил он, как будто немного стыдясь своего поведения.

Эльза не могла говорить. Ей хотелось сказать ему… сказать ему, что она любит его, любит такой безумной любовью, которая граничит с настоящим страданием. Она отвернула лицо и закрыла глаза.

Риф заговорил, и голос его звучал как бы попыткой оправдания, несмотря на гнев.

– Несчастные идиоты! Чего они хотели добиться этим? На что они могли рассчитывать? Но разве можно урезонить этих гуляк. Дайте им опрокинуть бутылку-другую, и первое, что им придет в голову, это драка. У Норберта Уитни всегда была слабая голова. Он и в школе был таким же.

– Я видел его перед тем, как он затесался в толпу, – произнес Леон, – он уже был пьян.

Эльза услышала смех Бэлиса.

– Да, ребята, – сказал он, – вы не знали, во что впутается ваша сестренка, когда она выскочила за Кэрью!

– Мы, кажется, не так уж огорчались, – возразил Леон. – Тот, кто может так постоять за себя, как вы… черт возьми, Риф, ты видел, как Норб полетел на землю?

Риф медленно и задумчиво проговорил:

– Я полагаю, это, пожалуй, принесет пользу Норберту, когда он поразмыслит обо всем. А недурной узор он изобразил на стеклянном щитке!

Эльза нервно расхохоталась, плохо владея собой. Бэлис быстро взглянул на нее и нахмурился.

– Мы счастливо отделались, – сказал он. – Вместо стекла камень мог попасть в Эльзу.

– Он предназначался тебе, Бэлис! – отозвалась Эльза.

Она опять закрыла глаза, снова слышала доносившиеся как будто издалека голоса и не старалась разобрать, что они говорили. Она ехала домой с Бэлисом… Она ехала домой с Бэлисом!

Они остановились у ворот Бауэрсов лишь на столько времени, чтобы выпустить из автомобиля Рифа и Леона.

– Скажите матери, что мы заедем к ней завтра, – сказал Бэлис. – Ей стало бы дурно, если бы она увидела меня сейчас. Расскажите ей, что произошло… и постарайтесь, чтобы она поняла.

– Положитесь на нас, – ответил Леон.

– Ну, до свиданья, – сказал Бэлис. – Спасибо за помощь! Это было весьма любезно с вашей стороны. Без вас мне пришлось бы очень туго. Надеюсь, что вы не потеряли друзей из-за меня?

– Мы не в первый раз дрались с Уитни, – усмехнулся Риф и махнул фуражкой, когда автомобиль отъехал.

Эльза крикнула братьям «Спокойной ночи» и без сил откинулась на сиденье. Рука Бэлиса скользнула вокруг ее талии и прижала ее к изодранному перепачканному костюму. Автомобиль медленно двигался вперед. Губы Бэлиса нежно прикоснулись к ее закрытым глазам.

– Так-то, мой маленький враг, – сказал он. – Мужчина всегда может пустить в ход кулаки и драться, если ему не нравится то, что о нем говорят, но женщина может только покориться всему или убежать. Ты слышала, что они говорили о Нэте Брэзелле?

Она кивнула головой. Его лицо стало угрюмо и неподвижно, губы сжались в прямую линию.

– Я слышал кое-какие намеки на это и раньше, – сказал он, – через Майкла. Но я не знал, что эта сплетня обошла уже весь город.

– Я знала, – ответила она.

– И ты никогда ни слова не сказала мне об этом?

– Я боялась. Это… это могло быть правдой. Я знаю, ты не поймешь, но я понимаю. О Бэй… Бэй… это было ужасно!

Автомобиль остановился. Сумерки сгустились и закрыли их. Она почувствовала, как он схватил ее обеими руками, крепко прижимая к себе. Она медленно открыла глаза и взглянула на него. Его губы дрожали, он тщетно пытался сдержать себя.

– Дорогая… дорогая моя, маленькая бедняжка! – прошептал он. – Зачем, зачем ты молчала?

Она серьезно посмотрела на него.

– Разве ты не сказал сейчас, что женщина может только покориться всему или убежать?

– Господи, Эльза! – воскликнул он. – Неужели мало этого приходилось на долю женщин Кэрью? Неужели и ты хочешь стать одной из них?

Она не ответила, не могла ответить. В ее душе глубоко запечатлелось мучительное воспоминание о первых месяцах ее жизни с Бэлисом. Когда женщина неутолимо жаждет любви, разве тогда место для гордости?

Он внезапно отнял свои руки.

– Я не хочу этого! – отрывисто воскликнул он и пустил автомобиль. – Я предпочел бы, чтобы ты возненавидела меня на всю остальную жизнь, чем видеть, как ты станешь второй Грэс Кэрью. Что говорит обо мне вся эта свора, что кто бы то ни было скажет обо мне – мне наплевать. Им не заткнуть рты. Они еще гораздо больше выдумают. Они соберут всю грязь, какая им только подвернется, и будут швырять ею всякий раз, когда услышат имя Кэрью. И по большей части имя Кэрью будет заслуживать этого. Питер… и Майкл, и Джоэль… все мы! Но одно я хочу, чтобы ты знала, Эльза: то, что они говорили о Нэте, его жене и обо мне, – ложь. Все без исключения – ложь! Ты веришь мне?

Она оторвала свои глаза от дороги и подняла их, чтобы встретить его глаза, мрачные и умоляющие. Она улыбнулась и утвердительно кивнула головой. Невыразимо приятное ощущение покоя охватило ее душу, хотя все вокруг затуманилось слезами.

– Я верю тебе, Бэй, – шепнула она так, как будто самой себе сказала что-то, в чем до сих пор не была вполне уверена.