— Капитан Ньюмен?

— Каллен, я узнал, что вы находитесь здесь. Круто, да? Что с вами случилось? Я хочу сказать, что не знаю подробностей. Я просто слышал всякие разговоры. Круто… Канун Рождества. Они отпускают вас домой или…

— Капитан, скажите, кому принадлежит тот полицейский значок, который вы нашли в квартире Джо Данте? — спросил Каллен. — Вы же знаете, не так ли?

Ньюмен вздрогнул, как будто почувствовал какую-то угрозу.

— Я же вам говорил во время нашего предыдущего разговора, сержант, что этот значок…

— Хриньяка. Кто-то специально оставил его в квартире Джо Данте, чтобы подозрения пали на Хриньяка. Кто-то украл значок в кабинете Хриньяка. Это кто-то, кому доверяют в управлении, раз он мог находиться один в кабинете уполномоченного. Таких людей не так уж много. Мужик, который проник в квартиру Данте, был копом. Вы сами это говорили. Вы сказали, что копы лучше других людей проникают в квартиры. Они общаются с преступниками и учатся у них таким вещам. Бывшие копы тоже знают все эти штуки, не забывайте об этих копах, капитан.

Поворачиваясь в кресле туда-сюда, стуча пальцами по столу, не доставая ногами до пола, Ньюмен был похож на мальчишку, сидящего за стойкой в заведении, где торгуют прохладительными напитками.

— Вы говорите, бывший коп. Вы имеете в виду…

— Стива Пула, — сказал Каллен.

Ньюмен перестал поворачиваться в своем кресле, а Каллен перестал, наконец, чувствовать себя идиотом. Общаясь с Бобби Колавито, который заканчивает за вас ваши фразы, он стал чувствовать себя идиотом. Он стал таким же идиотом, как Бобби. Разговаривать с человеком, который не заканчивает за тебя твои фразы и не кивает постоянно головой, как кукла, которых всякие дураки прикрепляют к заднему стеклу своих машин (у Бобби была такая кукла в его «додже»), Каллен обнаружил, что он начал соображать, делать логические выводы, сопоставлять факты.

— Я столкнулся с Пулом на похоронах Тодда, — сказал Каллен. — Он рассказал мне историю о разговоре, который у него был с моим бывшим товарищем по работе, Нейлом Циммерманом. Пул пришел в управление, чтобы познакомить каких-то своих избирателей с Хриньяком, и повстречался в коридоре с Нейлом. Я не хочу сказать, что Пул взял значок Хриньяка во время этого визита. Он навещал его несколько раз. Он был вхож в кабинет уполномоченного.

— Да, он был вхож туда, — сказал Ньюмен. — Моя жена, вы знаете, читает детективы. Вы читаете детективы? Я никогда их не читаю, но многие люди читают их, я полагаю. Моя жена, например, любит читать детективы. Она пытается понять меня. Она вечно говорит, что не понимает, как я могу из года в год заниматься этими делами. Я не знаю, что ей ответить. Но дело не в этом. В одном романе, который читала моя жена, был один детектив. А может, он был и не детектив. Возможно, он был потенциальной жертвой, адвокатом, журналистом или кем-то там еще. Я не знаю. Как я уже сказал вам, я не читаю детективы. Так вот, моя жена рассказывала мне за обедом, что какой-то персонаж этого романа постоянно рассуждал о «мотиве и возможности». Разве настоящие копы говорят о «мотивах и возможностях»? Возможностью в нашем случае является вероятность побывать в кабинете Хриньяка. А мотив… Что ж, вы знаете, что это за мотив?

Итак, я хочу знать следующее. Предположим, Пул проник в кабинет Хриньяка. Он имел доступ к его письменному столу, к ящикам письменного стола. Чем же мотивировалось то, что он взял полицейский значок и подложил его в квартиру Джо Данте? Вы помните, я уверял вас в том, что человек, который проник в квартиру Джо Данте, был копом? Вы помните, я говорил вам о том, что Джо Данте не могла впустить его к себе? Или он мог взобраться на крышу и проникнуть к ней в квартиру по пожарной лестнице. Он мог воспользоваться отмычкой. Но он не мог проделать все это, сидя в инвалидном кресле.

Но давайте предположим, что не Пул подложил этот значок, а кто-то другой. Кто-то сделал это по его приказу. Этим человеком был кто-то из его команды. Его…

— Телохранитель, — сказал Каллен.

Ньюмен рассмеялся:

— Хорошо. Отлично. Пусть будет телохранитель. Теперь вы уже не говорите, что Пул подложил этот значок, а утверждаете, что это сделал один из его телохранителей. У меня есть вопрос. Я пока не знаю…

— Введение смертной казни, — сказал Каллен. — Пул делает карьеру на введении смертной казни. Люди очень чувствительны к этому вопросу, они реагируют на него эмоционально, но скоро забывают об этом. Им нужно напоминать об этом постоянно посредством газет, радио и телевидения. Когда убивают копов…

— Люди начинают требовать, чтобы была введена смертная казнь.

Бобби Колавито не испытывал особого удовольствия от того, что заканчивал чужие фразы, но Ньюмен, казалось, ловил в этом кайф. Однако он не во всем соглашался с Калленом.

— Пул подставляет Хриньяка, пытаясь выставить его в роли убийцы Данте. И это может привести к тому, что людей начнут сажать на электрический стул? Я в это не верю, Каллен.

Каллен смотрел в окно, а в голове у него роились всякие разрозненные мысли, не имеющие смысла по отдельности, но если правильно сложить их вместе, то могла бы возникнуть картина, объясняющая многое из того, над чем он так долго бился. Для начала он решил расположить все действия в хронологическом порядке:

— Дженни Свейл подает жалобу на Хриньяка, обвиняя его в сексуальном домогательстве. День памяти погибших. Хриньяк считает, что его заманили в ловушку и все это подстроено. Дело Свейл, дискеты, пленки — все исчезает. Хриньяк считает, что это сделано специально, чтобы подозрение пало на него…

День Благодарения. Кража в аэропорту имени Кеннеди. На следующей неделе Элвис Полк звонит своему адвокату и заявляет, что хочет дать показания по поводу схожести двух краж — последней и предыдущей.

Свейл и Лютер Тодд забирают Полка из тюрьмы. Адвокат Маргарет Моррис заявляет, что Полк ничего не знает о кражах. При допросе Полка присутствует Карлтон Вудс, которого прямо после Дня Благодарения видят в баре на бульваре Квинс в компании с Полом Мессиной и парнем по имени Джерри.

Мессина был дежурным по управлению в День памяти погибших, когда Хриньяк предположительно домогался Свейл. У Мессины есть двоюродный брат, который принимал участие в первой краже в аэропорту. Парень по имени Джерри является телохранителем Пула…

Джо Данте убивают до того, как она успевает назвать человека, который, по ее словам, знал, кто убил Свейл. Полицейский значок Хриньяка подбрасывают в квартиру Данте…

Мессина… Возможно, Мессина взял этот значок. У него был мотив, у него были возможности. Мессина чуть не грохнул меня…

Вот и вся информация, которой он располагал. Теперь нужно сопоставить факты.

— Важно иметь в виду две вещи. Вообще-то — три вещи.

Первое: Пул хочет, чтобы Хриньяка сняли с работы. Он воздействует на Свейл, и та обвиняет Хриньяка в сексуальном домогательстве.

Второе: Пул хочет, чтобы произошло сенсационное убийство полицейских. Он выходит на Вудса, связанного с преступным миром, и тот находит ему преступника, которого не освободили условно и который из-за этого готов грохнуть двух полицейских. То, что один из полицейских связан с делом Хриньяка, или не будет иметь никакого значения, или пойдет на пользу Пулу. Хриньяк будет под подозрением. Телохранитель Пула убивает Джо Данте. А теперь вспомните про следы от колес в квартире Данте. Может быть, это не следы велосипедных колес, а следы инвалидной коляски Пула? Его телохранители могли поднять шефа наверх. Возможно, он лично знал Свейл или Данте или их обоих. Может быть, он был у них однажды, а может быть, и не раз.

И, наконец, третье… третье… Вы знаете Энн Джонс, капитан?

Ньюмен нахмурился, затем его лицо оживилось.

— Репортер с телевидения. Раньше писала для журнала «Нью-Йорк». Нет, — он два раза щелкнул пальцами, — она писала для журнала «Город». Вы и она… а… — Ньюмен развел руками.

— Да, мы с ней в близких отношениях, — сказал Каллен. — Энн делала репортажи о Квинтине Давидофф, о той девушке, которую убило бутылкой, сброшенной откуда-то сверху. Стив Пул живет в доме, из которого предположительно была брошена бутылка. Он хотел использовать родителей погибшей девушки в своей компании по введению смертной казни. Энн знает, кто виноват в случившемся. Она не сказала мне, но я знаю, что она в курсе. В ее квартиру подложили бомбу. Погиб шофер, подвозивший ее. Это дело рук преступника или копа, связанного с преступниками. Или бывшего копа. Я в близких отношениях с Энн, я должен знать то, что знает она. Мессина хотел убрать меня по этой причине…

И еще одно: если Пул знал Свейл или Данте или обеих, тогда, возможно, они были у него в гостях. Здесь есть какая-то связь. Я… я уверен в этом.

Ньюмен медленно вращался в своем кресле. Он часто практиковал такое. Он гордился своим достижением, то есть тем, что мог вращаться так долго. Он хотел улыбнуться, гордясь своими успехами, но сдержался.

— Прежде всего хочу сказать, что я знал о жалобе Свейл. Маслоски информировал меня об этом. Во-вторых, Хриньяк — ваш старый добрый приятель. Для меня это ничего не значит. Уполномоченный домогается женщины-полицейского. Та подает на него жалобу. Ее дело исчезает. Он крадет его. Но он знает, что до тех пор, пока дама жива, ему грозят серьезные неприятности. Он находит преступника, которого по его вине не освобождают условно. Ему предлагается начать новую жизнь, например, в Коста-Рике или где-то еще, в каком-нибудь удаленном уголке земного шара. К сожалению, товарища по работе тоже придется замочить, равно как и подругу этой леди, с которой они на пару снимают квартиру. Все сходится. Зачем ввязывать сюда Пула, политику, смертную казнь?

Каллен понимал, что такая версия покажется логичной многим людям.

— А как насчет Мессины? Мессина искал меня. Мессина и Сэм Кокс. Я их не ввязывал в эти дела, они…

На этот раз Ньюмен ничего не ответил. Вместо этого он жестом третьесортного фокусника извлек из ящика письменного стола уличающую фотографию. Она была очень плохого качества, сделанная явно в домашних условиях, но тем не менее это была порнографическая фотография, на которой был изображен мужчина, член которого находился в состоянии эрекции. У него был небольшой живот и довольно дряблая кожа. Слава Богу, что на нем не было черных носков и черных туфель, как на мужиках в порнофильмах. На руке у него были часы с браслетом и золотое кольцо на пальце. Этим человеком, у которого, собственно, и времени-то не должно было остаться для подобных занятий — ведь у него работа и семья — был не кто иной, как уполномоченный департамента полиции города Нью-Йорка, капо ди тутти копов, Филип Уоррен Хриньяк.

Рядом с ним, широко расставив ноги, словно супергероиня из фильмов про Джеймса Бонда, стояла женщина, на которой были лишь черные чулки, туфли на высоких каблуках да кружевные перчатки. Правой рукой она держала Хриньяка за мошонку, а в левой руке у нее был пистолет 38-го калибра.

— Каллен?

«У Дженни Свейл есть подруга, с которой они на пару снимают квартиру, ее зовут Джо Данте, — сказал Хриньяк Каллену, когда они сидели на скамейке возле его кабинета, — она работает в студии звукозаписи, и я не знаю точно, где она находится. Где-то в районе Пятидесятой улицы. Маслоски знает точный адрес, тебе следует поговорить с ней».

— Каллен!

Действительно, у Свейл была подруга. Она работала в студии звукозаписи, которая находилась на Пятидесятой улице. Да, он поговорил с ней.

— Каллен!

Каллен взглянул на Ньюмена:

— Да, сэр?

Ньюмен поднял руки вверх и тотчас опустил их.

— Не называйте меня «сэр». Я весьма сожалею. Я хотел бы, чтобы у меня не было этой фотографии. Она лежала в ее комнате, в книге «Шедевры искусства западного мира» или что-то в этом роде. Хриньяк знает, что эта фотография у меня. Он… а, он несколько смущен. Что он может сказать на это? Это не доказательство того, что он грохнул ее. Это не доказывает, что он причастен к убийству Дженни Свейл. Я просто хочу сказать… что весьма сожалею.

Каллен поднес фотографию к глазам. Все в ней — ее белокурые волосы, обрамляющие лицо, как шлем девы-воина, ее голубые глаза, ее высокая фигура — все это… Нет, это была не Джо Данте.

Дурак, хотел сказать он Ньюмену. Ведь ты же тертый старый коп. Ты раскрыл тысячу преступлений. О тебе написаны книги, и ты не видишь, что это не Джо Данте, а подставное лицо, женщина, похожая на нее, брюнетка в парике. О, Ньюмен. Что с тобой?

Он хотел сказать ему: Ньюмен, разве ты не видишь, что это подделка? Ребенок мог бы распознать это. Ты что, ослеп, Ньюмен?

Каллен бросил фотографию на стол Ньюмена.

— Где он познакомился с ней? — это был любимый вопрос его бывшей жены Конни Каррера, да и Энн любила спрашивать о том, где и как люди знакомятся. Каллен же считал, что как и где знакомится мужчина с женщиной, не имеет никакого значения. Куда больше его интересовали всякие фантазии на тему знакомств и всяких там любовных дел. Он фантазировал, например, на тему своей женитьбы на Джо Данте. Джо Каллен и Джо Данте — интересная пара.

— Одна фирма делала фильм о работе полиции. Рекламный фильм, — сказал Ньюмен. — Она работала над ним, а Хриньяк записывался на нем. Там они и познакомились — в студии звукозаписи.

Каллен смотрел на свои колени. Они были согнуты. Штаны в этом месте были в складках. На его ногах были туфли.

— Энн Джонс однажды рассказывала мне историю про то, что когда ей было девять или десять, она вошла в кабинет своего отца, который сидел за столом и рассматривал фотографии.

Ньюмен кивнул. Нет, не так, как кивал этот самоуверенный болван Колавито. Ньюмен кивнул, выражая этим кивком свое нетерпение.

— Хорошо. Он рассматривал фотографии. Что дальше?

— Она взяла одну из фотографий, на ней была девушка в бикини. Энн была поражена. Она догадалась, что у ее отца есть подруга. Что ей было делать? Следовало ли ей рассказать об этом матери, брату, тете или дяде? Она не знала, что делать, и в конце концов никому не сказала про это. Она просто забыла. Через несколько лет она купила открытку и увидела на ней ту же красотку, что и на фотографии в кабинете ее отца. Оказывается, это была просто какая-то известная актриса или что-то в этом роде.

Ньюмен засмеялся. Затем вздохнул и покачал головой:

— Нет, Каллен. Эта фотография…

— Самая что ни есть настоящая, — сказал Бобби Колавито, открывая дверь и входа в кабинет Ньюмена. — Там внизу, Каллен, твоя подруга.

Энн? Здесь?

— Какая подруга?

— Маргарет… как же ее фамилия, — сказал Колавито.

Маргарет?

— Маргарет М…

— Моррис. Ты лучше поспеши. Дела у нее плохи. Кто-то ранил ее.

— Маргарет?

— Слушай, Каллен, прекрати все время повторять это имя и давай шевелись.

На лестнице Колавито сказал:

— Она что, живет здесь поблизости?

— Маргарет? А, да. Кажется, она живет в Челси.

Это было совершенно неинтересное место, и вот, оказывается, кто жил там.

— Ага. Так вот почему она голая. Раненая и абсолютно голая.

— Джо?

— Мэгги, не надо разговаривать.

— Нет, мне нужно сказать.

— Не надо. Тебе нужно отдохнуть.

— Там, в квартире, Элвис.

— Элвис Полк? В твоей квартире?

— Он мертв. Или серьезно ранен.

— Он вооружен?

— Что?

— У него есть пистолет?

— Я… он… у него был пистолет.

Каллен стоял на коленях на мраморном полу вестибюля, а Ньюмен уже кричал и звал кого-то. Он повернулся вновь к Маргарет, протянул к ней руки, как бы пытаясь защитить ее — в первую очередь от Колавито, который вился рядом, как стервятник. От двери, через которую она вошла, и до самого места, где она лежала, пол был залит кровью.

— Он выстрелил мне в грудь, этот сукин сын, — сказала Маргарет.

— С тобой все в порядке. Сейчас прибудет «скорая помощь».

— Н-не Элвис.

— Что «не Элвис», Мэг?

— Элвис не… делал этого.

— Чего он не делал, Мэг.

— Не он ранил меня… Карл.

— Карл?.. Карл стрелял в тебя?

Маргарет Моррис кивнула.

Каллен повернулся к Колавито, не вставая с колен.

— Сообщи Ньюмену, что надо найти вооруженного, опасного афро-американца среднего роста. Возраст — тридцать лет с лишним.

Колавито приложил руки к груди:

— Слушай, я должен…

— Его зовут Карлтон Вудс. Скажи Ньюмену, — Каллен опять повернулся к Маргарет: — Держись, Мэг.

Она улыбнулась:

— Мэг.

— Да.

— Обезьянка в… в… в…

— Мэгги, замолчи, пожалуйста.

— Обезьянка в… середине. Элвис.

Каллен видел, как жизнь покидает ее.

— Таити. Южная Америка. Пампасы, эсэсовцы. Пластическая опера…

— Мэгги.

— И обмен. Слушай. Обмен.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Обмен машинами.

Мэгги с большим трудом качнула головой.

— Обмена не было? Пистолеты были в обеих машинах?

Маргарет Моррис закрыла глаза, один раз кивнула и улыбнулась.

— Мэгги, открой глаза.

Она открыла.

— Карл подложил пистолеты?

Она кивнула.

— Карл и кто еще?

— Сукин сын. Моя грудь.

— Карл и кто еще, Мэг?

Она умерла.

— Мэгги… Маргарет… Маргарет? Мэгги! О, черт.

Каллен снял свое пальто с крючка в дежурной комнате полицейского участка. Часы над дверью показывали пять минут восьмого. На календаре все еще было 24-е декабря. Обнаженная Диндзи тянулась рукой к промежности. Она не шла ни в какое сравнение с обнаженной Джо Данте в чулках, в туфлях на высоких каблуках и с пистолетом 38-го калибра в руке.

— Куда ты… — Колавито стал между Калленом и дверью.

Каллен схватил его за плечи, отшвырнул в сторону, открыл дверь и вышел на лестницу.

Колавито оставалось только закончить свою собственную фразу:

— …идешь?