Если в студии звукозаписи «Магия» и недоставало рождественского духа, то его хватало с избытком в баре «О’Бойл» на Королевском бульваре через улицу от здания мэрии. В углу возле музыкального автомата стояла настоящая елка. Креста внизу не было, и елка была поставлена в обыкновенное пожарное ведро, наполненное водой, но игрушки на ней были вполне традиционные — шары, колокольчики, конфеты. На верхушке у нее была надета синтетическая звезда. Повсюду, где было только место, висели дешевые Санта Клаусы. Мишура и серпантин струились по ее ветвям. Из магнитофона, стоящего на полке за стойкой бара, неслась рождественская музыка (пленку слегка тянуло, магнитофон нуждался в ремонте), как раз в эту минуту «Юритмикс» исполняли «Зимнюю страну чудес».

Святочные крики радости некому было по достоинству оценить, так как единственными посетителями бара были товарищ прокурора района Квинс Карлтон Вудс и общественный защитник Маргарет Моррис, к которым присоединился сержант Джо Каллен, опоздавший на сорок пять минут, так как у него не было часов, традиционных по дизайну, но показывающих точное время, и потому что он не ожидал, что так долго задержится в студии звукозаписи.

Но Карлтона Вудса и Маргарет Моррис, кажется, не очень беспокоило его опоздание. Они устроились в кабинке, расположенной в задней части бара, сидели так близко друг к другу, что это явно не понравилось бы их начальству. Разговаривают о делах, решил Каллен. Карлтон Вудс выступал в качестве обвинителя на суде Элвиса Полка три с половиной года назад, а Маргарет Моррис была его адвокатом. Полк погорел, когда пытался продать краденый компьютер переодетому полицейскому. Прокурор и адвокат встретились вновь, когда детективы Лютер Тодд и Дженни Свейл допрашивали Полка о сходстве между кражей в аэропорту, произошедшей в День Благодарения, и кражей в складе авиагрузов в «Спидэйр». После того как Элвис Полк грохнул детективов, было о чем поговорить друг с другом.

Но оказалось, что они говорят не о делах, а о кинофильмах — не об озвучении картин, а о готовых картинах.

— Мы никак не можем решить, — сказала Маргарет Моррис, когда Каллен сел рядом с ними, — может быть, вы поможете нам: когда в кинорекламе сказано «Сискел и Эберт подняли вверх два больших пальца», это значит, что Сискелу и Эберту картина понравилась и они подняли вверх по большому пальцу, или же это значит, что одному из них картина понравилась со страшной силой?

— Маргарет имеет в виду, — сказал Вудс, — поднимают ли Сискел и Эберт четыре больших пальца, если фильм им действительно нравится, и значит ли это, если они поднимают только по одному пальцу, что фильм…

— Два поднятых вверх больших пальца означают — Сискел или Эберт, — Каллен ненавидел педантов, а Карлтон Вудс был напыщенным типом, так что он хотел сбить с него спесь ради его же пользы.

Маргарет Моррис рассмеялась и сказала:

— Точно.

Официант, не обращая внимание на музыку, смотрел по телевизору фильм «Опра Винфри». Заметив Каллена, он подошел к нему, чтобы взять заказ. С виду официант был довольно агрессивен — весь в татуировках, с косичкой в волосах, с животом и в тишорте, изображение на котором издалека можно было принять за хот-дог или улыбающееся лицо, но на самом деле это был презерватив, а под ним надпись «Развлекайтесь». Но у него были добрые глаза и мягкий голос. Может быть, раньше он был хулиганом, но стал на путь истинный, родился заново.

— Что вам принести, сэр?

— Кофе, пожалуйста, — сказал Каллен. — Черный и без сахара.

— Таким его и нужно пить. А как вы, ребята? Принести вам что-нибудь еще?

Маргарет Моррис допила виски и щелкнула по стакану пальцем, подталкивая его, как опытный шахматист подталкивает фигуру.

— Тоник и кока-колу.

— Тоник и кока-колу, — официант взял стакан. Но Маргарет Моррис просто проверяла официанта, она хотела знать, примет ли он такой заказ.

— Нет! Тоник и счет.

Официант украдкой улыбнулся Каллену. Мол, знаем мы таких баб, не так ли, приятель? Он опять улыбнулся, как бы говоря: «Эти толстухи обычно заказывают чизбургеры, двойную порцию жареной картошки, лук и диетическую содовую. Так что пусть не дурит нам голову, правда, приятель?» — Еще один коктейль и грейпфрутовый сок для вас, сэр?

Карлтон Вудс кивнул. Судя по трубочкам, лежащим на столе, Каллен, обладая полицейской смекалкой, мог догадаться, что это будет уже четвертый коктейль Вудса.

— Мы уже несколько дней только тем и занимаемся, что отвечаем на вопросы наших коллег, сержант, и меня оскорбляют намеки на то, что мисс Моррис и я каким-то образом причастны к смерти этих полицейских. Я думаю, вы не обидитесь, если я скажу вам, что весьма сожалею о том, что их убили таким зверским способом.

Вудс обладал внешностью, с которой он вполне мог выступать в каком-нибудь телешоу — умный, красивый, молодой афро-американец. Будучи американцем, он пользовался уважением белых, которые звали его на обеды, предлагали работу и приглашали вступать в разного рода организации. Будучи африканцем, он мог спокойно навещать свою дорогую мамочку по воскресеньям и не бояться, что на него нападут хулиганы. Соединительная черточка в слове афро-американец не являлась в его случае уравнительной черточкой, скорее она была тем препятствием, которое он должен постоянно преодолевать — послушно исполнять чьи-то команды, не обращать внимания на всякие шпильки в свой адрес.

Маргарет Моррис положила свою руку на руку Вудса.

— Ну, Карл… Сержант Каллен сказал нам по телефону, что он не занимается расследованием этого убийства. Он просто собирает информацию об убитых полицейских.

Вудс искоса посмотрел на Каллена, стараясь найти отверстие, через которое он мог бы заглянуть в его душу.

— Вы друг Хриньяка?

На магнитофоне звучала песня в исполнении Тома Глейзера, «Иисус, Иисус, Иисус, ты утомился». Звук плыл.

Каллен кивком головы поблагодарил официанта за кофе и стал яростно размешивать его — обычно он не размешивал кофе, — пока официант не поставил на стол тоник для Маргарет Моррис и коктейль для Вудса, а сам не ушел к стойке.

Вудс одним глотком выпил половину своего коктейля.

— Он друг Хриньяка. Я слышал о нем от Чарльза Стори. Помнишь? Он дружил со Стори. Он дружил с парнем, которого обвиняли в убийстве Стори — его звали Вэлинтайн, Том Вэлинтайн. Он дружил с Хриньяком, который занял место Стори. Странно все это. Простой детектив дружит с начальством. И он дружит с этой журналисткой, которая писала для журнала «Город», а сейчас работает на телевидении. Ее зовут Энн Джонс. Он тот самый Каллен, который со всеми дружит.

Вудс выпил половину из того, что у него осталось в стакане.

— Карл, — сказала Маргарет Моррис.

Тот самый Каллен, рядом с которым не было, ни одного друга, достал блокнот, открыл его и приготовился записывать.

— Не надо говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, Карл.

Вудс допил свой напиток.

— Не называйте меня Карлом.

— Он прав, Карл, — сказала Маргарет Моррис. Каллену она сказала: — Он больше не будет.

Вудс повернулся к ней всем телом. Он был пьян.

— Не говори обо мне так, как будто меня здесь нет. О, черт! — чтобы не ударить ее, он врезал кулаком по спинке кресла. Потом Вудс обхватил голову двумя руками, как если бы хотел снять ее с плеч и отдать в ремонт. — О, черт, черт!

Официант встал с табурета, на котором сидел за стойкой, и подошел к кабинке. В его глазах Каллен мог прочитать вопрос: нужна помощь, приятель?

Каллен показал официанту свою ладонь, в которой он держал кусок льда, завернутый в салфетку. Лед он вынул из стакана Вудса. Он протянул салфетку Маргарет Моррис.

Маргарет Моррис некоторое время в недоумении смотрела на салфетку, затем поняла, в чем дело, и взяла ее. Она приложила лед к голове Вудса.

Вудс схватил ее за руку и выбил у нее салфетку со льдом.

Мадонна пела «Санта-Бейби». Звук плыл.

Вудс плакал.

Когда он перестал плакать, Каллен сказал:

— Подумайте о том, о чем вас еще не спрашивали. Вас же учили вести допрос. Иногда не спрашивают именно о важных вещах, — их обоих учили таким вещам, поэтому он не сказал им, как сказал бы кому-нибудь другому, кого не учили вести допрос, о том, что действительно важные вопросы иногда не задаются не из-за некомпетентности следователя и не потому, что они намеренно не хотят их задавать, а потому что допрашиваемые сами выводят следователя на след, теряя бдительность.

Через какое-то время Вудс пробормотал что-то невнятное.

Каллен посмотрел на Маргарет, давая понять своим взглядом, что нуждается в переводчике. Она прикладывала к щекам Вудса теперь уже не такую холодную салфетку. Было похоже на то, что теперь она уже пожизненно обречена на подобные занятия.

Вудс оттолкнул от себя Маргарет Моррис.

— Почему, — сказал он, — они обменялись этими чертовыми автомобилями?

Каллен вспомнил слова Хриньяка, которые он произнес, сидя за длинным-длинным столом во время совещания в департаменте полиции: «Тодд и Свейл выехали с заключенным из аэропорта приблизительно в 16 часов. Машина принадлежала Свейл, но за рулем был Тодд. Свейл сидела рядом с водителем, Полк — на заднем сиденье».

— Детективы выехали из тюрьмы «Уолкил» на машине Тодда?

— У него был «гео», — сказал Вудс. — А у Свейл — «волар».

— И вы думаете… что вы думаете?

— Я не передавал пистолет Полку. И Мэгги этого не делала.

Мэгги. Ты не передавала Полку этот чертов пистолет, так, может, ой находится в «воларе»? Что случилось с машиной Тодда? Она сломалась?

— Возможно, они часто менялись машинами. Откуда же тот человек, который оставил пистолет в «воларе», мог знать, что они поменяются машинами?

Вудс поднял руку, как ученик, который хочет выйти в туалет. Он хотел привлечь к себе внимание официанта. Фильм по телевизору уже закончился, и официант смотрел новости — показывали пожар в верхнем этаже здания, где размещалась какая-то торговая фирма.

— Откуда я знаю, черт возьми.

Каллен хотел дать Вудсу ногой в пах. Хотелось схватить его за уши и шарахнуть его лицом о стол. Потом он решил быть умнее — он будет делать вид, что Вудса тут нет.

— Мисс Моррис. Мэгги. Нам нужно выяснить все это сейчас, время не ждет. Если у вас есть какие-то соображения насчет того, где Полк раздобыл этот пистолет, то…

— Уберите ее! — крикнул Вудс, размахивая руками, пытаясь привлечь внимание официанта, вскакивая из за стола и исполняя что-то вроде хип-хопа. — Уберите эту суку! Что за чушь она несет? Какого черта вы не уберете с экрана эту суку? Официант, черт возьми, принесете мне наконец выпить или нет?

Сукой он назвал Саманту Кокс, которая вещала что-то с экрана, одетая в фирменный красный костюм — на этот раз в кофту джерси с накладными плечами. Ее ультрабелокурые волосы в этот вечер были уложены самым замысловатым образом. В ушах большие золотые серьги в виде обручей, микрокассеты Сэм не носила. Голоса ее Каллен не слышал, так как Бинг Кросби пел «Будьте благословенны, добрые люди», но за ее спиной была фотография мэра, поэтому скорее всего она говорила о мэре. Что бы она там ни говорила, официант очень внимательно слушал ее. Вудс никак не мог докричаться до официанта.

— Сержант… — Маргарет Моррис едва не касалась своей рукой Каллена. — Я думаю, что мы с Карлом лучше пойдем. Давайте встретимся в более спокойном месте, где не будет продаваться алкоголь. Могу я позвонить вам завтра утром и договориться о встрече?

Каллен ее не слышал. Он вместе с официантом смотрел на экран, где появилась Энн Джонс. По ее губам он пытался догадаться, о чем она говорит. Он должен был понимать ее, ведь эти губы много раз говорили ему «Я тебя люблю» и «Возьми меня сзади». Он обязан читать по губам то, что она говорит, ведь один вид этих губ вызывает у него эрекцию. Но он не мог ничего разобрать. Картинка, которую комментировала Энн, ему ни о чем не говорила — какие-то люди, в какой-то комнате. На экране их головы, потом опять комната. Энн шевелила губами, но он ничего не понимал.

— Сержант?.. Джо? — Маргарет Моррис наклонилась к нему, пытаясь привлечь его внимание к себе.

— А? О, извините. Завтра? Конечно. Я завтра должен пойти на похороны, так что позвоните мне домой с утра пораньше или в управление ближе к вечеру. У вас есть номер моего домашнего телефона? С вами все в порядке, Карлтон?

Вудс, который сжал руки в кулаки и опустил на них голову, внезапно поднял глаза, желая знать, кто осмелился побеспокоить его. Он зря так резко дернулся, его сразу же начало мутить. Он вскочил на ноги и бегом бросился В туалет, прижимая руку ко рту.

Маргарет Моррис последовала за Вудсом. Джон Кугер Мэлонкэмп пел «Я видел, как мама целовала Санта Клауса», потом запели сестры Пойнтер, «Санта Клаус приближается к городу». Звук плыл.

Маргарет Моррис вернулась и села за столик как раз в тот момент, когда какая-то группа начала петь «Мы слышим ангелов, поющих в небесах».

— Вы не спросили нас еще об одной вещи, Джо. Элвис Полк позвонил мне и спросил, интересует ли меня то, что две кражи в аэропорту похожи одна на другую.

— Да?

— Он признался в хранении краденого.

— Правильно.

— Элвис ничего не знал о краже в «Спидэйр», — сказала Маргарет Моррис. — У него был компьютер, но он понятия не имел, где его украли.

— И вы думаете, что?..

— У меня есть только предположения.

— И вы предполагаете, что?..

Маргарет Моррис пожала плечами.

— Кажется, тут какой-то сговор. Кто-то хотел убрать Тодда и Свейл. Этот кто-то знал, что они вышли на след воров, совершивших кражи. Этот кто-то заставил Полка позвонить мне и притвориться, как будто он знает что-то о двух кражах. Он хотел, чтобы я встретилась с Тоддом, Свейл и Карлом, — она бросила взгляд через плечо в направлении туалета и продолжала голосом заговорщицы: — Между прочим, я полагаю, что пистолеты находились в обоих автомобилях и потому факт с обменом машинами не имеет никакого значения.

Струнный оркестр играл мелодию «Далеко в Монтере», звук плыл. Каллен уставился на свой кофе. Глядя на Каллена со стороны, можно было подумать, что умный человек предается размышлениям. На самом деле он чувствовал себя очень глупо.

— Окажите мне услугу, Мэгги.

Маргарет Моррис улыбнулась:

— Я рада, что вы называете меня Мэгги.

Не надо. Не соблазняй меня. Хватит того, что ты соблазнила Карла. Карлтона.

— Я работаю сейчас один, без помощника. У меня нет никого в тюрьме «Уолкил». Не могли бы вы разузнать, кто навещал Полка, кто звонил ему? После того как была совершена кража в День Благодарения.

Она улыбалась:

— Я и сейчас могу вам это сказать. Я представляла интересы Элвиса Полка, и только я одна навещала его и звонила ему. Он одинокий человек — у него нет ни семьи, ни друзей. Может быть, вы слышали о том, что он, белый человек, хочет быть черным. Он всем действует на нервы.

— Значит, у него были какие-то контакты с кем-то в самой тюрьме.

— Это только мое предположение… Есть некий Рой Риган. Никто нас, кстати, о нем не спрашивал.

У Каллена вдруг заболел живот. Иногда действительно следователь не задает чрезвычайно важные вопросы не потому, что он некомпетентен или специально избегает таких вопросов, а потому, что допрашиваемый сам дает ответы на эти вопросы.

— Хорошо. Кто такой Рой Риган?

— Элвиса должны были освободить условно прошлым летом, — сказала Маргарет Моррис, — но он упустил эту возможность, потому что затеял драку с заключенным по имени Рой Риган. Они подрались из-за того, какую радиостанцию им слушать. Такова, по крайней мере, официальная версия. Элвис ударил Ригана штопором. Рана, однако, была неглубокая. Риган тянул срок за ограбление магазина в Озон-Парке. Вы живете в Квинс и должны знать, что Озон-Парк находится рядом с Ховард-Бич, и вы знаете, что за люди там живут. Магазин, ограбленный Риганом, конкурировал с другим, которым владеют два брата, имеющие связи с преступным миром. Братья не собирались напрягаться в этой конкурентной борьбе и наняли Роя Ригана. Возможно, вам не приходится общаться с таким большим количеством преступников, с каким общаюсь я — то, что сделали братья, на жаргоне называется «поставить десять центов на кого-то».

Каллен любил слушать, когда люди рассказывают о своих профессиональных делах.

— Похоже, драка с Полком была частью заговора, — говорила Маргарет Моррис, — это была провокация. Я встретилась с адвокатом Ригана и поняла, что за таким незначительным происшествием кроется нечто большее. Я не могу ничего доказать, но мне кажется, что дело обстоит следующим образом. Кому-то нужно было убрать Тодда и Свейл. Они хотели, чтобы это сделал преступник, за которым не числилось никаких опасных преступлений с применением насилия. Они заставили Ригана пойти на эту провокацию, в результате которой Элвис не был освобожден условно.

Каллен задумался.

— Но почему им понадобился преступник, за которым не числилось тяжелых преступлений?

— Если бы это был какой-то опасный преступник, то Тодд и Свейл постоянно были бы настороже.

— Кто же этот человек, который все это организовал?

— Это и я хотела бы знать.

Вопрос: Кто этот человек?

Ответ: Я хотела бы это знать.

Маргарет Моррис нахмурилась:

— Вы что-то сказали?

Каллен покачал головой:

— Нет, ничего.

Маргарет Моррис открыла свою сумочку.

— Я сожалею, Джо, что все так вышло с этими полицейскими, — она кивнула головой в том направлении, куда удалился Вудс. — Он тоже сожалеет об этом, — она открыла бумажник: — Позвольте мне заплатить.

— Я сам заплачу. Позаботьтесь о Карле.

— Завтра он будет чувствовать себя лучше, Джо, я обещаю.

— Позвоните мне, — Каллен встал и вышел из кабинки, прежде чем Мэгги успела поцеловать его в щеку, что обязательно произошло бы. Он подошел к стойке бара и расплатился с официантом.

— Как чувствует себя ваш друг? — спросил официант.

— Вы что, из полиции? — спросил Каллен.

Официант громко рассмеялся:

— Полицейский встретился с полицейским. Вы Каллен, верно? Меня зовут Альберт. Я однажды встречался с Циммерманом, На семинаре по капиталовлажениям.

Каллен улыбнулся:

— Странно, что он там оказался.

— У вас все в порядке?

— Да. Вы же видите.

— Фамилия вашего друга Вудс?

— Да.

— Тут на бульваре есть еще один бар. Называется «Глейд». Кажется, это уже в районе Форест-Хилл, а, может, это все же еще Кью-Гарденс. В любом случае, здесь, в «О’Бойл», вы на виду, а «Глейд» — это престижное место, и никто не скажет, что видел вас там, если что, все будут клясться, что вас там не было. Там адвокаты бывают со своими секретаршами, полицейские встречаются со своими осведомителями, судьи напиваются, одна из официанток там на самом деле парень. Я иногда хожу туда обедать, чтобы сменить обстановку и полакомиться пастрами.

Альберт похлопал себя по животу, как бы говоря, что он у него появился благодаря бару «Глейд» и пастрами.

— Сразу же после Дня Благодарения — я помню, что вместо пастрами там давали индейку — я видел вашего друга Вудса в «Глейде». С ним был Пол Мессина. Я учился в полицейской академии с Полом. Я опасался, что он меня узнает, но он не узнал. Может быть, потому что он подонок, а может, из-за того, что раньше у меня были короткие волосы, я боялся отпустить их подлиннее, да и одевался я вполне традиционно. Я не проявил себя в шестидесятых в силу разных причин и хочу компенсировать это сейчас. Странно было видеть Пола вместе с прокурором. Я хочу сказать, что Пол ведь наш человек, коп, но черт его знает, кто он такой на самом деле. Пол живет в Ховард-Бич. Его двоюродный брат тянул срок за кражу в аэропорту имени Кеннеди несколько лет назад. Он ездил на «миате». Я смогу позволить себе иметь такую тачку только после того, как Рокфеллер пошлет всех к черту и завещает все свои деньги Нику Альберту. Когда я уже уходил, в бар вошел какой-то парень, которого я сначала не узнал, но позже вспомнил, что он работает на Стива Пула. Помните Стива? Этот парень водит машину Стива и катает его в инвалидном кресле. Такой здоровый мужик, лысый, как бильярдный шар, с большими усами. Зовут его Ларри или Гарри, что-то в этом роде. Он подошел к вашему другу Вудсу и Полу. Я не помню, присел ли он к их столику, но что поздоровался с ними — точно.

Альберт явно гордился качеством своей информации.

— Не представляю, что бы это все могло значить и значит ли вообще что-нибудь, но я подумал, что вам следует знать об этом… Это мне на чай?

Каллен вспомнил слова Хриньяка, которые он сказал, когда они сидели на скамейке возле его кабинета. «Мессина и „Спидэйр“, Элвис Полк и „Спидэйр“. Полк и Дженни Свейл. Дженни Свейл и Мессина. Какая тут связь? Как они все связаны между собой, черт возьми?»

— Да, это вам на чай. Спасибо. Счастливой охоты.

— Эй, веселого вам Рождества, — сказал Ник Альберт.

Стиви Ник пел «Тихую ночь». Звук плыл.